CC BY
96
• ВЕСТНИК КАЛМЫЦКОГО УНИВЕРСИТЕТА •
УДК 81 ББК 81.471.4
ОППОЗИЦИЯ «ГОРЯЧИЙ - ХОЛОДНЫЙ»
В ОЦЕНОЧНО-СИМВОЛИЧЕСКОМ РАКУРСЕ (НА МАТЕРИАЛЕ РУССКОГО ЯЗЫКА С ЭЛЕМЕНТАМИ СОПОСТАВЛЕНИЯ С ТАТАРСКИМ И БАШКИРСКИМ ЯЗЫКАМИ)
Р. М. Гайсина, Т. В. Григорьева
В статье представлены результаты семантического исследования аксиологической бинарной оппозиции русского языка ‘горячий - холодный’, описываются особенности символизации её компонентов с включением отдельных элементов сопоставления с башкирским и татарским языками, относящимися к языкам тюркской группы. Поддерживается и доказательно демонстрируется на языковом материале идея о том, что компоненты представленной оппозиции, отображающие явления физической, чувственной сферы, используются в названных языках также и для обозначения сферы эмоциональной.
EVALUATIVE - AND - SYMBOLIC RICHNESS OF THE OPPOSITION «HOT - COLD»
(AS COMPARED TO THE TATAR AND BASHKIR LANGUAGES)
R. M. Gaisina, T V. Grigoreva
The article presents the results of the semantic research of the axiological binar opposition of the Russian language ‘hot - cold ’; the peculiarities of its components symbolization are described with the inclusion of separate elements of comparison with Bashkir and Tatar languages. The language material supports and conclusively demonstrates the idea that the components presented by the opposition reflecting the phenomena of physical, sensual sphere are used in the above mentioned languages for emotional sphere designation as well.
Ключевые слова: оппозиция, аксиологический, метафорический, символическое значение, горячий, холодный.
Keywords: opposition, axiological, metaphorical, symbolic meaning, hot, cold.
Статья вписывается в категорию научных работ, посвящённых теоретическому осмыслению и научному описанию семантической стороны сопоставляемых языков. В ней представлены результаты семантического исследования аксиологической бинарной языковой оппозиции ‘горячий - холодный’ в её метафорическом ракурсе; описываются особенности символизации компонентов данной оппозиции; подчёркивается универсальная значимость рассматриваемой оппозиции для носителей разных языков. В работе данный тезис демонстрируется на материале русского языка в сопоставлении с соответствующим материалом татарского и башкирского языков, относящихся к языкам тюркской группы. Следует подчеркнуть, что сопоставительные исследования, осуществляемые на материале разных, как родственных, так и неродственных языков, продолжают оставаться в центре внимания учёных-лингвистов, что свидетельствует об актуальности данной темы.
Одним из способов изучения когнитивных механизмов оценочной деятельности человека является анализ аксиологической функции бинарной оппозиции - пары противоположных понятий, отражающих явления предметной действительности, их
46
2015 г. №1 (25)
параметры, свойства и используемых языковыми сообществами в метафорическом выражении для оценки умопостигаемых сфер жизнедеятельности человека. Эти оппозиции, важные ещё для древнего носителя языка как атрибуты ритуалов и мифов, в современных языках определяют речемыслительную деятельность и составляют сетку координат, помогающих структурировать и сделать более понятным многоликий окружающий мир.
Метафорические оппозиции являются универсально значимыми единицами для носителей любых языков. Эти оппозиции выступают как особый способ осмысления, национального видения мира, как некое мерило действительности, как два полюса, посредством которых носителями языков познаётся и воспринимается окружающее пространство. Такие метафорические диады, отражающие чаще всего чувственное восприятие мира, «приложимы к более общим ситуациям», благодаря чему создают определённую многослойность, каждый уровень которой является как бы «семантической историей» оппозиции, сохраняя при этом «лейтмотив конкретности» [17]. Представленный тезис в нашей статье подвергается дополнительной аргументации на материале трех, в том числе неродственных, языков - русского (славянская группа языков), татарского и башкирского (тюркская группа языков).
В разряд доминантных архетипических бинарных оппозиций, наряду с другими, входит и противоположность ‘горячий - холодный’, языковые репрезентанты которой относятся к классу имен, описывающих состояние и, в частности, температуру окружающего пространства и самого человека. Внутри данного класса имеются группы слов и словосочетаний, выражающих идею высокой температуры (рус. жара, зной; тат. эсселек, кызулык; башк. томра, кызыулык, эселек; рус. горячий; тат. эссе; башк. кызыу, кайнар), идею низкой температуры (рус. холод, стужа, мороз и др.; тат. суык, салкын, чатлама суык; башк. йыуык). В каждой из этих групп выделяются слова, обозначающие такую температуру, которую человек воспринимает для себя как вполне комфортную (рус. тепло, прохлада, свежесть и др.; тат. жылы, салкынча; башк. йалкынса).
Главным лингвистическим критерием определения температуры для русского человека является температура человеческого тела, что отражается и в толкованиях отдельных температурных слов, например: горячий - ‘выше температуры человеческого тела’, тёплый - ‘равно температуре человеческого тела’, холодный -‘ниже температуры человеческого тела’.
Однако, признавая «антропоцентричность» определений отдельных температурных слов, Е.В. Рахилина одновременно отмечает, что «такой естественный антропоцентрический параметр <...> с типологической точки зрения всё же не универсален», и в доказательство данного тезиса приводит примеры из шведского языка, в котором «высокая» и «средняя» температуры оказываются выше, чем русские горячий или тёплый, и из французского языка, для которого свойственна в качестве абсолютного нуля идея индифферентной, нечувствительной для человека (а именно: ни холодной, ни горячей, ни тёплой) температуры; от индифферентной температуры вверх и вниз по температурной шкале «отсчитываются» другие значения [см. об этом: 9, С. 216].
В татарском и башкирском языках для обозначения высокой температуры (то есть температуры, превышающей температуру человеческого тела) используются по три слова, два из которых и в том, и другом языке сочетаются с любыми именами, называющими предметы, имеющие высокую температуру: тат. эссе, кызу, башк. эсе; третье слово и в том и другом языке (тат. кайнар, башк. кайнар) употребляются по
47
• ВЕСТНИК КАЛМЫЦКОГО УНИВЕРСИТЕТА •
отношению к жидкости, имеющей температуру, близкую к температуре кипения. Для обозначения холодной температуры используют два абсолютных синонима салкын и суык, имеющие лишь незначительное отличие в сочетаемости: салкын / суык кояш = «холодное солнце», салкын / суык булмэ = «холодная комната», салкын/суык hава = «холодная погода / холодный воздух», салкын / суык ^ил = «холодный ветер», салкын / суык тию = «простудиться» (букв. «прикосновение холода»), но салкын караш = «холодный взгляд», салкын менэсэбэт = «холодное отношение».
Для выявления оценочных механизмов работы температурной оппозиции, представленной в любом языке, важно выделить языковые единицы с семантикой ‘горячий-холодный’, имеющие переносные аксиологические значения, и описать особенности их символизации. В Толковом словаре русского языка [2] переносные оценочные значения зафиксированы у следующих температурных слов: пыл, жар, горячий, гореть, тёплый / холод, лёд - и их производных: пылать, жаркий, горячий, горячо, тепло, теплота, потеплеть / прохлада, прохладный, холодный, охладить, охлаждение, ледяной, леденить, заморозить, морозить. Аксиологическая семантика развивается также в первичных значениях отдельных дериватов, таких как пылкий, пылко, вспылить, вспыльчивый, погорячиться / охладеть, хладнокровный, хладнокровно. В словаре татарского языка [12-15] зафиксированы слова с оценочной семантикой кызулык, кызу, кайнар / суык, салкын; в словаре башкирского языка [1, 11] -кызыулык, кызыу, кайнар / кыуык. Анализ представленных лексем в русском, татарском и башкирском языках показывает, что основная сфера, в которой происходит метафоризация оппозиции ‘горячий-холодный’, - это эмоциональная сфера. Эту не поддающуюся непосредственному восприятию сферу человек стремится интерпретировать и описывать через знаки более знакомой и понятной предметной области, то есть «нефизическое концептуализируется в терминах физического» [5, С. 96].
Процесс постижения человеком умственно воспринимаемой области действительности через более наглядное, понятное и важное для коллектива отражается в языке в символическом метафорическом значении слова, реализующемся, как правило, в сочетаемости данной конкретной лексемы с абстрактной (горячее время, холодное приветствие - холодное приветствие). Подобные процессы среди температурных прилагательных наблюдаются также и в татарском и башкирском языках (кайнар йерэк (= «горячее сердце»), ялкынлы мэхэббэт (= «пламенная любовь»); боз йерэк (= «ледяное сердце»)).
Таким образом, компоненты оппозиции ‘горячий-холодный’ становятся знаками, которые языковое сообщество наделяет особой функцией - оценивать явления более сложной и менее известной сферы, чем знакомый чувственно познаваемый мир. Такое значение появляется не у любой изначально конкретной лексемы, а только у той, которая является значимой для данного народа, которая наделена способностью «опредмечивать» определенное умопостигаемое явление в языке, которая содержит «вещные коннотации» [16, С. 147] - образные ассоциации, присущие этому умопостигаемому явлению в сознании носителей языка. Компоненты оппозиции ‘горячий-холодный’, оценивая эмоциональную сферу, становятся символами: ‘горячий’ - символом высокой степени эмоциональности; ‘холодный’ - безучастности, равнодушия.
В основе температурной оппозиции лежит контрарная противоположность, подразумевающая некоторую шкалу, на которой выделяются различные степени удаления от нейтрального значения, и вербализовать ее могут разные пары антонимов:
48
2015 г. №1 (25)
теплый - прохладный, горячий - холодный, жаркий - ледяной, пламя - лед и др. Главным именем оппозиции является средний член шкалы - горячий - холодный. Близкими к точке отсчета, но не нейтральными являются два показателя - ‘теплый’ и ‘прохладный’.
Метафорическая семантика лексем тёплый, теплота, тепло развивает коннотации их первичной семантики - «соответствует температуре человеческого тела, значит, приятна, комфортна человеку». В эмоциональной сфере приятными человеку могут быть искренние реакции, которые доставляют самому человеку приятные ощущения. В русском и татарском языках в отдельных случаях наблюдается полный параллелизм, ср.: тёплые чувства - тат. ^ылы хислэр (= «тёплые чувства»); теплота взгляда -тат. ^ылы караш (= «теплый взгляд»); встретить тепло - тат. ^ылы каршы алу (= «тепло встретить»); вспоминать с теплотой - тат. ^ылылык белэн искэ тешерергэ (= «вспоминать с теплотой»). Такой параллелизм иногда встречается и среди фразеологизмов, ср.: тёплое местечко - тат. ^ылы урын; но далеко не все устойчивые сочетания русского языка имеют параллели в татарском языке, ср.: тёплая дружба -тат. *^ылы дуслык, теплота взаимоотношений - тат. *Yзара менэсэбэт ^ылылыгы.
Приятные ощущения могут возникать от компании (ср. тёплая компания -тат. ^ылы теркем, башк. йылы компания). Удобной для человека может быть определённая должность [8, с. 230] (ср. тёплое местечко - тат. ^ылы урын, башк. йылы урын). Главными источниками внутренней теплоты являются сердце и душа (теплота сердца; душевная теплота - тат. ^цел ^ылылыгы). Все эти выражения подчеркивают положительную оценку компонента ‘теплый’ как в русском, так и в татарском и башкирском языках.
Прохладный - «равнодушный, холодно-безразличный» [2], т.е. без каких-либо (положительных или отрицательных) эмоций, что в русском языке оценивается негативно. Без участия таких важных компонентов внутреннего мира человека, как душа и сердце, реакции человека на некоторые действия и его отношения к чему-либо или кому-либо становятся не такими, какими должны быть, т.е. не соответствуют некоторой норме (прохладные отношения; встретить прохладно): В Ленинграде к его сочинениям отнеслись прохладно. С. Довлатов [6]. Нормативным же для русского языкового сознания признаётся участие определённых эмоций в отношениях, которое оценивается положительно. То же самое отмечается и в татарском и башкирском языках, ср.: тат. салкын караш и башк. hалкын караш (= «холодный взгляд»), тат. салкын каршы алу и башк. Иалкын каршылау (= «холодно встретить»), тат. салкын менэсэбэт башк. hалкын менэсэбэт (= «холодное отношение»).
В работах, посвященных анализу температурных слов, отмечается, что оценочное восприятие температуры в системе переносных значений и первичных значений отличается. Так, прохладный при положительной оценке в первичной семантике (ср. прохладная беседка) меняет её на противоположную в метафорических контекстах [7; 9], а горячий, несмотря на типичность для него в основном значении компонента «неприятное ощущение» (ср. горячий воздух), в переносном употреблении указывает на положительные эмоции, причем подчеркивает интенсивность последних [4]; слабые отрицательные коннотации, иногда проявляющиеся в употреблениях жаркий (ср. жаркая одежда, климат), в метафорических контекстах полностью исчезают -наоборот, появляется положительная оценка [9, С. 229]. Такое переосмысление объясняется метафорическим сближением «положительных эмоций и их органов (души и сердца) с огнем; ср. метафорические употребления типа горячее сердце, сердечный жар; душевное тепло» [4]. Вследствие этого большая часть слов со
49
• ВЕСТНИК КАЛМЫЦКОГО УНИВЕРСИТЕТА •
значением высокой температуры указывает на положительные эмоции, а слова со значением низкой температуры чаще всего - на отрицательные.
Слова полюса ‘высокая температура’ в метафорическом употреблении описывают разную степень проявления эмоций. Так, ‘горячий’ выражает более высокую степень заинтересованности человека в отношениях или действиях, чем ‘теплый’: Получая всё более восторженные отзывы, мы с Юркой вскоре поняли, чему обязаны столь теплым, даже горячим, приёмом... Я. Харон [6].
Главным признаком, направляющим семантическое развитие лексем зоны ‘горячий’, является признак «интенсивность», который в разной сочетаемости может актуализировать следующие семы: «активный, увлеченный» (рус. горячий сторонник, горячее участие; горячо обсуждать; тат. кайнар яклаучы = «горячий защитник»); «страстный» (рус. горячо целовать, горячо обнимать; тат. ялкынлы мэхэббэт = «горячая любовь»); «важный, актуальный» (горячая проблема, горячие клавиши, горячая линия; тат. кайнар яцалыклар = «горячие новости»); «эмоциональный» (горячие головы; горячо реагировать; тат. кайнар бэчэслэр = «горячие споры»), «напряженный» (рус. горячее время, горячий телерепортаж; тат. кайнар вакыты = «горячее время»).
В татарском и башкирском языках прилагательное кайнар (букв. «кипящий, только что вскипевший, очень горячий») выступает в качестве синонима к русским словам пылкий, горячий, обозначающим человеческие качества: кайнар йерэк (= «горячее сердце»), кайнар сэлам (= «горячий привет»), кайнар телэк («горячее желание, пожелание), а также используется в значении «напряжённый» (например: тат. кайнар эш вакыты = «время кипящей работы»). Башкирское / татарское прилагательное кызыу / кызу «горячий» используется в значении «горячиться», а также для обозначения торопливости как качества человека (кызыу / кызу кеше «горячий человек», «торопливый / постоянно торопящийся человек»).
Еще одним компонентом, влияющим на метафорическое развитие русской лексемы горячий, является сема «быстро», которая проявляется в сочетаниях как горячие пирожки (разлетается), по горячим следам (написать), горячие деньги - «деньги, которые нужно быстро пустить в оборот, истратить из-за угрозы их обесценивания» [8]; в татарском и башкирском языках кызыу / кызу пэрэмэчлэр кебек таралу (= «как горячие пирожки»).
В выражениях горячие вакансии недели, горячие списки абитуриентов и под. признак «быстро» трансформируется в признак «актуально» (ср. горячие новости, горячие темы), рождающийся, по-видимому, вследствие двух тенденций: с одной стороны, актуализации семы «интенсивно» (горячая линия - «линия, по которой часто звонят и обсуждают злободневные вопросы, а значит, важная линия»; горячая пора - «время, когда идет интенсивная работа»; тат. кайнар эш вакыты = «горячее время работы»); с другой - семы «быстро» (горячие новости - «только что полученная информация, поэтому актуальная»); а могут взаимодействовать (горячая клавиша - «клавиша, нажав на которую можно быстро набрать номер, значит, на нее часто (интенсивно) нажимают и это важная клавиша»).
Жаркий в отличие от горячий усиливает интенсивность эмоционального участия и подчеркивает, что источник настолько нагрет, что сам распространяет жар, ср.: жаркие - горячие споры. Еще большая степень интенсивности представлена в компоненте ‘пылкий’ (пыл - «сильное внутреннее возбуждение, страстный порыв» [1]: юношеский пыл, с пылом защищать; в пылу - «в разгар чего-либо, в момент наивысшего напряжения» [2]: не заметить в пылу сражения; в пылу и ударить может).
50
2015 г. №1 (25)
В татарском и башкирском языках не передается подобное усиление - для выражения семантики ‘жаркого’ и ‘горячего’ употребляется одно слово кайнар (см., например, кайнар y6y = «жаркий поцелуй”, кайнар яцалыклар = «горячие новости».
Интенсивность эмоций по-разному оценивается в русской, татарской и башкирской языковой картине мира. Чаще всего она получает положительную оценку: Горячий тембр, безукоризненная техника, хороший музыкальный вкус и широта - все эти качества объединены у этой артистки. И. Архипова; Письмо содержит в себе пылкое признание в любви. А. Куприн [6]; Мин сица кайнар сэламнэр жибэрэм (= «я посылаю тебе горячий привет»).
Но в устойчивых выражениях, таких как под горячую руку, пороть горячку, кызган баштан (= «под горячую руку») и в производных сгоряча, горячиться, вспылить, в пылу, тат. кызып (= «сгоряча»), кызу (= «погорячиться») в том числе в устаревших вгорячах, загорячиться, горячность, излишняя эмоциональность не заслуживает одобрения: Я тоже горячусь и бываю неосмотрителен. В. Войнович; Непонятно, как родились в голове эти дурацкие слова, сказанные сгоряча и в раздражении... Л. Улицкая [6]. Ул бу сузлэрне кызн баштан эйтте (= «он эти слова сказал сгоряча»)
Признак «интенсивность эмоций» помогает развиться в семантической структуре слов горячий, горячо, пылкий, пылко, жаркий, жарко интенсификационным значениям, оценочно окрашенным (горячее желание; горячо спорить): Припомнил горячее сердцебиение в обеих грудках Пилар... Д. Рубина [6]; и оценочно нейтральным, которые, как правило, сочетаются со словами, называющими отрицательные реакции или состояния (горячо возмутиться; пылкая обида): - Искусство не знает титулов и рангов, - горячо возразила я. С. Довлатов [6].
Слова, представляющие семантику полюса ‘низкая температура’, в эмоциональной сфере показывают человека и его действия без эмоций, без участия главных компонентов, отвечающих за гармоничный внутренний мир человека, - души и сердца. Холодный и ледяной показывают разную степень проявления равнодушия и безучастности человека (холодный - ледяной голос, неподвижность; холодно встретить; охладеть к кому-либо): - Глаза у него делались холодные, прямо ледяные. Б. Екимов [6]. Татарское прилагательное салкын (= «холодный») в отдельных контекстах выражает, как и его русский эквивалент, значение «равнодушный», а существительное боз (= «лёд») используется при характеристике человека в таких сочетаниях, как боз йерэк (= «ледяное сердце»). Словосочетание боз салкыны (= «холод льда»), используется при характеристике человека, который ничему не удивляется, которого ничем невозможно удивить.
Действия, демонстрирующие отсутствие эмоций при фактическом их наличии, как правило, отрицательно оцениваются в русском языке. Более того, компоненты ‘холодный’ и ‘ледяной’ могут усиливать негативные состояния, эмоции (холодное - ледяное презрение, злость, ожесточение и др.): Он выплеснул всё это разом, в холодном ожесточении. Ю. Домбровский [6]. В то же время в подобных контекстах холодный и ледяной могут фактически оставаться взаимозаменяемыми синонимами (как и упомянутые выше горячий и жаркий), так как для категории интенсивности важнейшим является «прагматический аспект - субъективная значимость для участников ситуации увеличения количества признака», обращающая на себя внимание говорящего и слушающего, но не выражающая какого-то реального усиления эмоций [10, С. 156].
В русском языке «отсутствие эмоциональной стороны может быть компенсировано разумом и рассудком, и сочетания типа решить всё на холодную голову, т.е. «взвешенно,
51
• ВЕСТНИК КАЛМЫЦКОГО УНИВЕРСИТЕТА •
без эмоций», имеют положительную оценку, ср. то же значение в хладнокровный» [8, с. 229]: Клоун Кальверо ... холоден, точен и безупречен. «Экран и сцена», 2004; Она же всегда противопоставляла ему своё ледяное спокойствие. К. Чуковский. [6]. В татарском и башкирском языках тоже есть выражения, подчеркивающие важность отсутствия эмоций при определенных действиях: сылкын баштан (= «на холодную голову).
Таким образом, оппозиция ‘горячий - холодный’ вписывается в мировоззренческую сетку координат, состоящую из разных бинарных противоположностей: пространственных (‘верх - низ’, ‘право - лево’), параметрических (‘большой -маленький’, ‘широкий - узкий’), цветовых (‘белый - черный’, ‘яркий - тусклый’), временных (‘весна - осень’, ‘день - ночь’) и т.д., - которая помогает человеку ориентироваться в многообразном окружающем мире. Наблюдение за предметами и явлениями действительности, выделение их важных параметров и свойств позволяет человеку наделять их аксиологическими признаками и использовать в качестве оценочной шкалы при интерпретации умопостигаемых сфер - эмоциональной, этической, гносеологической и т. п., наращивая символические смыслы (см.: [3]). Температурная оппозиция «отвечает» за эмоциональную сферу и помогает оценить разную степень проявления эмоций или их отсутствие. Механизм осмысления эмоций в языке сквозь призму оппозиции, во-первых, показывает, что эмоция передаёт интенсивность переживаний, участия, заинтересованности человека, что необходимо для его нормальной жизни; во-вторых, отражает важность сердца и души для отношений и действий человека; в-третьих, раскрывает противоречивость богатого эмоционального мира человека. Компоненты оппозиции ‘горячий -холодный’ имеют символические значения, закреплённые традицией употребления, становятся символами, например: ‘горячий’ - символом заинтересованности, участия, эмоциональности, иногда переходящей границу и не позволяющей адекватно реагировать на что-либо; ‘холодный’ - безучастности, равнодушия, отсутствия эмоциональности, порой необходимого для принятия разумного решения. Сопоставительный анализ языковых единиц, представляющих оппозицию ‘горячий -холодный’ в русском (славянская группа), татарском и башкирском (тюркская группа) языках, позволил выявить значительную общность в метафорическом развитии и аксиологическом наполнении исследуемых слов, что свидетельствует о сходстве ассоциативного мышления носителей неродственных сопоставляемых языков и одинаковой важности описываемой оппозиции для них.
Список литературы
1. Башкирско-русский словарь / Отв. ред. З.Г. Ураксин. - М.: Изд-во «Дигора», «Русский язык», 1996. - 884 с.
2. Большой толковый словарь русского языка / Ред. С. А. Кузнецов. - СПб.: Норинт, 2000. - 1536 с.
3. Григорьева Т.В. Образное и символическое в семантике слова // Вестник Башкирского университета. - Уфа, 2012. - Том 17. - №4. - С. 1842-1846.
4. Крылова Т.В. Прилагательные со значением высокой и низкой температуры и наивно-языковая оценка температуры [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.dialog-21.ru/digests/dialog2009/materials/html/39.htm (дата обращения: 11.07.2014).
5. Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем: Пер. с англ. / Под ред. и предисл. А.Н. Баранова. - М.: Едиториал УРСС, 2004. - 256 с.
52
2015 г. №1 (25)
6. Национальный корпус русского языка [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://ruscorpora.ru/ (дата обращения: 21.11.2013).
7. Новый объяснительный словарь синонимов русского языка. Второй выпуск / Под общ. ред. Ю.Д.Апресяна. - М.: Языки русской культуры, 2000. - 448 с.
8. Ожегов С.Н., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка / Российская академия наук. Институт русского языка им. В.В.Виноградова. - 4-е изд., доп. - М.: Азбуковник, 1998. - 944 с.
9. Рахилина Е.В. Когнитивный анализ предметных имен: семантика и сочетаемость. - М.: Издательский центр «Азбуковник», 2010. - 448 с.
10. Родионова С.Е. Семантика интенсивности и ее выражение в современном русском языке // Проблемы функциональной грамматики: Полевые структуры / Под ред. А.В. Бондарко, С.А. Шубик. - СПб: Наука, 2005. - С. 150-168.
11. Русско-башкирский словарь. - М.: Изд-во «Советская энциклопедия, 1964.987 с.
12. Русско-татарский словарь / Под ред. доктора филол. наук Ф.А. Ганиева. - М.: «Русский язык», 1985. - 736 с.
13. Толковый словарь татарского языка: В трёх томах. Том 1. - Казань: Татарское книжное издательство, 1977. - 476 с.
14. Толковый словарь татарского языка: В трёх томах. Том 2. - Казань: Татарское книжное издательство, 1979. - 726 с.
15. Толковый словарь татарского языка: В трёх томах. Том 3. - Казань: Татарское книжное издательство, 1981. - 832 с.
16. Успенский В. А. О вещных коннотациях абстрактных существительных // Семиотика и информатика. Выпуск 35. - М.: Русские словари, 1997. - С. 146 - 153.
17. Цивьян Т. В. Модель мира и ее лингвистические основы. - М.: ДомКнига, 2005. - 280 с.
53
