CC BY
216
УДК 94(47).084.6
Вестник СПбГУ. Сер. 2. 2013. Вып. 2
П. В. Петров
ОПЕРАТИВНО-ТАКТИЧЕСКАЯ ПОДГОТОВКА НА КРАСНОЗНАМЕННОМ БАЛТИЙСКОМ ФЛОТЕ В КОНЦЕ 1930-х годов
Уровень боевой подготовки (БП) личного состава — один из важнейших факторов, непосредственно влияющих на боевую деятельность любого Военно-Морского флота. В первую очередь необходимо пояснить содержание этого термина. В широком понимании боевая подготовка флота в мирное время представляет собой «сумму обеспечивающих мероприятий, осуществляемых в процессе подготовки системы операций» [1, с. 12]. Вся организация и методика боевой подготовки должны быть направлены по пути, облегчающему флоту достижение поставленных целей и задач.
Для успешного решения задач, поставленных перед Военно-Морским флотом, по мнению известного советского военно-морского теоретика, капитана 1-го ранга Н. Б. Павловича, следовало: 1) дать личному составу необходимые знания и навыки, обеспечивающие владение оружием, боевыми и техническими средствами, которыми располагает данный корабль (часть); 2) научить личный состав использованию оружия и различных боевых и технических средств в различных условиях обстановки; 3) научить командный состав использованию тактических приемов, соответствующих сложившейся обстановке, во взаимодействии с другими родами флота и видами боевых средств; 4) научить высший командный состав использованию оперативных приемов [1, с. 6-7].
Приобретение личным составом кораблей и частей флота знаний и навыков, обеспечивающих владение оружием, боевыми и техническими средствами, требует определенного комплекса обучения, охватывающего собою подготовку по специальностям, боевой и повседневной службе и т. д. Именно обучение личного состава использованию оружия, боевых и технических средств в разных условиях обстановки требует продуманной организации огневой подготовки для специалистов, обслуживающих вооружение. Соответственно для специалистов, занимающихся обслуживанием боевых и технических средств, необходима техническая подготовка [1, с. 7-8].
В свою очередь, для того, чтобы подготовить младший и средний командный состав флота, с одной стороны, к использованию тактических приемов, а с другой стороны — к боевой работе и во взаимодействии в различных условиях обстановки, необходимы тактическая подготовка и, как ее начальная ступень, тактико-техническая. Обучение высшего командного состава использованию оперативных приемов достигается путем оперативной подготовки, которую следует рассматривать как высшую ступень обучения флота. Основным моментом в оперативной подготовке является тренировка высшего командного состава в расчетах, планировании, организации, управлении и выполнении отдельных операций и их системой. Вполне естественно,
Петров Павел Владимирович — канд. ист. наук, сотрудник отдела архивных фондов Государственного музея-заповедника «Петергоф»; e-mail: kbf1939@rambler.ru © П. В. Петров, 2013
что оперативная подготовка не может быть оторвана от тактической, важнейшими элементами которой выступают тактика и боевое управление [1, с. 8-9].
Общая структура и содержание БП флота излагались: в общих чертах — в основных руководящих документах Военно-Морских сил СССР — боевых уставах 1930 и 1937 гг. (БУ-301 и БУМС-372), в корабельных уставах 1932 и 1939 гг. (КУ-323, КУ-394); в развернутом виде — в курсах боевой подготовки для различных сил флота (надводных5, подводных6, военно-воздушных, береговых и пр.), а также в различных наставлениях. Боевая подготовка Рабоче-Крестьянского Красного Флота в период 1930-1941 гг. слагалась из следующих видов подготовки: 1) оперативной; 2) тактической; 3) тактико-технической; 4) огневой и технической; 5) по боевой службе; 6) специальной; 7) морской; 8) общей (строевой, стрелковой, химической и пр.); 9) политической [1, с. 11].
Надо признать, что в отечественной военной литературе крайне мало говорится о боевой подготовке Советского ВМФ накануне Великой Отечественной войны, и, в частности, о таком ее важном аспекте, как оперативная и тактическая подготовка командно-начальствующего состава флота. Общеизвестно, что в конце 1930-х-1940-х годах повсеместным явлением в Вооруженных Силах СССР, в том числе в РКВМФ, был низкий общий уровень оперативной и тактической подготовки командного и начальствующего состава.
На этот печальный факт обратил внимание нарком ВМФ СССР адмирал Н. Г. Кузнецов на сборе командующих флотов и флотилий 2-10 декабря 1940 г., подчеркнув в своем вступительном слове, что «самым слабым звеном... мы считаем сейчас подготовку начальствующего состава, который не может еще в полной мере использовать и личный состав, подчиненный ему» [2, с. 220]. И далее нарком ВМФ сделал совершенно неожиданное заявление: «Не было у нас такой системы, где мы могли бы высший начальствующий состав, прежде всего, оценивать, скажем, по его оперативно-тактической подготовке, по его умению руководить во время войны теми соединениями, которыми ему придется руководить» [2, с. 220].
Приводя такие странные аргументы в оправдание слабой подготовленности комсостава на флотах, Н. Г. Кузнецов почему-то забывал, что одним из объективных способов проверки в мирное время уровня подготовки командного состава ВМФ были различные оперативно-тактические игры и тактические учения. Результаты этих
1 «Боевой устав военно-морских сил РККА» (БУ-30) был введен в действие приказом РВС СССР № 48 в феврале 1930 г. Он базировался на основных положениях Полевого устава РККА. В нем были изложены основные положения советской военной доктрины, рассматривавшей Военно-Морские силы как составную и неразрывную часть Красной Армии. Устав регламентировал деятельность кораблей, морской авиации и частей береговой обороны, основными задачами которых являлись готовность к смелому и решительному ведению борьбы с морским противником, защита побережья СССР, содействие сухопутным операциям Красной Армии.
2 Временный «Боевой устав Морских Сил РККА 1937 г.» (БУМС-37) был введен в действие приказом наркома обороны СССР № 032 от 26 марта 1937 г. Наибольшее внимание в нем было уделено боевому использованию подводных лодок, морской авиации и торпедных катеров, которым отводилась роль ударных сил флота.
3 Корабельный устав ВМС РККА, ч. 1 и 2 был введен в действие приказами РВС СССР № 53 и 54 от 13 апреля 1932 г.
4 Корабельный устав ВМФ СССР был введен в действие приказом наркома ВМФ № 416 от 16 октября 1939 г.
5 Курс боевой подготовки надводных кораблей 1937 и 1939 гг. (КНК-37 и КНК-39), Курс боевой подготовки эскадренных миноносцев и лидеров 1940 г. (КЭМ-40).
6 Курс боевой подготовки подводных лодок 1938 и 1941 гг. (КПЛ-38 и КПЛ-41).
оперативных игр и учений, осуществлявшихся ежегодно на каждом флоте в предвоенные годы, как правило, давали весьма объективную оценку состояния боевой подготовки командного состава флота.
Удивительно, но в разнообразной литературе, посвященной истории КБФ, почти ничего не говорится об учебно-практических мероприятиях флота в конце 1930-х годов. В первую очередь это касается периода, последовавшего сразу же после начала массовых репрессий в армии и на флоте, т. е. с 1937 по 1939 гг. Даже в новейшем многотомном труде по истории Балтийского флота довольно лаконично говорится, что в 1930-х годах «на отрядных учениях, штабных тренировках, играх и учениях по боевому управлению командование и штабы отрабатывали организацию управления, на практике проверяли положения руководящих документов», но при этом кратко отмечается, что «непосредственной отработке вопросов управления силами в предвоенные годы на КБФ уделялось недостаточно внимания» [3, с. 122].
Между тем, не зная о том, какие же именно боевые задачи отрабатывались флотом накануне войны и, главное, насколько успешно они решались командованием флота, нельзя понять причину неуспешных действий КБФ в ходе войны с Финляндией зимой 1939-1940 гг. Попытаемся проследить на основе документальных материалов Российского государственного архива военно-морского флота (РГА ВМФ), какие общефлотские оперативно-тактические игры проводились на КБФ в 1937-1939 гг. и какие недостатки при этом наблюдались.
22 ноября 1936 г. начальник Генерального штаба РККА маршал А. И. Егоров направил начальнику Морских сил РККА, флагману флота 1-го ранга В. М. Орлову директиву № 23529, где сообщал ему тему военной игры по оперативной подготовке командно-начальствующего состава Управления Морских сил РККА на 1937 г. В качестве таковой была обозначена «операция Краснознаменного Балтийского флота по захвату укрепленного района противника в устье Финского залива» [4, л. 11-12]. Одновременно с этим 20 ноября маршал А. И. Егоров утвердил перечень тем оперативных игр для комсостава КБФ на 1937 г. В перечне фигурировало 3 игры (общефлотская, авиационная и тыловая), общефлотская имела тему «Действия подводных лодок и воздушных сил на коммуникациях с целью не допустить питания противника морем через южные порты Балтийского моря и с целью срыва перевозок через порты Финского и Рижского заливов, с одновременным содействием флангам сухопутной армии на побережье Финского залива» [4, л. 13].
5 марта 1937 г. по заданию начальника Генерального штаба РККА, маршала А. И. Егорова на Краснознаменном Балтийском флоте была проведена общефлотская оперативная игра. Все тактические вопросы решались руководством по ходу игры. Основными задачами, которые решались в процессе этой оперативной игры, были: 1) проталкивание подлодок в Балтийское море в первый период войны; 2) организация боевой работы подводных лодок дальнего и ближнего действия; 3) изучение вариантов трасс для германских транспортов в военное время; 4) самостоятельный удар тяжелой авиации по эскадре или конвою; 5) совместный удар тяжелой авиации и подлодок [5, л. 180]. Для выработки единства оперативного мышления комсостава, как отмечалось позже в отчете начальника штаба КБФ И. С. Исакова, «на разбор привлекались все флагманы и командиры, которые должны знать характер операций КБФ» [5, л. 180]. Вся предварительная подготовка к игре (составление решений, расчетов, нанесение обстановки и развертывания) выполнялась играющими сторонами с 2 по 4 марта.
В результате проведения на флоте оперативной игры командованием КБФ было сделано немало правильных выводов. Во-первых, обнаружилось, что оперативное взаимодействие различных соединений отработано еще неудовлетворительно [5, л. 206]. Во-вторых, крайне важным обстоятельством, сильно снижающим результативность действий сторон (в первую очередь «красной»), было отсутствие систематического изучения обстановки на театре, из-за чего решения часто принимались без учета действий соседа и не соответствовали действительности. Более того, даже при решении задач разными силами (подлодки и авиация), преследующих одну и ту же цель, отсутствовал взаимный обмен информацией. В-третьих, выяснилось, что оформление документов производилось не по существовавшему наставлению, из-за чего в приказах не всегда ясно и четко ставились боевые задачи. Отмечалась также недостаточно хорошая работа воздушной разведки [5, л. 206].
Анализ игры показывает, что почти все учебные задачи, ею поставленные, так и не были решены. Особенно это касается совместных действий подводных лодок и авиации, а также самостоятельных действий бомбардировочной авиации по нарушению неприятельских коммуникаций в море. Даже основная задача игры, ради которой, собственно, она и затевалась, — обеспечение прорыва субмарин через противолодочный рубеж — осталась фактически нерешенной из-за неграмотного руководства операцией. В итоге в качестве рекомендации на будущее всего лишь предполагалось, что задачу по проталкиванию «днем с боем ПЛ» можно осуществить лишь «при соотношении сил в море в нашу пользу, т. е. когда мы сильнее на воде» [5, л. 206-207].
25 января 1938 г. только что назначенный нарком ВМФ, армейский комиссар 1-го ранга П. А. Смирнов в своей директиве № 246172 подвел итоги оперативной подготовки комсостава ВМФ за прошедший год и пришел к совершенно неутешительным выводам. По мнению наркома, «оперативная подготовка командного состава и штабов, как показали итоги 1937 года, стоит на низком уровне и не отвечает современным требованиям планирования и ведения операций на море» [4, л. 123]. Основные недостатки в организации и проведении мероприятий по оперативной подготовке командно-начальствующего состава флота, как считал П. А. Смирнов, сводились к следующему: 1) отсутствие единства оперативных взглядов на методы ведения операций; 2) слабые навыки в быстрой и правильной оценке обстановки; 3) неуверенность и предвзятость в принятии решений на операцию; 4) штабы не овладели методами и навыками оперативных расчетов [4, л. 123-124].
С целью ликвидации этих отрицательных явлений нарком ВМФ П. А. Смирнов приказал всем военным советам флотов «считать оперативную подготовку высших командиров и штабов основной задачей всей командирской подготовки на 1938 год». В качестве частных задач Смирнов потребовал развивать гибкость оперативного мышления, смелость в принятии решений, уверенность, волю и настойчивость при их осуществлении, а также изучать оперативные взгляды вероятных противников и сам театр военных действий [4, л. 124]. Попутно нарком ВМФ утвердил и перечень тем военных игр по оперативной подготовке командно-начальствующего состава КБФ на 1938 г. Как обычно, было запланировано 3 игры, среди них общефлотская на тему «Совместные с армией действия по овладению побережьем и шхерным районом восточной части Финского залива, с одновременными операциями по срыву перевозок противника в Балтийском море» [4, л. 128].
В период с 25 по 26 марта 1938 г. на Балтийском море была проведена двухсторон-
няя оперативная игра, с участием Ленинградского военного округа и Краснознаменного Балтийского флота. Заявленная тема игры — «Совместные с армией действия по овладению побережьем и шхерным районом восточной части Финского залива с одновременными операциями по срыву перевозок противника в Балтийском море» [6, л. 276]. В качестве частных учебных целей фигурировали: 1) отработка взаимодействия с наступающим флангом армии и авиацией в условиях шхерного побережья; 2) закрепление навыков организации и выполнения операции флота и ВВС на коммуникациях противников в Балтийском море; 3) выявление необходимых средств для операции в шхерах; 4) изучение шхерного района восточной части Финского залива. Игра началась с докладов своих решений представителями играющих сторон, после чего производился розыгрыш узловых вопросов по их фактическим действиям [6, л. 276-277].
В результате проведения игры ее руководством были сделаны следующие разочаровывающие выводы. Прежде всего обнаружилось, что «учебные цели, поставленные на игре, в полной мере были не отработаны» [6, л. 292]. Большинство командиров соединений и частей КБФ, за исключением командиров авиасоединений, «несмотря на достаточный срок, отведенный для подготовки к игре, подготовились плохо, решение задач до конца не продумали и не произвели необходимых тактических расчетов». Объяснялось это тем, что основная масса командиров «в таких играх участвовала впервые и навыка в работе не имела» [6, л. 292].
Многие недостатки, указанные в отчете начальника штаба флота В. Ф. Трибуца, были отмечены еще в прошлогодней игре, но значительного прогресса с того времени, видимо, так и не произошло. Вновь выяснилось, что «операция не была обеспечена разведкой — тральной, гидрографической, рельефа береговой черты, самого плацдарма для высадки, на подходах к месту высадки» [6, л. 292]. Также указывалось на слабую проработку вопросов взаимодействия с армией и ВВС по овладению шхерным районом [6, л. 292-293]. На игре вдруг выявилось «отсутствие единых взглядов у подводников о методе преодоления противолодочных преград» [6, л. 293]. В связи с этим становится непонятным, для чего же тогда проводилась прошлогодняя оперативная игра, посвященная специально этому вопросу.
Организация командования всей операцией и боевое управление были признаны начальником штаба КБФ В. Ф. Трибуцем «нечеткой». В своем отчете он особо отметил, что «командующий эскадрой "красных" капитан 1-го ранга Н. Н. Несвицкий не возглавил руководство всей операцией и не организовал взаимодействие всех частей» [6, л. 293]. В действиях многих командиров было замечено несоответствие принимаемых ими решений выполняемым задачам. Задачи в боевых приказах ставились зачастую неконкретно, отсутствовали навыки в правильной оценке сложившейся обстановки. Командирами всех уровней слабо проявлялась инициатива при выполнении поставленных задач [6, л. 293-294].
Как видим, решающего прорыва в деле боевой и оперативно-тактической подготовки личного состава в 1938 г. так и не было достигнуто. Более того, наметился процесс сильного ухудшения боевой подготовки флота (если не сказать, провала), связанный прежде всего со стремительным ростом численности командно-начальствующего состава Военно-Морского Флота и отчасти с прокатившимися по флоту массовыми репрессиями. Происходило большое количество назначений командиров на различные должности, к исполнению которых они зачастую не были готовы.
Кратко характеризуя ситуацию с репрессиями на Балтике, следует сказать, что за период с 1 мая 1937 г. по 15 мая 1938 г. из числа командно-начальствующего состава КБФ было уволено, в том числе арестовано, 389 человек [7, с. 65]. Всего же, по сведениям Военной прокуратуры КБФ, на Краснознаменном Балтийском флоте с 1 января
1937 г. по 31 декабря 1939 г. было осуждено по разным статьям 444 командира, начальника и политработника [8, л. 3-12]. В целом на Балтике в период с мая 1937 г. по май
1938 г. было обновлено 62% командиров соединений, 77 — начальников штабов соединений, 31 — штабных специалистов, 32 — командиров надводных кораблей и 55% командиров подлодок [7, с. 65].
Необходимо отметить, что массовые политические репрессии, последствиями которых обычно объясняют низкий уровень подготовки командно-начальствующего состава Вооруженных Сил СССР в предвоенный период, являются далеко не единственным и небесспорным фактором, повлиявшим на такое положение дел. В частности, здесь будет небезынтересно упомянуть целый ряд интересных докладных записок крупного военно-морского теоретика, преподавателя кафедры оперативного искусства Военно-Морской академии им. К. Е. Ворошилова, капитана 1-го ранга В. П. Боголепова, которые он направил во второй половине 1937 г. начальнику Академии и в Управление Морских Сил РККА. В этих записках он излагал свое видение тех основных проблем, которые имелись в системе боевой подготовки отечественного ВМФ, и предлагал конкретные меры по их устранению.
В первом докладе, датированном 15 июля 1937 г., Боголепов поднял вопрос об организации боевой подготовки на флотах. По мнению В. П. Боголепова, «огромные время, энергия и средства, уделяемые сейчас боевой подготовке, затрачиваются с меньшим коэффициентом полезного действия, нежели это могло бы быть достигнуто при некоторых изменениях в организации боевой подготовки» [4, л. 166]. Отрицательную роль при этом играла система комплектования флотов, при которой все соединения и части ежегодно обновляли свой рядовой состав на 30-40% за счет молодых краснофлотцев, которых приходилось готовить самим, а также обновляли почти на 50% свой командный состав. Ежегодно боевую подготовку приходилось начинать практически сначала, «сводя ее в течение долгого времени к одиночным и частным учениям — впредь до момента, когда удастся более или менее подготовить молодой состав к выполнению своих обязанностей» [4, л. 166].
В результате флот к августу-сентябрю каждого года достигал своей максимальной боеспособности, но затем быстро терял ее с увольнением в долгосрочный отпуск краснофлотцев соответствующего года. Таким образом, флот отбрасывался назад по уровню БП и на следующий год повторял весь цикл заново. Установление линий боевой подготовки мало что меняло. Результатом такой политики, по словам Боголепова, была «низкая фактическая ступень боеготовности всех частей флота в течение большей части года (кроме осени)», чему способствовало отсутствие боевого ядра флота, хорошо подготовленного к выполнению всех возможных и необходимых с началом войны оперативно-тактических задач [4, л. 166 об.]. Отсутствие в необходимый момент хорошо подготовленных частей чрезвычайно снижало темпы роста боевой подготовки личного состава вообще и особенно — оперативно-тактической подготовки, на которую оставалось лишь 2-3 летних месяца. Положение усугублялось «механически-равномерным» комплектованием командным составом, что приводило «к той же уравниловке в смысле боеготовности» [4, л. 166 об.].
Для решения этой проблемы Боголепов предлагал принять следующие меры: 1) осуществить переход на более длительный срок службы, при котором ежегодно сменяемая часть личного состава была бы незначительной; 2) увеличить число сверхсрочников, ввести институт добровольцев с более длительным сроком службы, а также институт юнг; 3) более равномерно комплектовать соединения и части флота молодым личным составом; 4) назначать на корабли и части боевого ядра лишь достаточно опытных командиров, способных обеспечить высокий уровень огневой и оперативно-тактической подготовки [4, л. 167].
В качестве главного практического предложения Боголепов советовал выделить с осени 1937 г. на всех флотах боевое ядро кораблей и частей, которое следовало комплектовать только старослужащим личным составом и опытными командирами. Боевому ядру флота полагалось вести круглогодичную боевую подготовку (огневую и тактическую) «на повышенной основе» [4, л. 167 об.]. Кроме того, Боголепов полагал целесообразным создать на флотах учебные отряды кораблей, основной задачей которых была бы подготовка молодого пополнения [4, л. 167 об.].
В своем докладе от 5 декабря 1937 г. Боголепов остановился на работе штабов флотов, соединений и частей. Причину отсутствия слаженности, сноровки, гибкости в выполнении своих функций и отставания от требований БП флотов В. П. Боголепов видел «в отсутствии достаточной организованности, методичности в работе штабов и в неудовлетворительной постановке командирской учебы в них» [4, л. 121]. В более подробном изложении основные недостатки штабной работы сводились к отсутствию: 1) хорошей регламентации организации и методов работы штабов, поскольку имевшееся «Наставление» 1932 г. уже устарело; 2) элементарно разработанных указаний о содержании и методике командирской учебы в морских штабах; 3) обмена опытом между штабами разных флотов, когда новые организационные, организационно-технические и методические разработки, составленные на одном флоте, оставались в то же время неизвестными на других флотах [4, л. 121-121 об.]. Автор записки рекомендовал ряд практических мероприятий в масштабах Морских Сил РККА: 1) скорейшее издание современного «Наставления по службе штабов Морских Сил»; 2) разработку и выдачу организационно-методических указаний о командирской подготовке штабов; 3) проведение ежегодных штабных сборов в масштабе МС РККА для обмена опытом [4, л. 121 об.]. Причем штабные сборы он рекомендовал проводить при Военно-Морской академии, что позволило бы «шире и лучше использовать в значительной своей части флотам малоизвестный и ими не применяемый опыт ВМА, а с другой — оживило бы и соответствующую вну-триакадемическую работу, поставив ее лицом к лицу с требованиями флотов» [4, л. 122].
Очередной доклад Боголепова командованию Морских Сил РККА от 7 декабря 1937 г. был посвящен проведению маневров на флотах. Основной недостаток он усматривал здесь в излишне кратких сроках их проведения (как правило, не более 2-4 дней), что вызывало ряд отрицательных последствий. Во-первых, ввиду участия в маневрах всех или почти всех сил флота, у командного состава формировалось «преувеличенное представление о возможностях оперативного напряжения в войне» [4, л. 118]. Во-вторых, личный состав (особенно командный состав) в ходе маневров до крайности напрягал свои силы, не думая об организации возможного (по обстановке) отдыха и даже бравировал этим. В результате не создавалось реального представления о фактических возможностях оперативного напряжения флота, а личный состав не приучался к продуманной организации своей работы и отдыха в военных условиях [4, л. 118].
По мнению Боголепова, сама постановка боевой подготовки флотов, помимо маневров (или учебно-боевых операций), предусматривала исключительно тактические учения, которые не предполагали проверки оперативной подготовки комсостава. Большим минусом в боевой подготовке флотов было то обстоятельство, что «до сих пор огромное большинство тактических учений и даже операций представляло, по сути дела, односторонние учения с обозначенным противником, действия которого заранее с той или иной степенью точности были известны главной стороне» [4, л. 118 об.].
В случае, если частое проведение длительных (до 10-15 суток) оперативных учений было невозможно по финансовым причинам, автор доклада рекомендовал их периодическое проведение (1-2 раза в год для каждого флота). Учебные цели таких учений: 1) учебно-оперативная подготовка флотов в самом широком смысле, подразумевающая подготовку командования и штабов к ведению подлинных, длительных операций в условиях встречной оперативной и боевой деятельности противника и подготовку личного состава к длительным боевым действиям; 2) проверка старых и установление новых норм по целому ряду оперативных вопросов (разведка, дозорная служба, вопросы оперативного использования и взаимодействия сил в различных типовых операциях, нормы оперативного напряжения и др.) [4, л. 118 об.-119].
В своем докладе от 9 декабря 1937 г. В. П. Боголепов сосредоточил внимание на методике проведения больших оперативных игр. Одним из главнейших недостатков в общей системе подготовки Морских Сил РККА, полагал автор, было «отсутствие единых точек зрения у различных флотов (а отчасти и внутри них) по ряду оперативных и тактических вопросов, упирающееся... в недостаточную их разработанность и вообще в недостаточную работу над ними» [4, л. 120]. Причиной такого положения дел было проведение оперативных игр лишь в масштабах отдельных флотов.
По мнению Боголепова, большие оперативные игры на высшем уровне (с приглашением командующих флотами, некоторых командиров соединений и сотрудников центральных управлений), на которых продумывались бы и проигрывались вопросы оперативной и боевой подготовки, а также отдельные вопросы строительства флота, при условии правильной их организации и направленности, могли стать «исключительно удобным инструментом как для оживления творческой работы военно-морской мысли, так для воспитания в среде руководящих работников флотов и центральных управлений под руководством центрального командования единства взглядов по основным вопросам оперативной и тактической подготовки флотов, организационной работы и т. д.» [4, л. 120-120 об.]. Весь исторический опыт, накопленный русским и иностранными флотами, утверждал Боголепов, служил тому наглядным подтверждением.
Таким образом, в записках капитана 1-го ранга В. П. Боголепова фигурировали основные проблемы в области боевой подготовки Военно-Морского Флота в 1930-х годах, на которые в большей или меньшей степени обращали внимание многие командиры флота. Благодаря солидной теоретической и практической подготовке Боголепо-ву удалось обобщить свои наблюдения в виде весьма четких и компактных докладов и предложить пути решения наиболее злободневных вопросов организации и проведения боевой подготовки на флотах. Следует заметить, что командование Морских Сил РККА сделало определенные выводы из его докладов.
Основываясь на неутешительных результатах боевой подготовки за 1938 г., нарком ВМФ, командарм 1-го ранга М. П. Фриновский в своем приказе № 010 от 17 января 1939 г. отметил, что «оперативно-тактическая подготовка командного и начальствующего
состава флота и авиации стоит на низком уровне» [9, л. 56; 10, л. 45]. Развивая далее свою мысль, нарком потребовал первоочередное внимание уделить оперативно-тактической подготовке командного состава, особенно командиров соединений, а также подготовке штабов [9, л. 56].
Одновременно М. П. Фриновский утвердил «План учебных мероприятий по оперативно-тактической подготовке на 1939 год». Данный план, разработанный начальником Главного морского штаба ВМФ флагманом флота 2-го ранга Л. М. Галлером, предусматривал проведение целого ряда разнообразных игр и учений, направленных на то, чтобы командиры соединений и частей Краснознаменного Балтийского флота получили опыт самостоятельного решения оперативных задач, поставленных командованием. Среди них фигурировала совместная оперативная игра ЛВО и КБФ под руководством Военного Совета ЛВО [9, л. 11; 10, л. 41].
Двухсторонняя оперативная игра на тему «Расширение операционной зоны КБФ в восточной части Финского залива с одновременным содействием флангам наступающей Красной Армии» проводилась по приказу начальника Главного морского штаба в период с 26 по 28 марта 1939 г. Игра была совместной, с привлечением двух представителей от штаба Ленинградского военного округа, которые предварительно согласовали вопросы своего участия с начальником штаба КБФ, капитаном 1-го ранга А. П. Шергиным. Оперативная игра преследовала следующие учебные цели: «1) тренировка в расчетах по операции захвата островов в восточной части Финского залива; 2) отработка организации взаимодействия и боевого управления в операции и в захваченной зоне; 3) производство расчетов и отработка организации по закреплению захваченной зоны; 4) организация огневого содействия флангам наступающей Красной Армии» [11, л. 3, 36; 12, л. 29].
Подводя итоги состоявшейся оперативной игры, начальник штаба КБФ, капитан 1-го ранга А. П. Шергин пришел к выводу, что «учебные цели, поставленные Главным морским штабом, в основном выполнены». Главным достижением игры было признано то, что она дала хорошую практику командирам и начальникам штабов соединений КБФ в оценке обстановки, принятии решения и разработке боевых оперативных документов. Был даже сделан вывод, что степень подготовки командного состава заметно повысилась [11, л. 249]. Однако здесь же было указано на самый крупный недостаток, сопутствующий всем играм и учениям КБФ, — плохо отработанное взаимодействие и боевое управление в сложной операции [11, л. 249]. Как недоработанные были выделены следующие вопросы: 1) борьба с инженерными сооружениями у мест высадки десанта; 2) боевое управление в десантной операции; 3) взаимодействие всех сил и средств, выполняющих эту сложную операцию; 4) техника высадки и порядок подхода десанта [11, л. 249].
Оценивая оперативные игры КБФ, проведенные в 1937-1939 гг., нельзя не заметить целый ряд серьезных пробелов при их проведении. Во-первых, в списке учебных задач флота отсутствовала операция по подавлению надводными кораблями КБФ береговых батарей противника. Во-вторых, не отрабатывалась такая задача, как уничтожение силами ВВС КБФ кораблей противника в море или на базах. В-третьих, в ходе игр никогда не удавалось наладить четкое взаимодействие разнородных сил флота при прорыве неприятельской минно-артиллерийской позиции или захвате островов в Финском заливе. Неудовлетворительно была поставлена разведка сил противника на театре, что влекло за собой плохое знание сил и намерений противника. Все вы-
шеизложенное приводило к тому, что оперативные игры Балтийского флота страдали большой долей упрощенчества и схематизма.
Как известно, лучшим способом проверки боевой подготовки личного состава служат военные действия (иногда — слишком дорогим способом). В данном случае очень наглядный и, главное, своевременный урок Краснознаменный Балтийский флот получил в ходе войны с Финляндией зимой 1939-1940 гг., во время которой сразу обнаружилось большое количество недостатков в области управления и боевой подготовки флота.
В своей директиве № 16015сс/ов от 14 февраля 1940 г. нарком ВМФ Н. Г. Кузнецов указал Военному совету КБФ, что «отрыв боевой подготовки флота в мирное время от оперативных задач привел к тому, что силы не были готовы решать задачи военного времени: корабли были не подготовлены к действиям против берега, уничтожению батарей, плаванию в шхерах.» [13, л. 22]. Кроме того, наркомом ВМФ были отмечены неудовлетворительная разведывательная работа во всей системе штабов флота, плохое изучение театра военных действий и слабое внимание Военного Совета флота к подготовке командиров соединений, частей и кораблей [13, л. 22-23]. Для исправления сложившейся ситуации Кузнецов потребовал от военных советов флотов «усилить работу с командирами и военкомами соединений, воспитывая их в духе единого понимания оперативно-тактических задач, решаемых на театре военных действий» [13, л. 28].
Источники и литература
1. Павлович Н. Б. Основные вопросы боевой подготовки флота. Л.: Военно-Морская академия имени Ворошилова, 1941. 100 с.
2. Русский архив: Великая Отечественная. Накануне войны: материалы совещаний высшего руководящего состава ВМФ СССР в конце 1940 года. Т. 12 (1-2). М.: ТЕРРА, 1997. 552 с.
3. Римашевский А. А. Подготовка органов управления Балтийского флота к руководству силами накануне войны (30-е — 40-е годы) // Очерки из истории Балтийского флота. Кн. 2. Редкол.: В. П. Валуев и др. Калининград: Янтарный сказ, 1999. 280 с.
4. Российский государственный архив Военно-Морского Флота (РГА ВМФ). Ф. Р-1877. Оп. 1. Д. 35.
5. РГА ВМФ. Ф. Р-92. Оп. 2. Д. 399.
6. РГА ВМФ. Ф. Р-92. Оп. 2. Д. 432.
7. Масягин В. П., Якимов С. А. Офицеры Балтийского флота. СПб.: Издательский Дом «Измайловский», 2003. 176 с.
8. РГА ВМФ. Ф. Р-1570. Оп. 7. Д. 3476.
9. РГА ВМФ. Ф. Р-1877. Оп. 1. Д. 84.
10. РГА ВМФ. Ф. Р-92. Оп. 2. Д. 485.
11. РГА ВМФ. Ф. Р-92. Оп. 2. Д. 492.
12. РГА ВМФ. Ф. Р-92. Оп. 2. Д. 488.
13. РГА ВМФ. Ф. Р-92. Оп. 2. Д. 502.
Статья поступила в редакцию 27 декабря 2012 г.
