CC BY
157
Т.А. Кирик
Курганский государственный университет
УДК 141.5
ОНТОЛОГИЧЕСКАЯ СПЕЦИФИКА ВИРТУАЛЬНОЙ РЕАЛЬНОСТИ
Аннотация
В статье анализируется онтологическая специфика виртуальной реальности. Виртуальная реальность рассматривается в качестве феномена, который не имеет признаков материального, является совокупностью возможностей, непротиворечиво образующих единое целое. Показано, что, несмотря на разнообразие терминологии, онтологические особенности виртуальной реальности имеет смысл обозначать как порождаемость, актуальность, автономность и интерактивность. Эти особенности в их совокупности являются необходимыми и достаточными для определения виртуальной реальности. При этом интерактивность можно считать ключевым признаком для спецификации виртуальной реальности.
Ключевые слова: бытие, онтология, существование, онтологическая специфика, виртуальная реальность, интерактивность, процессуальность, актуальность, порождаемость, бытие «от иного» (esse ab alio).
T.A. Kirik Kurgan State University
ONTOLOGIC SPECIFICS OF VIRTUAL REALITY
Annotation
The article analyzes the ontological specificity of virtual reality. Virtual reality is considered as a phenomenon that shows no signs of material, is a collection of features, consistent image of a unit. It is shown that, despite the diversity of terminology, ontological features of virtual reality make sense denote generability, relevance, autonomy and interactivity. These features taken together are necessary and sufficient to define virtual reality. In this interactivity can be considered as a key feature for the specification of virtual reality.
Keywords: being, ontology, existence, ontological specificity, virtual reality, interactive, processuality, relevance, generability, being from «the other».
Всякая видимость должна рассматриваться как реальность, поскольку не доказано, что она иллюзия...
Анри Бергсон
Как неоднозначно использование в современной культуре и философии понятий «виртуальное», «виртуальная реальность», так неоднозначно и понимание этого феномена, применяемого к различным феноменам человеческого и не только бытия - от «виртуальных корпораций» и «виртуальных миров» (включая сны, мечты, измененные состояния сознания, реальности компьютерных игр и пр.) до «виртуальных частиц».
Нас виртуальная реальность интересует в качестве феномена, который, как и возможный мир, не имеет признаков материального и является совокупностью возможностей, которые непротиворечиво образуют одно целое, однако своеобразие которого заключается прежде всего в том, что с ним человек взаимодействует как с реально существующим, а не просто мыслимым.
Анализ этимологии позволяет выделить смысловые оттенки, присущие понятию «виртуальный» [1]. Это прежде всего нематериальность, нетелесность. Виртуальное всегда имеет некий носитель, будь то семя, в котором виртуально присутствует дерево (Н. Кузанский), компьютер вкупе с периферийными устройствами или субъект-объектные отношения (Д. Пивоваров и др.). Виртуальное дано субъекту в его восприятии. Так, в частности, согласно идеям Иоанна Дунса Скота [2], реальная вещь виртуально содержит в своем единстве множество эмпирических качеств, но эти эмпирические качества даны только познающему субъекту. Таким образом, виртуальное - это явление, связанное с деятельностью сознания человека.
Мы подчеркиваем, что виртуальная реальность, что бы ни вкладывалось в это понятие, обязательно предполагает участие человека. Собственно, в этом отличие термина «виртуальная реальность» от «компьютерной реальности» как «реальности, моделируемой с помощью компьютера» [3, 259], «возможного мира» как вариативной модели реального мира (широко используемая в логике концепция, восходящая к Лейбницу). Именно в виртуальной реальности «человек есть мера всех вещей: существующих, что они существуют и несуществующих, что они не существуют» [4, 316].
Кроме того, виртуальное предполагает наличие некой сконструированной, оформленной, независимой от человека (автономной), хотя и «кажущейся» человеку данной только в его восприятии реальности.
Согласно античной традиции, реципированной позднее средневековой философией и логикой, а еще позже метафизикой, сущность есть сущее, характеризующееся самосущим, самодовлеющим бытием, бытием самим по себе (per se), в самом себе (in se), а не в чем-либо другом (носителе, субстрате, подлежащем), в отличие от бытия случайного, привходящего, акцидентального. Виртуальная реальность, с точки зрения этого определения, никаким самосущим, самодовлеющим бытием, бытием самим по себе, не обладает. Не обладая сущностью, виртуальная реальность не обладает и энергией, а именно собственной энергией, поэтому требует для своего бытия (точнее - недобытия, в терминологии Хоружего [5, 53-68]) носителя и, прежде всего, человека.
Итак, виртуальная реальность требует для своего существования «иного», обладающего самосущим бытием. Вспоминая Августина, можно сказать, что виртуальная реальность получает бытие «от иного» (esse ab alio). Это может быть не единственный носитель,
но один из этих носителей - в любом случае - человек. Виртуальная реальность всегда инспирируется в сознании человека некими технологиями в широком смысле (включая и психотехники, и игровые технологии, и компьютерные технологии).
Эта особенность существования виртуальной реальности в литературе уже традиционно обозначается термином «порожденность», предложенным Н.А. Носовым [6]. В его определении порожденность означает, что виртуальная реальность продуцируется активностью какой-либо другой реальности, внешней по отношению к ней. Сразу заметим, что по вложенному смыслу этот термин близок к концепции «перманентного творения» Августина. Однако в терминологии Н.А. Носова «перманентность творения» прослеживается в такой особенности существования, как актуальность: виртуальная реальность существует актуально, только пока активна порождающая реальность.
Чтобы подчеркнуть аспект перманентности творения виртуальной реальности, его незавершенности, мы считаем, что предпочтительно использовать термин «порождаемость». Смысловой оттенок процессуаль-ности термина «порождаемость» не случаен. Если использовать терминологию С.С. Хоружего, то виртуальная реальность есть «бытие-действие».
Мы полагаем, что виртуальная реальность, чем бы она ни была инспирирована, ограничивается характером своего носителя (или носителей) - той реальности, «от которой» она получает бытие. То есть ограничена, с одной стороны, возможностями сознания человека, его самовоплощения, с другой - например, возможностями компьютерной техники. Кроме того, виртуальная реальность имманирует, вбирает в себя, трансформируя, часть содержания реальности, ее порождающей.
Чистое «здесь-и-теперь» бытия виртуальной реальности многие исследователи отмечают как актуальность. Так, М.Ю. Опенков определяет виртуальную реальность как мгновение, когда снимаются противоположности жизни и смерти, реального и воображаемого, прошлого и будущего [7, 229]. При этом одним из основных признаков ее является подлинное присутствие, динамическая непрерывность настоящего.
С нашей точки зрения, актуальность несомненна, но говорить о виртуальной реальности как о чистом «здесь и теперь» можно не в большей степени, чем о соответствующем свойстве любой другой реальности. В любой реальности человек существует в актуальности, «здесь-и-теперь», едва уловимом моменте «сейчас», и вместе с тем он может пребывать в прошлом или настоящем. По мнению, например, Л.А. Микешиной и М.Ю. Опенкова, человек бывает отторгнут от себя, когда живет либо в прошедшем, либо в будущем времени, т.е. он не укоренен в настоящем. Другое дело, что сама природа виртуальной реальности как существующей только через человека предопределяет вовлеченность, захваченность человека ею. Таким образом, свойство актуальности делает акцент на присутствие субъекта в виртуальной реальности, ее вовлекающий характер. Также в это свойство вкладывается способность виртуальной реальности существовать, только пока активна порождающая реальность .
Рассматривая механизмы возникновения виртуальной реальности, С. И. Орехов утверждает, что «для своего возникновения виртуальная реальность нуждается в субстанциальной реальности (неком ином, например, технике - Т.К.), человеке (сознании) и в процессах - положенности и репрезентации, которые ее и формируют» [8, 51]. Положенность С. И. Орехов пони-
мает в гегелевском смысле: «Положенное как явление не стоит на собственных ногах и имеет свое бытие не в себе самом, а в чем-то другом» [9, 295]. Что касается репрезентации, то для С.И. Орехова это прежде всего «трансформированное воспроизведение одного вида реальности в другом, представленность чего-либо или кого-либо... Происходит репрезентация инварианта субстанциальной реальности в виртуальную, где этот инвариант находится в снятом виде» [9, 52].
Итак, положенность и репрезентацию можно рассматривать как механизмы формирования таких онтологически особенностей, как порождаемость и актуальность в терминологии Н.А. Носова.
Процессы положенности и репрезентации ведут к созданию реальности, которая «не является зеркальным отражением действительности, а создает своими средствами ее различные версии... Положенно-репрезентирующий механизм создает виртуальную реальность как модель субстанциальной реальности и ее модификаций, например, социальной реальности» [10, 38]. Однако нельзя абсолютизировать эти механизмы. Все же виртуальная реальность скорее не модельная, а симулятивная, обретшая собственное, отличное от образца бытие. По нашему мнению, виртуальная реальность есть реальность симулякров, образов, не нуждающихся в образце.
И в этом плане интересны слова М. Хайма: «Виртуальный мир может быть виртуальным только до тех пор, пока он может контрастировать с реальным. Виртуальные миры могут в таком случае создавать ауру воображаемой реальности, множественность, которая будет скорее игровой, чем безумной. Виртуальный мир должен быть не вполне реальным, иначе он перестанет будить воображение» [11]. Это тонкое замечание, сделанное относительно компьютерной виртуальной реальности, может быть, станет определяющим для очерчивания границ должного в ней.
Следующую особенность существования виртуальной реальности обозначают как автономность. Она заключается в том, что в виртуальной реальности свое время, пространство и законы существования. Это очевидно, если обращаться к компьютерным виртуальным реальностям, которые предъявляют виртуализатору особый мир.
Пространство и время являют собой несущую конструкцию картины мира, и обозначение хотя бы в самом первом приближении параметров пространства и характера течения времени являются необходимым условием не только анализа онтологических особенностей реальности, но и осознания человеком себя в этой реальности.
Итак, очевидно, что виртуальное пространство локализовано в ноосфере. Оно является вместилищем всех виртуальных объектов. Размерность виртуального пространства не определена и может варьироваться. Киберпространство очевидно демонстрирует нам примеры одно-, двух-, трех-, иногда четырехмерного пространства (компьютерная графика, игры, модели и т.д.), более того, информационные технологии пытаются использовать объекты большей размерности1. Именно возможная многомерность - одно из принципиальных отличий виртуального пространства от физического.
Кроме того, характеристики виртуального пространства могут меняться в зависимости от направле-
1 В некоторых же случаях о размерности говорить проблематично, например, в случае коммуникативной виртуальной реальности.
ния движения, т.е. речь уже идет о возможной негомогенности и анизотропности. Нестабильны также такие топологические характеристики, как связность и непрерывность, например, возможен мгновенный доступ к любой точке пространства [12, 12].
Но самое главное, что топология и размерность виртуального пространства могут динамически меняться в зависимости от носителей, порождающих реальности. Здесь основным движителем является воля и желание человека, ограниченная как возможностями инспирирующих виртуальную реальность технологий (в широком смысле включая и психотехники, и игровые технологии, и компьютерные технологии), так и субъективными факторами.
Временные (темпоральные) параметры виртуальной реальности также задаются человеческим сознанием и опосредуются другими носителями. Причем при конструировании виртуальной реальности возможно устанавливать не только временные длительности, но и направленности. Это лежит в русле психологической трактовки времени, берущей свое начало в работах Аристотеля, Аврелия Августина. Согласно Аристотелю мы в собственной душе воспринимаем течение времени, даже не наблюдая никакого движения в пространстве, но замечая изменения, происходящие в самой душе.
Дискретная, циклическая (вспомним изумительный фильм Гарольда Рэмиса «День сурка»), обратимая, подчиненная воле виртуализатора темпоральность виртуальной реальности в корне отлична от объективной темпоральности, линейной, однонаправленной, выражающей длительность и последовательность событий реального мира.
Важнейшей особенностью виртуальной реальности выступает интерактивность. В терминологии Н.А. Носова интерактивность означает, что виртуальная реальность может взаимодействовать со всеми другими реальностями, в том числе и с порождающей, как онтологически независимая от них.
Любая реальность раскрывается во взаимодействии, но для виртуальной мы считаем нужным усилить этот критерий, уточнив смысл, вкладываемый в понятие «интерактивность».
В «Словаре современного русского литературного языка» [13] приставка «интер-» определяется как образующая существительные и прилагательные с тем же значением, что «меж», «между», а слово «активный», как «деятельный, энергичный». Таким образом, интерактивность - это некая взаимная деятельность, а именно - взаимодействие.
В настоящее время этот термин является понимаемым, как правило, в контексте информационных технологий. Заметим, однако, что интерактивность как феномен, конечно же, не является порождением компьютерных технологий. Она существовала с того момента, когда явления культуры стали ориентироваться на удовлетворение воспринимающего их. Ярчайшим примером интерактивного действа можно назвать бой гладиаторов, где толпа решает судьбу поверженного, влияя на ход предоставляемого ей зрелища.
Мы считаем нужным сформулировать следующее определение интерактивности: это характеристика одного из типов коммуникации, для которого свойственна ответная реакция в режиме реального времени, принятая субъектом, инициировавшим процесс. Заметим, что под реальным временем мы понимаем не столько немедленную ответную реакцию, сколько ситуацию, когда контрагент, Другой (будь то программа
или человек), который направил запрос, например, нам, сохраняет свое состояние в ожидании нашего ответа.
Именно поэтому термин «интерактивный» неестественно применять к традиционной переписке (даже самая быстрая почта всегда опаздывает, если корреспондент не удержит «состояние души»), читательским откликам на публикацию в журнале и другим ответным реакциям на уже прошедшее состояние.
Интерактивность есть признак подлинной реальности, с которой возможно практическое взаимодействие. Так, П.А. Флоренский отмечал, что подлинное существование в качестве реальности подразумевает как меня, самого человека, так и того, что вне меня, существует независимо от сознания человека [14].
Мы полагаем, что вышеизложенным образом определенную интерактивность можно считать одним из важнейших признаков виртуальной реальности. Более того, мы утверждаем, что этот признак является основополагающим для различения собственно виртуальных реальностей и феноменов, онтологически сходных с виртуальной реальностью, ее онтологических прототипов.
Кроме того, именно наличие интерактивности не позволяет однозначно отнести виртуальную реальность к сфере объективной или субъективной реальности. С одной стороны, виртуальная реальность кореллятив-на сфере человеческой субъективности, поскольку не может существовать без воспринимающего человека, с другой - субъект взаимодействует с ней как с онтологически независимой, т.е. объективной, действительностью. Это позволяет предположить, что категория «виртуальной реальности» рядоположена категориям «субъективной» и «объективной реальности». Однако, заметим, что данная проблема в философской литературе только начинает подниматься.
Рассмотренные нами особенности существования как по отдельности, так и в совокупности выделяются различными авторами и обозначаются различными авторскими терминами. Используя наиболее популярную терминологию2, будем обозначать выделенные особенности виртуальной реальности именно как порождае-мость, актуальность, автономность и интерактивность. Эти особенности в их совокупности будем полагать необходимыми и достаточными для определения виртуальной реальности.
Список литературы
1. Грязное Е.В. Виртуальная реальность: анализ смысловых элементов понятия//Философские науки.- 2005.-№2.- С. 125-143. Панкратов А.В. О различном понимании термина «виртуальная реальность» // Виртуальные реальности. Труды лаборатории виртуалистики. - М., 1998.
- Вып. 4. -С. 115-121.
2. Скот Иоанн Дунс. Окфордское сочинение. URL: http:// antology.rchgi.spb.ru/Jon_Duns_Scotus/scotus_9.htm.
3. Розин В.М. Философия техники.- М., 2001.
4. Протагор// Антология мировой философии.- М., 1969.- Т.1.- Ч.1.
5. Хоружий С.С. Род или недород? Заметки к онтологии виртуальности //Вопросы философии.- 1997.- № 6.
6. Носов Н.А. Виртуальная психология.- М, 2000. Носов Н.А. Виртуальная реальность //Вопросы философии.- 1999.- №10.
7. Микешина Л.А., Опенков М.Ю. Новые образы познания и реальности.- М., 1997.
2Эта терминология была предложена Н.А. Носовым, одним из первых исследователей виртуальной реальности, основателем Центра виртуалистики Института Человека РАН и с тех пор используется практически всеми, занимающимися данной проблематикой.
8. Орехов С.И. Поиск виртуальной реальности.- Омск, 2002.
9. Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. Наука логики.- М., 1974. - Т.1.
10. Орехов С.И. Виртуальная реальность.- Омск, 2007.
11. Хайм М.. Метафизика виртуальной реальности // Возможные миры и виртуальные реальности.- М., 1995.
12. Акчурин И.А. Виртуальные миры и человеческое познание //Концепция виртуальных миров и научное познание.- СПб., 2000. - С. 12. И.А. Акчурин использует для обозначения пространств с меняющейся топологией термин «топос».
13. Словарь современного русского литературного языка. Т.1. А-Б.- М.-Л.: Изд-во Акад. Наук СССР, 1948.- 735 с.; Т.5. И-К.- М.-Л.: Изд-во Акад. Наук СССР, 1956.- 1918 с.
14. Флоренский П.А. У водоразделов мысли. - М., 1990. - Т.2.
