CC BY
3
DOI 10.54770/20729316-2024-2-191
Е.Г. Туманова (Нижний Новгород)
«ОНЕГИНСКИЙ» ТЕКСТ В СТИХОТВОРЕНИИ И.А. БРОДСКОГО «ПЕНЬЕ БЕЗ МУЗЫКИ»
Аннотация
В исследовании анализируется стилистическое построение и система мотивов стихотворения И.А. Бродского «Пенье без музыки». Среди задач исследования - выявить переклички «Пенья без музыки» с текстом «Евгения Онегина» на уровне микросюжетов, лексики, некоторых особенностей формы (сентентичность текстов, использование анжамбеманов). В одном из своих интервью Бродский подчеркивает: «...мы все до известной степени так или иначе (может быть, чтобы освободиться от этой тональности) продолжаем писать "Евгения Онегина"». Ю.Б. Карабчиевский делает следующее предположение о поэзии Бродского: «Быть может, такие стихи писал бы Онегин.», а М.Б. Крепс отмечает, что для поэзии Бродского вообще характерна позиция остранения, «приемы камуфляжа». Результатом исследования становится прочтение стихотворения «Пенье без музыки» как лирического высказывания, созданного в координатах онегинского письма к Татьяне, как «письмо после письма». При этом у Бродского сохраняется лирическая «тональность» онегинского послания Татьяне: досада, горечь и невыносимость мысли о том, что «счастье было. так близко». Эта невыносимость в «Пенье без музыки» драпируется рациональными построениями, самоиронией, многословием, которое является попыткой лирического героя стихотворения Бродского оттянуть неизбежную разлуку с возлюбленной. Таким образом, «онегинский» текст в структуре «Пенья без музыки» сообщает расставанию лирического героя масштаб величайшего расставания в русской литературе - расставания Онегина и Татьяны.
Ключевые слова
Бродский; Пушкин; «Евгений Онегин»; интертекст; реминисценция; цитата; анжамбеман; лирический герой.
E.G. Tumanova (Nizhny Novgorod)
THE "ONEGIN" TEXT IN THE POEM BY I.A. BRODSKY "PEN'YE BEZ MUZYKI"
The study analyzes the stylistic structure and the system of motifs in the poem "Pen'ye bez muzyki" by I.A. Brodsky. Among the objectives of the study there is the one revealing the connection of "Pen'ye bez muzyki" and the text of "Eugene Onegin" in terms of micro—plots, vocabulary, some features of the form (sententiousness of texts, the use of anjambemans). In one of his interviews, Brodsky emphasizes: "... to a certain extent we keep on writing 'Eugene Onegin' (maybe to get rid of this tonality)". Yu.B. Karabchievsky makes the following assumption in regards to Brodsky's poetry: "Perhaps Onegin would have been writing such poems...", and M.B. Kreps notes that Brodsky's poetry is generally characterized by a position of withdrawal, "camouflage techniques". The result of the study is the interpretation of the poem "Pen'ye bez muzyki" as a lyrical statement created in the manner of Onegin's letter to Tatiana, as "letter after letter". At the same time, Brodsky preserves the lyrical "tonality" of Onegin's message to Tatiana, such as annoyance, bitterness and intolerableness of the thought that "happiness was ... so close". This intolerableness in "Pen'ye bez muzyki" is disguised by the rational compositions, self-irony, verbosity, which is an attempt done by the lyrical hero of Brodsky's poem to delay the inevitable parting from his beloved. Thus, the "Onegin" text in the composition of "Pen'ye bez muzyki" gives the parting of the lyrical hero the scale of the greatest parting in Russian literature that is the parting of Onegin and Tatiana.
Key words
Brodsky; Pushkin; "Eugene Onegin"; intertext; reminiscence; quote; motive; enjambment; lyrical hero.
Поэтические параллели между Пушкиным и Бродским - одна из центральных тем литературоведческих работ, критических статей, посвященных творчеству Бродского, и воспоминаний современников о поэте. Основания для сопоставления двух поэтов весьма разнообразны: от попутных культурологических замечаний до подробного анализа степени включенности пушкинского мира в мир Бродского. Не вдаваясь подробно в «историю сопоставления» Пушкина и Бродского, - эта тема, очевидно, заслуживает отдельного исследования, - обратим внимание на несколько сюжетов.
Впервые параллель между Пушкиным и Бродским провел А.Г. Най-ман в предисловии к сборнику «Остановка в пустыне» 1970 г. Затем появились статья В.А. Сайтанова «Пушкин и Бродский», статья А.К. Жолковского «"Я вас любил..." Бродского: интертексты, инварианты, тематика и структура» - обе были напечатаны в сборнике «Поэтика Бродского» 1986 г. [Полухина 2006, 74].
В.А. Кривулин в «Слове о нобелитете Иосифа Бродского» пишет: «Тут напрашивается аналогия, которая одновременно и невероятна, и смехотворна, и неточна, но без которой не обойтись, коль скоро речь зашла о «парадоксе Бродского», - аналогия: Бродский - Пушкин. Аналогия эта, однако, при всей своей кощунственности, настолько очевидна, что проясняет не только место Бродского в современной русской культуре, но и само состояние нашей культуры. <...> Соотнося Бродского и Пушкина, я вижу двух великих поэтов, но если наличие второго из них, так сказать, содержательно, сущностно, то величие первого есть прежде всего воля к величию, постоянное отстаивание права человека «быть великим» - независимо от содержания творческой работы» [Кривулин 1988, II].
Я.А. Гордин в интервью В.П. Полухиной говорит, что «сравнение Пушкина и Бродского вполне правомочно», поскольку Бродский, как и Пушкин, «обозначил очередной качественный рывок» поэзии. Кроме того, Гординым написан двухтомник философских эссе «Пушкин. Бродский. Империя и судьба» - поэты, как мы видим, сближаются здесь уже самим названием сборника. Я. Марголис в работе «От Пушкина до поэтов XXI века» также проводит параллель между Пушкиным и Бродским, ставя их в один ряд уже только тем, что сопоставляет наиболее частотные словоупотребления в поэзии «выдающихся русских поэтов разных эпох»: Державина, Пушкина, Цветаевой, Бродского [Марголис 2022, 266].
В.А. Куллэ в интервью В. Полухиной говорит, что Бродский «в своем творчестве узаконил некие грандиозные сдвиги в структуре пушкинского языка». Куллэ считает, что Бродский «сопоставим с Пушкиным» прежде всего как фактор «лингвистического влияния» [Полухина 2006, 291].
Однако, разумеется, были и те, кто резко возражал против сравнения Пушкина и Бродского. Н.М. Коржавин пишет: «Сближение этих имен оскорбляет мой слух, вкус и здравый смысл» [Коржавин 2022, 78].
Многочисленные интертекстуальные связи поэзии Бродского с произведениями Пушкина анализирует А.М. Ранчин в книге «На пиру Мнемо-зины», рассматривая в творчестве Бродского реминисценции из пушкинских стихотворений о поэте и поэзии, об осени, реминисценции из «Пророка», «Медного всадника» и многие другие [Ранчин 2001].
Некоторые исследователи, напротив, указывают на полемику молодого Бродского с Пушкиным - таковая, по замечанию И.И. Плехановой, содержится, например, в стихотворении «Перед памятником Пушкина в Одессе» [Плеханова 2012, 41].
Сам Бродский считает, что значение Пушкина для русской литературы неоспоримо. «Ничто не имело более великих последствий для русской литературы и русского языка, чем эта продолжавшаяся тридцать семь лет жизнь. Пушкин дал русской нации ее литературный язык и, следовательно, ее мировосприятие», - пишет Бродский о Пушкине в предисловии к разделу в англоязычной антологии русской поэзии [цит. по: Новиков-Ланской 2020, 65]. Как справедливо усматривает Бродский, Пушкин «...никогда не сводится к одной строчке, он действует всегда всем ансамблем стихотворения, всей массой» [Бродский 2005, 55].
Одно из наиболее развернутых высказываний Бродского о Пушкине содержится в интервью французской славистке А. Эпельбуэн (журнал «Странник», 1991 г.). С точки зрения Бродского, «Пушкин - это до известной степени равновесие» [Бродский 2005, 153]. Однако поэзия Пушкина, по Бродскому, это не только «благородство речи, благородство тона», но и внимание к «психологической мотивировке». И явление, скажем, Достоевского - «прямо оттуда», из пушкинской поэзии [Бродский 2005, 155].
В этом же интервью Бродский так высказывается о собственном творчестве: «.ты сражаешься со всей русской поэзией; может быть, не столько сражаешься - просто там, где они кончили, ты начинаешь» [Бродский 2005, 147]. А на вопрос собеседницы о том, есть ли у самого Бродского пушкинские стихи, Бродский отвечает: «.довольно много, но с какими-то добавлениями, с модернизированием - когда стихотворение держится на принципе эха, пушкинского эха, то есть эха гармонической школы. <...> Это уж настолько норма - поэтическая лексика Пушкина, что допускаешь время от времени перифразы. Я написал, например, целый цикл сонетов, так называемые «Двадцать сонетов к Марии Стюарт», которые в сильной степени держатся на перифразах из Пушкина» [Бродский 2005, 156].
Кроме того, продолжая рассуждать о «пушкинском» тексте в своем творчестве, Бродский замечает следующее: «.мы все до известной степени так или иначе (может быть, чтобы освободиться от этой тональности) продолжаем писать "Евгения Онегина"» [Бродский 2005, 157].
Вместе с тем любопытно, на наш взгляд, замечание Ю.А. Карабчиев-ского в работе «Воскресение Маяковского» о стихотворениях Бродского: «...Быть может, такие стихи писал бы Онегин, когда бы преодолел тошноту к труду. Но конечно - до того, как влюбился Татьяну.» [Карабчиевский 2022, 805].
В нашей работе мы делаем точкой отсчета мысль самого Бродского о том, что он в своей поэзии отчасти продолжает «писать "Онегина"», а также опираемся на эссеистическое предположение Карабчиевского о том, что стихи Бродского как раз и мог бы писать пушкинский герой - и даже, как нам кажется, после того, как влюбился в Татьяну. Одним из таких поэтических «продолжений» и одновременно одним из самых «онегинских» стихотворений в поэзии Бродского нам представляется «Пенье без музыки» (1970 г.), посвященное «Б.Ш.» - возлюбленной Бродского Фейт Виг-зелл - и недолгой истории их любви.
Развернутый анализ стихотворения «Пенье без музыки» предложен М.Б. Крепсом в книге «О поэзии Иосифа Бродского» - первой монографии о творчестве поэта (и еще одном источнике сопоставления поэтики Пушкина и поэтики Бродского). Так, исследователь отмечает в стихотворении клише традиционной любовной лирики («и вздохнешь»), традиционное романтическое «клише-зачин» («Когда ты вспомнишь обо мне / в краю чужом. »), «трафаретную» тему слез, а также сказочную формулу «за тридевять земель и за морями» [Крепс 2007, 71]. Бродский, как полагает Крепс, при этом весьма ловко «расправляется» с любыми клише, формулами и трафаретами, используя наряду с традиционной лексикой
«новый» словарь, по большей части геометрический: «перпендикуляр», «треугольник», «пропорция», «разбить на градусы», «сумма двух углов» и другие [Крепс 2007, 81]. «Тяга» Бродского к «геометрической образности», по мнению Крепса, ведет свое начало от школы Джона Донна [Крепс 2007, 69].
М.Б. Крепс не может обойти вниманием и «геометрическую композицию» стихотворения Бродского. Исследователь считает, что три части стихотворения в соответствии с его содержанием образуют своеобразный треугольник: «средняя часть, состоящая из 35 строф, является его основанием, а первая и третья части (по 13 строф каждая) - его сторонами...» [Крепс 2001, 79].
Также в стихотворении исследователем отмечаются иронические и автоиронические интонации, характерные для поэтики Бродского в целом. Реализация самоиронии связана, например, с появляющимся в тексте стихотворения образом Шахразады: «Обещая занять воображение любимой в стиле рассказов Шахразады, поэт углубляет это в начале, по-видимому, ироническое сравнение. <...> Шахразада рассказывала сказки султану для того, чтобы оттянуть день своей казни, т.е. под страхом смерти; у поэта же этот страх смерти не простой, а особый "посмертный", т. е. не смерть сама его страшит как физиологический акт, а мысли при жизни о посмертном небытии, о Ничто» [Крепс 2007, 73].
Кроме того, анализируя текст стихотворения, Крепс указывает на первоисточник фразы о «языке родных осин» (фраза, как пишет Крепс, впервые употреблена «Тургеневым в эпиграмме Н.Х. Кетчеру, своему другу и первому переводчику Шекспира, в значении "на незатейливом русском языке") [Крепс 2007, 73]. Этим наблюдением исследователь открывает тему явных и неявных цитат в «Пенье без музыки», которую развивают и другие комментаторы текста.
В комментариях к стихотворению Л.В. Лосев вслед за М.Б. Крепсом отмечает, что «геометрическая образность «Пенья.» несет отпечаток поэтики Джона Донна». А в связи с центральным в «Пенье без музыки» образом «встречи в небесах» Л.В. Лосев вспоминает цикл «Шиповник цветет» А.А. Ахматовой и о ее «встрече в небесной отчизне» [Бродский 2019, 619]. (Отметим, что строка «лето Господне» в «Пенье без музыки» также может быть отсылкой к ахматовскому «Anno Domini MCMXXI»). Кроме того, продолжая тему цитат и аллюзий в «Пенье без музыки», Лосев подсказывает читателю, что заглавие оказывается антитентичным по отношению к названиям «Песня без слов» Верлена и «Песня без слов» Мендельсона [Бродский 2019, 619]. Так, в тексте «Пенья без музыки» возникает ощутимое «эхо» других поэтических текстов.
Более того, А.М. Ранчин замечает, что строка «Когда ты вспомнишь обо мне» («Пенье без музыки») - это «переписанное» пушкинское «И обо мне вспомянет» («.Вновь я посетил.»). Однако у Пушкина сказано о внуке лирического героя, у Бродского - о возлюбленной, с которой лирический герой расстался [Ранчин 2001, 92]. Также А.М. Ранчин обращает внимание на строки: «"обо мне вспомянешь все-таки в то Лето / Господне
и вздохнешь"», снова указывая на реминисценцию из «Вновь я посетил.»: «смысл исходного текста при этом "вывернут наизнанку": у Пушкина говорится о преемственности поколений, у Бродского - о разлуке с любимой, которая непреодолима даже в воспоминании» [Ранчин 2001, 92].
Итак, говоря о «Пенье без музыки», исследователи чаще всего отмечают сложную геометрию мира, который выстраивает Бродский, и рассматривают отдельные реминисценции в стихотворении, в том числе из поэзии Пушкина.
Однако наше внимание привлекает не геометрия поэтического мира, а еще, по всей видимости, мало исследованный «онегинский» текст в структуре «Пенья без музыки» - система явных и скрытых перекличек с «Евгением Онегиным».
М.И. Шапир в статье «Три реформы русского стихотворного синтаксиса» отмечает, что Бродский в «Пенье без музыки» «парцеллирует» пушкинскую фразу из «Евгения Онегина»: «Надолго. Навсегда. И даже.» [Шапир 2009]. Однако это указание М.И. Шапира на текст пушкинского романа, к сожалению, не выходит за рамки примечания к статье. При этом в «Пенье без музыки» фраза «Надолго. Навсегда» повторяется дважды и не может не обратить на себя внимание - эта строка самым очевидным образом «вытягивает» на поверхность «онегинские» аллюзии «Пенья без музыки». В «Евгении Онегине» фраза «надолго, навсегда» маркирует расставание автора (и читателя) с главным героем - «в минуту, злую для него». В «Пенье без музыки» перед нами также «злая» для лирического героя «минута» разлуки.
Нам представляется важным подчеркнуть мысль о том, что «онегинский» текст «Пенья без музыки» гораздо шире одной фразы, на которую указывает Шапир. Отметим лишь некоторые переклички «Пенья без музыки» (везде: [Бродский 2019, 338-345]) с текстом «Евгения Онегина» (везде: [Пушкин 1975, 7-162] - без соотнесенности с последовательностью их использования в текстах.
1. Переклички на уровне микросюжетов и образов
«Евгений Онегин» «Пенье без музыки»
Читатель, мы теперь оставим, Вот то, что нам с тобой ДАНО.
Надолго.....навсегда. За ним Надолго.. Навсегда. И даже
Довольно мы путем одним пускай в неощутимой, но
Бродили по свету. в материи. Почти в пейзаже.
Привычка свыше нам дана: Замена счастию она Вот то, что нам с тобой ДАНО.
Какое горькое презренье Ваш гордый взгляд изобразит! В гордыне. . твоей иль в слепоте моей все дело.
«Евгений Онегин» «Пенье без музыки»
И нынче - боже! - стынет кровь, Как только вспомню, взгляд холодный. Когда ты вспомнишь обо мне В краю чужом
Но обмануть он не хотел Доверчивость . души, невинной. будучи кругом в долгу, поскольку ограждал . так . плохо тебя . от. .худших .бед, могу от этого избавить вздоха
Я. вышла .замуж. Вы . должны, Я вас прошу, меня. .оставить; .что порознь . нам. суждено с тобой в нем пребывать.
Дай, няня, мне перо, . бумагу. .возьми перо. и . чистый . лист. .бумаги.
Доныне дамская любовь Не изьяснялася. по-русски позволь же сейчас, на языке. .родных осин, тебя утешить.
Я думал: вольность и покой Замена счастью. Боже мой! Как я . ошибся, как наказан. как запоздалый кочет, униженный . разлукой мозг . возвыситься . невольно. хочет.
.верила преданьям Простонародной старины, И . снам, . и. карточным . гаданьям, И . предсказаниям луны избавлены мы были оба — от. . ревности, . примет, . комет, . от. . приворотов, порч, . снадобья.
До . гроба ты хранитель мой Надолго. Навсегда. До . гроба.. .
Поверьте (совесть в том порукой), Супружество нам будет мукой.. Я думал уж о форме плана Разлука есть сумма наших трех углов, а вызванная ею . мука есть форма тяготенья их друг к другу
То в высшем суждено совете И суждено. совсем иное... Что порознь нам суждено
Везде воображаешь ты Приюты. счастливых свиданий Вот место нашей встречи. Грот заоблачный. Беседка в тучах. Приют, гостеприимный. Род угла; притом, один из лучших
Хранили многие страницы Отметку резкую ногтей Ткни пальцем в темноту. Невесть куда. Куда укажет ноготь..
И запоздалые наряды, И запоздалый склад речей; прости: как запоздалый. кочет, униженный разлукой мозг возвыситься невольно хочет.
«Евгений Онегин» «Пенье без музыки»
Что занимало целый день Его тоскующую лень, -Была наука страсти . нежной, Которую воспел Назон, (Назон - римский поэт Овидий Назон (43 г. до н.э. - 17 г. н.э.), автор поэмы «Искусство.любви») Но в том и состоит искусство любви, вернее, жизни - в том
И что же видит?.. за столом Сидят чудовища кругом: чтоб видеть, чего нет в природе, и в месте прозревать пустом сокровища, чудовищ...
Вся жизнь моя была залогом Свиданья верного с тобой пределов тех, верней, где места свиданья. лишена она
Ты в сновиденьях мне являлся Незримый, ты мне был уж мил, итак, кому ж, как не мне, катету, незриму, нему, доказывать тебе вполне обыденную теорему
Кто б смел искать девчонки нежной В сей величавой, в сей небрежной Законодательнице. . зал? Ты не заметишь, что толпу. нулей возглавила .сама
2. Лексические параллели без воспроизведения сюжетных ситуаций
«Евгений Онегин» «Пенье без музыки»
Мы почитаем всех нулями, А единицами - себя. Гремят отдвинутые стулья; Толпа в гостиную валит: Ты не заметишь, что толпу нулей возглавила сама
И буду век ему верна Верна (она, увы, верна)
Онегин тихо увлекает Татьяну в угол и слагает Деревня, где скучал Евгений, Была прелестный уголок То, чем располагаем: угол
Вошел: и пробка в потолок, Вина кометы брызнул ток; Избавлены мы были оба -от ревности, примет, комет.
«Евгений Онегин» «Пенье без музыки»
Хоть не являла книга эта Ни сладких вымыслов поэта Когда ты вспомнишь обо мне в краю чужом - хоть эта фраза всего лишь вымысел
Она, пророчествуя взгляду Неоцененную награду, Влечет условною красой всего лишь вымысел, а не пророчество
И, други, никого, ей-богу! но ей- же . Богу., мне сегодня странно
Стыдлив и дерзок, а порой Блистал послушною слезой! . для глаза, вооруженного слезой, не может быть и речи:
Итак, писала по-французски... Что делать! повторяю. вновь: Жалеть о прежнем, о былом (хоть повторяю, что слеза, за исключением былого., все уменьшает)
наше северное лето. Лето Господне
Недуг, которого причину Давно бы отыскать пора, ночь хочет удержать причину от следствия
Мечтам невольная преданность, Неподражательная странность мне сегодня странно
Дороги нет; кусты, стремнины Метелью, все занесены оно уже настало - рев метели, превращенье крика в глухое толковище слов
Повторяются в двух текстах и многие другие лексические единицы: ночь, зима, весна, море, звезда, ладонь, стыд, глаза, свет, искусство, Бог, окно, зеркало, Восток, земли, друг, тьма и т.д. При этом, как мы уже цитировали М.Б. Крепса, в стихотворении важную роль играет «взаимодействие традиционного словаря любовной лирики и специфического словаря к ней не относящегося»: перпендикуляр, эпилог, пропорция, стратосфера, теорема, тяготение и т.д. Так, в «Пенье без музыки» очевидна «корреляция темы и ремы, данного и нового» [Крепс 2007, 79-80].
3. Использование анжамбемана в сочетании со вставной конструкцией
М.И. Шапир в статье «Три реформы русского стихотворного синтаксиса (Ломоносов - Пушкин - Иосиф Бродский)» отмечает, что Бродский продолжает именно пушкинскую традицию использования анжам-беманов [Шапир 2009]. Заметим, что Пушкин и Бродский используют
анжамбеманы в том числе в сочетании со вставной конструкцией, где фраза может приобретать несколько ироническое звучание.
«Евгений Онегин» «Пенье без музыки»
Но и звезда над морем -
(по расчисленью что есть она как не (позволь
Философических таблиц, так молвить, чтоб высокий в этом
Лет чрез пятьсот) не узрила ты штиль) мозоль,
натертая в пространстве светом?
4. Сходство сниженных образов: у Бродского - «запоздалый кочет», у Пушкина: «другой с петушьей головой» - «франтик Петушков» - «клетки с петухами.».
5. Сентентичность поэтики Пушкина и Бродского
По словам М.Б. Крепса, сентентичность - «одно из оригинальных качеств поэзии Бродского, сентенции его всегда умны и уместны, несмотря на их порой дерзкую парадоксальность» [Крепс 2007, 77]. Свойством сен-тентичности отличается и текст «Евгения Онегина».
«Евгений Онегин» «Пенье без музыки»
Привычка свыше нам дана: Грядущее есть форма тьмы,
Замена счастию она. сравнимая с ночным покоем.
С одной стороны, немалое количество формальных лексических сходств может свидетельствовать прежде всего о широте поэтического словаря «Евгения Онегина» и значительному охвату тем в этом произведении. По всей видимости, пушкинский роман в стихах действительно описывает мир так, что этот текст, по всей видимости, невозможно не цитировать в последующей литературе, даже если у цитирующего нет такой установки, - как раз на это указывает сам Бродский в интервью А. Эпель-буэн. С другой стороны, очевидно, что Бродский в «Пенье без музыки» не просто формально использует поэтический словарь «Евгения Онегина», но и воспроизводит аналогичную сюжетную ситуацию разлуки и попытки лирического героя «объясниться» перед разлукой окончательной. «Будущее, - пишет Ранчин о «Пенье без музыки», - определяется лишь одним признаком: в нем соединение героя и героини невозможно <...> Разрыв, разъединение воплощены в самой фактуре стиха - их знаком является ет]атЬете^ «и то, что / оно уже настало».». Текст Бродского - о расставании, о «разъединении, максимальном удалении друг от друга в пространстве» [Ранчин 2001, 297-298]. Подлинный трагизм этого
расставания и его масштаб подсвечиваются «онегинским» текстом в ткани стихотворения. Реминисценции из пушкинского романа в стихах возводят историю любви лирического героя Бродского на уровень истории любви Татьяны и Онегина. Расставание лирического героя «Пенья без музыки» со своей возлюбленной благодаря скрытым и явным цитатам из «Евгения Онегина» очевидным образом соотносится с двумя, пожалуй, величайшими расставаниями всей русской литературы: расставанием Онегина и Татьяны и расставанием автора «Евгения Онегина» с читателем своего романа («Надолго. навсегда»).
Вместе с тем можно предположить, что перед нами не просто «онегинский» текст в структуре стихотворения, а новое письмо самого Онегина («Ответа нет. Он вновь посланье.»). Общая тональность «Пенья без музыки» - это не только страх лирического героя перед разлукой (объясняющий «многословие» текста: лирическому герою важно оттянуть минуту разлуки), но и досада, горечь сродни онегинской: «Как я ошибся, как наказан.» и даже сродни досаде Татьяны: «А счастье было так возможно, / Так близко!..». Такая «лирическая маска» - частый прием лирики Бродского. М.Б. Крепс, анализируя «Пенье без музыки», подчеркивает: «Это вообще характерный прием поэзии Бродского - не говорить впрямую о сильных чувствах, а дать опосредованное их описание <.> Вместо того, чтобы рвать страсти на части, Бродский предпочитает позицию остране-ния, используя для этого различные приемы камуфляжа, как, например, рассуждение об одном в терминах другого, иронию, игру на тоне повествования» [Крепс 2007, 78]. Доказывая эту мысль, Крепс также цитирует стихотворение «Прощайте, мадемуазель Вероника» Бродского: «.Греческий принцип маски / снова в ходу». Можно предположить, что в «Пенье без музыки» прием остранения и использования «маски» достигает предела: лирический герой надевает маску Онегина, который в свою очередь, говоря о любви и разлуки, надевает маску рассудочности.
Нельзя не отметить, что, если прочитать «Пенье без музыки» как новое «онегинское» письмо, оно будто бы завершит композиционный принцип обратной симметрии «Евгения Онегина». Татьяна в своем письме Онегину, сама того не замечая, переходит с вы на ты. У Пушкина в письме Онегина к Татьяне такой переход не реализуется, но «Пенье без музыки» словно восполняет эту композиционную и содержательную лакуну. А пушкинскую «строфическую гармонию» Бродский дополняет другой гармонией - геометрической («.представь же ту / пропорцию прямой.»). Гармония - прерогатива формы, структуры: она присутствует в «онегинской» строфе у Пушкина и «треугольном» построении мира у Бродского, но не в судьбах героев. «Треугольник» по отношению к любви - напротив, знак дисгармонии, что в «Пенье без музыки» подчеркивается специально: «Рассмотрим же фигуру ту, / Которая в другую пору / заставила бы нас в поту / холодном пробуждаться.».
Процитируем критическое замечание А.И. Солженицына о «Пенье без музыки»: «.растянутая на 240 строк попытка объясниться с одной из отдаленных возлюбленных минувшего времени, насколько он остается
с нею неразлучим, - апофеоз хладности и рассудливости, не случайно еще и построенный на геометризме...» [Солженицын 2022, 40]. «Хладность и рассудливость» - это, конечно же, тоже по части Онегина; кажется удивительным, что А.И. Солженицын не увидел в стихотворении пушкинский текст - драматическую историю великого расставания.
Так, система мотивов и стилистическое построение «Пенья без музыки» Бродского выявляют глубинную связь стихотворения с онегинским монологом. «Пенье без музыки» можно прочитать как авторский инвариант «Евгения Онегина», как лирическое высказывание, созданное в координатах онегинского письма к Татьяне. «Онегин» Бродского видит мир несколько иначе, чем пушкинский герой, более «технично» и геометрично, но почти так же рассудочно (так проявляется, если выразиться словами М.Б. Крепса, «корреляция данного и нового»). Однако при этом лирическая «тональность» онегинского письма остается прежней: досада, горечь и невыносимость мысли о том, что «счастье было. так близко». Именно эта невыносимость драпируется многочисленными рациональными построениями, треугольниками, многословием, самоиронией. «Новое» послание Онегина в самом деле отличается от «первого» онегинского письма многословием Шахразады - но это многословие является попыткой оттянуть неизбежную разлуку, «минуту злую». Потому что, когда и это письмо завершится, разлука наступит в реальности - надолго, навсегда.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бродский И.А. Книга интервью / сост. В. Полухина. М.: Захаров, 2005. 784 с.
2. Бродский И.А. Стихотворения и поэмы: в 2 т. Т. 1. СПб.: Издательская группа «Лениздат», «Книжная лаборатория», 2019. 736 с.
3. Карабчиевский Ю.А. Воскресение Маяковского // И.А. Бродский: pro et contra, антология / сост. О.В. Богдановой, А.Г. Степанова; пред. А.Г. Степанова. СПб.: РХГА, 2022. С. 803-807.
4. Коржавин Н.М. Генезис «стиля опережающей гениальности», или Миф о великом Бродском // И.А. Бродский: pro et contra, антология / сост. О.В. Богдановой, А.Г. Степанова; пред. А.Г. Степанова. СПб.: РХГА, 2022. С. 69-99.
5. Крепс М.Б. О поэзии Иосифа Бродского. СПб.: ЗАО «Журнал "Звезда"», 2007. 200 с.
6. Кривулин В.А. Слово о нобелитете Иосифа Бродского // Русская мысль. 11 ноября 1988. Литературное приложение № 7. С. II-III. URL: https:// vtoraya-literatura.com/pdf/russkaya_mysl_3750_lit_prilozhenie_07_brodsky_i_ dr_11.11.1988_ocr.pdf?ysclid=lopde9u846142870498_(дата обращения: 12.11.2023).
7. Марголис Я. От Пушкина до поэтов XXI века. Сопоставительный анализ поэтического языка в цифровую эпоху. М.: Издательский дом ЯСК, 2022. 296 с.
8. Новиков-Ланской А.А. Прогулки без Бродского: Размышления о русской культуре. М.: АНО «Библио ТВ», Глагол, 2020. 280 с.
9. Плеханова И.И. Метафизическая мистерия Иосифа Бродского. Поэт времени. Томск: ИД СК-С, 2012. 384 с.
10. Полухина В.П. Иосиф Бродский глазами современников. Книга первая (1987-1992). СПб.: Издательство журнала «Звезда». 2006. 384 с.
11. Пушкин А.С. Собрание сочинений: в 10 т. Т. 4. Евгений Онегин. Драматические произведения. М.: Художественная литература, 1975. 520 с.
12. Ранчин А.М. На пиру Мнемозины: Интертексты Бродского. М.: Новое литературное обозрение, 2001. 462 с.
13. Солженицын А.И. Иосиф Бродский - избранные стихи. Из «Литературной коллекции» // И.А. Бродский: pro et contra, антология / сост. О.В. Богдановой, А.Г. Степанова; пред. А.Г. Степанова. СПб.: РХГА, 2022. С. 39-59.
14. Шапир М.И. Три реформы русского стихотворного синтаксиса (Ломоносов - Пушкин - Иосиф Бродский) // Шапир М.И. Статьи о Пушкине. М.: Языки славянских культур, 2009. URL: http://feb-web.ru/feb/pushkin/critics/s09/s09-011-.htm?cmd=p#$$f67_40_(дата обращения: 10.09.2023).
REFERENCES
(Articles from Proceedings and Collections of Research Papers)
1. Karabchiyevskiy Yu.A. Voskreseniye Mayakovskogo [The Resurrection of Maya-kovsky]. Bogdanova O.V., Stepanov I.G. (comp.). I.A. Brodskiy:pro et contra, antologiya [I.A. Brodsky: pro et contra, Anthology]. St. Petersburg, Russian Christian Humanitarian Academy Publ., 2022, pp. 803-807. (In Russian).
2. Korzhavin N.M. Genezis "stilya operezhayushchey genial'nosti", ili Mif o veli-kom Brodskom [The Genesis of the "Style of Advanced Genius", or The Myth of the Great Brodsky]. Bogdanova O.V., Stepanov I.G. (comp.). I.A. Brodskiy: pro et contra, antologiya [I.A. Brodsky: pro et contra, Anthology]. St. Petersburg, Russian Christian Humanitarian Academy Publ., 2022, pp. 69-99. (In Russian).
3. Shapir M.I. Tri reformy russkogo stikhotvornogo sintaksisa (Lomonosov - Pushkin - Iosif Brodskiy) [Three Reforms of Russian Poetic Syntax (Lomonosov - Pushkin - Joseph Brodsky)]. Shapir M.I. Stat'i o Pushkine [Articles about Pushkin]. Moscow, Yazyki slavyanskikh kul'tur Publ., 2009. Available at: http://feb-web.ru/feb/pushkin/ critics/s09/s09-011-.htm?cmd=p#$$f67_40 (accessed 10.09.2023). (In Russian).
4. Solzhenitsyn A.I. Iosif Brodskiy - izbrannyye stikhi. Iz "Literaturnoy kollektsii" [Joseph Brodsky - Selected Poems. From the "Literary Collection"]. Bogdanova O.V., Stepanov I.G. (comp.). I.A. Brodskiy:pro et contra, antologiya [I.A. Brodsky: pro et contra, Anthology]. St. Petersburg, Russian Christian Humanitarian Academy Publ., 2022, pp. 39-59. (In Russian).
(Monographs)
5. Kreps M.B. O poezii Iosifa Brodskogo [About the Poetry of Joseph Brodsky]. St. Petersburg, Zhurnal "Zvezda" Publ., 2007. 200 p. (In Russian).
6. Margolis Ya. OtPushkina dopoetovXXI veka. Sopostavitel'nyy analizpoetichesko-go yazyka v tsifrovuyu epokhu [From Pushkin to the Poets of the 21st Century. Comparative Analysis of Poetic Language in the Digital Era]. Moscow, Izdatel'skiy Dom YaSK Publ., 2022. 296 p. (In Russian).
7. Plekhanova I.I. Metafizicheskaya misteriya Iosifa Brodskogo. Poet vremeni [Metaphysical Mystery of Joseph Brodsky. Poet of Time]. Tomsk, ID SK-S Publ., 2012. 384 p. (In Russian).
8. Ranchin A.M. Napiru Mnemoziny. Interteksty Brodskogo [At Mnemosyne's Feast. Intertexts of Brodsky]. Moscow, Novoye literaturnoye obozreniye Publ., 2001. 462 p. (In Russian).
Туманова Елена Григорьевна,
Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики» (Нижний Новгород).
Аспирант факультета гуманитарных наук. Научные интересы: поэзия И.А. Бродского, ирония в мировой литературе, русская поэзия XX в., филологическое знание в социокультурных практиках. E-mail: [email protected] ORCID ID: 0000-0001-7792-2765
Elena G. Tumanova,
National Research University "Higher School of Economics" (Nizhny Novgorod).
Postgraduate Student, Faculty of Humanities. Research interests: poetry of I.A. Brodsky, irony in the world literature, Russian poetry of the 20th century, philological knowledge in sociocultural practices. E-mail: [email protected] ORCID ID: 0000-0001-7792-2765
