CC BY
27
Вестник Московского университета. Серия 9. Филология. 2018. № 6
ЮБИЛЕИ
Н.Ю. ГЬоздецкая, Е.В. Клобуков, И.Г. Матюшина,
Т.А. Михайлова, И.М. Нетунаева, Е.М. Чекалина
ОЛЬГА АЛЕКСАНДРОВНА СМИРНИЦКАЯ
Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего
образования «Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова»
119991, Москва, Ленинские горы, 1
Публикация представляет собой собрание из пяти очерков-заметок, посвященных юбилею Ольги Александровны Смирницкой. Ее коллеги по журналу и по кафедре, ее ученики, продолжающие и развивающие заданные ею методические основы научной и преподавательской работы с разных точек зрения описывают собственные впечатления от общения с Ольгой Александровной и рассказывают о том значительном вкладе, который был сделан О. Смирницкой в германистику и историческую поэтику, а также в отечественную и международную филологическую науку в целом.
Ключевые слова: Ольга Александровна Смирницкая; германистика; историческая поэтика; переводы; редактирование; методика преподавания; личность.
Если бы потребовалось дать заглавие моей юбилейной заметке, для этой цели лучше всего подошла бы метафора: ДУША ЖУРНАЛА. Работа в составе редколлегии филологической серии «Вестника Московского университета» — лишь одно из направлений многогранной деятельности профессора Ольги Александровны Смирницкой на нашем факультете, но этой работе она уделяла очень много времени и сил. Ольга Александровна занималась редакторской деятельностью
Гвоздецкая Наталья Юрьевна—доктор филологических наук, профессор, заведующий кафедрой английской филологии, РГГУ, Институт филологии и истории (e-mail: ngvozd@yandex.ru; en.philol@rggu.ru); Клобуков Евгений Васильевич — доктор филологических наук, профессор филологического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова (e-mail: klobukov@list.ru); Матюшина Инна Геральдовна — доктор филологических наук, профессор, РГГУ, Институт высших гуманитарных исследований / Университет Эксетера, Факультет английского языка (e-mail: I. Matyushina@exeter.ac.uk); Михайлова Татьяна Андреевна — доктор филологических наук, профессор кафедры германской и кельтской филологии филологического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова (e-mail: tamih.msu@mail.ru); Нетунаева Ирина Михайловна — кандидат филологических наук, доцент, Северный (Арктический) федеральный университет; Чекалина Елена Михайловна — доктор филологических наук, профессор, заведующий кафедрой германской и кельтской филологии филологического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова (e-mail: etch1@yandex.ru; germanic@philol.msu.ru).
с любовью, неоднократно подчеркивая, как важен журнал для всей жизни факультета и для ее собственного бытия.
Символично, что Ольга Александровна пришла в редколлегию факультетского журнала в годы перестройки, когда и в университете, и в стране в целом происходили масштабные изменения, связанные, в частности, со всеобщим стремлением преодолеть бюрократические факторы, сдерживающие развитие общества. В полном соответствии со сказанным радикально изменился и состав редакционной коллегии филологической серии «Вестника». На смену заведующим кафедрами, перегруженным многочисленными административными обязанностями, в редколлегию были призваны активно работающие в науке филологи, не обремененные руководящей работой на факультете, которые и должны были сделать журнал более современным и интересным для читателя.
Я как сейчас помню первое появление Ольги Александровны на заседании обновленной редколлегии. Мы тогда еще не были знакомы, но в моем сознании уже существовало вполне определенное представление о ее личности. Я знал, что Ольга Александровна — дочь А.И. Смирницкого, одного из ведущих представителей Московской лингвистической школы, основоположников современной теории грамматики, что она является выдающимся ученым-германистом; мои коллеги, специалисты по лингвопоэти-ке и стиховедению, активно обсуждали ее исследования по языку древнегерманской поэзии; наконец, я слышал, что Ольга Александровна читала студентам (среди которых был в свое время и мой сын) увлекательные лекции по истории германских языков, отражающие результаты самых последних исследований лектора по каждой из рассматриваемых научных тем. Щедро делясь со студентами еще неопубликованными наблюдениями и выводами, Ольга Александровна давала своим ученикам уроки живого профессионального общения, уроки жизни и развития научного знания. Немного забегая вперед, отмечу, что и в составе редакционной коллегии «Вестника», читая поступившие в журнал статьи, Ольга Александровна так же щедро делилась с их авторами своими оригинальными соображениями по поводу осмысления языкового материала, что позволяло качественно улучшать эти статьи (о научной щедрости Ольги Александровны мне многократно говорили благодарные авторы опубликованных в журнале статей).
И вот (вернусь к описанию моего первого впечатления от непосредственного общения с Ольгой Александровной) в кабинет М.Л. Ремневой, нового главного редактора «Вестника», где уже собрались почти все члены обновленной редколлегии, входит Ольга Александровна. Входит не спеша, с приветливой и в то же время
очень значительной улыбкой, с потрясающим чувством собственного достоинства (с каким, по моим представлениям, могла бы явиться в научное собрание, например, Анна Андреевна Ахматова).
Тема человеческого и научного достоинства является ключевой в моих размышлениях о личности Ольги Александровны. Она является хранителем традиционных представлений потомственной русской интеллигенции о том, как подобает вести себя в той или иной ситуации человеку (ученому и педагогу, в частности). Читать десятки чужих статей, тратя на это время, которое было предназначено для написания собственных научных работ, находить не только недостатки научной аргументации, но порой даже фактические и стилистические ошибки — в этом, по твердому убеждению Ольги Александровны, нет ничего зазорного для нее как заместителя главного редактора одного из ведущих филологических журналов. Более того, это очень достойное занятие для крупного ученого, если он действительно любит науку вообще и данный журнал в частности. Когда несколько лет тому назад в издательстве МГУ была проведена «оптимизация», в результате которой полностью исчез обслуживающий факультеты корпус штатных издательских редакторов и корректоров, Ольга Александровна вместе с другими членами редколлегии стоически вычитывала подготовленные к печати номера журнала, чтобы статьи полностью соответствовали всем современным техническим требованиям, предъявляемым к научным публикациям, к оформлению библиографии и т.п. Не подвиг это — будучи ученым такого уровня, подобным образом бросаться на амбразуру «за други своя»! Но всё же очень жаль, что наша жизнь до сих пор так щедра на самые неожиданные «амбразуры».
Большую работу Ольга Александровна проводила с руководителями кафедр факультета, с его сотрудниками и аспирантами, благодаря чему редакционный портфель «Вестника» постоянно пополнялся новыми интересными статьями. Этот «ручеек» не иссякал ни на один день, несмотря на то что в последние годы по указанным выше причинам, связанным со структурной реорганизацией издательства, наш журнал выходил с большим опозданием. Важно, однако, подчеркнуть, что работа по подготовке номеров к печати, которую должна была проводить редколлегия журнала (в частности, ее лингвистическая секция, возглавляемая Ольгой Александровной), всегда выполнялась строго по графику. И можно только представить себе ее мысли и чувства, когда полностью готовые к печати номера журнала долгими месяцами не выходили в свет, «отбывая срок» в анналах издательства.
Я могу смело утверждать, что в последние десятилетия благодаря Ольге Александровне и другим членам редакционной коллегии
«Вестник» качественно изменился в содержательном плане, стал более информативным. С большой теплотой я вспоминаю нашу совместную работу с Ольгой Александровной в лингвистической секции редколлегии филологической серии «Вестника Московского университета». И мне искренне жаль, что Ольга Александровна по состоянию здоровья уже год как формально не числится в составе редколлегии. Но я убежден, что и сейчас профессиональные советы Ольги Александровны весьма полезны коллективу «Вестника».
Хочется пожелать Ольге Александровне долгих лет плодотворной научной жизни, новых научных открытий, новых талантливых учеников — и регулярных публикаций ее статей в нашем факультетском журнале!
Е.В. Клобуков
Более полувека посвятила Ольга Александровна Смирницкая преподавательской и научной деятельности на кафедре германской (ныне — германской и кельтской) филологии Московского государственного университета (МГУ) имени М.В. Ломоносова. Свою научную жизнь она начала под руководством М.М. Гухман и Н.С. Чемоданова в рамках отечественной школы сравнительно-исторической и историко-типологической грамматики германских языков1. Однако ее увлеченность памятниками древнегерманской словесности, зародившаяся еще при жизни ее отца, А.И. Смир-ницкого, выдающегося лингвиста, филолога и профессора МГУ, знатока древнеанглийской и древнескандинавской литературы, в конце концов вывела ее далеко за пределы традиционных системно-функциональных аспектов языковой диахронии, чему немало помогло ее многолетнее сотрудничество с М.И. Стеблин-Каменским, крупнейшим отечественным скандинавистом, ставшим научным редактором ее замечательных переводов с древнеисландского — «Младшей Эдды», саг об исландцах и скальдической поэзии2.
1 В 1965 г. ею была защищена кандидатская диссертация «Происхождение аналитической формы перфекта в древних германских языках», которая нашла отражение в более поздней публикации: Смирницкая О.А. Эволюция видо-временной системы в германских языках // Историко-типологическая морфология германских языков (колл. монография). II. Категория глагола. М., 1977. С. 5-127.
2 Младшая Эдда / Изд. подг. О.А. Смирницкая и М.И. Стеблин-Каменский. Л., 1970; Сага о Гисли. О Торстейне Битом. Сага о Храфнкеле Годи Фрейра. Сага о Хёрде и островитянах // Исландские саги. Ирландский эпос. М., 1973; Сага о Греттире / Изд. подг. О.А. Смирницкая и М.И. Стеблин-Каменский. Новосибирск, 1976; Снорри Стурлусон. Круг Земной / Изд. подг. А.Я. Гуревич, Ю.К. Кузьменко, О.А. Смирницкая, М.И. Стеблин-Каменский. М., 1980; Сага о Сверрире / Изд. подг. М.И. Стеблин-Каменский, А.Я. Гуревич, О.А. Смирницкая. М., 1988; ср. также: Корни Иггдрасиля / Сост. и отв. ред. О.А. Смирницкая. М.: Терра, 1997; Исландские саги: [В 2 т.] / Под общ. ред. О.А. Смирницкой; вступ. ст. М.И. Стеблин-Каменского. СПб, 1999.
Научные исследования О.А. Смирницкой охватывают практически все известные древнегерманские языки, но особенно близки ей языки и литература тех народов, чье местоположение отразилось в кратком и емком названии альманаха, который уже более двадцати лет издается на филологическом факультете МГУ под ее научным руководством — «Атлантика. Записки по исторической поэтике. Вып. 1—14». Именно «островная» цивилизация Исландии и Британских островов предоставляет удивительно разнообразный материал, давший возможность объединить германистов, кельтологов, индоевропеистов и даже филологов иных направлений в творческий союз (в котором нашла себе законное место и словесная культура кельтской Ирландии). Союз этот постепенно вырастал на благодатной почве долголетних преподавательских трудов Ольги Александровны, чьи лекции, семинары и научные консультации всегда пробуждали и пробуждают в слушателях высокий творческий подъем, не позволяя им далее замыкаться в рамках какой-либо научной «школы», заставляя искать и утверждать собственные пути в науке.
Глубокий интерес Ольги Александровны к древнегерманскому (в частности, англосаксонскому) поэтическому творчеству привел ее не только к собственным переводам поэзии скальдов или изданию русских переводов древне- и среднеанглийской поэзии (в том числе в тесном сотрудничестве с известным переводчиком В.Г. Тихомировым)3, но и к созданию новой и оригинальной концепции древнегерманского аллитерационного стиха, защищенной в качестве докторской диссертации и изданной в виде отдельной монографии4. Следует заметить, что «стиховедческий поворот» в ее исследованиях означал не отказ от лингвистического анализа, а новый взгляд на проблемы сравнительно-исторической реконструкции, поскольку «канонизация аллитерационного стиха», согласно ее концепции, «должна была иметь своей необходимой стороной трансформацию общего языка в особый поэтический язык, обладающий новыми семантическими возможностями»5. Точно так же и обращение к литературному сознанию средневековой Англии и Исландии6 никогда не отвлекало ее от проблем слова как основной
3 Древнеанглийская поэзия / Изд. подг. О.А. Смирницкая, В.Г. Тихомиров. М., 1982. 320 с.; Сэр Гавейн и Зеленый Рыцарь: [сб. средневековых англ. поэм] / Пер. со среднеангл. Н. Резниковой и В. Тихомирова [общ. ред. О.А. Смирницкой]. М., 2006. 320 с.
4 См.: Смирницкая О.А. Стих и язык древнегерманской поэзии. Т. 1—2. М., 1994. 484 с.; см. также: Смирницкая О.А. Древнегерманская поэзия: Каноны и толкования. М., 2005. 176 с.
5 Смирницкая О.А. Стих и язык древнегерманской поэзии... С. 6.
6 Ср.: Смирницкая О.А. Поэтическое искусство англосаксов // Древнеанглийская поэзия. С. 131—232; Она же. Литературное сознание исландцев XII—XIII вв. и проблема становления жанровых форм // Проблема жанра в литературе средневековья. Вып. 1. РАН ИМЛИ. М., 1994. С. 108-137.
единицы языка и речи. Исследование литературной специфики материала не является для нее самоцелью, а позволяет глубже проникнуть в условия бытования древнего слова, которые приводят к новым и подчас неожиданным выводам лингвистического плана. Однако и лингвистические проблемы никогда не занимают ее сами по себе, в отрыве от порождающих их памятников словесности, но, находя в последних свое оправдание и разрешение, в конечном итоге служат их новому литературному прочтению.
В центре исследований О.А. Смирницкой чаще всего оказывается взаимосвязь стиха и языка в древнегерманских памятниках аллитерационной поэзии. Однако сама она замечает: «Историческая поэтика... не означает замыкания в сфере поэтического языка. Памятник — это тот единственный источник, из которого мы черпаем сравнительно-историческую информацию о языке, что обязывает лингвиста к пониманию собственной природы этого источника, т.е. к использованию его данных не как готового лингвистического факта, а сообразно условиям их существования в традиции»7. «Готовый факт», который исследователь может извлечь из текста якобы безболезненно для целей анализа, оказывается фикцией. Таким образом, меняется сам смысл реконструкции — реконструировать надо не просто факты праязыка, но прежде всего особенности поэтики памятника и текстуальные механизмы, которые могли содействовать консервации искомых фактов. О.А. Смирницкой представляется проблематичной сама возможность спроецировать поэтизмы в такое гипотетическое состояние праязыка, для которого они еще не были поэтизмами: «Мы все более осознаем значение того факта, что сведения о дописьменном языковом прошлом достигают нас по каналам, сформированным тысячелетней работой традиции. Поэтический язык открывается нам не как хранилище общеязыковых архаизмов, а как. действующая система. <...> Архаизмы не вымываются из ее [песни] языка, но и не превращаются в окаменелости: они находят свое. место в этой иерархической системе и мотивируются ею»8. Эта мысль иллюстрируется на примере категоризации атрибутов в одной из самых древних и каноничных песен «Старшей Эдды» — «Песни об Атли». Употребление атрибутов здесь — это тончайшая, иерархическая система, которая дает ключ к пониманию содержания всей песни. Дифференциация сильного и слабого прилагательного в ней «служит выражению ценностей героического мира, в ней
9
утверждаемых» .
7 Смирницкая О.А. Избранные статьи по германской филологии. М., 2008. С. 10.
8 Там же. С. 49.
9 Там же. С. 50.
Начав с грамматики, О.А. Смирницкая посвящает значительную часть своих исследований центральному, лексическому уровню языка. Спектр ее интересов чрезвычайно широк — это и поэтические синонимы, и мифологическая номинация (в том числе имена собственные скандинавских богов), и наименования космологических объектов — моря и огня — в мифе и языке, и слова культуры как предмет этимологического анализа, и многое другое. Наконец, следует отметить, что пристальное внимание к языку памятника никогда не уводит О.А. Смирницкую от текста как альфы и омеги всякого филологического исследования. Ее стремление уловить семантические и грамматические схождения слов всегда направлено на интерпретацию конкретных памятников. «Я исхожу из того, — пишет она, — что понимание текста, адекватное его назначению в архаическом обществе, может быть скорее достигнуто не через изучение его "широкого контекста"... а изнутри — путем углубления в особенности его языка <...> Чем сложнее текст, тем большее значение приобретает метод, причем такой метод, который не постулируется a priori, а, так сказать, "вычитывается" из текста»10. А ее излюбленный метод анализа текста — так называемое медленное чтение11. Лучшей иллюстрацией служит здесь ее реконструкция ритуала пира в древнеанглийском эпосе: «Перед аудиторией развертывается монументальная картина, образ незыблемости миропорядка и классический образец так называемого субстантивного стиля. И если есть в этих эпизодах внутреннее движение, то оно определяется не столько ритуальными проходами (конунг вступает в пиршественный зал, воины рассаживаются по лавам, королева обходит всех по старшинству и подносит медовые чащи), сколько средствами поэтического языка — взаимопритяжением созвучных слов»12. Данный подход к языку и тексту интересен не только для исследователя древних памятников. Изучение устойчивых связей между словами в поэтическом тексте позволяет предугадывать некоторые возможные направления развития национальных поэтических традиций13.
Встреча с Ольгой Александровной — это не просто встреча с Учителем (сколь бы возвышенные смыслы ни вкладывать в это слово), но и встреча с Человеком как наследником традиций, не обязательно специальных, филологических, но и традиций отечественной культуры, восходящих к незапамятным и незабываемым временам Серебряного века. Традиций полной самоотдачи науч-
10 Там же. С. 9.
11 Там же. С. 161.
12 Там же. С. 106-107.
13 Ср. Попова И.Ю. «Луна, как бледное пятно»: лингвистика и поэтика традиции // Германистика. Скандинавистика. Историческая поэтика (К дню рождения О.А. Смирницкой): Сб. научных статей. М., 2008. С. 370-376.
ному творчеству, традиций кристальной честности и искренности в научном общении, традиций бескомпромиссного отстаивания истины, и, наконец, традиций бесконечного интереса к личности собеседника, которому Ольга Александровна всегда готова отдать свой научный и человеческий опыт. Искренняя благодарность Вам, дорогая Ольга Александровна, и пожелания здоровья и сил на Вашем непростом пути!
Н.Ю. Гвоздецкая
Научные труды Ольги Александровны Смирницкой высоко оценены учеными многих стран мира. Ее исследования в области морфологии германских языков, исторической поэтики, теории и истории германского стихосложения, упоминаются и на европейских конференциях, и в сборниках, опубликованных в Англии, Германии, Дании, Швеции, Норвегии, Исландии. Международную известность получило созданное Ольгой Александровной направление в исторической поэтике, в котором древнегерманский стих рассматривается как источник лингвистической информации и как инструмент системной реорганизации языка в высоких формах его существования. Филологи и историки в Европе и за ее пределами откликаются на ее научные труды, продолжая те направления исследований, которые были ею впервые сформулированы.
Многие поколения студентов воспитывались на курсах лекций Ольги Александровны по истории английского языка, сравнительной грамматике германских языков, введению в германскую филологию, эволюции рунического письма, синтаксису древнеисландского языка, метрике аллитерационного стиха, готскому переводу Библии. Все, кому выпала радость учиться у Ольги Александровны, на всю жизнь сохранят не только интерес к германистике и полученные от нее знания, но и ощущение внутренней свободы, приподнятости над обыденным, которое они впервые испытали на ее лекциях, и передадут его своим ученикам.
Научное исследование и преподавание в университете составляют для Ольги Александровны единый процесс: одно не существует без другого. Когда Ольга Александровна писала главу об эволюции видо-временной системы германских языков для «Историко-типологической морфологии германских языков», она руководила спецсеминаром, посвященным развитию видо-временных форм глагола в истории английского языка, в котором, кроме студентов 3 и 4 курсов, участвовали аспиранты, преподаватели и авторы новых научных трудов (одно из ярких воспоминаний — обсуждение книги В.Я. Плоткина с участием автора). В ходе этих занятий и обсуждений рождались и наши курсовые и дипломные работы. Ольга
Александровна нас научила, что нет науки, отдельной для студента и взрослого ученого-исследователя, а есть «просто» Наука.
Занятия готским языком, германской филологией, скандинавистикой, историей английского языка стали для нас нравственным уроком трепетного отношения к памятникам письменности, понимания их особого и необходимого места в нашей жизни и величия их создателей. Мы научились любить готский текст Библии и как памятник языка, и как совершенный перевод, а создателя перевода — как человека большого таланта и великого духовного подвига. Статьи Ольги Александровны содержат в себе тот же урок и начинают новую страницу в исследовании готского текста, древнеанглийских и древнеисландских памятников.
В 1976 г. Ольга Александровна организовала исследовательскую группу по изучению древнегерманских памятников, участником которой мне посчастливилось быть. Вместе читая «Беовульфа» и песни «Старшей Эдды», мы чувствовали, что принимаем участие в познании сокрытого, получая от средневековых текстов ответы на вопросы, которых никто раньше никогда не задавал. Ольга Александровна никогда не навязывала нам своих взглядов, терпеливо выслушивая наши невнятные объяснения, пытаясь разглядеть то важное, что нам не всегда удавалось понять самим. Трудно сказать, что было более захватывающим в нашей совместной работе — первая ли встреча с памятниками, которые до сих пор остаются для всех нас в числе самых любимых, или участие в филигранном филологическом анализе, которому подвергала их Ольга Александровна. Занятия с ней приносили огромную радость, ощущение сотворчества с самым выдающимся филологом-германистом нашего времени.
Древнеисландские памятники («Младшая Эдда», поэзия скальдов, «Сага о Гисли», «Сага о Греттире», «Сага о Сверрире») в переводах Ольги Александровны известны всем. Однако не все знают, сколько труда вложено Ольгой Александровной в редактирование переводов «Круга Земного», которым она занималась многие месяцы, сличая тексты с подлинником, выправляя неудачные обороты, уточняя каждую фразу, приближая ее смысл к тому, что написал Снорри. Переведенные Ольгой Александровной скальдические драпы и отдельные висы превосходно передают не только смысл, но и звукопись древнеисландского стиха. Скальдическое мастерство оказалось Ольге Александровне настолько сродни, что она сама стала скальдом, мастерски сочиняющим висы на родном языке.
Ольга Александровна не жалела времени, посвящая студентов в тайны мастерства перевода, в совершенстве ею освоенном. Поручив нам переводить древнеанглийские поэтические памятники, она с безграничным терпением правила неумелые подстрочники,
на наших глазах подбирая аллитерации, уточняя рифмы, постигая смысловые глубины созвучий. Мы встречались каждую неделю и обсуждали каждое слово, каждый звук, каждое ударение в строке, пытаясь найти эквивалент древнеанглийскому оригиналу. За первым текстом, который выбрала для перевода Ольга Александровна, «Книгой Бытия», последовало «Видение Креста», а затем и героические песни, и с каждым памятником все более точным становился тот эквивалент древнеанглийского поэтического стиля, который создавала Ольга Александровна. Эта совместная работа, в которой принимал участие блестящий поэт и переводчик Владимир Георгиевич Тихомиров, продолжалась не один год и помогла нам не только овладеть древнеанглийским языком, но и самим решиться на поэтический перевод. Мы знаем теперь, что самое невозможное для научного руководителя — это научить студента творчеству. Именно этому стремилась научить нас Ольга Александровна, и за это мы ей навсегда благодарны.
И.Г. Матюшина, И.М. Нетунаева
Ольга Александровна вела на втором курсе в нашей шведской группе занятия готским и древнеисландским, а на третьем читала лекции по истории шведского языка, и тогда же объявила спецкурс и спецсеминар об аналитических формах глагола. Шведская группа была небольшой, и в ее семинар нас пришло трое, а к пятому курсу, когда надо было писать диплом, осталась я одна. Темой моего диплома стало выражение будущего времени в шведском и английском языках, и на его материале была написана моя первая научная статья, опубликованная в разделе «Из студенческих работ» Вестника Московского университета14.
Сама Ольга Александровна в то время защитила кандидатскую диссертацию об эволюции перфекта, где скандинавский материал был представлен древнеисландским, и (как я поняла значительно позже) участвовала в коллективной монографии об историко-типологической морфологии германских языков, которая начинала тогда готовиться в Институте языкознания. Ею была написана глава об эволюции видо-временной системы в германских языках, открывающая посвященный категориям глагола том 15.
В моем понимании система и эволюция стали ключевыми словами не только в этой и других работах Ольги Александровны о
14 Чекалина Е.М. Будущее время в шведском и английском языках // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 9. Филология. 1971. № 1.
15 Смирницкая О.А. Эволюция видо-временной системы в германских языках // Историко-типологическая морфология германских языков. Категория глагола. М., 1977.
грамматике германского глагола, но в ее общем взгляде на язык в историческом развитии и в динамике синхронии.
В лекциях и на семинарских занятиях Ольги Александровны меня сразу привлекла прозрачная (как ее удивительные глаза редкого, как нам тогда казалось, изумрудного цвета) понятность и простота объяснений, казалось бы, самого сложного и загадочного материала, унаследованная ею от отца. Мне не довелось слышать лекции Александра Ивановича, но воспоминания о нем, перечитываемые много раз статьи и книги с его портретом, составленные учениками по лекционным курсам разных лет, надеюсь, оправдывают мою смелость сказать эти слова о них обоих.
Хотя под руководством Ольги Александровны мною была написана только дипломная работа, она всегда была и остается моим научным руководителем. Ольга Александровна стала первым читателем двух моих диссертаций о шведском глаголе16, тонко понимающим не только обсуждаемые на материале шведского глагола проблемы, но и мятущееся состояние души нередко сомневающегося в правильности их решений автора. Уроками высокого ремесла всегда были и остаются для меня и ее устные выступления и лекции, и написанные ею в различных жанрах тексты. Блестяще владея искусством научной риторики, опирающейся на строгую теорию и достоверность языковых фактов, в своих печатных работах Ольга Александровна всегда следует принципу, что просторно должно быть мыслям, а не словам.
Должна признаться, что Ольга Александровна, которую на факультете всегда считали очень строгим преподавателем, никогда не казалась мне такой. При обсуждении написанного мною, в том числе (к сожалению, немногого) для филологического Вестника, которому она щедро и искренне отдавала много времени и творческих сил, продолжая дело Николая Сергеевича Чемоданова, за деликатностью легкого штриха ее замечаний, как будто прорисованных пером художника, всегда сразу была понятна суть вопроса и видно понимание проблемы.
Поражает одновременно и широта, и глубина ее владения наукой и искусством филологии, увлеченность и как будто данная от природы при рождении погруженность в идеи и образы мира германцев, облеченные в самую разную языковую форму, всегда подвластную ей и при безупречно точном научном анализе, и в безупречно художественных переводах.
16 Чекалина Е.М. Форма и функция залоговых конструкций в современном шведском языке: Дисс. ... канд. филол. наук. М., 1972; Система форм и категории шведского глагола: Дисс. ... докт. филол. наук. М., 1993.
Дорогая Ольга Александровна! На подаренном мне экземпляре книги об Александре Ивановиче Смирницком17 Вы написали о том, что прошлое никуда не уходит, а навсегда остается с нами .
Поздравляя Вас со славным юбилеем, я с радостью вспоминаю то далекое и светлое время, когда началась моя встреча с Вами, и хочу лишь повторить эти Ваши слова.
Е.М. Чекалина
Как познакомилась с Ольгой Александровной, я помню очень хорошо. Но знакомством это назвать трудно: скорее — первое соприкосновение, первая встреча. Меня она тогда, я думаю, вообще не запомнила. Я училась в аспирантуре на кафедре истории зарубежной литературы, и уже в конце обучения, узнав, что скоро выйдет из печати том «Древнеанглийской поэзии», договорилась с журналом «Литературное обозрение» о рецензии. Но книга еще не вышла, и я хотела писать свой текст по так называемым чистым листам (так тогда, в докомпьютерные времена, называлась последняя корректура). Я знала, что Ольга Александровна работает где-то этажом выше, на германской кафедре, стала заходить туда, но каждый раз ее не заставала. Потом моя однокурсница Инна Матюшина, которая была ученицей Ольги Александровны, вызвалась мне помочь. Она сказала, что договорилась, что «чистые листы» я смогу получить в день чтений памяти Александра Ивановича Смирницкого, если приду пораньше в аудиторию 1060. Я пришла пораньше. Там стояли портреты, цветы, были выставлены какие-то книги, и я сразу поняла, что оказалась в каком-то совершенно новом, незнакомом для меня мире. Инна подвела меня к женщине, стоявшей к нам спиной и сказала: «Вот, это Таня, я вам о ней говорила». Та резко повернулась и улыбнулась мне яркой, но странной, неестественной улыбкой. «Вот» — и она протянула мне пачку бумаги. Я почему-то страшно смутилась, пробормотала слова благодарности и поспешила уйти. Не знаю, чего я тогда испугалась, от чего так смутилась. Наверное, от слишком яркого впечатления: меня потрясла даже не красота лица этой женщины, а общий облик, образ, который, казалось, весь светился. Я тогда не подозревала, что судьба моя уже совсем скоро резко повернется и мне случится, или, говоря более откровенно, мне повезет оказаться среди сотрудников этой кафедры, я окажусь именно в этом сказочном мире и буду работать вместе с этим удивительным человеком, Ольгой Александровной Смирницкой. Более того, мы станем отчасти близки и по-своему дружны, и длится эта дружба вот уже тридцать пять лет.
17 Смирницкая О.А. Александр Иванович Смирницкий / Филология ХХ века в библиографиях. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2000.
Когда осенью 1983 г. по инициативе Н.С. Чемоданова на германскую кафедру был взят молодой сотрудник, занимающийся кельтскими языками (как контактными, всего лишь), основной коллектив принял его (то есть — меня) настороженно и держался отчужденно. Мне и самой было как-то страшновато и непривычно. И дело было не только в том, что на кафедре занимались совершенно незнакомыми мне древними германскими и современными скандинавскими языками, и даже не в том, что фокус их восприятия, мне, литературоведу по образованию, был совершенно нов. Меня поразила новая атмосфера: все было неожиданно всерьез. К такому я не привыкла. И человеком, который смог постепенно, незаметно для себя, как я думаю, но неоценимо для меня, ввести в этот новый мир меня, оказалась именно Ольга Александровна. Когда мы встретились снова, уже как бы на новых основаниях, я, конечно же, напомнила ей о тех «чистых листах» и сказала, что рецензия уже вышла. К моему удивлению, она не проявила к этому известию никакого интереса и лишь рассеянно улыбнулась все той же странной улыбкой. Улыбкой-маской, улыбкой-обличьем, за которой, как я поняла уже потом, скрывала она свою настоящую личность, ключ к которой я не сумела подобрать и теперь. Так и не попросив у меня журнала с моей жалкой рецензией, она предложила мне посещать занятия ее семинара и ходить на ее лекции. А почему не попросила? Думаю, не хотела портить себе впечатление от меня — новой для нее, еще юной и наивной, но той, в ком сама Ольга Александровна сумела увидеть ростки чего-то, чего тогда еще, наверное, и не было.
Семинары Ольги Александровны и лекции ее спецкурса и древ-негерманской поэзии дали мне очень много. В первую очередь я много нового для себя просто узнала. Но важнее было другое: ее умение ставить древнегерманский поэтический текст в обрамление стиха в целом, стиха как формы воплощения языка и мышления. И, конечно, русская поэзия на семинарах постоянно упоминалась и звучала. Это стало для меня обучением ремеслу, и уроки эти я стараюсь не забывать. Примерно тогда же я вдруг встретила Ольгу Александровну в читальном зале библиотеки Иностранной литературы. Она сидела, обложив себя книгами, делала выписки, меня она заметила не сразу. Признаюсь, эта встреча меня тогда просто потрясла: как и что может читать и узнавать для себя что-то новое человек, который и так уже знает все?! Я подошла и спросила: а что Вы здесь делаете? Она спокойно ответила: к лекции готовлюсь. Мне показалось тогда, что я случайно увидела что-то не совсем даже приличное, будто вдруг театральный занавес открылся раньше, и все зрители увидели, как на сцене расставляют декорации, а актеры заучивают свои реплики. Она, видимо, поняла мои чувства
и спокойно сказала: к каждой лекции надо обязательно готовиться заново, тогда внутри тебя закручивается пружина, и сама потом начинает раскручиваться во время занятия. Эти слова «о пружине» я запомнила навсегда.
Так сложилось, что непосредственной ученицей Ольги Александровны я никогда не была, но уже с самого начала оказалась в положении ее младшей коллеги. Поэтому, наверное, Ольга Александровна была со мной, в общем, относительно мягкой. Но бывала она и жесткой, даже — временами жестокой, причем жестокой — всегда справедливо. Халтуры, небрежности, несерьезного отношения к работе она не переносила и не прощала. Помню, как она тихо, но твердо сказала студентке по имени Галя (фамилии, честно, уже не помню): «Я прочла ваш текст. Отныне все, что вы напишете, будет для меня не существующим». Галя потом плакала, но диплом все-таки осталась писать у Ольги Александровны.
В начале я лишь наблюдала, запоминала, восхищалась и понимала, что это — не образец для подражания, потому что такой стать нельзя, такими — рождаются, и как я поняла позднее, такими — становятся, пройдя очень нелегкую юность. Но постепенно из подмастерья я превращалась в глазах Ольги Александровны действительно в коллегу, и она стала доверять мне иногда выступать на ее семинарах, а потом даже пригласила принять участие как одного из авторов в коллективной монографии «Эпос Северной Европы: пути эволюции». Кроме самой О.А. Смирницкой, в ее подготовке принимали участие Инна Матюшина и, увы, недавно безвременно ушедшая от нас Елена Гуревич. И вновь не могу не поделиться воспоминанием: еще даже не сам текст, а только план работы долго и серьезно обсуждался на кафедре, нам давали советы, задавали вопросы, и было видно, что все это совсем не «формальность». Именно эта серьезность обсуждения, в начале казавшегося мне даже и не очень нужным, отличала коллектив кафедры в целом и давала каждому ощущение уверенности в себе и собственной значимости. И было это замечательно. А сами тексты мы обсуждали уже в более узком кругу, и вот тогда я впервые была приглашена к Ольге Александровне домой. Потом я бывала у нее не один раз, но не так много, как, наверное, мне хотелось бы. Каждый мой приход был своего рода событием, ритуалом, начинавшимся традиционным чаепитием, а затем переходившим в обсуждение какого-то очередного важного вопроса. После лет десяти знакомства Ольга Александровна стала добавлять к этому третью часть: она рассказывала что-то о себе. И это были удивительные рассказы и по форме, и по содержанию.
Но самые главные, самые важные уроки получила я от Ольги Александровны как от редактора. Вначале речь шла о моих статьях. Она читала их внимательно, делая на полях множество замечаний
красивым, но очень мелким, не всегда даже полностью понятным почерком. Потом мы подолгу обсуждали текст. «Вот вы в конце подготовили для читателя маленькую бомбу, но так много лишнего написали вначале, что когда раздастся взрыв, его почти никто и не услышит», — сказала она мне однажды. Поразительно верно, точно, жестко, но справедливо сказано. Потом мы стали вместе издавать журнал «Атлантика. Записки по исторической поэтике», который родился из наших ежегодных семинаров по исторической поэтике и который Ольга Александровна сама задумала, распланировала по рубрикам и даже сама нарисовала к нему обложку. Ольга Александровна читала каждый представленный в очередной номер материал, делала замечания, потом читала новый вариант. Некоторые статьи так и не доходили до публикации, потому что их уровень, по ее мнению, все еще не дотягивал до мысленно заданной ею научной планки.
Трудно остановиться. Но надо как-то и заканчивать. Вспомню лишь один, относительно недавний, эпизод из нашего общения. Я написала для «Вестника МГУ» статью о кельто-германских параллелях в семантической деривации понятия «муж, хозяин дома». Моя приятельница тоже, кстати, филолог, которая живет с Ольгой Александровной в одном доме, сказала мне: ну когда же ты к нам придешь в гости? Я ответила: вот, я написала статью про слово hus-bondi и отнесу ее Ольге Александровне Смирницкой, а потом могу и к вам заскочить. Моя знакомая удивленно на меня посмотрела: ты хочешь сказать, что распечатаешь текст сама и физически принесешь его ей, не пошлешь по электронной почте? Да, — ответила я, — именно так, она потом будет подчеркивать в нем и делать замечания на полях. Та помолчала и сказала: да, именно так и надо, это именно то, что и должно быть, я понимаю. И так и было, мы пили чай, обсуждали мой текст, а к моим знакомым я в тот вечер так и не попала.
Т.А. Михайлова
Natalya Gvozdetskaya, Evgenij Klobukov, Inna Matyushina, Tatyana Mikhailova, Irina Netunayeva, Elena Chekalina
CELEBRATING OLGA SMIRNITSKAYA
Lomonosov Moscow State University 1 Leninskie Gory, Moscow, 119991
This publication is a collection of five essays celebrating the professional jubilee of Olga Smirnitskaya. In outlining the range of her scholarly views, her disciples and colleagues attempt both to convey the deeply enriching experience of
working with Olga Smirnitskaya and to survey her many important contributions to research on Germanic languages and literary traditions, especially historical poetics, comparative grammar, Old Norse philology, and the history and theory of medieval versification. Olga Smirnitskaya's theory of historical poetics which views alliterative verse as a source of linguistic information and an instrument for the systematic reorganisation of language, has long been internationally acclaimed. O. Smirnitskaya's research is greatly valued by scholars all over the world, who continue to acknowledge it and who elaborate on it in their own research. O. Smirnitskaya's achievements include not only substantial and lasting contributions to the scholarly advancement of learning, but also the inspiration of hundreds of students whom she has imbued with an enlightened enthusiasm for her own subjects and for learning in general. Her courses of lectures and seminars, ranging from the history of the English language to the evolution of runic script, from the introduction to Germanic philology to the Gothic translation of the Bible have always been for her students not only as instruction but also as professional and ethical lessons in respect for medieval texts, enabling them to understand and feel the greatness of their creators. Her articles awaken the same feelings. In addition to her talents as a researcher and instructor, Olga Smirnitskaya is widely known as a translator of the Snorra Edda, Old Norse sagas and skaldic poetry, where she has succeeded in unique linguistic experiments, creating new analogues to Old Norse verse in the medium of her native language.
Key words: Olga Smirnitskaya; Germanic studies; historical poetics; translations; work as an editor; lectures; personality.
About the authors: Natalya Gvozdetskaya — Doctor of Philology, Professor, Russian State University for the Humanities, Institute of Philology and History, Head of the Department of English Philology (e-mail: ngvozd@yandex.ru, en.philol@rggu.ru); Evgenij Klobukov — Doctor of Philology, Professor, Faculty of Philology, Lomonosov Moscow State University (e-mail: klobukov@list.ru); Inna Matyushina — Doctor of Philology, Professor, Russian State University in the Humanities, Institute of Advanced Studies of Humanities / University of Exeter English Department (e-mail: I. Matyushina@exeter.ac.uk); Tatyana Mikhailova — Doctor of Philology, Prpfessor of Department of Cermanic and Celtic Studies, Faculty of Philology, Lomonosova Moscow State University (e-mail: tamih.msu@ mail.ru) Irina Netunaeva — Doctor of Philology, Assistant Professor, Northern (Arctic) Federal University (e-mail: netunayeva@mail.ru); Elena Chekalina — Doctor of Philology, Professor, Head of Department of Germanic and Celtic Studies, Faculty of Philology, Lomonosov Moscow State University (e-mail: etch1@yandex.ru, germanic@philol.msu.ru).
