CC BY
41
МАССОВАЯ КУЛЬТУРА
Олег Ковалов
КУЛЬТУРА ЛЕНИНГРАДСКОГО ФИЛЬМА. КРАТКИЙ КУРС*
«Ленфильм», пишет О. Ковалов, всегда был коллективным мастером. Его влияние - на уровне атмосферы - было таким, что студия могла «заставить» слабого режиссера снять сильное кино. В том историческая уникальность «Ленфильма», что из множества его неповторимых индивидуальностей сложилось неповторимое лицо студии, которой невозможно присвоить чье-то конкретное имя. Эрмлер, Козинцев, Трауберг, Москвин, Герман, Авербах, Венгеров, Асанова, Аристов, Мельников, Приемыхов, Бортко, Кармалита, Сокуров, Балабанов - имя каждому - «Ленфильм».
Первый игровой фильм студии, сотворенный дружными энтузиастами всего за семь дней, был снят вообще очень рано - в 1918 г., еще до «сплошной» национализации отечественного кинематографа. Первую полнометражную ленту «Мосфильма» снимут только через пять лет. Фильм «Уплотнение» изображал, как шумная семья пролетариев оккупирует апартаменты петербургского профессора: тот поначалу несколько ропщет, но потом проникается их классовой правдой и, покряхтев, идет служить новой власти. Сюжет был вполне анекдотичным, но лиха беда начало, и подобные агитки стали «визитной карточкой» студии.
Советский Ленинград долго оставался одним из центров «авангардных» течений: здесь творили Владимир Татлин, Казимир Малевич, Павел Филонов, Дмитрий Шостакович, Игорь Терентьев,
* Ковалов О. Культура ленинградского фильма. Краткий курс // Однако. -М., 2013. - № 9. - С. 68-75.
Даниил Хармс... Новаторское кино Ленинграда парадоксально сочетало в себе страсть к самому дерзкому эксперименту с верностью традициям классической «петербургской» культуры.
В 1922 г. группа творческой молодежи организовала Фабрику эксцентрического фктера (ФЭКС), заявив о себе манифестом, в котором отвергалась «классическая культура», а воспевались цирк, балаган, мюзик-холл и прочие «низкие» зрелища.
После шумных театральных постановок лидеры ФЭКС режиссеры Григорий Козинцев и Леонид Трауберг приходят на студию «Севзапкино» - так поначалу назывался «Ленфильм». Именно ФЭКС первой влила живую кровь в этот немощный художественный организм.
Даже на фоне культурного ренессанса 20-х годов состав учеников и соратников ФЭКС поражает. В их фильмах снимались Петр Соболевский, Андрей Костричкин, Людмила Семенова, Янина Жеймо, Елена Кузьмина, Сергей Мартинсон, Олег Жаков. В работах мастерской принимали участие Юрий Тынянов и юный гений современной музыки Дмитрий Шостакович. Идеальным соратником ФЭКСа стал Андрей Николаевич Москвин - «лучший оператор мира» - именно так его называли за рубежом уже в 20-е годы.
Фридрих Эрмлер пришел на студию из такой грозной организации, как ЧК, и казалось, просто обязан был воспевать революцию или классовую борьбу. Однако в серии своих тихих, камерных драм - «Катька - Бумажный ранет» (1926, совместно с Э. Иогансоном), «Дом в сугробах» (1927), «Парижский сапожник» (1927) - он рассказал о нехитрых заботах и возвышенных мечтах «маленьких людей» 20-х годов. Их образы воплощал Федор Никитин. Его героем мог быть музыкант, мастеровой или солдат - все равно: это был «обломок империи», человек прежнего мира. В фильмах Эрмлера о советской жизни 20-х годов он оказывался самым нравственным персонажем: не случайно интеллигентного, духовного, внутренне деликатного героя Никитина называли «князем Мышкиным 20-х годов».
Первым звуковым фильмом студии стала в 1931 г. лента «Одна» Козинцева и Трауберга. Музыку к ней - ироничную, эксцентричную и трагическую - написал Дмитрий Шостакович. Это, безусловно, лучшая работа в кино великого композитора. Всем своим строем фильм выражал наступление совсем иных времен - эпохи социального регламента, директивных указаний и подавления свобод.
Годом позже вышла «Юность Максима» Козинцева и Трауберга - своеобразная «пролетарская баллада», ностальгическая лента о питерских окраинах начала века. Ленты «Ленфильма» смотрели не из-под палки, а Чапаев и Максим стали народными любимцами. Огромный массовый успех этих фильмов сразу сказался на статусе студии. 11 января 1935 г. киностудия «Ленфильм» -первая из творческих организаций СССР - была награждена орденом Ленина.
В тени этих достижений по экранам скользнула лента, которую восхищенный Горький ставил вровень с «Чапаевым». В фильме «Граница» (реж. Михаил Дубсон, 1935) далекое еврейское местечко изображалось в духе Шагала - экспрессивно, с лиризмом и чувственностью.
Во второй половине 30-х годов началась борьба с «формализмом» в искусстве. Не миновала сия чаша и кинематограф. В Москве ударили по Эйзенштейну, а на «Ленфильме» по выдающейся ленте «Женитьба» (реж. Э. Гарин и Х. Локшина, 1936), снятой по мотивам произведения Гоголя. После войны борьба с «формализмом» еще какое-то время продолжалась.
Но уже в 1954 г. выходит на экраны фильм «Большая семья» Иосифа Хейфица, удивляющий живостью и теплотой, которой не часто баловали трескучие ленты о «героическом рабочем классе». Молодой А. Баталов сыграл здесь обаятельного, деликатного и интеллигентного по своей природе рабочего юношу. Баталов станет одним из символов «оттепели», а весь актерский состав фильма наградят на VII МКФ в Канне в 1955 г.
В 1956 г. Александр Иванов снимает на «Ленфильме» фильм «Солдаты» - экранизацию повести Виктора Некрасова «В окопах Сталинграда». Сама тональность этой обстоятельной и неброской ленты о людях войны противостояла помпезной эстетике батальных киноколоссов сталинской эпохи.
Оттепель стремительно обновляла духовные ориентиры общества. В центре фильмов оказывался уже не «винтик» системы, а идеалист, мечтатель, излучающий свет истины. Актуальными становились образы литературных героев, одержимых высоким безумием: с экранов, где шли фильмы Козинцева, зазвучали пылкие, смущающие душу речи Дон Кихота и принца Датского.
«Гамлет» Козинцева, снятый в 1964 г., - абсолютный рекордсмен среди премированных отечественных лент: за четыре года он был удостоен 23 наград.
О трагических временах советскому художнику предписывалось говорить исключительно с надрывной патетикой. Тем не менее в 60-е годы на «Ленфильме» появилась обойма комедий о прошлом: «Начальник Чукотки» (реж. В. Мельников, 1966), «Республика ШКИД» (реж. Г. Полока, 1966), «Женя, Женечка и "катюша"» (реж. В. Мотыль, 1967), «Интервенция» (реж. Г. Полока, 1967), «Белое солнце пустыни» (реж. В. Мотыль, 1969). Героические поступки в них совершали не особо уполномоченные на это персонажи, а обычные люди самых разных профессий и исключительно мирных устремлений, втянутые против своей воли в воронку социальных катаклизмов. Интонация героической комедии словно бы сближала персонажей из враждующих лагерей. Сам жанр идеально подходил для тонкой художественной реабилитации тех, кому советская власть упорно отказывала в реабилитации социальной.
Фильмы Алексея Германа буквально ошеломили безусловностью и «тяжелой физиологией» изображения. Экран словно превращали в окно, грубо прорубленное в иную историческую реальность, - эта поэтика стала открытием, и к середине 80-х родился термин «ленинградская киношкола».
К началу 80-х годов на студии собралась беспрецедентно талантливая команда - по философской насыщенности своих фильмов, да и просто по их количеству - Александр Сокуров, вероятно, самая значительная фигура из режиссеров своего поколения. Он сочетает принципы игрового и документального кино, в его лентах сосуществуют метафизические и социальные мотивы, принципы коллажа, видеоарта и барочной фрески. Константин Лопушанский одержим сумрачными эсхатологическими видениями. Мир Сергея Овчарова, напротив, пестрый, лихой, бесшабашный. «Немая» комическая обручена здесь с народным лубком.
В перестройку на «Ленфильме» возникла «вторая волна» молодой режиссуры - Игорь Алимпиев, Ирина Евтеева, Валерий Огородников, Александр Рогожкин, Юрий Мамин.
В массовом сознании давно циркулирует миф о кино рубежа столетий как о какой-то черной дыре. Меж тем оно отмечено свершениями мирового уровня, лентами содержательными и несуетными, лежащими вне моды и конъюнктуры. Это и «Замри - умри - воскресни» Виталия Каневского, получившего в 1990 г. приз «Золотая камера» Каннского фестиваля, и «Хрусталев, машину!»
(1998) А. Германа, и целый ряд фильмов Сокурова об угасании вождей - идея тоталитарной власти осуждается здесь от лица самой вечности.
«Будущее русской литературы - это ее прошлое», - печально заметил после революции Е. Замятин (цит. по: с. 75). Сегодня, заключает О. Ковалов, в трагические для «Ленфильма» времена то же самое хочется сказать и о творческой судьбе студии. «Как мы теперь знаем, Замятин ошибся. Желал бы ошибиться и я» (с. 75).
Э.Ж.
