CC BY
303
□ 0110.17805/7ри.2017.4.10
Октябрь 1917: идеология революции
Г. П. Хорина Московский гуманитарный университет Статья посвящена анализу события столетней давности, которое изменило политическую карту мира, — Великой Октябрьской социалистической революции. Автор рассматривает причины и духовные основания социалистической революции, опираясь на труды мыслителей, участников и очевидцев тех событий.
Монархический строй, просуществовавший в России более трех столетий, не сумел ответить на вызовы времени. Слабость и историческую исчерпанность самодержавия показала Русско-японская война, в которой Россия понесла огромные потери, потерпела поражение. Первая русская революция 1905-1907 гг. не ликвидировала самодержавие, практически не решила многие социально-экономические и другие вопросы. В стране не было самолетов, машин, в армии главным средством передвижения был гужевой транспорт; крайне низкой была грамотность населения. Россия как была страной «второго эшелона» капитализма, так и осталась. Эти и другие факторы через десять лет привели к Февральской буржуазно-демократической революции.
Февральская революция 1917 г., либеральная по своей сути, покончила с самодержавием. Россия на короткое время стала самой свободной и демократической страной в мире, но не сумела решить проблемы земли, войны и мира, национальный вопрос. Временное правительство, которое оказалось у руля государственной власти, в силу различных идеологических взглядов не смогло выработать общие цели и задачи, единую тактику по выводу России из системного кризиса. Оно не имело необходимых полномочий для про-
ведения широких преобразований в стране и поэтому не получило поддержки народа, теряло свою и без того невысокую популярность. В результате это привело к Октябрьской революции, которая изменила вектор социокультурного развития России. В силу российской культурной специфики Октябрьская революция была неизбежной. Так считали многие участники тех событий, несмотря на принадлежность к разным идеологическим партиям и организациям. Это был выход из тупика, в котором оказалась Россия. Революция ликвидировала неравенство в потреблении социальных благ, создала люфт социальных возможностей. Она показала всему миру, что не только высшие слои общества, элита способны делать историю, но и творческий порыв народа. Октябрьская революция была «революцией Модерна», благодаря ей Россия превратилось в современное по мировым стандартам государство.
Ключевые слова: революция; Великая Октябрьская революция; Февральская революция; русская революция; история России; Временное правительство; 1917 год; русская интеллигенция; самодержавие; православие
ВВЕДЕНИЕ
Мировой опыт подтвердил, что Октябрьская революция 1917 г. стала одним из важнейших политических событий ХХ в., решающим образом изменившим культурно-идеологическое развитие России и оказавшим огромное влияние на народы разных континентов. Ровно 100 лет прошло с момента свершения Великой Октябрьской социалистической революции, но и сегодня, как и в те далекие времена, не утихают споры по поводу ее природы и последствий.
Революция, которую считают «резкой сменой политического и других общественных укладов» (Большая историческая энциклопедия, 2006: 739), как культурный феномен представляет собой сложное, многослойное образование. На сложность этого феномена обратил внимание в свое время русский философ, профессор Петербургского университета С. А. Аскольдов, утверждавший, что революция опирается на определенную идеологическую доктрину, обусловленную «известной культурной обработкой ума и воли...» (Аскольдов, 1991: 229).
Идеологической основой Февральской буржуазно-демократической революции 1917 г., начавшей новую страницу в истории России, связанной со свержением самодержавия, был либерализм. Русские либералы ограничились свержением самодержавия и не сумели решить другие животрепещущие проблемы, что и привело несколько месяцев спустя к Октябрьской социалистической революции, коренным образом изменившей политический и культурный ландшафт России. Эта революция не только потрясла, но и изменила весь мир. Россия после Февральской революции на протяжении восьми месяцев 1917 г., по воспоминаниям современников тех событий, была самой свободной и демократической страной в мире. Но либералам не удалось продолжить развитие по пути демократии. Дальше, как известно, события стали развиваться по другому сценарию, и либерально-демократическому проекту не суждено было реализоваться. Почему? Ответ на этот вопрос на протяжении XX и XXI вв. ищут ученые (из последних работ см.: Пантин, 2011, 2013, 2017; Шевченко, 2017; Евдокимов, 2017), политики и все, кто интересуется историей нашей страны.
Цель статьи — на основе анализа причин, приведших к Октябрьской социалистической революции, показать ее историческую неизбежность.
ОТ ФЕВРАЛЯ К ОКТЯБРЮ: ПОИСК МОДЕЛИ РАЗВИТИЯ РОССИИ В России долгое время существовали самодержавие, позорное крепостное право, которого в Западной Европе давно уже не было. Отмена крепостного права, несо-
мненно, важный шаг в российской истории, но мало что давший крестьянам — юридически только свободу. Фактически они все так же оставались рабами. Не была решена проблема земли, которая по-прежнему оставалась у помещиков. Все так же ущемлялись права народа, а сами народные выступления подавлялись правительством. Это приводило к росту недовольных среди крестьян и рабочих.
Слабость и историческую исчерпанность самодержавия показала Русско-японская война, в которой Россия понесла огромные потери, потерпела бесславное поражение. Первая русская революция 1905-1907 гг. не ликвидировала самодержавие, практически не решила земельную проблему, а также многие социально-экономические и другие вопросы. В России не было самолетов, машин, в армии главным средством передвижения был гужевой транспорт, крайне низкой была грамотность населения. Россия как была страной «второго эшелона» капитализма, так и осталась. Эти и другие факторы через десять лет привели к Февральской буржуазно-демократической революции.
Февральская революция положила конец самодержавно-монархическому строю, который к тому времени не только сам стал распадаться, но был отвергнут обществом, что привело к смене элит и коренному изменению вектора социокультурного развития России. Но эта революция опять ничего не решила с землей и не привела к долгожданному миру. Солдаты и рабочие ждали окончания войны, а крестьяне — земли. Ни того, ни другого Временное правительство не сумело дать, что еще больше усугубило общественный кризис. Октябрьская революция 1917 г. сразу сделала то, что должна была сделать Февральская революция, — дала народу долгожданный мир, землю — крестьянам, а также решила национальный вопрос. Как известно, первыми декретами новой Советской власти будут декреты о мире и земле.
ОКТЯБРЬ 1917: СЛУЧАЙНОСТЬ, НЕИЗБЕЖНОСТЬ, ЗАКОНОМЕРНОСТЬ?
Можно ли утверждать, что произошедшее в октябре 1917 г. было неизбежным? Судя по публикациям — как 100 лет назад, так и сейчас, однозначного ответа на этот вопрос нет. Многие участники тех событий, несмотря на принадлежность к разным идеологическим партиям и организациям, указывали на неизбежность революции. Так, А. И. Деникин в работе «Очерки русской смуты» называл закономерным крах Временного правительства: «Временное правительство, являясь представительством далеко не всенародным, не хотело и не могло предрешать воли Учредительного собрания путем проведения реформ, в корне ломающих политический и социальный строй государства. Оно поневоле должно было ограничиваться временными законами, полумерами, в то время как возбужденная народная стихия проявляла огромное нетерпение и требовала немедленного осуществления капитальной перестройки всего государственного здания» (Деникин, 1991: 43).
Временное правительство не имело необходимых полномочий для проведения широких преобразований в стране и поэтому не получило поддержки народа. По мере приближения к Октябрю оно и вовсе теряло свою и без того невысокую популярность.
А. И. Деникин видел возможность альтернативного пути развития России. Он писал: «...стране предстояла альтернатива: без борьбы и в самом непродолжительном времени подпасть под власть большевиков, или выдвинуть силу, желающую и способную вступить с ними в решительную борьбу» (там же: 13). Но такой силы на тот мо-
мент, кроме большевиков, не оказалось. «Власть падала из слабых рук Временного правительства, во всей стране не оказалось, кроме большевиков, ни одной действенной организации, которая могла бы предъявить свои права на тяжкое наследие во всеоружии реальной силы. Этим фактом в октябре 1917 года был произнесен приговор стране, народу, революции» (там же: 85). Временное правительство в силу своей идеологической неоднородности, отсутствия общих целей и задач, единой тактики было не способным противостоять большевикам.
Деникин считал: «Революция была исторически неизбежна. Ее называют всенародной. Это определение правильно лишь в том, что революция явилась результатом недовольства старой властью — решительно всех слоев населения» (там же: 75; курсив источника. — Г. Х.).
Точку зрения А. И. Деникина о неизбежности революции поддержал Н. А. Бердяев, известный русский философ, культуролог. Несмотря на критическое отношение к ней, он выступал против многих эмигрантов, которые утверждали: «...большевистская революция сделана какими-то злодейскими силами, чуть ли не кучкой преступников, сами же они неизменно пребывают в правде и свете. Ответственны за революцию все, и более всего ответственны реакционные силы старого режима. Я давно считал революцию в России неизбежной и справедливой. Но я не представлял себе ее в радужных красках» (Бердяев, 1991: 226).
Бердяев, как и Деникин, полагал: «.большевизм. оказался единственной силой, которая, с одной стороны, могла докончить разложение старого и, с другой стороны, организовать новое. Только большевизм оказался способным овладеть положением, только он соответствовал массовым инстинктам и реальным соотношениям. И он демагогически воспользовался всем» (там же: 368).
Иной позиции придерживались философ права, общественный деятель П. И. Новгородцев, религиозный философ И. А. Ильин, историк, правовед, общественный деятель С. А. Котляревский. Для них революция стала национальным бедствием. П. И. Новгородцев воспринял Октябрьскую революцию как национальную катастрофу и еще до ее начала призывал покончить с ней. Для него революция, если и была неизбежной, «то именно как страдание, кара и искупление» (Новгородцев, 1991: 565).
П. И. Новгородцева поддерживал И. А. Ильин. Он увидел в революции «разрушительное безумие», авантюру, катастрофу «величайшее государственно-политическое и национально-духовное крушение» (Ильин, 2008: 151, 154). Аналогичным образом высказывался и С. А. Котляревский, для которого революция — великая катастрофа, «величайшее потрясение всех нравственных устоев русского народа» (Котляревский, 1991: 401).
Рассматривая революционные события, русский историк, публицист С. П. Мельгу-нов называл революцию переворотом, фактическим захватом власти большевиками (Мельгунов, 1989: 11). Одним из первых он выдвинул и стал развивать идею о большевиках как немецких шпионах, финансируемых из Германии и отстаивающих позицию пораженчества, хотя никаких подтверждающих документов не было, а были только слухи и домысли. «У меня, — писал С. Мельгунов, — отнюдь нет претензии на раскрытие тайны до конца. Да и время, очевидно, еще не пришло. Немецкие тайники, могущие пролить свет, все еще под крепким запором. Архивы в России недоступны эмигрантскому исследователю, и приходится пользоваться опубликованными отрывками документов из вторых рук, в цитатах тенденциозных большевистских изысканий» (там же).
Приведенные точки зрения отражают сложную культурно-идеологическую ситуацию в революционной России, понять, которую можно, только обратившись к русской культуре, ее ценностной составляющей — по отношению к земле, общине, собственности, власти и т. д. «Каждый народ, — утверждал Н. Бердяев, — делает революцию с тем духовным багажом, который накопил в своем прошлом, он вносит в революцию свои грехи и пороки, но также свою способность к жертве и к энтузиазму» (Бердяев, 1990: 250).
ПРИЧИНЫ ОКТЯБРЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ
Аграрный характер развития России определил землю как одну из главных ценностей русского народа. Своеобразный взгляд на эту ценность и отношение к ней обозначил русский философ, социолог, историк, общественно-политический деятель Ф. А. Степун (Степун, 2010: 253-254). Достаточно критично он писал, что за длительную историю существования государства у народа выработалась определенная психология отношения к земле. Бескрайние равнины плодородных земель позволяли без какого-либо сопротивления овладевать ею, наспех заселять и засеивать и дальше двигаться к освоению новых земель. Отношение к «военнопленной» земле привело к отсутствию у русских людей заботливого и добросовестного труда на ней. Такое длительное отношение к земле определило и стиль хозяйствования. По утверждению Ф. Степуна, в России создавался «стиль малокультурного, варварского хозяйствования, психология безлюбовного отношения к любимой земле, ощущение в качестве земли-кормилицы не столько собственной земли под сохой, сколько земли за чертой своей собственности» (там же: 253). Он сравнивал русский народ с народом-колонизатором, который не владеет далекой землей, но которой жаждет овладеть, несмотря на то что она далека для крепостного прежде всего с правовой точки зрения (там же: 253-254).
Конечно, Степун в чем-то прав. Но русский народ практически никогда не владел землей, не говоря уже о крепостных. Земельный вопрос был больным вопросом для России, и те, кто стоял у истоков трех русских революций, это хорошо понимали, но понимали по-разному.
И. А. Ильин истоки революции видел в специфическом понимании собственности и хозяйствования (Ильин, 1999: 212). По его убеждению, существенным изъяном в правосознании русского народа было специфическое восприятие собственности и хозяйственного процесса в укорененном русском «безнарядье». Это связано с княжескими усобицами; татарскими погромами и разорением, 250-летним игом; системой кормлений, раздач и пожалований земли; тяжелым государственным бременем; крепостным правом и общиной; расшатанным правосознанием; экстенсивным хозяйствованием. В итоге это подорвало «веру в нормальный хозяйственный труд как источник имущественно-культурного благосостояния и склонность к интенсивно-трудолюбивому вложению себя в хозяйственный процесс» (там же: 212; выделено в источнике. — Г. Х.).
Ильин, как и Степун, считал, что для простого человека важно было овладеть чужой собственностью. Простой народ, писал И. Ильин, привык не верить в «труды праведные». Более доходным он считал опору не на природу, а на имущество соседа, неважно — бедного или богатого, лучше богатого (там же: 212-213). Нельзя согласиться с утверждением Ильина, что «простонародное сознание» всегда было нацелено не на веру в «труды праведные», а на имущество других. Как мы полагаем, эта нацелен-
ность была результатом обостренного чувства социальной справедливости, особенно при распределении собственности.
Рассуждая о социальной революции, Ильин видел ее причины не в несправедливом распределении собственности, а в появлении многих людей, не находящих путей к производительному труду. Социальное положение становится самым опасным тогда, писал Ильин, когда появляются большие группы людей, которые забыли о стимулирующем влиянии частной собственности, о ее силе и значении. Но, как известно, основная масса людей в России никогда не имела собственности, поэтому они рассматривали ее как объект борьбы, вопрос судьбы и власти и мечтали о ее упразднении.
Причину социалистической революции И. А Ильин видел и в крестьянской общине. По его мнению, в общине имелся «элемент социализма», ограничивающий свободное распоряжение землей. Община развивалась за счет привлечения дополнительных ресурсов, а не за счет применения технических достижений, что привело к отсталости сельского хозяйства, искаженному восприятию действительности, к подавлению личной инициативы и как следствие к нарастанию революционных настроений в стране (Ильин, 2008: 66).
Согласно И. А. Ильину, существовала еще одна причина, приведшая к революции, — это отчуждение власти от народа. Монархический строй систематически отлучал «подданного» от власти и от государственного дела, отмечал И. А. Ильин (Ильин, 1999: 199). Отчуждение подрывает основы государства и правосознания, влияет на политическую жизнь страны. Народ либо любит и уважает власть, либо ненавидит. Власть для него «не ответственное бремя, а выгодное преимущество» (там же), поэтому он политически пассивен и безразличен к государству и в период потрясений оказывается политически недееспособным. Политически дееспособным народ становится тогда, когда начинает понимать, что власть себя исчерпала, что она далека от народа, живет своими нуждами и заботами.
Ряд русских мыслителей причины революции усматривали в непонимании и незнании России общественными деятелями и в нигилизме интеллигенции. С. А. Асколь-дов обратил внимание на то, что общественные деятели-либералы, замыслив перестройку России, не видели ее «как страну великих замыслов и потенций» (Аскольдов, 1991: 238). Они не заметили, что «прививки революционного фермента стали слишком часты и слишком интенсивны, в России». «И революционное движение, — писал С. А. Аскольдов, — стало крепнуть и проникать все глубже и глубже в слои народного сознания, которое и в идеологическом, и в волевом отношении стало претерпевать весьма существенные и роковые изменения и метаморфозы» (там же: 229). Действительно, для русской истории характерно, что многие из тех, кто пытался перестраивать Россию, совсем не знали или не хотели знать и понимать специфику русской культуры, ее ценностное ядро. Ориентация на западные ценности, которые в основном отторгались русской культурой, заканчивалась поражением тех, кто пытался их навязать народу.
Анализируя российскую историю, Г. П. Федотов считал, что с конца XVIII в. в России проявился «первый признак государственного упадка», связанный с политической расслабленностью дворянства (Федотов, 1991: 167). Государство не сумело привлечь дворянство к строительству империи, возложить на него бремя ответственности. Россия, предполагал Федотов, должна была перестраиваться из дворянской в крестьянско-купеческую, но власть оказалась в стороне от руководства этим процессом и не смогла бережно провести ликвидацию дворянского культурного слоя.
Еще одну опасность, которая подстерегала Россию, Федотов увидел в анархическом нигилизме, который в силу своей специфики «не поддавался политическому излечению» (там же: 168). Монархия, по его мнению, не могла управлять Россией с Думой, состоящей из социалистов и республиканцев, но она не доверяла и Думе октябристов и националистов. Война, которую монархия вела с консервативными силами страны, лишала доверия и ее, и народного представительства (там же: 171).
Таким образом, Г. Федотов к причинам революции относил неспособность власти перестраиваться в соответствии с новыми реалиями, а также анархический нигилизм интеллигенции.
Многие русские религиозные философы считали разрушение православной веры одной из главных причин революции. Так, С. Л. Франк, религиозный философ и общественный деятель, анализируя роль западноевропейской церкви в развитии общества и государства, писал, что начиная с раннего Средневековья христианский дух Запада направлялся на формирование нравственности и правовых отношений. Церковь влияла на формирование всех сфер государственной и гражданской жизни, которая держалась на религиозных основах, прочно вошедших в сознание европейского человека, и осталась неприкосновенной после разрушения теократического фундамента. Право собственности, частное право, парламентаризм — эти светские понятия сформировались благодаря теократическому духу, который повлиял на специфическое понимание жизни современного европейца. Этот «религиозно-теократический дух», отмечал Франк, уберег Европу от революционных потрясений (Франк, 2010: 284).
В России все развивалось по-другому. Духовная жизнь общества была тесно связана с православной верой и практически не участвовала в формировании гражданской и государственной жизни, русской душе совершенно чуждыми были мораль и право, как независимые от религии. Для русского человека не характерна вера в автономные ценностные ориентиры и идеалы гражданской и государственной жизни. Вся государственная и правовая жизнь дореволюционной России держалась на вере в царя как помазанника Божьего.
Следует назвать еще одну причину революции, о которой писали Н. А. Бердяев, С. Л. Франк, М. А. Булгаков, И. А. Ильин и многие другие мыслители. Эта причина, как отмечал Г. П. Федотов, заключалась в предназначении и роли такого феномена в русской культуре, как интеллигенция, вышедшая «на политический путь из дворянских усадеб и иерейских домов — без всякого политического опыта, без всякой связи с государственным делом и даже русской действительностью» (Федотов, 1991: 144). Она с ужасом и отвращением смотрела на окружающий ее мир, который казался ей «то пошлым, то жутким». Устав обличать этот мир, она хотела разрушить его до основания. В этом заключался максимализм ее программ и радикализм тактики. Недостойным моральным компромиссом для интеллигенции была любая «постепеновщина», которая сразу отметалась.
Федотов, исходя из своих религиозных взглядов, рассматривал отношение интеллигенции к политике не как политическое отношение, а как бессознательно-религиозное. С его точки зрения, интеллигенция оторвалась от православной церкви и основ народной жизни, поэтому ее религиозность была сектантской. Политическая деятельность интеллигенции имела обособленный характер и преследовала узкие групповые интересы. Отсюда ее борьба была сектантской борьбой «с государством-зверем», она не находила общего языка с властью и не шла ни на какие уступки (Федотов, 1991: 144).
На наш взгляд, давать такую оценку интеллигенции неправомерно по двум причинам. Во-первых, интеллигенция была наиболее образованной частью российского общества, и отход части ее от религии был закономерным процессом. Спорным является и утверждение о том, что интеллигенция оторвалась от народной жизни. Во-вторых, называть сектантской борьбу с государством также недопустимо. Если бы она была таковой, то ей не удалось бы реализовать свои притязания на власть.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Октябрьская революция в силу культурной специфики России была неизбежной и закономерной. Переход от буржуазной к социалистической революции был выходом из тупика, в котором оказалась Россия из-за войны, разрухи, отсталости. Революция ликвидировала неравенство в потреблении социальных благ, создала люфт социальных возможностей. Она показала всему миру, что не только высшие слои общества, элита способны делать историю, но и творческий порыв, энтузиазм трудящихся масс. Октябрьская революция была «революцией Модерна», благодаря ей Россия превратилось в современное по мировым стандартам государство.
Существует многообразие оценок революции. Советские историки и обществоведы считали, что Октябрьская революция — это не случайность, а логическое продолжение исторического развития России. На этих позициях стоят и современные ученые социалистической ориентации.
Ряд либерально настроенных ученых, политиков и тогда, и сейчас Октябрьскую революцию воспринимали и воспринимают как трагедию, как случайность, нарушившую ход российской истории.
Поэтому каждый, кто пытается осмыслить события давно минувших лет с разных идеологических позиций, никогда не будет беспристрастен. Прав, на наш взгляд, был И. Бунин, писавший в «Окаянных днях», что не настало еще время беспристрастно и объективно разбираться в русской революции. Но настоящей беспристрастности и объективности никогда не будет (Бунин, 1991: 23). Однако, несмотря на такое заявление, революцию надо изучать, понимать ее смысл и значение.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Аскольдов, С. А. (1991) Религиозный смысл русской революции // Из глубины : сборник статей о русской революции. М. : Правда. 606 с. С. 210-249.
Бердяев, Н. А. (1990) Философия свободы. Истоки и смысл русского коммунизма. М. : Наука. 413 с.
Бердяев, Н. А. (1991) Самопознание (опыт философской автобиографии). М. : Книга. 446 с.
Большая историческая энциклопедия (2006) / С. В. Новиков и др. М. : Слово ; Эксмо. 943 с.
Бунин, И. А. (1991). Окаянные дни. М. : Современник. 255 с.
Деникин, А. И. (1991) Очерки русской смуты. М. : Мысль. 205 с.
Деникин, А. И. (2017) Очерки русской смуты. Борьба генерала Корнилова (август 1917 г. — апрель 1918 г.). М. : Айрес-пресс. Т. 2. 576 с.
Евдокимов, И. В. (2017) «1917-2017: уроки столетия»: диалог православия с государственной властью и гражданским обществом России // Безопасность Евразии. №1 (53). С. 279-294.
Ильин, И. А. (1999) Собрание сочинений : в 10 т. / сост. и коммент. Ю. Т. Лисицы. М. : Русская книга. Т. 9-10. 512 с.
Ильин, И. А. (2008) Наши задачи. Статьи 1948-1954 : в 2 т. М. : Айрес-пресс. Т. 1. 527 с.
Котляревский, С. А. (1991) Оздоровление // Из глубины. Сборник статей о русской революции. М. : Правда. 606 с. С. 388-401.
Мельгунов, С. П. (1989) Золотой немецкий ключ большевиков. 2-е изд. Нью-Йорк : Телекс. 157 с.
Новгородцев, П. И. (1991) Об общественном идеале. М. : Пресса. 638 с.
Пантин, И. К. (2011) Русская революция как проблема политической философии // Политические исследования. № 5. С. 48-69.
Пантин, И. К. (2013) К вопросу о характере октябрьской революции // Политические исследования. № 6. С. 131-144.
Пантин, И. К. (2017) Революция и насилие (в защиту исторического подхода к оценке октябрьской революции) // Общественные науки и современность. №1. С. 140-155.
Степун, Ф. А. (2010) Избранные труды. М. : РОССПЭН. 671 с.
Федотов, Г. П. (1991) Судьба и грехи России. Избранные статьи по философии русской истории и культуры : в 2 т. / сост., вступ. статья, примечания В. Ф. Бойкова. СПб. : София. Т. 1. 348 с.
Франк, С. Л. (2010) Избранные труды. М. : РОССПЭН. 663 с.
Шевченко, В. Н. (2017) Октябрьская революция и советский социализм: взгляд из XXI века // Философские науки. №1. С. 23-40.
Дата поступления: 13.09.2017 г.
OCTOBER 1917: THE IDEOLOGY OF THE REVOLUTION
G. P. Khorina Moscow University for the Humanities
The paper is dedicated to the analysis of the century-old event that changed the political map of the world - the Great October Socialist Revolution. The author considers the reasons for and cultural basis of the Socialist Revolution drawing upon the works of the thinkers, participants, and eye witnesses of those events.
The monarchical regime that had existed in Russia for over three centuries was unable to meet the challenges of the time. The weakness and historical exhaustion of autocracy was demonstrated by the Russo-Japanese War, in which Russia incurred heavy losses and was defeated. The First Russian Revolution of 1905-1907 did not abolish autocracy, neither did it offer any practical solutions to numerous social, economic and other problems. The country did not have aircraft or machinery; the main army means of transport was horse-driven carriages; the population was hardly literate. Russia had been a "second-rate" capitalist country, and so it remained. These and other factors led to the February Bourgeois and Democratic Revolution a decade later.
The 1917 February Revolution, liberal in its essence, put an end to autocracy. For a limited time period, Russia became the most liberal and democratic country in the world but it was unable to solve the problems of land, war and peace, or the ethnic issue. The Interim Government, which appeared at the helm of the state power, due to different ideological views, was incapable of elaborating common objectives and goals or a consistent approach for Russia to overcome the systemic crisis. It did not have enough authority to effect broad-scale reforms in the country and therefore did not enjoy people's support, being already in disrepute. As a result, this led to the October Revolution, which changed the vector of Russia's social and cultural development.
By virtue of specific Russian cultural character, the October Revolution was inevitable. This is what a lot ofits participants thought in spite of their membership in ideologically different parties and organisations. Such would be the end of the deadlock in which Russia was stuck. The revolution eliminated the inequality in social welfare consumption, and created a gap of social opportunities. It demonstrated to the whole world that it is not only the higher strata of society that is capable of making history, but it is also the creative impulse of the people. The October Revolution was the "Modern revolution" as well; because ofit Russia became a modern state in compliance with the world standards.
Keywords: revolution; Great October Revolution; February Revolution; Russian Revolution; history of Russia; Interim Government; year 1917; Russian intelligentsia; autocracy; Orthodoxy
REFERENCES
Askol'dov, S. A. (1991) Religioznyi smysl russkoi revoliutsii. In: Iz glubiny : sbornik statei o russkoi revoliutsii. Moscow, Pravda. 606 p. Pp. 210-249. (In Russ.).
Berdiaev, N. A. (1990) Filosoflia svobody. Istoki i smysl russkogo kommunizma. Moscow, Nauka. 413 p. (In Russ.).
Berdiaev, N. A. (1991) Samopoznanie (opyt filosofskoi avtobiografii). Moscow, Kniga. 446 p. (In Russ.).
Bol'shaia istoricheskaia entsiklopediia (2006) / S. V. Novikov et al. Moscow, Slovo, Eksmo. 943 p. (In Russ.).
Bunin, I. A. (1991). Okaiannye dni. Moscow, Sovremennik. 255 p. (In Russ.).
Denikin, A. I. (1991) Ocherki russkoi smuty. Moscow, Mysl'. 205 p. (In Russ.).
Denikin, A. I. (2017) Ocherki russkoi smuty. Bor'ba generala Kornilova (avgust 1917 g. — aprel' 1918 g.). Moscow, Aires-press. Vol. 2. 576 p. (In Russ.).
Evdokimov, I. V. (2017) «1917-2017: uroki stoletiia»: dialog pravoslaviia s gosudarstvennoi vlast'iu i grazhdanskim obshchestvom Rossii. Bezopasnost' Evrazii, no. 1 (53), pp. 279-294. (In Russ.).
Il'in, I. A. (1999) Sobranie sochinenii : in 10 vol. / comp. by Iu. T. Lisitsy. Moscow, Russkaia kniga. Vol. 9-10. 512 p. (In Russ.).
Il'in, I. A. (2008) Nashi zadachi. Stat'i 1948-1954 : in 2 vol. Moscow, Aires-press. Vol. 1. 527 p. (In Russ.).
Kotliarevskii, S. A. (1991) Ozdorovlenie. In: Iz glubiny. Sbornik statei o russkoi revoliutsii. Moscow, Pravda. 606 p. Pp. 388-401. (In Russ.).
Mel'gunov, S. P. (1989) Zolotoi nemetskii kliuch bol'shevikov. 2nd ed. New York, Teleks. 157 p. (In Russ.).
Novgorodtsev, P. I. (1991) Ob obshchestvennom ideale. Moscow, Pressa. 638 p. (In Russ.).
Pantin, I. K. (2011) Russkaia revoliutsiia kak problema politicheskoi filosofii. Politicheskie issle-dovaniia, no. 5, pp. 48-69. (In Russ.).
Pantin, I. K. (2013) K voprosu o kharaktere oktiabr'skoi revoliutsii. Politicheskie issledovaniia, no. 6, pp. 131-144. (In Russ.).
Pantin, I. K. (2017) Revoliutsiia i nasilie (v zashchitu istoricheskogo podkhoda k otsenke oktiabr'skoi revoliutsii). Obshchestvennye nauki i sovremennost', no. 1, pp. 140-155. (In Russ.).
Stepun, F. A. (2010) Izbrannye trudy. Moscow, ROSSPEN. 671 p. (In Russ.).
Fedotov, G. P. (1991) Sud'ba i grekhi Rossii. Izbrannye stat'i po filosofii russkoi istorii i kul'tury : in 2 vol. / comp. by V. F. Boikov. St. Petersburg, Sofiia. Vol. 1. 348 p. (In Russ.).
Frank, S. L. (2010) Izbrannye trudy. Moscow, ROSSPEN. 663 p. (In Russ.).
Shevchenko, V. N. (2017) Oktiabr'skaia revoliutsiia i sovetskii sotsializm: vzgliad iz XXI veka. Filosofskie nauki, no. 1, pp. 23-40. (In Russ.).
Submission date: 13.09.2017.
Хорина Галина Петровна — доктор философских наук, профессор кафедры философии, политологии и культурологии Московского гуманитарного университета. Адрес: 111395, Россия, г. Москва, ул. Юности, д. 5. Тел.: +7 (499) 374-51-11. Эл. адрес: [email protected]
Khorina Galina Petrovna, Doctor ofPhilosophy, Professor, Department ofPhilosophy, Politology and Culturology, Moscow University for the Humanities. Postal address: 5, Yunosti St., Moscow, Russian Federation 111395. Tel.: +7 (499) 374-51-11. E-mail: [email protected]
