CC BY
18
Следующие примеры встречаются безотносительно к месту проживания носителей сагайского диалекта, те. слова общеизвестны носителям указанного диалекта: с - ш: шап - сап - «бить, ударять». Шаптах аны, ттче. - «Говорит, ударь его»;
шаптырыпсхам - саптырыбысхам «ударило меня (давление)» Вот анан пеере мин давление шаптырыпсхам. - 'Вот с этого момента у меня ведь давление начало подниматься (ударило давление)'.
В следующих примерах при указанных фонетических соответствиях мы наблюдаем некоторые семантические сдвиги:
шал - «бить, ударять» - сал (лит) - 'ставить, класть'; шал - «идти» - сал (лит) - «ставить, класть». Анац пу тайымныц пу Мишка хаптрх арх шалызып одырлар минзер алдра. - 'Потом дядя с Мишкой, подвыпившие, идут ко мне';
шалдыр - «бежать, двигаться быстро» - салдыр (лит) - 'заставлять ставить, класть';
Библиографический список
шаап ал - «добывать, бить (на охоте)» - саап ал (лит) - 'бить, ударять, хлестать кого-л., стучать по чему-л.' Аны симiр парза, кускуде даже чалац атыг пычахтыц шаап алчацнар. - 'Её осенью, когда пожирнеет, верхом на лошади ножом охотились (добывали)'.
Следующим проявлением звука - ш (ш, щ ч) нами было отмечено в бель-тирском говоре сагайского диалекта. Данный звук встречается в числительном к (лит), ик/эки/ики (диал.): ш'ки/шки/щки/чки - 'два'. В тюркских языках встречаются формы эки/ики. В шорском языке отмечена форма ийги - 'два'. Возможно, это соответствие й - ш (ш\ щ ч).
Рассмотренная лексика сагайского диалекта относится к распространенной и общеупотребительной. Хотя в хакасском языке наблюдается тенденция к утрате значительной части лексики. Лексика сагайского диалекта строго не нормирована, она вариативна с фонетической и лексической (лексемной) точек зрения. Это видно в работе из многочисленных примеров.
1. Катанов Н.Ф. О звуках сагайского диалекта. Диалекты хакасского языка. Абакан, 1973: 67 - 70.
2. Карпов В.Г Сопоставительная фонетика хакасского и русского языков. Абакан. Хакасское книжное издательство, 1995: 21 - 23.
3. Патачакова Д.Ф. Сагайский диалект. Диалекты хакасского языка. Абакан, 1973.
4. Чанков Д.И. Согласные хакасского языка. Абакан, 1957.
5. Субракова В.В. Система согласных сагайского диалекта хакасского языка: сопоставительный аспект. Новосибирск, 2006.
6. Инкижекова А.И. Сагайский диалект хакасского языка. Диссертация ... кандидата филологических наук. Москва, 1948.
References
1. Katanov N.F. O zvukah sagajskogo dialekta. Dialekty hakasskogo yazyka. Abakan, 1973: 67 - 70.
2. Karpov V.G. Sopostavitel'naya fonetika hakasskogo irusskogo yazykov. Abakan. Hakasskoe knizhnoe izdatel'stvo, 1995: 21 - 23.
3. Patachakova D.F. Sagajskij dialekt. Dialekty hakasskogo yazyka. Abakan, 1973.
4. Chankov D.I. Soglasnye hakasskogo yazyka. Abakan, 1957.
5. Subrakova V. V. Sistema soglasnyh sagajskogo dialekta hakasskogo yazyka: sopostavitel'nyj aspekt. Novosibirsk, 2006.
6. Inkizhekova A.I. Sagajskij dialekt hakasskogo yazyka. Dissertaciya ... kandidata filologicheskih nauk. Moskva, 1948.
Статья поступила в редакцию 03.12.20
УДК 81
Dambaa Sh.V., postgraduate, Tuvan State University (Kyzyl, Russia), E-mail: shenne2242@mail.ru
HUNTING VOCABULARY IN THE LANGUAGE PICTURE OF THE WORLD OF TUVANS. The work is devoted to the description of the hunting vocabulary of Tuvans in the language picture of the world. Tuvans are a nomadic people who have long been engaged in hunting, and therefore used and still use the vocabulary of hunting in their speech. The words that are part of this lexical and semantic group reflect the uniqueness of the culture and life of the Tuvan people. The hunting vocabulary reflects the language picture of the world of Tuvans. But at present, this unique vocabulary is becoming little used, imperceptibly disappearing from the language. The peculiarities of culture and way of life of each nation are expressed in its language, therefore, fixing, systematization and description of the hunting vocabulary in Tuvan linguistics remains one of the urgent tasks.
Key word: hunting vocabulary, language picture of the world, special vocabulary, taboos, euphemisms, lexico-semantic group.
Ш.В. Дамбаа, аспирант, Тувинский государственный университет, г. Кызыл, E-mail: shenne2242@mail.ru
ОХОТНИЧЬЯ ЛЕКСИКА В ЯЗЫКОВОЙ КАРТИНЕ МИРА ТУВИНЦЕВ
Работа выполнена при финансовой поддержке гранта РФФИ № 19-012-00073/20
Работа посвящена описанию охотничьей лексики тувинцев в языковой картине мира. Тувинцы - кочевой народ, который издавна занимается охотничьим промыслом, в связи с чем использовали и по сегодняшний день используют в речи лексику охоты. Слова, входящие в состав данной лексико-семан-тической группы, отражают уникальность культуры, особенности быта тувинского народа.
В охотничьей лексике, как сказано выше, отражается языковая картина мира тувинцев. Но в настоящее время эта уникальная лексика становится ма-лоиспользуемой, незаметно исчезающей из языка. Особенности культуры и образ жизни каждого народа выражаются его языком, ввиду этого закрепление, систематизация и описание лексики охоты в тувинском языкознании остается одной из актуальных задач.
Ключевые слова: охотничья лексика, языковая картина мира, специальная лексика, табу, эвфемизмы, лексико-семантическая группа.
«Языковая картина мира - это действительность, отраженная в языке, языковое членение мира, информация о мире, передаваемая с помощью единиц языка разных уровней. Языковая картина мира создается разными способами: наиболее выразительными и яркими ... являются фразеологизмы, мифологемы, образно-метафоричные слова, коннотативные слова и др.» [1, с. 305].
Любой конкретный язык содержит в себе исключительную национальную систему, определяющую мировоззрение носителей данного языка, и формирует их картину мира.
Именно лексика имеет способность передавать полную картину мира носителя языка и культуры того или иного народа. Исследование лексико-тематиче-ских групп тувинского языка в настоящее время является одной из приоритетных задач. Лексико-семантическая группа «охота» имеет немаловажное значение в словарном составе тувинского языка, так как тувинцы с давних пор занимались охотничьим промыслом, поэтому охотничья лексика ярко отражается в языке, культуре и укладе жизни народа.
Изучением охотничьей лексики тувинского языка занимались такие ученые, как С.И. Вайнштейн, который в своей работе «Тувинцы-тоджинцы» доказал, что главным занятием тувинцев-тоджинцев является охота [2]. В работах З.Б. Чадамба, Ш.Ч. Сат можно увидеть слова, относящиеся к лексико-семанти-ческой группе «охота», в разных диалектах тувинского языка [3; 4]. В.К. Даржав в своей научно-популярной работе конкретно описал виды традиционных мужских занятий, в том числе и охоту [5]. В настоящее время исследованием данной научной темы занимаются немало ученых: Тувы: В.С. Салчак, Б. Бадарч, Б.М. Монгуш [6], Е.М. Куулар [7], Н.Д. Сувандии [8; 9; 10]. В названных работах ученые изучили охотничью лексику с разных её сторон, в частности в разных диалектах тувинского языка, рассмотрели употребление табу и эвфемизмов в охотничьей лексике, исследовали лексику, характеризующую традиции и обычаи тувинских охотников.
Охотничья лексика в языковой картине мира тувинцев специальным объектом научных исследований не являлась, в связи с чем остается одной из актуальных проблем в изучении данной лексико-семантической группы.
В настоящей статье нами рассматриваются слова, характеризующие культуру поведения охотника, представление тувинцев о диких животных.
С давних пор тувинские охотники следуют некоторым традициям и обычаям: не охотиться на дичь больше, чем нужно для пропитания; не выходить на охоту в то время, когда появляются детеныши; обязательно делиться с добычей, даже если она и мала; не убивать животных в паре, чтобы не осиротить животного; прямо не называть животных, особенно в тайге, вместо этого использовать иносказательные слова (эвфемизмы). Подобные принципы охотников не описаны нигде.
Так, перед началом тувинские охотники обращаются хозяину тайги, также просят у него прощения за свое «преступление». Приведем в доказательство следующие выражения: адар дээш атпадым, херегпээштиц аттым/букв.: 'не хотел стрелять, от нужды выстрелил'; оо, оран-тацдым, хайырпаар-па бопзунам / букв.: 'о, моя тайга, дай добычи'.
Перед охотой каждый мужчина обязательно обращался к хозяевам тайги с благопожеланиями и заклинаниями - йврээп, чапбарыг. Данное поведение говорит о том, что тувинские охотники имели представление о духе тайги, почитали его. Приведем пример благопожелания охотника: бршээ, бурганым! бршээ, бай тайгам! Оран-чуртум, амыр-байлаам, Олча-омакты хайырлап керем! Бичиизинге-даа амыраар мен, Куруглаза-даа мучгаравас мен. Дараазында бир катап Чалбарарыцарны диледим.
В переводе:
бршээ, мой бог! бршээ, богатая тайга! Мой край, моё богатство, Подари мне добычу! Буду рад даже малому, Не огорчусь неудаче. Чтобы в следующий раз Подарили мне еще добычу.
Во время охоты не произносили названия диких животных, вместо прямых названий употребляли иносказательные слова - эвфемизмы. Использование эвфемизмов охотниками свидетельствует об уважительном отношении народа к диким животным. В составе охотничьей лексики имеется множество эвфемизмов. Мы попытались привести в качестве примера лишь некоторые из них:
Н.Д. Сувандии отмечает: «В тувинском языке преобладающим разнообразием эвфемизмов отличается от всех зверей название медведя. Медведь считается одним из священных животных, поэтому в речи охотников само слово адыг - медведь, как табуированное слово, почти не употребляется, а взамен используют множество эвфемизмов: чааш (тодж.) / букв 'спокойный, смирный, тихий'; ире ~ ирей (тодж.) / букв. 'дедушка'; даг-иргек (зап.) / букв. 'медведь-гора' [5, с. 446]; чымчак-буттуг (юго-вост.) / букв. 'с мягкой ногой'; чымчак базар (тодж., юго-вост.) / букв. 'наступающий мягко' (ходит нешумно); чагпыг-буурек (тодж.) / букв. 'почка с салом'; тайга ээзи (тодж.) / букв. 'хозяин тайги'; чоорган-ныг (тодж.) / букв. 'с одеялом'; кара чуее (тодж.) / букв. 'похожий на что-либо черное'; чер-купактыг (тодж.) / букв. 'всеслышащий, имеющий чуткий слух'; турпуг чуее (тодж.) / букв. 'что-то страшное'; мажаапай (зап.) / 'самый большой зверь'; хайыракан (зап., центр.) / 'почтительное обращение к самому уважаемому животному'» [8, с. 139].
В работе Н.Д. Сувандии далее отмечается, что эвфемизмами являются слова 6epY- волк: кокаа (тодж., юго-вост.) ~ кокай (зап.) ~ кокаай (тодж.) ~ кокаак (юго-вост.) / букв.: 'страшный'; кокай-ашак (зап.) / букв.: 'страшный старик'; тайга ыды (тодж.) / букв.: 'таежная собака'; квкбвр (тодж., юго-вост.) / букв.: 'синий волк'; кокаарак (зап.) / букв.: 'синеглазый'; упдурук ~ квк упду-рук (зап.) / букв.: 'волк, синий волк'; узун-кудурук (юго-вост.) / букв.: 'длинный хвост'.
Для наименования дилги - лисы зафиксировано немного эвфемизмов: ка-жар кызып (зап., центр.) / букв.: 'хитрая красная'; кедээр кызып (зап.) / букв.: 'выслеживающий, подкарауливающий красный'; чыпбыц кызып 'подхалим красный'; кудурук быпгаар (зап.) / букв.: 'хвост вилять' перен. 'хитрит'; ойтац-каас (центр.) / перен. 'чванливая, кичливая краса'.
Также табуированы названия нижеследующих зверей и птиц:
Дырбактыг- рысь: ус (зап., центр.) / букв.: 'масло (имеется в виду, что животное бывает всегда очень жирным)'; кадаар (зап.) / букв.: 'втыкать, прикалывать', в значении 'зверь с опасными острыми когтями'; тооргу- кабарга: ак азыг (зап.) / букв.: 'белый клык'; буур, булан - лось, лосиха: чепдиг ацнар (зап.) / букв.: 'гривастые звери', чепер ац (зап., центр.) / букв.: 'рысистый зверь'; элик, хyлбYC- косуля: шээр ац (зап.) / букв.: 'мелкий скот', в значении 'небольшие звери'; черлик иви- дикий олень: чааш ац (зап.) / букв.: 'спокойный, смирный, тихий'» [8, с. 139].
В языковой картине мира тувинцев особое место занимают не только табу-ированные названия диких животных, но и личные имена, связанные с названиями диких животных.
Интересным фактом в имянаречении тувинцев является то, что они нарекают детей названиями диких животных или сравнивают с ними, например: адыг -медведь так выражаются о большом, сильном человеке, приведем пример из художественного произведения: Ол аразында дуктуг моюндуруунуц адаандан ак погоннар уштунуп келген, карартыр будуп каан алгы тоннуг, адыг дег, улуг мага-боттуг кижи от чырыынга квступ келгеш, ланчыызын чалым хаяга чвлендир тургузуп кааш, тудуп чораан даяцгыыжы-биле кидис идиктериниц харын кактап, эки-менди-даа чок чугааланган. / Тем временем в свете огня появился здоровый, как медведь, человек в черной шубе из меха, из-под мехового воротника которого высовывались белые погоны, поставив ружье, так чтобы оно прислонялось к скале, палкой, что держал на руке, встряхнул снег с валенок, не здоровавшись, начал говорить. (К.К.).
Бвру- волк (араатан /хищник, ийи буттуг араатан / букв.: 'дувуногий зверь'), так говорят про людей, похожих своим поведением на зверя, а также о тех, кто ворует скот: Ындыг коргунчуг кокай-беру дег кижи-дир мен бе? /Разве я страшный, как волк? (Б.Т.).
Койгун - заяц, в большинстве случаев данное слово ассоциируется со словом трусливый, так говорят про трусливого человека: Хурээниц хамык чурт-такчылары корткан койгуннар ышкаш, боттарынъц уцгурлеринге - вгле-ринге - олурупканнар, кудумчуже унер кижи барык чок турган. / Жители монастыря, как испуганные зайцы, сидели в своих норах-юртах, не было никого на улице. (Ч.Л.).
Дилги - лиса, как и в народных сказках, так тувинцы говорят о хитром человеке (кажары дилги-ле / букв.: 'хитрая, как лиса'): Дилги ышкаш кажар, беру ышкаш каралыг Херик чейзец хуралга келбээн болган, салгынныц кайнаар хап турарын ол кайын эндээр. /Хитрый, как лиса, недоверчивый, как волк, Чейзец не пришёл на собрание, он-то знал, куда дует ветер. (К.К.).
В монографии «Тувинская антропонимия» Н.Д. Сувандии пишет: «В тувинской антропонимии немало и имен, связанных с названиями диких животных: Адыг, Адыгбай, Адыг-оол/м/- от слова адыг 'медведь'; Коданмай, Кодан-оол, Койгунмай, Койгунак, Койгун-оол /м/- от кодан, койгун 'заяц'; Сыын-оол, Сыынак /м/- от сыын 'марал'; Хулбус-оол, Хулбузек /м/- от хулбус 'косуля'; Борзук /м/- от борзук ~ морзук 'барсук'; Менделе /м/- от менделе 'детеныш сурка'; Эзирикпей /м/- от эзирик 'козленок, детеныш косули'; Арзылац ~ Арслан /м/- от арзылач'лев'; Дилги, Дилгижек, Дилгижек-оол /м/- от дилги 'лиса'; Ир-гек, Иргек-оол, Иргекпен /м/- от иргек, синонима адыг 'медведь'; Коккаарак, Кокай-оол /м/- от кокай, синонима беру 'волк' (последнее в качестве антропонима не зафиксировано); Ирбиш, Ирбиш-оол, Ирбиштей /м/- от ирбиш 'барс' и др». Автор в своей работе приходит к выводу, что в основном мужские имена связаны с названиями диких животных, так как охота это - исключительно мужское занятие. По этой причине родители давали своим сыновьям имена, схожие с названиями диких животных, также они желали, чтобы их сыновья были стремительными, мужественными и сильными, потому что такими качествами обладают и животные [11, с. 23].
Во время сбора материала нами выявлен ряд имен и прозвищ тувинцев, названных в честь дикого животного. Так, мужчину по имени Михаил односельчане прозвали эвфемизмом слова адыг ('медведь') - Мажаалай. Такое имянаречение имеет ряд причин: мужчина своей походкой похож на медведя, также он большой и здоровый, этому, в конечном итоге, могло послужить и само его имя - Михаил ~ Миша.
Парня по имени Артыш друзья зовут Хулбузек - 'косуля'. Такое прозвище пришло от его быстрого и резвого характера.
Особый интерес представляет группа слов, имеющих общеязыковое употребление, пришедших из охотничьей лексики. К ним относится, к примеру, лексема шыгаар - 'целиться, нацеливаться'. В данном случае слово шыгаар можно использовать не только в значении 'целиться на что-то', а как направление деятельности на что-либо. Например: «Шугум чазаарда, шыгаар, шуугаар бетинде боданыр». /Линейку стругаешь - проверь, говорить начинаешь - подумай (тувинская пословица).
Чепсек - 'оружие' стало общеупотребительным словом, так как в любом деле необходимое снаряжение, средство называют чепсек. Например: Кедээ ажыл-агыйныц чепсек-херекселдерин - андазыннарны, илиирлерни, сиген-та-раа кезер аът машиналарын ниитиниц херецгизи-биле садып ап турганнар. / Орудия для сельского хозяйства - плуги, бороны, упряжки для косилки сена машиной, прикрепленной к лошади, покупали общественными средствами. (К.К.).
В заключение представим следующие выводы:
1. Языковая картина мира тувинцев отражается в лексике охоты.
2. В основном тувинцы называют животных иносказательными словами-эвфемизмами, это объясняется тем, что народ почитает духа тайги, уважительно относится к диким животным.
3. Желая видеть своих детей в будущем сильными, стремительными людьми, давали имена, аналогичные названиям животных.
4. Некоторые тувинцы носят прозвища, похожие на названия диких зверей из-за своего характера, манеры поведения, телосложения.
5. В тувинском языке имеются некоторые слова с общеязыковым употреблением, связанные с охотничьей лексикой.
Таким образом, одним из традиционных промыслов тувинцев - охотой - в настоящее время занимаются немногие, в основном охота стала любительским
занятием, да и не во всех районах республики, а только в таежных местностях, поэтому лексика охоты используется очень редко, уходит в пассивный запас, наблюдается тенденция к ее выходу из употребления. Так как уникальность культуры, быт народа отражаются в его языке, закрепление и описание лексики охоты становится важной задачей для лингвистов.
Сокращения
тодж. - тоджинский диалект зап. - западный диалект
юго-вост. - юго-восточный диалект центр. - центральный диалект букв. - буквально перен. - переносное значение лит. - литературный язык К.К. - Кызыл-ЭникКудажы Б.Т. - Бады-БайырТараачы Ч.Л. - ЧадраавалынЛодойдамба м - мужское имя
Библиографический список
1. Габбасова А.Р, Фаткуллина Ф.Г Языковая картина мира: основные признаки, типология и функции. Современные проблемы науки и образования. 2013; № 4: 302 - 309.
2. Вайнштейн С.И. Тувинцы-тоджинцы. Москва, 1961.
3. Чадамба З.Б. Тоджинский диалект тувинского языка. Кызыл, 1974.
4. Сат Ш.Ч. Тыва диалектология (Тувинская диалектология). Кызыл, 1987: 73 - 81.
5. Даржа В.К. Традиционные мужские занятия тувинцев. Кызыл: Тувинское книжное издательство, 2009; Т. I.
6. Салчак В.С., Бадарч Б., Монгуш Б.Б., Баярсайхан Б. Тываларныцацныыражыл-агыйыныцдугайындачамдыкмедээлер (Некоторые сведения об охотничьем хозяйстве тувинцев). Кызыл: Типография КЦО «Аныяк», 2010.
7. Куулар Е.М. Эвфемизмы в охотничье-рыболовной лексике тувинского языка. Вестник хакасского государственного университета им. Н.Ф. Катанова. 2018; № 26: 49 - 51.
8. Сувандии Н.Д. Табу и эвфемизмы в охотничьей лексике тувинского языка. Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2016; № 5-2 (59): 138 - 141.
9. Сувандии Н.Д. Обычаи и традиции в охотничьей лексике тувинцев. Казанская наука. 2016; № 9: 68 - 70.
10. Сувандии Н.Д. Охотничья лексика в тоджинском диалекте тувинского языка. Новые исследования Тувы. 2013; № 7: 72 - 79.
11. Сувандии Н.Д. Тувинская антропонимия. 2011.
12. Тувинско-русский словарь. Кызыл: ОАО «Тываполиграф», 2014.
Referenсes
1. Gabbasova A.R., Fatkullina F.G. Yazykovaya kartina mira: osnovnye priznaki, tipologiya i funkcii. Sovremennye problemy nauki i obrazovaniya. 2013; № 4: 302 - 309.
2. Vajnshtejn S.I. Tuvincy-todzhincy. Moskva, 1961.
3. Chadamba Z.B. Todzhinskijdialekt tuvinskogoyazyka. Kyzyl, 1974.
4. Sat Sh.Ch. Tyva dialektologiya (Tuvinskaya dialektologiya). Kyzyl, 1987: 73 - 81.
5. Darzha V.K. Tradicionnyemuzhskiezanyatiya tuvincev. Kyzyl: Tuvinskoe knizhnoe izdatel'stvo, 2009; T. I.
6. Salchak V.S., Badarch B., Mongush B.B., Bayarsajhan B. Tyvalarny^a^nyyrazhyl-agyjyny^dugajyndachamdykmed'e'eler (Nekotorye svedeniya ob ohotnich'em hozyajstve tuvincev). Kyzyl: Tipografiya KCO «Anyyak», 2010.
7. Kuular E.M. 'Evfemizmy v ohotnich'e-rybolovnoj leksike tuvinskogo yazyka. Vestnik hakasskogo gosudarstvennogo universiteta im. N.F. Katanova. 2018; № 26: 49 - 51.
8. Cuvandii N.D. Tabu i 'evfemizmy v ohotnich'ej leksike tuvinskogo yazyka. Filologicheskie nauki. Voprosy teorii ipraktiki. 2016; № 5-2 (59): 138 - 141.
9. Suvandii N.D. Obychai i tradicii v ohotnich'ej leksike tuvincev. Kazanskaya nauka. 2016; № 9: 68 - 70.
10. Suvandii N.D. Ohotnich'ya leksika v todzhinskom dialekte tuvinskogo yazyka. Novye issledovaniya Tuvy. 2013; № 7: 72 - 79.
11. Suvandii N.D. Tuvinskaya antroponimiya. 2011.
12. Tuvinsko-russkij slovar'. Kyzyl: OAO «Tyvapoligraf», 2014.
Статья поступила в редакцию 29.12.20
УДК 81'27
Dutova N.V., Cand. of Sciences (Philology), Deputy Head of Department of Translation and Interpreting Studies, Novosibirsk Military Institute
n.a. General of the Army I.K. Yakovlev of the National Guard Troops of the Russian Federation (Novosibirsk, Russia), E-mail: dutova_natalya@mail.ru
MULTIMODAL CREATION OF COMMUNICATIVE MEANINGS IN THE SPEECH ACT CALL, DIRECTED TO PROVOCATION OF HATRED. The article is dedicated to the multimodal aspect of creating communicative meanings in the speech act of call in conflict discourse. The aim is to describe ways of variable creation of the communicative meanings of calls directed to hatred provocation. The study is based on the laws of conjugated functioning of semiotic heterogeneous elements in conflict discourse. Based on the analysis of the results, the simultaneous functioning of verbal and nonverbal components in the process of creation of variable communicative meanings in a multimodal event is highlighted. The analysis of the addresser's illocutionary force in the creation of communicative meanings during oral interaction with the recipient has been proved to take central position in the speech act of call in conflict discourse. Call directed to the hatred provocation is argued to be an indirect, directive and inclusive speech act. The results of the research show that oral communication in a multimodal event allows you to create a holistic image formed by means of simultaneous functioning of semiotic heterogeneous elements.
Key words: inclusive speech act, illocutionary force, directives, multimodal event, multimodal interaction, kinesic, paralinguistic means.
Н.В. Дутова, канд. филол. наук, зам. зав. каф. ПиП Новосибирского военного института имени генерала армии И. К. Яковлева
войск национальной гвардии Российской Федерации, г. Новосибирск, E-mail: dutova_natalya@mail.ru
МУЛЬТИМОДАЛЬНОЕ ПРОДУЦИРОВАНИЕ КОММУНИКАТИВНОГО СМЫСЛА В РЕЧЕВОМ АКТЕ ПРИЗЫВА, НАПРАВЛЕННОМ НА ВОЗБУЖДЕНИЕ РОЗНИ
В статье рассматривается мультимодальный аспект продуцирования коммуникативного смысла в речевом акте призыва в конфликтном дискурсе. Цель - выявить способы вариативного продуцирования коммуникативного смысла призывов, направленных на возбуждение розни, на основе изучения закономерностей сопряженного функционирования семиотически разнородных элементов, составляющих призывы, в конфликтном дискурсе. На основе анализа результатов была выявлена одновременность функционирования вербальных и невербальных компонентов в процессе вариативного продуцирования коммуникативного смысла в мультимодальном событии. Было доказано, что центральное положение в речевом акте призыва в конфликтном дискурсе занимает анализ иллокутивной силы адресанта при продуцировании коммуникативного смысла во время устного взаимодействия с адресатом. Речевой акт призыва, направленный на возбуждение розни, характеризуется косвенной директивностью инклюзивного типа. Результаты исследования свидетельствуют, что устная коммуникация в мультимодальном событии позволяет создать целостный образ, образованный посредством одновременного функционирования семиотически разнородных элементов.
Ключевые слова: инклюзивный речевой акт, иллокутивная сила, директивы, мультимодальное событие, мультимодальная интеракция, кинетические, паралингвистические средства.
