CC BY
34
ЭКОНОМИКА: ПРОБЛЕМЫ ТЕОРИИ И ПРАКТИКИ
© 2003 г. О. С. Белокрылова, И.В. Бережной, В.В. Вольчик
ОГРАНИЧЕНИЯ КОНКУРЕНЦИИ КАК ЭКОНОМИЧЕСКИЕ МУЛЬТИГЕНЕРАЦИИ
Формирование предпосылок устойчивого экономического развития экономики России требует создания условий для сокращения издержек функционирования механизмов хозяйственной координации. В переходной экономике особую значимость имеет повышение степени конкурентности рыночных структур на основе снижения административных барьеров. Однако разработка механизмов их деблокирования должна осуществляться с учетом особенностей институциональной структуры национальной экономики.
Следует отметить, что административные барьеры входа в рынок отражают институциональные ограничения, призванные оградить потребителей от некачественной продукции, снизить возможность оппортунистического поведения предпринимателей, обеспечить эффективную конкуренцию. Этим определяются выгоды общества от установления определенных правил входа в рынок. Однако превышение оптимальных границ администрирования рынков ведет к снижению степени конкурентности рыночной среды и формирует ■ предпочтения предпринимателей к преодолению барьеров нерыночными методами.
Экономические системы характеризуются не только специфическими признаками и - институциональной структурой, они сохраняют генетические черты предшествующих экономических порядков. В плановой экономике были сформированы устойчивые стереотипы экономического мышления, во многом предопределяющие мотивацию и формы экономического поведения агентов формирующейся рыночной экономики. Поэтому анализ проблемы административных барьеров в транзитивной экономике России должен опираться на исследование эволюции основных институтов и координационных механизмов, присущих административно-командной системе.
Под термином «эволюция» обычно подразумевают: 1) динамическую систему естественного отбора, базирующуюся на случайном выборе; 2) противоположность революции, основанную на противопоставлении постепенного развития резким скачкам. Но при любом подходе к содержательной характеристике категории «эволюция» возникает проблема оценки степени ее эволюционности. Экономисты-историки, эволюционисты-биологи, палеонтологи и специалисты в области популяционной генетики на протяжении длительного периода спорят о том, постепенно ли происходило развитие, появлялись ли время от времени новшества, исторически не предопределенные [1, с. 352]?
Анализ экономических трансформаций с позиции эволюционного подхода приводит к выводу о том,
что поведенческие модели основных хозяйствующих субъектов не могут измениться за короткий промежуток времени в связи с действием эффекта институциональной инерции. Поэтому при исследовании переходных процессов следует учитывать влияние институционального генотипа предшествующего экономического порядка, так как он отражается в существовании устойчивых неформальных правил, обычаев, традиций, формирующих стереотипы экономического поведения и в целом экономическую культуру. Такое воздействие представляет собой культурную национальную традицию.
Институциональные преобразования 90-х гг. XX в. осуществлялись в направлении либерализации (часто отождествляемой с неоклассической парадигмой), что не предотвратило, однако, формирования патерналистской по своей сути модели государственного регулирования экономики. Необходимо отметить, что такие результаты институциональной трансформации имеют исторические предпосылки,’ что определяет в целом неоднозначное и сложное развитие российского общества и его экономики. Многие исследователи отмечают, что практически 'все модернизационные реформы в российской истории начинались и продолжались под воздействием ценностей европейского либерализма, доказавших высокую эффективность в современном мире, хотя складывались в конкретной исторической и даже географической среде, на базе определенной культуры и традиций [2, с. 157].
К сожалению, в российской традиции закрепились не только высокая степень административной координации, но и менталитет населения, опирающегося на патерналистскую заботу государства во всех сферах жизни общества, включая и экономическую. Эта тенденция сложилась еще в царской России. «В конце XIX - начале XX в. Россия стала на путь модернизации и одновременно преодолевала традиционизм. Однако она не превратилась в страну либерального типа, а «застряла» между основными суперцивилизациями - традиционной и либеральной» [3, с. 305].
Парадоксально, но царская Россия обладала слабой административной сетью. Бюджет административных расходов скрывал под собой, скорее, «повесть о недофинансировании», чем перерасходовании средств [4]. В 1897 г. гражданская государственная служба в России насчитывала около 150 тыс. чиновников, причем две трети из них были сосредоточены в центральном аппарате. Число чиновников между 1850 и 1900 гг. росло, но поскольку темпы прироста населения были достаточно высокими, то процентное отно-
шение чиновников ко всей массе населения оставалось постоянным - около 0,01 %. Повсюду в Европе это соотношение было гораздо выше: 0,09 % в Сербии,
0,11 - в Болгарии и 0,19 - в Греции. В более развитых странах, например во Франции и Великобритании, это соотношение составляло 0,04 % [5, с. 225-226].
Относительная слабость административной сети России обусловливала произвол лиц, наделенных административной властью на всех уровнях, и дополнялась им. Незначительное жалование в царской России компенсировалось чиновниками «кормлением» с занимаемой во властной иерархии должности. Тенденция д превалированию произвола заполняла «вакуум», порождаемый относительной нехваткой администраторов и была результатом не столько чрезмерного огосударствления, сколько «функцией» от российских территориальных масштабов и связанного с этим «недо-управления» [5, с. 227], рудименты которого, видимо, сохранились и поныне во властных структурах страны.
Жесткие административные ограничения были во многом следствием влияния географических, климатических, политических, национальных (вернее, многонациональных) факторов. В дореволюционной России и правительство, и купцы, и землевладельцы-дворяне, и крестьяне стремились, скорее, к безопасности в демонстрирующем постоянную враждебность окружающем мире, нежели к усугублению этих трудностей путем принятия на себя дополнительного риска, неразрывно связанного с инновациями. Поэтому зачастую отсутствие инициативы компенсировалось особой ролью государства, что сформировало традиции взаимоотношений бизнеса и государства.
В период функционирования планового экономического порядка возникли новые институты и традиции, регулирующие хозяйственные отношения. За более чем 70 лет была создана сверхцентрализованная хозяйственная система, где идеальный экономический субъект должен выполнять роль «винтика» в бесперебойно работающем механизме. Рыночные реформы, особенно в их первые годы, были направлены на разрушение такой сверхцентрализации. Позитивное значение рыночных реформ для России велико, однако это совсем не те достижения, о которых говорят реформаторы, оправдываясь перед оппозицией, консервативными экономистами и гражданами еще недавно великого государства. Высокие социальные издержки радикальной экономической реформы проявляются в усилении социального расслоения, коммерциализации власти (росте коррупции), в обретении социальной структурой динамики за счет того, что все большая часть населения вынуждена заниматься предпринимательской деятельностью не потому, что предпринимательство - доминирующая ценность, а с целью выживания, и особенно в деструкции административно-территориальной структуры России, ее регионализации, т.е. в изменении складывавшихся веками отношений между центром и периферией. Эти издержки -как раз то, что ставится в вину реформаторам социалистическими и фундаменталистскими оппонентами [6, с. 23]. Однако, по нашему мнению, 11-летний период
осуществления реформ не позволяет судить об эффективности или неэффективности тенденций к централизации и децентрализации без учета влияния политических процессов и превращающейся в господствующую рыночную форму экономической координации.
В целом вся совокупность институтов государст- г
венного регулирования, хотя и имеет в своей основе созидательные мотивы, на практике часто оказывает дестимулирующее воздействие на отраслевые структу- |
ры. Такие институты создают дополнительные барьеры для входа в отрасль новых фирм, увеличивая монопольную власть действующих производителей, способствуют появлению и расширению институтов теневой экономики, а также являются ограничивающим фактором на пути развития отраслевых структур экономики.
На наш взгляд, постепенное расширение сфер государственного регулирования различными, стремящимися к самосохранению ведомствами служит одним из основных препятствий на пути эффективного развития рыночных отношений в России. Создаваемые государством институциональные барьеры отвлекают ресурсы, необходимые для полноценного развития бизнеса. Действие институциональных барьеров на практике выражается в повышении уровня трансакционных издержек как средних (на одну сделку), так и совокупных на рынке или агрегированных в целом в экономике. Как показали Д. Норт и Дж. Уоллис, развитие рыночных отношений в переходной экономике обусловливает возникновение и развитие трансакционного сектора [7, р. 122-123]. Согласно их трактовке, к последнему относятся отрасли, основная ^
функция которых - обеспечение перераспределения ресурсов и продукции с наименьшими средними трансакционными издержками.
В развитых странах наблюдается тенденция снижения удельных трансакционных издержек, что ведет к увеличению количества сделок, поэтому объем совокупных издержек в экономике может, расти [8, с. 73].
Однако в России вследствие административных барьеров и ограничений средние трансакционные издержки недопустимо высоки, что ограничивает объем и количество сделок, вызывает рост предельных издержек предприятий, подвергающихся их воздействию.
Таким образом, воздействие повышения трансакционных издержек на рыночное равновесие осуществляется по механизму введения дополнительных налогов (рисунок).
р
Смещение равновесия под действием роста трансакционных издержек
Это положение модели согласуется с реалиями хозяйственной практики России, где наблюдаются отно-
сительно высокие цены по сравнению с доходами населения. Смещение кривой предложения будет тем сильнее, чем выше уровень трансакционных издержек (ТС). Как показывают расчеты, издержки, связанные с преодолением административных барьеров, в экономике России достаточно значительны.
Целью экономических реформ было создание эффективной экономики, обеспечивающей высокий уровень и качество жизни населения; достойное участие России в мировом экономическом сообществе. Развитие малого и среднего предпринимательства, как показывает опыт новых индустриальных стран, -эффективный инструмент решения этих задач.
Именно либерализация предпринимательства законом РФ «О предприятиях и предпринимательской деятельности» (1991 г.) стала первым шагом, с которого начался путь России в рыночную экономику. Однако сложившаяся к настоящему времени государственная система поддержки предпринимательства характеризуется, с одной стороны, множеством законодательных и нормативных актов, декларирующих поддержку малого и среднего бизнеса, а с другой -практическим отсутствием ее механизмов. Законодательство, регулирующее деятельность малых и средних предприятий, противоречиво. Невыполнение государством принятых решений порождает неуверенность в завтрашнем дне, снижение деловой активности населения, стимулирует развитие теневого бизнеса.
В результате страдают все: государство - от недополучения налогов; население - от нехватки средств в бюджетах на социальные нужды; предприниматели -от необходимости ведения «двойной» бухгалтерии, опасности в любой момент оказаться на грани ликвидации; общество в целом - от коррупции, которая становится своеобразной «платой» за возможность бизнесу работать в условиях тотальных запретов и ограничений.
Административные барьеры на пути развития предпринимательства - это акты и действия органов власти различного уровня и конкретных их представителей, существенно затрудняющие создание и развитие предпринимательских структур. К ним относятся барьеры, связанные с лицензированием, сертификацией, регистрацией, разрешительной практикой, дублированием функций контролирующих органов, снижением доступа к государственным и муниципальным помещениям и т.д.
На эффективности деятельности вновь создаваемых и длительно функционирующих предприятий сказывается несовершенство системы лицензирования. Например, в Перу получение лицензии на торговлю в уличном киоске требует 43 дней хождения на приемы к чиновникам и 15 минимальных зарплат различных расходов [9, с. 12 - 13].
Негативное влияние на развитие ' предпринимательства оказывает также отсутствие единых требований проведения сертификации и стандартизации продукции, товаров и услуг. По данным статистики, около 80 % номенклатуры товаров российского потребительского рынка подлежит обязательной серти-
фикации. Примером избыточных бюрократических барьеров является отсутствие в настоящее время во всех действующих положениях о лицензировании отдельных видов деятельности регламентации порядка продления действия и выдачи бессрочных лицензий (хотя по новому закону возможно предоставление последних, но такая практика еще не получила распространения), что ведет к необходимости для малых предприятий постоянно продлевать лицензии (иногда - каждое полугодие), расходовать на это значительные денежные средства и нести альтернативные издержки в виде потраченного на хождение по кабинетам рабочего времени персонала.
Кроме законодательно установленных, существуют барьеры, создаваемые искусственно, вследствие субъективного регулирования на уровне подзаконных актов министерств и ведомств, а также оппортунистического поведения отдельных чиновников. Так, выход хозяйствующего субъекта на рынок различными ведомствами осложняется завышенными требованиями, за нарушения которых устанавливаются штрафные санкции, часто направленные на содержание контролирующих органов. Даже общественные организации, в частности по защите прав потребителей, сегодня ставят вопрос о законодательном закреплении за ними функций контроля и наказания - прерогативы государства.
Серьезной проблемой является коррупция в государственных и муниципальных органах власти - источник возникновения неравных условий хозяйствования, т.е. создания конкурентных преимуществ для одних субъектов хозяйствования и институциональных барьеров осуществления предпринимательской деятельности для других. Расширение коррупции обусловлено тем, что в России сложилась меркантилистическая экономика, характерная для латиноамериканских стран, главные черты которой - высокие дифференциация населения по доходам и уровень коррупции. Децильный коэффициент в России составляет около 14, в Европе - 6 - 8, а по уровню коррупции, оцениваемому индексом противодействия коррупции, Россия находится на 82 месте после Эквадора и Боливии [10, с. 26].
Важен для решения проблемы снижения административных барьеров вопрос о составе и «сравнительной переговорной силе» сторон, заинтересованных в их снижении. Парадоксально, но борьбу с административными барьерами, создаваемыми государственными и муниципальными органами, в основном осуществляет само государство в лице структур Министерства по антимонопольной политике (МАП). К сожалению, роль объединений предпринимателей в этом процессе еще невелика.
Довольно трудно установить строгую причинно-следственную связь между изменениями механизмов осуществления мер государственной антимонопольной политики и формированием новых институциональных структур. Это свидетельствует о сложности данных социально-экономических взаимодействий. Если придерживаться эндогенной концепции инсти-
туциональных изменений, то изменившееся в результате вмешательства государства распределение доходов неизбежно приводит к трансформации институциональной структуры. Согласно экзогенной концепции, внедрение институциональных инноваций предопределяет изменения пропорций в распределении выгод и издержек между субъектами рынка [11].
Генетические способности российской экономики к воспроизводству неэффективных институциональных ограничений можно объяснить существованием экономических мультигенераций как свойства экономической системы. Их особенности детерминируются механизмами эволюции институтов и организаций в рамках той или иной экономической системы и хозяйственной культуры. Поэтому внедрение или- импорт институциональных механизмов дерегулирования (как разновидности экзогенных институциональных изменений) и развития конкуренции при наличии устойчивых генетических экономических мультигенераций будет приводить к формированию контрправил, позволяющих извлекать административную ренту государственным чиновникам, вовлеченным в регулирование хозяйственных отношений.
В отечественной экономической литературе развивается теория макрогенераций, ее основные положения разработаны В. Маевским [12]. Данная теория базируется на положениях И. Шумпетера, согласно которым экономика представляет специфический мир комбинаций, каждая из них характеризует единичный способ соединения производительных сил, позволяющий создавать единичный продукт [13, с. 72-73]. Главный вывод Й. Шумпетера состоит в том, что периодически повторяющееся массовое появление новых комбинаций факторов производства не только обусловливает фазу очередного экономического подъема в стране, но и одновременно составляет сущность новой макрогенерации. Другими словами, новая макрогенерация - это кластер новых комбинаций факторов производства, обеспечивающий фазу очередного экономического подъема и выражающийся в соответствующем годовом приросте ВВП [12, с. 22].
Предлагаемая нами концепция экономических мультигенераций относится к другому кластеру проблем эволюционной экономики. Во-первых, мультигенерации рассматриваются в основном на микроуровне; во-вторых, они определяют способ воспроизводства условий хозяйствования: ограничений в виде институтов и правил, а также соответствующих организаций, определяющих параметры, размеры и количество трансакций в тот или иной момент времени. Следовательно, по нашему мнению, складывающиеся в экономике мультигенерации приводят к воспроизводству качественных, генетически обусловленных характеристик экономических порядков.
Эволюционная природа мультигенераций проявляется в том, что их существование обусловлено таким феноменом, как зависимость от пути развития (path dependence) [14-16]. Поэтому формирование новой институциональной структуры в постсоциали-стическом обществе невозможно отделить от эволю-
ции институтов плановой экономики и, в частности, административных рынков. Если предположить, что в результате дерегулирования будут отменены все формальные институциональные барьеры, это незначительно повлияет на реальную административную нагрузку на бизнес, так как особенности государственного регулирования переходной экономики России предусматривают обязательное извлечение административной ренты чиновниками. Поэтому радикальные рыночные институциональные изменения в российской экономике «вязнут» в множестве контрправил, создаваемых существующими мультигенерациями. Преодоление такого положения дел невозможно за короткие временные интервалы и зависит от направленности действий и организованности заинтересованных групп, выступающих институциональными инноваторами.
Внедрение институциональных инноваций приводит к изменению пропорций в распределении выгод и издержек среди участников конкурентного рынка. Для определения механизма реализации этого явления в экономической практике необходимо установить состав институциональных инноваторов, их мотивы, а также охарактеризовать выгоды от "производимых действий. В условиях государственной монополии на осуществление принуждения функции институционального инноватора могут брать па себя группы с особыми интересами при наличии у них избирательных стимулов, например элиты.
Внедрение институциональной инновации той или иной политической элитой почти всегда предполагает получение каких-либо выгод и осуществляется с этой целью. Часто подобные выгоды связаны с процессами распределения собственности, а следовательно, и доходов. Такие действия относятся к стратегическим формам влияния на «институциональный рынок», что означает получение одной из групп специальных интересов, например, чиновниками — распределительных преимуществ.
Институциональный «вакуум» в переходной экономике ведет к атомизации общества, росту степени неопределенности действий индивидов на различных рынках, что значительно повышает издержки коллективного действия по выработке устойчивых правил и механизмов, которые должны стать катализатором для нарождающихся институциональных структур (хотя и необязательно эффективных для формирующегося гражданского общества).
Однако рыночная экономика не может существовать в институциональном «вакууме». Провалы рыночного регулирования как механизма координации обязательно будут компенсироваться не всегда эффективными механизмами. В «слабом» государстве ввод новых формальных правил будет затруднен противодействием заинтересованных групп [17], использующих неформальные практики для максимизации своих клановых интересов, зачастую не согласующихся с целями общественного благосостояния. Поэтому сложившиеся в российской экономике неравновесные ситуации - следствие действий не государ-
ства в целом, а социальных групп (групп специальных интересов), которым состояния неравновесия выгодны (и, значит, эффективны), от чьих позиций зависит как введение новых формальных правил, так и формализация бытующих неформальных практик [18, с. 52].
Наличие институциональной и координационной инерции [15], вследствие которой индивиды не могут быстро менять свое понимание хозяйственного процесса и поведение, может приводить к возникновению гибридных форм координации как адаптации к возникающим ситуациям институциональной динамики. Таким образом, ограничения конкуренции должны рассматриваться с учетом институциональных ограничений, воспроизводящихся в результате мультигенераций, а также интересов институциональных инноваторов.
Действия групп специальных интересов могут приводить к деэволюции групп, отражающих всеохватывающие интересы (органы представительной власти, правительство), а следовательно, - к деэволюции институтов.
Институциональные барьеры, создаваемые государством в преимущественно рыночном или смешанном экономическом порядке, могут быть описаны такой схемой деэволюции институтов и механизмов государственного регулирования, а также государственного аппарата в целом, как организация, проводящая интересы общества. Значит, извлечение административной ренты группами чиновников, например организующих закупки для государственных нужд, приводят к деэволюции институтов госзакупок в стране в целом.
Институциональные барьеры как форма деэволюции институтов государственного регулирования экономики могут носить характер и устойчивых мультигенераций, и сравнительно «мягких» институциональных соглашений, легко подверженных изменениям. Устойчивое состояние и снижение институциональных ограничений на товарных рынках зависят от сложившихся институтов государственного регулирования, которые определяют уровень трансакционных издержек, а также издержек уклонения от выполнения норм закона чиновников и предпринимателей; действий групп специальных интересов на квазирынке административных привилегий и ограничений; стратегического взаимодействия между конкурирующими предпринимателями и обладателями административного ресурса по контролю над тем или иным товарным рынком; действий политических всеохватывающих организаций через механизмы представительной демократии.
Примером выбора стратегии группой специальных интересов является взаимодействие на квазирынке взяток и административных запретов и преференций двух групп - предпринимателей и чиновников. Используя методологию теории игр, целесообразно анализировать стратегическое поведение чиновников, наделенных правом принимать решения по поводу снижения или повышения административных барьеров, с одной стороны, а с другой - предпринимателей, чьи предприятия функционируют на рынках с высокими административными барьерами.
Рассмотрим две ситуации, описывающие создание и преодоление предпринимателями административного барьера входа на товарный рынок с помощью взяток ответственным чиновникам. В первой осуществляется взаимодействие между чиновником и предпринимателем, во второй - между предпринимателями за доступ к административному ресурсу. Поэтому нами используется простейший вариант двусторонней платежной матрицы с двумя игроками, имеющими две стратегии.
Вначале рассмотрим первую ситуацию стратегического взаимодействия между предпринимателем и чиновником. Предположим, что административные барьеры являются барьерами входа на рынок. Поэтому предприниматель, не вступив в экономические отношения с чиновником (в данном случае он дает или не дает взятку), не может осуществлять хозяйственную деятельность на данном регулируемом рынке.
Как видно из табл. 1, равновесное, по Нэшу, решение будет достигнуто в квадрате А. Таким образом, ни у чиновника, ни у предпринимателя не будет стимулов менять стратегию «давать/брать взятку» в одностороннем порядке.
Таблица 1
Стратегическое взаимодействие предпринимателя и чиновника
Значит, чиновник будет стремиться к обладанию экономической властью, дающей право на взятку, поскольку оптимальный вариант адаптации предпринимателей - дача взятки. Эта ситуация в общих чертах согласуется с многочисленными примерами из хозяйственной практики. Таким образом, разрешение порочного круга «создание барьеров (государственное регулирование) - получение (дача) взяток - потери благосостояния - государственное регулирование» лежит в плоскости изменения правил игры.
Рассмотрим второй пример, когда два предпринимателя имеют две стратегии. Первая платить (давать взятку) за доступ на рынок и получить экономическую прибыль в размере 5 ед. (10 - величина половины прибыли монополиста, если действия предпринимателей согласованы (картель), то они будут иметь такую прибыль, из которой вычитаются издержки на взятки), вторая - не платить и уйти с рынка, потеряв 5 ед. на постоянных издержках.
Как видно из табл. 2, равновесие, по Нэшу, также будет достигнуто в квадрате А. Следовательно, предпринимателям будет выгодно вести кооперативную
игру, т.е. вступать в сговор и платить взятки, если стратегия другого предпринимателя (игрока) остается неизменной.
Таблица 2
Стратегическое взаимодействие двух предпринимателей
Первый дприниматель Второй предприниматель Платить Не платить
Платить (доступ на рынок) А\5 = (10-5) 5 = (10-5)\^ \В -5 0
Не платить С\40 = О0-10)^
Таким образом, как следует из рассмотренной модели, ситуация создания административных барьеров и получения ренты от их существования чиновниками за счет взяток (в самом простом случае) показывает свою устойчивость при соблюдении определенных правил игры, что в экономике соответствует институциональной структуре того или иного рынка или отрасли хозяйствования.
Сложность решения задачи по устранению институциональной структуры, генерирующей формальные и неформальные институциональные барьеры, усиливается наследием плановой экономики, заключающимся в сохраненной институциональной структуре, сформированной взаимодействиями на административных рынках, а также практикой поведения групп специальных интересов, действующих внутри административного аппарата всех уровней власти. Все это приводит к «социальному склерозу», который затрудняет развитие общества, усиливает тенденции к перераспределению ресурсов в пользу узких групп специальных интересов. Такая ситуация в тоталитарных обществах советского типа справедливо была охарактеризована М. Олсоном как «красный социальный склероз» [17].
Институциональная инерция, помноженная на стабильность и равновесность, по Нэшу, стратегий, консервирующих (если не усиливающих) ситуации высоких административных барьеров, обусловливает низкую эффективность любых мер дерегулирования без формирования новой институциональной структуры в отношении как административного аппарата, так и частного бизнеса. Здесь возникает важный вопрос о том, какие группы выступят институциональными инноваторами на пути ликвидации или снижения ограничений со стороны государства и теневых структур на товарных рынках? По нашему мнению, единственная группа, имеющая долговременные интересы, а также ресурсы, - предприниматели, представители малого и среднего бизнеса. Но здесь возникает другая, не менее важная проблема. Предприниматели не являются всеохватывающей организацией, интересы которой и всего общества коррелировали бы.
Безусловно, процесс институциональных изменений не может ни осуществляться, ни отслеживаться в течение краткосрочного периода. Но важно наличие самой тенденции институциональной эволюции, определение ее вектора, указывающего' направление социального развития. В настоящее время такой вектор в сторону формирования институтов, снижающих административные барьеры, почти не заметен. И хотя существует в основном на федеральном уровне значительный импульс в сторону дерегулирования, он будет погашен вязкостью и инерцией существующей институциональной структуры, если не будут задействованы действительно заинтересованные институциональные инноваторы.
К первоочередным задачам здесь относится формирование широкой всеохватывающей организации предпринимателей, которая могла бы иметь форму некоммерческого объединения или общественного движения. Такая организация могла бы реально, а не декларативно действовать в направлении внедрения институтов, снижающих трансакционные издержки от различного рода ограничений конкуренции на товарных рынках. Примером эффективной деятельности подобной организация может служить так называемое Прогрессивное движение в США, явившееся важнейшим элементом нарождавшегося гражданского общества, объединившее фермеров и мелких бизнесменов, часть законодателей и сторонников социальных реформ. Их центральная идея состояла в том, чтобы разделить административное управление и межпартийную борьбу. Административные посты должны занимать профессионалы, отбираемые по их компетенции, деловым и моральным качествам и независимые от политических влияний. Потребовалось несколько десятилетий, чтобы идеи прогрессистов одержали верх. Сейчас в США, как и во многих западных странах, чиновники не имеют права принадлежать к какой-либо политической партии. На административные посты они попадают по результатам тестирования и интервьюирования; их работу достаточно высоко оплачивают; с ними заключаются долгосрочные контракты, обеспечивающие реальную независимость от политических решений. И хотя полного разделения политической и административной власти достичь не удалось, а эффективность бюрократии многие ставят под сомнение, прогрессист-ские идеи до сих пор определяют базовые черты административного управления на Западе [19].
Поэтому целесообразно наряду с существующими региональными межведомственными комиссиями по устранению административных барьеров создавать отраслевые согласительные комиссии, состоящие из представителей администраций всех уровней, с одной стороны, и организаций, представляющих бизнес, - с другой, что позволит усилить мотивационные механизмы по снижению институциональных барьеров.
Таким образом, проблема снижения институциональных барьеров в переходной экономики может быть успешно решена с учетом траектории предыдущего развития институциональной структуры эконо-
мики, существующих мультигенераций, а также реализации интересов заинтересованных групп и индивидов, участвующих в хозяйственных процессах. Снижение институциональных барьеров приведет к минимизации трансакционных издержек на тех или иных национальных рынках, способствуя повышению их эффективности, открывая благоприятные перспективы для роста благосостояния населения.
Литература
1. MokyrJ. Punctuated Equilibria and Technological Progress // The American Economic Review. Vol. 80. № 2. Papers and Proceedings of the Hundred and Second Annual Meeting of the American Economic Association. 1990. May.
2. Рязанов B.T. Экономическое развитие России. Реформы и российское хозяйство в XIX - XX вв. СПб., 1998. С. 157.
3. История государственного управления в России: 2-е изд. / Под ред. В.Г. Игнатова. Ростов н/Д, 2002.
4. Паше Р. Россия при старом режиме. М., 1993.
5. Гэтрелл П. «Бедная» Россия: роль природного окружения в деятельности правительства в долговременной перспективе в экономической истории России II Экономическая история России XIX - XX вв.: современный взгляд. М., 2000.
6. Кордонскт С. Рынки власти: Административные рынки СССР и России. М., 2000.
7. Wallis North D. Measuring the Transactional Sector in American Economy, 1870 - 1970. II Long-term Factors in American Economic Growth. Chicago, 1986.
Ростовский государственный университет
8. Норт Д. Институты и экономический рост: историческое введение//Thesis. Т. 1. Вып. 2. М., 1993.
9. Де Сото. Иной путь. Невидимая революция в третьем мире. М., 1995.
10. Белокрылова О.С., Горшкова А.Ю. Экономические механизмы борьбы с коррупцией в России II Конкурсные торги. 2002. № 1.
И. Белокрылова О.С., Волъчик В.В., Мурадов А.А. Институциональные особенности распределения доходов в переходной экономике. Ростов н/Д, 2000.
12. Маевский В. Введение в эволюционную макроэкономику. М., 1997.
13. Шумпетер Й Теория экономического развития. М., 1982.
14. Arthur W. Brian. Competing Technologies, Increasing Returns, and Lock-In by Historical Events // The Economic Journal. 1989. Vol. 99. № 394. P. 116 - 131.
15. Mokyr J. Technological Inertia in Economic History // The Journal of Economic History. 1992. Vol. 52. № 2. P. 325-338.
16. Норт Д. Пять тезисов об институциональных изменениях // Квартальный бюллетень клуба экономистов. Минск, 2000. Вып. 4.
17. Олсон М. Рассредоточение власти и общество в переходный период. Лекарства от коррупции, распада и замедления экономического роста // Экономика и математические методы. 1995. Вып. 4.
18. Тамбовцев ВЛ. Институциональные изменения в российской экономике // Общественные науки и современность. 1999. № 4.
19. Полтерович В.М. Трансплантация экономических институтов II Экономическая наука современной России. 2001. № 3.
22 ноября 2002 г.
О 2003 г. В.В. Келарев
КОНКУРЕНЦИЯ: МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЙ ВЗГЛЯД НА СУЩНОСТЬ КАТЕГОРИИ
Переход к новым экономическим отношениям в экономике нашей страны сопровождается появлением новых механизмов саморегулирования и регулирования экономических процессов. Конкуренция - одна из главных составляющих, играющих ключевую роль в формирующейся рыночной экономике. При всей кажущейся простоте восприятия - это достаточно сложная экономическая категория, которой в зарубежной экономической теории постоянно уделяется серьезное внимание.
Особого внимания заслуживает теоретико-методо-логическая трактовка категории конкуренции, основанная на понимании ее неоднородного характера и роли конкурентного механизма в рыночной экономике. Богатый зарубежный опыт изучения теории конкуренции без учета особенностей переходной экономики пока еще не позволяет адекватно отразить процессы ее взаимодействия в экономической системе России. В связи с этнм возникает потребность в раз-
работке отечественной методологической базы исследования данных процессов с использованием функционально-целевого подхода. Он позволяет рассмотреть изучаемое явление не только с точки зрения взаимоотношений субъектно-объектных характеристик, но и раскрыть экономическую сущность конкуренции через выявление всех ее основных функций и целей в создании высокоэффективного рыночного хозяйства как конечной цели всех проводимых в нашей стране реформ. Как правило, основные предпосылки возникновения конкуренции связывают с индивидуальными особенностями капиталистической экономики: наличием частной собственности; свободой предпринимательской деятельности, потребительского выбора; приоритетами личного интереса; ограниченной роли государства [1, 2]. Индивидуализм капиталистической рыночной экономики имеет сильные и слабые черты. К сильным сторонам относят высокую эффективность по сравнению с другими
