CC BY
25
А.В. Малышкин
Малышкин Александр Викторович — кандидат юридических наук, доцент, председатель Владимирского областного суда, доцент кафедры судебной деятельности
Владимирский государственный университет им. А.Г. и Н.Г. Столетовых
Ограничение интегрирования юрисдикции международных судебных органов в национальные правовые системы: некоторые аспекты
Ограничения в праве (или, по образному выражению профессора А.В. Малько, «границы» в праве, в пределах которых действуют субъекты1) можно рассматривать в различных аспектах, связанных с содержанием самого понятия «право».
1. Как ограничение субъективных прав, осуществляемое либо посредством прямых запретов использования некоторых из них, либо путем исключения того или иного правомочия из содержания субъективного права, а также путем установления особого порядка реализации права2.
Кроме того, ограничением субъективных прав является и «общий запрет» непосягательства при осуществлении своего права на права и свободы других лиц: свобода осуществления естественных прав простирается до тех границ, которые обеспечивают другим членам общества пользование этими же правами. Как отмечал И. Кант, свобода одного человека должна быть соотносима со свободой другого, право — «это совокупность условий, при которых произвол одного лица совместим с произволом другого лица с точки зрения всеобщего закона свободы»3. Такой «общий запрет» закреплен в части 3 статьи 17 Конституции РФ.
Ограничение субъективных прав может быть следствием защиты или обеспечения реализации других прав, а также санкцией за правонарушение (ограничение свободы, ограничение специального права и т. д.).
Ограничения субъективных прав можно классифицировать по различным основаниям: а) в зависимости от существа права — ограничение гражданских, социальных, культурных, политических прав и т. п.; б) в зависимости от продолжительности действия — постоянные и временные (например, ограничение права продажи и приобретения алкоголя в определенные часы); в) в зависимости от сферы действия — распространяются на все права либо на конкретные; г) в зависимости от объекта — ограничение прав на землю, на недвижимость, на недра и т. д.; д) по содержанию — финансово-экономические (запрет определенной экономической деятельности), личные (арест), организационные (приостановление полномочий); е) по способам осуществления — запреты, исключение одного из правомочий, установления обязанностей, установление порядка реализации, установление мер ответственности и т. д.4
2. Ограничение прав можно рассматривать и в контексте ограничения позитивного права, то есть ограничения в сфере правотворчества, создания норм (нельзя принимать норму, противоречащую нормам, содержащимся в акте, имеющем более высокую юридическую силу; нельзя принимать норму, если это приведет к коллизии норм; нельзя принимать норму в период установленного моратория на ее принятие и т. д.).
3. Еще одно понимание ограничения права — это ограничение в процессе правоприменения, то есть ограничение юрисдикции правоприменительных органов. Правоприменительные органы имеют предметную, территориальную, субъектную и иные юрисдикции, при этом они не могут нарушать юрисдикции других правоприменительных органов — в этом состоит ограничение их прав в правоприменении.
В настоящее время существуют различные международные судебные органы: Европейский суд по правам человека, Международный суд ООН, Экономический суд СНГ, Международный уголовный суд и ряд других.
Возникает вопрос: какова сфера деятельности и пределы их юрисдикции? Существуют ли ограничения юрисдикции международных судебных органов при реализации их решений внутри национальных правовых систем? Рассмотрим эти вопросы применительно к юрисдикции Европейского суда по правам человека.
1 Малько А.В. Правовые ограничения: от отраслевого понимания к теоретическому // Правоведение. 1993. № 5. С. 14—26.
2 Гасанов К.К., Стремоухое А.В. Абсолютные права человека и ограничения прав // Известия высших учебных заведений. Правоведение. 2004. № 1 (252). С. 164 — 173.
3 Цит. по: Нерсесянц В.С. Право и закон. Из истории правовых учений. М., 1983. С. 287.
4 См., например: Таболин В.В. Латентные ограничения прав граждан в Конституции Российской Федерации // Конституционное и муниципальное право. 2016. № 2. С. 31 — 33.
В статье 79 Конституции РФ закреплена возможность нашей страны принимать участие в межгосударственных объединениях с делегированием им части полномочий согласно международным договорам. При этом должны соблюдаться следующие условия: 1) такое участие не должно приводить к ограничению прав и свобод человека и гражданина; 2) участие в объединениях не должно противоречить основам конституционного строя Российской Федерации.
В рамках приведенной нормы Конституции Российской Федерации наша страна 28 февраля 1996 года подписала, а впоследствии 30 марта 1998 года ратифицировала1 Конвенцию о защите прав человека и основных свобод (далее — Конвенция), а также Протоколы к ней, признав обязательной юрисдикцию Европейского суда по правам человека (далее — ЕСПЧ) по вопросам толкования и применения Конвенции и приняв обязанность исполнять окончательные постановления ЕСПЧ по делам, в которых она является стороной (в рамках статьи 46 Конвенции).
Принять дело к рассмотрению ЕСПЧ может только, если были исчерпаны все внутригосударственные средства защиты, что свидетельствует о субсидиарности его юрисдикции по отношению к юрисдикции национальной.
Поскольку Конвенция как международный договор России согласно части 4 статьи 15 Конституции Российской Федерации является составной частью ее правовой системы, постольку окончательное постановление ЕСПЧ, установившее нарушение со стороны государства конвенционных прав лица, подавшего жалобу, а также присудившее в его пользу компенсацию, должно исполняться (постановления Конституционного Суда РФ от 6 декабря 2013 года № 27-П, от 14 июля 2015 года № 21-П).
При этом лицо, в отношении которого было установлено нарушение его конвенционных прав, имеет возможность обратиться в суд с заявлением о пересмотре судебного акта, послужившего поводом для обращения в ЕСПЧ.
Средства исполнения юридического обязательства, возложенного ЕСПЧ на государство, избираются последним самостоятельно, и эти средства должны соответствовать выводам еСпЧ, содержащимся в соответствующем постановлении.
20 июня 2017 года ЕСПЧ в рамках рассмотрения дела «Баев, Киселев, Алексеев против России» признал дискриминационными положения Федерального закона от 29 декабря 2010 года № 436-Ф3 «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию» в части отнесения к информации, запрещенной для распространения среди детей, информации, пропагандирующей нетрадиционные сексуальные отношения. В пользу подателей жалобы взыскано около 50 тысяч евро. Представители Министерства юстиции РФ заявили о том, что они будут обращаться в Большую палату ЕСПЧ с жалобой, поскольку указанный Федеральный закон направлен исключительно на защиту здоровья и нравственности детей2.
Однако если Большая палата ЕСПЧ не прислушается к доводам Российской Федерации и примет постановление, идущее в разрез с основами права России, подлежит ли это постановление безусловному исполнению?
Как отмечалось, из содержания статьи 79 Конституции РФ следует, что международный договор Российской Федерации, не может противоречить основам ее конституционного строя и снижать гарантированный именно Конституцией РФ уровень защиты прав и свобод человека и гражданина.
Суверенитет России обуславливает пределы интегрирования юрисдикции межгосударственных органов, в том числе ЕСПЧ. Правовые позиции ЕСПЧ подлежат реализации только при условии признания приоритета именно Конституции РФ. Такие базовые категории как суверенитет, политическая легитимность, национальная правовая культура, закрепленные в конституциях государств, присоединившихся к Конвенции, не должны нивелироваться панъевропейским правоприменением и нормотворчеством3.
Как отмечал Конституционный Суд РФ, делегирование Россией части своей юрисдикции в рамках международных договоров не свидетельствует об отказе нашей страны от государственного суверенитета, являющегося базовым признаком государства (например, постановление Конституционного Суда РФ от 14 июля 2015 года № 21-П).
Поэтому если постановление ЕСПЧ не соответствует основополагающим принципам Конституции РФ, Российская Федерация имеет право в порядке исключения воздержаться от исполнения возложенных на нее обязательств, если это является единственным способом избежать нарушения основополагающих принципов и норм Конституции РФ (абзац четвертый пункта 2.2 постановления Конституционного Суда РФ от 14 июля 2015 года № 21-П).
1 О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней: федеральный закон от 30 марта 1998 г. № 54-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 1998. № 14, ст. 1514.
2 Сообщение пресс-службы Минюста России о постановлении Европейского Суда по правам человека по жалобам № 67667/09 «Баев против России», № 44092/12 «Киселев против России», № 56717/12 «Алексеев против России». URL: http://minjust.ru/ru/novosti/o-postanovlenii-evropeyskogo-suda-po-pravam-cheloveka-po-zhalobam-no-6766709-baev-protiv (дата обращения: 01.09.2017).
3 Машкова Е.В., Виттмер Ф.М. Особенности взаимоотношений между Европейским судом по правам человека и органами конституционного правосудия Германии и Австрии: сравнительно-правовой аспект // Конституционное и муниципальное право. 2016. № 12. С. 57—61.
Малышкин А.В. Ограничение интегрирования юрисдикции международных судебных органов...
Необоснованным представляется мнение некоторых исследователей1 о том, что Россия обязана исполнять любые постановления ЕСПЧ, поскольку в соответствии с частью 4 статьи 15 Конституции РФ, если международным договором установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются нормы международного договора. Такой подход не учитывает содержание статьи 79 Конституции РФ, согласно которой, как мы отмечали, международный договор Российской Федерации не может противоречить основам конституционного строя России. Более того, если внимательно проанализировать часть 4 статьи 15 Конституции РФ, то становится очевидным, что в ней указано на приоритет международного договора только по отношению к нормам закона, принимаемого законодательным (представительным) органом, но не по отношению к Конституции РФ, принимаемой всенародным голосованием. Следовательно, при возникновении юридических коллизий Конвенция подлежит приоритетному применению по отношению к нормам любого федерального закона, кроме документов конституционного уровня2.
Право государства исключать действие в отношении него отдельных положений международного договора закреплено и в пункте 1 статьи 46 Венской Конвенции о праве международных договоров от 23 мая 1969 года3, согласно которому государство может ссылаться на то, что его согласие на обязательность для него договора было выражено в нарушение положения его внутреннего права, касающегося компетенции заключать договоры, если данное нарушение было явным и касалось нормы его внутреннего права важного значения. В России к числу таких норм относятся положения глав 1 и 2 Конституции РФ, изменение которых может быть осуществлено исключительно посредством принятия нового Основного закона.
Имеются случаи отступления европейских государств от исполнения постановлений ЕСПЧ.
Так, при разрешении вопроса об исполнении постановления ЕСПЧ от 26 февраля 2004 года по делу «Гергюлю (Gorgulu) против Германии» Федеральный Конституционный Суд ФРГ указал, что Конвенция и решения ЕСПЧ являются лишь ориентирами для толкования при определении содержания и сферы действия норм принципов Основного закона ФРГ4.
Верховный Суд Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии в решении от 16 октября 2013 года отметил неприемлемость для правовой системы выводов и толкования Конвенции о защите прав человека и основных свобод в постановлении ЕСПЧ от 6 октября 2005 года по делу «Херст (Hirst) против Соединенного Королевства» относительно проблемы избирательных прав заключенных5.
В России в рамках конституционного процесса разработаны механизмы проверки возможности исполнения постановлений ЕСПЧ.
В частности, Федеральный конституционный закон от 21 июля 1994 года № 1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации»6 дополнен Федеральным конституционным законом от 14 декабря 2015 года № 7-ФКЗ7 главой XIII.1 «Рассмотрение дел о возможности исполнения решений межгосударственного органа по защите прав и свобод человека». Нормы указанной главы предусматривают, что Министерство юстиции РФ вправе обратиться в Конституционный Суд РФ с запросом о разрешении вопроса о возможности исполнения решения ЕСПЧ. Так, по запросу Министерства юстиции РФ Конституционным Судом РФ рассмотрена возможность исполнения постановления ЕСПЧ от 4 июля 2013 по делу «Анчугов и Гладков против России»8. В указанном постановлении ЕСПЧ сделан вывод, что установленное частью 3 статьи 32 Конституции РФ ограничение избирательных прав содержащихся в местах лишения свободы по приговору суда граждан, которые не имеют права избирать и быть избранными, нарушает гарантированное Конвенцией субъективное право на участие в выборах.
Конституционный Суд РФ в постановлении от 19 апреля 2016 года № 12-П9 признал исполнение указанного постановления ЕСПЧ в части мер, предполагающих внесение изменений в российское законодательство, которые позволяли бы ограничивать в избирательных правах не всех осужденных, отбывающих наказание в местах лишения свободы по приговору суда, невозможным, поскольку исполнение постановления ЕСПЧ приведет к игнорированию ясно выраженных намерений конституционного законо-
1 См.: например: Кузнецов Е.Н. Решения Европейского суда по правам человека и новая практика Конституционного Суда России // Арбитражный и гражданский процесс. 2016. № 10. С. 30—34.
2 См.: Афанасьев С.Ф. Право на справедливое судебное разбирательство: теоретико-практическое исследование влияния Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод на российское гражданское судопроизводство: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. Саратов, 2010. С. 25.
3 Международное публичное право: сборник документов. М., 1996. Т. 1. С. 67—87.
4 BVerfG 2 BvR 1481/04, Gorgulu, 32.
5 [2013] UKSC 63.
6 Собрание законодательства РФ. 1994. № 13, ст. 1447.
7 О внесении изменений в Федеральный конституционный закон «О Конституционном Суде Российской Федерации»: федеральный конституционный закон от 14 декабря 2015 г. № 7-ФКЗ // Собрание законодательства РФ. 2015. № 51, ст. 7229.
8 Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2014. № 2.
9 По делу о разрешении вопроса о возможности исполнения в соответствии с Конституцией Российской Федерации постановления Европейского Суда по правам человека от 4 июля 2013 года по делу «Анчугов и Гладков против России» в связи с запросом Министерства юстиции Российской Федерации: постановление Конституционного Суда РФ от 19 апреля 2016 г. № 12-П // Собрание законодательства РФ. 2016. № 17, ст. 2480.
дателя, состоящих в императивном ограничении избирательных прав без каких-либо изъятий всех осужденных, отбывающих наказание в местах лишения свободы.
В постановлении от 19 января 2017 года № 1-П1 Конституционный Суд РФ признал невозможным исполнение постановления ЕСПЧ от 31 июля 2014 года по делу «ОАО «Нефтяная компания «ЮКОС» против России»2, которым на Россию возложена обязанность выплатить акционерам этой компании сумму, составляющую 1 866 104 634 евро. Конституционный Суд РФ указал, что материальный ущерб акционерам, на который сослался ЕСПЧ, явился следствием неправомерных действий компании, выразившихся в беспрецедентном уклонении от налогообложения. Государство было вынуждено применять меры ответственности для возмещения причиненного ему вреда. Выплата присужденной ЕСПЧ экс-акционерам ОАО «Нефтяная компания "ЮКОС"», создавшего незаконные схемы уклонения от уплаты налогов, столь колоссальной денежной суммы из той бюджетной системы, которая регулярно не получала от компании огромные суммы налогов, необходимых для исполнения публичных обязательств перед населением, противоречит конституционным принципам справедливости и равенства в налоговых правоотношениях. Примечательно, что Конституционный Суд Российской Федерации также указал на возможность проявления Россией «доброй воли» и в порядке, определенном Правительством РФ, частичного распределения между пострадавшими акционерами вновь выявленного имущества ликвидированного юридического лица, но без вовлечения доходов и расходов бюджета.
В правоприменительной практике может возникнуть также иная ситуация. Постановлением ЕСПЧ от 17 июля 2014 года по делу «Свинаренко и Сляднев против Российской Федерации»3 нахождение подсудимых на скамье, окруженной клеткой из металлических прутьев, признано нарушающим статью 3 Конвенции, устанавливающую, что никто не может подвергаться бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию. После принятия этого постановления в суды стали поступать иски осужденных о компенсации морального вреда, причиненного нахождением в залах судебных заседаний в металлических клетках. Ленинский районный суд г. Владимира, отказывая гражданину К. в удовлетворении иска к Министерству финансов России, Управлению МВД России по Владимирской области, Управлению Судебного департамента при Верховном Суда Российской Федерации по Владимирской области о компенсации морального вреда, в решении от 10 марта 2017 года4 указал, что из содержания пункта 119 названного постановления ЕСПЧ следует, что использование металлических клеток полностью не исключается и может допускаться с учетом личности заявителя, природы преступлений, в которых он обвиняется, его судимости и поведения, данных об угрозе безопасности в зале судебных заседаний или угрозе того, что заявитель скроется, присутствия публики и др. Изучив обстоятельства конкретного дела, Ленинский районный суд г. Владимира сделал вывод о наличии оснований для нахождения К. в клетке из металлических прутьев.
В подобных случаях, поскольку суды не пересматривают дело конкретных заявителей, в отношении которых было принято постановление ЕСПЧ о нарушении их прав, и в процессе осуществляемого судебного толкования не возникают сомнения в том, что применение постановления ЕСПЧ повлечет нарушение Конституции Российской Федерации, у судов нет прямой обязанности обращаться в Конституционный Суд РФ, они сами применяют постановления ЕСПЧ.
Таким образом, интегрирование юрисдикции международных судебных органов в национальные правовые системы имеет свои пределы (ограничения). Если постановление международных судебных органов противоречит основополагающим принципам и нормам конституции государства, в виде исключения государство вправе отступить от исполнения возложенных на него обязательств, если такое отступление является единственным способом избежать нарушения основополагающих норм и принципов конституции.
Полагаем, что необходима гармонизация российского конституционного права с нормами Конвенции и практикой ЕСПЧ, что теоретически достижимо, поскольку как Конституция РФ, так и Конвенция основаны на базовых ценностях защиты прав и свобод человека и гражданина; это проявляется и в том, что сам Конституционный Суд РФ во многих постановлениях в качестве ориентира должного уровня гарантий прав и свобод человека и гражданина ссылается на Конвенцию и практику ЕСПЧ.
Безусловно, ЕСПЧ в своей практике необходимо в большей степени учитывать исторические, географические, ментальные, религиозные, национально-культурные, экономические, социально-политические условия, существующие в конкретном государстве, что предопределяет особые требования в части общего кругозора и эрудиции, предъявляемые к судьям ЕСПЧ. Определенный взаимообогащающий эффект могло бы иметь приглашение на все заседания Конституционного Суда Российской Федерации, на которых рассматривается вопрос о возможности исполнения постановления ЕСПЧ, представителя от ЕСПЧ.
1 По делу о разрешении вопроса о возможности исполнения в соответствии с Конституцией Российской Федерации постановления Европейского Суда по правам человека от 31 июля 2014 года по делу «ОАО «Нефтяная компания «ЮКОС» против России» в связи с запросом Министерства юстиции Российской Федерации: постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 19 января 2017 г. № 1-П // Собрание законодательства РФ. 2017. № 5, ст. 866.
2 Прецеденты Европейского суда по правам человека. 2014. № 4 (04).
3 Прецеденты Европейского суда по правам человека. 2014. № 11 (11).
4 Дело № 2-664/2017. Архив Ленинского районного суда г. Владимира.
Малышкин А.В. Ограничение интегрирования юрисдикции международных судебных органов.
