CC BY-NC-ND
310
В.Ф. Козлов
«ОГОСУДАРСТВЛЕННОЕ» КРАЕВЕДЕНИЕ.
ИСТОРИЯ И УРОКИ (По страницам журнала «Советское краеведение». 1930-1936)
В статье прослеживается судьба отечественного краеведения в 1930-е гг. Показана прямая зависимость развития краеведения от общественно-политических процессов в стране. Чем больше государство вторгалось в управление краеведением, тем больше последнее теряло свои старые кадры и целые направления, в первую очередь историко-культурного характера. Многочисленные постановления и распоряжения высших органов власти и их подразделений, попытка превратить краеведение в массовое общественно-политическое движение значительно сузили и обеднили краеведческий потенциал, превратили это движение в винтик государственной машины. Несмотря на отдельные положительные моменты «огосударствленное краеведение» так и не смогло найти свой путь и как организованное движение сошло на нет в конце 1930-х гг.
Ключевые слова: «огосударствление» краеведения, государственное краеведение, краеведческие конференции 1920-х гг., ЦБК, краеведческое движение, Всероссийское общество краеведения, журнал «Советское краеведение», Общество краеведов-марксистов, Объединение советских писателей-краеведов, С. Толстов, И. Клабуновский, «классовая борьба в краеведении», «фронт советского краеведения».
Краеведение как яркий феномен современной жизни переживает сейчас ответственный этап. Последнее двадцатипятилетие прошло под знаком возрождения краеведческой жизни во всех регионах страны, восстановления старых и появления новых организационных форм и направлений в изучении края. Привычными стали многочисленные всероссийские и региональные конференции, почти в каждой области и республике появляются
© Козлов В.Ф., 2013
периодические издания краеведческого характера. Если старое краеведение опиралось главным образом на местные музеи и общества, то уровень и активность сегодняшнего движения в значительной мере определяется высшими учебными заведениями и меньше музеями, обществами, архивами, библиотеками.
В материальном же отношении краеведение осталось в «первобытном» состоянии. Как правило, краеведческие объединения общественного характера не зарегистрированы в органах власти, и краеведы сами изыскивают деньги на издательские программы, на свои средства ездят на конференции, издают свои труды и т. д.
Между тем масштаб возрожденного краеведческого движения, его все возрастающая роль в общественной, культурной жизни регионов требуют новых организационных форм, наконец, внимания государства к этому феномену. В сопредельных с Россией государствах, имеющих общие с нами краеведческие традиции, на это уже обратили внимание. 23 января 2001 г. Президент Украины издал указ «О мерах по поддержке краеведческого движения на Украине». Другим указом президента от 13 марта 2002 г. была начата крупномасштабная работа по составлению на местах летописи народной памяти с привлечением широкого круга краеведов и их организаций, а через два месяца Кабинет министров Украины принял постановление об утверждении долговременной программы развития краеведения. По мнению многих украинских краеведов известное «огосударствление» краеведения пошло ему на пользу. Государственная поддержка движения выразилась в создании кафедр краеведения в вузах, учреждении региональных именных премий, студенческих и школьных олимпиад, принятии внушительной программы издания краеведческой литературы и др. Усилилась руководящая и координирующая роль Всеукраинского союза краеведов. Хотя, по публикациям видно, как государство активно использует украинское краеведение для решения своих пропагандистских, политических задач.
Размах краеведческого движения в России также привлек внимание государственных структур. Под эгидой Совета Федерации Федерального собрания и его председателя С.М. Миронова в 2004 и 2005 гг. в г. Зарайске Московской области и в Воронеже прошли всероссийские семинары краеведов. Однако дальше разовой организационной поддержки и издания материалов конференций дело не пошло. Сегодня краеведы России активно обсуждают вопросы дальнейшего развития краеведения. Каким путем пойдет краеведение: как в значительной мере общественное движение с недостаточно сильным (в организационном отношении) Союзом краеведов
России (СКР) или как динамично развивающаяся организация, финансово и организационно поддерживаемая центральными и местными органами власти?
В насыщенной событиями истории краеведения ХХ в. было все: и краеведение чисто общественного характера (дореволюционный период), и «полугосударственное» краеведение 1920-х гг., когда существовали центральные и региональные краеведческие аппараты, объединявшие и руководившие обществами, изучавшими край. Наконец после разгрома краеведения в 1930-е гг. краеведение стало частью государственной машины и было целиком переключено на обслуживание нужд социалистического хозяйства.
Период 1930-1936 гг., когда краеведение подверглось полному «огосударствлению», беден содержанием историко-культурной работы, но зато весьма интересен организационными формами. Попробуем проследить путь «закрепощения» краеведения государством, тем более что эта поучительная история имеет сегодня и практическое значение.
Краеведение 1920-х гг., конечно же, нельзя назвать явлением чисто общественным. В самом начале 1920-х гг. именно государство в значительной степени инициировало созыв I Всероссийской конференции научных обществ по изучению местного края и поощряло его широкое изучение. Академия наук и Наркомпрос как государственные структуры имели аппарат Центрального бюро краеведения (ЦБК). После II Всероссийской конференции по краеведению (декабрь 1924 г.) ЦБК отделилось от Академии наук и превратилось в самостоятельный орган, находившийся в ведении Главнауки Наркомпроса РСФСР. На местах краеведением нередко руководили люди, работавшие в музеях, органах просвещения, организациях планового и экономического характера, также причислявшихся тогда к краеведческим. III Всесоюзная краеведческая конференция (декабрь 1927 г.) выдвинула требование включения краеведной работы в общую плановую работу социалистического строительства. Но все же в целом краеведение развивалось, прежде всего, как явление общественной жизни. В конце 1920-х гг. ситуация стала меняться, что нашло отражение в последнем номере журнала «Краеведение» (1929. № 10): «Краеведение - жизненное, мощное, все более и более развивающееся общественное движение, неутомимо работающее на социалистическое, плановое и массовое строительство»1. В 1930 г., по сведениям ЦБК, краеведная сеть включала 2270 зарегистрированных организаций, насчитывавших 50-60 тыс. человек.
Характерной особенностью краеведения второй половины 1920-х гг. являлось многообразие организационных форм первичных ячеек и способов руководства их работой. Вот как писал об этом в 1930 г. представитель нового краеведения С.П. Толстов: «Низовые краеведческие ячейки могут возникнуть и возникают при школах, подчиняясь руководству органов народного образования, при избах-читальнях, при фабзавместкомах, при клубах, при правлениях колхозов, при студенческих организациях вузов и техникумов, при промышленных предприятиях и т. д. Одни из них финансируются и подчиняются соцвосу, другие - политпросвету, третьи - профсоюзной организации непосредственно, четвертые - правлениям клубов, пятые - бюро пролетстуда, шестые - колхозным центрам и т. д., и т. д. Каждая из этих ячеек представляет собой юридическое лицо со своим утвержденным соответствующими органами уставом, со своей отличной от других ячеек структурой, со своей финансовой отчетностью, идущей по разнообразнейшим линиям, и т. д.»2.
В первом же номере «Советского краеведения» известные государственные деятели обозначили обязанности нового краеведения: «Советское краеведение является одной из форм содействия со стороны пролетарской общественности социалистическому строительству на местах путем всестороннего научного изучения данного региона или края» (А.П. Пинкевич); «Советское краеведение должно являться частью мероприятий по осуществлению пятилетнего плана» (Н.Ф. Преображенский)3. Коренной перелом во взаимоотношениях краеведения и государства был закреплен на IV Всесоюзной краеведческой конференции в марте 1930 г. Председатель ЦБК П.Г. Смидович (он же был в то время заместителем председателя ВЦИК) в докладе «Краеведение на путях социалистического строительства» наметил четыре главные краеведческие темы: реконструкция промышленности («промышленное краеведение»), процесс коллективизации сельского хозяйства, городское строительство и «культурная революция»4. Как видим, перед краеведами были поставлены четыре важнейшие государственные задачи. На конференции от краеведов потребовали положить конец «разнобойности краеведной работы, разнокалиберности краеведной сети». И хотя против единого организационного плана возражали многие краеведы, говоря, что общественная работа не укладывается в единую форму, после IV конференции старая крае-ведная сеть была по сути дела сломана, и вместо нее по образцу партийно-комсомольского строительства всюду возникли ячейки, окружные бюро краеведения. Оправдывая абсолютную унификацию, Смидович откровенно говорил с трибуны съезда: «Еди-
нообразие и единое содержание всей краеведной работы должно быть достигнуто, ибо в противном случае не будет надлежащего содействия плану социалистического строительства». И еще одна важная для понимания природы нового краеведения сказанная П.Г. Смидовичем фраза: «Мы действительно должны представлять одну армию, делающую одно дело, уничтожающую старое убожество человеческой жизни».
Другой известный государственный деятель, Г.М. Кржижановский, выступая на той же краеведческой конференции, рассматривал краеведческое движение как фактор «мобилизации сил» и ратовал за создание «пятилетки по краеведению».
Основные положения выступления П.Г. Смидовича были зафиксированы и в резолюции, определившей: «Краеведение является совокупностью работ, ведущихся общественными силами, по всестороннему (комплексному) научному изучению данной территории. Советские условия выдвигают на эту работу широкие массы трудящихся города и деревни (советская общественность) и тем самым превращают советское краеведение в одну из форм содействия социалистическому строительству»5.
В одной из дискуссионных статей, опубликованных в 1930 г. в «Советском краеведении» (автор С. Толстов) предложил «оформление краеведческих организаций в единое Всероссийское общество краеведения с единым уставом по типу уставов Союза безбожников, Осоавиахима и других добровольных обществ, с единым членством и твердым руководством. В основу организации ляжет ячейка, существующая на равных правах с ячейками других добровольных обществ, как правило, при фабзавместко-мах предприятий, советских учреждений, вузов, научных институтов и т. д. Работа ячеек будет объединена райбюро краеведения, в свою очередь подчиненного облбюро и ЦБК»6. Для краеведов предлагалось также введение учетных карточек и единых членских билетов. Как видим, «добровольность» понимается здесь в духе 1930-х гг., то есть как форма, но по сути и содержанию Всероссийское общество краеведов, как и другие крупнейшие общественные организации, должно было бы выполнять роль придатка советского государства.
Закрепление новой роли краеведения в социальной и политической жизни государства и общества происходило в значительной степени и посредством специальных нормативных актов: постановлений, распоряжений и циркуляров государственных учреждений.
Сразу же после IV конференции ВЦСПС в специальном постановлении от 23 марта 1930 г., «...признавая большое обще-
ственно-полезное значение краеведческих организаций в связи с развертыванием социалистического строительства... предлагает всем профорганизациям оказать содействие работе краеведческих организаций.»7. 13 и 19 мая 1930 г. состоялось постановление коллегии Наркомпроса РСФСР, касающееся, в частности вопроса о привлечении «рабочих, трудящихся, крестьян и просвещенских масс» к работе краеведческих учреждений и организаций.
30 августа Сектор науки Наркомпроса РСФСР разослал циркуляр «Всем краевым и областным отделам народного образования, а также отделам народного образования автономных областей и республик РСФСР»8, в котором разъяснялось, что «краеведческая работа является одной из форм вовлечения и участия трудящихся масс в социалистическом строительстве <...> каждый активный участник социалистического строительства, как в области хозяйственной, так и культурной, должен обратить самое серьезное внимание на дело краеведения». В постановлении обращалось внимание на идеологические недостатки движения: «Отсутствует идеологическое руководство деятельностью краеведческих обществ и учреждений, в результате чего последние выпускают идеологически невыдержанную литературу, и организуемые экспедиции не всегда занимаются изучением актуальных вопросов социалистического строительства». Сектор науки предлагал всем отделам народного образования принять все меры для того, чтобы краеведческие учреждения и организации содействовали реконструкции промышленности, коллективизации деревни, городскому строительству, тесно увязывали свою работу с партийными, комсомольскими и общественными организациями. Намечалось увеличить отпускаемые Наркомпросом средства краеведческим учреждениям и организациям (обществам).
Руководитель Бюро П.Г. Смидович направил XVI Съезду ВКП(б) приветствие: «Центральное бюро краеведения, объединяющее восьмидесятитысячную армию краеведов. рапортует съезду, что оно. все свои силы, все свои знания отдает тому, чтобы опираясь на неисчерпаемую творческую мощь рабоче-крестьянских масс, направить краеведческую работу всецело и безраздельно на содействие великим задачам социалистического строительства»9. В 1930 г. краеведению стали приписывать абсолютно не свойственные ему функции; ЦБК принял развернутое постановление о работе в области содействия краеведения строительству обороны страны10.
К «огосударствлению» краеведения приложил свою руку и Наркомат рабоче-крестьянской инспекции РСФСР в лице своей
коллегии, принявшей 26 октября 1930 г. постановление об обследовании и чистке ЦБК. Коллегия НК РКИ обращалась уже ко всей стране: «Период реконструкции народного хозяйства и задачи культурной революции выдвигают с остротой необходимость организации широкой советской общественности вокруг вопросов краеведческого движения». Советские инспектора видели здесь основную проблему - «проблему массовости движения, вовлечения в краеведческую научно-исследовательскую работу самих строителей социализма рабочих и колхозников. Основной базой краеведения становятся фабрика, завод, колхоз, совхоз, машинно-тракторная станция. Изучение их в цепи процессов реконструкции силами самих рабочих предприятий или колхозников деревни является генеральным условием успешного развития советского краеведения»11.
Постановление предусматривало «усилить состав ЦБК квалифицированными марксистскими силами. улучшить материальную базу ЦБК. поставить вопрос о практической помощи со стороны ВЦСПС, наркоматов и центральных общественных организаций краеведческому движению». ЦБК было предложено составить план краеведческой работы в соответствии с пятилетним планом развития народного хозяйства и культурного строительства. На 1931 г. был утвержден штат Бюро в количестве 28 сотрудников.
За столь необычным по целям и задачам постановлением влиятельного союзного наркомата стояло нечто гораздо большее, чем просто желание превратить краеведение в массовое движение (оно ведь таковым было и в 1920-е гг.). Пристальное внимание к краеведению объяснялось желанием властей превратить его в одно из (наряду с Осоавиахимом, Союзом безбожников, обществом «Друг детей», Обществом пролетарского туризма и экскурсий и др.) массовых общественно-политических движений, охватывающих сотни тысяч, а может, и миллионы людей по всей стране.
Как указывалось в передовой статье «Советского краеведения», «...путь для этого только один: включение краеведения в систему архипрактических, насущных задач наших строительных будней и создание такой людской базы, при которой краеведение перестанет быть делом любителей-одиночек и станет мощным революционным фактором движения масс за культуру, за социализм»12.
Краеведение, с подачи властей, становилось весьма популярным, даже модным и конъюнктурным явлением советской жизни, и краеведческие секции стали возникать в различных учреждениях и организациях. Краеведческая секция еще в 1929 г. была образована в Коммунистической академии, более того, журнал «Совет-
ское краеведение» стал органом не только ЦБК, но и этой секции Комакадемии. В 1930 г. при ЦБК на правах секции было организовано Объединение советских писателей-краеведов (ОСПК). За первые десять месяцев существования объединения в него вошло 30 членов писателей-беллетристов, очеркистов, литературоведов и поэтов. В октябре 1930 г. в ОСПК влилась новая группа писателей, в их числе Вс. Иванов, Ф. Гладков, Л. Леонов, Б. Пильняк, Л. Никулин, А. Новиков-Прибой и другие13.
К началу 1931 г. перестройка краеведческого дела в целом завершилась, ее итогом стало принятое 30 марта 1931 г. Постановление Совета народных комиссаров РСФСР № 396 «О мероприятиях по развитию краеведного дела». В постановлении краеведение рассматривалось как часть государственного дела и политики. В основу работы краеведческих организаций были положены следующие общегосударственные задачи: «Изучение производительных сил и природных богатств страны, изыскание дополнительных местных ресурсов, могущих быть использованными в интересах развития социалистического строительства и ускорения культурного роста страны, изучение, в частности, вопросов поднятия урожайности, внедрения новых культур, выявления новых предметов экспорта и прочее».
Строго регламентировались цели, задачи и организационная структура всей краеведческой сети: «Совет Народных Комиссаров РСФСР в целях улучшения и развития краеведения в соответствии с развернутыми темпами социалистического строительства постановляет:
1. Признать необходимым перестроить практическую работу краеведческих организаций в направлении, обеспечивающем: а) действительную увязку всей краеведческой работы с конкретным планом социалистического строительства каждого данного района, предприятия, совхоза, колхоза и т. д.; б) вовлечение в краеведческую работу широких масс рабочих, колхозников, комсомольцев, пионеров, туристского актива, учащихся.
2. Исходя из этого, установить следующую систему построения краеведческих организаций в РСФСР: а) краеведческие ячейки на предприятиях, в совхозах, колхозах, школах и учреждениях; работа этих ячеек объединяется и направляется путем созыва местных конференций; б) республиканские (автономных республик), краевые (областные) бюро краеведения при органах народного образования; в) Центральное бюро краеведения при Наркомпросе с участием представителей государственных, профессиональных и общественных организацией. Для согласования и планирования
краеведческой работы в стране созываются периодические конференции с участием местных краеведческих организаций.
Поручить Наркомпросу разработать в месячный срок положение о центральном и местных бюро краеведения»14.
Целому ряду наркоматов и различных государственных учреждений постановлением предлагалось увязать конкретные свои планы с деятельностью ЦБК и местных краеведческих организаций. Задания получили Совнаркомы автономных республик, краевые (областные) исполкомы, Госплан РСФСР, Наркомпрос РСФСР, Наркомвоенмор, Огиз, Союзкино. Не были забыты и крупнейшие общественно-политические организации страны -ВЦСПС, ВЛКСМ, Общество пролетарского туризма и экскурсий (ОПТЭ), получившие задание разработать директивы по участию их членов в краеведческом движении.
Правительственным постановлением краеведение было поднято на невиданную ранее высоту и поставлено почти на один уровень с крупнейшими общественно-политическими организациями страны. Уже один факт заслушания доклада Центрального бюро краеведения в СНК РСФСР указывал на признаваемое правительством значение краеведения. С другой стороны, постановлением СНК РСФСР краеведение было целиком подчинено политическим и хозяйственным интересам тоталитарного государства. В комментариях по поводу принятого документа ЦБК указывалось: «В своем постановлении СНК подчеркивает значение советского краеведения, именно советского, как движения, с одной стороны, направленного на удовлетворение нужд различных отраслей социалистического строительства, с другой стороны, движения массового, построенного на широкой общественной основе»15. Теперь почти в законодательном порядке краеведение вовлекалось в различные хозяйственно-политические компании - большевистский сев, уборочную кампанию, лесосплав, путину и т. п. Вместе со старыми кадрами и организационными формами краеведение потеряло и всю историко-культурную составляющую. «Вопросы производительных сил и природных богатств» отныне стали определяющими вплоть до ликвидации ЦБК.
Радикальные изменения, происходившие в краеведении в 1929-1931 гг., требовали коренного пересмотра и официального определения краеведения. Напомним, что на VI сессии ЦБК (январь 1926 г.) в докладе А.П. Пинкевича «О сущности и задачах краеведения» была дана следующая формулировка: «Краеведение есть метод синтетического научного изучения какой-либо определенной, выделяемой по административным, политическим или
хозяйственным признакам, относительно небольшой территории, изучения, подчиненного жизненно-насущным хозяйственным и культурным нуждам этой территории и имеющего своей основой производительные силы края». Через четыре года тот же А.П. Пин-кевич в докладе «Предмет советского краеведения», который он сделал в январе 1930 г. на заседании краеведческой секции Ком-академии, заявил, что формулировка 1926 г. его не удовлетворяет, так как «недостаточна... не дает определенной ориентации на современность... неисторична, внеклассова». Взамен прежней Пинкевич предложил уже иную формулировку: «Краеведение является одним из путей содействия со стороны советской общественности делу социалистической реконструкции СССР на местах путем всестороннего, синтетического, можно сказать, диалектического изучения относительно небольшого района, изучения, всецело подчиненного задачам диктатуры пролетариата вообще и задачам социалистического строительства в частности»16.
Через два года один из активнейших представителей нового советского краеведения А. Большаков в дискуссионной статье «Об определении краеведения» подверг ревизии и формулировку 1930 г. Для А. Большакова краеведом является только тот, кто «вступит на путь производственной в тех или иных формах работы по претворению в действительность своих мыслей и выводов». Большаков, кстати, опирался на слова будущего председателя ЦБК А.Ф. Вангенгейма, сказанные им в 1930 г.: «Краеведение должно быть активным не только краезнанием, краеизучением, но должно быть краестроительством в той мере, в какой это возможно»17.
Сам А. Большаков предложил свою формулировку того, что представляет собою краеведение: «Краеведение - это общественное движение, объединяющее местное трудовое население, принимающее активное участие в соцстроительстве своего края на основе всестороннего, синтетического и строго марксистского его изучения»18. Как видим, представители старого краеведения вряд ли могли развивать такое понимание «краеведения».
Впрочем, в советском краеведении было немало и таких активистов, которые отрицали пользу дискуссий о сущности краеведения. Так, известный своими «разоблачительными» статьями член краеведческой секции Комакадемии В.Ф. Карпыч в 1930 г. заявил: «Бесконечные споры о сущности краеведения: "наука" ли оно или "движение", "метод" или еще что, должны быть отброшены, как казуистические споры, отвлекающие нас от практических задач содействия перестройке страны»19.
С начала 1930-х гг. официальное краеведческое движение постоянно сверяло свой курс с линией партии. Вся работа ЦБК и местных организаций, методы и направления работы строились во исполнение решений пленумов и съездов ЦК ВКП(б). Так, например, после июньского 1931 г. Пленума ЦК ВКП(б), принявшего решения об итогах сева и задачах уборочной кампании, о задачах железнодорожного транспорта, о городском хозяйстве СССР и хозяйстве г. Москвы, ЦБК немедленно мобилизовал всех краеведов на выполнение и этих задач. В передовой июльского номера главного органа ЦБК указывалось: «Краеведение - один из важнейших каналов участия масс в соцстроительстве, и его перестройка по директиве июньского Пленума и на основе последней речи тов. Сталина на совещании хозяйственников явится залогом превращения краеведения в массовое движение рабочих и колхозного крестьянства за активное участие в строительстве социализма»20. Принял XVI партсъезд директиву о необходимости в период развернутого социалистического наступления усиления антирелигиозной пропаганды, и тут же все краеведение бросается на помощь «безбожной работе» (так называется статья в сентябрьском номере «Краеведения»)21. А ЦБК и центральный совет Союза воинствующих безбожников (СВБ) вслед за этим рассылают циркуляр «Всем республиканским, краевым и областным советам СВБ, всем республиканским, краевым и областным бюро краеведения». В этом документе краеведческая работа направлялась «на борьбу с религией»: в краеведных музеях создавались антирелигиозные уголки, в краеведческих организациях организовывались ячейки СВБ и т. д.
Иногда вовлечение краеведческих организаций в исполнение партийных и государственных директив приносило все же известную пользу. Так, выполняя решения Постановления ЦК ВКП(б) о начальной и средней школе, Бюро привлекло краеведов к созданию школьных программ на краеведческой основе, организации школьных музеев, изучению прошлого школы и т. д.22 Таким образом, элементы исторического краеведения присутствовали и в новом школьном краеведении, точно так, как краеведы участвовали в направляемом государством написании истории фабрик, заводов, совхозов и колхозов.
Государственно-партийный характер краеведения все более усиливался. Классовая и внутрипартийная борьба, жертвами которой становилось все больше организаций и конкретных деятелей, естественным образом проецировалась и на краеведение. Своеобразный контроль за выполнением линии партии в краеведении вы-
полняло в первую очередь Общество краеведов-марксистов Ком-академии (ОКРАМ). Президиум ОКРАМ принял ставшее директивным для всех краеведных организаций постановление, первый пункт которого гласил: «Считать основной задачей краеведения в борьбе за генеральную линию партии на данном этапе создание массовых краеведческих организаций из рабочих и колхозников и подчинение их задачам социалистического строительства и классовой борьбы пролетариата.»23. По признанию лидеров краеведения, ОКРАМ было тогда «идеологическим центром по руководству краеведным движением в СССР».
Однако к началу 1932 г. стало ясно, что радужные планы двухлетней давности о быстром превращении краеведения в массовое движение оказались несостоятельны. И это несмотря на колоссальный административный ресурс и поддержку государства. В литературе появился термин «краеведный фронт», что свидетельствовало, в том числе, о разжигании классовой борьбы и в краеведческом движении. Так или иначе, в февральском номере «Краеведения» за 1932 г. констатировалось, что «ни ЦБК при Нар-компросе, ни ОКРАМ при Комакадемии не сумели создать массовую широкую организацию, опирающуюся на низовые ячейки на предприятиях и в колхозах <. > Много сделав для ликвидации прежних, антипролетарских по существу своей политики и по социальному своему составу "обществ" по изучению края, Центральное бюро краеведения не создало взамен их прочих областных и краевых организаций, в силу чего движение краеведных масс организационно не оформлено и идет самотеком». По данным ЦБК, охватывающим половину областей и три республики РСФСР, на 1 сентября 1931 г. имелось 12 областных, 308 районных бюро, 790 ячеек краеведения с общим числом членов всего около 25 тыс., что, конечно, не соответствовало грандиозным планам развития краеведения, разработанным в 1929 и 1930 гг.
Причину неудач руководство ЦБК видело в том, что «установление тесной связи краеведных организаций с планирующими органами и получение от последних конкретных заданий по изучению природных богатств, согласно постановлению СНК, не получило на практике осуществления за исключением некоторых областей», а также тем, что материальная помощь краеведным организациям со стороны обл- и крайисполкомов оказывалась в мизерных размерах.
Но дело было не только и не столько в отсутствии средств. Уже тогда даже новые советские краеведы видели опасность сращения краеведения с государственными органами. А. Канчеев в первом номере «Советского краеведения» за 1932 г. критиковал директив-
ные указания ОКРАМа краеведам «включиться в работу по обмену, распределению, снабжению и торговле, развитию кооперативной сети, мобилизации средств, социалистическому накоплению кооперации, реализации займов, сельхозналогу, по строительству газоубежищ, по созданию научно-исследовательских краевед-ных пунктов, и, наконец, краеведы должны определить, сколько инженеров, техников, агрономов, финансово-счетных работников, учителей, исследователей нужно этому району, чтобы он развил свою работу максимально быстрыми темпами»24. Таким образом, важнейшие лозунги и директивы партии становились главными и для советского краеведения, что было, конечно же, не по силам реформированным краеведческим учреждениям, тем более новым ячейкам на производстве и в сельском хозяйстве.
Новое краеведение активно вовлекалось и в политическую жизнь, изобиловавшую в 1930-е гг. резкими нападками на тех, кто не сумел или не захотел подстроиться под новый партийно-государственный курс. Термины и фразы типа «краеведческий фронт», «краеведческий штаб», «классовая борьба в краеведении», «классовая выдержанность краеведческих работ», «преодоление внутреннего саботажа и очищения президиума и аппарата ЦБК от контрреволюционных элементов», «оппортунистические установки краеведческих организаций» и т. д. заполнили страницы краеведческой литературы. Труды всех старых заслуженных краеведов были подвергнуты беспощадной, граничившей с угрозами и оскорблениями критике. Вот, например, как был охарактеризован только в одной статье «Краеведения» известный переяславский краевед М.И. Смирнов: «махровый буржуазный краевед», «монополист по истории Переславль-Залесска», автор «черносотенной книжки», «проповедник кулацкой идеологии... с ярко выраженной черносотенной идеологией и религиозностью», «приверженец религии и ненавистник атеистов», «махровый черносотенец», «стосковавшийся по царю заядлый контрреволюцио-нер»25 и т. д., и т. п.
Подобные политические ярлыки были навешены практически на всех краеведов 1920-х гг. Таким образом, лексика, свойственная общественно-политической жизни страны, стала нормой языка и нового краеведения.
Слом старого академического краеведения и его перестройка привели, по признанию самих же функционеров ЦБК и ОКРАМа, к «тяжелому организационному состоянию всей краеведной сети». Прежняя политика ЦБК и ОКРАМа в политической и организационной областях была подвергнута острой критике на XI Пленуме
ЦБК (март 1932 г.). Были разоблачены «левацкие, прожектерские установки», выражавшиеся прежде всего в «беспредметном универсализме», то есть в попытке возложить на краеведов все местные хозяйственные задачи. Выход из этой ситуации пленум ЦБК видел прежде всего в развитии широкого краеведного движения. Пленум постановил добиваться от Совнаркома РСФСР принятия постановления об организации районных бюро краеведения во всех без исключения районах с одним по крайней мере платным работником в районных бюро краеведения. В 1930-е гг. в области (крае) насчитывалось от 75 до 200 районов26, поэтому армия платных краеведов-функционеров предполагалась более чем внушительной по численности (в РСФСР в то время насчитывалось 1849 районов, из которых в 506 были организованны райбюро краеведения).
В постановлении XI пленума содержался и весьма важный, девятый пункт: «Принимая во внимание необходимость создать прочную центральную базу краеведного движения, дающую возможность объединить в одном помещении родственные краеведные организации, развернуть вспомогательные краеведные учреждения и центральный научно-исследовательский институт, пленум поручает президиуму добиться создания в Москве Центрального дома краеведения»27.
Несмотря на эти и другие важные решения пленума, преодолеть «беспредметный универсализм» краеведения, дальнейшее движение в сторону полного огосударствления краеведения оказалось невозможным. Тот же XI пленум принял пространные резолюции «Задачи краеведных организаций в изучении естественных ресурсов СССР»; «Задачи краеведных организаций в области укрепления обороноспособности страны»; «Задачи краеведов в строительстве второй металлургической базы СССР»; «Вторая пятилетка социалистического строительства и задачи краеведных организаций». Именно в последней резолюции были сформулированы основные установки краеведов на вторую пятилетку -изучение производительных сил и естественных ресурсов. Краеведы мобилизовывались на изыскание и точный учет полезных ископаемых, изучение природных богатств сельского хозяйства и природных условий строящихся городов. Пленум поставил перед краеведами и политические задачи. Наконец, в решениях XI пленума ЦБК прозвучала и очень важная для понимания задач краеведения цифра: «Краеведные организации должны охватить к концу второй пятилетки не менее одного миллиона краеведов по всему Союзу, не считая членов школьных организаций». Таким образом, несмотря на неудачи, задача сделать краеведение
массовым движением, нацеленным на помощь в выполнении пятилетки, рассматривалась как важнейшая.
Краеведческие органы буквально копировали многие направления общественно-политической и хозяйственной жизни страны: делегаты XI пленума в полном составе объявили себя «ударниками краеведения». Был создан Центральный штаб ударников краеведения, а «каждый ударник должен был организовать следующие ударные краеведные работы и активно в них участвовать: работу по изучению естественных богатств или оборонную работу, в частности сбор на самолет "Краевед"». В массовый всесоюзный поход по изучению и пропаганде природных богатств СССР вслед за ЦК ВЛКСМ, Госпланом СССР, Союзгеоразведкой и ОПТЭ включилось и ЦБК. Согласно выпущенному ЦБК циркуляру создавались «местные краеведные поисковые группы для поисков и разведок полезных ископаемых в РСФСР».
Значительной вехой в окончательном теоретическом и практическом оформлении нового советского краеведения стало издание в 1932 г. учебного пособия С.П. Толстова «Введение в советское краеведение». Как точно заметил один из восторженных рецензентов этой книги М. Брянский, «...книга С. Толстова завершает ту работу по разгрому буржуазно-академического краеведения, которая проведена краеведами-марксистами в 1930-1931 гг. Это первое марксистское общее руководство по краеведению»28. С. Толстов, конечно же, предложил и свое отвечающее политическому моменту классовое определение содержания и методологии нового краеведения: «Советское краеведение является одним из каналов, по которому направляется творческая активность масс, штурмующих прежде недоступные вершины культуры, разбивающих стену между физическим и интеллектуальным трудом, одним из путей, по которым партия и советское государство мобилизуют массы для творческого участия в социалистическом строительстве»29. Следом за этим С. Толстов считает нужным напомнить и определение сущности советского краеведения, данное краеведной комиссией Комакадемии: «Советское краеведение является одной из форм активного участия масс в социалистическом строительстве СССР путем всестороннего научного изучения данного района советкой власти и путем использования результатов этого изучения для социалистического переустройства края».
Исходя из задач и сущности нового краеведения, С. Толстов дает свою трактовку определения «краеведы»: «Как само краеведение создается самим ходом социалистического строительства, так и кадры краеведов не приходят в это строительство извне. Краеве-
ды - не замкнутая цеховая организация "любителей-специалистов" краеведного дела - это сами рабочие, колхозники, советская интеллигенция, работающие каждый на своем участке строительства и сами приводящие в жизнь те результаты, которые дает исследование. Краеведы завода, исследовавшие причины брака или перебоев в снабжении сырьем или текучести и недостатка рабочей силы на предприятии, не ждут, когда результаты их работы кто-то другой проведет в жизнь. Они сами делают это или в своей непосредственной работе, или через производственные совещания, через участие в составлении встречного плана и т. д., и т. п. Но в наших условиях краевед не должен и не может быть "одиночкой". Советское краеведение коллективно»30.
К 1932 г. в целом закончились поиски новой модели краеведения. С 1933 г. на страницах журнала «Советское краеведение» и сборников в целом прекратилась публикация дискуссионных материалов о сущности, цели, задачах нового краеведения. Необходимости в этом уже не было, отныне краеведение стало придатком советского государственно-партийного аппарата и целиком было подчинено интересам социалистического строительства.
Споры о сущности советского краеведения попытался подытожить в последнем номере главного печатного органа ЦБК один из лидеров краеведения 1930-х гг. И. Клабуновский. Многолетние споры вокруг определения «краеведение», его содержания и задач, является ли краеведение особой наукой, частью какой-либо науки или особым методом исследования, автор назвал «бесплодными». Он привел в пример старого работника краеведческого движения, собравшего коллекцию определений в 150 вариантов. И. Клабу-новский утверждал, что законченной формулой является определение советского краеведения как научно-общественного движения, как «формы активного участия трудящихся масс в социалистическом строительстве». И далее И. Клабуновский добавил: «По своей природе краеведение не есть, конечно, ни наука, ни метод; это - общественно-научное движение трудящихся - рабочих, колхозников, крестьянства, учащихся и рабочей молодежи, передовой советской интеллигенции, задачей которого является организация масс на всемерное и активное личное участие в великой социалистической стройке путем всестороннего изучения нашей страны»31. Автор статьи констатировал, что советское краеведение - «организация широких слоев трудящихся на изучение страны строящегося социализма.». «Пока еще массового краеведного движения нет, ибо те 60-80 тыс., которые этим заняты в большей или меньшей мере, сейчас, конечно, массового движения не образуют»32.
Поставил точку И. Клабуновский и в теме содержания краеведческого исследования, которое «от изучения природных богатств до изучения сохранившихся еще в отсталых нацреспубликах родовых отношений должно быть подчинено классовым интересам пролетариата, интересам социализма. Мы уже не можем допускать "аполитичного" историка к изучению общественных и имущественных отношений населения какой-нибудь шуваловщины Московской области в эпоху крепостного права или к историческому анализу богатейших архивов Трехгорной мануфактуры. Эти работы должны вестись на основе марксистко-ленинской методологии истории. Мы не можем также мириться с "объективными" методами бесстрастного фотографирования явлений общественной жизни...» Клабуновский строго предупредил тех, кто хотел заниматься тем, что ему нравится, например историей прошлого края: «. попытки увлечь краеведение, например, только в старину, только в область археологии или этнографии - мы решительно осуждаем как антипролетарские тенденции в краеведении <...> Мы не можем мириться с тем, что краеведы Ярославля или Тулы будут изучать (лишь бы что-нибудь изучать!) памятники древности, когда под боком развертывается гигантское строительство Бобриковского комбината или Ярославской гидростанции»33.
Как видим, краеведение в конце 1932 г. И. Клабуновский понимал и объяснял в теснейшей связи с развитием советского государства, его политикой и экономикой.
К середине 1930-х гг. стало ясно, что превращение краеведения в мощное народное движение неосуществимо. Изгнание действительных старых специалистов, постоянные кадровые перемены, зачисление в краеведы по политическим мотивам, а не по знаниям и деловым качествам, конечно же, не способствовали развитию краеведения.
Тотальные кадровые чистки привели к исчезновению многих краеведческих организаций, резко снизился научный уровень краеведения. С конца 1933 г. руководство ЦБК, ориентируясь на партийную линию, стало сознавать ошибки в кадровой политике. В октябрьском номере «Советского краеведения» упоминавшийся выше И. Клабуновский неожиданно большое внимание уделил необходимости повышения научного уровня краеведения и, что особенно важно, истории местного края. Наконец-то, после нескольких лет невнимания к этим проблемам, И. Клабуновским было сказано: «Краеведение, прежде всего, научно-общественное движение масс, а без деятелей науки, без специалистов такое движение научным стать не может. Без крепкого постоянного научного
актива, все наши дела будут идти на холостом ходу, и краеведение в лучшем случае останется на ролях голой агентуры науки»34. Однако заметим, что эти слова автор статьи осмелился написать лишь после цитаты из речи И. Сталина, в которой была высказана мысль о необходимости изменения отношения к специалистам старой школы и привлечения их к работе. Подняты были И. Клабуновским и остававшиеся несколько лет в забвении задачи изучения краеведами проблем культуры: «Таковы: этнография. вопросы изучения процессов культурной революции в быту рабочего и колхозного населения, многочисленные вопросы теории и практики музейного краеведения и краеведения в школе.»35 Отрыв от краеведения научно-исследовательских учреждений и организаций назван в статье «серьезной болезнью».
В условиях постоянных неудач в деле организации массового краеведческого движения Бюро пытается обосновать необходимое сближение краеведения с большой наукой. После долгого перерыва появляется дискуссионная статья Р. Гельгардта «ЦБК и Всесоюзная академия наук», в которой очень подробно проанализирована история взаимоотношений краеведов с Академией наук с 1921 по 1924 г. Автор осторожно, но критикует то время, когда связи Академии наук с краеведением ослабли и когда «упускался существенный признак краеведной работы как массовой научно-исследовательской работы», а максимальное вовлечение в краеведную деятельность рабоче-крестьянского актива «не могло обеспечить нормальный рост и развитие краеведного движения». Более того, автор констатирует, что «деятельность краеведных организаций в настоящее время искусственно выпадает из генерального плана научной работы»36, а краеведение превратилось для академических учреждений и широких кругов специалистов в «неизвестную или малоизвестную область». Доказательством этого печального факта, по мнению Р. Гельгардта, служит, например, то, что в «Малой советской энциклопедии» даже отсутствует статья о краеведении. Достается здесь и Наркомпросу, который с 1924 г. возглавил краеведческое движение, но не смог обслужить его в научном и методическом отношении. Р. Гельгардт значительную часть вины за плачевное состояние краеведного дела в стране и отрыв от большой науки прямо возлагает на ОКРАМ. Заканчивается статья словами о том, что «организационный и производственный отрыв (краеведения. - В. К.) от Академии является вредным пережитком»37.
Смелая в условиях 1930-х гг. публикация Р. Гельгарда имела продолжение. В последнем номере «Советского краеведения» за 1934 г. была опубликована часть открытого письма академика
А.Е. Ферсмана на имя председателя ЦБК. Известный ученый, один из влиятельных членов старого краеведения, выражал полное сочувствие высказанным в статье Р. Гельгарда соображениям. Ферсман, в частности, считал, что «надо положить решительное начало широкой связи Академии наук с краеведческим движением». Как писало «Советское краеведение», «Ферсман высказывает готовность полностью помочь реальному осуществлению этого пожелания и считает от имени ЦБК поставить этот вопрос в президиуме Академии наук и выяснить реальную форму его осуществления»38.
Конечно же, это предложение академика не могло осуществиться, так как шло вразрез с тенденцией трансформации краеведения в массовое и послушное власти, оторванное от большой науки движение.
Краеведение, растерявшее за несколько разгромных лет свой былой авторитет и кадры, все же пыталось вернуть часть своих старых организационных форм. В августовском номере «Советского краеведения» появилась передовая статья с призывом организованно провести очередные конференции, созываемые после длительного перерыва. Решено было вместо навязываемых с начала 1930-х гг. краеведческих бюро вернуться к Обществам изучения края, типовой устав которых, наконец, был утвержден Наркомпро-сом. Было признано, что «сложившиеся за последние 2-3 года бюро краеведения с официальным представительством в них от местных партийных, советских, профессиональных, научных и иных учреждений и организаций стали очевидным препятствием на пути развития краеведения». Райбюро, «замкнувшись в рамках ведомственного представительства и увлекшись работой по договорам с хозяйственными организациями, не только не стали массовыми объединениями краеведов-трудящихся, но растеряли и ту здоровую часть вполне советских работников из среды специалистов и знатоков своего края, которая осталась верна принципам советского краеведения. Бюро краеведения тем самым превратились в свою противоположность.»39
Здесь же провозглашалось, что «краеведное общество - добровольная организация трудящихся, из которых каждый участвует в изучении края в той лишь части и той степени, которая соответствует его интересам, знаниям и умению». На заседании расширенного президиума ЦБК с участием представителей с мест было принято решение о форсированном переходе краеведческих организаций на систему добровольных обществ. В уставе республиканских и областных обществ изучения края ставилась цель:
«Вовлечение трудящихся масс: рабочих, колхозников, специалистов, красноармейцев, учащихся и других в активную борьбу за успех социалистического строительства путем изучения своего края. Непосредственной задачей общества является организация естественноисторических, экономических, исторических, географических, культурно-бытовых и других исследований; научная разработка вопросов изучения края (области, АССР) в указанных направлениях»40. Однако все эти замечательные благие посылы к известной реабилитации некоторых принципов старого краеведения не могли быть реализованы, прежде всего по политическим причинам. Краеведение дореволюционное и 1920-х гг. по-прежнему именовалось «гробокопательским», о возвращении в движение старых кадров не было и речи.
Возвращение краеведения к некоторым старым организационным формам и традиционным направлениям работы было вызвано крахом планов превращения краеведения в массовую организацию, а также общей для страны тенденцией по восстановлению некоторых упраздненных на рубеже 1920-1930-х гг. форм общественно-культурной жизни. В начале 1934 г. «Советское краеведение» напечатало большую статью Н. Коробкова с резкой критикой состояния краеведения. Автор, в частности, признавал крах организационной стороны движения: «Развитие краеведения все еще остается неудовлетворительным, а по многим районам и даже областям почти вовсе отсутствует. <...> Фактически же бюро зачастую оказывается организацией мертвой, бездеятельной, совершенно не авторитетной и не популярной». Н. Коробков с огорчением пишет о том, что краеведческие организации стали заниматься преимущественно изучением естественно-производительных сил, выявлением полезных ископаемых, игнорируя вопросы экономики, истории, быта, искусства. Фактически критика состояния обществ косвенно направлялась и против безудержного в первой половине 1930-х гг. «огосударствления» краеведения41.
В 1933-1934 гг. в Наркомпросе РСФСР был восстановлен музейный отдел, в вузах вновь появились исторические факультеты, а в школах вновь стали преподавать историю. Генеральная партийно-государственная линия на известное возрождение преподавания истории проводилась в жизнь и в краеведении. Изгнанная из краеведения этнография отвоевывала свои позиции. В передовой статье ноябрьского 1934 г. выпуска «Советского краеведения» проф. Н. Маторин откровенно пишет, что именно решения партии и правительства о преподавании истории и географии выводят из тупика и этнографические исследования <...> Этнография - пол-
ноправный член краеведческой семьи.»42. Заслуживает внимания и довольно смелое для 1930-х гг. определение Н. Маториным некоторых ранее забытых краеведческих задач: «Краеведение, понимаемое как комплексное изучение района, охватывает и изучение человека, то есть проблемы антропологические, экономические и исторические. Историческое изучение края базируется на всестороннем привлечении источников: вещественных, речевых (язык, фольклор) и письменных (документ). Привлечение этих источников требует совокупной работы археологов, историков в узком смысле этого слова, лингвистов, фольклористов и этно-графов»43. Это высказывание, конечно же, свидетельствовало о повороте краеведения действительно к комплексному изучению края. Правда, автор тут же оговаривается, что «характерной особенностью краеведческого изучения является воссоздание исторического процесса именно на определенной территории (район, край) в увязке с общей концепцией исторического процесса, на основе марксистско-ленинского учения об общественно-экономических формациях. <...> Поэтому историческая работа советских краеведов должна быть заострена в соответствии с задачами классовой борьбы пролетариата, с задачами социалистического строительства»44.
Прошло всего четыре года «краеведческой перестройки», а в итоговой статье за 1934 г. заявлялось, что «.организационные формы краеведной работы изжили себя и само краеведение нуждается в широком пересмотре организационных установок в четком определении его форм и содержания»45. Робкий поворот краеведения в сторону исторического краеведения не мог, конечно, в условиях тоталитарного государства привести к возрождению краеведения. На деятельность ЦБК по реорганизации краеведческой сети накладывало отпечаток и инициированное государством обострение классовой борьбы. Так, убийство в декабре 1934 г. С.М. Кирова отрицательно сказалось и на краеведении. Все краеведы призывались к бдительности. Как указывалось в передовой статье январского номера главного органа ЦБК, «...краеведческое движение является одним из участников классовой борьбы и поэтому лозунг о революционной бдительности имеет к нему непосредственное отношение». А важнейшими задачами краеведных организаций объявлялись «...тщательное изучение, проверка краеведческих кадров, выдвижение на руководящую работу преданных делу партии людей, которые могли бы распознать и дать решительный отпор классовому врагу»46. В 1935 г. продолжился затянувшийся на несколько лет переход краеведческих бюро на общественную
структуру. В том же году предполагалось провести долгожданную Всероссийскую краеведную конференцию (ее предполагалось созвать еще в 1932 г.).
Руководство ЦБК признавало, что «развитие районных отделений и первичных ячеек шло крайне медленно. Нарастание темпов массовой краеведческой работы идет явно неудовлетворительно». Причиной такого положения, по признанию руководителей ЦБК, были «недостаточная и неумелая организационная работа, неумение объединить десятки тысяч людей, интересующихся краеведческой работой и изучающих самостоятельно свои районы, отсутствие квалифицированных кадров. »47 Последней причине придавалось особое значение, так как лозунг И.В. Сталина «Кадры решают все» «должен быть положен в основу всей краеведческой работы в центре и на местах».
В середине 1930-х гг. в политической жизни страны произошли изменения, немедленно сказавшиеся на деятельности общественных организаций. И.В. Сталин, выступая 4 мая 1935 г. на выпуске специалистов Красной армии, заявил, что страна из «отсталой и нищей страны превратилась в страну с высокоразвитой социалистической промышленностью, партия разгромила все враждебные силы и социалистический строй победил в нашей стране бесповоротно». Под влиянием растущей военной угрозы вожди государства стали вспоминать о патриотизме (слово потеряло бранное значение и вновь появилось в лексиконе государственного языка), о памятниках военной истории старой России, которые до недавнего времени всячески шельмовались и безжалостно уничтожались. На появление новых тенденций в политике партии и правительства немедленно отреагировали немногочисленные общественно-государственные организации, в том числе комсомол и краеведение.
По всей видимости, начавшаяся дискуссия в краеведческой печати о необходимости вернуться к некоторым академическим основам и старым организационным формам краеведения была прекращена указанием сверху. Судя по печати, с середины 1935 г. краеведение должно было превратиться в близкое к комсомолу чрезвычайно широкое массовое движение воспитательно-познавательного характера. Серьезные статьи (по уровню 1930-х гг.) из журнала «Советское краеведение» исчезают, уступая место бодрым, политизированным, лозунговым и художественно-познавательным материалам. Государство полностью подчиняло краеведение своим идеологическим целям.
Показательная с точки зрения этого нового направления государственной политики статья появилась 11 июня 1935 г. в
«Комсомольской правде». Секретарь ЦК ВЛКСМ А.В. Косарев в речи о перестройке работы комсомола в частности указал и на развитие среди молодежи исследовательских краеведческих интересов. Июльский 1935 г. номер «Советского краеведения» довольно неожиданно для читателей открылся передовой статьей с непривычным для советских краеведов названием «Познаем свою родину», которая начиналась словами: «Наша родина - богатая страна». В этой статье-перепечатке из «Комсомольской правды» присутствовали ранее ругательные слова «родина», «патриот», правда, с прилагательным «советский».
Вот слова о краеведении из «Комсомольской правды», которые прочитали в июле 1935 г. советские краеведы: «Мы должны узнать свою страну [советское краеведение]... - могучий рычаг воспитания советского патриота. Молодой краевед получает подробный наглядный материал для сравнения прекрасного настоящего своей страны с мрачным, суровым прошлым. Путешествуя в лодке, пешком, на велосипеде по своему району и краю, молодой краевед закаляется физически, приобретает необходимую инициативу и выносливость, зоркий глаз и острый слух следопыта. <...>
Нам нужно подлинно массовое краеведческое движение, которым бы вплотную прежде всего занялись комсомольские организации»48.
Важным было то, что в статье звучал не только старый призыв к краеведам идти в «краеведческих партиях» на поиск полезных ископаемых, но краеведы приглашались собирать «народные песни, сказки, былины», изучать «нетронутые документальные богатства», заниматься музейным делом. И главное - прозвучали очень знаменательные слова: «Комсомолец-краевед должен быть так же в почете, как комсомолец-парашютист!
Дело краеведения должно быть отдано в руки живых инициативных людей, энтузиастов и организаторов»49.
Из комментариев того времени можно понять, что государство (именно в первую очередь государство, а не ЦБК) и его верный помощник комсомол увидели в краеведении и форму, и метод воспитания всей молодежи страны. Нельзя не согласиться с оценкой, данной руководством ЦБК: «В нем, в краеведении, заложены широчайшие возможности культурного подъема для молодежи, оно дает первые навыки самостоятельной исследовательской работы, расширяет кругозор, дает богатейшие знания во всех отраслях науки и техники. Оно, краеведение, воспитывает любовь к нашей великой родине. Познание своего края, района, изучение растительного и животного мира, поиски полезных ископаемых, изучение истории края, боевых дней борьбы рабочих и крестьян
со своими угнетателями, открывают перед краеведом замечательные страницы из истории нашей страны. Вот почему советское краеведение является могучим рычагом воспитания советского патриотизма»50.
ЦБК, так и не сумевшее самостоятельно после разгрома старого краеведения и его кадров создать массовое движение, конечно же, ухватилось за новую государственную инициативу и откликнулось на призыв комсомола. Сразу же приступили к разработке совместно с ЦК ВЛКСМ ряда мероприятий по вовлечению молодежи в краеведческое движение. ЦБК призывало: «Каждая краеведческая организация теперь же должна составить вместе с комсомолом конкретный план работы с молодежью. В этом плане должны быть предусмотрены: лекции для молодежи по вопросам истории своего края, по изучению природных богатств, по этнографии, фольклору и прочему; географические, природоведческие, культурно-исторические экскурсии, походы по поискам полезным ископаемых и т. д.»51.
То, что краеведение активно привлекалось к новым политико-культурным планам государства, к возрождению патриотизма, подтвердилось очень скоро: 24 июля 1935 г. главная газета страны «Правда» опубликовала передовую статью «Знать прекрасную нашу родину», в которой повторялись и усиливались патриотические идеи, высказанные в июне 1935 г. «Комсомольской правдой»: «Советские люди жаждут ближе, глубже познакомиться со своей прекрасной страной, стремятся познать свою обновленную, цветущую родину! Растет страстное желание узнать природные богатства, климат, экономику, культуру, обычаи и нравы многочисленных народов, населяющих Советский Союз. В каждом крае Вы встретите сотни людей, с большим усердием изучающих свои родные места. Они пытливо заглядывают в их историю, неутомимо роются в памятниках и архивах, настойчиво стремятся раскрыть их недра.
Прошло уже то время, когда на краеведческую работу смотрели как на чудачество. Сейчас почти все понимают, что дело это серьезное, полезное. В нашей необъятной стране, где идет невиданное социалистическое строительство, изучение природных богатств немыслимо без привлечения широких народных масс»52.
«Правда» попыталась объяснить суть и содержание советского патриотизма. Вот какими словами заканчивалась передовая статья: «Любовь к родине - чувство не отвлеченное. Оно находит свое выражение в глубокой привязанности к городам и селам, колхозам и предприятиям, школам и музеям нашей страны. Моря и горы, долины и реки, изумительные пейзажи, разнообразная флора и фауна, богатейшие недра - все это дорого сердцу советского человека. Лю-
бовь к социалистической родине будет еще во сто раз сильнее, если мы будем знать свою прекрасную страну»53. Как известно, любовь к родине, большой и малой, воспитывает именно краеведение, поэтому многим старым краеведам могло показаться, что для краеведения настал звездный час, наиболее благоприятный период развития.
Знаменательно, что в том же номере «Советского краеведения» вслед за статьей из «Правды» редакция напечатала информационно-аналитическую статью «К созыву V конференции краеведов». Объявлялось, что через пять лет после четвертой, в январе 1936 г., собирается V Всероссийская конференция по краеведению. Указывалось, что за истекшие пять лет содержание краеведческой работы отвечало задачам, которые «стояли в центре внимания партии, советов, хозяйственных и научных центров страны», а именно вопросам изучения естественных задач, поиска полезных ископаемых и строительных материалов. Статья отмечала заслуги краеведов и в области строительства каналов, организации геологических походов, составлении описаний фабрик и заводов, собирании новых материалов по фольклору и этнографии.
В статье давалась и политическая оценка линии краеведения за прошедшие пять лет: «Длительная, не в меру затянувшаяся дискуссия о задачах советского краеведения закончилась переключением всей краеведческой работы в сторону разрешения вопросов есте-ственноисторического исследования в сторону изучения природных богатств. Сюда было направлено главное внимание краеведов, под знаком борьбы с «этнографическим», «гробокопательским» краеведением, по сути дела проходила и вся организационная перестройка краеведческого движения. <...>
Споров о путях советского краеведения больше нет; задачи его определены, пути и формы работы указаны»54.
Перечислялись заслуги советского краеведения и в очищении своих рядов от «вредителей», «буржуазных реставраторов», «леваков», «оппортунистов» и «всякой иной агентуры классового врага». Актуальной признавалась и борьба с «беспредметным универсализмом». Таким образом, «патриотическое» краеведение середины 1930-х гг. вело, по словам руководителей ЦБК, упорную борьбу как с «академическим» краеведением 1920-х гг., так и с новым реформаторским советским краеведением начала 1930-х. В этом плане становится понятным отказ от дискуссионных тем, дискутирования различных теоретических проблем в краеведении. Это было крайне опасно в середине 1930-х годов.
Большое место в статье занимало перечисление недостатков. Даже подчеркивался «тот печальный факт, что краеведение
по-прежнему является у нас отсталым и запущенным участком культурно-общественного движения»55. Указывалось на то, что «непомерно долго затянулись реорганизация краеведческих объединений, ликвидация краевых (областных) и районных бюро краеведения и создание обществ изучения края», свертывание деятельности многих новых низовых краеведческих ячеек, чрезмерное увлечение работой по договорам с хозяйственными органами и т. д. Сами лидеры краеведения называли и основную причину неблагополучного положения «на фронте советского краеведения»: «Нет главного: нет живых инициативных людей, владеющих техникой этого дела, могущих поднять интерес к краеведению в широчайших массах трудящихся, увлечь их перспективами исследовательской работы на основе всестороннего изучения и познания страны». То есть главную причину неблагополучия, отсталости и в общем-то плачевного состояния нового краеведения его руководители видели в том числе в разгроме кадрового руководящего состава старого краеведения. Намеченные же V конференцией мероприятия по укреплению краеведческой работы вряд ли могли коренным образом изменить ситуацию, так как идеология нового советского краеведения ставила непреодолимый заслон старым специалистам.
В конце статьи ЦБК в преддверии конференции предлагает и откорректированное видение целей и задач краеведения: «Мы твердо убеждены, что. конференция поможет советскому краеведению стать еще более мощным рычагом воспитания масс в духе советского патриотизма и верным помощником советских и хозяйственных органов в деле изучения наших необъятных просторов и несметных богатств нашей Родины»56. Таким образом, краеведение, несмотря на новую патриотическую риторику, становилось еще более политизированным, превращаясь в «мощный рычаг воспитания масс и в верного помощника советских и хозяйственных органов».
Государственная идеология с середины 1930-х гг. стала активно использовать и патриотическую терминологию. Привычный лозунг титульной страницы «Советского краеведения» «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» с конца 1935 г. был заменен лозунгом «Изучайте нашу прекрасную родину!», номера стали тематическими (в основном посвященными национальным республикам), материалы в них приобретали все более журналистский, публицистический, очерковый характер, совсем исчезли материалы о деятельности ЦБК57. Несмотря на несомненную ценность ряда статей, где поднимались вопросы изучения истории и культуры, даже охраны памятников, журнал «Советское краеведение» стал очень похож на многие массово-политические издания тех лет.
Краеведение, несмотря на активную государственную поддержку, а может, даже благодаря ей, превращалось в массовое движение по обслуживанию партийных, комсомольских организаций, советских и хозяйственных органов.
С 1936 г., казалось бы, начался новый период в истории отечественного краеведения. Читатели получили первый номер «Советского краеведения», удивились увеличению его объема (с 75 страниц в 1935 г. до 115 страниц в 1936 г.). Бодро и уверенно излагалась новая программа журнала - «методического и пропагандистского органа советского краеведения». Редакция обещала читателям очерки, рассказы, зарисовки о краях, областях, национальных республиках, городах, а также материалы о развитии стахановского движения, экспедициях, туристических маршрутах, школьном краеведении. В редакционной статье указывалось, что «краеведение становится движением широких масс Советской страны. В него все более мощным потоком вливаются массы молодежи - комсомольцев, юннатов. Стремление познать свою прекрасную родину все более охватывает широкие круги рабочих, колхозников, новой советской интеллигенции из рабочих и крестьян»58. Как видим, главный вектор нового этапа развития краеведения был направлен прежде всего на массовость и популяризацию знаний о крае.
«Советское краеведение» 1936 года по жанру стало напоминать известные географическо-туристические журналы «Вокруг света», «Следопыт». Главный краеведческий журнал был наполнен художественно написанными очерками о самых разных уголках страны: Сибири, Урале, Севере, Дальнем Востоке, Средней Азии. И хотя сохранялись и статьи методического характера «Практика краевед-ной работы», «Хроника краеведного движения», «Техника крае-ведного дела», «Книжная полка», это было, конечно же, массово-популярное издание, совсем не похожее на печатные органы ЦБК 1920-х гг. - «Краеведение» и «Известия ЦБК». Чистой политики, как это было в начале 1930-х гг., в журнале было мало, хотя некоторые передовицы отличались крайней политизированностью.
В десятом номере «Советского краеведения» была напечатана передовая статья «Выше классовую бдительность!», которая начиналась словами «Преступный путь фашистской троцкистско-зи-новьевской шайки предателей и убийц закончен», а заканчивалась программной для краеведения фразой: «.проверить людей, поставить перед ними актуальные для социалистического строительства на данном этапе задачи, усилить классовую бдительность, очистить краеведческие организации от врагов партии и правительства, от чуждых для социализма людей - вот задачи, стоящие сейчас
перед краеведческими организациями»59. Содержание передовицы изобиловало не только угрозами и разоблачениями типа «Краеведческие организации не раз служили теми углами, где укрывались, маскируясь под строителей социализма, лютые враги социализма, последыши разгромленных эксплуататорских классов и прямые контрреволюционеры для своей вредительской деятельности». Вновь началась чистка функционеров краеведения на местах, были распущены руководящие органы Ивановской краеведческой организации, Общества изучения Азово-Черноморского края.
ЦБК доживало последние месяцы. Его новый председатель А. Ширямов в последнем номере «Советского краеведения» за 1936 г., ставшим последним и в истории общесоюзного периодического журнала, указывал, что «существование и жизненная необходимость краеведческих организаций оправдываются постольку, поскольку они являются массовой общественной базой для государственных организаций, поскольку эти последние могут опираться на краеведческие организации в деле привлечения широких народных масс к изучению природных богатств страны в первую очередь»60.
Целью работы краеведов в 1937 г. А. Ширямов назвал расширение массовой организационной базы - краеведческих организаций на предприятиях, в колхозах, школах и т. п. Краеведы призывались к всестороннему описанию своих районов.
Увы, советское краеведение не преодолело трагический для страны 1937 г. Превратившись полностью в зависимую от государства организацию, растеряв свой кадровый потенциал и научный авторитет, краеведение организационно как массовая, ставшая из-за этого аморфной организация была ликвидирована самим же государством, в том числе и как дублирующая многие общественные, советские и хозяйственные организации.
Опыт превращения краеведения первой половины 1930-х годов в придаток тоталитарного государства может быть весьма поучителен для сегодняшнего выбирающего свой путь краеведения. Государство может быть великим помощником в деле стимулирования краеведческого массового движения, но чрезмерное, навязчивое и грубое вмешательство государственных органов в деятельность общественной организации может просто его убить.
10 июня 1937 г. Совнарком РСФСР выпустил постановление «О реорганизации краеведческой работы в центре и на местах», по которому существование ЦБК и местных органов краеведения признавалось нецелесообразным. Все краеведческие организации должны были быть ликвидированы в течение двух месяцев. А ме-
нее чем через год, в апреле 1938 г., Наркомпрос РСФСР, создавший и курировавший более полутора десятилетий краеведческую сеть, по указке свыше в письме «О постановке и организации краеведческой работы» заявил, что «для краеведческой работы нет никакой необходимости создавать специальные и особые организации». Краеведческая работа разрешалась лишь на уровне музеев, учебных заведений, культпросветучилищ и т. д.61
Так драматически закончилась жизнь организованного краеведческого движения, бывшего в 1920-1930-е гг. заметным явлением в общественной жизни СССР. История взаимоотношения отечественного краеведения с государством, его органами, крупнейшими общественно-политическими организациями имеет не только значительный историографический, но и чисто практический интерес, особенно для развития краеведения в ХХ веке.
Примечания
1 Краеведение. 1929. № 10. С. 607.
2 Толстое С. Вопросы организационной структуры в краеведческом движении // Советское краеведение. 1930. № 10. С. 9.
3 Смидович П.Г. Краеведение на путях социалистического строительства // СК. 1930. № 1. С. 3-5.
4 Краеведение на путях социалистического строительства // Социалистическое строительство и краеведение. М., 1930. С. 12.
5 Социалистическое строительство и краеведение: Доклады П.Г. Смидовича, Г.М. Кржижановского на IV Всесоюзной конференции по краеведению 22 марта 1930 г. М., 1930. С. 36.
6 Толстое С. Вопросы организационной структуры. С. 9.
7 Вихерт Ю.О. Участие профсоюзов в краеведении // СК. 1930. № 3-4. С. 2-3.
8 СК. 1930. № 10. С. 36-37.
9 Там же. № 7-8. С. 1.
0 Там же. С. 37-39.
1 На борьбу за массовое краеведение (к постановлению коллегии НК РКИ о Центральном бюро краеведения) // СК. 1930. № 11-12. С. 1-3.
2 Постановление коллегии НК РКИ РСФСР об обследовании и чистке ЦБУ (от 26 декабря 1930 г.) // Там же. С. 55-56.
3 Ларина А.Н. Организационный опыт краеведения 1930-х гг. (по материалам журнала «Советское краеведение») // Современное состояние и перспективы развития краеведения в регионах России: Материалы Всероссийской научно-практической конференции. 10-11 декабря 1998 г. г. Москва. М., 1999. С. 252; КВД. Объединение писателей-краеведов // СК. 1930. № 11-12. С. 47.
4 Постановление Совета Народных Комиссаров РСФСР № 396 30 марта 1931 г. «О мероприятиях по развитию краеведного дела» // СК. 1931. № 4. С. 62.
5 Вайнгейм А. По поводу постановления СНК РСФСР 30 марта 1931 г. // Там же. С. 1-2.
6 СК. 1930. № 6.
7 Цит. по: Большаков А. Об определении краеведения (в дискуссионном порядке) // СК. 1931. № 1. С. 11.
8 Там же. С. 10.
9 Карпыч В.Ф. Задачи краеведческой секции Комакадемии // СК. 1930. № 3-4.
20 Июньский пленум ЦК ВПК(б) и задачи краеведения на новом этапе // СК. 1931. № 7-8. С. 1-4.
21 Дунаевский Л. Краеведение на помощь безбожной работе // Там же. № 9. С. 4-8.
22 Постановление ЦК ВКП(б) о начальной и средней школе и задачи краеведов // Там же. С. 1-4.
23 Канчеев А. За четкие установки в краеведении // СК. 1931. № 1. С. 6.
24 Там же. С. 5.
25 В.Г. За большевистскую бдительность в краеведении // СК. 1932. № 1. С. 8-9. Особые постановления XI пленума ЦБК 25-28 марта 1932 года // Там же. № 5. С. 36-37.
27 Там же. С. 37.
28 Брянский М. Первый курс советского краеведения (Сергей Толстов «Введение в советское краеведение») // Там же. № 10. С. 15.
29 Толстов С. Введение в советское краеведение. М., 1932. С. 12-13.
30 Там же. С. 18-19.
31 Клабуновский И. В борьбе за принципы советского краеведения // СК. 1932. № 11-12. С. 6-7.
32 Там же. С. 7.
33 Там же. С. 12, 14.
34 Клабуновский И. Краеведение и научные работники [Доклад, прочитанный в Доме ученых 25 октября 1933 г.] // СК. 1933. № 10. С. 7.
35 Там же.
36 Гельгардт Р. ЦБК и Всесоюзная академия наук // СК. 1934. № 8. С. 4-5.
37 Там же. С. 12.
38 Там же. № 12. С. 7.
39 Организованно провести краеведные конференции // Там же. № 8. С. 1.
40 Там же. С. 2-3.
41 Коробков Н. К материалам краеведной работы // Там же. № 1. С. 33-44.
42 Маторин Н. Этнография в краеведческой работе // Там же. № 8. С. 2, 4.
43 За повышение революционной бдительности // Там же. № 1. С. 3.
44 Там же.
Некоторые итоги и перспективы // Там же. № 12. С. 2-7.
26
46 За повышение революционной бдительности // СК. 1935. № 1. С. 3.
47 Канчеев А. Усилим подготовку новых краеведческих кадров // Там же. № 6. С. 2.
48 Цит. по: Познаем свою родину // Там же. № 7. С. 1-2.
49 Там же. С. 2.
50 Там же. С. 3.
51 Там же. С. 4.
52 Знать прекрасную нашу родину // Там же. № 8. С. 1.
53 Там же. С. 2.
54 К созыву V конференции краеведов // Там же. № 8. С. 3.
55 Там же. С. 4.
56 Там же. С. 5.
57 Козлов В.Ф. Вопросы исторического краеведения в краеведческой периодике 1930-х гг. (журнал «Советское краеведение») // Историческое краеведение в СССР. Вопросы теории и практики: Сб. научных статей. Киев, 1991. К читателям нашего журнала // СК. 1936. № 1. С. 1-2. Ширямов А. Выше классовую бдительность // СК. 1936. № 10. С. 1-4. Ширямов А. Краеведческие организации в 1936 г. // Там же. № 12. С. 7. Ларина А.Н. Организационный опыт краеведения 1930-х гг. С. 257.
58
59
60 61
