Офицеры - пограничные комиссары на Дальнем Востоке (конец XIX-начало XX В. ) Текст научной статьи по специальности «История и археология»

Вестник ДВО РАН. 2007. № 1

Ю.А.ПАВЛОВ

Офицеры - пограничные комиссары на Дальнем Востоке (конец XIX-начало XX в.)

На примере должностей пограничных комиссаров рассматривается участие офицеров в гражданской службе, оценивается их вклад в укрепление системы управления и социально-экономическое развитие Дальнего Востока в конце XIX—начале XX в.

Boundary commissioners of the Far East (the end of the XlX—beginning of the XX centuries). Yu.A.PAVLOV (Institute of History, Archaeology and Ethnography of the Peoples of the Far East, FEB RAS, Vladivostok).

Based on the example of posts of boundary commissioners participation of officers in the civil service is considered. Their contribution to strengthening the government system and social-economic development of the Far East is estimated.

В конце XIX в. Великобритания, США, Франция, Германия, Япония имели свои планы относительно Дальнего Востока России, не исключающие военный конфликт. Чтобы отстоять собственные стратегические интересы, российскому правительству и местным администрациям нужны были кадры, не просто имеющие образование, а получившие специфическую (военную) подготовку. Вот почему привлечение профессиональных военных к гражданской службе стало одним из способов освоения окраинных территорий [1, с. 193].

На Дальнем Востоке институт пограничного комиссарства был введен только во второй половине XIX в. после присоединения к России Приамурья и Приморья и юридического оформления границы с азиатскими государствами. В 1863 г. эта гражданская должность появилась в Забайкалье, в 1869 г. - в Южно-Уссурийском крае и в 1896 г. - в Амурской области. Пограничный комиссар административно подчинялся военному губернатору области, а по делам дипломатическим - генерал-губернатору. Он исполнял обязанности таможенной стражи, ведал дипломатическими и консульскими отношениями с приграничьем Монголии, Маньчжурии и Кореи, курируя торговые и иные вопросы. В круг его обязанностей входили сбор сведений о приграничных территориях сопредельных государств, их административном устройстве, вооруженных силах, путях сообщения, урожаях, способах доставки товаров и т.п. Эта информация должна была поступать российскому дипломатическому представителю в Пекине (Российский государственный исторический архив Дальнего Востока - далее РГИА ДВ. Ф. 702, оп. 1, д. 307, л. 1-3).

Нам удалось собрать сведения о шести офицерах, занимавших должности пограничных комиссаров на Дальнем Востоке в конце XIX-начале XX в. Их формулярные списки говорят о том, что по происхождению трое были беспоместными дворянами, двое из разночинцев (дети потомственных почетных граждан), один из мещан; по вероисповеданию четверо православные, один лютеранин, один католик; высшее военное образование (Академия Генерального штаба) имели трое, высшее гражданское - один (Восточный институт), среднее военное (юнкерское училище) - двое. Средний возраст - 40 лет, все в штаб-офицерских чинах. Один, ранее служивший подполковником Генерального штаба, занял должность пограничного комиссара в гражданском чине коллежского советника.

ПАВЛОВ Юрий Анатольевич - аспирант (Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, Владивосток).

До назначения на должность имели опыт службы в Дальневосточном регионе и знали его специфику пятеро. Так, П.Э.Генке в 1898 г. находился в составе экспедиционного отряда, командированного для занятия Порт-Артура, в навигацию 1901 г. наблюдал за безопасностью движения судов по р. Ляохэ в Мукденской провинции. А.Г.Лубенцов, будучи помощником старшего адъютанта отчетного отделения штаба Приамурского военного округа, с декабря 1897 г. по май 1898 г. возглавлял экспедицию в северо-восточную Корею с целью собирать различные военно-статистические сведения. Н. Д.Кузьмин в 1890-х годах на границе России, Кореи и Китая, по р. Тумень-Ула, с десятью стрелками и двумя казаками проводил топографическую съемку и исправлял карты; с отрядом в 200 солдат он проводил полотно железной дороги между станциями Раздольная и Тигровая; с охотничьей командой исследовал р. Бикин, а с экспедицией штаба округа - центральную Корею. Он состоял помощником военного агента в Корее, был инструктором Корейской императорской гвардии, в 1900 г. во время восстания ихэтуаней в Шанхае руководил обучением волонтеров и участвовал в обороне города. 29 октября 1900 г. штаб Приамурского военного округа благодарил Н.Д.Кузь-мина за получение ценных данных: «Письмо ваше о тайных обществах в Китае командующий войсками приказал предоставить в Главный штаб и благодарить Вас за присылку столь ценных сведений. Надеюсь, что и впредь будете делиться со Штабом полученными Вами сведениями о Китае» (РГИА ДВ. Ф. 702, оп. 1, д. 2013, л. 3).

7 октября 1903 г. бывший генерал-губернатор Н.И.Гродеков телеграфировал начальнику штаба Приамурского военного округа И.В.Холщевникову: «Сюда прибыл в отпуск капитан 7-го Восточно-Сибирского стрелкового полка Кузьмин, в нынешнем году окончивший курс в Восточном институте. Специалист по корейскому языку, кроме того, как и все в Восточном институте, знает китайский язык словесный и письменный, был инструктором корейских войск и свидетелем всех важных событий в 95, 96, 97 годах. Кузьмин ныне обращен в строй. Позволяю себе высказать, что такому ценному человеку не место в строю. За Кузьмина ручаюсь, знаю его лично, он был у меня адъютантом два года. Ходатайствую предоставить ему место сообразно его специальности» (РГИА ДВ. Ф. 702, оп. 1, д. 2013, л. 4). После начала Русско-японской войны Кузьмина назначили начальником разведывательного отделения Восточного отряда Маньчжурской армии, а затем (временно) - штаб-офицером для поручений при окружном управлении военных сообщений Приамурского военного округа. Остальные офицеры - пограничные комиссары - занимали должности адъютантов или чиновников особых поручений при приамурском генерал-губернаторе.

Особо мы должны отметить полковника Б.Л.Громбчевского, большая часть жизни которого была связана с Туркестанским краем. В 25 лет он стал помощником начальника сначала Исфаринского, затем Маргеланского уезда. В 1882-1885 гг. был ординарцем у временного туркестанского генерал-губернатора, генерал-лейтенанта А.К.Абрамова, затем назначен старшим помощником начальника Ошского уезда Ферганской области, а вскоре - старшим чиновником особых поручений при военном губернаторе Ферганской области. Громбчев-ский считался признанным специалистом по Средней Азии и северо-западному Китаю, он совершил несколько экспедиций в Кашгарию и на Тянь-Шань (известно, что в 1886 г. ему заплатили 1000 руб. за его труд по Кашгарии), исследовал верховья Сырдарьи. В 1887-1888 гг Громбчевский был прикомандирован к Пулковской обсерватории и Санкт-Петербургскому университету для занятия астрономией, а затем произведен в подполковники с назначением в Ташкент членом-делопроизводителем комиссии по проектированию учреждений Министерства государственных имуществ в Туркестанском крае и Закаспийской области. В 1892 г. Громбчевский был направлен в Памирский район для введения там гражданского управления и для заведывания (на правах уездного начальника) алайским и памирским населением. Затем последовательно состоял Ошским уездным начальником Ферганской области и младшим чиновником особых поручений при туркестанском генерал-губернаторе. В 1896 г. был произведен в полковники и назначен пограничным комиссаром Амурской области, а в мае 1899 г. переведен на аналогичную должность в Южно-Уссурийский край.

С усилением политической напряженности в Китае накануне восстания ихэтуаней в августе 1899 г. Громбчевский «для пользы службы» был направлен пограничным комиссаром в Квантунскую область (РГИА ДВ. Ф. 1, оп. 1, д. 4328, л. 1-12).

Эти офицеры составляли интеллектуальную элиту окраин, активно сотрудничая с региональными отделениями всероссийских научных обществ (Географического, Технического, Востоковедения и др.). Научные труды по востоковедению имели Н.Д.Кузьмин и А.Г.Лубенцов. Кузьмин в 1901-1902 гг. во время службы в Корее составил «Пособие к изучению корейского языка - грамматика с фразами для упражнений» и «Карманный русско-корейский переводчик со словарями употребительнейших слов» (РГИА ДВ. Ф. 702, оп. 1, д. 2013, л. 1, 1 об., 5). Лубенцов после завершения научной экспедиции в Корею в 1897 г. написал довольно объемный труд «Хамкенская и Пхиенайская провинции Кореи». П.Э.Генке в 1903 г. был назначен одним из руководителей программы 4-го Хабаровского съезда сведущих людей, на котором решались многие актуальные вопросы социально-экономического развития Дальнего Востока.

Примечательно, что после подавления восстания ихэтуаней в 1901 г. при каждом из цзянь-цзюней (правителей. - Авт.) трех провинций Маньчжурии (Гирин1, Мукден и Хэйлунцзян) российская сторона, чтобы упрочить свое влияние, учредила должности военных комиссаров. На своей территории китайское правительство обязано было принимать во внимание требования российских военных властей, вплоть до смещения цзянь-цзюней. В Гиринской провинции военным комиссаром стал подполковник М.М.Манакин, в 1903 г. его сменил полковник М.А.Соковнин, в Мукденской провинции - полковник М.Ф.Квецин-ский, в Хэйлунцзянской - полковник барон Искуль фон Гильденбанд, которого в 1902 г. сменил подполковник Богданов (имя и отчество, к сожалению, установить не удалось. - Авт.).

26 марта 1902 г. русским посланником в Пекине и уполномоченным китайского правительства было подписано соглашение об условиях отзыва русских войск из Маньчжурии. Документ определял срок вывода войск - полтора года со дня подписания [6, с. 80-84]. Однако вмешательство в дальневосточную политику близкой к императорскому двору группы лиц (известной как «безобразовский кружок») привело к срыву вывода русских войск из Маньчжурии и вызвало рост напряженности между Россией и иностранными державами. Престиж страны упал и в некогда дружественном Китае. Постоянное наращивание охранной стражи, утверждение русских в Порт-Артуре давали повод правящим кругам Маньчжурии считать, что Россия намерена захватить весь северо-восток Китая, а затем заменить местную администрацию русской, тем самым лишив чины маньчжурской администрации обеспеченного существования [2, с. 224].

Начальник Заамурского округа отдельного корпуса пограничной стражи Н.М.Чичагов в 1903 г. сообщал пограничному комиссару Амурской области: «Перемена отношений к русским за последнее время замечена в особо резкой форме со стороны жителей Цици-кара, которые проявляют видимое пренебрежение даже к лицам высшей русской администрации: при встречах на улицах китайцы держат себя вызывающе; в магазинах выказывают явное нежелание вести дело с русскими; в проезжающего по главной улице города с нашим консулом конвойного казака из одной лавки плеснули кипятком... В г. Куаньчендзы при проезде офицера толпа забавлялась тем, что научала ребенка произносить площадную русскую брань; в окрестностях разъезда Яомынь при появлении русских в деревнях жители немедленно же запирают дворы и провожают их при проезде бранью. Почти повсеместно замечается сильное падение курса русских бумажных денег, а в некоторых пунктах китайские торговцы даже совершено отказываются принимать наши кредитные билеты...». Обострение русско-китайских отношений привело к тому, что 19 октября 1904 г. вместе со своим переводчиком бурятом Бадмаевым был убит военный комиссар Хэйлунцзянской провинции подполковник Богданов (Государственный архив Амурской области, далее - ГААО. Ф. 32-И, оп. 1, д. 2, л. 1-1 об.) [3, с. 498].

1 Другое название - Цзилинь.

С началом Русско-японской войны и введением в крае военного положения приамурский генерал-губернатор предписывал следить за китайским и корейским населением, не допускать его представителей в расположение войск и «выселять всех подозрительных лиц, не стесняясь их положением» (ГААО. Ф. 59-И, оп. 1, д. 9, л. 5-5 об). Так, в начале 1904 г. из Зеи-пристани были вывезены 45 японцев, из Благовещенска в Цицикар - 229 и в Сретенск - 348 японцев (РГИА ДВ. Ф. 702, оп. 1, д. 455, л. 40].

В годы Русско-японской войны пограничные комиссары сыграли заметную роль в получении стратегической информации для российского командования. 4 марта 1906 г. штаб-офицер для поручений при начальнике Заамурского округа пограничной стражи подполковник Хитрово писал начальнику штаба главнокомандующего войсками Дальнего Востока генерал-майору В.А.Орановскому: «В бытность свою в конце года в служебной командировке в Кяхте, и имея там постоянные сношения с пограничным комиссарством, я, между прочим, неожиданно для себя ознакомился с такого рода деятельностью названного учреждения, которая имела характер чисто военный. Комиссар Генке, бывший военный, его драгоман2, бурят чиновник Бимбаев за всю истекшую войну вели чисто военную разведку вглубь Монголии до великой стены... Все это своевременно доносилось военному губернатору в Читу. Не могу умолчать о работах по облегчению комиссарством заготовки скота для армии, производившейся в Кяхте военной комиссией под председательством генерал-майора Путилова. Убежден, что многие сведения комиссарства, имеющие общий интерес для производившейся разведки в действующей армии, не доходили до последней, оставаясь в канцелярии губернаторства в Чите, или же, если часть и доходила до штаба тыла, но вероятнее всего без упоминания комиссарства как первоисточника. Таким образом, названные чины в деятельности своей на пользу военному являются в роли незаметных тружеников без всякого нравственного или какого-либо другого удовлетворения, тем более что с коренным изменением служебного положения бывшего их непосредственного высшего начальника генерал-майора Холщевникова3, сомнительно, чтобы они остались не забыты» (Государственный архив Читинской области - далее ГАЧО. Ф. 1, оп. 1, д. 5631, л. 73-73 об.).

После войны возникло множество проблем, связанных с проживанием на территории России иностранцев. Необходимо было наладить учет прибывших иммигрантов и ограничить их количество, освободить незаконно занятые ими земли, чтобы поселить там российских подданных, ввести запреты и ограничения на некоторые виды деятельности иностранцев, пресечь шпионскую деятельность некоторых из них. Этим занимались пограничные комиссары.

В марте 1909 г. в с. Благословенное был отправлен бывший пограничный комиссар Южно-Уссурийского края полковник М.С.Страдецкий, чтобы выяснить вопрос о подданстве среди корейского населения. Он составил подробный отчет об образе жизни корейцев, сообщив, что документы о смене ими подданства в делопроизводстве войскового правления Амурского казачьего войска отсутствовали. Это послужило толчком к дальнейшему разбирательству, были выявлены ошибки и нарушения, допущенные областной администрацией в 1894 г., когда по распоряжению генерал-губернатора С.М.Духовского многие корейцы были незаконно приняты в российское подданство [4, с.72-74].

После войны 1904-1905 гг. на проживающих в России подданных Страны восходящего солнца был навешен ярлык «потенциальных шпионов». В 1906 г. в Приморской области были задержаны по подозрению в шпионаже и высланы на родину 14 японцев, в 1907 г. -49, из них освобождены 24, а 23 отосланы на родину, двое скрылись в Мукдене; в 1908 г задержаны 110 чел., из них выслан лишь один, остальные освобождены [4, с. 75].

Неудачные действия российской разведки, недостаток средств на нее привели к тому, что у России не было стратегической и иной информации о граничащих с нею странах в Азии.

2 Драгоман - переводчик восточных языков при дипломатических представительствах, консульствах, миссиях.

3 Генерал-лейтенант И.В.Холщевников - в 1904-1906 гг. забайкальский военный губернатор. Во время революции 1905-1906 гг. проявил нерешительность в подавлении беспорядков, был обвинен в потворстве революционерам, отстранен от должности и предан суду.

Известный общественный деятель второй половины XIX в. генерал Р.А. Фадеев отмечал, что Россия «имеет надобность не в глубоких ориенталистах для науки (которые образуются сами собой), не в нескольких специалистах для замещения консульских должностей, а в массе офицеров, приготовленных настолько по ориентальной части, чтобы с толком служить в управлении, в дипломатии, во фронте наших азиатских государств, чтобы сознательно содействовать интересам отечества по сю и по ту сторону нашей азиатской границы. Этой потребности может удовлетворить не восточный факультет (хотя им можно будет воспользоваться - будет запрос, будет и предложение), но кадетский корпус, в котором ориентальная часть составляла бы главный предмет. Я говорю о кадетском корпусе, потому что тут нужен не высокий уровень образования, а только масса подготовленных людей» [5, с. 248].

Приамурский генерал-губернатор П.Ф.Унтербергер во всеподданнейшем отчете за 1906-1907 гг. также подчеркивал, что Восточный институт «должен открыть двери для поступления в него не только молодых людей, готовящих себя для научной и гражданской деятельности, но и для лиц военного, как сухопутного, так и морского ведомств», считая, что «распространение знаний по востоковедению среди русской армии является не только желательным, но и необходимым» (РГИА ДВ. Ф. 702, оп. 1, д. 526, л. 6 об.). В эти годы среди дальневосточной администрации росло понимание того, что на Дальнем Востоке пограничного комиссара целесообразно замещать «офицером Генерального штаба или окончившим курс академии Генерального штаба из числа известных своей деятельностью и работами по изучению соседних стран» (РГИА ДВ. Ф. 702, оп. 1, д. 2226, л. 1).

В январе 1906 г. начальник штаба Приамурского военного округа писал командующему округом: «При настоящем положении дел и чрезвычайной важности в военном отношении границы нашей с Кореей, а равно крайней необходимости вести тщательную разведку обо всем, предпринимаемом японцами в Корее, должность пограничного комиссара Южно-Уссурийского края приобретает весьма важное значение, и на эту должность следовало бы назначать людей со специальной подготовкой, знающих Корею, сопредельную с нами, и ее население, и притом непременно офицеров, то есть лиц, имеющих кроме перечисленных выше качеств еще и солидные военные познания... Знать все, что делается в указанном смысле, - одна из главных наших задач по обороне Южно-Уссурийского края. Состоящий ныне в должности пограничного комиссара действительный статский советник Смирнов, не обладающий никакой специальной подготовкой, не знающий местных языков и совершенно не знакомый с военным делом, по моему мнению, совершенно не соответствует занимаемой им должности, приобретающей при современной обстановке значение первой важности». Начальник штаба ходатайствовал о назначении вместо него Н.Д.Кузьмина (РГИА ДВ. Ф. 702, оп. 1, д. 2013, л. 17). Но в марте 1906 г. последний был назначен пограничным комиссаром Амурской области, и только в 1912 г. его перевели на аналогичную должность в Южно-Уссурийский край.

Многие гражданские специалисты зачастую имели лишь узкую специализацию и не обладали широкой эрудицией, необходимой для выполнения специфических задач по укреплению стратегических позиций России на Дальнем Востоке. В конце Х1Х-начале XX в. с этими поручениями успешно справлялись профессиональные военные, в данном случае дальневосточные пограничные комиссары. Именно они способствовали становлению и развитию системы управления и внесли значительный вклад в освоение имперских окраин.

ЛИТЕРАТУРА

1. Волкова И.В. Русская армия в русской истории. М.: Яуза: Эксмо, 2005. 640 с.

2. Дубинина Н.И. Приамурский генерал-губернатор Н.И.Гродеков: историко-биогр. очерк. Хабаровск: Приамурские ведомости, 2001. 352 с.

3. КВЖД. Исторический обзор. 1896-1923 / сост. Е.Х.Нилус. Харбин, 1923. 690 с.

4. Позняк Т.З. Иностранные подданные в городах Дальнего Востока России (вторая половина XIX-начало XX в.). Владивосток: Дальнаука, 2004. 316 с.

5. Фадеев Р.А. Письма с Кавказа // Фадеев РА. Кавказская война. М.: Эксмо, 2003. С. 112-272.

6. Шацилло В.К., Шацилло Л. А. Русско-японская война. 1904-1905. Факты. Документы. М.: Молодая гвардия, 2004. 470 с.