CC BY
81
УДК 130.2:391(=511.152)
Т.А. ШИГУРОВА ОДЕЖДА В РОДИЛЬНОМ РИТУАЛЕ МОРДВЫ
Ключевые слова: материальная и духовная культура, мордва, традиционный костюм, функционирование, родильные обряды.
Представлен опыт исследования ритуального костюма мордвы середины ХХ -начала ХХ вв. как важнейшего компонента этнокультуры. Рассмотрены разные аспекты функционирования костюма в родильной обрядности.
T.A. SHIGUROVA MATERNITY CLOTHES IN RITUALS MORDVINIANS
Key words: material and spiritual culture, Mordovians, of traditional costume, operation, delivery ceremonies.
Presents the experience of the study of ritual costume Mordovians Dina mid-nineteenth -early twentieth century. as an essential component of ethnic culture. We consider a different aspects of the suit in the delivery of ritualism.
Традиционный мордовский костюм - важнейший компонент материальной и духовной культуры этноса, сопровождавший человека в течение всей жизни, начиная с момента его рождения. Существовало представление о необходимом минимуме одежды для новорожденного, за подготовку которого отвечала будущая мать. Вместе с тем при создании каждой вещи в традиционной бытовой культуре непременно участвовали члены коллектива - семья, близкие родственники, иногда - односельчане. Речь идет не только о непосредственном участии, скажем, мужчин конкретной семьи в обработке пашни под посев конопли или льна, дарении родственниками новорожденному необходимых предметов одежды, но и об участии в совершаемом обряде специально приглашенных людей. Любая вещь в традиционно мыслящем обществе создавалась с обязательным использованием коллективного опыта, по выработанному веками образцу, при учете совета старших, с соблюдением необходимых правил, обычаев, запретов. Человек создавал не нечто новое, оригинальное, а то, что соответствовало традиции, было завещано предками. Несмотря на то, что главными героями в рассматриваемом обряде были мать и ребенок, активное участие в этом действе принимали и специально приглашаемые лица, равно как и ближайшие родственники.
Рождение человека было радостным и вместе с тем весьма опасным событием в жизни семьи. Чрезвычайная занятость женщины домашними делами, отсутствие медицинской помощи, бедность семьи приводили к высокой смертности матери и ребенка. Хорошо, если из 12 детей, родившихся у одной и той же женщины, выживали 4 или 5. В неурожайное или по какой-то причине трагическое для семьи время жизнь новорожденного оценивалась гораздо ниже, чем здоровье старшего ребенка или отца с матерью.
Одежда в родильных обрядах мордвы выполняла важные функции, которые заключались в обеспечении безопасности роженицы и нового члена семьи, пожелании благоприятной судьбы, приобщении к роду-племени, выражении богатой гаммы чувств в связи с его появлением.
Характеристике родильных обрядов мордвы посвящен ряд работ современных исследователей [7, 16, 17]. Однако в них не акцентируется внимание на использовании традиционной одежды в родильной обрядности. Отсутствуют и специальные исследования по данному вопросу. Вместе с тем актуальность проблемы функционирования вещи в этнокультуре, и, в частности, в родильных обычаях и обрядах мордвы середины Х1Х - начала ХХ вв., очевидна: ее решение позволит выявить некоторые общие закономерности, тенденции и специфику этнокультурного процесса в Среднем Поволжье. Рассматриваемая проблема теснейшим образом связана с более широкой сферой взаимопонимания между народами - носителями различной этнокультурной ориентации [6. С. 3].
В прошлом у мордвы считалось желательным иметь в семье много детей, что получило отражение в свадебной обрядности. Молодоженам, давая наказ на семейную жизнь, говорили, чтобы они имели 7 сыновей и 7 дочерей, обсыпали молодых зерном и хмелем, сажали на колени невесты мальчика. По народным представлениям, покровительница воды «Ведява» могла влиять на урожай и деторождение. Вплоть до начала ХХ в. в мокшанских и эрзянских селах на второй день свадьбы невеста особое почтение оказывала богине воды, уподобляясь большому количеству водных потоков. Обилие полотенец, свисающих с головы, предназначалось в дар «Ведяве» [7. С. 303].
Бесплодие, напротив, воспринималось как большое несчастье для семьи. Чтобы его избежать, женщины делали жертвоприношения, проводили магические обряды. В качестве даров богам использовали элементы национального костюма: холсты, платки, ни разу не надевавшиеся рубашки, головные уборы, пояса, считая, что вместе с одеждой с человека «снимется» и его болезнь [7. С. 355]. Использование одежды в качестве магического средства, способного повлиять на избавление от бесплодия, наблюдалось и у других финно-угорских народов. М.Т. Маркелов сообщал, что в этом случае марийская женщина давала мужу носить свои штаны [10. Л. 38].
Специальной одежды для будущей матери не шили. Крой и манера ношения традиционной рубахи мордвы с запахом скрывали особенности фигуры женщины, и беременность становилась явно видимой окружающим лишь на последнем сроке. Таким образом, одежда позволяла преодолеть первую, наиболее опасную половину беременности, защищая от нежелательного внимания посторонних и сглаза. В период беременности мордовские женщины придерживались предписанных обычаев, запретов в отношении определенных предметов и действий, чтобы роды прошли благополучно и ребенок родился здоровым. Во избежание выкидыша строжайше запрещалось ходить неопоясанной. Кроме того, использовали специальные нити - «меки потав» (м.), «мекев потэть» (э.), букв. «идущие впопятную» (т.е. нити, которые не вмещались в бердо), которыми перевязывали живот и носили до самых родов [15. Л. 295]. Существовала система примет, оберегов, способствовавшая приобретению еще не родившимся ребенком определенных качеств -физических, умственных, трудовых и определявшая пол будущего ребенка. Так, если беременной снились «женские» предметы, ждали девочку, если во сне она видела «мужские» вещи, верили в рождение мальчика.
Будущая мать должна больше работать, чтобы ребенок вырос трудолюбивым, поэтому она выполняла все свои повседневные обязанности по дому и в поле. Роды чаще всего происходили в бане, в помещении для складывания соломы, иногда - в избе, нередко - прямо в поле. Основным чином родильной обрядности у мордвы была бабка-повитуха «бабушка» (м., э.), «идень бабай» (м.). Она пользовалась при жизни большим уважением у мордовских женщин, а после смерти женщины приносили ленты, тесьму, кусочки цветной ткани для того, чтобы обвязать ее руки. Считалось, что на «том свете» все они превращаются в цветы [14. Л. 102, 161]. Наряду с методами народной медицины повитухи использовали якобы для облегчения родов и некоторые магические приемы, в частности расплетание кос роженицы, расстегивание ее одежды [12. С. 249].
У мордвы-мокши Лукояновского уезда Нижегородской губернии при первых родах муж и жена менялись штанами, причем муж обязан был лежать, особенно во время тяжелых родов. У мордвы-эрзи в этой же ситуации старуха-повитуха развязывала гашник лежащему рядом с родильницей мужу [10. Л. 38]. Очевидна древняя магическая основа этих обрядов (пережитка древнего обычая «кувады»), заключавшаяся в вере магическим путем передать страдания жены будущему отцу. Кроме того, с целью облегчения родов повитуха развязывала все узлы на одежде роженицы, вынимала из ее ушей серьги, распускала волосы, что, по мнению Т.П. Фе-
дянович, подтверждает представления народа о магической силе узлов и их особой роли в ответственные моменты жизни (роды, свадьба, смерть) [17. С. 81].
Обрядовые действия повитухи были направлены на пожелание благополучия, здоровья, счастья новорожденному, а также на предопределение будущих занятий ребенка. Например, чтобы ребенок был привязан к матери, заботился о ней в будущем, пуповину перевязывали специальными нитями, свитыми вместе с материнскими волосами. От последа девочек отрезали небольшой кусочек и вместе с пуповиной забивали в прялку или на ткацкий станок, чтобы была хорошей ткачихой или пряхой, от мальчика - бросали в конюшню, чтобы у него водились кони и сам он вырос хорошим хозяином, вешали на соху, чтобы стал пахарем и всегда имел хлеб. Схожие действия были распространены у других народов Поволжья.
Опасениями за будущее потомство были вызваны и магические действия с плацентой «идь-куд» (м), «аванькс», «эйдень тодов» (э). Желая предотвратить следующую беременность надо было положить послед последнего ребенка женщины в изношенный лапоть «атя карь» и ночью забить осиновым колом в середину болота [8. С. 143-144]. У мокши Самарской губернии плаценту прятали в старый лапоть «капас карь» и зарывали на чердаке над красным углом [12. С. 250]. У ряда других народов Поволжья в таких случаях также использовали лапти, которые закидывали на чердак бани или избы, иногда закапывали в таком месте, где не могли наступить ногами [11. С. 87].
В некоторых мордовских селах при рождении младенца на конек крыши вешали только что сплетенный лапоть. По поверью, ребенок будет жить до тех пор, пока не сгниет и не оборвется лыковая перевязка [9. С. 46]. Подобный пример можно рассматривать, с одной стороны, как средство магического воздействия на сверхъестественные силы, а с другой - как оповещение предков о важных событиях.
Кроме того, у мордвы совершались ритуальные действия «превращения» его в человека и «введения» в свой коллектив. Так, новорожденного нередко принимали в одежду человека, чье расположение, а иногда и черты характера, состояние здоровья хотели ему передать. С этой целью использовали рубаху отца, матери, старшего брата или сестры, порты деда. Новорожденного обмывали в бане, символически совершая действие, направленное «на созидание человека, его приобщение к сфере культуры» [3. С. 43]. Роженица одаривала повитуху платком или рубашкой, холстом, мылом. Близкие родственницы, навещая мать с младенцем, угощали ее кашей, лепешками, в качестве подарка новорожденному приносили холст или рубашку. Дед с материнской стороны готовил колыбель, а бабушка - одеяло, иногда - накидку на люльку «зиблин» (м.), «лавсь ланго» (э.). Бабушка по отцовской линии - матрац «пона ацам». В некоторых селах все вещи готовила сама женщина. Чтобы новорожденный был богат и долго жил, его клали в избе на шубу. «Сколько в шубе шерсти, столько лет жизни, столько богатства ребенку» просила бабушка-повитуха, обращаясь с молитвой к богу [4. С. 30].
Обряд крещения завершался обменом подарками: мать новорожденного «сперва дарит куму и кума, свекра и свекровь, деверьев и золовок разными дарами какому лицу какой давать заведено обыкновение» [2. Л. 12]. Через шесть недель после рождения кума навещала крестника и дарила либо колпак, либо пояс, а богатые - рубашку, которую подпоясывали со словами «Чтобы всегда живот был полный, не голодал» [13. Л. 8]. На масленицу кума дарила рубашку, а родители крестника в ответ дарили по рубашке куму и куме. Боясь сглаза, порчи младенцев, старались не показывать их посторонним, использовали различные обереги: в зыбку под подушку ребенку клали ножницы, нож, кочедык и др. Грудным детям от сглаза шили красные шапочки, к рубашке пришивали яркие ленты, бусины, раковины-каури, косточку от крылышка петуха, к шапочке - беличий хвост, на руку младенца надевали браслет из снизки бисера, бус или раковин.
В случае болезни детей использовали заговоры, совершали другие магические действия с использованием элементов традиционной одежды. В селах На-ровчатского уезда больного ребенка протаскивали между двух деревьев, оставляя на этом месте одежду, выполняли ритуал «перераживания» [1. Л. 16]. В некоторых селах совершали обряд «продажи» ребенка за символическую плату.
Одежда грудных детей состояла из нескольких рубашек, шапочки-колпачка и пеленок. Детские вещи заранее не готовили, боясь, что это может повлечь за собой смерть младенца. В качестве пеленок «идь-нула» (м) использовался холст от старых рубах, так как эта ткань была мягкой. Стремление завернуть ребенка в более мягкие пеленки имело здесь практический смысл. В традиционной культуре многих народов категория старого отождествлялась с понятием «обжитое, освоенное», старые вещи воплощали идею преемственности, передачи накопленных ценностей от одного поколения к другому, поэтому заворачивание в старую одежду было актом не только обретения первой одежды, но и установление связи между поколениями [3. С. 45]. К чисто утилитарному назначению старой одежды добавлялись и символические функции: желая в будущем рождения сына, новорожденного пеленали в старую мужскую рубаху, порты, а если девочки - в материнскую. Для заворачивания новорожденного в конце XIX в. шили специальные детские пеленки-покрывала из белого холста из 3 полотнищ, окаймленных с одной стороны красной полосой браного тканья и кумачом. Иногда пеленку украшали вышивкой, кружевом, вязанным крючком, нашивали мишуру, разноцветные ленты и тесьму.
Существовало поверье: чтобы уберечь дитя от смерти, нужно было в течение дня напрясть ниток, выткать из них холст и сшить младенцу рубашку [17. С. 84]. С этой же целью новорожденному мальчику прокалывали одно ушко, а девочке -оба ушка и продевали заговоренные шелковые ниточки или серьги; в народе про таких говорили: «От бога прощенные, от ворожеи - купленные». В некоторых селах первую рубашку шили, как только ребенок начинал ходить, причем для девочки она была ниже колен. Первую рубашку кроили из одного куска материи, сотканного специально тоньше и мягче: ткань перегибали, а в середине сгиба делали вырез для головы. Вместо рукавов при сшивании оставляли отверстия. Встречался и распашной покрой: сшивали два полотна, а в середине делали прямой нагрудный разрез. Чтобы ребенок всегда оставался с родителями, первую его рубашку берегли до совершеннолетия. Особенно часто этот обычай соблюдали с первой рубашкой девочки: в этом случае она должна была в будущем выйти замуж в своем селе.
На голове мальчики и девочки носили шапочки - «колпак» (м., э.) домашнего изготовления круглой формы на холщовой подкладке из лоскутков или остатков холста. Праздничный колпак украшали небольшой вышивкой или полосками браного тканья, которые являлись также средством защиты от дурного глаза. В качестве оберега на колпак нашивали раковины-каури. После того как ребенок начинал ходить, ему надевали специальные штаны без ластовицы в промежности «каляват» (э), «калява-понкст» (э), «церкс понкст» (м). У девочек они были белого цвета, у мальчиков - в клеточку или синюю полоску. В некоторых селах первые штаны на ребенка надевали по истечении трех лет, и назывались они «потмаксфтома понкст» (без ширинки).
Специальной обуви для малышей не было. Лишь только растает снег, двух-, трехлетние ребятишки бегали по улице босиком, на холодное время для маленьких детей вязали шерстяные чулки до колен [5. С. 114]. Для зимы ребенку шили безрукавки или жилетки «бишмен» (м), «грутька» (э) из сукна или овчины. С 3-5 лет для девочки шили платье с оборками, в этом же возрасте ей прокалывали уши и надевали серьги.
Как показывают наблюдения, элементы традиционного костюма выполняли в родильных обрядах разнообразные функции, но прежде всего - практическую. Что касается эстетической функции, то она была представлена слабо; допуска-
лось использование старой одежды, даже - ветхой. Основное назначение костюма как необходимого атрибута его участников (наряду с пищей) заключалось в обеспечении безопасности роженицы и ребенка, пожелании благоприятной судьбы ребенку, совершении акта приобщения к родственникам, выражении радости, надежды с появлением нового члена семьи, воспитании трудолюбивого человека.
Очень важной для ритуального мордовского костюма следует признать магическую функцию. По народным представлениям, одежда обладала магической силой, способной защитить человека, отвести беду. Широко были распространены случаи использования мордовками одежды в качестве умилостивительной жертвы, которая якобы способна отвратить зло, болезнь и т.д. Очевидна древняя магическая основа мордовских родильных обрядов, где традиционными были ритуальные действия с костюмом и его атрибутами: расплетение кос, расстегивание одежды, развязывание узлов. Все перечисленные действия символизировали выход из природного состояния, а последующие действия (перевязывание, соединение и пр.) -стремление к соединению с культурой, сближение с семьей. Например, от последа девочек отрезали небольшой кусочек и вместе с пуповиной забивали в прялку или на ткацкий станок, чтобы была хорошей ткачихой или пряхой. Все делалось для того, чтобы дети выросли хорошими работниками.
Новорожденного нередко принимали в одежду того человека, чье расположение, а иногда и черты характера стремились ему передать. С этой целью использовали рубаху отца, стремясь тем самым как бы передать новорожденному его любовь; или одежду сестры, чтобы, как и она, ребенок рос спокойным и здоровым. Старые вещи воплощали идею преемственности, передачи накопленных ценностей от одного поколения к другому, поэтому заворачивание в старую одежду было не только актом обретения первой одежды, но и способом установления связи между несколькими поколениями семьи. Наиболее значимым в родильной обрядности был пояс. Он использовался в качестве атрибута родовой магии, а в первые месяцы жизни новорожденного выполнял важную практическую функцию. Пояс можно назвать основным элементом первой одежды человека, он скреплял распашные детали, формируя необходимое жизненное и культурное пространство новорожденного.
Литература
1. Архив русского географического общества. Р. 28. Оп. 1. Д. 17 - Рукописи трудов членов Русского географического общества и отдельные документы по Пензенской губернии. В. Рождественский. Описание быта жителей в Наровчатском уезде.
2. Архив русского географического общества. Р. 28. Оп. 1. Д. 23 - Рукописи трудов членов Русского географического общества и отдельные документы по Пензенской губернии. И. Боголюбов. Этнографические сведения по селу Адашеву Инсарского уезда. 1853 г. 47 с.
3. Байбурин А.К. Ритуал в традиционной культуре. Структурно-семантический анализ восточнославянских обрядов. СПб.: Наука, 1993. 238 с.
4. Беляева Н.Ф. Влияние традиционно-бытовой культуры на социализацию детей (конец XIX - нач. XX вв.) // Этнические аспекты современных культурно-бытовых процессов в Мордовской АССР: труды Мордов. НИИЯЛИЭ. Вып. 89. Саранск, 1987. С. 25-42.
5. Беляева Н.Ф. Традиционное воспитание детей у мордвы. Саранск, 2000. 262 с.
6. Бромлей Ю.В. Этнография и взаимопонимание народов // Сов. этнография. 1986. № 1. С. 3-12.
7. Евсевьев М.Е. Избранные труды: в 5 т. Саранск: Морд. кн. изд-во, 1966. Т. 5. 553 с.
8. Евсевьев М.Е. Эрзянь-рузонь валкс. Мордовско-русский словарь. М.: Центриздат, 1931. 227 с.
9. Маркелов М.Т. Саратовская мордва: (Этнографические материалы) // Сарататовский этнографический сборник. Саратов, 1922. Вып. 1. С. 54-233.
10. Материалы МРОКМ (Мордовский республиканский объединенный краеведческий музей). ОФ. 3191. Личный архив М.Т. Маркелова.
11. Молотова Т.Л. Родильные обряды марийцев // Археология и этнография марийского края. Вып. 22. Полевые материалы Марийской этнографической экспедиции 80-х годов. Йошкар-Ола, 1993. С. 85-93.
12. Мордва: Историко-культурные очерки. Саранск: Морд. кн. изд-во, 1995. 624 с.
13. РФ МНИИЯЛИЭ, И-1057.
14. РФ МНИИЯЛИЭ, Л-3.
15. РФ МНИИЯЛИЭ, Л-56.
16. Федянович Т.П. Традиционные семейные обряды мордвы: автореф. дис. ... канд. ист. наук. М., 1974. 25 с.
17. Федянович Т.П. Мордовские народные обряды, связанные с рождением ребенка (конец XIX - 70-е г. XX в.) // Сов. этнография. 1979. № 2. С. 79-89.
ШИГУРОВА ТАТЬЯНА АЛЕКСЕЕВНА - кандидат исторических наук, старший научный сотрудник кафедры культурологии, этнокультуры и театрального искусства, Мордовский государственный университет, Россия, Саранск ([email protected]).
SHIGUROVA TATYANA ALEKSEEVNA - candidate of historical sciences, senior scientific worker of Cultural, Ethnic Culture and Performing Arts Chair, Mordovian State University, Russia, Saransk.
УДК 94(47.13).084.6:35.077
Е.И. ШИРОКОВА
К ПОСТАНОВКЕ ВОПРОСА ИСТОРИИ ДЕЛОПРОИЗВОДСТВА В ГОСУДАРСТВЕННЫХ УЧРЕЖДЕНИЯХ И ВЕДОМСТВАХ КОМИ АВТОНОМНОЙ ОБЛАСТИ (1930-е ГОДЫ)
Ключевые слова: документ, документооборот, делопроизводство, государственные учреждения, становление делопроизводства.
Статья посвящена истории становления делопроизводства в Коми автономной области в 1930-е годы на основе анализа впервые введенных в научный оборот архивных документов по документационному обеспечению управления.
E.I. SHIROKOVA
TOWARDS RAISING THE ISSUE OF WORKFLOW MANAGEMENT IN STATE INSTITUTIONS AND ESTABLISHMENTS OF KOMI AUTONOUMOUS AREA (1930s)
Key words: document, workflow, records management, state institutions, record management establishment.
The article is devoted to basic moments of workflow history establishment in the Komi au-tonoumous area in 1930s on the base of analysis of archieve documents introduced to scientific use for the first time.
В связи с проведением административной реформы в РСФСР и образованием крупных экономических районов в 1929 г. Коми автономная область, несмотря на отчаянное сопротивление её руководства в течение всего периода 1920-х гг., была включена в состав Северного края с центром в Архангельске. Официальная трактовка этого решения высших органов власти РСФСР прозвучала на VII съезде Коми автономной области в марте 1929 г. [1. С. 118]. Основными причинами включения Коми автономной области в Северный край явились малочисленность населения, слабая экономика и невозможность самостоятельно своими силами осваивать и развивать природные богатства.
В период с 1 июня по 1 августа 1929 г. Коми областной аппарат претерпевал изменения штатов, которые приводились в соответствие с окружной системой управления. Освобождавшиеся средства от свёртывания губернского аппарата передавались краевым учреждениям.
Правовая основа взаимоотношений Коми автономной области с Северным краем строилась на Постановлении ВЦИК и СНК РСФСР «О взаимоотношениях между автономными областями, вошедшими в состав краевых (областных) объединений, и органами краевой (областной) власти» от 29.10.1928 г. и Постановлении ВЦИК «Об образовании на территории РСФСР административно-территориальных объединений краевого и областного значения» от 14.01.1929 г. [1. С. 124].
Постановление ВЦИК и СНК РСФСР от 29.10.1928 г. определяло круг прав краевого и областного исполкомов, порядок взаимоотношения их друг с другом
