CC BY
72
У книжной полки
СоколовБ.В. Врангель. М.: Молодая гвардия, 2009.-502 с. (Жизнь замечательных людей).
ОЧЕРЕДНОЙ ПЕРЕСКАЗ «ЗАПИСОК» ВРАНГЕЛЯ, ДОПОЛНЕННЫЙ, НО НЕ ИСПРАВЛЕННЫЙ
Изрядно постарался в последние, эмигрантские, годы жизни генерал Петр Николаевич Врангель, чтобы в «Записках» своих предстать перед современниками и потомками «рыцарем без страха и упрека». О чем-то умолчал. Что-то исказил до убедительной полуправды. А где-то солгал, но так хитроумно и уверенно солгал, что сомнений в правдивости его утверждений у не искушенного читателя не возникает. Есть в тексте и фактические ошибки, возникшие помимо воли автора (адресуем читателя к нашим комментариям к «Запискам», опубликованным в 5-й и 6-й книгах «Белого дела» (М., 1995)).
Правы те исследователи, которые, поработав с «Записками», пришли к заключению: трудно получить от них прямые ответы на сложные и острые вопросы, их источниковедческий анализ требует привлечения и обширной мемуарной литературы, и множества документов, а еще - глубокого понимания личности Врангеля. Потому-то цитировать, не вдумываясь, не задаваясь вопросами относительно «нестыковок» с другими источниками и не «задавая неудобных вопросов» автору, - гораздо проще. Иначе говоря, проще поверить Врангелю на слово, чем определить степень правдивости его слов.
Так что усилия последнего главнокомандующего русской армией даром не пропали: один за другим берутся историки за написание его биографии, а «оторваться» от текста «Записок» не могут. Как не может оторваться от взлетной полосы самолет без крыльев.
Начало пересказу «Записок» как основы изложения биографии Врангеля положил его младший сын - Алексей Врангель. Его книга сначала была опубликована на английском языке в США (первое издание - “General Wrangel: a personal biography” (N.Y., 1986), второе - “General Wrangel: Russia’s White Crusader” (N.Y., 1987)). На русском языке она вышла под многозначительным названием: «Генерал Врангель: Доверие воспоминаний» (Минск, 1999). Полностью доверившись как «Запискам» отца, так и тем воспоминаниям, где тому давались самые лестные характеристики и оценки, Врангель-младший построил книгу на их цитировании.
Естественно, созданный сыном-историком образ полностью соответствовал тому, к которому стремился в своих «Записках» отец-генерал. Однако текст, собранный в основном из цитат, нарезанных из мемуарной литературы, сразу обнаружил немало пробелов в биографии Врангеля. С одной стороны, пробелы эти были вызваны тем, что «Записки» охватывают лишь четыре года из его 50-летней жизни: с ноября 1916 по ноябрь 1920 гг. С другой - повествуя о своих славных деяниях, о победах и одолениях его войск за эти четыре года, автор «Записок» кое о чем просто умолчал.
Тем не менее, для первого знакомства с биографией Врангеля книга эта была полезна. И весьма кстати: в 1990-е гг. интерес к Белому движению и его вождям достиг пика, стал почти массовым.
Продолжил пересказ «Записок», развил эту зародившуюся «методу» В.Г. Черкасов-Георгиевский в книге «Генерал П.Н. Врангель - последний рыцарь Российской империи: Документальное жизнеописание» (М., 2004). Стремясь и фактов дать погуще, и добиться эпической стилистики этакой «саги о Врангелях», он дополнил «Записки» цитатами из слегка расширенного круга мемуаров, а также «Доверия воспоминаний». Цитатами, естественно, восторженными или, по крайней мере, одобрительными. Дополнил и опубликованными документами. А именно: обнаруженными нами в «Пражском архиве» документами о работе Врангеля над «Записками», их издании генералом A.A. фон-Лампе в альманахе «Белое дело» (впервые приведенные нами в статье, напечатанной в нью-йоркс -ком «Новом Журнале» (1997. № 207), а затем, более полно, в книге «Русские без Отечества» (М., 2000), они отдельной подборкой были «вывешены» в Интернете).
За счет этого В.Г. Черкасову-Георгиевскому удалось чуть уменьшить пробелы в биографии Врангеля. Однако некритичный подход к «Запискам» не позволил ему заметить искажения и ошибки. А упорное стремление поднять своего героя на пьедестал «последнего рыцаря», который оказался бы много выше пьедесталов других белых военачальников, привело к тому, что Врангель получился лишенным человечности, «застывшим в бронзе», а еще - будто обклеенным со всех сторон страницами, выдранными из «Записок» и других воспоминаний. Да и книга сама настолько «побронзовела», что даже страницы ее тяжело переворачивать.
«Вершиной» самого примитивного пересказа «Записок» Врангеля путем не очень-то осмысленного нагромождения цитат с кавычками и без, - а потому не только вершиной, но и сразу резким падением в пропасть халтуры - стала книга А.Б. Широкорада «Упущенный шанс Врангеля: Крым, Бизерта, Галлиполи» (М., 2009). Историк белой военной эмиграции И.А. Белоконь, с присущими ему - по его относительной ученой молодости - максимализмом, резкостью и язвительностью, но ярко и в общем-то справедливо, уже высказался насчет этого труда на страницах
«Нового исторического вестники» (2009. № 3(21)). Поэтому мы лишь отметим самое существенное: книга эта не только ничего не прибавила к фактической стороне биографии генерала Врангеля, но и исказила, извратила некоторые ее моменты. В общем, книги этой вполне могло бы не быть.
Хотя, признаем, халтурность и неуемные, пустословные попытки А.Б. Широкорада «опустить» последнего главкома, свергнуть его - «заурядного ротмистра», «немецкого барона» - с пьедестала «последнего рыцаря» сделали его книгу куда более «читабельной» по сравнению с книгой В.Г. Черкасова-Георгиевского. Понятно: нынешняя «читающая публика» предпочитает злодеев, а не героев.
В целом же все эти три варианта биографии генерала Врангеля, по сути, - пересказы его «Записок». Приправленные цитатами из воспоминаний его современников, они представляются нам грубо высеченными ступенями, ведущими вниз. Очень круто вниз - в холодный и темный склеп. И в склепе том Врангель - этот, по оценке фон-Лампе, «большой русский человек» - обращается в «прах и тлен». И эти «прах и тлен» никак не могут помочь нам понять и почувствовать, каким человеком был генерал Врангель.
И вот в минувшем году издательство «Молодая гвардия» выпустило в серии «Жизнь замечательных людей» книгу «Врангель», написанную автором плодовитым и известным - Б.В. Соколовым.
Авторитет, даже прославленность, этой серии, естественно, породили надежду всех, кто симпатизирует генералу Врангелю или, по крайней мере, проявляет интерес к его жизни и борьбе против большевистской диктатуры: наконец-то, дескать, на свет появилась полная биография столь яркой личности.
Авторское предисловие надежд прибавило. В первом же абзаце Б.В. Соколов отметил, что «в биографии Врангеля до сих пор остается немало “белых пятен”» (с. 5). А во втором абзаце фактически признал - и признание это дорогого стоит, - что последний главком проявлял «черты, явно не относящиеся к рыцарским». А именно: надменность, жестокость, склонность к интригам, крайнее честолюбие, боязнь подмочить свою репутацию военачальника поражениями подчиненных ему войск (с. 6).
Однако текст, уже с первых частей - «Детство и юность», «Начало службы», - надежды эти рассеивает.
Детские годы будущего последнего главкома излагаются в основном путем пересказа книги его отца, барона Н.Е. Врангеля, - «Воспоминания (от крепостного права до большевиков)» (первое издание: Берлин, 1924). Воспоминания эти - очень интересные по фактуре, глубокие по размышлениям, написанные ярким стилем хорошо образованного русского интеллигента. Из них мы узнаем о той атмосфере, в которой вырос Петр, складывался его характер, формировалось его мировосприятие.
Однако учеба Петра Врангеля в ростовском реальном училище как была «белым пятном», так им и осталась. И учеба в столичном Горном институте осталась им же. «Белым пятном» остался и короткий период статской службы инженера Врангеля в Иркутске. А между тем иркутский опыт по части гражданского управления наверняка оказал решающее влияние на формирование его представлений о бюрократическом механизме Российской империи, о стиле работы и нравах чиновничества.
С другой стороны, уже в первых двух частях становится очевиден стиль очередного биографа: максимум цитирования и пересказа мемуаристов при минимуме собственных рассуждений. Хотя, возможно, наше утверждение о «минимуме» - излишне категорично: все-таки их немало. Дело, однако, не в количестве их, а в качестве: они весьма поверхностны и давно очевидны. Так или иначе, но, утомляя читателя, постоянно мелькает: такой-то «рисует эпизод», такой-то «приводит эпизод», такой-то «вспоминал», такой-то «описывает», такой-то «утверждает», такой-то «оставил», такой-то «свидетельствует»...
И так по всей книге. В общем - опять «Врангель в воспоминаниях современников».
Если сравнивать книгу Б.В. Соколова с трудами предшественников, явных достоинств у нее обнаруживается три. Первое: помимо хвалебных оценок одних мемуаристов Б.В. Соколов приводит и противоположные мнения других - разной степени критичности. Пытается их противопоставлять, сравнивать, рассуждать, какая же из оценок ближе к истине. Второе: ради этого стремления к объективности круг цитируемых и пересказываемых мемуаров расширен. Третье: на их основании автор строит предположения, как могли бы пойти события на юге России, как бы сложилась судьба Белого движения, если бы предложения и планы Врангеля были реализованы.
Достоинства эти - немалые. Однако достаточно ли их для того, чтобы новый вариант биографии Врангеля признать «открытием», «приподня-тием завесы», «прорывом»?
Увы, нет.
В обоснование нашего разочарования укажем на несколько наиболее показательных сюжетов. В том смысле показательных, что они как были «белыми пятнами» до выхода в свет книги Б.В. Соколова, так ими и остались. А еще в том, что ошибки в тексте «Записок» остались автором не замеченными и не исправленными.
Участие Врангеля в мировой войне между Каушеном и ноябрем 1916 г., то есть началом «Записок», описано пунктирно и поверхностно. Как не представляли мы «боевой путь» последнего главкома в эти два с небольшим года, так и не представляем. Упреки автору насчет того, что не удосужился он поработать с документами РГВИА, были бы по нынешним историографическим временам бестактны, а потому промолчим на этот
счет. Благо, начались наконец «Записки» - началось их обильное, целыми страницами, цитирование и пересказ. За счет этого сам Врангель сразу резко «приблизился» к читателю.
Но и «Записки» не помогли Б.В. Соколову показать всю глубину и трагизм колебаний Врангеля, приехавшего в Киев в мае 1918г.: принимать или нет предложение старого сослуживца и приятеля П.П. Скоропадскош, ставшего гетманом Украины, занять должность его начальника штаба? Это означало вступить в борьбу с большевизмом «под протекторатом» Германии и под «вывеской» Украинского гетманства. «Записки» не помогли автору и другое правдиво рассказать: почему же, в отличие от тысяч офицеров, Врангель не поспешил на Дон, уклонился от вступления в Добровольческую армию генералов М.В. Алексеева и Л.Г. Корнилова, хотя бывший главковерх крепко на него рассчитывал.
Есть у автора общие рассуждения на сей счет. Есть нелицеприятная и, в общем-то, верная оценка: «Врангель действовал, как расчетливый карточный игрок, долго выбирающий, на какую карту выгоднее поставить» (с. 83). Главного нет: личности самого Врангеля, его сомнений, его переживаний. Понять его душевное состояние, логику его тогдашних рассуждений и мучения выбора мог бы помочь автору генерал М. А. Свечин, очень хорошо знавший Врангеля. Конкретно - его «Записки старого генерала о былом» (Ницца, 1964). Но ихБ.В. Соколов не использовал.
Начало «серьезных разногласий» Врангеля с командующим Добровольческой армией генералом А.И. Деникиным автор отнес к январю 1919 г., к обсуждению вопроса о важности царицынского направления (с. 130). Однако это - уже вчерашний день историографии Белого движения. Жаль, что Б.В. Соколов не ознакомился с новой литературой о вооруженной борьбе на Северном Кавказе в 1918 г., не попытался поискать новые источники. Он даже в «Записки» Врангеля и «Очерки русской смуты» Деникина не особенно глубоко вчитался и вдумался. Иначе ему удалось бы вскрыть подлинные, рожденные самой обстановкой Гражданской войны, обстоятельства, которые уже в начале осени 1918 г. породили «трения» и неприязнь между Врангелем и Деникиным, между Врангелем и начальником штаба Добровольческой армии генералом И.П. Романовским. А заодно вскрыть и роль генерала М.Г. Дроздовского, которую тот неосознанно сыграл в «разжигании» этой неприязни (отсылаем читателя к нашему роману-хронике «Последний главком», изданному в 2006 г.).
Этот сюжет дал бы Б.В. Соколову немалые возможности не просто подметить у Врангеля, а обстоятельно разобрать, как в этом конкретном случае проявились его «черты, явно не относящиеся к рыцарским». А без этого дальнейшего обострения конфликтных отношений между Врангелем и Деникиным до всей глубины не понять, что означает одно: от цитат и пересказа «Записок» не оторваться.
При описании обороны Царицына Кавказской армией Врангеля в августе-начале сентября 1919 г. Б.В. Соколов, уверенно, вернее - вынуж-
денно, следуя за Врангелем по страницам его «Записок», объясняет успех обороны города от войск 10-й армии в том числе и «слабостью кавалерийских частей красных, включая корпус Б.М. Думенко» (с. 189-190). Тут он повторил ошибку Врангеля: в то время корпуса этого не было в природе вещей. Конно-сводный корпус, командиром которого был назначен Б.М. Думенко, едва оправившийся от тяжелейшего ранения, был им сформирован в конце сентября. И именно этот корпус за октябрь-декабрь решил судьбу и Царицына, и Новочеркасска, «стольного града» Войска Донского. Трудно удержаться от резкости: Б.В. Соколову, автору «замечательной» (в смысле удостоенной напечатания в той же серии «Жизнь замечательных людей») биографии С.М. Буденного следовало давно уже разобраться, какими именно войсками, когда и где командовали Думенко и Буденный.
Врангель, работая над «Записками», больше всего хотел скрыть правду о своей борьбе за пост главкома В СЮР, против Деникина. Особенно - в январе-феврале 1920 г., во время своего пребывания в Крыму. И Б.В. Соколов ему в этом помог. По крымскому, решающему, моменту врангелевского «похода на власть» автор прошелся беглым цитированием. Помимо, естественно, «Записок», цитирования удостоились лишь воспоминания генерала Я. А. Слащова и «полувоспоминания» журналиста Г.Н. Раковско-го. В итоге у автора получилось, что Врангель во всей этой «некрасивой истории» оказался где-то с краю, почти что ни при чем.
На удивление поверхностно и односторонне изложил Б.В. Соколов конфликтные отношения между Врангелем и командиром корпуса генералом Слащовым. Естественно - с точки зрения Врангеля, в согласии с трактовкой «Записок». Вообще, заметим безо всяких скобок, автор гораздо лучше знает, что написал М. Булгаков о генерале Хлудове, чем то, что нынешние «белые» историки пишут о Слащове. А суждения его о «трагедии больной совести палача» Хлудова (с. 360-374) - едва ли ни самое интересное место в книге. Остается допустить, что в этом просто-напросто проявилась неприязнь автора к «карьеристу» Слащову, которую он особенно и не старается скрыть (с. 285, 363). А еще, вероятно, - стремление «поддержать» Врангеля в конфликте со Слащовым. Хотя врангелевские мотивы и методы третирования Слащова - еще дальше от «рыцарства», чем его «поход на власть».
Б.В. Соколов, опять же следуя «Запискам», не стал задерживаться на описании суда, устроенного Врангелем в Крыму над командованием Донского корпуса - генералами В.И. Сидориным и А.К. Кельчевским. По сути, это был суд над всем южно-русским казачеством. Хотя главный мемуарный источник об этом событии был у автора под рукой, и в библиографии он указан: не раз переизданные записки военного прокурора полковника И.М. Калинина «Под знаменем Врангеля» (первое издание: Л., 1925). Эго странно: ведь автор совершенно справедливо включил обидчивость,
злопамятность и мстительность в те самые черты Врангеля, что «явно не относятся к рыцарским» (с. 277). Не иначе и тут сыграло свою роль желание (осознанное или нет - не нам судить) помочь Врангелю скрыть подлинные мотивы и цели организации этой судебной расправы, утаить свое подлинное отношение к казакам - пренебрежение и подозрительность.
Но вот «Записки» закончились ноябрем 1920 г., и Б.В. Соколову сразу стало как-то мало о чем писать, а Врангель резко «отдалился» от читателя.
Не указывая на другие яркие, трагические сюжеты горькой эмигрантской судьбы Врангеля, которые автор обошел скорее всего из-за незнания многих мемуарных источников (про документы молчим из тактичности), остановимся на описании конфликта Врангеля с генералом А.П. Кутепо-вым. Описание это таково, что подлинные причины, суть (действия Куте-пова Врангель назвал «подлой игрой») и последствия этого конфликта остались за рамками книги. Даже между строк им не нашлось места. Как не нашлось места и оценке неблаговидной роли, сыгранной в этом конфликте вел. кн. Николем Николаевичем.
Трудно судить, чего не хватило тут автору, но на одно обстоятельство укажем (вот нам самим все-таки не хватило тактичности): нельзя было «сочинять» заключительную главу - «Последние годы» - без цитирования писем Врангеля жене. Тех немногих сохранившихся, что были добротно подготовлены к публикации известным исследователем A.B. Кваки-ным (за это ему сердечное спасибо от собратьев-историков) и изданы в нью-йоркском «Новом Журнале» (2005, № 238). Вообще, писем этих остро не хватает всей книге.
В каждой бочке меда - своя мера дегтя. Вся наша критика новой книги Б.В. Соколова не ставит под сомнение очевидное: он далеко обошел своих предшественникев-биографов Врангеля. Обошел за счет стремления сравнивать, вдумываться, обобщать. Относительная объективность особенно заметна на последних страницах: не обаяла Б.В. Соколова слезная сказка о злодейском отравлении Врангеля агентами ОГПУ Доводы в пользу «чекистского покушения» на Врангеля он оценил как «весьма шаткие» (с. 486) и здравомысляще отмел.
Итак, и очередная биография генерала Врангеля свелась, по сути, к пересказу его «Записок». С повторением имеющихся в них фактических ошибок, а главное - с повторением почти всех умолчаний, тенденциозных полуправд и лжи последнего вождя Белого движения. Можно сказать, Врангель стал полноправным соавтором Б.В. Соколова. Или наоборот.
Критического запала Б.В. Соколову хватило не намного. Дополнив «Записки» пересказом и цитированием других мемуаристов, подвергнув их самому простому, «перекрестному», сравнению, он попытался выявить, где Врангель был «не прав», где проявил он «черты, явно не относящиеся к рыцарским». Но все ограничилось не самыми важными событиями.
Тем не менее, на сегодня книга Б.В. Соколова стала лучшей из биографий Врангеля.
Теперь о «личном». Самая, нам кажется, большая ущербность книги - уклонение автора от раскрытия личностных качеств генерала Врангеля, освещения его внутреннего мира, душевного состояния в те или иные моменты жизни, его острых идейно-нравственных кризисов. Уклонение от описания его страданий, сомнений, колебаний, метаний. От описания его внутреннего состояния в те моменты, когда он совершал поступки, заведомо безнравственные. Когда ярко проявились его «черты, явно не относящиеся к рыцарским».
Тогда зачем вообще историку браться за судьбу человека? Вопрос, конечно, риторический.
Ведь у Врангеля была своя «трагедия больной совести» (вторично отсылаем читателей к нашему роману-хронике «Последний главком»). Но то ли не вписалась эта трагедия в авторскую концепцию «земечательнос-ти» Врангеля, то ли Б.В. Соколов не рискнул вторгнуться в эти «тонкие материи». И получился «его» Врангель каким-то бестелесным и бездуховным.
Тут самое время привести слова Василия Витальевича Шульгина из предисловия к его мемуарным очеркам «1920 год». До обидного пророческими оказались они, эти слова, написанные в 1921 г. на чужбине:
«Бесполезно, конечно, напоминать, что мы живем в эпоху, которой будут весьма интересоваться наши потомки. Но, может быть, следует подумать о том, что о Русской революции будет написано столько же лжи, сколько о Французской. И из этой лжи вытечет опять какая-нибудь новая беда. Для нас это ясно...
Разумеется, время для изображения нашей трагедии во всем ее объеме, так сказать, с журавлиной высоты, еще не наступило. Невозможно, с другой стороны, пока и интимное изображение нашей жизни, т.е. как мы любили, ненавидели, страдали и радовались - ключ, без которого, конечно, будущие историки ничего не поймут. Или поймут вкривь и вкось, как это они всегда и делают...»
Не будем задаваться вопросами, когда же, по мнению Шульгина, должно было бы наступить такое время, каким именно оно должно было бы стать. Рассуждения на сей счет уведут нас далеко. Главное сейчас - итоговая оценка книги Б.В. Соколова «Врангель». Если подходить к ней «по шульгинскому счету» - приходится признать: не нашел автор «ключ к Врангелю», не состоялось «приподнятие завесы», одоление лжи.
Этим и закончим. Что тут еще скажешь?.. Разве что вот это: не одному барону Врангелю так «повезло» в нынешней российской историографии.
С.В. Карпенко
