CC BY
20Обзор круглого стола «Советские крестьяне накануне коллективизации»
Москва, 19 марта 2020 года
Год 2020-й оказался богат на юбилейные трагические даты, связанные с историей отечества в XX в. Столетие русского исхода из Крыма и окончания активной фазы гражданской войны выходит на первый план в ряду этих юбилеев. Но не менее важной датой зимы является 90-летие начала кампании раскулачивания в СССР. 30 января 1930 г. члены Политбюро ЦК ВКП(б) во главе с И. В. Сталиным приняли постановление «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации». Этот документ подтолкнул развитие классовой борьбы и был направлен на разорение и уничтожение наиболее зажиточных и трудолюбивых слоев сельского населения. Инструментом политики раскулачивания стали массовые депортации, уголовное преследование и репрессии «кулацкого актива».
Теме раскулачивания был посвящен круглый стол, подготовленный сотрудниками исторического факультета Свято-Фила-ретовского православно-христианского института. Организаторы научного мероприятия предполагали обсуждение в первую очередь предпосылок раскулачивания и процесса его подготовки, а также альтернативных путей разрешения кризиса. Реализацию постановлений партийной верхушки ВКП(б), сопротивление коллективизации и результаты кампании решено было не затрагивать.
На круглом столе обсуждались следующие вопросы:
• Каким бъло многомиллионное крестьянство накануне коллективизации?
• Можно ли крестьян конца 1920-х гг. назвать «советскими»?
• Бъла ли кампания по раскулачиванию неизбежной в условиях советской власти?
• Каким образом руководители ВКП(б) готовили коллективизацию?
• Можно ли говорить о том, что к 1930-му г. два главнъсхрусских вопроса — о земле и воле — по-прежнему сохраняли свою актуальность?
ВЕСТНИК сфи. 2020. ВЫПУСК 35
285
В ходе работы круглого стола прозвучали четыре сообщения. Два выступления подготовили историки СФИ — К. М. Александров и К. П. Обозный, одно было сделано представителем Российской академии народного хозяйства и государственной службы при президенте РФ И. А. Кузнецовым и еще одно — директором Чаяновского исследовательского центра Московской высшей школы социальных и экономических наук А. М. Никулиным. Открылся круглый стол приветствием ректора СФИ, д-ра ист. наук А. Б. Мазурова.
Первое выступление на тему «Политические причины сталинской коллективизации: власть и общество в СССР в 1926-1929 гг.» было сделано доцентом СФИ, канд. ист. наук Кириллом Михайловичем Александровым. Он начал свой доклад напоминанием о том, что принесла хозяйству страны и крестьянам новая экономическая политика большевиков. С момента начала советского периода это был, пожалуй, наиболее благоприятный момент для сельского труда и расцвета крестьянства. Последовавший за этим кратковременным благоденствием курс большевиков на коллективизацию привел не только к массовому разорению крестьянских хозяйств, но и колоссальным демографическим потерям. Финансовые потери, вызванные коллективизацией в СССР в 1929-1933 гг., исчислялись в 3,4 млрд золотых рублей в ценах 1913 г. Если суммировать потери за 1930-1933 гг. лошадей, коров, овец, свиней, птицы, исходя из их рыночной стоимости на 1913 г., то получим еще большую цифру. Урожайность стала гораздо ниже по сравнению с годами, предшествующими раскулачиванию. Экономическое значение курса коллективизации было негативным для хозяйства страны. Если отбросить пропагандистские лозунги, а судить по плодам, то кампания по коллективизации крестьянства была убыточна и иррациональна. Репутацион-ные потери советской власти были также весьма велики.
Что же побудило Сталина и верхушку ВКП(б) выбрать именно этот путь? Ответ на этот вопрос кроется в природе большевистской власти. Захватив власть путем вооруженного переворота и тотального подавления всякой альтернативы большевистскому плану, Ленин и его соратники установили в России жесточайшую диктатуру, когда без руководства и одобрения партии не принималось ни одно решение. По сути дела, в Советской России очень скоро сложилась олигархия партийной бюрократии, главной задачей которой было удержание власти любой ценой. После подавления вооруженного сопротивления добровольческих армий
большевики обратили свое внимание на оппозицию, наиболее массовой частью которой являлось зажиточное крестьянство. За время НЭПа экономическое положение крестьян значительно укрепилось, денег у производителя зерна стало больше, чем товаров, промышленность явно отставала от потребностей граждан. Крестьяне не желали продавать зерно по заниженным ценам, советская власть не желала уступать сельхозпроизводителям. Произошло то, что позже получило название хлебозаготовительный кризис. Призрак голода 1921-1923 гг. вновь грозил превратиться в реальность. Партия большевиков не могла гарантировать снабжение городов продовольствием. Этот кризис был чреват голодными бунтами в городах и в перспективе свержением власти советов. Сталин помнил, что февральская революция начиналась с перебоев снабжения хлебом в Петрограде и в Москве. Этого нельзя было допустить. Именно поэтому ВКП(б) приняла решение начать наступление на крестьянство, чтобы подчинить его своему диктату, используя для этого широкомасштабную коллективизацию, которая должна была упразднить экономическую независимость хлеборобов, а значит сломить их сопротивление директивам партии и правительства.
Таким образом, по мнению К. М. Александрова, основной причиной коллективизации было стремление большевиков сохранить свою власть в России через подавление оппозиции, которая в этот период в основном сосредоточилась в деревне в лице зажиточного крестьянства. Идея мировой революции по-прежнему оставалась актуальной для большевистского правительства, а мировая революция должна была питаться советским хлебом. Сталин, начиная кампанию по раскулачиванию, стремился сохранить личную власть, а также подготовить почву для экспорта социалистической революции на Запад.
Второе сообщение сделал канд. ист. наук Игорь Анатольевич Кузнецов на тему «Из крестьян — в колхозники: почему? (О причинах и предпосылках коллективизации)». В начале выступления Кузнецов в краткой форме коснулся вопросов, вынесенных на обсуждение, и представил историографию вопроса, выделив наиболее ценные и актуальные исследования. Далее внимание аудитории было привлечено к неверным трактовкам причин коллективизации. Причины были внешнего и внутреннего характера. К первому виду причин можно отнести необходимость социалистического решения аграрного вопроса; ко второму — задачи классовой борьбы. Крестьянство все больше проявляло себя как
враждебный класс по отношению к власти советов, а значит его (как минимум реакционную часть) нужно было уничтожить. Одной из ключевых предпосылок кампании по раскулачиванию стали задачи индустриализации страны. Для этого были нужны средства, которые можно было изъять у зажиточного крестьянства. В целом эту задачу выполнить удалось, но индустриальная мощь СССР была направлена на развитие военной промышленности, что означало только одно: Сталин готовится к войне с Западом. Это было время экономического кризиса на Западе, который, по предположениям Сталина, неминуемо должен был закончиться войной. СССР должен был победить, чтобы реализовать ленинские планы мировой революции. Для этого нужны были средства и жертвы, принесенные «на алтарь революции». Действительно, вооруженные силы СССР благодаря индустриализации получили современную для своего времени технику и оружие. Но цена этого подъема была слишком велика: «Кровь крестьян отлилась в броню танков!»
Вторая часть выступления И. А. Кузнецова была посвящена партийному изданию «Крестьянская газета», которое выходило с 1923 г. и было призвано наладить «смычку» города и деревни, о чем неустанно трубила советская пропаганда. По словам докладчика, наиболее интересными и привлекательными материалами для исследователя можно считать письма в редакцию газеты, присланные из деревни. В первый период это были реальные письма советских крестьян, их число превысило 2 млн. Благодаря этой корреспонденции можно обозначить основные черты жизни советской деревни: бедность, антикрестьянский характер советской власти на местах, высокий уровень внутрисоциальной конфликтности, желание сельской молодежи вырваться из деревни и покончить с культурной отсталостью, низкий уровень правового сознания и дефицит уважительного отношения к собственности. Последнее было на руку организаторам и проводникам кампании по коллективизации, а также благоприятно для тоталитарного государства в принципе. При этом из писем следовало, что в своем большинстве крестьяне не поддерживали коллективизацию, за исключением небольшой прослойки просоветски настроенной сельской бедноты.
В финале своего выступления Кузнецов еще раз подчеркнул, что без коллективизации, проведенной насильственным образом, невозможно было бы построить тяжелую промышленность в СССР. Но для того времени затраты ресурсов были избыточными
и не принесли советским гражданам заметного повышения качества жизни, поскольку служили задачам милитаризации государства. Если бы не превалирование внешнеполитических задач, построенных на идее мировой революции и неизбежности войны с империалистическими державами, то ситуация в области мировой политики была бы совершенно иной, а значит и начало второй мировой войны не было бы почти фатальной неизбежностью.
Третий доклад на тему «Школа Чаянова: исследуя теорию и практику коллективизации» был сделан канд. экон. наук Александром Михайловичем Никулиным. Своим сообщением Никулин ответил на вопрос о неизбежности раскулачивания и жесткой коллективизации. Действительно, альтернатива сталинскому образу колхозов существовала задолго до событий конца 1920-х гг. и даже до октябрьского переворота и установления советской власти. В сентябре 1913 г. в Киеве состоялся первый Всероссийский сельскохозяйственный съезд, на котором большой резонанс вызвал доклад Александра Никифоровича Минина. Черниговский агроном Минин обратил внимание на бедные крестьянские хозяйства. Он предлагал проект создания товарищества объединенной обработки земли, когда мелкие крестьянские хозяйства выделялись и концентрировались в одном месте, комбинируя индивидуальную и коллективную форму деятельности. Примечателен тот факт, что на доклад Минина обратил внимание В. И. Ульянов и воспринял новые идеи сельхозартели как весьма перспективные. В 1919 г. свое вйдение коллективных крестьянских хозяйств описал Александр Васильевич Чаянов. Он считал, что трудовая артель проигрывает колхозу и крупному землевладельцу и сельскохоз — единоличнику. Наиболее слабые стороны Чаянов видел в проблеме коллективной воли артели, которая приводила к слабой организации производственного процесса и расхлябанности. Без лидера, обладающего и навыками хозяйственного управления, и духовным религиозным опытом, невозможно было создать крепкое коллективное хозяйство. В 1919 г. Чаянов давал описание коллективного хозяйства в двух возможных направлениях: коллективизация и «совхозоизация». Последний тип хозяйств отличался более мягкими методами устроения совместного сельского труда и большими правами членов этого коллектива. Через 10 лет советское правительство выбрало колхозы. В 1930 г. в качестве отклика на происходящие реформы в советской деревне Чаянов выпустил «Справочную книгу агронома». Для внимательного читателя было очевидно, что практи-
ку коллективизации Чаянов не поддерживает, свидетельствуя о фактическом возвращении времени «военного коммунизма». Не случайно в июле 1930 г. А. В. Чаянов и ряд других видных экономистов были арестованы и осуждены за распространение буржуазных аграрных теорий и якобы подготовку кулацких восстаний. Один из единомышленников Чаянова Б. Д. Бруцкус в 1922 г. был выслан из СССР, благодаря чему избежал советских репрессий. В 1933 г. за границей он написал книгу «Голод и коллективизация». В своей работе Бруцкус подвел независимые итоги сталинской коллективизации и дал объективную характеристику сельскохозяйственным реформам в СССР.
С докладом на тему «Православная церковь в СССР накануне коллективизации» выступил канд. ист. наук Константин Петрович Обозный. К началу 1930 г. положение православных христиан в советской России в основном регулировалось двумя документами: один был подготовлен представителями церковной иерархии и декларировал лояльность православной церкви советской власти; другой был создан в недрах советской бюрократии и вышел за подписью руководства ВЦИК и СНК. Менее двух лет разделяет выход этих документов. Сначала в июле 1927 г. была опубликована Декларация о лояльном отношении церкви к советской власти, а в апреле 1929 г. постановление «О религиозных объединениях». На первый взгляд прямого отношения к кампании по раскулачиванию эти документы не имели. Однако важно учитывать, что в конце 1920-х гг. основной категорией верующих христиан были именно крестьяне, несмотря на все издержки, связанные с низким уровнем их воцерковления и грамотности. Для советской власти связь крестьян с церковными кругами таила в себе определенные риски при проведении социалистических реформ в деревне. Декларация 1927 г. не только обещала советской власти лояльность православных граждан вплоть до того, чтобы «...сознавать Советский Союз нашей гражданской родиной, радости и успехи которой — наши радости и успехи, а неудачи — наши неудачи». Выпуск Декларации стал необходимой ценой, позволившей митр. Сергию (Страгородскому) зарегистрировать высшее церковное управление православной церкви. Для советской власти этот документ стал инструментом для выявления в церковной среде антисоветских элементов и контрреволюционных сообществ. Далеко не все епископы, клирики и миряне были готовы безропотно принять букву и смысл Декларации, а затем и сергианскую политику полного подчинения церкви советским
органам. По логике этого документа православный гражданин, отвергавший такого рода лояльность, оказывался в стане врагов советской власти и церковной оппозиции. Репрессии в отношении верующих в 1927-1930 гг. зачастую были связаны с неприятием Декларации и выходом из подчинения митр. Сергию. Особенно сокрушительный и массовый характер они приобрели на селе.
Постановление «О религиозных объединениях» со стороны государства предоставляло церковным структурам возможность зарегистрироваться и, тем самым, действовать в правовом поле советской власти. Однако наряду с прагматической стороной этого акта, который должен был упорядочить регистрацию и деятельность религиозных объединений, в нем содержался целый ряд статей, которые должны были ограничить влияние религии на общество, в том числе на жителей советской деревни. Например, регистрация религиозного общества могла состояться лишь в том случае, если подписать договор с государством были готовы не менее двадцати граждан, не утративших потребности в религиозной жизни. Если «двадцатка» уменьшалась, в том числе по причине репрессий, а на место выбывших ее членов не заступали новые охотники взять на себя ответственность за устроение религиозной жизни, то данное общество рисковало потерять регистрацию. Один гражданин мог войти в состав только одной «двадцатки». Молитвенное здание и предметы культа находились в бесплатной аренде у религиозного общества. Однако многочисленные налоги, в том числе связанные с культовой деятельностью, по сути дела были той самой арендной платой, которая подчас становилась непомерным бременем для группы верующих граждан. Весьма примечательно, что у «двадцатки» в пользовании могло быть только одно здание. Состояние молитвенного здания жестко контролировалось специальными комиссиями, которые по тем или иным причинам могли запретить верующим пользоваться храмом. Кроме этого, согласно тексту Постановления, под запрет попадал целый ряд традиционных видов приходской деятельности. Наконец, особым образом регламентировалось положение духовенства. Назначение клира советским законом было сведено до требоисполнительства, а начать свою деятельность священнослужитель мог после того, как «двадцатка» оформляла с ним договорные отношения. Следует особо подчеркнуть, что деятельность «служителей культа» ограничивалась местом жительства членов религиозного общества и нахождени-
вЕстНИк сФИ. 2020. выпуск 35
ем молитвенного здания. Другими словами, священнослужители фактически были «привязаны» к одному месту, что упрощало контроль и проведение репрессивных мероприятий. Данные статистики показывают, что после вступления в силу Постановления «О религиозных объединениях» число православных храмов стало сокращаться в геометрической прогрессии. В РСФСР в 1928 г. действовало 29584 молитвенных зданий, а к началу 1941 г. зарегистрированных православных храмов оставалось не более 300.
Таким образом, и Декларация митр. Сергия, и Постановление ВЦИК и СНК, оказывая разрушительное влияние на православную церковь, готовили почву для решительного наступления большевистской власти на крестьянство в 1930 г.
После каждого доклада следовали вопросы, живое обсуждение и даже жаркие дискуссии. В итоговом обсуждении, кроме специалистов, сделавших свои сообщения, участвовали ректор СФИ А. Б. Мазуров, первый проректор СФИ Д. С. Гасак, д-р ист. наук А. А. Куренышев и другие участники круглого стола. Сочетание выступлений специалистов в области социальной, политической, экономической и церковной истории придавало работе круглого стола особую насыщенность и остроту, лишенную черт ангажированности и идеологичности.
По итогам обсуждения стало очевидно, что это научное заседание в стенах Свято-Филаретовского института было только прелюдией к более представительному по числу участников и тематическому спектру проблем мероприятию, посвященному 90-летию начала кампании по раскулачиванию зажиточного и наиболее трудоспособного слоя советских крестьян.
К. П. Обозный, канд. ист. наук, доцент
Обозный К. П. Обзор круглого стола «Советские крестьяне накануне коллективизации», Москва, 19 марта 2020 г. // Вестник Свято-Филаретовского института. 2020. Вып. 35. С. 285-292.
