CC BY
73
ТЕМА НОМЕРА
А. Липинский
ОБЪЯСНЯЯ РЕВОЛЮЦИОННЫЕ ЯВЛЕНИЯ НА ПОСТКОМУНИСТИЧЕСКОМ ПРОСТРАНСТВЕ
Аннотация
Целью данной работы является анализ факторов, объясняющих возникновение и ход цветных революций на посткоммунистическом пространстве. Охарактеризовано их сознательное использование избирательной модели демократизации, массовое участие не только перед выборами, но и во время, а также после выборов. Цветные революции отличались фундаментальными изменениями (например, в Сербии), усилением демократических тенденций после выборов (в Сербии, Грузии и на Украине). Появление революционных явлений анализируемых в Сербии, Грузии и Украине является также результатом диффузии - распространения специфических форм действий. Имеется ввиду, использование фальсифицированных выборов как возможность для массовой мобилизации против псевдодемократического поведения власти; иностранная поддержка развития местных демократических движений; наличие радикальных молодежных движений использующих нетрадиционные тактики; объединение оппозиции; внешнее дипломатическое давление и чрезвычайно большое количество наблюдателей на выборах; массовая мобилизация перед объявлением результатов сфальсифицированных выборов и использование тактики ненасильственного сопротивления, полученных из работ Джина Шарпа. В современных исследованиях, особенно интересна реакция недемократических режимов на революционные явления. К ним относятся стратегия изоляция, маргинализация, распределение, репрессии и убеждение. Они включают в
A. Lipinski
THE EXPLANATION OF REVOLUTIONARY PHENOMENA IN THE POST-COMMUNIST REGION
Abstract
The purpose of the paper is to scrutinize the factors explaining the explosion and the course of colorful revolutions in the post-communist area. Their characteristic features included: the conscious use of the electoral model of democratization, the mass participation not only before or during, but also after the elections, fundamental change, which in some cases resulted in a complete change of the political regime, such as in Serbia, and democratic tendencies after the elections. The emergence of the analyzed revolutionary phenomena in Serbia, Georgia or Ukraine is also the result of diffusion of specific patterns of action. They pertain to the use of rigged elections as opportunity for mass mobilization against pseudodemocratic authorities; foreign support for the development of local democratic movements; the organization of radical youth movements using non-conventional tactics; unity of the opposition; external diplomatic pressure and an unusually large number of election observers; mass mobilization until the results of rigged elections are announced and the use of non-violence tactics derived from the work of Gene Sharpe. Another important issue raised in contemporary research are the reactions of undemocratic regimes for the revolutionary phenomena. They include strategies of solation, marginalization, distribution, repression and persuasion.
себя стратегию изоляции, маргинализации, распределение, репрессию и убеждение.
Ключевые слова:
посткоммунизм, цветные революции, диффузия, выборы, общественные движения, оспаривание, политика.
Key words:
post-communism, colour revolutions, diffusion, elections, social movements, contestation, political strategies.
Цветные революции породили надежды на изменения не только среди рядовых граждан, но и у многих исследователей посткоммунистического пространства. Многие из них массовым выступлениям начали приписывать демократизационный потенциал и сопутствующие им демократические последствия. Исследователи цветных революций Валери Банс (Valerie J. Bunce), Шарон Волчник (Sharon L. Wolchik) утверждали, например, что волна избирательных революций в посткоммунистических странах имела такой же значительный охват и принесла такой же сильный демократизационный эффект, как первая волна в 1988-92 гг. [5, с. 5]. Авторы воспринимают события в Сербии, Грузии, Украине и Кыргызстане в качестве второй волны демократизации в регионе, который характеризуется следующими особенностями: Во-первых, сознательное использование избирательной модели демократизации (Избирательная модель - модель протестов против фальсификации выборов, основанная на деятельности молодежных движений, объединенной оппозиции, внешнего дипломатического давления и ненасильственного сопротивления); Во-вторых, волна массового участия не только перед выборами и во время выборов, но и после них; В-третьих, основное изменение, в некоторых случаях способствующее полному изменению политического режима, как, например, в Сербии; В-четвертых, демократические тенденции после выборов.
Давление на изменение, которое фальсификацию выборов заменило бы реальной конкуренцией, наблюдалось во многих странах мира, однако наибольшим успехом завершилось в посткоммунистическом регионе. В период между 1992 и 2005 гг. 7 из 21 выборов, организованных в посткоммунистических государствах, привели к власти либерально-демократические силы, между тем как в Африке, к югу от Сахары, только 4 из 18 выборов. Способ действия во всех этих странах имел несколько характерных черт: создание объединенной оппозиции, акцент на регистрацию и привлечение как можно большего числа избирателей, концентрация предвыборных дебатов на издержках отсутствия демократии и преимуществах принадлежности к оппозиции, широкое использование международного и внутреннего на-
блюдения за выборами, а также СМИ и исследований общественного мнения и, наконец, приготовление к массовым протестам в случае, если правящая власть хотела бы фальсифицировать выборы.
Какие факторы отвечают за особенный успех избирательных революций (модель массовой мобилизации, в которой импульсом для массовых протестов являются фальсификации выборов) в посткоммунистическом регионе? В. Банс и Ш. Волчник объясняют, что за успех отвечает точное соотношение благоприятствующих внутренних факторов (мужества, воображения активистов, объединение оппозиции и слабость правительства) и внешней поддержки со стороны международных акторов. Специфика посткоммунистического региона, который был решающим в демократизационном успехе избирательных революций, было отсутствие политически сильной армии. Гражданский контроль над армией означал, что избирательные изменения влекли за собой изменения в области демократизации. Разделение власти между военными и гражданскими лицами сделали бы выборы незначительным фасадом, который всегда мог бы быть присвоен офицерами.
Очередным важным элементом было наличие выборов, как в коммунистическое, так и в посткоммунистическое время [1, с. 6]. То, что обычно они были фальсифицированы, не имело значения, так как выборы были важны для формирования четкого разделения власти и общества, а также для приучения граждан к мобилизации в связи с выборами. По сравнению с другими регионами мира, характерен был также высокий уровень образования граждан, особенно в отношении доходов на душу населения. Даже в бедном Таджикистане среднее число проведенных в учебном заведении лет (11,6 лет при доходе на душу населения 1150 долл. США) больше, чем в столь же бедном Гаити (3,93 лет при доходе на душу населения 1680 долл. США). Образование является побуждающим стимулом для внешних промоутеров демократии, так как способствует распространению информации и поддерживает развитие гражданского общества. Образованные граждане поддерживают гражданские свободы, политические права, они также создают объединения и организации, с помощью которых распространяются цветные революции. Кроме того, внешние промоутеры демократии в состоянии найти местных партнеров.
Еще одним фактором, который способствовал распространению избирательных революций, была относительная однородность посткоммунистического региона, являющаяся результатом совместного, недемократического
прошлого, принадлежность к общему политическому образованию, и, следовательно, высокому уровню экономической и военной интеграции. Распространение идей, методов и форм протеста стало возможным из-за сходства отдельных посткоммунистических стран, и успех в одной стране позволил активистам сделать выводы о возможностях успеха, шансов и ограничениях акций протестов в других странах.
Особенно важной была также поддержка международных доноров (учреждения финансирующие цветные революции, такие, как например, Национальный Фонд Поддержки Демократии, организации Дж. Сороса «Институт Открытое Общество» и Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе.). Агентство США по международному развитию, американский Национальный фонд демократии, организация Дж. Сороса Институт «Открытое Общество» и ОБСЕ до 2003 года к посткоммунистическому региону подходили как приоритетному, и средства предназначались, главным образом, для выборов и развития политических партий. С таким утверждением полемизирует М. Мак-Фол. По его мнению, например, во время украинских событий материальную поддержку оказывали не столько американские организации, а сколько граждане США или Канады украинского происхождения [9, с. 199].
Согласно В. Бансу и Ш. Волчнику, заинтересованность международных акторов, финансирующих цветные революции, только отчасти можно объяснить привычкой и схемой деятельности времени холодной войны. Прежде всего, это относится к твердому убеждению, что передача материальных средств принесет положительные результаты [5, с. 14]. Это убеждение исходит из нескольких факторов. Во-первых, в посткоммунистическом регионе мы имеем дело с государствами, которые регулярно проводят, по крайней мере, частично конкурентные выборы, имеют партии и организации гражданского общества. Во-вторых, многие из этих государств характеризуются положительными, ведущими к демократизации факторами, такими, как выборы в органы местного самоуправления, популярные лидеры оппозиции, относительно эффективная судебная система и исполнительная власть. В-третьих, граничат с похожими и часто демократичными государствами [4].
Несмотря на демократический потенциал цветных революций, их результаты не были удовлетворительными с точки зрения построения стабильной демократии. Катя Каландадзе (Katja Kalandadze) и Митчелл Оренштейн (Mitchell A. Orenstein) утверждают, что избирательные революции являются, скорее, симптомом проблем авторитарных и гибридных режимов (политиче-
ский режим сочетающие в себе элементы как демократии, так и авторитаризма, например, регулярно проводимые выборы совмещаются с механизмами ограничивающими политический плюрализм), а не реальным их решением [8, с. 1404]. Во многих случаях они не привели к изменению логики системы, не устранили коррупцию, клиентелизм, не укрепили политических партий и не повысили транспарентность принятия решений. На основании данных Freedom House, избирательные революции были разделены на три типа: революции, заканчивающиеся поражением или репрессией; революции, заканчивающиеся успехом, но не демократизацией; революции, заканчивающиеся успехом и демократизацией системы.
К первому типу можно отнести случай с Сербией в 1996-1997 гг., Арменией - акции протеста против результатов выборов в 2003 году и Белоруссией - акции протеста против результатов выборов в 2001, 2004 и 2006 гг. Второй тип представляют революции в Грузии 2003 году и Кыргызстане 2005 году. К третьему типу относятся революции в Сербии 2000 году и Украине в 2004 году.
К. Каландадзе и М. Оренштейн отмечают, что большинство избирательных революций в мире, не только те, которые относятся к цветным революциям посткоммунистического региона, не закончились успехом, а те, которые победили, не привели в достаточной мере к демократизации. Это было связано с несколькими причинами. Медленные темпы демократизации или полное их отсутствие были результатом глубоких структурных проблем, которые не могли быть решены путем введения механизма альтернативных выборов. Во-вторых, характерным было отсутствие политических программ, которые своей целью ставили бы глубокую демократизацию государства и были бы немедленно осуществлены, так как получили бы поддержку ключевых участников революции. В-третьих, не решался вопрос о распределении власти, что открывало бы путь для дальнейших политических кризисов, манипулирования выборами, обвинения в коррупции и в конечном итоге разочарования граждан новыми лидерами. В-четвертых, внимание международных доноров, в случае большинства посткоммунистических государств, ограничивалось на момент революции и не приняло форму непрерывного и систематического продвижения демократии по образцу Европейского Союза в отношении Центральной и Восточной Европы [8, с. 1420].
Исследователи процессов трансформации и революционных изменений политической системы замечают роль переменной в виде международ-
ной обстановки. Исследования, выясняющие причины вспышки цветных революции, часто обращают внимание на силу их связи с западными странами, Европейским Союзом и Соединенными Штатами. В научной литературе можно заметить две основные теоретические тенденции, выясняющие сущность цветных революций [11, с. 539].
Во-первых, это вписывание революционных событий в более широкий, развивающийся после окончания холодной войны контекст разделения Европы на восточную и западную. В этом течении можно выделить два направления. Первое указывает на оксидентализм лидеров оппозиции в посткоммунистических странах, которые опасаются, что находящиеся у власти диктаторы приведут к устранению из их государства «Европы» и вытолкнут его на «Восток». Этот страх приводит к возникновению акций протеста. На самом деле, как Н. Саакашвили, так и В. Ющенко, в своих выступлениях неоднократно пользовались аргументацией «возвращения в Европу» и «стабильного места в Европе» [7, с. 177].
Второе направление, в свою очередь, очень популярное в России и Китае, показывает, что цветные революции являются результатом действий Соединенных Штатов, стремящихся экспортировать свою политическую модель и интеграцию посткоммунистических стран в сферу своего влияния. На самом деле, участие США в деятельности так называемого развития демократии в Сербии, Грузии, Украине и Кыргызстане было сильным. По приблизительным оценкам, в Сербии американцы потратили около 41 млн долларов на оказание содействия в т. ч. таким движениям, как «Отпор». На эти деньги был основан специальный отдел, координирующий помощь для местной демократической оппозиции. В Кыргызстане такие фонды, как Национальный фонд поддержки демократии, Фонд Евразия, а также государственный департамент США и ЮСАИД, финансировали 170 некоммерческих организаций, содействующих демократии, развитию и гражданскому обществу. Кроме того, предоставляли финансовую поддержку независимой прессе в Бишкеке и Радио Азаттык и даже финансировали поездку кыргызской молодежи на Украину, чтобы она имела возможность наблюдать за «оранжевой революцией». Основной проблемой этого направления анализа является тенденция к чрезмерной концентрации на одном только факторе, ответственном за вспышку протеста, и утверждение, что отношения между иностранным экспортером и местным импортером имеют исключительно директивный и однонаправленный характер [12, с. 55].
Во-вторых, вышеупомянутое течение, объясняя причины возникновения цветных революций, концентрирует внимание на характере и деятельности оппозиционных движений в различных странах. Исследователи особенно подчеркивают роль обучения эффективной деятельности на основе их собственного опыта или путем получения полезной информации из внешних факторов, особенно из стран, где уже произошла цветная революция. Благодаря использованию проверенных методов и международной поддержке удалось мобилизовать огромное количество сторонников, протестующих против фальсификации выборов.
Наиболее известными сторонниками этого подхода являются В. Банс, Ш. Волчник и М. Бейсингер (Mark R. Beissinger), которые пользуются терминами «диффузия», «модульные революции» и «избирательная модель». Концепция диффузии относится к механизму распространения нового метода свержения диктаторов с помощью выборов. Когда этот метод применяется в одной стране, то серийно появляется и во многих других посткоммунистических странах в регионе. О явлении диффузии можно говорить, если похожие друг на друга инновации (новые виды деятельности, идеи, институты, политика) заметны в разных странах. Упомянутые авторы говорят о диффузии, так называемой избирательной модели, которая состоит из нескольких модулей [2, с. 261]: использование фальсифицированных выборов как возможность для массовой мобилизации против псевдодемократического поведения власти; иностранная поддержка развития местных демократических движений; организация радикальных молодежных движений, которые используют нетрадиционные тактики в преддверии выборов, чтобы ослабить репрессивный потенциал власти и подготовиться для окончательного розыгрыша; объединенная оппозиция; внешнее дипломатическое давление и чрезвычайно большое количество наблюдателей на выборах; массовая мобилизация перед объявлением результатов сфальсифицированных выборов и использование тактики ненасильственного сопротивления (non-violence) (концепция политической борьбы, связанное с отказом от применения насилия или угрозы его применения в любых условиях и обстоятельствах), полученных из работ Дж. Шарпа.
Указанные элементы, по мнению названных авторов, подлежали диффузии, что привело к вспышке законченных успехами протестов. Распространение новой схемы действия стало возможным благодаря ряду условий. Во-первых, модель проста в использовании, так как ее структура была разделена
на конкретные задачи и основные этапы. Во-вторых, существует сходство между отправителями и получателями содержания предмета, поддающегося диффузии. Новый, революционный метод, таким образом, распространялся из одной страны в другую в аналогичных условиях. Все модули революции использованы в посткоммунистических авторитаризмах, следовательно, в государствах со сходным прошлым, находящихся в относительно небольшом географическом расстоянии друг от друга, с приблизительным уровнем экономического развития и т.д. В-третьих, диффузия могла произойти из-за существования транснациональной сети отечественных и зарубежных деятелей, ответственных за расширение модели (Концепция диффузии - механизм распространения новых явлений, институтов, идей, методов работы и т.д. В случае цветных революций, это относится к новому методу свержения диктаторов с помощью выборов, которые после применения в одной стране, серийно появляются и во многих других постсоветских странах).
Имитационная природа цветных революций является замеченным исследователями фактом, а сила примера, которую дали предыдущие революционные события, влияла на готовность к мобилизации и веру в победу в очередных странах. Грузинские активисты установили контакты с сербским «Отпором» весной 2003 года (за 6 месяцев до «Революции роз»), во время своего визита в Белград, спонсированного Фондом Сороса. После возвращения создали молодежную организацию «Кмара», которая, находясь в контакте с «Отпором», училась у сербов методам ненасильственного протеста. Даже логотип организации (сжатый кулак) был взят из «Отпора». То же самое относится и к украинскому молодежному движению «Пора», созданному по образцу сербской и грузинской организации [3]. 14 лидеров «Поры» прошли обучение в Центре ненасильственного сопротивления, основанного «Отпором». Центр организовывал обучение, подготавливающее молодежных лидеров со всего мира для организации акций протеста, создания движений и мобилизации избирателей [2, с. 263]. Следовательно, вспышка цветных революций не была простым экспортом придуманной на Западе модели, но совокупностью эффектов нескольких факторов: международной обстановки, геополитических интересов, истории протестов в посткоммунистических странах, решимости местных лидеров, структуры финансирования, а также политических и социальных процессов учения протестной деятельности [6].
Таким образом, на вопрос о факторах, влияющих на вспышку, ход и последствия цветных революций на посткоммунистическом пространстве
нельзя ответить, указывая только на одну причину. Объяснение каждого случая требует более детального анализа взаимосвязи между переменными, обсуждаемых в этом тексте. Другим важным вопросом при вспышке цветных революций, является вопрос реакции государственных органов. Как отмечают исследователи, модульный, и, следовательно, основанный на аналогичных механизмах характер цветных революций откликается сильным сходством реакций авторитарных режимов.
Основные стратегии могут включать в себя изоляцию, маргинализацию, распределение, репрессии и уговаривание. В связи с этим, реакцией на цветные революции может быть изоляция от нежелательных внешних воздействий, например, путем отказа в регистрации иностранных неправительственных организаций, или в предоставлении виз иностранным журналистам. Маргинализация оппозиции может реализовываться, например, с помощью изменения избирательного законодательства направленного на ограничение возможностей действия оппонентов. Распределение средств будет включать в себя награждение людей или групп занимающих лояльную позицию к власти. Противоположностью распределения средств является репрессия, что связано не только с применением физической силы, но и с такими действиями как, на пример, лишение лицензий или создание препятствий для ведения бизнеса. Наконец уговоры, что касается дискурса постоянно обесценивающего и очерняющего оппозиционеров и их деятельность.
Выше перечисленные стратегии связаны с действиями постфактум. Но тем не менее, согласно В. Силицкому (Vitali Silitski) политические режимы обучаясь реагировать на акции протеста принимают также тактические, институциональные и культурные упреждающие (preemptive) стратегии. Их цель состоит в устранении все возможной альтернативы на уровне гражданского общества (тактические стратегии власти), политической системы (институциональные стратегии власти) и сферы общественного дискурса (культурные стратегии власти) [10]. Эти выводы, открывают пространство для дальнейших исследований цветных революций, которые дополняют ряд факторов в важный аспект, который является реакцией государства.
References
1. Baev P.K. A Matrix for Post-Soviet 'Color Revolutions': Exorcising the Devil from the Details. International Area Studies Review. 2011. Vol. 14. №2.
2. Beissinger M.M. Structure and example in modular political phenomena: the diffusion of Bulldozer/Rose/Orange/Tulip Revolutions. Perspectives on Politics. 2007. Vol. 5. №2.
3. Binnendijk A.L., Marovic I. Power and persuasion: Nonviolent strategies to influence state security forces in Serbia (2000) and Ukraine (2004). Communist and Post-Communist Studies. 2006. Vol. 39. №3.
4. Bunce V., Wolchik S. Defeating authoritarian leaders in post-communist states. Cambridge University Press, 2011.
5. Bunce V., Wolchik S.L. Favorable Conditions and Electoral Revolutions. Journal of Democracy. 2006. №17(4).
6. D'Anieri P. Explaining the success and failure of post-communist revolutions. Communist and Post-Communist Studies. 2006. Vol. 39. №3.
7. Kakachia K., Minesashvili S. Identity politics: Exploring Georgian foreign policy behavior. Journal of Eurasian Studies 2015. Vol. 6. №2.
8. Kalandadze K., Orenstein M.A. Electoral protests and democratization. Beyond the color revolutions. Comparative Political Studies. 2009. Vol. 42. №11.
9. McFaul M. Importing Revolution. Internal and External Factors in Ukraine's 2004 Democratic Breakthrough. V. Bunce, M. McFaul, K. Stoner-Weiss (ed.). Democracy and authoritarianism in the postcommunist world. Cambridge University Press, 2010.
10. Silitsky V. Contagion Deterred: Preemptive Authoritarianism in the Former Soviet Union (the Case of Belarus). URL: http://cddrl.fsi.stanford.edu/sites/default/files/Silitski_No_66.pdf (access 23.01.2017).
11. Tucker J.A. Enough! Electoral fraud, collective action problems, and post-communists colored revolutions. Perspectives on Politics. 2007. Vol. 5. №3.
12. Way L. The real causes of the Color Revolutions. Journal of Democracy. 2008. Vol. 19. №3.
