CC BY
244
Н. Шукуралиева
ФЕНОМЕН «ЦВЕТНЫХ РЕВОЛЮЦИЙ» В ПОСТСОВЕТСКИХ ГОСУДАРСТВАХ
Аннотация
Цветные революции в Кыргызстане, Сербии, Грузии и Украине характеризовались высоким уровнем общественного участия и финансированием из внешних источников. Между тем, не имели они никакой идеологии глубоких социальных и политических изменений, которые могли бы стимулировать социальное действие. После смены власти не наступили радикальные изменения, а проводимые реформы не нарушали логику авторитарной системы. В основном, будучи поверхностными, изменения относились к некоторым аспектам государственной власти, как, например, внешняя политика или международные союзы. Не смотря на важную роль международных акторов, ключевое значение в успехе цветных революций имели внутренние факторы. Во всех анализируемых государствах, где в результате массовых протестов наступила смена власти, не было развитой, связанной идеологией институциональной партии. Более того, не было когерентного и хорошо оплачиваемого государственного аппарата принуждения. Успехом оппозиции способствовало также отсутствие сильного государственного контроля над экономикой, котор ый позволя л бы с троить зависимой от правящей власти клиен-телистские связи.
N. Shukuralieva
THE PHENOMENON OF "COLOR REVOLUTIONS" IN THE POST-SOVIET STATES
Abstract
The aim of the paper is to analyze the main characteristics of so called Color revolutions in Kyrgyzstan, Serbia, Georgia and Ukraine. They all are characterized by a high level of public participation and funding from external sources. However, after the change of power, radical changes did not come, and the ongoing reforms did not violate the logic of the authoritarian system. Moreover, despite the important role of international actors, the key factors in the success of color revolutions were internal factors. In all the analyzed states where, as a result of mass protests, a change of power occurred, there was not a well-developed, institutionalized ideology of the institutional party. Moreover, there was no coherent and well-paid state machinery of coercion. The success of the opposition was also facilitated by the lack of strong state control over the economy, which would allow building clientele ties dependent on the ruling power.
Ключевые слова:
цветные революции, Кыргызстан, Сербия, Грузия, Украина, авторитаризм, коррупция, выборы.
Key words:
color revolutions, Kyrgyzstan, Serbia, Georgia, Ukraine, authoritarianism, corruption, elections.
Феномен общественных протестов, произошедших в постсоветских государствах, был объяснен во многих исследованиях. Тем не менее, изыскания редко касались вопросов его классификации. К тому же многие исследователи, называя протесты «цветными революциями», пользовались языком политических акторов. Более того, в начале протестов в Грузии и Украине термин «революция» был использован не протестующими, а сторонниками правящей власти [7, с. 53]. В то время протестующие считали, что он имеет негативную коннотацию и это является дискредитирующим определением.
В литературе, в свою очередь, чаще используется термин «избирательная революция» [5] или «модульная революция» [4]. Оба термина указывают на то, что массовые акции вспыхнули против фальсификации выборов. Они также показывают, что протестующие научились претворять в жизнь способы действия («модули»), разработанные в других посткоммунистических странах региона. События в Грузии, Украине и Кыргызстане не имеют признаков, характеризующих классическое определение революции. Дэвид Лэйн (David Lane) выделяет несколько типов политических изменений: путч, переворот и революцию. Классификация была основана на четырех критериях. Во-первых, критерий организации политических действий. Во-вторых, критерий уровня участия общественности. В-третьих, критерий намерения протестующих и контрэлиты. В-четвертых, последствия протестных действий [8, с. 117].
Путч определяется как резкое незаконное свержение правящей элиты контрэлитой. Примером могут служить страны Латинской Америки, где военные свергали гражданское правление. В этом случае уровень участия общественности был низким, а целью протестующих была замена старой правящей элиты. Государственный переворот является резкой незаконной сменой одной правящей команды другой группой властной элиты, являющейся представителями другой партии или фракции правящей партии. Характеристикой обеих форм политических изменений является низкий уровень общественного участия и отсутствие намерения ввести более глубокие социальные или экономические реформы. Революция -это свержение власти посредством массовых акций с нарушением конституционных и правовых норм с помощью насилия.
Революция в классическом смысле характеризуется несколькими признаками. Во-первых, в случае революции дело доходит до обществен-
ной дискредитации старого порядка. Следствием этого является быстрая смена находящихся у власти, реализуемая от имени всего общества. Революция, таким образом, является коротким периодом, и следует ее отличать от поэтапных реформ. Во-вторых, появляется новая идеология, легитимизирующая систему. Государство, в котором доминирует новая элита, используется для внесения дальнейших изменений. В-третьих, власть приобретается силой или угрозой ее применения [7, с. 43]. Полное определение революции, следовательно, требует двух вещей: массового участия и идеологической основы.
Согласно Д. Лэйну, так называемые цветные революции были намного больше, чем просто дворцовые путчи. Нельзя их также назвать революциями в их классическом смысле. Движущей силой радикальных изменений было не столько общество, сколько мобилизационные действия элиты или контрэлиты. Кроме того, введенные изменения, имея весьма поверхностный характер, не нарушали логику функционирования системы. Касались они только некоторых аспектов государственной власти, таких, как, например, внешняя политика или международные союзы. Более того, не было никакой идеологии глубоких социальных и политических изменений, которые могли бы стимулировать социальное действие.
В постсоветских странах произошла смена правящей элиты контрэлитой, что является, скорее, характерной чертой путча или государственного переворота. Тем не менее, произошедшие события трудно определить таким образом, потому что цветные революции характеризовались высоким уровнем общественного участия и финансированием из внешних источников. Д. Лэйн предлагает определить цветные революции как революционный переворот. Основной эффект заключался не столько в структурных изменениях типа политического режима, сколько в завоевании власти новыми людьми. Переворот в данном случае имел революционный характер, так как был связан с массовой мобилизацией. Революционный переворот, однако, отличается от революции отсутствием структурных преобразований [8, с. 119].
Революционный переворот, произведенный внутренней или внешней контрэлитой при поддержке народных масс, является сменой политического руководства. Однако основным субъектом управления является элита или контрэлита, общество занимает всего лишь позицию мобилизованного наблюдателя. Цель взбунтовавшейся элиты состоит в пре-
образовании общества, реализуется с помощью обновления элиты, а не строительства нового социального порядка. Лучшим примером элитист-ского характера изменений были события в Грузии, Украине и Кыргызстане.
В первом случае власть получили Зураб Жвания, Нино Бурджанадзе и Михаил Саакашвили, занимающие еще до Революции роз различные должности в грузинском парламенте, а М. Саакашвили занимал пост министра юстиции во времена Эдуарда Шеварднадзе. Это ничем не отличалось от ситуации на Украине, где Виктор Ющенко был главой Национального банка, позднее премьер-министром при президенте Леониде Кучме, а Юлия Тимошенко была одним из ведущих экономических олигархов.
Определение цветных революций как революционных переворотов подтверждается в случае Кыргызстана, где Курманбек Бакиев [1; 11, с. 30-56] и Роза Отунбаева до свержения президента Аскара Акаева также были частью правящей элиты. Цветные революции в большинстве революционных государств не закончились революционными последствиями, приводя лишь к изменениям конфигурации власти в правящей элите, а не трансформации политического режима.
Революционные события, которые произошли в Сербии, Украине, Грузии и Кыргызстане, являются объектом споров многих авторов, пытающихся определить, какие факторы содействовали вспышке, продолжительности и специфике общественных протестов. Споры между исследователями касаются детального перечня причин, отвечающих за вспышку цветных революций и свержение власти. Тем не менее, авторы солидарны в том, что анализируемые события являются результатом специфической конфигурации целого ряда факторов, а не только одной причины. Для ряда исследователей ключевую роль сыграли международные факторы, такие, как поддерживающие или, наоборот, ослабляющие революцию действия зарубежных стран или специфика геополитического положения. Однако подавляющее большинство авторов подчеркивает значение внутреннего фактора как самого важного для развития протестов.
Лукан Вей (Lucan Way), рассматривая данную проблематику с помощью структурного анализа, обращает внимание на вопрос, почему некоторые авторитарные лидеры смогли противостоять угрозам цветной революции, а другие не смогли. Согласно Л. Вею, возможность сохране-
ния авторитарной власти зависела от выполнения одного из следующих условий:
- наличие высокоразвитой институциональной партийной власти, связанной идеологией или революционной традицией;
- наличие развитого, когерентного и хорошо оплачиваемого государственного аппарата принуждения;
- наличие сильного государственного контроля над экономикой, который позволял бы строить клиентелистские связи с помощью взяток или лишения работы [13, с. 55-69].
Режимы, которые сильны в одном из этих трех измерений, гораздо более защищены от революционных потрясений. В случае с Кыргызстаном Аскар Акаев и Курманбек Бакиев, с Украиной Леонид Кучма и Грузией Эдуард Шеварднадзе президенты либо не имели сильной партии, либо опирались своей властью на рыхлую коалицию, связанную с клиентели-стскими отношениями. В Грузии, например, незадолго до революции 2003 года распался политический блок «За новую Грузию», который был создан после того, как летом 2001 года распалась другая президентская партия «Союз граждан Грузии».
Ситуацию с Сербией, Грузией и Кыргызстаном можно отнести также к проблематике слабого, нерегулярно оплачиваемого госаппарата принуждения. В результате недофинансирования силовых структур в Кыргызстане армия и милиция получали не только мизерную заработную плату, но и сами вынуждены были платить за топливо и униформу. Это сказалось на реакции сотрудников правоохранительных органов в отношении неплатежеспособного государства, что привело к захвату сторонниками оппозиции зданий местной власти в некоторых регионах Кыргызстана. Следует также отметить, что в случае Сербии и Грузии на слабость аппарата принуждения имела влияние также история военных поражений 90-х г. XX века. Важным фактором в успехе революции, согласно М. Макфолу, являются также разногласия в аппарате принуждения, касающиеся решения вопроса о возможности применения силы военными и милицией. Чем сильнее разногласия, тем больше вероятность победы оппозиции [9, с. 7].
Третий фактор - контроль над широко приватизированной экономикой в Грузии, Кыргызстане, Украине - был одним из детерминантов, способствующих революции. В условиях существования относительно неза-
висимых от государства бизнес-групп оппозиция могла рассчитывать на их прямую поддержку или хотя бы нейтральность. Наиболее ярким примером является Украина, где местные олигархи обеспечили поддержку Ющенко на парламентских выборах 2002 года и президентской кампании 2004 года. Поддержка предусматривала содержание деятельности офиса кампании, транспорт наблюдателей за выборами и тысячи камер за 300 долл., с помощью которых регистрировали нарушения на выборах. Предусматривала она также оборудование для демонстраций, организованных после сфальсифицированных выборов, полевые кухни, палатки и другое оборудование для проведения митингов и организации палаточного лагеря в центре Киева.
Характерно, что государства, где вспыхнули цветные революции, были электоральными авторитаризмами. Формально предусматривая конкурентный характер выборов, политическая система предполагала ограниченное соперничество. Эта ситуация подвергает режим высокому риску не только из-за непредсказуемого характера самих выборов, но и из-за расхождения между «истинной» и «фиктивной» демократией, которая могла склонить к общественным протестам. Фальсификация выборов становится моментом, позволяющим мобилизовать граждан, недовольных нарушениями избирательного права. Это происходит, когда власти пытаются сохранить крайне непопулярных членов элиты. В Кыргызстане это проявилось при использовании административного ресурса для обеспечения победы в парламентских выборах родственников президента А. Акаева, включая его дочь Бермет и сына Айдара.
Общественное восприятие коррупции авторитарной власти является одним из важных факторов, способствующих революции. Широко распространенная коррупция, плачевное состояние экономики, замороженные конфликты в Южной Осетии и Абхазии влияли на критическую оценку деятельности Э. Шеварднадзе. В случае Украины широкие протесты еще в 2000-2003 гг. вызвало дело убитого журналиста Г. Гонгадзе (так называемый Кучмагейт). В Кыргызстане во время правления А. Акаева и К. Бакиева возмущение граждан вызвала интенсивная эксплуатация всевозможных ресурсов, сосредоточение всех инвестиционных и финансовых потоков, а также введение новых форм «оплаты» для содержания правящего клана, начиная от продажи должностей и решений до захвата чужого бизнеса путём рейдерства [4, с. 262].
Кроме вышеперечисленных, делающих упор на госаппарат и политическую элиту факторов, важную роль играют также факторы, связанные с контрэлитой и её деятельностью, с наличием независимых от власти СМИ, которые были бы в состоянии распространить информацию о нарушениях в ходе выборов. Многие авторы подчеркивают, что успеху цветных революций содействовало, по крайней мере, временно объединение оппозиции. Касалось это, прежде всего, Сербии и Украины, где выдвинутый от оппозиции единый кандидат на должность президента противостоял непопулярному президенту. Такого единства не хватило в Грузии, в Кыргызстане был краткосрочный тактический союз между Ф. Куло-вым и К. Бакиевым.
Другим фактором, способствующим революциям, была деятельность молодежных движений: «Отпор» в Сербии, «Кмара» в Грузии, «Пора!» на Украине, «Кел-Кел» в Кыргызстане. Их целью было формирование чувства гражданственности, надежды на перемены и убеждение, что стоит принять участие в выборах, способствовать соединению различных социальных групп, оказанию помощи кандидатам от оппозиции в эффективной работе с электоратом, мобилизации для митингов, протестов и мероприятий, связанных с кампанией, разглашение фактов фальсификации выборов, и, наконец, подготовка к протестной активности, например, путем обучения тактике ненасильственных акций протеста.
Важную роль при этом играли поддерживающие оппозицию средства массовой информации. В случае Сербии это было радио Б92, а после его закрытия С. Милошевичем - Ассоциация независимых электронных СМИ ANEM и радио Index в Белграде. Без огласки нарушений избирательных прав и протестов оппозиции не дошло бы до массовой социальной мобилизации в сентябре 2000 года. В случае с Грузией важную роль сыграла критическая в отношении власти Э. Шеварднадзе телекомпания Рус-тави-2. Во время массовых демонстраций в ноябре 2003 года она показывала документальный фильм Питера Аккермана «Свалить диктатора», рассказывающий о борьбе кампании «Отпор» против власти С. Милошевича в Сербии. Показ фильма сопровождался теледебатами. В случае с Украиной важную роль в огласке фальсификации выборов и революционных событий сыграл основанный Г. Гонгадзе сайт «Украинская правда», не прервавший свою деятельность, несмотря на трагическую смерть своего учредителя [9, с. 11-13]. В Кыргызстане традиционные СМИ, имею-
щие общенациональный характер, зависели от власти. Оппозиционная пресса, в свою очередь, была объектом судебных процессов за клевету и оскорбление, которые проигрывала, а при возмещении в денежном выражении морального ущерба редакция оказывалась в тяжелом финансовом положении. Но, тем не менее, на фоне информационного вакуума возрастало их влияние. Если во время «тюльпановой» революции 2005 года существенное значение имели интернет-СМИ, то накануне апрельской революции 2010 года ведущие провайдеры Кыргызстана заблокировали несколько интернет-изданий, среди них Fergana.ru, Azattyk.org, Centrasia.ru и Paruskg.info. В этом случае информационным ресурсом, освещающим происходящие события, стали интернет-форумы, личные блоги журналистов и других пользователей [2].
Все вышеперечисленные, связанные с политической системой, действиями оппозиции и функционированием СМИ факторы, являются наиболее часто упоминаемыми в литературе элементами, с помощью которых объясняют цветные революции. В зависимости от теоретической и методологической точки зрения исследователи по-разному распределяют приоритеты отдельных факторов, также по-разному определяют взаимозависимость между причинно-следственными связями между ними. Следует также помнить о значительной роли экзогенных факторов, которые связаны с международной средой.
Анализ показал, что Кыргызские цветные революции представляют собой особый пример для исследователей. Прецедент для массовой мобилизации и столкновений с полицией, которая имела влияние на дальнейшие протесты, создали события в районе Аксы 17 марта 2002 года. Социальное недовольство было тогда вызвано арестом депутата Азимбека Бекназарова, известного своей критикой президента Аскара Акаева за территориальные уступки Казахстану и Китаю. Тогда в первый раз для разгона протестующих правительство применило оружие, убив несколько человек. Тем не менее, под общественным давлением президент пошел на уступки, выпустив из изолятора парламентария и уволив высокопоставленного сотрудника своей администрации. Вышеуказанные события привели к двум заключениям, которые имели решающее значение в народной мобилизации 2005 года:
- показали, что мобилизация была не только возможной, но и оказалась эффективной в достижении политических требований;
- обучили оппозиционных политиков и правозащитников, которые свой опыт с аксыйских событий использовали в организации людей после фальсификации властями парламентских выборов 2005 года [10, с. 406].
В Кыргызстане протесты в 2005 году наблюдались перед парламентскими выборами с 27 февраля. Понимая, что результаты парламентских выборов могут оказать существенное влияние на президентские выборы, запланированные на октябрь 2005 года, акаевский режим использовал все законные и незаконные средства для обеспечения победы президентской партии «Алга, Кыргызстан». В результате 69 из 75 парламентских мест получила президентская команда, в том числе дочь, сын, а также другие близкие и дальние родственники президента. Это усиливало растущее беспокойство относительно узурпации власти семьей А. Акаева. В то же время парламентские выборы 2005 года рождали лидеров оппозиции и кандидатов в депутаты, недовольных способом организации выборов, которые вскоре начали активную мобилизацию своих сторонников, большинство из которых были родственниками, друзьями и земляками [12, с. 590-592].
Во время «тюльпановой революции» для мобилизации масс были использованы формальные и неформальные институты. Эти институты привлекали сторонников материальными стимулами и призывами к солидарности. Они осуществлялись через патронажные сети, реализующие свои собственные материальные интересы. Таким образом, в различных регионах появлялись центры мобилизации. Позже оппозиция перехватывает контроль над мобилизацией в различных областях и объединяет их под общей целью - свержение режима [12, с. 593].
Акторами мартовской революции 2005 года, как и остальных «цветных революций», были различные политические силы, такие, как, например, политические партии, молодежные движения и финансируемые Западом неправительственные организации. Однако в случае Кыргызстана они не играли решающую роль. Специфика кыргызской революции была основана на примате обширной сети патронажа и традиционных институтов. Взаимодействие официальных политических сил (например, политических партий, молодежных движений), НПО с сетями патронажа и традиционными институтами привело к массовой мобилизации и смене режима [12, с. 593].
В начале «революции тюльпанов» оппозиция сосредоточивала свои усилия на привлечении ресурсов, принадлежащих атрибутам современного государства, - политических партиях, НПО, сети правозащитников и СМИ. Однако эти меры не были достаточны для эффективной и широкой мобилизации общества. В то же время важность сети патронажа отражалась на высоком уровне мобилизации в различных регионах. В отличие от других «цветных революций», в Кыргызстане большинство протестующих происходили из провинции, а не из деполитизированной столицы. Жители сел были активизированы местными сетями патронажа и традиционных институтов [12, с. 593].
Во время президентства К. Бакиева (2005-2010 гг.) углубляющееся социальное недовольство проистекало из-за необузданных репрессий политической оппозиции и неправительственных СМИ. Новой власти удалось ликвидировать большинство лидеров оппозиции: часть из них была арестована, некоторые бежали, другие исчезали при загадочных обстоятельствах. Те же методы были применены к негосударственным СМИ: независимые издания были закрыты судебными решениями, журналисты умирали в результате несчастных случаев, в которых многие видели действие спецслужб. Около 20 оппозиционных политиков и журналистов покинули страну, обвинив режим Бакиева в запугивании. В то же время около 10 известных общественных деятелей - в том числе пять членов парламента - были убиты [6; 3; 12, с. 595].
Хотя массовые акции 2005 и 2010 гг. были направлены против установления всевластия президентской семьи, отличались они примененными методами. 7 апреля 2010 года сотни сторонников оппозиции собрались возле штаба оппозиционной Социал-демократической партии, там столкнулись с полицией, захватили оружие и направились в сторону здания правительства. Власть применила оружие против демонстрантов, убив десятки людей. Однако применение насилия не остановило протестующих. Напротив, это способствовало повышению числа участвующих в антиправительственных выступлениях. Многие присоединялись, узнав об этих событиях из Интернета, мобильного телефона или просто услышав звуки выстрелов и взрывов гранат. Чем больше людей было убито, тем больше граждан присоединялось к протестам [12, с. 597].
Если в революции 2005 года массовые выступления длились месяц, в революции 2010 года - только два дня. Согласно Азамату Темиркулову
и Мэдлин Ривз (Madeleine Reeves), их различия касались не только продолжительности, но и методов массовой мобилизации. В 2005 году протестующие состояли в основном из молодежи южных регионов страны. Многих из них местные лидеры автобусами привезли в столицу. Во время выступлений протестующие в значительной степени управлялись сверху. В то время оппозиционные политики открыто участвовали в демонстрациях, используя мегафоны, плакаты, флаги и цветы. Протесты же 2010 году не имели руководителя, так как лидеры оппозиции находились в заключении или выехали за границу [3; 12, с. 597].
Революция 2010 года не имела также символических атрибутов, характерных для цветных революций, таких, как плакаты, флаги или цветы. К тому же, в отличие от «революции тюльпанов», в массовой мобилизации материальные и другие стимулы не играли ключевой роли. Первые сто человек были активизированы материальными стимулами или чувством солидарности, потому что большинство из них были членами оппозиционных партий и выступали в защиту своих лидеров. Однако массы начали мобилизоваться благодаря устному обмену информацией и неформальным социальным сетям. Многие из молодых людей, присоединяющихся к протестующим, были из бедных районов Бишкека и близлежащих сел. Они прибывали в центр Бишкека на общественном транспорте, переговаривались по мобильным телефонам с однокурсниками, друзьями, родственниками, которые также направлялись на площадь. Большинство из них не были активными сторонниками оппозиции, но вышли на площадь, потому что просто пришли в ярость от расстрела властями людей [12, с. 597; 13].
Таким образом, цветные революции в Кыргызстане, Сербии, Грузии и Украине привели к смене правящей элиты контрэлитой. Однако произошедшие события трудно назвать путчем или государственным переворотом, так как отличались они высоким уровнем общественного участия и финансированием из внешних источников. Между тем, не имели они никакой идеологии глубоких социальных и политических изменений, которые могли бы стимулировать социальное действие. После смены власти не наступили радикальные изменения, а проводимые реформы не нарушали логику авторитарной системы. В основном, будучи поверхностными, изменения относились к некоторым аспектам государственной власти, как, например, внешняя политика или международные союзы.
Не смотря на важную роль международных акторов, ключевое значение в успехе цветных революций имели внутренние факторы. Во всех анализируемых государствах, где в результате массовых протестов наступила смена власти, не было развитой, связанной идеологией институциональной партии. Более того, не было когерентного и хорошо оплачиваемого государственного аппарата принуждения. Успехом оппозиции способствовало также отсутствие сильного государственного контроля над экономикой, который позволял бы строить зависимой от правящей власти клиентелистские связи. В случае кыргызских цветных революций для мобилизации масс были использованы формальные и неформальные институты. Если во время «тюльпановой революции» 2005 года активизировались они через патронажные сети, то во время революции 2010 года, массы начали мобилизоваться благодаря устному обмену информацией и неформальным социальным сетям.
Литература
1. Beissinger M.M. Structure and example in modular political phenomena: the diffusion of Bulldozer/Rose/Orange/Tulip Revolutions // Perspectives on Politics. 2007. Vol. 5. №2.
2. Bunce V., Wolchik S.L. Favorable Conditions and Electoral Revolutions // Journal of Democracy. 2006. №17(4).
3. Djumataeva V. The Roots of Kyrgyzstan's Uprising. URL: http://www.rferl.org/content/Commentary_Roots_0f_Kyrgyzstan_Uprising/2022 430.html (дата обращения 23.04.2010).
4. Fairbanks Ch.H. Revolutions reconsidered // Journal of Democracy. 2007. Vol. 18. №1.
5. Lane D., „Coloured revolutions" as a political phenomenon // Journal of Communist Studies and Transition Politics. 2009. Vol. 25. №2-3.
6. McFaul M. Transitions from postcommunism // Journal of Democracy. 2005. Vol. 16. №3.
7. Radnitz S. Networks, Localism, and Mobilization in Aksy, Kyrgyzstan // Central Asian Survey. 2005. №24(4).
8. Shukuralieva N.,The Family in Power: A New Past for an Old Country // Journal of Central Asian and Caucasian Studies. International Strategic Research Organization, Ankara. 2012. Vol. 7. Issue 13.
9. Temirkulov A. Kyrgyz "revolutions" in 2005 and 2010: comparative analysis of mass mobilization // Nationalities Papers. 2010. Vol. 38. №5.
10. Way L. The Real Causes of the Color Revolutions // Journal of Democracy. 2008. Vol. 19. №3.
11. Мониторинг нарушений свободы слова в Кыргызстане в марте 2010 года. Общественное объединение «Журналисты». URL: http://journalist.kg/monitoring/monitoring-smi-za-03-2010-g/ (дата обращения 14.04.2016).
12. Особенности политического, социального, административного и правового климата в стране, определяющие фактическое положение СМИ, Общественное объединение «Журналисты» 27.04.2005». URL: http://journalist.kg/category/monitoring/page/6/ (дата обращения 14.04.2016).
13. Ривз М. Переломный момент: почему киргизы потеряли терпение». URL: http://www.polit.ru/article/2010/04/22/reeves/ (дата обращения 14.04.2016).
References
1. Beissinger M.M. Structure and example in modular political phenomena: the diffusion of Bulldozer/Rose/Orange/Tulip Revolutions. Perspectives on Politics. 2007. Vol. 5. №2.
2. Bunce V., Wolchik S.L. Favorable Conditions and Electoral Revolutions. Journal of Democracy. 2006, №17(4).
3. Djumataeva V. The Roots of Kyrgyzstan's Uprising. URL: http://www.rferl.org/content/Commentary_Roots_0f_Kyrgyzstan_Uprising/2022 430.html (data obrashcheniya 23.04.2010).
4. Fairbanks Ch.H. Revolutions reconsidered. Journal of Democracy. 2007. Vol. 18. №1.
5. Lane D. „Coloured revolutions" as a political phenomenon. Journal of Communist Studies and Transition Politics. 2009. Vol. 25. №2-3.
6. McFaul M. Transitions from postcommunism. Journal of Democracy. 2005. Vol. 16. №3.
7. Radnitz S. Networks, Localism, and Mobilization in Aksy, Kyrgyzstan. Central Asian Survey. 2005. №24(4).
8. Shukuralieva N. The Family in Power: A New Past for an Old Country. Journal of Central Asian and Caucasian Studies. International Strategic Research Organization, Ankara. 2012. Vol. 7. Issue 13.
9. Temirkulov A. Kyrgyz "revolutions" in 2005 and 2010: comparative analysis of mass mobilization. Nationalities Papers. 2010. Vol. 38. №5.
10. Way L. The Real Causes of the Color Revolutions. Journal of Democracy. 2008. Vol. 19. №3.
11. Monitoring narushenii svobody slova v Kyrgyzstane v marte 2010 goda. Obshchestvennoe ob"edinenie «Zhurnalisty». URL: http://journalist.kg/monitoring/monitoring-smi-za-03-2010-g/ (data obrashche-niya 14.04.2016).
12. Osobennosti politicheskogo, sotsial'nogo, administrativnogo i pravo-vogo klimata v strane, opredelyayushchie fakticheskoe polozhenie SMI, Obshchestvennoe ob"edinenie «Zhurnalisty» 27.04.2005». URL: http://journalist.kg/category/monitoring/page/6/ (data obrashcheniya 14.04.2016).
13. Rivz M. Perelomnyi moment: pochemu kirgizy poteryali terpenie». URL: http://www.polit.ru/article/2010/04/22/reeves/ (data obrashcheniya 14.04.2016).
