Общий знаменатель культур Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

Джордж Питер Мёрдок

ОБЩИЙ ЗНАМЕНАТЕЛЬ КУЛЬТУР*

В центре антропологической теории так или иначе всегда находилась проблема интерпретации сходств и различий разных культур. Особо пристальное внимание уделялось культурным различиям, наверное потому, что они более очевидны. Их объясняли по-разному: отдельными стадиями эволюции, предполагаемыми коренными различиями между расами, специфическими географическими и экономическими условиями, неповторимыми историческими обстоятельствами, бесконечной изменчивостью социального контекста, уникальными конфигурациями схожих и несхожих элементов, особыми характеристиками личности, складывающимися под влиянием разных методов воспитания, и т.д. Сходства между культурами становились предметом теоретического анализа, по существу, лишь тогда, когда они не выходили за пределы ограниченного ряда культур, иначе говоря, когда их можно было рассматривать как исключения среди всеобщего культурного многообразия. Такие случаи сходства объясняли трансплантацией культуры посредством миграции, диффузией культурных элементов, происходящей при контакте культур и заимствовании, параллельным развитием культур из общего культурного источника, их конвергентным развитием из разнородных источников, спонтанным развертыванием наследственного потенциала или предполагаемым определяющим влиянием тех или иных факторов,

* Murdock G.P. The common denominator of cultures // The science of man in the world crisis. Ed. by R.Linton, N.Y., 1945. - Р.123- 142. На русский язык переводится впервые. 202

Общий знаменатель культур

например, географического. В отличие от этих частных сходств, универсальной общности культуры, т.е. тем ее чертам, которыми все известные культуры похожи друг на друга, до сих пор было уделено относительно мало внимания. Исключительно этой теме, общему знаменателю культур, и посвящена данная статья1.

Старые сведения о народах, не имеющих языка и не умеющих разжигать огонь, лишенных морали и религии, институтов брака и управления, оказались ошибочными. Тем не менее даже сегодня далеко не все осознают, насколько многочисленны и разнообразны элементы, общие всем известным культурам. Вот частичный перечень тем, проявляющихся, насколько известно автору, в любой культуре, о какой бы нам ни сообщала история или этнография (дабы подчеркнуть их многообразие, расположим их в алфавитном порядке): акушерство, атлетические виды спорта, брак, вера в судьбу, возрастная градация, воспитание, время принятия пищи, гадание и предсказания, гигиена, гостеприимство, дарение подарков, декоративное искусство, жесты, жилища, забота о новорожденном, закон, игры, изготовление орудий труда, календарь, космология, кровнородственные группы, лечение внушением, личные имена, любовное ухаживание, магия, медицина, мифология, музыка, наблюдение за погодой, наказания, нательные украшения, обучение чистоплотности, общинная организация, обычаи, связанные с беременностью, обычаи, связанные с достижением половой зрелости, ограничения, связанные с удовлетворением естественных потребностей, отнятие от груди, политика рождаемости, посещения, похоронные обряды, права собственности, правила наследования, правила проживания, праздники, представления о душе, приветствия, приготовление пищи, разведение огня, разделение труда, религиозный ритуал, сексуальные ограничения, семья, совместный труд, статусная дифференциация, стили прически, табу на инцест, табу на употребление той или иной пищи, танец, терминология родства, толкование сновидений, торговля, траур, умилостивление сверхъестественных существ, ухаживание, управление, фольклор, хирургия, числа, шутки, эсхатология, этика, этикет, этноботаника, язык.

Межкультурные сходства оказываются еще более внушительными, если подвергнуть любой из пунктов приведенного перечня дальнейшему анализу. Например, в каждой культуре не только имеется язык, но и все языки поддаются разложению на одни и те же ком-

203

Джорж Питер Мёрдок

поненты, такие, как фонемы (конвенциональные звуковые единицы), слова (значимые сочетания фонем) или грамматика (типовые правила комбинирования слов в предложениях). Аналогичным образом похоронные обряды всегда включают в себя выражение скорби, определенные способы избавления от тела, ритуалы, призванные защитить участников от вреда со стороны сверхъестественных сил, и т.п. При таком детальном анализе становится видно, что общие черты, присущие всем культурам, чрезвычайно многочисленны.

Однако эти универсальные сходства чрезвычайно редко обнаруживают идентичность специфического культурного содержания. Реальные компоненты любой культуры — это элементы поведения (моторного, вербального и скрытого), являющиеся привычными в зависимости от контекста либо для всех членов социальной группы, либо для тех из них, кто занимает в ней определенный статус. Каждый такой компонент, независимо от того, как мы его назовем, — народным обычаем, культурным элементом или темой, — можно описать через поведенческие реакции индивидов и те ситуации, которые стимулируют появление этих реакций. Есть рис палочками, снимать шляпу перед женщиной, скальпировать поверженного врага, объяснять колики действием сглаза — лишь несколько выбранных наугад примеров. Каждый такой специфический элемент привычного поведения может быть найден в каком-либо отдельном обществе или в нескольких обществах, если они поддерживали достаточно тесные контакты, сделавшие возможными аккультурационные изменения в поведении. Тем не менее в высшей степени сомнительно, чтобы тот или иной специфический элемент поведения когда-либо нашел универсальное распространение.

Подлинные универсалии культуры, таким образом, — это не одинаковые привычки и не идентичные формы поведения. Их общность не содержательная, а классификационная. Они представляют собой категории, содержащие ту или иную совокупность исторически и поведенчески различных элементов, которые при всем их многообразии содержат в себе столько общего, что каждый компетентный исследователь почувствует необходимость объединить их в тот или иной класс. Никто не станет оспаривать, например, что реальное поведение при обретении супруга, обучении ребенка или лечении больного будет в разных обществах очень сильно отличаться. Но мало кто усомнится в необходимости сгруппировать эти различные поведенче-204

Общий знаменатель культур

ские акты в общие категории брака, образования или медицины. Все широко распространенные, или универсальные, сходства между культурами могут быть разбиты при помощи анализа на ряд таких общепризнанных категорий. Именно единая система классификации, а не совокупность идентичных элементов образует то общее, что содержится во всех культурах. Несмотря на необъятное многообразие, проявляющееся в специфических особенностях поведения, все культуры построены согласно единому фундаментальному плану — «универсальному паттерну культуры», как удачно назвал его Уисслер.

То единодушие, с каким универсальный культурный паттерн признается компетентными специалистами, несмотря на всю разницу их теоретических подходов к другим проблемам, позволяет предположить, что он имеет под собой реальную основу, а не представляет собой всего лишь артефакт классификационной изобретательности. Эту основу нельзя отыскать ни в истории, ни в географии, ни в расовых особенностях, ни в каком-либо ином факторе, имеющем пространственно-временную локализацию, ибо универсальный паттерн заложен во всех известных культурах, простых и сложных, древних и современных. Эта основа может быть найдена лишь в фундаментальной биологической и психологической природе человека и в универсальных условиях человеческого существования.

То, что все культуры близки по своей структуре к единой базисной модели, было признано уже антропологами XIX столетия. Морган, Спенсер и Тайлор не только установили общие очертания универсального культурного паттерна, но и содержательно наполнили его описанием многочисленных подробностей. Но данный феномен не находил адекватного понимания до тех пор, пока в 20—30-е годы XX в. не удалось наконец достичь более или менее удовлетворительного соединения социологической и психологической теории с антропологической наукой.

Большинство попыток объяснения универсального паттерна культуры исходили из постулата «психического единства человечества», т.е. из того предположения, в настоящее время прочно укоренившегося в социальной науке, что все народы, как ныне живущие на земле, так и известные нам по сохранившимся историческим памятникам и документам, независимо от различий географической среды и особенностей физической конституции, обладают существенным сходством в психологическом оснащении и психологических меха-

205

Джорж Питер Мёрдок

низмах, а культурные различия между ними лишь отражают различные реакции по сути одинаковых организмов на неодинаковые стимулы, или условия жизни. Это утверждение вряд ли сможет вызвать серьезные возражения. Однако подавляющее большинство теоретиков искали объединяющий фактор в одной-единственной грани единой человеческой психологии, а именно в общих движущих силах поведения. Все культуры, с их точки зрения, похожи друг на друга потому, что людей везде побуждает к действию один и тот же набор врожденных импульсов, который и обусловливает сходную направленность их поведения.

Примерно до середины 20-х годов в качестве таких побудительных импульсов поведения рассматривались инстинкты. Под влиянием успехов биологической науки и того высокого престижа, каким она обладала со времен Дарвина, многие обществоведы, если не большинство, приравнивали человеческое поведение к поведению низших животных и трактовали социальные институты как выражение ряда универсальных инстинктов. Человеческий брак приравнивался к брачным обычаям животных, строительство жилья — к постройке гнезд, система управления — к господству сильнейшего самца в стаде. Бросающиеся в глаза параллели между социальной жизнью муравьев, пчел, ос и термитов и культурным поведением человека казались особенно убедительными. Но прогресс науки все более и более показывал, насколько важную роль в формировании поведения, даже у низших животных, играют обучение и привычка, а антропологические исследования, в частности, неопровержимо доказали, что человеческое поведение отличается бесконечным разнообразием в разных обществах и в каждом отдельном обществе претерпевает постоянное изменение во времени, вовсе не обладая теми постоянством и устойчивостью, на которые опиралась теория инстинктов. Стало совершенно ясно, что неизменная связь некоторого набора реакций с неким специфическим стимулом, характерная для инстинкта, не только не является правилом для социального поведения человека, но и вообще встречается в нем крайне редко, практически не обнаруживается. Культура никоим образом не инстинктивна по природе; она передается исключительно посредством обучения. С тех пор как в 1924 г. была опубликована работа Бернарда «Инстинкт», принятие какой бы то ни было теории инстинктов для объяснения универсаль-

206

Общий знаменатель культур

ного культурного паттерна или разрешения частных культурных проблем стало невозможным.

По мере того как теории инстинктов теряли авторитет в науке, предпринимались страстные усилия по их спасению. Принимая важную роль механизма привыкания и признавая, что в процессе научения в связь с одним и тем же стимулом могут войти разные формы поведения, многие ученые продолжали цепляться за инстинкт как за движущую силу поведения и составляли всевозможные перечни «влечений», «желаний», «потребностей», «склонностей» или «доминирующих рефлексов», которые, как они утверждали, якобы лежат в основе культурного поведения. Эти объяснения почти не отличались от прежних, использовавших понятие инстинкта. Принципиально иначе обстоит дело, когда проводят разграничение между побудительными импульсами поведения и устойчивыми формами поведенческих проявлений и признают, что один и тот же импульс в процессе научения может в разных условиях дать жизнь неодинаковым и даже совершенно различным формам поведения. Тем не менее данные авторы продолжали утверждать, что импульсы, будучи по своей природе физиологическими, могут найти разрядку лишь в поведении, устраняющем причины их появления, и следовательно, различные реакции на один и тот же импульс, как бы ни были они отличны друг от друга, будут иметь сходство в этом важном жизненном аспекте. Например, для реакций на ощущение голода общим должно быть проглатывание пищи.

Было предпринято множество попыток проинтерпретировать универсальный культурный паттерн в соответствии с этими принципами. Сходства между культурами, обнаруживающиеся в их фундаментальной планировке, структуре или организации, объяснялись теми или иными основными влечениями или импульсами. Наиболее известными из этих попыток были проведенное Самнером и Келлером разделение всех социальных институтов на институты самоподдержания, самосохранения, самоудовлетворения и религиозные институты, соответствующие четырем «социализирующим силам» (голоду, любви, честолюбию и страху), а также несколько более сложный функциональный анализ институтов, проделанный Малиновским, который связывал их с удовлетворением определенных базисных «потребностей». Аналогичных исследований, но гораздо менее удачных, было предпринято очень много.

207

Джорж Питер Мёрдок

Развенчание таких интерпретаций не входит в задачи данной статьи. Напротив, автор считает их плодотворными и в определенных пределах логичными. Современной психологией и физиологией установлено существование нескольких основных побудительных импульсов: импульсов поглощения (голода, жажды, вдыхания), выделения (мочеиспускания, дефекации, выдыхания, семяизвержения, лактации) и избегания (боли, жары, холода). Сюда явно следует добавить гнев и агрессию, порождаемые фрустрацией выражения других побуждений, а также тревогу и страх, возникающие, судя по всему, в ситуациях, похожих на те, в которых когда-то была причинена боль или нанесен ущерб. То, что эти импульсы, или побуждения, представляют собой общий фактор, присутствующий в опыте всех людей, то, что они время от времени возникают у любого индивида в любом обществе, то, что типы поведения, служащие устранению этих побуждений, повсеместно ограничены рамками, установленными фундаментальной биологической и психологической природой человека, и то, что эти побуждения, следовательно, канализируют в определенных направлениях как культурное, так и индивидуальное поведение, вряд ли подлежит сомнению. Они, конечно же, могут служить частичным объяснением универсального культурного паттерна. Однако есть веские основания считать, что они еще не дают полного объяснения.

Прежде всего, научно установленные импульсы, или побуждения, не дают в равной степени удовлетворительного объяснения всех составных компонентов этого универсального паттерна. Представляется резонным объяснять поиски пищи голодом, постройку жилья — избеганием жары и холода, войну — агрессивностью, а брак — сексуальным влечением. Но действию каких известных нам импульсов можно приписать происхождение таких, не менее универсальных, культурных феноменов, как искусства и ремесла, семейная организация и религия? Сторонники рассматриваемой теории имеют склонность придумывать для объяснения этих явлений те или иные побуждения, постулируя, например, существование творческого инстинкта, родительских побуждений или религиозного трепета. Но такого рода предположения не находят подтверждения в физиологии и психологии. Зато вполне удовлетворительное альтернативное объяснение соответствующих мотивов можно найти в психологической теории приобретенных, или производных, побуждений.

208

Общий знаменатель культур

Общеизвестно, что лишь очень малая часть человеческих действий в обществе проистекает непосредственно из тех или иных базисных побуждений. Чаще всего мотивы человеческого поведения причудливо переплетены друг с другом, а итоговая мотивация отличается производным характером. Если рассмотреть в качестве примера прием пищи, то мы увидим, что даже здесь господство тех или иных кулинарных предпочтений и табу обнаруживает важность приобретенных потребностей по сравнению с врожденным импульсом голода. Мы едим то, что нам нравится, в те часы, когда привыкли это делать, и в таких условиях, которые нам приятны. Изо дня в день мы удовлетворяем свой аппетит благодаря привычному поведению, связанному с приемом пищи, но во взрослой жизни нами крайне редко движет настоящее острое чувство голода. Удовлетворяя свой аппетит, являющийся приобретенным, мы, конечно же, удовлетворяем чувство голода, но действительным мотивом поведения здесь будет не базисное побуждение, а производная потребность.

То, что верно для приема пищи, еще более характерно для других форм поведения. Например, многие наши сексуальные поведенческие реакции имеют аппетентный, или поисковый, характер: приобретенные потребности заставляют нас искать общества лиц противоположного пола, руководствуясь возрастом, внешними данными, стилем одежды, близостью социального положения и другими соображениями, не имеющими отношения к физическим сексуальным отношениям; они вовлекают нас в разговоры, танцы и иные виды деятельности, не имеющие непосредственной целью совокупление. В других сферах социального поведения, таких, например, как религиозный ритуал или изящные искусства, роль базисных побуждений совершенно незначительна по сравнению с вторичными мотивами, и иногда ее вообще невозможно распознать. В отношении тех элементов универсального культурного паттерна, которые нельзя хотя бы частично объяснить действием того или иного из известных базисных побуждений, представляется более правильным, с научной точки зрения, не изобретать новые гипотетические влечения, существование которых не подтверждается никакими фактическими данными, а объяснить их происхождение производными, или приобретенными, побуждениями, которые, разумеется, от общества к обществу варьируются.

209

Джорж Питер Мёрдок

Вторая важная причина, по которой следует отвергнуть побудительные силы поведения в качестве единственного объяснения универсального культурного паттерна, состоит в том, что большинство социальных институтов, или культурных комплексов, в действительности обеспечивают удовлетворение сразу нескольких базисных импульсов, а также разнообразных производных потребностей. Например, объяснять брак одними только сексуальными влечениями — значит слишком упростить такое сложное социальное явление. Как впервые ясно показал Липперт, экономический фактор не менее важен для брака, чем сексуальный. Последним, по сути, можно объяснить лишь совокупление; именно присоединение экономического фактора создает продолжительный брачный союз. Связь брака с побуждением голода проявляется, например, в разделении труда между мужчинами и женщинами, характерном для брачных союзов во всех обществах; в большинстве обществ оно повышает обеспечение людей пропитанием, делает его более стабильным, а добываемую пищу — более разнообразной. Даже наше общество, где роль сексуального фактора в браке подчеркнуто высока, увековечило роль фактора голода в пословице о ближайшем пути к сердцу мужчины. В браке находит выражение еще одно базисное побуждение: он обеспечивает различные формы освобождения от тревожности, такие, например, как бегство от социального неодобрения, окружающего холостяков, обретение экономического благополучия через выгодный союз с богатым супругом или надежным кормильцем, нахождение утешения в интимных взаимоотношениях.

Точно так же и война мотивируется не только агрессивными побуждениями, но и нередко в значительной степени страхом, желанием снискать одобрение женщин (отчасти восходящим к сексуальному влечению) или жаждой приобретений (которая может быть весьма сильно связана с побуждениями голода). Религиозное поведение часто коренится в тревожности и в страхе перед неизвестным и непредсказуемым, в опасениях перед будущим, в чувстве личной неадекватности. Кроме того, оно нередко содержит в себе сильный эротический компонент, на что указывают психиатры, иногда обеспечивает выражение агрессивности в форме колдовства или религиозной нетерпимости, а иногда может отражать потребность в пище и материальном комфорте, проявляющуюся, например, в магии и молитве. Анализ любого другого крупного сегмента культурного поведения 210

Общий знаменатель культур

обнаружит аналогичное сочетание различных мотивов. Это переплетение базисных побуждений, которое благодаря вмешательству приобретенных мотивов становится, конечно же, гораздо более запутанным, делает исключительно затруднительной классификацию культурных феноменов в соответствии с лежащими в их основе побудительными причинами.

Итак, приходится признать, что анализ коллективного поведения, с точки зрения лежащих в его основе мотивов, хоть и заставляет кое о чем задуматься, но не дает полного и удовлетворительного объяснения универсального культурного паттерна. Его принципиальный недостаток заключается, видимо, в том, что он не принимает во внимание целостного психологического механизма, лежащего в основе привычного поведения. Продолжая традиции старых инстинктивист-ских теорий, он принимает в расчет исключительно мотивационный фактор поведения и игнорирует все остальные. Если принять во внимание другие аспекты механизма формирования и сохранения привычек, возникает более адекватная интерпретация универсального паттерна культуры.

В основе своей любое поведение предназначено для того, чтобы быть опосредующим звеном между двумя типами ситуаций, в которых находятся организмы, а именно между ситуацией, в которой возник побудительный импульс, и ситуацией, в которой он удовлетворен. Сталкиваясь с ситуацией первого типа, организм воспринимает стимул к деятельности; попадая в ситуацию второго типа, он переживает исчезновение побуждения, и его деятельность либо прекращается, либо переключается на поведение, служащее реакцией на другой стимул. Как только поведение подвергнется воздействию побудительного стимула, оно будет продолжаться до тех пор, пока не будет достигнуто удовлетворение, пока в него не вклинится более сильный стимул, который направит его в ином направлении, или пока неудачные реакции на стимул не вызовут утомления или даже истощения сил. В последнем случае возбуждаемое стимулом поведение через некоторое время возобновится и будет продолжаться до тех пор, пока не будет достигнуто удовлетворение или, если успех жизненно важен для организма, вплоть до его смерти.

Живые организмы выработали два способа адаптации поведения к цели превращения ситуаций, порождающих побуждения, в ситуации, осуществляющие их устранение. Первый способ, общий для

211

Джорж Питер Мёрдок

всех форм жизни, — это инстинкт, четкая организация поведения, развивающаяся в процессе естественного отбора и передающаяся путем наследования. Инстинкт позволяет организму автоматически реагировать на ситуацию возникновения побуждения специфическими формами поведения, которые были закреплены эволюционным процессом, поскольку обычно имели результатом устранение побуждения. В тех случаях, когда этого не происходит, организм беспомощен; он неспособен произвести альтернативные формы поведения. Этот недостаток корректируется вторым механизмом, а именно механизмом формирования привычек, который во всех высших формах жизни, в том числе и у человека, хорошо развит. При помощи этого механизма индивид, сталкиваясь с ситуацией возникновения побуждения, для которой его биологический вид не выработал надлежащей инстинктивной реакции, может находить выход из этой ситуации, варьируя свое поведение и принимая в качестве привычки всякую новую реакцию, результатом которой окажется спад побуждения. Именно на этом втором механизме держится все культурное поведение.

Теперь необходимо отметить, что в процессе создания и сохранения привычек решающим фактором будет не происхождение поведения из того или иного побудительного импульса или стимула, а его результат, выраженный в устранении побуждения. Именно последний осуществляет закрепление, подкрепление и сохранение возникших реакций. Если происходит устранение побуждения, вероятность повторения того же самого поведения в аналогичной ситуации возрастает. Простое повторение стимуляции при отсутствии устранения побуждения не может закрепить никакую форму поведения. Напротив, оно ведет к ее исчезновению и к появлению иных произвольно возникающих реакций, т.е. к поведению методом «проб и ошибок».

Если поведение приводит к ослаблению побуждения, хотя бы даже по чистой случайности, в результате установится связь поведения не только с тем побудительным импульсом, который его вызвал, но и со всеми сопутствующими стимулами, действовавшими на организм. При повторении — не только самого поведения, но и вызываемого им эффекта спада побуждения — некоторые из этих сопутствовавших стимулов, в отдельности или в определенных сочетаниях, обретают способность вызывать новообразованные привычные реакции даже тогда, когда отсутствует изначальный импульс, их породивший.

212

Общий знаменатель культур

Такие стимулы, обретшие силу побуждений, как раз и называются «приобретенными побуждениями». Они — точно такой же продукт научения, как и вызываемые ими реакции. Именно таким образом, например, под влиянием вида, аромата и даже словесного описания сочного бифштекса может возникнуть аппетит при полном отсутствии голода.

Решающим фактором привычного поведения становятся не вызвавшие его причины, а приносимые им результаты, поэтому объяснение универсальных культурных сходств, вероятно, следовало бы искать в изучении культурных форм с точки зрения их отношения к ослаблению влечения, или вознаграждению, а не в анализе лежащих в их основе импульсов. Переплетение разнообразных мотивов в одном и том же поведении, равно как и проблема отграничения приобретенных побуждений от базисных, — не препятствие для такого рода анализа. Если та или иная специфическая форма поведения регулярно вызывает спад побуждения, то каждый мотив, способный ее вызвать, будет получать подкрепление, и тогда следует ожидать комплексных и производных по своей природе мотиваций.

Поскольку культурное поведение всегда по своему характеру является привычным, а привычки удерживаются лишь до тех пор, пока они приносят вознаграждения, то любой закрепленный элемент культуры обязательно сопровождается и поддерживается удовлетворением тех или иных побуждений. Это положение, упорно отстаиваемое в антропологии «функционалистами», встречает полную поддержку в психологической науке. Когда традиционные формы поведения перестают удовлетворять потребности, берут верх случайные поведенческие реакции и происходит культурное изменение. Однако нас здесь не интересует культурное изменение. Данная статья посвящена лишь тем культурным формам, которые прочно закреплены, имеют широчайшее распространение и, следовательно, регулярно подкрепляются вознаграждениями.

Культурное поведение по-разному может быть связано с вознаграждениями. В некоторых случаях оно приводит непосредственно и едва ли не исключительно к спаду базисного побуждения. Например, поиск пищи ведет непосредственно к утолению голода, использование огня и одежды в северных широтах — к избежанию холода, а различные сексуальные действия — к сексуальному удовлетворению. Поведение должно соответствовать тем условиям, которые установ-

213

Джорж Питер Мёрдок

лены для устранения тех или иных побуждений спецификой человеческой физиологии и психологии, и всевозможные обычаи, бытующие в разных обществах, имеют ту общую черту, что все они соответствуют этим условиям. Их можно рассматривать как альтернативные решения одних и тех же проблем, проистекающих из изначальной человеческой природы. Если бы эта связь культурного поведения с вознаграждениями была единственной, то для адекватного объяснения универсального культурного паттерна был бы достаточен анализ культуры в терминах заложенных в ней побуждений.

Однако многие культурные привычки не удовлетворяют базис -ные побуждения непосредственно, а лишь способствуют тому, что те со временем будут удовлетворены. Культуры содержат в себе неисчислимое множество так называемых «инструментальных реакций», которые сами по себе никогда не вызывают спада базисных побуждений, но готовят почву для других действий, имеющих результатом вознаграждение. Инструментальные действия, разумеется, обретают со временем поддержку со стороны выученных, или производных, побуждений, но нередко они и сами по себе бывают вознаграждающими. Изготовление копья или глиняного горшка, например, не удовлетворяет никакие базисные побуждения, хотя когда-то в будущем его результатом может быть сокращение временного промежутка между возникновением голода и его утолением или уменьшение усилий, которые необходимо приложить для этого перехода. Другим ярким примером инструментального поведения служат привычки, воплощенные в социальной и экономической организации. Благодаря межличностным отношениям и организации индивиды получают возможность использовать других индивидов как средства, способствующие удовлетворению их потребностей, почти так же, как техника позволяет им пользоваться для этих целей артефактами.

Инструментальные реакции закрепляются не потому, что они сами приносят удовлетворение, а благодаря особому свойству механизма научения. Любая реакция, сокращающая временной промежуток или расход сил между возникновением побуждения и вознаграждением, получает подкрепление и усиливается, вследствие чего имеет тенденцию повторяться вновь и вновь при аналогичных условиях до тех пор, пока не зафиксируется в качестве привычки. Такие реакции столь же легко вступают в связь с сопутствующими внешними стимулами, сколь и с любыми задействованными в них побуждениями, и, 214

Общий знаменатель культур

следовательно, их поддерживают скорее производные, нежели первичные мотивации. Поскольку приобретенные побуждения могут сильно различаться в разных обществах, то объяснять межкультурные сходства в инструментальных реакциях действием идентичных базисных импульсов будет несколько рискованно. Более вероятно, что такие сходства обусловлены особыми свойствами инструмента, будь то артефакт или социальный механизм, или аналогичными условиями, при которых происходит вознаграждение.

Примерно так же обстоит дело с третьей, очень широкой категорией культурных привычек, а именно, с теми привычками, в которых поведение нацелено на вознаграждения, никак не связанные или связанные совершенно случайно с вызывающими его побудительными импульсами. Приступ азарта может завершиться удачным выпадением кубика, магическое призывание дождя — провиденциальной грозой; в таком случае они закрепляются в качестве привычек. Однако никакое действие не производило самой ситуации, приносящей вознаграждение, и даже инструментально не способствовало ее возникновению. Такие культурные реакции выживают даже в условиях частых неудач благодаря тому психологическому факту, что единственный успех обычно укрепляет привычку сильнее, чем может ее ослабить полоса невезения.

Еще один пример представляют те случаи, когда поведение, мотивированное одним побуждением, приводит к удовлетворению других побуждений, не оказывавших реального стимулирующего воздействия на данную реакцию. Суеверный страх перед кровью может побудить некое племя изолировать женщин после родов, но это действие может случайным образом принести удачные результаты в виде обеспечения матерям необходимого отдыха после родов и предотвращения распространения родильной горячки и других инфекционных заболеваний, и эти последствия могут быть не менее благотворными, чем освобождение от тревоги. Точно так же обстоит дело с браком, который, хотя и может быть в значительной мере мотивирован сексуальным влечением, приносит и другие вознаграждения: пищу, физический комфорт и безопасность, — без которых, как мы увидели, этот институт трудно было бы объяснить.

Кроме того, все культуры содержат многочисленные адаптивные реакции, которые не имеют непосредственной связи с удовлетворением первичных импульсов. Некоторые авторы отнесли их к

215

Джорж Питер Мёрдок

выражениям «социальных потребностей», определяемых как потребности, зависящие не от первичных побуждений, а от требований, которые должны быть соблюдены, если группы индивидов и культуры, носителями которых они являются, стремятся выжить в конкуренции с другими обществами, имеющими другие культуры. Примером служит так называемая потребность в образовании. Без культуры, воплощающей в форме коллективных привычек накопленный предшествующими поколениями опыт решения жизненно важных проблем, общество неспособно выжить, а культура не может существовать, если не передается из поколения в поколение. Отсюда утверждается, что каждому обществу присуща потребность в просвещении своей молодежи. В отличие от продолжения рода, которое обеспечивается в значительной мере действием сексуального импульса, образование не имеет опоры ни в каких первичных побуждениях. Неимоверные усилия, прилагаемые на протяжении многих лет родителями и учителями с целью привить молодежи весь культурный багаж, необходимый для взрослого человека, сами по себе не содержат ничего вознаграждающего; они должны подкрепляться дополнительными вознаграждениями.

Точно так же утверждается, что каждое общество имеет «потребность» в управлении, т.е. в политической организации, достаточно развитой для того, чтобы обеспечить эффективные коллективные действия против возможных врагов, оградить внутренний порядок от опасных посягательств при помощи рутины социальной жизни и обеспечить людей необходимыми социальными услугами, иным образом недостижимыми. Государственная служба сама по себе не приносит вознаграждений. Нет оснований рассчитывать, что люди посвятят свою жизнь благосостоянию общества из одного лишь альтруизма. Поэтому каждое общество окружает людей, находящихся на государственной службе, почестями и привилегиями.

Хотя понятие социальных потребностей и полезно в качестве первого приближения, оно не дает точного и вполне удовлетворительного решения той научной проблемы, которую представляет для нас универсальность тех социальных институтов или культурных комплексов, которые не имеют непосредственной опоры в удовлетворении тех или иных специфических первичных импульсов. Пожалуй, было бы правильнее утверждать, что они ведут свое происхождение из обычных процессов культурного изменения, а их опорой слу-216

Общий знаменатель культур

жит удовлетворение сложных и производных по своей природе побуждений. Под давлением фрустрации и неудач поведение меняется. В таком случае пробуются другие реакции — либо возникшие случайно, либо заимствованные из соседних обществ, — которые кажутся более удачными. Если они по воле случая завершаются каким-либо вознаграждением, а иногда даже просто меньшей степенью дискомфорта, чем при альтернативных реакциях, то они обычно повторяются и закрепляются в качестве привычек. Ситуации, в которых они возникают, обретают все более возрастающую способность их вызывать. В их поддержку развиваются приобретенные, или производные, импульсы, а первичные импульсы, которые получили в них случайное удовлетворение, также переходят к ним на службу до тех пор, пока они в надлежащей степени подкрепляются дополнительными вознаграждениями.

В случае образования поддержку обучения обеспечивают такие приобретенные побуждения, как честолюбие, престиж, идентификация и родительская любовь. Первичные побуждения, связанные с избеганием боли и с тревогой, мобилизуются здесь в форме социальных санкций за неподчинение. Сами дети, социализируясь и приобретая навыки и умения, во все возрастающей степени отвечают на это материально выгодным поведением и во многих обществах становятся экономически активными гражданами с раннего возраста. В конце концов складывается так, что усилия, потраченные на образование, уравновешиваются сложной системой соразмерных вознаграждений.

Если рассмотреть пример с управлением, то здесь в ходе аналогичного процесса адаптационного культурного изменения вожди принимают на себя военное руководство, поддержание общественного порядка и другие общественные функции, получая взамен уважение, право взыскания дани, привилегию многоженства и прочие вознаграждения. Феодальные сеньоры получают ренту и обслуживание, муниципальные служащие обогащаются на взятках, законодатели обеспечивают работой своих родственников или устанавливают особые привилегии для себя и своих деловых партнеров и т.д. Разумеется, власть и денежная выгода обычно достаточно велики для того, чтобы привлечь к государственной службе внимание множества претендентов, и реальная социальная проблема чаще заключается не в том, чтобы найти человека, который принял бы на себя соответствующие обязанности, а в том, чтобы удерживать эксплуатацию в уме-

217

Джорж Питер Мёрдок

ренных границах при помощи революции или «голосования против мошенников». Только наивный чудак может надеяться получить хорошее правительство, ничего при этом не потеряв.

Процесс, посредством которого в человеческих культурах закрепляется адаптивное поведение, не содержащее в себе очевидного выражения базисных побуждений и вознаграждаемое не их удовлетворением, был уподоблен некоторыми авторами процессу органической эволюции в биологии. Человеческие общества, утверждали они, вступают в конкуренцию, подобно докультурным организмам, и в зависимости от того, постигает ли их успех или неудача в борьбе за выживание, их обычаи либо сохраняются, либо исчезают. Шансы на успех тем выше, чем более адаптивны обычаи, и не зависят от того, рациональны эти обычаи или нет. Кроме того, внутри одного и того же общества конкурируют друг с другом альтернативные обычаи — старые и новые, традиционные и заимствованные, — и со временем сохраняются те из них, которые оказались более подходящими. Таким образом, по утверждению этих авторов, в культурах действует процесс отбора, аналогичный естественному отбору, происходящему на биологическом уровне, и благодаря этому процессу в культуре возникают и закрепляются адаптационные изменения.

Эта теория встретила весьма сдержанный прием у американских антропологов, которые отклонили ее как незаконную биологическую аналогию. С точки зрения автора данной статьи, отклонение ее не было вполне оправданным. Несмотря на определенные недостатки, она представляла собой явный шаг вперед по сравнению с грубой гипотезой распространения изобретений, унаследованной этими критиками через Боаса от французского социолога Тарда. Подлинный недостаток этой теории заключается не в ее происхождении из недр биологической науки, ибо ученому позволительно искать свои гипотезы где угодно; к тому же она никоим образом не путала культурное с органическим. Не обесценивает эту теорию и эпистемологическая критика содержащихся в ней логических кругов, а именно того, что адаптация и выживание определяются друг через друга. Ее принципиальная ошибка состоит в том, что она пытается объяснить слишком много.

Трудно уйти от вывода, что культурное изменение в некоторых крайних случаях зависит от конфликта и выживания. Так, например, карфагенская культура определенно исчезла, а римская культура по-218

Общий знаменатель культур

лучила распространение в результате истребления карфагенян в Пунических войнах. Начиная с эпохи Великих географических открытий многие аборигенные культуры в различных регионах Америки и Океании были полностью истреблены вместе с их носителями и вытеснены европейской цивилизацией. Вероятно, иногда культуры сходили с исторической сцены из-за дезадаптивных обычаев, соблюдавшихся до тех пор, пока все общество не вымирало окончательно, точно так же как не удалось выжить многочисленным видам животных, оказавшимся неспособными выработать необходимые адаптивные мутации.

Вместе с тем угасание культуры вслед за исчезновением общества, бывшего ее носителем, ни в коем случае не является закономерностью человеческой истории. Если после военного поражения или сокращения населения, вызванного упорным сохранением дезадап-тивных обычаев, удается уцелеть хотя бы горстке людей, культурное изменение происходит по другому, гораздо менее драматичному сценарию. Уцелевшие, подстегиваемые ощутимым дискомфортом и фрустрацией, пробуют использовать разные поведенческие новшества, изобретенные или заимствованные, и, продвигаясь методом проб и ошибок, в конце концов достигают нового культурного приспособления. Они могут, разумеется, и исчезнуть, развив к тому времени культуру, очень похожую на культуру их более удачливых соседей. Однако этот результат порождается не псевдобиологическим процессом селективного исчезновения и замены носителей культуры, а обыкновенным психологическим процессом научения, происходящим в массовом масштабе. Любое нормальное культурное изменение происходит именно таким образом. Следовательно, обычный механизм адаптации, действующий в человеческой истории, — это вовсе не процесс биологической эволюции и не какой-то процесс, уникальный для человека. Вместо нового феномена в природе, феномена социальной, или культурной эволюции, мы находим всего лишь старый как мир феномен формирования привычек, действующий в специфических условиях человеческого общества, или культуры.

Психологический характер этих процессов и продуктов культурного изменения предполагает, что для объяснения универсального культурного паттерна нам необходимо обратиться к принципам научения. Первый фактор, фактор базисного побуждения, или импульса, уже был нами выделен и оказался полезным, хотя и недостаточным

219

Джорж Питер Мёрдок

для полного объяснения. Второй фактор — фактор стимула, или ключевого раздражителя. Любые устойчивые элементы или совокупности элементов, содержащиеся в ситуациях, в которых происходит и вознаграждается та или иная поведенческая реакция, могут обрести способность вызывать эту реакцию даже при отсутствии первоначально спровоцировавшего ее импульса. Поэтому можно ожидать, что любой из более или менее важных стимулов, проявляющихся повсюду в мире, во многих обществах окажется связан с культурными поведенческими реакциями. К стимулам такого рода относятся ночь и день, небесные светила, общераспространенные метеорологические и географические явления, некоторые животные и растения, определенные элементы человеческой анатомии и физиологии. Фактически, почти у всех народов есть культурные верования и культурные реакции, связанные с такими феноменами, как солнце и луна, темнота, дождь, гром, океан, горы, реки, кровь, волосы, сердце, гениталии, чиханье, дыхание, менструация, рождение ребенка, болезнь и смерть. Хотя эти культурные формы могут не иметь между собой ничего общего, за исключением связанных с ними стимулов, принцип ограниченных возможностей и психологический фактор обобщения, не говоря уже о культурной диффузии, часто имеют результатом поразительные сходства у разных народов. Во всяком случае, широко распространенные природные стимулы представляют собой полезное вспомогательное средство для классификации и интерпретации культурных универсалий.

Третий важный фактор научения — предшествующие привычки. Поскольку предшествующие привычки оказывают большое влияние на поведение в ситуации научения, ученые, проводящие эксперименты по научению у животных, всегда используют наивных испытуемых, то есть животных, максимально свободных от неизвестных предшествующих привычек, которые могли бы предопределить их поведение. Возможно, именно по этой причине психологи раз за разом терпели неудачу в попытках объяснить культурное поведение, ибо ни один взрослый человек ни в каком обществе никогда не попадает в ситуацию культурного научения наивным. Напротив, люди входят в каждую ситуацию обучения, нагруженные целой батареей культурных привычек, по сравнению с которой предшествующее обусловливание экспериментальной крысы, наиболее ловко ориенти-

220

Общий знаменатель культур

рующейся в лабиринте, кажется малостью, недостойной даже упоминания.

С точки зрения универсального культурного паттерна, предшествующая привычка приобретает особенно большое значение в связи с психологическим фактором обобщения, под которым подразумевается тенденция любой приобретенной реакции повторяться в условиях возникновения аналогичного побуждения и аналогичного стимула. Вследствие обобщения реакция, приспособленная к одной ситуации, имеет вероятность повторно появиться в другой ситуации, тем более высокую, чем больше сходства в элементах этих ситуаций. В культурах мы находим бесчисленное множество таких примеров. Сверхъестественных существ, как правило, наделяют человеческими качествами и в обращении с ними используют те способы, которые оказались удачными в человеческих отношениях, а именно просьбы (молитву), преподнесение подарков (жертвоприношение), агрессию (эк-зорцизм), лесть (восхваление), самоуничижение (аскетизм) или этикет (ритуал). Политическая организация обычно строится по модели семьи, с которой ее роднит общий элемент авторитарности. Духи умерших часто уподобляются дыханию, которое покидает тело в момент смерти. Явления менструации и лунных фаз часто приравнивают друг к другу ввиду их общей периодичности. Межкультурные сходства, проистекающие из генерализации, поистине многочисленны.

Последний важный фактор научения — ограниченность диапазона потенциальных реакций. В любой ситуации научения количество возможных реакций организма ограничено. Ни одно животное не может произвести в качестве реакции такое действие, к которому оно не приспособлено. Человек не может запрыгнуть или взлететь на верхушку дерева, чтобы сорвать там плоды; человек способен вскарабкаться на дерево, срубить его или воспользоваться жердью или метательным снарядом, и этим его реакции в данной ситуации исчерпываются. Предшествующие привычки или их отсутствие существенно ограничивают спектр возможного поведения. Уже знакомые по прежнему опыту ситуации обычно провоцируют привычные реакции и затормаживают возникновение новых, и такие сложные реакции, как использование другого языка или изобретение, будут невозможны до тех пор, пока не будут усвоены все необходимые для этого привычки. Некоторые ограничения на поведение накладывает и структу-

221

Джорж Питер Мёрдок

ра той ситуации, в которой оно происходит. Несмотря на идентичность условий (побуждения, вознаграждения и предшествовавшего обусловливания), экспериментальная крыса будет вести себя по-разному в двух разных лабиринтах, а человек — в двух разных социальных ситуациях. Ограничительное влияние условий географической среды часто бросается в глаза; самоанец не может построить иглу, а эскимос — приготовить каву.

Важнейшими ограничениями, накладываемыми на репертуар возможных реакций, являются, вероятно, те, что установлены природой самого человека и законами того мира, в котором он живет. Производственная деятельность должна быть приспособлена к физическим и химическим свойствам тех материалов, с которыми человек работает. Например, существует относительно немного способов, при помощи которых можно было бы развести огонь или изготовить глиняный горшок. Обычаи, связанные с охотой и разведением скота, должны сообразовываться не только с физическими, но и с биологическими и поведенческими особенностями соответствующих животных. Специфика физиологического устройства и психологического склада человека ограничивает число способов, посредством которых можно вылечить болезнь или родить ребенка. В социальных отношениях должны соблюдаться привычки и обычаи. Успешные реакции, — а все закрепленные культурные реакции являются таковыми, поскольку обычно вознаграждаются, — должны находиться в соответствии со всеми условиями, в которых они происходят. Эти условия вносят в культуру принцип ограниченных возможностей, играющий крайне важную роль в детерминации универсальных паттернов культуры.

Если ограничения, установленные для спектра возможных реакций, слабы, то различия между элементами разных культур могут быть огромны даже тогда, когда эти элементы имеют общее происхождение из одного и того же побуждения, стимула или иного универсального фактора. Так, несмотря на то что каждое общество имеет язык и лексику, слова, служащие для обозначения того или иного универсального явления, например, воды, ходьбы или женщины, у разных народов земли могут быть составлены и действительно составляются при помощи почти бесконечного многообразия фонетических комбинаций. Такое же многообразие конкретных проявлений обнаруживается в народных сказках, табу и церемониях. Почти во

222

Общий знаменатель культур

всех таких случаях вполне резонно объяснять наличие специфических сходств историческими связями.

В других случаях ограничения более жесткие, и возможные реакции исчерпываются небольшим перечнем. Каждое общество устанавливает связь ребенка с группой его родственников посредством того или иного правила счета родства. Известны лишь три варианта счета родства, а именно патрилинейность, матрилинейность и билинейность и каждая культура содержит в себе либо один из вариантов в чистом виде, либо какую-нибудь их комбинацию, например, установление родства по выбору, чередующийся счет родства или двойной счет родства. Далее, все общества вынуждены что-то делать с телами умерших, и здесь практикуемые возможности также ограничены. Среди наиболее распространенных обычаев — покидание места смерти, оставление тела на съедение хищным животным или птицам, погребение в землю, захоронение в горах, в водоемах или в лесу, кремация, мумификация и бальзамирование. В данном случае следует ожидать, что разные и даже не имевшие друг с другом исторических связей народы часто будут совершенно случайно приходить к одинаковому решению одной и той же проблемы.

С исключительной ситуацией мы сталкиваемся в тех случаях, когда число возможных, или удовлетворяющих ту или иную потребность, реакций ограничивается до одной-единственной. Когда дело обстоит таким образом, соответствующие элементы культур одинаковы не только с точки зрения их паттерна, или структуры, но и в плане содержания, а всякие различия в реальном поведении становятся минимальными. Наиболее поразительным примером, возможно, служит организация семьи.

Такие сложные формы семьи, как полигиническая или расширенная, многообразны, однако во всех известных обществах имеется одна и та же основополагающая ее форма, а именно нуклеарная семья, состоящая из отца, матери и детей2. Нуклеарная семья может быть единственным типом семьи в обществе, как, например, у нас; в некоторых случаях она может быть усложнена посредством включения в нее других родственников; иногда она может существовать как самостоятельная группа в рамках более широкой социальной группы. Так, расширенные семьи обычно состоят из нескольких нуклеарных семей, объединенных общей линией происхождения, а полигиниче-ские семьи, как правило, включают в себя несколько нуклеарных се-

223

Джорж Питер Мёрдок

мей, в каждой из которых роль отца выполняет один и тот же мужчина. В отличие от многих низших животных, у людей отец всегда является членом семьи; вероятно, это можно объяснить тем, что одной из универсальных функций семьи является воспитание, и только взрослый мужчина может передать мальчику путем обучения маскулинные культурные навыки и умения.

Во всех обществах механизмом создания нуклеарной семьи является брак, а для взаимоотношений между ее взрослыми членами характерно разделение труда в соответствии с полом. Сексуальные связи между отцом и матерью всегда разрешаются, в то время как таковые связи между отцом и дочерью, матерью и сыном, братом и сестрой неизменно запрещены как инцест. Кажущиеся исключения, такие, как династический инцест, касаются лишь небольших групп людей, наделенных особым статусом, и никогда не распространяются на все общество. Нуклеарная семья всегда представляет собой экономическую единицу; на нее повсеместно возлагаются функции воспитания ребенка, его социализации и начального образования. В тех или иных обществах семья может брать на себя и другие функции, но с точки зрения истории и этнографии она неизменно является средоточием указанных выше сексуальных и экономических отношений, функций продолжения рода и образования. Это совпадение поведения поистине примечательно в свете многообразия реакций, царящих в других сферах культуры.

За объяснениями далеко ходить не надо. Сожительство, а косвенным образом и продолжение рода объясняются наличием сексуального влечения. Его удовлетворение придает определенную продолжительность сексуальному союзу, и за то время, пока он сохраняется, могут проявиться преимущества, заложенные в разделении труда. Первичные сексуальные различия переходят в разделение экономических занятий, а получаемые благодаря этому экономические вознаграждения укрепляют сексуальный союз. В этом контексте появляются на свет дети, которые благодаря кормлению сильно привязаны к матери. Уход за ними и их воспитание, естественно, ложатся на плечи матери, а также на ее сексуального и экономического партнера, а не на каких бы то ни было других людей. Поскольку требуются вторичные мотивационные факторы, которые бы поддержали родителей в выполнении этих задач, такие стимулы появляются описанным выше образом. 224

Общий знаменатель культур

Возникающие в процессе развития реакции никогда не бывают настолько сложными, чтобы выходить за рамки того, что возможно в данном обществе. Факторы побуждения, стимула и условий среды накладывают жесткие ограничения на проявление альтернативных возможностей. Наконец, особая констелляция взаимоотношений, имеющая место в семье, обеспечивает индивидов такими мощными вознаграждениями и решает одновременно так много жизненно важных для общества проблем, что реакции, однажды возникнув, закрепляются и сохраняются. Человеку так и не удалось найти равноценную замену семье, и все утопические попытки ее отменить с треском провалились.

Единственная универсальная особенность семьи, которую оказалось трудно объяснить, — это связанные с ней табу инцеста. Психология Фрейда являет собой наиболее многообещающий путь к прояснению этого вопроса, но проблема слишком сложна, чтобы ее здесь рассмотреть. Тем не менее любопытно заметить, что Фрейд именно эту особую культурную универсалию, семью, сделал краеугольным камнем всей своей теоретической системы. Отказавшись от распространенного в научной практике отношения к психологии как к науке, лежащей в основе всех социальных наук, Фрейд построил свою психологию на фундаменте культурного факта, хотя и пользовался при этом инстинктивистской терминологией. В то время как бихе-виористы с целью интерпретации поведения обращаются непосредственно к врожденным механизмам научения, фрейдисты апеллируют к условиям научения, в частности к структуре семейных отношений, в рамках которой происходят самые ранние процессы научения у человека во всех обществах. Судя по всему, обоснованны оба подхода, и психология будущего, несомненно, будет результатом их слия-ния3.

Попытка представить полный анализ универсального культурного паттерна с подробным рассмотрением всех факторов, кроющихся за каждой из категорий, увела бы далеко за пределы настоящей статьи. Главной целью автора было показать общие направления, в рамках которых мог бы быть проведен такой анализ, и представить кое-какие примеры в качестве иллюстраций. Основной вывод состоит в том, что общий знаменатель культур следует искать в факторах, управляющих усвоением всего привычного поведения, в том числе и социального. Наиболее важное значение имеют те формы поведения,

225

Джорж Питер Мёрдок

которые непосредственно ведут к получению вознаграждения. Если эти выводы окажутся верными, то они будут еще одним кирпичиком в научном здании будущего, где антропологическая и психологическая теории сольются в более широкую науку о человеческом поведении.

Перевод В.Г.Николаева

Примечания

1. На взгляды автора оказали существенное влияние Джон Доллард, Клеллан С. Форд, Кларк Халл, Альберт Г.Келлер, Ральф Линтон, Бронислав Малиновский, Джон Уай-тинг, Эрл Зинн, другие его нынешние и прошлые коллеги по факультетам антропологии и социологии и Институту человеческих отношений Йельского университета. В научных изысканиях взаимозависимость ученых настолько велика, что автор неспособен отделить те взгляды, высказанные в этой статье, которые принадлежат собственно ему, от тех, которыми он обязан другим людям, коим он в высшей степени за это признателен. Поскольку данная работа написана им при прохождении службы в военно-морских силах, он даже не имел возможности снабдить статью необходимыми библиографическими ссылками.

2. Приведенные здесь утверждения, касающиеся семьи, представляют собой выводы, сделанные на основе тщательного анализа 220 обществ, проведенного в рамках исследования отношения между сексуальным поведением и социальной структурой, которое было прервано войной.

3. Автор, чье знакомство с психологией Фрейда проистекает равно как из изучения литературы и дискуссий, так и из личного опыта аналитической работы, предсказывает, что бихевиоризм будет доминировать в этом синтезе ввиду его гораздо более строгой научной методологии. Однако он должен принять во внимание все условия, в которых происходит научение у человека, и не только в том виде, в каком они получили освещение в работах Фрейда, но и в том, в каком они устанавливаются антропологической наукой с присущей ей уникальной кросскультурной ориентацией. Такие открытые Фрейдом специфические механизмы, как вытеснение, регрессия, идентификация и проекция, уже были переведены, и довольно успешно, в бихевиористские термины. Терапевтическая техника психоанализа и его клиническая ценность, конечно, сохранятся. Предпринятые же Фрейдом попытки интерпретации культуры заслуживают того забвения, какое они уже получили.