Общие принципы формирования топонимики в Орловском крае Текст научной статьи по специальности «История и археология»

УДК 94 (470.319) Е.Н. АШИХМИНА

кандидат филологических наук, председатель предметно-цикловой комиссии, Орловский областной колледж культуры и искусств E-mail: [email protected]

УДК 94 (470.319) E.N. ASHIKHMINA

Candidate of Philology, Chairman of the subject-cyclic commission, Orel Regional College of Culture and Arts

E-mail: [email protected]

ОБЩИЕ ПРИНЦИПЫ ФОРМИРОВАНИЯ ТОПОНИМИКИ В ОРЛОВСКОМ КРАЕ THE GENERAL PRINCIPLES OF FORMATION OF THE TOHJNYMS IN OREL REGION

Статья посвящена формированию и развитию топонимики на территории Орловской области. Автор рассматривает гидронимы и иные географические ориентиры, ставшие топонимами; выявляет названия, произошедшие от фамилий служилых людей XVI-XVII в., охранявших границы Русского государства, и названия, данные владельцами имений XVIII-XX в.; показывает механизм вытеснения прежних названий и замены их новыми.

Ключевые слова: топонимы, гидронимы, дети боярские, вотчины, поместья, названия советского периода.

Article is devoted to the formation and development of the place names in the Orel region.It considers hydronyms and other geographical reference points which have become toponyms; identifies the names which have occurred from the names of service class people in the XVI-XVII century, protecting borders of the Russian state, and the names given by owners of manors of the XVIII-XX century; shows the mechanism of replacement of former names and replace them with new ones.

Keywords: toponyms, hydronyms, service class people, ancestral lands, estates, names of the Soviet period.

Многие населенные пункты Орловского края имеют многовековую историю, отразившуюся, в том числе, и в их названиях. Данная статья не ставит своей целью проведение их лингвистического анализа. В ее задачу входит объяснение наиболее употребимых топонимов Орловского края в их историческом развитии.

Существует несколько временных «пластов» топонимов, фиксирующих их возникновение. Наиболее древний из них связан с домонгольской историей Руси. Он сохранился в целом ряде топонимов, в которых присутствуют:

- названия гидронимов, имеющих неславянское происхождение. В их числе - Ока, Зуша, Ицка, Цон, Мцна и ряд подобных;

- иные наименования, отмеченные в летописях XI и более поздних веков, в документах ХУ1-ХУИ веков. Среди них:

а) славянские гидронимы;

б) топонимы, связанные с геологическим строением местности и с другими ориентирами на ней;

в) топонимы, указывающие на производственную деятельность человека, - обработку почвы, охоту и рыболовство, бортничество;

г) названия городов, древних городищ и селищ; старинных деревень.

В «Книге Большому чертежу», составленной в Российском государстве 1627 году, но заключавшей в себе части так называемого «старого чертежа», собиравшегося еще во времена Бориса Годунова (конец XVI в.), представлены древнейшие гидронимы Орловского края.

Основная часть их сохранилась до нашего времени.

В «Книге Большому Чертежу», в Писцовой книге Орловского уезда 1594/1595 года и в ряде документов начала XVII века река Орел значится под своим подлинным именем - Орел. Нигде и ни разу, кроме Никоновской летописи, река не называется Орлеей. В этой связи становится понятной ошибка делавшего запись о городе, поставленном «на Поле на реке Орлее». Автор ее либо не бывал в данной местности и удвоил букву «е» в слове «Орел» по аналогии с известной ему рекой Орлеей, либо произвел запись ошибочно. Переписчики Дементий Яковлев и Леонтий Сафонов, объехавшие весь Орловский уезд в конце XVI века, не допустили подобной неточности. Везде название реки было записано ими как «Орел». То же самое мы читаем и в «Книге Большому Чертежу»: «Орел на реке Оке усть реки Орла; Орел течет от Корачева ис под Свиные дороги» [2, с. 116]. Там же: «пала в Оку река Орел» [2, с. 115].

Общеизвестна версия, объясняющая происхождение топонима «Орел» угро-финским словом «угол», который имелся при впадении Орла в Оку. Но исток реки начинался задолго до этого «угла». Выскажем предположение о славянском значении названия реки, происходящем от птицы. Напомним, что не столь далеко от реки Орел находится «парная» ему река Орлица, а неподалеку от нее в древности имелся достаточно крупный территориальный ареал с общим названием «Сычи», в котором присутствовали такие топонимы, как река Сычовка, Сычов колодезь, Сычовское городище (ныне Лукино Урицкого района), Передние Сычи, Голодные

© Е.Н. Ашихмина © E.N. Ashikhmina

Сычи, Середние Сычи (ныне - д. Селихово Урицкого района), Третьи Сычи (ныне - д. Озерово Урицкого района). Известны случаи, когда ориентирами на местности выступали в прошлом не только скопления гнездовий, но даже одно знаковое гнездо - например, Орлово гнездо (Глазуновский район) или Скопино гнездо под Жериханским лесом (Колпнянский район).

Версии о происхождении наименования реки Орел, по которой был назван город, не меняют сути дела. Река называлась именно так, а не иначе, а город получил свое имя по реке.

Стоит сказать, что названия некоторых рек и иных водных потоков, названных в древние времена и отмеченных в XVI веке, позже подверглись изменению. В ХУП-ХУШ веках гидронимы менялись в сторону упрощения. Так, река Тишимля в XVII веке стала называться Тишимкой, Истобня - Стобенькой, Муравль - Муравкой, Алешня - Лешней и Лешенкой, Ледня - Леденкой, а река Орел на рубеже ХУШ-Х1Х веков превратилась в Орлик.

В Х1Х-ХХ вв. гидронимы также получали иные звучания, как правило, не совпадавшие с древним вариантом. Например, река Середичи, давшая название одноименному селу Болховского района, ныне фиксируется на карте как Чичера; р. Воин у с. Первый Воин Мценского района, известная под таким именем в течение ХУ - 30-х годов ХХ века, в современном варианте записана как р. Кола; р. Воронец-Колодезь у с. Мошки Дмитровского района стала р. Мошкой, р. Курья в Знаменском районе - р. Афанасьевским и так далее.

Славянское слово «могучий», или «могущий», присутствует в названиях рек Могоща и Мог. Слово «могущий» этимологически связано с глаголом «мочь» (в первом лице - «могу - мог - смогу») и, конечно, ассоциируется со словом «мощный». Ныне прежние гидронимы звучат как Маговка, Мох и Мошок.

Значительное количество небольших водных потоков области именуются словами «Ржавец» и «Ржава» - по окраске воды, которую дает присутствие болотной руды.

Ключевая вода низкой температуры стала причиной таких наименований, как Изморознь, Студёное, Студенок, Студеный верх, верхи Холодный, Морозный и подобные.

Ключи, вода из которых с гулом выходила на поверхность, обозначались населением как Гремячий (Гремучий) ключ, Гремячее, Гремячка (Гремучка). Заиливание таких ключей, их частичное высыхание и, как следствие, прекращение привычного звука население традиционно связывало с преданиями о потонувших в водной бездне лошадях и их возницах. В числе последних назывались как дворяне, так и крестьяне. В разных вариантах подобные легенды присутствуют практически во всех районах области.

О былом изобилии водных потоков говорит нам такое, например, название как «Большой Мокрый лес». Лес этот и в самом деле был большим - располагался в ареале села Первый Воин1 и тянулся до Мценска. В

1 В ХУ11 веке в Орловском крае получили вотчины несколько представителей рода Философовых.

старину «Мокрый» лес был весь пронизан речушками и ручьями. Ныне о существовавшем здесь мощном древесном массиве напоминает лишь название старинного села Подмокрое, которое некогда было поселено «под Мокрым лесом». В конце Х1Х - начале ХХ века вместе с лесами исчезли и такие топонимы, как казенный Корчаковский лес на территории современного Урицкого района, Большой Новосильский казенный лес, Мелынский «общий писцовый» лес в Мценском районе, Тайчуков лес, окружавший Орел с восточной стороны и известный еще в ХУЛ веке, и др. Массивы Корчаковского и Тайчукова лесов дали названия станам - административным единицам ХУ-ХУП веков.

Многочисленные источники, имевшие место на территории современной Орловской области в не столь отдаленном прошлом, остались в названиях «верхов» и «колодезей». Верхи содержали водные потоки, стекавшие с возвышенностей. Нередко такие источники впадали в реку. Каждый верх имел свое название. Если вода в «верхах» исчезала, их русла превращались в овраги. Овраг, именуемый словом «верх», часто вызывает недоумение у наших современников. Об одном из высохших верхов упоминает И. А. Бунин в «Жизни Арсеньева»: «Большая дорога возле Становой спускалась в довольно глубокий лог, по нашему верх». На картах ХУП века отчетливо видны водные потоки с названием «верх»; в Х1Х в. они же отмечены как небольшие речки или ручьи. Ныне эти истоки, как правило, не существуют. Но в весеннее время часть бывших верхов вновь наполняется водой.

Небольшие реки в старину именовались словом «колодезь», то есть - «кладезь воды». В отличие от потока «с верха», колодезь начинался из ключей, бьющих из земли, и тек по ровной местности. На картах ХУП века старинные названия колодезей совмещались с более поздними; поэтому возникали такие надписи, как «Река Долгий Колодезь», «река Колодезь Никулич», «речка Баранов Колодезь», «река Водонецкий Колодезь» и подобные.

Одним из самых древних названий и тесно связанных с ним гидронимов является «плота». В.И. Даль дает слово «плота» под вопросом, предлагая его объяснение как «овраг» в воронежском говоре. Известный российский лингвист академик О.Н. Трубачев считает такое объяснение ограниченным. Трубачев полагает, что термин «плота» представляет собой древнее славянское слово, обозначающее водный ток. Согласно Трубачеву, плота - это река, русло реки. Того же корня, что и плота, пишет он, слово «плот» - средство передвижения по воде, - в значении «плыть, плыву» [31, с. 545]. Трубачев уверен, что древнее слово «плота» относилось вовсе не только к Воронежскому региону, но имело широкое региональное распространение в Верхнем Поочье, причем как раз в орловских и тульских краях. Добавим к этому, что, по нашему мнению, в древности со словом «плота» связывалось не только перемещение по воде, но нечто плоское вообще. В документах старинного межевания можно встретить выражения типа

«степь Новосильской Плоты» или «дуб краковист пло-тав» [29, с. 176, 178], вершина которого, в отличие от других, тоже «краковистых», то есть старых деревьев с большой кроной, была, вероятно, более ровной («плоской»). Такие выражения в ХУ-ХУП веках встречались наряду с их синонимом, словом «плоский», - например, Плоский колодезь. Применительно к воде «плота», по нашему мнению, явилась древним синонимом слова «брод» и употреблялось параллельно с ним. Такой вывод можно сделать из текстов ХУ - начала ХУЛ веков, где имеются прямые указания на место плоты на реке: «В деревне в Кишкине, на речке на Орлице, на первой плоте» [14, с. 934], «починок Фирсов, на речке на Орлице, с нижней стороны трех плот» [14, с. 935], «починок Чурсин, верх речки Орлицы, на верхней плоте» [14, с. 936], «в деревне Арнаутовой верх Каменницы сухой на Ржавой Плоте» [14, с. 927], «в деревне в Долгой плоте на Мокром Бенску» [14, с. 928], «в деревне в Почернине на речке на Мокром Бенску на Большой Плоте» [14, с. 929], 1594) и др.

Распространенными в крае являлись и другие географические указатели, связанные с гидронимами. В их числе - «рог» (селение на мысу, на слиянии рек); «стрельница», «стрелица» и «стрелка», - также мыс на слиянии рек; «лука» и «лучки» (изгибы реки, похожие очертаниями на оружейный лук), болота, именуемые старинными словами «тросна» и «тросное» (место). Исключение составляет лишь река Рог, протекающая в Болховском районе.

Любопытным названием, имевшим место в современном Орловском районе, является Непрец. Балка с таким наименованием сохранилась до нашего времени; водоем, ранее существовавший на территории города Орла и отмеченный на карте 1778 года между современными улицами Московской и Грузовой [17], ныне превратился в овраг. Речка Непрец, протекавшая некогда по тогдашней окраине Орла перед Московскими воротами и впадавшая в Оку, в конце Х1Х века была переименована новым населением Покровской и Пеньевской слободы в р. Ленивец. Под названием «Ленивец» она попала в заново сделанные карты и таким образом закрепилась в официальных документах. В 70-е годы ХХ века река Ленивец (она же Непрец) была заключена в трубу и ныне не существует. Под Орлом имелась и деревня Непрец. В старых документах это название иногда писалось как Днепрец [8, л. 59 об] (1811). Вероятно, топоним в первоначальном варианте звучал именно так, ибо отбрасывание букв в аналогичном случае имело место и в далекой древности. Как известно, Днепр в былинах выступает в виде женщины Непры Королевичны. На пиру у князя киевского Непра вступает в спор с Доном Ивановичем. Дон убивает ее каленой стрелой и сам падает на «ножище-кинжалище». От крови Непры согласно мифу потекла Непра-река, а от крови победившего ее соперника - Дон. Былины часто приводят подобное название Днепра [1, с. 197-199]. Есть доля вероятности, что некогда небольшие орловские речки получили названия, данные переселенцами с днепровских берегов.

Интересным является название Ломи-Полозово (Ломиполозье). Судя по всему, в этих местах имелся рельеф местности, «ломающий полозья». Название Ломиполоз(ово) не уникально и встречается в ряде районов Орловской области, где отмечаются деревня Ломиполозье, река Ломиполоз, Ломиполозовские верхи, Ломиполозовский овраг и др.

В древности Земля Вятичей являлась глубинным лесным краем, неким островом древней тайги, постепенно вырубавшейся и, в конце концов, исчезнувшей. Огромное количество топонимов в Орловском крае связано с расположением лесов, рощ, полян (кулиг), а также с освобождением от леса земель, предназначенных для сельскохозяйственных работ.

В именах рек Лешня и А(О)лешня, например, отчетливо слышится отголосок древнего способа земледелия. Славянские слова «лешня» и «алешня» означали землю, отвоеванную у леса, расчищенную под пашню. Как известно, жившие в лесном краю вятичи долгое время применяли подсечно-огневой способ обработки земли; таким образом, на появление гидронимов «лешня» и «алешня» оказало влияние наличие многочисленных пашен, находившихся по берегам рек.

Тот же способ земледелия отразился в топониме «лядо». «Выжечь лесное лядо» - означало освободить будущую пашню от леса. Название деревни Великие Ляды современного Карачевского района Брянской области, находившейся ранее в Хотынецком районе (Болховском уезде) Орловской губернии, дает представление о неких значительных пространствах, отвоеванных у леса, расчищенных человеком под посевы зерновых культур. Древность Великих Ляд подтверждает документ. В 1640 г. Великие Ляды уже упоминаются как пустошь [12, с. 125]; в дальнейшем деревня вновь возрождается как населенный пункт. Имелась и пустошь Ляды у с. Топки (Покровский район).

Селения с названием Бортное расскажут о таком древнем занятии населения, как бортничество. Название происходит от слова «борть» - дупло в дереве. Бортничеством называлось разведение диких пчел, а также добывание меда и воска.

Важным растением для производства пива считался хмель. Он также широко применялся в лечебной практике. Судя по многочисленным деревням и рекам с названием Хмелевая и Хмелевой, мест произрастания хмеля было немало в Орловском крае. Присутствие на территории поместья «хмелевого» участка в ХУЛ веке непременно отмечалось как факт.

Топонимы, отражающие растительный и животный мир Орловского края, безусловно, менялись на протяжении веков, однако временные границы наименований в этом случае выделить довольно трудно. Судя по названиям, на территории Орловского края в далеком прошлом имели широкое распространение дубовые, вязовые и ильмовые дубравы, ольховые, ясеневые леса и рощи. Известно, что слово дубрава (дуброва) традиционно понимается как лес или роща с преобладанием дубовых деревьев. Однако существует и другое, менее известное

определение, которое можно отнести к Орловскому региону. Это - лесные насаждения, состоящие из какой-либо одной, преобладающей древесной породы, как лиственной, так и хвойной, по которой они называются. В той или иной форме название Дубрава встречается практически во всех районах Орловской области. На ее территории достаточно распространены такие фитото-понимы, как А(О)льшань, Ольшаное, Ольховец - слова, производные от ольхи; Вязовик, Вязовое, Вязовая Дубрава; Черемошки и Черемошны (черемошкой называлась черемуха); Дубки, Березовая Дубрава, Вербник и подобные. В Орловском крае имеются также несколько рек с названием Ольшань и Ольховец, присутствуют такие реки, как Ракитня, Березуйка, Березовец. В числе распространенных топонимов области в прошлом были Березовые и Осиновые болота, Есеновые (они же Ясеневые), Липовые, Ивешенные (т.е. ивовые) леса и проч. Хвойные же леса «остались» в таких названиях, как Борки, Боровое, Боровлянка (ныне - Буравленки), река Еленка (ранее - Ельянка). Знаковым названием можно считать топоним Лютеборский лес, иногда звучавший как Черный Лютеборский (Мценский район). Судя по всему, это был большой непроходимый лес -Лютый бор.

Значительно количество топонимов, связанных с кустарниками. Это, прежде всего, реки и лески с названием Смородинка, Смородиновые, а также Малиновые верхи, Малиновый лес (на территории современного Урицкого района), Малинная Засека, деревни Калиновки, Лозы, Ло(а)завка, река Ло(а)завец.

Особый случай представляет собой топоним «Лука Журавинка» или «Журавинка» на реке Журавинке. По сравнению с вариантом XVI века в этом названии имеет место перестановка букв и полное изменение гидронима. В XVI в. имя деревни звучало как Жаровина лука [14, с. 1057]. Жаровыми (слав.) назывались деревья с высокими стволами. В XVI веке Жаровина лука стояла на истоке с названием Нет(д)рябужский верх, бравшим начало под Рисловым леском [14, с. 1060]. Название Недрябуж также отсылает нас к лесному массиву, высокие стволы в котором стоят не дрожа, недвижно, они не колышутся от ветра. Превращение Жаровиной луки в Журавину, скорее всего, произошло после Смуты (конец XVII в.), когда часть прежнего населения была уничтожена и во второй половине XVII века после отмены политики «заказных городов» здесь было произведено повторное заселение. В «Книге Окладной по г. Орлу за 1858-1859 гг.» деревня уже именуется как Лука Журавка [3. л. 9].

Однако название самой реки Недрябуж долгое время оставалось неизменным. В издании «Орловская губерния. Список населенных мест по сведениям 1866 год» (СПб, 1871) деревня Лука Журавинка, как и в XVI веке, еще указана стоящей на р. Недрябуже [11, с. 16]. В XVIII - середине XIX века неподалеку от Луки Журавинки имелась и деревня Недрябуж на р. Недрябуже [3. л. 42; 11, с.17]. В 1791 году эта деревня, «вырезанная из дачи слобод Покровской и Пятницкой с селом и деревнями», находилась в собственности статского советника

Федора Филипповича Филиппова [5, л. 18], служившего в первой трети XIX века в должности председателя Орловской палаты Уголовного суда [21, л. 95 об. ; 18, л. 540 об.]. На карте Шуберта (1869) д. Недрябуж уже именуется как д. Дрябуж; вероятно, так она стала называться в быту. В XX веке бывшая река Недрябуж превращается в Журавинку, а лес Недрябуж - в Андрябуж. Таким образом, лесной массив, который ныне называется Андриабуж, некогда носил название Рислов, затем стал Недрябужем - по реке, вытекавшей из леса, потом Андрябужем.

В лесах водилась десятки видов зверей и птиц, которые представляли собой объект охоты. В летописном «хожении Пимена в Царьград» (1389) говорится, что на берегах Дона, Мечи и близких к ним рек митрополит Пимен видел «зверей множество: козы, лоси, волци, лисицы, выдры, медведи, бобры», а также «птицы орлы, гуси, лебеди, жерави и прочая» [13, 96]. «Звериные», рыболовные места и «бобровые гоны» очень ценились в прежние времена. Качество «жеребья» служилого человека повышалось, если в нем имелись «лосиные и козиные стойла и всякие звериные ловли» [9, л. 2 об.]. Речь шла, в частности, о местах обитания лосей и диких коз, то есть косуль. На орловско-брянской территории такие топонимы, как Козинка (в ином написании - Казинка) встречаются повсеместно: дикие козы некогда водились здесь во множестве. Как известно, косули живут в лиственных и смешанных лесах, но могут встречаться и в лесостепи. Документ 1650 г., хранящийся в Государственном архиве Орловской области, говорит о наличии «лосиных и козиных стойл», например, в тогдашнем Кромском уезде. Вместе с землей в деревне Морозово кромские дети боярские Ермол Путинцов и Федор Трунов [9, л. 2-3] получали и части леса, где водились лоси и козы. С уверенностью можно сказать, что в Казинных лесках на территории современного Залегощенского района, вблизи старинной деревни Медвежья Роща, она же Казинка, Орловского района, у деревни Козинки на Козьем верху в современном Краснозоренском районе, на берегах реки Козинки в современном Урицком и других районах имелись «кози-ные стойла».

В старину в здешних лесах жили и туры, то есть дикие быки, зубры (ж. р. - турица). В далекие времена они обитали в светлых лиственных и смешанных лесах, в лесостепи и степи. О зубрах напоминают Туров лес, Туровецкие дубравы, река Турья (Турища) Троснянского и река Туровка Верховского районов. К XVI-XVII векам их численность, вероятно, уже была снижена по сравнению с еще более отдаленными временами.

Места, где в изобилии водились бобры, отмечены названиями рек и селений с названием Бобровка либо его вариациями (Дмитровский, Мценский, Знаменский, Урицкий, Глазуновский, Троснянский районы).

В XVT-XVП веках посадские люди, а иногда и представители служилого сословия брали на откуп бобровые места, «лосиные и козиные стойла», «рыбные ловли» с частями рек, выплачивая за них налоги в го-

сударственную казну. Так, сын боярский Владимир Жилин, помимо обычного поместья, даваемого за службу, имел еще одно - «поместье на Диком поле выше города Орла - река Ока, от того места, где в нее впадает Ицка до усть Итцки реки и до верховья, да река Крома - от усть Крома до усть Кремичи, что было за ним же на оброке, а даны ему те реки в поместье за 30 четьи, да Володимиру Жилину по государевой грамоте оброк платити в Государеву казну в Большой Дворец» [14, с. 931-932]. Правда, в Орловском уезде конца ХУ века В. Жилин был единственным таким откупщиком.

Лебяжьи озера, Журавлиные болота, Журавлинский Большой лес и лес Берложий, Волчьи Ямы, Медвежьи Колодези, места с названиями Сурки, Бобров, Лисий, Соколье, Орел, Орлица, Сычовка, Сычи и им подобные достаточно понятны в топонимической расшифровке. К названиям того же ряда относятся многочисленные Ястребинки, Кобцов лес в современном Мценском районе, где имелись гнезда кобцов - малых ястребов, а также Грачовки (Грачовники) - так в здешних краях называли небольшие рощицы и лески, где имелось множество грачиных гнезд [16, с. 23]. Однако бывали случаи, когда населенные пункты назывались по фамилиям владельцев земли, произведенных от прозвищ, связанных с животным или птицей.

Наименования лесных участков, холмов, полян, отметки на отдельных деревьях, сделанных человеком («дуб краковист, на нем грань», «ильм, на нем две грани», «в Синковском верховье подле ржавца стоит береза кудрява, на ней грань», «старый гранный клен, а тот клен выгнил и подле того места поставлен столб»), служили людям важными ориентирами на местности, помогали в определении межей (границ) между отдельными земельными участками и станами. Поселения, возникавшие у знаковых деревьев, нередко назывались Удеревью, Удеревом, как расположенные у деревьев, у дерева. Вот как говорит документ ХУ1 века о работе по межеванию земель: «... и по межам столбы ставили, и на столбах и на деревьях грани тесали, и против грани ямы копали, и столб от столба и яму от ямы мерили в сажени» [15, с. 69]. Добавим, что в ямах жгли уголь, чтобы межа становилась виднее: «Специальной межи межевая яма, в ней положены уголья и три камня» [4, л. 75 об.] (Х1Х век).

К старинным названиям относятся и многочисленные в Орловской области Ясные Поляны. Такими топонимами отмечались светлые, свободные от леса участки. Относительно новыми названиями Ясная Поляна являются лишь выселки из д. Долбилово Болховского района и одноименный населенный пункт в Хотынецком районе.

Отдельно нужно сказать о названиях со словом «Красный». Красный Лес, Красный Клин, Красная Поляна, Красная Дуброва, Красная Кулига и им подобные отождествляются со словом «красивый». Большая часть таких наименований была произведена очень давно; такие топонимы есть на картах и в различных документах ХУ-ХУП веков. После революции 1917 г Советская власть вложила в слово «красный» иной

смысл, сделав его символом крови, пролитой в борьбе за новый мир, символом готовности к самопожертвованию. Так на карте Орловского края появились Красный Пахарь, Красная Звезда, Красная Заря, Красноармейский и им подобные.

На протяжении веков лес шел на устройство засек, на строительство крепостей, домов, военных деревянных заграждений (честиков), заборов; на производство массы бытовых вещей - различной мебели, телег, орудий труда, деревянной посуды, игрушек. Деревья активно вырубались на растопку. Служилым людям ХУ-ХУ1 веков специально указывались лесные участки, предназначенные для «хоромного строения», то есть для строительства домов («хором») и для отопления. В средневековье никто не заботился о восстановлении лесных массивов, но в то время их было еще немало на территории современной Орловской области. Кроме того, запустение после войн и пожаров приводило к самопроизвольному возникновению березовых, ольховых и смешанных рощ, пусть и не в прежних размерах.

В середине Х1Х века леса еще продолжали занимать обширные пространства Орловского края. «В те времена, - писал А. А. Фет в воспоминаниях «Ранние годы моей жизни», - от самой Ядрины и до Оки по направлению к дедовскому Клейменову тянулись почти сплошные леса, изредка прерываемые распашными площадями и кустарниками» [19, с. 185].

Однако в конце Х1Х-начале ХХ века, - в период быстрого развития капитализма леса подверглись массовой вырубке. Заводы и фабрики тогда еще отапливались дровами, и владельцы предприятий покупали для этих целей леса и рощи. На рубеже Х1Х-ХХ веков вообще считалось, что главное - это пашня, поле; лес же имеет сопутствующее значение. Отмечая, что мужик на протяжении веков воюет с лесом, известный агрохимик и земледелец А.Н. Энгельгардт (1832-1893) писал: «Кому же неизвестно, что годная для полевой культуры земля дает менее всего дохода, оставаясь под лесом. Если годные для культуры пространства остаются под лесами, то это первый признак низкой степени развития сельского хозяйства в стране. Леса должны оставаться только на местах, которые не годны для культуры, и лишь в таком размере, чтобы не было у населения большого недостатка в топливе. . А крестьянин на березняки и лес любоваться не станет: сейчас же вырубает и распахивает. Ведь это крестьяне сложили поговорку: «Что пень собьем, то грош найдем» [22, с. 264].

Потребительское отношение к лесу менялось крайне медленно. Одним из зачинателей лесоводства как важного элемента земледелия явился Ф.Х. Майер (17891860) - управляющий хозяйством Шатиловых в селе Моховом современного Новодеревеньковского района. С 1821 года Майер вел искусственное лесонасаждение. Его дело продолжил крупный сельскохозяйственный деятель Иосиф Николаевич Шатилов, впервые применивший полезащитные посадки, затем его сын Иван Иосифович Шатилов. Однако в то время практика лесонасаждений внедрялась в жизнь лишь благодаря личной

склонности кого-либо из владельцев земель, и на общий подход к лесным угодьям повлиять, к сожалению, не могла.

В XX веке леса продолжали подвергаться истреблению. В годы Великой Отечественной войны фашистские оккупанты руками русских военнопленных методично вырубали леса и вместе с черноземом отправляли их в Германию. Так, практически до конца был вырублен лес у села Нарышкино.

Значительное уничтожение лесных массивов нарушило сложившуюся в течение веков экосистему региона, что привело к резкому изменению ее водного баланса. Ключи, питающие ручьи, речки-«колодези» и потоки верхов стали высыхать. Водоносные пласты холмов, кроме этого, разрушались и при распашке. Лишенные ключевой подпитки, начали мелеть и исчезать и другие небольшие реки. Названия многих водных потоков, давших имена селениям, ныне давно ушли в область предания. Даже местные жители не всегда помнят, что в их деревнях еще пару веков назад протекали речки или били ключи.

Древние названия Орловского края остались и в наименованиях городищ и селищ. К топонимам этого ряда относятся такие населенные пункты, как Городище и частично дошедшие до нас их конкретные названия,

- например, Железное Городище, Водоцкое Городище, Кирово Городище, Молодовое (городище), Локонское Городище, Снопково, Люцкое (Людское), Медково, Густоварское, Белое, Сычовское, Курапово, Гатеевское, Слободецкое, Псищево, Житоморское2 и другие. В документах сохранились и названия старинных селищ. Среди них - Быльево, Хоботово, Ильково, Курьево, Неубитковское, Бабье, Горохово, Ковергино, Старцево «на Старце-Колодезе» и т. д.

Особое место среди названий занимают бывшие старорусские города и села, такие как Балдыж и Звенигород. Последний, стоявший на Неполоди, был центром небольшого Звенигородского удела Карачево-Козельского княжества. В XVI веке место этого, теперь уже бывшего, города называлось Звенигородским городищем, Звенигородским погостом; далее оно превратилось в село Звенигородское (ныне с. Спасское). К подобным топонимам относятся также известное в XIV веке городище-крепость Хотимль на Хотимльском колодезе, отмеченное в XV веке как село [34, с. 64-65 (вкладка

- Карта 2)], несколько селений с названием Хотетово

- вотчины князей Хотетовских (XV век), с. Воротынск Ливенского и д. Воротынцево Новосильского районов, Снецкая Лука Орловского района, Льгов Хотынецкого и Льгов Новосильского районов. В том же ряду - село Любутское (в прошлом Любутск), ныне с. Кривцово (Любутское) Кромского района.

В группу древних городов, безусловно, входят Мценск, Кромы и Новосиль, чье упоминание в летописях относится к XII веку. В обзоре под названием «А

2 Житомор - значит «мор на жито», от слав. «суховей». Под таким названием проходит в XVI веке. Позже по аналогии место стало называться Жидоморским городищем.

се имена всем градом рускым, далним и ближним», датированном М.Н. Тихомировым 1387-1392 годами [30, с. 83-137], Кром, уничтоженных Батыем, уже нет. Под заголовком «А се Литовьскыи» упоминаются города Мценск и Воротынск. На основании археологических и летописных факторов известный историк И.К. Фролов высказал предположение о существовании в XII-XIII веках города Воротынска на городищах у деревни Воротынцево современного Новосильского района Орловской области [32, с. 35]. Под заголовком «А се Залескии» в обзоре XIV века отмечен Новосиль. Интересно, что в группе Литовских городов в том же списке назван Девягорск («Девягореск»), о котором обычно говорится как о предшественнике Болхова, уничтоженном Батыем в ходе возвратного пути в степь в 1838 году. В том же списке упоминается и бывший «орловский» город Карачев.

Древность города Ливны подтвердят археологические изыскания. То же можно сказать и о Болхове, который, как известно из документов, был основан в 1556 году.

Небольшую группу топонимов на территории Орловской области составляют названия, связанные с половцами: д. Подполовецкая, п. Половецкий, д. Половец; Половецкий лес, два Половецких и один Подполовецкий верх в Мценском районе, овраг Половецкий в Новосильском районе. Эти топонимы относятся к домонгольским временам. В X-XIII веках половцы претендовали на часть земель нынешнего Орловского края. Верховья Оки тогда контролировала орда половецкого хана Отюрляя [26, с. 277]. По мнению историка М.Ю. Зенченко, в XII- XIII веках Мценск выступал как передовая крепость и как торговая фактория в совместном владении владимирских и рязанских князей, а сохранность Мценска как города гарантировалась союзническими отношениями с потомками Отюрляя [25, с. 10]. Судя по топонимам, небольшое количество земель какое-то время действительно состояло в собственности половцев либо находилось под их контролем.

Долгое время на карте Орловского края сохранялись следы тех времен, когда его территория входила в состав Литвы (вторая половина XIV - XV вв.). Заключенная уния между Польшей и Великим княжеством Литовским (1385) и образование литовско-польского государства Речи Посполитой нашли свое отражение в топонимике. До настоящего времени в Глазуновском районе сохранилась деревня с названием Панская. Польское слово «пан», как известно, являлось синонимом слова «господин». Еще в XX веке на территории современной Орловской области отмечались такие названия, как Панская дорога, на которой до конца 1920-х годов стоял одноименный поселок -«На Панской дороге» [18, с. 146] (Орловского района), Панское городище, ныне с. Никольское (Свердловского района), Панский верх и Панский отвершек на Неручи, Панская Дуброва у мценского с. Долгое, оно же Долгий колодезь. Населенных же пунктов с корнем «лит» или «лат», кроме единичных, практически не сохранилось.

В Глазуновском районе присутствует река с названием Литобеж - вероятный рубеж на границе между Литвой и Диким Полем, в Шаблыкинском - деревня Литовники.

Название реки Нерусса также вызвано ее положением как пограничной, то есть как бы отделяющей «русскую» сторону от Дикого Поля; за рекой начинались «нерусские» земли. Ту же топонимическую роль «играл» и Нерусский лес на реке Неруссе. В конце XIX веке жители современных хотынецких сел Ильинское и Льгов еще помнили старинную поговорку: «Ну, слава богу, вышли на руссь!» [См. подробнее: 23, с. 74-86]. Поговорка означала избавление от какой-либо опасности или болезни. Возвращение из трудного многодневного похода после боев с врагами в свои пределы вызывало чувство облегчения, которое выразилось в присловье: «Вышли на руссь!» Название реки Нерусса как пограничной в этом отношении очень показательно.

Писцовая книга 1594/1595 года открывает современному читателю наличие древних пристаней, имевшихся на реке Орле (Орлике). Эти пристани, безусловно, существовали задолго до основания города Орла; более того, их названия показывают, что и место слияния Оки и Орла в древности также было занято пристанью. В числе пристаней на реке Орле в пределах Орловского уезда в XVI веке - Сиринская в деревне Бутово (на территории современного Урицкого района) и Середняя - «с вышнюю сторону Ястребцова верха» под Долгим болотом в деревне Савостьянове (предположительно деревня Маслово Орловского уезда) [14, с. 945]. В задачу государевых людей Дементия Яковлева и Леонтия Сафонова входила перепись служилого населения Орловского района и количества земли, данной за службу. Пристани не являлись объектами переписи и были зафиксированы лишь в качестве географической привязки к местности. Название пристани «Середняя» ясно говорит о существовании еще как минимум одной пристани, ведущей к Оке. Во время переписи наделов детей боярских 1594/1595 года эта пристань не была отмечена Яковлевым и Сафоновым, ибо на тот момент ее место было уже занято крепостью Орлом. Нам представляется вероятным, что основание крепости в низине вместо постройки ее на значительной по величине горе, где ныне располагается Администрация Орловской области и городской парк, произошло именно потому, что крепость защитила важную во всех отношениях пристань, обеспечивая ее безопасность. Если это так, в середине XVI века в этом месте уже имелась определенная инфраструктура, по крайней мере, оно уже было освобождено от леса. В 1652 году струговая пристань в Орле всё еще находилась на левом берегу р. Оки - прямо у стен крепости. Пристань тянулась от устья Орлика до современного рынка [10, с. 19].

Исходя из названия пристаней - Сиринская и Середняя, сделаем предположение, что задолго до основания Орла на реке Оке при впадении в нее реки Орла уже имелась старинная пристань, которая носила бытовое название «Орловская». Иван Грозный фактически «утвердил» это название, официально назвав город Орлом [23, с. 86-94].

Следующий крупный пласт наименований был связан с оформлением русской государственной границы на Диком Поле в середине и второй половине XVI века. Пристальное внимание к защите южнорусских рубежей от крымских татар, разорявших окраины и достигавших в своих набегах Тулы и Москвы, возникло во времена правления Избранной Рады при молодом царе Иване IV Именно тогда значительная часть населенных пунктов Орловщины получила свои имена.

Основную часть тех, кто охранял и защищал южнорусские рубежи от крымских татар, составляли представители служилого сословия - дети боярские городовые. Земля предоставлялась им в качестве оплаты за службу. Выделяемые правительством земельные участки именовались «жеребьями», что указывает на способ распределения их между служилыми людьми, или поместьями (от слова «помещать»). Деревни детей боярских на Диком Поле назывались как по географическим ориентирам, так и фамилиям владельцев наделов. С одной стороны, так проще было собирать поместную конницу, с другой стороны, этому способствовала низкая заселенность местности, которая позволяла защитникам русского пограничья самим называть в качестве знаковых ориентиров небольшие речки, рощицы, лески и овраги. Так появлялись речки Селиховка, Голдаевка, Плешковка, овраг Семендяевский, Перьковский Верх, Севрюковский Верх, Музалевский Верх, Шахово Болото, «Савин нижний общий лес» и так далее.

Нередко названия давались и в память о покинутой родине, откуда прибывали на службу дети боярские.

Воинское звание «сын боярский» имело статус ниже боярского. Но его носитель, как и боярин, писался в документах с именем, отчеством и фамилией. Фамилии именно этих людей в основном и сформировали топонимический ряд десятков населенных пунктов Орловской области.

Новый слой топонимики Орловского региона, который складывался в XVI-начале XVII вв., формировался в контексте общей топонимики того времени и был тесно связан с охраной русского пограничья. Одни и те же фамилии служилых людей - детей боярских легли в основу названий деревень современной Орловской, Тульской, Курской, Воронежской, Старо-Оскольской, Калужской, Белгородской и более южных областей, включая Ставропольский край. Перемещаясь на юг вследствие основания новых крепостей и освоения новых земель, служившие «по отечеству» дети боярские и там наделялись поместьями за службу. По уже сложившейся практике их земельные участки вновь получали пофамильные названия, а окрестные географические ориентиры, если они не являлись почему-либо особенными, снова именовались по «домашнему» варианту. Сказанным выше объясняются одинаковые названия населенных пунктов и небольших речных потоков на территории целого ряда центральных областей Российской Федерации.

В середине и второй половине XVI века на службу по охране границ правительство Избранной Рады ста-

ло приглашать и казачьи отряды. Привлекая казаков для службы, правительство «подтягивало» донских казачьих атаманов до уровня детей боярских, так же записывая их в документы с именем, фамилией и отчеством и выдавая им аналогичные земельные наделы. Фамилии атаманов Сидячих, Дохтуровых (позже эту фамилию в документах могли писать как Докторовы), Мансурова, Шишкина впоследствии остались на карте Орловской области.

Земля казакам сначала давалась «на круг», затем -также индивидуально. Казаки в основном компактно селились в слободах или в отдельных деревнях. Фамилии и этих людей, ставших впоследствии орловскими купцами, ремесленниками и мещанами, пусть и не так часто, как фамилии детей боярских, также можно увидеть на современной карте Орловской области. Обыкновенно эти топонимы моложе, чем произведенные от наделов детей боярских, и относятся к началу ХУШ века, когда часть орловского казачества уже не состояла в воинском звании, но имела земельные наделы, названные пофамильно.

При дальнейшем расселении около деревень образовывались починки - выселки из деревни, около которой возникало новое поселение, чаще всего в один двор. Поэтому починки, как правило, назывались не по фамилиям, а по именам детей боярских - основателей нового места жительства. Например, починок Фомин, Гавриловский, Лукьянов и проч. Писцовая книга Орловского уезда 1594/95 годов содержит фамилии носителей этих имен.

Фамилии детей боярских в основном указывали происхождение по имени деда. Такая запись, с учетом двойного родства, выделяла человека, отмечая его происхождение. Например: Яков Осипов сын Богданов, Иван Иванов Глебов, Лева Родионов Деменин, Васька Микулин Власов и проч. Казаки вписывались в документы только по своему имени и по имени (или прозвищу) отца. Например, Петрушка Каменев, Васюк Наумов, Василий Добродеев, десятник Федор Казаков и др.

Значительное количество населения ХУ-ХУП веков в обиходе еще носило языческие имена и прозвища. Они «скрывали» обязательное наличие у каждого человека еще одного, крестильного имени, и потому под языческими прозвищами в документы были вписаны десятки людей. Например: Молчан Кузмин сын Оболёшев, Беляй Васильев Анфилогов, Орех Федоров Ванин, Упрямка и Неустройка Мелентьевы дети Трофимовы, Худяк Демин Афанасьев, Жданка Чужов сын Торсуков, Воинко Михайлов Бузов, Добрыня Парфенов Збитый, Воинко Костин Ванин, Воин Никитин Булгаков, Истома Фролов Бузов, Истома Тимофеев Бушмин, Иван Дмитриев сын Широпятого (в написании ХУ века -Широпятова)», «Ромашка Гаврилов сын Хитров(а)о» и так далее. Часть прозвищ в свою очередь превратилась в фамилии, давшие названия починкам и деревням, таким, например, как Воиново, Истомино, Хитрово.

Прозвища нередко давались по свойствам характера. В числе подобных - Булгак и Борзенок. Славянское

слово «булгак» означает «подвижный, живой, неугомонный»; известно присловье «Ну что ты взбулгачился в такую рань?». Слово «булгак» лежит в основе фамилии многочисленных служилых людей Булгаковых. Прозвище Борзенок и фамилия Борзенков происходит от слова «борзый», то есть быстрый. Фамилии служилых людей Булгаковых и Борзенковых мы находим в названиях населенных пунктов Орловской области.

Близким по значению к прозвищу Борзенок и Булгак были имена Суторма, Бессон и Замятня.

Противоположными по значению являлись имена Смирка и Утеш. Надо признать, что Булгаков и Борзенков было намного больше; Смирка и Утеш представляли собой единичные варианты; Смирки «дали» фамилию Смирновых.

Имена Истома и Томила, также Верига расскажут о детях, «истомивших» родителей, «веригами» повисшими у них на руках.

Распространенными в русском средневековье являлись такие имена, как Первуша, Третьяк, Пятой, Пятин, Шестак, Семик, - показывавшие «порядковый номер» рождения ребенка в семье; а также такие «говорящие» имена, как Ждан, Неждан, Нечай, Поз(д)няк и подобные. Иногда ребенок получал имя, противоположное тому, что являл собой, «чтобы не сглазили». Поэтому далеко не все Некрасы имели непривлекательный вид. Некоторые починки, названные личными именами, позже превратились в деревни. На карте Орловской области имеются поэтому такие населенные пункты, как Пятина, Некрасова, Жданова, Нечаева, Третьяково и подобные.

Многие фамилии, ставшие в ХУ-ХУ1 веках названиями деревень, также произошли от видоизмененных в славянском произношении или сокращенных в быту христианских имен. Например, фамилия Кудинов произошла от имени Анкидин. В обиходе Анкидин именовался Кудином. Фамилия Сапронов - от имени Софрон; в быту Сафрон звался Сапроном. Алис (Алисов) - это уменьшительное имя «Александр», то же, что и нынешний Саша; Кирей (Киреев) и Киреевский (вариант от вопроса «чей?») - уменьшительное от имени Кирилл; Клемен (Клейменов, Клеменов), Клиша (Клишин) или Клим (Климов) - уменьшительное от имени Клементий; Селя, Селюта (Селин и Селютин) - от имени Селиван; Юша, Юшка (Юшин, Юшков) - от имени Юрий, он же Георгий; Терех (Терехов) и Теряй (Теряев) - от имени Терентий, Ига (Игин) - от имени Игнат, Перька (Перьков) - от имени Перфилий, Еня (Енин, Энин) - от имени Евгений и др. Приведенные сокращения нашли свое отражение в названиях деревень: Алисово, Юшково, Теряево, Селино, Клишино, Клейменово, Сапроново, Кудиново, Игино, Перьково, Енино и др.

Прозвищными являлись и другие варианты имен и фамилий, также оказавшиеся затем названиями населенных пунктов. Так, Лукьяна иногда называли в быту Лукьянчиком, Василия - Васильчиком, Кривца -Кривчиком, Богдана - Богданчиком. Их дети были уже не только Лукьяновы, Кривцовы, Васильевы, Богдановы,

но и Лукьянчиковы, Кривчиковы, Васильчиковы, Богданчиковы. Деревни с названиями Лукьянчиково, Кривчиково, Богданчиково также нередки на карте Орловской области. Документы выявляют механизм подобного словообразования. В конце XVIII века в деревне Богданчиковой Мценского уезда проживали, например, не только Богданчиковы, но и Богдановы, чья фамилия и дала основание к появлению прозвища. Запись Генерального межевания называет, в частности, в числе владельцев «Марью Иванову дочь Богданову с детьми» [6, л. 5].

Многим фамилиям дали начало прозвища, полученные в силу кажущегося сходства их носителей с животными, птицами или рыбами. В их числе - Волков, Медведев, Котов, Собакин, Бобров, Горностаев, Ястребов, Воробьев, Гусев, Щукин, Сомов и подобные. В ряде интернет-статей появились суждения о происхождении, например, некоего Волкова от какого-то одного, «первого» Волкова. Однако сходство с тем или иным персонажем животного мира возникало неоднократно и в нескольких местах сразу, так что выводить всех Волковых или Медведевых происходящими от одного предка абсолютно неправильно. Прозвища владельцев земельных наделов, ставшие фамилиями, также оказались в числе названий деревень.

Часть фамилий происходила от прозвищ, оценивавших характер, деловые качества или внешний вид их носителей. Лестным прозвищем, например, считалась у женщин Домаха - в орловском говоре - домовитая женщина, умелая хозяйка [16, с. 70]. Жиляй был крепким, сильным, «жилистым» мужчиной или парнем, Жердь -высоким и худым, Ко(а)щей - еще более худым, то есть «одни кощи» - кости. Сказочный Кощей Бессмертный тоже был тощим - буквально только кости, а потом уже Бессмертным. Прозвище Кощей в XV^-XVП веках было не редкостью; от прозвища образовалась фамилия детей боярских Кощеевых. Веселого, приятного в общении говоруна называли Жеронком, то есть жаворонком, любимого родителями сына - Яхонтом и так далее. Не все прозвища, безусловно, были лестными. Так, Зыбой называли завистника, Перелыгой - лгуна или сплетника (от «лыга» - лгун), Докукой - занудного, надоедливого человка, Звяглой звали овцу и, вероятно, того, кто какими-то качествами походил на нее.

Иногда имели место случаи получения людьми иноязычных прозвищ. Тогда появлялись, например, Колмык Кузмин сын Константинова-Грызлова, Курчук Клементьев Жилин, Бурнаш Мелехов Кожевин, Курдюк Петров Брежнев, Мамай Семенов Завалишин и другие.

Немало фамилий, ставших ойконимами, то есть именами собственными населенных пунктов Орловского края, имеют татарское происхождение. Их носители являлись потомками старинных татарских родов, принявших православное крещение и приехавших в середине XIV в. на службу к Ивану Калите, после того, как в 1313 г. хан Узбек принял ислам. В те времена русские княжества были данниками Орды. После тверского восстания 1237 г. баскачество было отменено и сбор дани был пе-

репоручен русским князьям. Дань в Орду вывозил Иван Калита. Между Узбеком и князем Иваном Даниловичем Московским сложились устойчивые и ровные отношения, и потому мусульманин Узбек не препятствовал отъезду на службу к Ивану Калите православных татар. Так на Руси появились такие фамилии, как Мансуровы, Шеншины, Талышмановы, Бурнашевы, Тахтамышевы, Ашихмины, Сагалаевы, Сабаевы, Торсуковы и им подобные. Татарские семейства быстро обрусели и к XVI веку окончательно ассимилировались с местным населением. Многие из представителей этих родов впоследствии оказались на пограничной службе и были зафиксированы в этом качестве в документах XVI - начала XVII века.

Фамилии служилых людей XVI-XVII века нередко обнаруживали места их прежнего пребывания. В числе подобных - Каширинин и Кашерининов (Кашира), Белевитин и Белевитинов (Белев), Ко(а)лугин и Колужа(е)нин (Калуга), Вязьмитин и Вязьмитинов (Вязьма), Москвин и Москвитин (Москва), Мценянин, он же, как правило, Мецнянин или Мецнянкин (Мценск), Костромитин и Костромитинов (Кострома), Тверитинов (Тверь), Ту(ю)ленин и Туленинов (Тула), Стародубцев (Стародуб), Рязанов и Рязанцев (Рязань), Брянченинов (Брянск), Белозеров (Белое Озеро) и подобные.

Суффикс «-нов» показывает нам прозводное от первоначального варианта. Например, сын Белевитина в ответе на вопрос «чей?» становился Белевитиновым, Москвитин - Москвитиновым, Ту(ю)ленин -Тулениновым, Савин - Савиновым и т.д. В этой связи хочется выделить вариант происхождения Лутовиновых от старинных детей боярских Лутовых.

Писцовая книга Орловского уезда 1594/1595 гг. и ему подобные документы, такие как « Писцовая дозорная книга Ливенского уезда» 1615/1616 гг., «Приправочная книга 1615 г. по г. Ливнам и его уезду», приправочные и переписные книги XVII в., «отказные книги» XVII в. Орловского, Мценского, Новосильского и других уездов, окладные книги XIX века, церковные метрики и другие документы позволяют не только увидеть систему наименования населенных пунктов, но и определить механизм вытеснения старинных названий Орловского края путем замены их фамилиями служилых людей -детей боярских, стрельцов и казаков. «Севшие» на место старинных пунктов служилые люди переназывали их. Так, старинная мценская деревня Льгова Поляна сменила название на Жердево, деревня Истобня превратилась в Горяново (в правильном дореволюционном написании - Горяиново), Середние Сычи - в Селихово, деревня Тишимля - в Сидячее и так далее.

Обратим внимание, что наличие нескольких родственников с одной и той же фамилией в селении вызвали к жизни названия с прозвищным сокращением, произведенным от множественного числа. Например, Звягинки (Звягинцевых), Шаховцы (Шаховцовых), Должонки (Долженковых), Салтыки (Салтыковых), Соложенки (Солженицыных), Бельдяжки, в раннем написании - Билдяшки (Билдиных, позже - Бельдиных), Борзята (Борзенковых) [24, с. 304-311]. Все вышепри-

веденные фамилии принадлежали детям боярским. О механизме появления подобных названий достаточно внятно говорит Писцовая книга 1594/1595 годов: «За Федором за Олфимовым сыном Шеховцова поч. Шеховец, на речке на Ицке, у Старого гатища, а на нем двор помещиков, да на его ж земли живут братья его во дв. Ивашко Шеховцов, во дв. Давыдка Шеховцов, во дворе Степанко Шеховцов» [14, с. 1010]. Этот же починок позже превратился в деревню Шаховцы.

С 1630 г. в гарнизонах городов-крепостей Орел, Ливны, Кромы, Новосиль появляются малороссийские казаки, привлекаемые правительством царя Михаила Романова для заселения и обороны южных рубежей Российского государства. Казачество Украины в это время испытывало гнет со стороны Речи Посполитой и частично уходило на службу к русскому царю. Местное население называло малороссиян черкасами. Новым подданным России, помимо земельных наделов, выделялись денежные суммы для первоначального обзаведения: атаману - 7 рублей, есаулу - 6 рублей, рядовым по 3 рубля, чтобы «Государеву службу служити, и Государевым жалованьем им на указных своих местах на вечное житье строитца, и пашню пахать, и хлеб сеять». Малороссийские казаки образовывали слободы, именуемые Черкасскими. С появлением малороссиян связаны «принесенные» ими из родных мест названия, такие как Галичье, Корсунь, река и деревня Конотоп в Кромском уезде и подобные.

После разорения Смутного времен, а также после целого ряда татарских набегов - 1623, 1631, 1632, 1633 годов и осенью 1637 года, когда произошел набег «всей ордой» во главе с крымским ханом Сафа-Гиреем, значительная часть населения Орловского пограничья была уничтожена либо взята в плен, другая покинула места прежнего обитания. В 1637 году указом царя Михаила Романова Мценский, Болховский, Орловский, Новосильский, Ливенский уезды наряду с соседними - Карачевским, Рыльским, Курским, Старооскольским, Елецким, Лебедянским и Воронежским были объявлены «заказными», то есть запретными для раздачи поместий и вотчин. Правительство Михаила Романова тогда решило, что несмотря на Белгородскую засечную черту, гарнизоны крепостей и поместная конница не в состоянии сдерживать врага. Большой набег крымских татар во главе с Магомет-Гиреем в августе 1659 года почти что сокрушил южное пограничье и лишь добавил уверенности царю (теперь уже Алексею Михайловичу), что политика «заказа» была правильной. И потому в середине ХУ11 века орловские «украины» еще продолжали оставаться малонаселенными. Безлюдье приводило к тому, что верхи, колодези, овраги и даже леса и реки, не говоря уже об иных географических ориентирах, вблизи которых вновь появились служилые люди и их деревни, еще чаще назывались их фамилиями и даже именами. Эти ориентиры записывались государственными служащими при разграничении земельных владений и при отказе поместий, то есть при передаче их в другие руки. Далее такие топонимы закреплялись и попадали

на карты. Так появились речки Богдановка и Луневка, Муратов Колодезь и Ревякин Колодезь, верхи Жердев и Апухтин, ручьи Костомаровский и Ломакин, речка Субочевка, Шатоха и подобные.

В 1672 году правительство вновь разрешило давать поместья «из диких поль». Для помещения служилых людей и раздачи вотчин были открыты 4 уезда - Мценский, Новосильский, Одоевский и Чернский. Граница вновь стала заселяться. Служилые люди ХУЛ века довольно часто получали поместья в бывших деревнях, уже названных ранее, но теперь зачастую пустых («пустошных»). Выделялись части и на «Диком Поле»; в этом случае указывались урочища, реки и леса, где находился надел. Если земля давалась на Диком Поле, деревня, как правило, именовалась по фамилии того, кто ее получил.

В конце 70-х годов ХУЛ века после отмены политики «заказа» в Верхнеокских городах, в том числе в Орле, Болхове, Кромах, Мценске и Новосиле стали появляться многочисленные вотчины крупных московских чиновников - дьяков, подьячих, окольничих, стольников, стряпчих. Только в Орловском и Кромском уездах в это время получили вотчины такие лица, как дьяк Поместного Приказа Иван Протопопов, дьяк Разрядного приказа Леонтий (Любим) Домнин, дьяк Московского Судного приказа Тимофей Савлуков, дьяк Разрядного приказа Иван Максимов, думный дьяк Иван Горохов, дьяк Стрелецкого приказа Федор Леонтьевич Шакловитый; стряпчий Кормового Дворца Иван Суровцев, степенной ключник Федор Петров Борков3, окольничий князь Константин Осипович Щербатый(ов), окольничий князь Григорий Афанасьевич Козловский и его родственники; стольники-князья Михаил Иванович Куракин, Прохор Григорьевич Долгорукий, Давыд Иванович Волконский, Юрий Юрьевич Трубецкой, Александр Андреевич Волконский, стольники-братья Лопухины4; стольники Владимир Михайлович Еропкин, Матвей Федорович Философов5, Михаил Васильевич Собакин, Иван Иванович Беклемишев, Петр Иванович Бутурлин, Алексей Семенович Шеин, Иван Алексеевич Мусин-Пушкин, Андрей Иванович Колычев, Тимофей Григорьевич Ртищев, Александр Иванович Апухтин и другие. В Орловском уезде появились земельные владения таких нерядовых лиц, как отец царицы Натальи Кирилловны боярин Кирилл Полуэктович Нарышкин, думный дворянин и генерал Венедикт Андреевич Змеев, имевший редкий чин генерала допетровских времен (1679); голова московских стрельцов Григорий Семенович Титов и многие, многие другие. На берегах реки Неручи получили земли князья Голицыны - стольник Иван Андреевич и боярин Алексей Андреевич. Еще один думный дворянин и генерал-поручик - Григорий

3 Федор Борков - возможный потомок детей боярских Борковых (Барковых), служивших в Орловском уезде в ХУ1 веке.

4 Заметим, что многочисленные братья Лопухины получили земли в Орловском крае гораздо раньше женитьбы Петра I на их родственнице Евдокии Лопухиной - в 1676 году.

5 В ХУ11 веке в Орловском крае получили вотчины несколько представителей рода Философовых.

Иванович Косагов стал обладателем вотчины в селе Ильинском (Косагово) современного Хотынецкого района.

Список владельцев подобных вотчин, принадлежавших в XVII веке чиновникам центра, насчитывает десятки имен. Фамилии практически всех вышеназванных вотчинников открыли новую страницу в орловской топонимике.

Тогда же существовала практика повышения в чинах и местных служилых людей. Тем давались вотчины в придачу к землям, которые уже имелись у них в Орловском крае. В числе подобных помещиков можно назвать постельничего Ивана Максимовича Языкова, стольника Ивана Большого Андреевича Дашкова и стряпчего Якова Андреевича Дашкова, чьи фамилии оказались в названия селений Языково и Дашково. Часть имений Дашковых, принадлежавших им с XVII века, например, Дашково (Птицыно) в дальнейшем перейдет к Президенту Российской Академии наук Екатерине Романовне Дашковой (1743/1744 - 1810), урожденной Воронцовой. Земли в Орловском уезде достались ей после мужа М.И. Дашкова (1736 - 1764), потомственного их владельца.

В середине XVII века в Орловском крае на территории современных Болховского, Хотынецкого и Орловского районов уже имели крупные вотчины царский тесть Илья Данилович Милославский, на дочери которого, Марии, был женат царь Алексей Михайлович, и воспитатель царя Федора Алексеевича - Иван Михайлович Милославский. Последнему, в частности, принадлежали: часть земли в селе Льгов, земля в селе Локне Рославского стана Карачевского уезда, деревня Слободка на р. Цкани у Крутой годы, пустошь Серебряная «на реке на Нугри усть Серебряного колодезя, да в той же деревне Серебряной по обе стороны Серебряного колодезя вотчинное село да поместная деревня Селехово на речке на Меховице» [15, с. 157, 158], а также двор в Орловском остроге. Милославские делали большие вклады в Болховский Оптин монастырь. Следов в топонимике это семейство практически не оставило.

К получению вотчин в Ливнах московские чиновники XVII века большого интереса не проявляли. Ливны в те времена считались городом «на Поле», довольно далеким и опасным.

Появление в XVII веке вотчин царских чиновников в здешних краях означало уверенный рост феодального землевладения в Русском государстве, особенно усилившийся после отмены политики «заказных» городов и воссоединения Украины с Россией (1654). Этот рост не останавливали даже набеги крымских татар. Чиновники «центрального аппарата», в то время, как правило, не селившиеся в вотчинах, но оставлявшие в них своих доверенных лиц, были уверены, что земля представляет собой значительную ценность, которая не утратится, даже если подвергнется сожжению и разорению, ибо крымчаки на земельные владения в Русском государстве не претендовали.

Интересно, что потомки многих бывших вотчин-

ников XVII в. не теряли своих земель в Орловском крае вплоть до XX столетия. Часть владельцев, таких как Ржевские, Косаговы, Трубецкие, Лопухины и ряд других уже присутствовала в вотчинах лично, в XVIII в. число таких владельцев возросло, а события 1812 года даже вызвали приток дворян в их старинные владения.

Однако основную массу владельцев поместий XVII века все же представляли служилые люди с фамилиями детей боярских, документально известных в Орловском крае с XVI века. Среди них были Масловы, Воробьевы, Власовы, Жилины, Сотниковы, Селиховы, Шаховы, Корниловы, Борзенковы, Телегины, Бабенковы, Ярыгины, Чурсины, Шепелевы, Брусенцовы, Лунины, Овсянниковы, Рагозины и так далее. После татарских разорений и Смуты они получали земельные наделы не в своих прежних, часто уничтоженных, а в других местах. К старой когорте служилых людей добавились и люди с новыми для здешних краев фамилиями - Аболмасовы, Долбиловы, Кащеевы, Глазуновы, Бавыкины и т. д. Все они несли военную службу, давая отпор крымским татарам. Так фамилии защитников южнорусских рубежей XVII века тоже оказались в числе топонимов Орловской области.

Интересно и важно то, что в годы Великой Отечественной войны в рядах защитников Родины снова оказались те, чьи предки защищали ее от врагов в XVI-

XVII веках. В число Героев Советского Союза вошли, например, такие прямые потомки бывших детей боярских городовых, как И.Ф. Анохин, А.М. Алымов, С.Е. Барков, С. А. Бахтин, А.Е. Бахтин, И.Ф. Бородин, В.П. Бухтияров, И.К. Волосатов, М.А. Гринев, Н.В. Гринев, И.А. Дементьев, В.Н. Кожухов, В.И. Меркулов, Д.Н. Овсянников, Б.Н. Панков, Е.Д. Парахин, А.М. Пикалов, Д.Г. Редькин, А.Д. Сапунов, П.А. Сомов, И.М. Филипповский, М.Б. Харчиков и другие.

Важнейшее дело охраны и защиты пограничных рубежей на Диком Поле отразилось во множестве названий, связанных с этим, главным занятием региона. На территории практически всех районов Орловской области встречаются деревни, леса, верхи с названием Сторожевой, Сторожевое; достаточно распространен топоним «Рубежный», особенно в Ливенском уезде и Мценском районах; имеются такие названия, как Караулова гора и Стрельниково (Мценский район), Защитино (Литобеж) (Глазуновский район), верх Порубежный (Шаблыкинский район) и прочие. В документах отмечены броды как особая часть охраняемой территории: Царев брод на р. Мезенке, Царев брод на р. Орле (Орлике), брод Каменный на р. Моховице в Орловском районе; Кирпичный брод у Ливен, Михайлов брод на р. Чернь во Мценском районе и подобные.

Любопытнейшим названием является Победный верх у д. Победной, ранее - Победа (1776) Мценского уезда [6, л. 36]. Топоним документально известен с

XVIII века, но, судя по всему, существовал и раньше. Какая битва и когда была выиграна в этих местах, еще предстоит установить.

По территории области тянулись дороги, по ко-

торым «прихаживали» крымские татары: Муравский шлях, Свиная дорога, Пахнутцева дорога, Царская и Царевичева. Царем на Руси долгое время называли хана. Царевич соответственно был его сыном, а не сыном русских царей, ибо названия возникли задолго до 1547 г., когда в Русском государстве появился первый царь - Иван 1У

Муравский шлях с юга шел к Туле через Ливны; в далеком прошлом, когда движение по этой дороге было спорадическим, в отдельных местах он порастал травой (муравой).

Калмиюская дорога начиналась от реки Калмиус, впадавшей в Азовское море. Добравшись до орловских краев, дорога проходила по юго-восточной части тогдашнего Ливенского уезда и у Ливен соединялась с Муравским шляхом.

Еще одна важная дорога, направлявшая ездоков (и местных жителей, и врагов) в центр государства, получила название Пахнутцевой. Она начиналась неподалеку от Курска, далее проходила в районе Оки и Неручи, у верховьев колодезя Тагина, далее - у Руды, Оптухи и Алешни, затем снова поворачивала влево к Оке «на усть Доброго Колодезя» и выходила «выше города Орла» на Свиную дорогу. Старинное славянское слово «пахнуть» означает дуть, обдувать (ветром, дыханием, холодом); вышедший из употребления в данном значении глагол «пахать» значил «обдавать», «веять», «развеваться» [33, с. 14-15]. Тучи пыли, несущиеся с грунтовых дорог при проезде на них летом, были обычной картиной прошлых времен. Даже одинокий путник или всадник были способны поднять значительное количество пыли. «Облаком волнистым Пыль встает вдали; Конный или пеший -Не видать в пыли!» - писал А. А. Фет. Если по дороге продвигался татарский отряд, целое облако пыли поднималось над дорогой, оповещая об очередном нашествии врага. Можно предположить, что название Пахнутцевой дороги было связано с «при-пахнувшим» ветром и пылью, принесшими вести о продвижении на ней. «Припахнули к нам от быстрого Дону поломянные вести», - говорится в «Задонщине».

Свиная дорога, или по-местному Свинак, наиболее часто использовалась крымчаками при набегах на Карачевский, Болховский и Орловский уезды. Существует масса объяснений по поводу этого топонима. Г.М. Пясецкий, в частности, пишет: «Из множества преданий о Свиной дороге, сохранившихся в народе, достовернейшим должно считаться то, что Свиная дорога проложена была татарами, почему ей и дано настоящее, презрительное для магометан, название. Народ объясняет это символически, будто дорога проложена свиньею, некогда вышедшею из Болхова и дошедшею до Карачева. Намек на возвратный путь Батыя из-под Козельска» [28, с. 36].

По нашему мнению, до монгольского вторжения дорога представляла собой участок прямого пути из Киева в край Залесский, к городам Ростов и Суздаль, и в дей-

ствительности была использована Батыем после взятия Козельска летом 1238 года на обратном пути в Степь. В то время это была единственная значительная «прямоезжая» дорога. Огромное войско, обозы с награбленной добычей, пленные растянулись тогда по дороге; проход этот, сопровождавшийся грабежами и перемалыванием населенных пунктов на пути, остался в народной памяти. Но как Свиная, дорога стала известна после того, как в начале Х1У века татарами был принят ислам, и по религиозным соображениям они прекратили есть свинину. Татарские отряды, нападавшие на русские земли, не трогали свиней, которые играли не последнюю роль в местном рационе. Отсутствие интереса захватчиков к этому роду мясной продукции заставляло местных жителей увеличивать свиное поголовье. Так как большинство населенных пунктов располагалось вдоль дороги, вблизи которой часто встречались свиньи, которые в то время нередко выпускались на собственное пропитание, имя ей, скорее всего, дали сами жители, постоянно видевшие этих животных на своем пути.

Интересно, что выполняя охранную функцию, орловские и мценские служилые люди спускались далеко на юг: «А Пахнутцевою дорогой ездили изо Мценска да с Орла от воевод ис полков, проежия станицы, пе-ременяяся до верх Оки и до Семи до Мелового броду; а от Семи к верх Донцу Северскому; ... а другая станица изо Мценска и с Орла, езживала переменяяся по Калмиюской дороге, Сосну реку лаживали [Лаживали, перелаживали - то есть переправлялись на другой берег реки. - примеч. Е.А.] в Фощенской брод выше Ливен верст с 20, да Тим реки перелаживали выше устье, да реку Кщеневу, и к верх реки Олыми, и реки Котла, и Потудони, до верху реки Девицы, до Погорелого лесу» [2, с. 115].

Следующий «пласт» наименований в Орловском крае связан с помещичьим землевладением ХУШ-ХХ вв. Определить его появление позволяют документы Генерального межевания ХУШ-Х1Х вв., окладные книги Х1Х века, раздельные записи между родственниками, завещания, формулярные списки чиновников, дарственные и прочие документы. Они свидетельствуют о том, что помещики, получавшие землю по наследству, а также в виде царского пожалования, нередко называли селения по своему усмотрению.

Особенно многочисленные раздачи и покупки земель начались после того, как государственная граница России оказалась далеко на юге. В начале ХУШ века верхнеокские крепости и Ливны утратили свое военное значение. Орловская крепость, в частности, была упразднена в 1702 году. Петр I тогда повелел «... всех пушкарей (102 чел.) выслать на службу в Каменный Затон (на Днепровские пороги), а стрельцов, казаков и других служилых людей - в прочие места» [10, с. 31].

Сословия бояр и детей боярских Петром I были упразднены (1711). Бояре стали именоваться дворянами, дети боярские - дворянами или однодворцами (в зависимости от количества имевшихся у них крестьян). Дворяне и однодворцы, происходившие из одного со-

словия, больше не были равны в налоговом отношении. Как правило, лишь случай определял попадание людей одной и той же фамилии, состоявших зачастую в близком родстве, в дворяне или в однодворцы. Именно это объясняет одинаковость фамилий орловских дворян и однодворцев, позже ставших государственными крестьянами. Судя по документам XVШ-XX веков, в местах «первых поместий» своих предков присутствовали дворяне и государственные крестьяне с одинаковыми фамилиями. Среди них были Арнаутовы, Горяиновы, Бунины, Толстые, Реутовы, Хомяковы, Жилины, Костомаровы, Шатиловы, Шепиловы, Ефановы, Жердевы, Лукины и множество других представителей подобных родов.

Со временем название самого значительного сословия южно-русского пограничья - дети боярские - было забыто; казачество же как сословие, наоборот, осталось. Как несущее пограничную службу, оно не было отменено и сохранило свое наименование. В конце XVIII-середине XIX века потомки старинного сословия «детей боярских», с первой трети XVIII века более не существовавшего в официальных документах, стали писать о себе - «из казаков». Таким образом, название «казак» как бы перешло на потомков бывших детей боярских, находившихся ранее по статусу рангом выше, нежели казаки. Фамилии многих из тех, кто ныне считает себя потомком казаков, на самом деле относятся к представителям бывшего сословия детей боярских. В государственных же документах и бывших детей боярских, и казаков чаще всего записывали как пахотные солдаты, войсковые жители или войсковые обыватели. Было и определение «однодворец». Несмотря на крестьянские занятия и нередкую бедность, такие люди практически никогда не женились на бывших крепостных, подчеркивали свою обособленность, за что крестьяне называли их «индюками» и «алой кровью».

В середине XVШ-в XIX веках в Орловской губернии мало кто помнил и о казаках как о местных жителях, ибо население практически целиком сосредоточилось на занятиях сельским хозяйством и иных, мирных занятиях. В этом легко убедиться, читая И.С. Тургенева, Л.Н. Толстого, Н.С. Лескова, воспоминания А.А. Фета и иных авторов, писавших о центральных губерниях России.

После Петровской реформы нужда заставляла однодворцев, плативших налог по сошному письму, активно распродавать свои исконные земли, доставшиеся им от предков. Нередко их бывшие поместья покупала казна, и старые владения, утратившие своих хозяев, затем щедро даровались царями своим столичным вельможам. В XVШ-м - начале XIX века практика пожалования местных земель императорами и императрицами приобрела широкие формы. В Орловском крае появились новые владельцы, что в свою очередь привело к определенному изменению сложившегося топонимического ряда.

Крупные вотчины в Орловском крае - в Кромском, Карачевском (ныне в части Болховского и Хотынецкого районов), Орловском уездах в 1705 году получил, на-

пример, ближайший соратник Петра I Александр Данилович Меншиков (1670/1673-1729). После государственного переворота 1728 года именным указом Петра II Меншиков лишился своих владений; его имения были конфискованы. Орловскую часть его вотчин Петр II передал камер-юнкеру Федоту Каменскому. Годы спустя тот станет генерал-майором. В 1732 году эти земли были отобраны у Каменского и приписаны к дворцовым волостям. В 1841 году бывшие поместья Меньшикова были переданы строителю Зимнего Дворца гофмаршалу Дмитрию Андреевичу Шепелеву, а 8 января 1742 года согласно Указу императрицы Елизаветы вновь возвращены Федоту Каменскому [27, с. 29]. В числе земель, в начале XVIII века принадлежавших Меншикову, Каменский, например, получил старинную усадьбу детей боярских Сабуровых. Впоследствии название этого населенного пункта звучало как «Каменское, Сабурово тож». Меншиковы сохранили часть имений в Орловском крае. Так, частью казенного Усова леса в современном Залегощенском районе в 1870 году владел генерал-лейтенант Владимир Александрович Меншиков (1816-1893) [7, л. 18 об.-19], участник крымской и русско-турецких войн, последний представитель рода Меншиковых по прямой мужской линии.

Среди владельцев, получивших или купивших вотчины в Орловском крае в это же время, назовем Новосильцевых, тайного советника Алексея Мельгунова, графов Самойловых, дворян Балк-Полевых, фон Дерли и др. Оказавшись в орловских краях, вельможи активно скупали местные земли. Дворяне с фамилиями, известными в крае с XVI века, также продавали и покупали поместья. Став владельцами новых имений, потомки старого служилого сословия, как водится, давали им свои имена, хотя населенный пункт с их «древней фамилией» был основан ими уже в XVIII - XX веках. Наделение землей наследников, переход имений к дочерям, носившим в замужестве иную фамилию, нередко также сопровождалось изменением названия населенных пунктов. Тогда же - в XVШ-начале XIX века стали появляться такие названия усадеб, как Нескучное, Отрада, сельцо Похвальное, сельцо Богохранимое, сельцо Искреннее, Мыс Доброй Надежды, Желание Истины, Санатория и им подобные.

Однако иногда потомки служилых людей XVI-XVII веков продолжали обитать в местах поселения своих предков; некоторые из них продолжают жить в них и в настоящее время.

Необходимо обратить внимание, что люди, имевшие в роду представителей прежнего пограничного населения, практически никогда не становились крепостными; в дореволюционных документах они числятся как однодворцы, позже были приравнены к категории государственных крестьян. Все они, как правило, сохранили свои старинные фамилии. Их хранят писцовые, переписные, отказные книги XVI-XVII веков и другие архивные документы.

До отмены крепостного права (1861) владельческие крестьяне, то есть принадлежавшие помещику, фамилий не имели. В пореформенное время крестьяне запи-

сывались в новые документы, как правило, вовсе не по фамилии помещика, как часто думают. Запись фамилий бывших крепостных производилась согласно практике дореформенного периода, когда личность крепостного крестьянина при необходимости фиксировалась в документах согласно церковной метрике. Вначале писалось имя крестьянина, полученное им при крещении, затем - имя его отца и - изредка - деда с прибавлением: крестьянин помещика такого-то. Например: «Иван Петров сын Васильев, крестьянин помещика Левшина». После реформы 1861 года тот же крестьянин записывался как «Иван Петров Васильев», но уже без упоминания о помещике. Изредка в качестве фамилии писалось прозвище главы семейства «по двору». Если человек был незаконнорожденным, ему вместо отчества/фамилии в документы вписывали имя его крестного отца. Вышеописанную практику меняли крайне редко, хотя и такие случаи тоже были.

После отмены крепостного права, особенно в конце Х1Х-начале ХХ вв., дворянские гнезда стали интенсивно распродаваться. Части помещичьих владений теперь покупались купцами, чиновниками или брались в аренду товариществами крестьян; поэтому к прежним названиям добавился еще один топонимический ряд -фамилии новых владельцев.

В конце Х1Х-начале ХХ века процесс «называния» населенных пунктов пофамильными (или поименными) топонимами практически прекратился. Это произошло потому, что к тому времени практически все селения были достаточно хорошо известны, вписаны в документах Генерального межевания и отмечены на картах.

Расселения, производимые из крупных населенных пунктов, обычно получали названия «выселки» или «дворы». Они назывались по селению, откуда выселялись, по помещику, по фамилии государственных крестьян или были прозвищными. В качестве названия выселок нередко применялось общеупотребимое слово «бутырки».

Отдельный топонимический ряд представляют собой культовые наименования - церковные и монастырские; эти топонимы связаны с посвящением престолов церквей Спасителю, Богородице, основным христианским святым и праздникам. Поэтому на карте Орловской области часто встречаются такие названия, как Архангельское, Никитское, Успенское, Никольское, Спасское, Рождествено (Рождественское), Дмитровское и подобные.

В советский период многие старинные топонимы подверглись переименованию, ведущее место в котором заняли революционная символика, имена партийных и комсомольских вождей, героев Октябрьской революции 1917 года и гражданской войны (1918-1920), реже -героев Отечественной войны (1941-1945). Именами людей, имевших трудовые и иные заслуги перед государством и Орловской областью, населенные пункты, как правило, не назывались.

Не следует забывать, что многочисленные войны, иные катастрофические события и новые социальные реалии стирали с лица земли десятки населенных пунктов; далеко не все они были восстановлены вновь. Особенно быстро процесс исчезновения селений происходил в период Смуты начала ХУЛ века и в середине ХХ в. Карты ХУШ-ХХ вв., документы Генерального межевания и списки населенных мест Орловской губернии первых послереволюционных лет содержат гораздо большее количество населенных пунктов, нежели существующие ныне в районах области.

Многие уходящие корнями в древность населенные пункты, а также иные географические ориентиры пока что достоверно не верифицируются. Мы не сообщаем версий о происхождении подобных названий как не имеющих документального оправдания. Дальнейшие исследования помогут восполнить пробелы и внесут необходимые поправки и уточнения в определение уже рассмотренных топонимов.

Библиографический список

1. Былины. М., 1954. 330 с.

2. Книга Большому Чертежу, или Древняя Карта Российского государства. М., 1950. 230 с.

3. Книга Окладная по городу Орлу за 1858-1859 годы // ГАОО. Ф. 760. Оп. 1. Д. 668.

4. Личный фонд помещика Новосильцева. Помещики Орловской губернии Новосильцевы. Документы о земельных владениях помещиков Новосильцевых. 1761-1835-1870 // ГАОО. Ф. 570. Оп. 1. Д. 1.

5. Межевой Отдел. Планы дач Генерального и Специального межеваний. Орловская губерния. Орловский уезд. Ч. I. // РГАДА. Ф. 1354. Оп. 321/1. Д. 995.

6. Межевой Отдел. Планы дач Генерального и Специального межеваний. Орловская губерния. Мценский уезд. Ч. I. // РГАДА. Ф. 1354. Оп. 320/1. Д. 992.

7. Межевой Отдел. Планы дач Генерального и Специального межеваний. Орловская губерния. Мценский уезд. Ч. II. // РГАДА. Ф. 1354. Оп. 320/2. Д. 994.

8. Метрические книги Преображенской церкви г. Орла за 1802, 1810, 1812, 1814-15, 1817-1821, 1823, 1825 годы // ГАОО. Ф 202. Оп. 2. Д. 1653.

9. Обыск, сделанный дьячком Кромской съезжей избы Куземкой Дреминым и пушкарем Федоткой Демьяновым о порожней земле в деревне Морозовой Кромского уезда. 1650 года 7 июня // ГАОО. Ф. 847. Оп. 1. Д. 84.

10. Орел из века в век. Летопись основных событий. 1566-2000 годы. Орел, 2003. 528 с.

11. Орловская губерния. Список населенных мест по сведениям 1866 года. СПб., 1871. 238 с.

12. Памятники южновеликорусского наречия. Отказные книги. М., 1977. 360 с.

13. Патриаршая, или Никоновская, летопись // ПСРЛ. Т. ХШ. М., 1965. 532 с.

14. Писцовая книга Орловского уезда 1594/95 гг. // Писцовые книги Московского государства. Издание Императорского Русского географического общества под редакцией действительного члена Н.В. Калачова. Ч. I. Писцовые книги ХУ в. Отд. II. Местности губерний: Ярославской, Тверской, Витебской, Калужской, Орловской, Тульской. Т. 10. СПб., 1877. С. 853-1073.

15. Писцовые книги Юго-Западного порубежья. М., 2013. 792 с.

16. Словарь орловских говоров. Г (Глодня) Ж. Ярославль, 1990. 135 с.

17. Специальный геометрический план города Орла с заселенной и незаселенной землею купечества, мещанства и разночинцев межевания, учиненного 1778 года мая 18 землемером капитаном Тургеневым // ГАОО. Ф. 88. Оп. 2. Д. 58.

18. Список населенных мест Орловской губернии. Издание Орловского губстатотдела. Вып. 4-ый. Орловский уезд. Орел. 1927. 196 с.

19. Фет А. Воспоминания. В 3-х т. Пушкино. 1992. Т. 3. 469 с.

20. Формулярные списки о службе чиновников Орловской губернии. 1822 год // ГАОО. Ф. 4. Оп. 1. Д. 2267.

21. Формулярные списки о службе чиновников присутственных мест Орловской губернии. 1809 год // ГАОО. Ф. 4. Оп. 1. Д. 2231.

22. Энгельгардт А.Н. Из деревни. 12 писем. 1872-1887. М., 1987. 638 с.

23. АшихминаЕ.Н. Орловские истории. Архивно-краеведческие записки. Орел. 2011. 132 с.

24. Ашихмина Е.Н. Топонимика Орловского края в архивных документах // Прошлое глазами историков. К 230-летию Орловской губернии. Материалы научно практической конференции. 5 декабря 2008 г. Орел. 2009. С. 304-311.

25. ЗенченкоМ.Ю. Верхнеокские города. Предисловие // Писцовые книги Юго-Западного порубежья. М., 2013. С. 3-33.

26. Плетнева С.А. Половецкая земля // Древнерусские княжества X-XIII вв. М., 1975. С. 260-300.

27. Пупарев А.Г. Граф Михаил Федотович Каменский в делах об имуществе // Труды Орловской ученой архивной комиссии. Орел, 1892. Вып. III.

28. Пясецкий Г.М. Забытая история Орла. Орел, 1993. 251 с.

29. Пясецкий Г.М. Исторические очерки города Ливен и его уезда в политическом, статистическом и церковном отношении. Орел, 1999. 208 с.

30. ТихомировМ.Н. Список русских городов дальних и ближних // Тихомиров М. Н. Русское летописание. М.: Наука, 1979. С. 83-137; 357-361.

31. Трубачев О.Н. Труды по этимологии. Слово. История. Культура. В 4-х т. Т. 1. М., 2004. 803 с.

32. Фролов И.К. Изучение археологической структуры микрорегиона // Археологические памятники Европейской части РСФСР. М., 1985.С. 20-38.

33. Черных П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка. В 2-х т. М., 1999. Т. 2. 560 с.

34. ШековА.В. Верховские княжества. Середина XIII-середина XVI в. М., 2012. 364 с.

References

1. Epics. Moscow, 1954, 330 p.

2. Book to the Big Drawing, or Ancient Map of the Russian state. Moscow, 1950, 230 p.

3. The book of Okladnaya around the city to the Orel for 1858-1859. State archive of the Oryol region (GAOO), f. 760, op. 1, d. 668.

4. Personal Fund landowner Novosiltsev. Landowners of the Oryol province Novosiltsev. Documents about the land holdings of the landlords Novosiltsev. 1761-1835-1870. GAOO, f. 760, op. 1, d. 1.

5. Boundary Department. Plans of dachas of General and Special mezhevaniye. Oryol province. Oryol district. P. I. Russian state archive of ancient acts (RGADA), f. 1354, op. 321/1, d. 995.

6. Boundary Department. Plans of dachas of General and Special mezhevaniye. Oryol province. Mtsensk district. P. I. RGADA, f. 1354, op. 320/1, d. 992.

7. Boundary Department. Plans of dachas of General and Special mezhevaniye. Oryol province. Mtsensk district. P. II. RGADA, f. 1354, op. 320/2, d. 994.

8. The parish register of the Church of Transfiguration of Orel sity for 1802, 1810, 1812, 1814-15, 1817-1821, 1823, 1825 years. GAOO, f. 202, op. 2, d. 202.

9. The search made by the sexton of the Kromsky sjezzhy log hut by Kuzemka Dremin and the gunner Fedotka Demyanov about the empty earth in the village of Morozova of the Kromsky district. 1650 on June 7. GAOO, f. 847, op. 1, d. 84.

10. The town of Orel from century to century. Annals of the main events. 1566-2000 years.. Orel, 2003, 528 p.

11. Orel province. List of localities according to the 1866. St. Petersburg, 1871, 238 p.

12. Monuments yuzhnovelikorusskogo adverbs. Exemption books. Moscow, 1977, 360 p.

13. Patriarchal, or Nikon, the chronicle. PSLR, Т. XIII, Moscow, 1965, 532 p.

14. Cadastres Orlovsky County 1594/95 period. Cadastres Muscovy. Edition of the Imperial Russian Geographical Society, edited by a full member of N.V. Kalachova. Part I. Cadastres of the XVI century. Dep. II. Area provinces: Yaroslavl, Tver, Vitebsk, Kaluga, Orel and Tula. T. 10. St. Petersburg, 1877, Pp. 853-1073.

15. Cadastres of contiguous Southwestern. Moscow, 2013, 792 p.

16. Dictionary of the Oryol dialects. G (Glodnja) - Zh. Jaroslavl, 1990, 135 p.

17. The special geometric plan of the city Orel to the populated and unpopulated land of merchants, petty bourgeoisie and commoners surveying committed by 18 May 1778 surveyor Captain Turgenev. GAOO, f. 88, op. 2, d. 58.

18. List of settlements in the Orel province. Edition Orlovsky substitude. Vol. 4th. Orlovsky County. Orel, 1927, 196 p.

19. FetA. Memoirs. In 3 vols. Pushkino, 1992, t. 3. 469 p.

20. Official lists of service of officials of the Oryol province. 1822. GAOO, f. 4, op. 1, d. 2267.

21. Official lists of service of officials of office bench of the Orel province. 1809. GAOO, f. 4, op. 1, d. 2231.

22. EngelgardtA. N. From the village. 12 letters. 1872-1887. Moscow, 1987. 638 p.

23. Ashikhmina E. N. Orel stories. Archival and local history notes. Orel, 2011. 132 p.

24. AshikhminaE. N. Past through the eyes of historians. To 230th anniversary of the Oryol province. Materials of scientific-practical conference. December 5, 2008. Orel, 2009. Pp. 304-311.

25. Cadastres of contiguous Southwestern. Moscow, 2013. Pp. 3-33.

26. Pletneva S.A. Old Russian principalities of the X-XIII centuries Moscow, 1975. Pp. 260-300.

27. Puparev A. G. Works Orel scientific archival commission Orel, 1892. Vol. III.

28. Pjaseckij G. M. Forgotten history of Orel. Orel, 1993. 251 p.

29. Pjaseckij G. M. Historical Sketches of the city and county Livny in the political, statistical and church relations. Orel, 1999. 208 p.

30. TikhomirovM. N. Russian chronicles. Moscow, 1979. Pp. 83-137; 357-361.

31. Trubachev O.N. Proceedings on etymology. Word. History. Culture. In 4 Vols., V. 1. Moscow, 2004. 803 p.

32. Frolov I. K. Archaeological Sites of the European part of the RSFSR Moscow, 1985. Pp. 20-38.

33. Chernyh P. Ya. Historical and etymological dictionary of modern Russian. In 2 Vols. Moscow, 1999, t. 2, 560 p.

34. ShekovA.V. Upper Oka principalities. Middle XIII - middle of the XVI century Moscow, 2012. 364 p.