CC BY
107
В.П. Сергеев
ОБЩЕСТВЕННЫЕ ОРГАНИЗАЦИИ
РУССКОГО НАЦИОНАЛЬНОГО МЕНЬШИНСТВА В ЭСТОНСКОЙ РЕСПУБЛИКЕ В 1920 - 1940 гг.
В статье рассматривается деятельность наиболее крупных и заметных общественных организаций русского национального меньшинства в Эстонии с 1920 по 1940 гг.
Зарегистрированных русских общественных организаций в Эстонии в тот период насчитывалось более 500. Значительная часть из них, зарегистрировавшись, так и не приступила к работе. Немалая часть регистрировалась, негласно имея цели, весьма далекие от общественной работы. Немалая часть, в силу малочисленности членов и практического отсутствия материальных ресурсов, какой-либо заметной деятельностью себя просто не проявила. Более или менее реально работавших организаций и объединений к концу 30-х гг. насчитывалось немногим более 100.
Осенью 1918 г. завершилась немецкая оккупация Эстонии и Эстонская республика, провозглашенная еще в феврале 1918 г., но не имевшая возможности приступить к строительству своей государственности из-за оккупации, фактически стала независимой. Эти события самым радикальным образом изменили положение русского национального меньшинства на этой западной окраине прежней Российской империи.
Изменения касались не только политического и социокультурного положения (превращение из прежде господствовавшей в империи государствообразующей нации в национальное меньшинство), но и общей численности и удельного веса в составе населения. По данным общероссийской переписи населения 1897 г., в пределах, соответствующих границам современной Эстонии, проживало 46 026 русских, составлявших 4,7 % всего населения, причем 24 243 (52,7 %) из них проживали в городах, а 21 783 (47,3 %) - в деревне.1
Данные первой переписи населения, проведенной правительством Эстонской республики в 1922 г., дали следующие результат: численность русских, как в абсолютном исчислении, так и в процентном отношении к общей численности населения, практически удвоилась. Из 1 107 130 человек всего населения Эстонской республики русские составили 91 109 человек, или 8,2 %, став второй по численности национальной группой после эстонцев, причем теперь большинство русских (71 %) проживало в деревне, а меньшая часть (29 %) - в городах и поселках.2
Столь значительные изменения положения русских самым настоятельным образом поставили перед ними вопрос о каких-либо формах объединения, создания каких-то организаций, которые могли бы представлять и защищать интересы русского национального меньшинства перед властями Эстонии. Ситуацию в немалой степени осложняло то, что до 1917 г. в Эстонии не существовало каких-либо массовых объединений русских, организационные формы которых можно было бы использовать в новых условиях. В такого рода объединениях в дореволюционной Эстонии просто не было необходимости. Существовавшие с дореволюционных времен в Таллинне, Тарту, Нарве, Пярну и Ха-апсалу русские общественные собрания объединяли главным образом верхний слой местного русского чиновничества и на роль консолидирующих всю русскую общину организаций претендовать не могли. Довольно большое число незначительных по составу культурно-просветительских, благотворительных, профессиональных и т.п. обществ также не могли претендовать на эту роль.
28 ноября 1918 г. в Таллинне состоялось собрание представителей местных русских организаций и отдельных русских деятелей, на котором было решено создать Временный русский совет, который должен был провести необходимую работу по созыву съезда представителей русских организаций, задачей которого, в свою очередь, должно было стать создание постоянного органа, представляющего интересы русского национального меньшинства в Эстонии - Русского совета. Временный русский совет, просуществовавший до начала 1920 г., составили в основном деятели откровенно правого толка, не пользовавшиеся популярностью среди большинства русских, объединить их совет так и не смог, как не смог и провести съезда русских организаций.3
Потерпевшая осенью 1919 г. под Петроградом поражение Северо-Западная армия (СЗА) генерала H.H. Юденича была вынуждена укрыться в Эстонии. В конце 1919 г. - начале 1920 г. на территорию Эстонии постепенно перемещались тыловые, запасные, а затем и фронтовые части СЗА, где их разоружали и интернировали власти Эстонской республики. Вместе с армией в Эстонии оказалось огромное количество беженцев. По подсчетам эстонских историков, в начале 1920 г. на территории Эстонии насчитывалось около 50 ООО - 60 000 беженцев, из числа которых солдаты и офицеры СЗА составили 20 000 - 25 000 человек. Часть бывших солдат и офицеров, как и часть беженцев, вернулась в Россию, часть перебралась в другие страны, и к 1922 г. в Эстонии осталось около 16 000 беженцев.4
Командование СЗА и подавляющая часть офицерского состава армии не скрывали своих политических взглядов на будущее, в котором в рамках «единой и неделимой России» не было места для независимой Эстонской республики, которую они склонны были рассматривать как некое курьезное и, несомненно, временное образование. Вследствие этого у правительства Эстонии и немалой части эстонского общества сформировалось настороженное, скорее даже негативное, отношение к бывшим солдатам и офицерам СЗА, нередко переносившееся на всех русских в Эстонии.
В отличие от местных русских эмигранты, кроме ограничения прав политических, фактически были сильно ущемлены и в праве на труд: они не могли рассчитывать ни на государственную службу, ни на публично-правовую. Даже частная практика для эмигрантов-врачей, юристов и т.д. была запрещена. Оставалась возможность (крайне ограниченная из-за безработицы) наниматься только на самую простую и тяжелую работу: вырубку леса, сланцепереработку, добычу торфа, рытье канав, сельскохозяйственные работы и, если повезет, на фабрику или завод. Таким образом, русские беженцы, как бывшие служащие СЗА, так и беженцы, прибывшие вместе с ними в Эстонию, оказались в крайне сложном положении. Они умирали от эпидемии тифа, буквально косившей их сотнями и тысячами, испытывали нехватку самого необходимого для поддержания жизни и могли рассчитывать только на себя и на помощь местных русских организаций, располагавших весьма ограниченными ресурсами, в пределах которых они и стремились оказать помощь эмигрантам.
Созданные в Эстонии в начале Первой мировой войны благотворительные общества (таллиннские Комитет для воспомо-ществования раненым и их семьям в Морской крепости императора Петра Великого и Общество для устройства лазарета для больных и раненых воинов города Ревеля и его окрестностей, тартуские Общество помощи русским беженцам и Временный Северо-Балтийский комитет по устройству беженцев) помогали беженцам скромными денежными субсидиями, оказанием медицинской помощи, улаживанием спорных вопросов с местными органами власти. Определенную помощь могли оказать отделения Российского общества Красного Креста в Эстонии и благотворительные общества при православных приходах.
Специально для оказания правовой и материальной помощи, а также духовной поддержки бывших военнослужащих СЗА в Таллинне в октябре 1920 г. было учреждено общество «Белый
крест». Название общества было взято от эмблемы, которую военнослужащие СЗА носили на рукаве в треугольнике из русских национальных цветов. Отделения общества находились в Тарту, Нарве и других городах Эстонии, а в Тарту и Нарве, кроме того, были открыты патронаты «Белого креста», в которых проживали и получали необходимый уход увечные воины СЗА. Денежные средства общества формировались за счет добровольных пожертвований, от проведения различных платных вечеров, лекций, лотерей, а также поступали от генерала Н.Н. Юденича, а после его смерти в 1933 г. - от его вдовы. Средства распределялись среди наиболее нуждавшихся подопечных общества и членов их семей.
Общество «Белый крест» по мере сокращения числа бывших военнослужащих СЗА постепенно сворачивало свою деятельность, в последние годы его существования функционировал только комитет в Таллинне. И в 1940 г., с включением Эстонии в состав СССР, оно было ликвидировано НКВД, чье внимание в первую очередь привлекли в Эстонии именно эмигрантские организации.5
Подобная судьба ожидала и созданное в Таллинне в 1922 г. Общество помощи больным эмигрантам, врачи которого при поддержке Эстонского Красного Креста, правительства страны и властей Таллинна оказывали медицинскую помощь малоимущим эмигрантам и снабжали их лекарствами.
Осознание русскими эмигрантами необходимости рассчитывать только на собственные силы побудило их к организации своего органа, который бы мог представлять их интересы перед властями Эстонии и координировать распределение получаемой помощи. Для проведения съезда русских эмигрантов, на котором предстояло создать такой орган, с разрешения правительства Эстонской республики в январе 1920 г. было образовано организационное бюро во главе с видным культурным и общественным деятелем П.А. Богдановым. Итогом работы съезда русских беженцев, состоявшегося в Таллинне 21-30 марта 1920 г., стало создание Объединения русских эмигрантов, распорядительным органом которого стал Комитет (Центральный комитет) русских эмигрантов в Эстонии. Комитет получил право, кроме всего прочего, осуществлять связи с дипломатическими миссиями третьих стран в Эстонии.6 Председателем Комитета был избран профессор В.А. Рогожников, возглавлявший его вплоть до своей смерти в 1932 г.
Кроме Таллинна отделения Комитета были созданы во всех местах сосредоточения эмигрантов в Эстонии: Нарве, Тарту,
Йыхви, Пюсси, Азери и Печорах. Разветвленная сеть подотделов (около 40) охватывала все уезды и волости Эстонии, где расселились русские эмигранты.
Одной из важнейших задач Комитета стало добывание денег на нужды эмигрантов. Первыми поступлениями (весьма незначительными) стали средства от ликвидации имущества СЗА. Позднее помощь стала поступать от международных и иностранных организаций - Красного Креста, АРА, Главного комитета помощи русским эмигрантам в Лондоне. Но главным образом средства поступали от Российского земско-городского комитета в Париже, оказывавшего финансовую поддержку русским эмигрантским организациям.
Комитет состоял из семи отделов: 1) правового, 2) регистрации, 3) труда, 4) медико-санитарного, 5) призрения, 6) снабжения, 7) культурно-просветительного.
Другой задачей Комитета русских эмигрантов была защита правовых интересов русских эмигрантов, прежде всего помощь в оформлении видов на жительство в Эстонии, порядок получения которых был выработан Комитетом совместно с Министерством внутренних дел Эстонской республики и был довольно сложным. Сначала эмигранту следовало подать ходатайство в Комитет русских эмигрантов с очень подробным изложением данных о себе. Полученное от Комитета удостоверение личности представлялось в местный полицейский участок, после чего следовало ходатайство о временном удостоверении личности в Главное полицейское управление Эстонии. Если оно было получено, то возбуждалось ходатайство перед правительством Эстонии о получении разрешения на право проживания в Эстонии. Это удостоверение личности не только давало право на проживание, но с ним можно было и совершать поездки за границу. Без помощи специалистов из Комитета эмигрантам, не знающим языка и местных реалий, было весьма затруднительно пройти все ступени бюрократической лестницы.
В самом начале 20-х гг. довольно много усилий сотрудникам Комитета приходилось прилагать для урегулирования вопросов, связанных с использованием русских эмигрантов на принудительных работах. Хозяйственная разруха и острый топливный кризис, ощущавшиеся в стране после завершения Освободительной войны, побудили правительство Эстонии принять решение о направлении на принудительные работы, прежде всего на лесозаготовки, «лиц без определенных занятий». В эту категорию автоматически попадали русские эмигранты, особенно
солдаты и офицеры СЗА, которых власти страны и стали в массовом порядке направлять на лесозаготовки, зачастую не особенно обременяя себя заботой о предоставлении направляемым более или менее сносного жилья и питания.
Скромные средства Комитета, к тому же не всегда рационально распределяемые (русская пресса Эстонии неоднократно и справедливо писала о том, что около четверти всех средств Комитет тратит на содержание административного аппарата), все-таки позволили оказывать продовольственную, финансовую и материальную помощь наименее социально защищенным категориям русских эмигрантов: детям, вдовам, инвалидам. Более того, в 1921 г., когда стало известно о страшном голоде в Советской России, при Центральном комитете русских эмигрантов в Эстонии был учрежден Русский общественный комитет в Эстонии помощи голодающим в России, попытавшийся в меру своих возможностей оказать продовольственную помощь голодающим. Комитет также развернул сеть медицинских пунктов для оказания медицинской помощи нуждавшимся в ней эмигрантам.
Занимался Комитет и трудоустройством эмигрантов на общественные работы, подыскивая им рабочие места. Иногда даже за границей: в 1929 г. в связи с кризисом в экономике Эстонии Комитет организовал отправку эмигрантов с семьями на работы во Францию, куда выехало около 1 700 человек.7
Весьма заметная нагрузка ложилась на культурно-просветительный отдел Комитета, ставивший своей задачей помощь в организации обучения как детей эмигрантов, так и студентов из их среды. Отделом было открыто несколько школ. Так, в 1922 г. в начальных школах, организованных в пяти населенных пунктах страны, обучались 388 учеников, в четырех средних школах -414 учащихся и в четырех школах с курсом высшего начального училища - 180 учащихся.8
В связи с общим сокращением числа эмигрантов и переводом их детей в частные и государственные школы количество эмигрантских школ быстро сокращалось. И только в Нарве вплоть до 1938 г. действовала гимназия, которую, из-за отказа властей признавать за ней статус гимназии, приходилось именовать На-рвскими общеобразовательными курсами Комитета русских эмигрантов. Наиболее способные выпускники эмигрантских гимназий и студенты, вынужденно прервавшие обучение в связи с необходимостью покинуть страну, на средства Комитета направлялись на обучение за границу.
Существенную поддержку Комитету в организации куль-турно-просветительской работы как среди детей эмигрантов, так
и среди русских детей Эстонии оказал американский Христианский союз молодых людей (УМСА). Весной 1920 г. стараниями секретаря УМСА, специально приехавшего в Эстонию, были организованы среди эстонской и русской молодежи кружки с целью пропаганды среди молодежи христианского мировоззрения и здорового образа жизни. В 1922 г. была создана постоянная организация УМСА, поддерживавшая связи с Всемирной христианской студенческой федерацией, центр которой находился в США. Широкие связи в международном христианском молодежном движении и приток значительных средств из-за рубежа позволили Христианскому союзу молодых людей, наряду с традиционной работой по организации молодежных клубов, спортивных соревнований, праздников, зарубежных поездок молодежи и т.п., оказывать действенную поддержку школам эмигрантов, создавать для них библиотеки, содействовать организации спортивно-оздоровительной работы.
Без преувеличения можно сказать, что без поддержки Комитета русских эмигрантов в Эстонии немалое количество русских беженцев просто не смогло бы выжить.
Естественно, наиболее масштабной была деятельность Комитета в первые годы после его создания, когда подавляющая часть беженцев находилась в очень сложном положении.
Постепенно часть эмигрантов переселилась в другие страны, прежде всего во Францию, часть вернулась в Россию, часть ассимилировалась или просто приспособилась к местным условиям и не стремилась уже более идентифицировать себя с эмиграцией. К тому же новое поколение, подраставшее в семьях эмигрантов, практически полностью адаптировалось к новым реалиям и не нуждалось, или почти не нуждалось, в помощи. И к концу 20-х гг. деятельность Комитета была фактически свернута, хотя юридически он существовал до 1940 г.
Необходимость самоорганизации испытывали не только эмигранты, но и местные русские, чей правовой статус в отличие от эмигрантов был достаточно определенным: они все получили гражданство Эстонской республики. Но поскольку политическая деятельность местных русских эстонскими властями официально разрешалась, но неофициально не поощрялась, им приходилось искать другие, не политические, общественные формы самоорганизации.
Наряду с ранее существовавшими различными просветительскими, благотворительными, религиозными, кооперативными, профессиональными объединениями и обществами с начала
1920 г. начинают возникать новые, более массовые и более действенные общественные организации.
Самой многочисленной, наиболее инициативной и организованной частью местной русской интеллигенции были учителя. Именно они проявили наибольшую активность в самоорганизации. В течение 1918 - 1920 гг. создаются и начинают работать, иногда не дожидаясь завершения процесса юридической регистрации, учительские союзы в Таллинне, Тарту, Нарве, Валга, Муствеэ.
Следующим шагом в консолидации русского учительства в Эстонии стало создание 3 апреля 1920 г. на 1-м учительском съезде в Таллинне Союза русских учителей в Эстонии, или, как он первоначально назывался, Центрального союза русских учащих в Эстонии.9 Целями своей деятельности Союз русских учителей определил: культурное объединение русского национального меньшинства, защиту профессиональных интересов русских учителей, обеспечение русских школ учебниками и участие в разработке программ обучения в русской школе. Во второй половине 30-х гг. Союз русских учителей стал частью Союза учителей Эстонии и в последний год существования первой Эстонской республики насчитывал в своем составе 231 человек.10
Одной из самых насущных забот Союза русских учителей стало воспроизводство кадров учителей для русских школ. Во многом благодаря активности союза, в 1930 г. было открыто русское отделение Таллиннского педагогиума, просуществовавшее до 1936 г.
Очень своеобразным и интересным объединением, сыгравшим, несмотря на свою малочисленность, весьма заметную роль в культурной и общественной жизни русского национального меньшинства, была Русская академическая группа в Эстонии.
В Таллинне, который уже во второй половине XIX в., оставаясь административным центром, превратился и в крупный промышленный центр, было сосредоточено довольно много специалистов разного профиля. Значительная часть из них, прежде всего инженерно-технические работники, эвакуировалась из Таллинна при приближении немецких войск. После Гражданской войны в Эстонии среди русской эмиграции оказалось немало деятелей науки, преподавателей российских высших учебных заведений.
С 1920 г. в европейских странах в среде русской эмиграции стали возникать повсеместно русские академические группы, ставившие задачей, кроме оказания моральной и материальной
помощи своим членам, сохранение русских научных сил, разбросанных по Европе, профессиональное их объединение, а также всемерную помощь русскому студенчеству в его стремлении завершить образование, помощь начинающим научную карьеру русским научным работникам, оказавшимся в эмиграции, с тем чтобы в дальнейшем молодые русские научные кадры смогли сыграть важную роль в возрождении России.
9 декабря 1920 г. в Таллинне на квартире профессора медицины А.Я. Поппена собрались 9 представителей русской (правильнее сказать, русскоязычной, поскольку среди них были не только этнические русские, но и прибалтийские немцы, эстонцы, евреи - те, кто отождествлял себя с русской культурой) интеллигенции, как эмигранты, так и местные. Преподаватель Тартуского университета юрист И.М. Тютрюмов составил проект устава, который был утвержден 14 февраля 1921 г. 31 марта было созвано первое собрание членов Русской академической группы в Эстонии и избрано правление группы во главе с профессором И.М. Тютрюмовым.11
В момент создания группа насчитывала около 40 человек. Состав ее постоянно менялся: кто-то уехал за границу, кто-то умер, и в 1930 г. в ней насчитывалось только 19 действительных членов (имеющих ученые степени и звания, известных своими учеными трудами) и 19 членов-сотрудников.12
Сразу же после создания Русской академической группы в Эстонии она вступила в действовавший в Праге Союз русских академических организаций за границей, объединявший все заграничные организации русских ученых.
Члены РАГ не могли не откликнуться на сообщения о том, в каком тяжелом положении оказались их коллеги в Советской России. Правление РАГ 22 мая 1921 г. обратилось в Международный Красный Крест с просьбой оказать помощь продуктами коллегам в России. Члены группы сами находились в сложном положении, средств на организацию помощи не хватало, и тогда члены РАГ устроили несколько публичных лекций, денежные поступления от которых позволили направить продовольственные посылки через Медицинскую академию и Политехнический институт в Петрограде, при посредничестве Нансеновского комитета, для передачи их коллегам в России.
Много внимания члены РАГ уделяли усилиям по обеспечению должного уровня преподавания в Нарвской гимназии для детей эмигрантов (Нарвские общеобразовательные курсы) и организации Русских высших политехнических курсов, которые ста-
ли единственным в Эстонии высшим учебным заведением, предоставлявшим выпускникам русской средней школы возможность получить высшее образование на родном языке.
Кроме разнообразной общественной (члены РАГ активно участвовали в работе многих русских общественных организаций), научной и преподавательской деятельности, все они очень много усилий приложили к организации Народного университета в Тарту, начавшего работу с января 1928 г. В университете, деятельность которого частично финансировалась Министерством народного просвещения (очень быстро финансирование было прекращено) и Тартуской городской управой, члены РАГ читали курсы лекций по праву, естествознанию, медицине, истории, искусству и т.п. для слушателей в Тарту, Нарве, Печорах. Лекции вызывали неизменно большой интерес, а лекции, которые читали приглашенные группой известные русские ученые (только в первом семестре 1928 г. с лекциями в университете выступили А.Ф. Кизеветтер, С.Л. Франк и H.A. Бердяев), привлекали очень большое внимание не только русскоязычной аудитории, но и местной интеллигенции, сохранявшей интерес к русской культуре.
К концу 20 - началу 30-х гг. наиболее инициативные и преданные делу члены РАГ или умерли, или в силу необходимости были вынуждены уехать за границу. И группа, формально-юридически просуществовавшая до 1940 г., практически уже с середины 30-х гг. прекратила свою деятельность.
Наиболее активная часть русской общины, объединенная в существовавших ранее и создаваемых вновь русских организациях, довольно быстро стала осознавать необходимость объединения и создания какого-то центра, который стал бы координатором и организатором общественно-культурной жизни русского национального меньшинства в Эстонии, содействовал сохранению и развитию русской культуры в Эстонии.
Представители 25 русских общественных организаций, 10 из которых объединяли учителей разных регионов Эстонии, а остальные были просветительскими и благотворительными обществами, провели в Таллинне 24 февраля 1923 г. съезд, на котором было решено учредить Союз русских просветительных и благотворительных обществ в Эстонии.13
Создание этой уникальной организации, в итоге объединившей почти все общественные русские организации (за немногим исключением) и долгие годы бывшей подлинным центром русской культурно-общественной жизни в Эстонии, стало результа-
том самоотверженной деятельности русского национального секретаря при Министерстве народного просвещения Эстонии14 А.Я. Янсона, долгое время работавшего в России по ведомству Министерства народного просвещения и в 1921 г. переселившегося в Эстонию. Он не только провел учредительный съезд союза, но и затем, в течение пяти лет, возглавлял его. Именно на его плечи легла в основном вся работа по налаживанию многообразной деятельности нового объединения русского меньшинства.15
Ряды коллективных членов союза - общественных организаций русского меньшинства - быстро росли. На момент учреждения союза в него входили 25 организаций, к концу 1939 г. - 94.16 Союз не только объединил имевшиеся русские просветительские и благотворительные общества, но и активно содействовал созданию новых, ставя своей целью формирование такой сети обществ, которая бы полностью покрывала все районы компактного проживания русских в Эстонии. И уже к началу 30-х гг. такие общества (иногда состоявшие всего из 2 - 3 человек, но работавшие весьма активно и своей деятельностью охватывавшие и соседние деревни) были созданы в большинстве русских деревень на восточных окраинах Эстонии.
Союз за все время существования никогда не располагал более или менее значительными суммами: бюджет его всегда был весьма скромным, составив в первый год деятельности всего 180 крон, до 17 ООО - 18 ООО крон увеличившись к началу 30-х гг. и стабилизировавшись на уровне 8 ООО - 10 ООО крон в 30-е гг. Приходная часть бюджета формировалась за счет поступлений от Министерства народного просвещения, различных целевых перечислений из некоторых государственных структур, в том числе «Культурного капитала» (Фонд культуры), из Печорской уездной управы и некоторых волостных самоуправлений, кооперативных организаций, от издательской деятельности самого союза и частных пожертвований.
Большую часть русской общины в Эстонии (71 %) составляли крестьяне, примерно треть из них были неграмотными, их культурный уровень также был низким, что и обусловило специфику работы союза: на первый план выходила организация внешкольной общеобразовательной и просветительской работы среди сельского русского населения Эстонии. Уже на учредительном съезде союза были определены основные направления этой работы. Было решено оказывать всемерную поддержку имевшимся сельским библиотекам, содействовать открытию новых, в том числе театральной и передвижной, создать склад диапозитивов
для народных чтений, учредить должности инструкторов по театральному делу. Местным просветительским обществам было рекомендовано создавать хоры, оркестры народных инструментов, любительские народные театры и т.п.
Постепенно, отбирая наиболее эффективные формы работы, правление союза к концу 20-х гг. определило основные направления деятельности: инструкторская работа на местах, работа в отделах союза, устройство различных курсов, проведение «Дней русского просвещения», издательская деятельность.
Руководство союза с самого начала сделало ставку на организацию работы инструкторов, исходя из того, что реальная просветительская работа на местах сосредоточивается в местных просветительских обществах, а наладить их деятельность, помочь советом и примером может и должен именно инструктор. Он же будет содействовать созданию новых обществ.
Довольно быстро стало ясно, что для просветительской работы в деревне нужен прежде всего инструктор внешкольного образования, который знал бы и театральное дело, то есть универсальный специалист, который кроме традиционных форм внешкольной работы (чтение лекций, организация курсов, «дней книги», юбилеев деятелей русской культуры, литературных конкурсов, «литературных судов», разного рода «вечеров», помощи в создании и организации библиотек и народных домов) мог бы обучать деревенских любителей театра основам сценического искусства, смог бы поставить любительский спектакль, оборудовать сцену, написать декорации и т.п.
С конца 20-х гг. именно такой специалист широкого профиля становится основной фигурой в инструкторской работе. Следует отдать им должное: это были самоотверженные люди, проникнутые идеей служения народу. При огромной нагрузке, которая ложилась на плечи инструктора, условия работы были нелегкими. Жалованье, при ограниченных финансовых возможностях союза (хотя на обеспечение деятельности инструкторов выделялись суммы, составлявшие примерно треть всего бюджета союза) было столь скромным, что размер его вызывал неподдельное изумление его коллег, работавших в эстонских просветительских обществах.
На каждый из трех обширных регионов Эстонии, где было сосредоточено русское население (Принаровье, Печорский уезд и Причудье) полагался один инструктор, а с 1932 г. - только 2 инструктора на все «русские» районы Эстонии. И невзирая на непогоду, инструктор, не имевший денег нанять лошадь, передвигался пешком от деревни к деревне.
Отличительной чертой крестьянских хозяйств в «русских» восточных районах Эстонии был недостаток земли сельскохозяйственного назначения, низкая урожайность пахотной земли и гораздо меньшие, чем в целом по Эстонии, размеры крестьянских хуторов, что обусловливало довольно низкую рентабельность русских крестьянских хозяйств в Эстонии. Исходя из этого, правление союза сочло необходимым иметь хотя бы одного постоянного инструктора (не всегда удавалось это сделать из-за хронической нехватки средств) по сельскому хозяйству, чьи советы и рекомендации помогали бы крестьянам освоить новые приемы земледелия и повысить культуру ведения хозяйства.
Эпизодически, на непродолжительный срок, нанимались временные инструкторы по театральному делу, домоводству, плетению кружев, кройке и шитью, но основную работу выполняли постоянные инструкторы. О том, каким был объем работы, приходившейся на долю инструктора, дают представление следующие цифры: за 1933 - 1937 гг. ими было прочтено свыше 300 лекций и докладов, проведено не менее 50 курсов разной длительности и назначения, организовано 140 литературных «судов», 200 литературных вечеров, 300 театральных представлений и свыше 1 200 театральных репетиций.17
Разнообразная практическая работа союза была сосредоточена в его отделах.
Первостепенной задачей Библиотечного отдела, созданного одним из первых, в 1926 г., было снабжение русской деревни книгами, для чего отдел начал комплектование и рассылку по деревенским просветительским обществам небольших народных библиотек, насчитывавших по 100 - 150 книг. Первоначальный запас, затем несколько раз пополнявшийся подобным же образом, сложился вследствие того, что эстонские школы, очищавшие свои библиотеки от книг на русском языке, которые стали им не нужны после упразднения в школах русского языка как языка преподавания, передавали их в распоряжение союза. Кроме того, книги нередко жертвовались частными лицами и приобретались на средства, специально выделенные союзом. К 1933 г. таким образом было сформировано 62 библиотеки, в том числе и специальная театральная библиотека, фондами которой пользовались не только самодеятельные деревенские театральные коллективы, но и профессиональные городские театры.18
Женский отдел, образовавшийся весной 1926 г., взял на себя заботу о наиболее социально незащищенных категориях русского населения - женщинах и детях.
В пору летней страды практически все население деревень, за исключением самых маленьких детей, вынуждено было отправляться на полевые работы, а дети нередко оставались без присмотра. Активистки Женского отдела уже летом 1926 г. открыли первую детскую площадку (временный детский сад) в деревне Лисье Печорского уезда, на которой две воспитательницы присматривали за 72 детьми. Сначала крестьяне с недоверием относились к новой для них форме работы с детьми, но затем стали с охотой поручать своих детей воспитательницам, тем более что присмотр за детьми, игры с ними и даже кормление детей производились за счет союза. В 1929 г. на 22 площадках 27 воспитательниц присматривали за 1 233 детьми. За период с 1931 по 1939 гг. было открыто уже более 200 площадок в 51 деревне, в среднем по 25 площадок в год, на каждой из которых побывало по 35 - 40 детей.19 Для подготовки воспитательниц детских площадок Женский отдел открыл в Печорах, Нарве и позднее в Таллинне специальные курсы.
С целью хоть немного облегчить затруднительное экономическое положение русских крестьянок, обучить их занятиям, которые давали бы возможность иметь хотя бы небольшой приработок и не покидать надолго семьи, оправляясь на заработки в богатые эстонские хутора или в «отход», Женский отдел с 1926 по 1931 гг. провел 25 курсов кройки и шитья, давших подготовку 493 слушательницам20 и в дальнейшем регулярно проводил различные курсы «женского труда».
В Печорском уезде Женский отдел организовал курсы плетения кружев, что позволило некоторой части местных крестьянок обеспечить себе небольшой, но постоянный приработок, выполняя заказы на изготовление кружев, поступавшие не только из Эстонии, но и из Швеции, Швейцарии, Германии и даже Туниса.
Просуществовавший недолгое время, с 1927 по 1930 гг., Экономический отдел союза провел два экономических совещания, посвященных вопросам предоставления кредитов, развития промыслов и кооперации в «русских» районах и рыбацкому промыслу, за счет которого и жили в основном жители Причудья. Главное, участники этих совещаний в очередной раз попытались привлечь внимание общественности страны к бедственному экономическому положению «русских» районов Эстонии.21
Столь же непродолжительное время просуществовал и Театральный отдел, работа которого содействовала развитию театрального дела на местах, снабжавший сельские просветительские общества театральными декорациями и реквизитом, устра-
ивавший показательные выступления актеров профессиональных и народных театров из Таллинна и Нарвы, устраивавший курсы декораторов и т.д.
Еще одно направление деятельности союза - организация различных курсов для повышения общеобразовательного и профессионального уровня.
Общеобразовательные курсы устраивались при просветительских обществах и проводились инструкторами по внешкольной работе в течение трех дней. При более крупных просветительских обществах проводились более основательные курсы длительностью 2~3 недели. Занятия на них проводили лекторы и специалисты разного профиля, которых специально приглашали. На такого рода курсах союз готовил для себя кадры: помощников инструкторов, руководителей сельских просветительских обществ. Желающие могли приобрести основы профессии или повысить свою профессиональную квалификацию.
Чрезвычайно важным культурно-общественным мероприятием стал ежегодно проводившийся общерусский День русского просвещения, учрежденный 1-м съездом русских деятелей просвещения, состоявшимся 28 - 30 декабря 1923 г. по инициативе союза. Эта культурная акция должна была способствовать тому, чтобы, как было записано в постановлении съезда о ее проведении, «...все русское население вспоминало бы о своем национальном единстве, вспоминало своих ученых, мыслителей, писателей, художников, музыкантов и других культурных деятелей».22
Программа проведения Дней русского просвещения включала выступления русских хоров, оркестров, танцевальных и театральных коллективов, речи и выступления ораторов, посвященные русской культуре. День русского просвещения, впервые устроенный Русским обществом просвещения города Печоры, имел большой успех, о нем писала не только русская пресса Эстонии, но и многие газеты, издававшиеся в странах, где проживало много русских.
Правление союза решило проводить этот праздник ежегодно и повсеместно в местах проживания русских в Эстонии. Инициатива союза привлекла внимание Русского педагогического бюро в Праге, которое постановило распространить этот праздник за пределы Эстонии, назвав его Днем русской культуры, и разослало воззвание с призывом ежегодно проводить эту акцию во всех странах, где проживали русские. Уже весной и летом 1925 г. Дни русской культуры, кроме Эстонии, проводились в США, Бельгии, Болгарии, Латвии, Польше, Турции, Финляндии, Чехословакии, Швейцарии и Югославии.23
Заслуживает внимания и еще одно крупное культурно-общественное мероприятие, проведенное союзом, но не получившее в силу ряда причин, преимущественно политического характера, своего продолжения. В апреле - мае 1931 г. в Таллинне союзом была проведена Русская выставка, экспонаты которой должны были отразить все стороны культурно-общественной жизни русского национального меньшинства.
В многочисленных разделах выставки можно было увидеть работы местных художников, архитекторов, иконописцев; старинные и изготовленные современными мастерами предметы церковного обихода; многочисленные изделия русских ремесленников, в том числе обширную экспозицию кружевных изделий мастериц из Печорского уезда; предметы быта из русских деревень; театральные декорации и фотографии спектаклей самодеятельных и профессиональных театров.
Разнообразные экспонаты давали достаточно полное представление о жизни русской школы, о деятельности русских просветительских обществ в городах и селах страны, о работе русских библиотек; о газетах, журналах, книгах, издававшихся на русском языке в Эстонии и других странах, где были русские общины; об участии русских в выборах в парламент республики; о достижениях русских спортсменов (в 1930 г. баскетбольная команда «Русь» стала лучшей в Эстонии, а в 1931 г. - лучшей в Прибалтике).
В первой Эстонской республике, впрочем, как и в современной Эстонии, жизнь двух крупнейших национальных общин, эстонской и русской, шла как бы параллельно: значительная часть эстонской общины не интересовалась делами русской общины и имела нередко самое смутное или предвзятое представление о жизни и проблемах русского меньшинства, иногда даже предпочитая забывать о его существовании. Поэтому трудно переоценить значение выставки, вызвавшей заметный резонанс в эстонском обществе: информация о ней и о жизни русской общины в Эстонии неоднократно появлялась не только на страницах русских газет, но и во всех крупных газетах, выходивших на эстонском и немецком языках, выставку посетил глава государства К. Пяте.
Расширение масштабов культурно-просветительской работы, недостаточная информированность значительной части русского меньшинства о жизни страны побудили правление союза приступить к изданию ежемесячного журнала «Вестник Союза русских просветительных и благотворительных обществ в Эстонии», выходившего с 1927 по 1940 гг. - единственного русского
журнала в Эстонии, просуществовавшего столь длительный срок. В журнале печатались переводы законов и распоряжений правительства, касавшиеся культурных и других интересов русского населения, распоряжения местных органов самоуправления по тем же вопросам, информация о работе русских и эстонских просветительских обществ.
С целью оказания практической помощи русским крестьянам союз начал с 1936 г. издавать журнал «Сельское хозяйство». Издание журнала было призвано исправить ненормальное положение, при котором средняя эстонская крестьянская семья выписывала как минимум одну газету и один - два специализированных журнала с советами по сельскому хозяйству, а на русском языке подобные издания отсутствовали вовсе.
К Дню русского просвещения выпускалась однодневная газета «День русского просвещения», рассчитанная на деревенского читателя и продававшаяся все лето в тех местах, где проводился День русского просвещения. В ней, кроме информации о самом празднике, помещались материалы о русской культуре, литературные произведения местных и зарубежных русских авторов.
Большой популярностью среди русского населения пользовался издававшийся союзом «Русский календарь» - сочетание справочного изданий с иллюстрированным журналом, в котором, наряду с обширным справочно-практическим материалом (адреса всевозможных государственных и общественных организаций, списки русских практикующих врачей и адвокатов, советы по ведению домашнего хозяйства, садоводству, агротехнике и т.п.), содержался и обширный материал развлекательно-познава-тельного характера (статьи о русской культуре, юбилейных датах русской культуры, русской истории, заметки краеведческого характера, головоломки, шарады и т.п.).
Пожалуй, главным итогом многогранной и самоотверженной работы союза русских просветительских и благотворительных обществ в Эстонии стало то, что она помогла многим русским, прежде всего крестьянам восточных окраин Эстонии, переосмыслить многое из своей жизни, а новое поколение русских заставила (этому во многом содействовала и проводившаяся со второй половины 30-х гг. властями страны политика «эстониза-ции», нередко оборачивавшаяся наступлением на насущные на-ционально-культурные потребности русского меньшинства), задуматься над своим политическим, национальным и экономическим положением.
Примечания
1 Karjdhdrm T. Ida ja Ьддпе vahel: Eesti-vene suhted, 1850 — 1917. Tallinn, 1998. Lk. 25 - 27.
2 Подробнее о численности, расселении и экономическом положении русских в Эстонской республике в 1920 — 1940 гг. см.: Сергеев В.П. Численность и экономическое положение русских в Эстонской республике в 1920 — начале 1930-х гг. // Новый исторический вестник. 2001. № 1(3).
3 Исаков С.Г. Начало нового этапа: Русская общественная и культурная жизнь в Эстонии в 1919 — 1921 гг. // Проблемы русской литературы и культуры. Studia russica Helsingiensia et Tartuensia III. Slavica Helsingiensia 11. Helsinki, 1992. C. 106.
4 Ant J. Eesti 1920. Iseseisvuse esimene rahuaasta. Tallinn, 1990. Lk. 50.
5 Бойков В. Благотворительная организация «Белый крест» (1920 — 1940) // Труды Русского исследовательского центра в Эстонии. Вып. I. Таллинн, 2001. С. 54 - 55.
6 Отчет Комитета русских беженцев в Эстонии за три года его деятельности (1 января 1920 по 1 апреля 1923 г.). Нарва, 1923. С. 3.
7 Русское национальное меньшинство в Эстонской республике (1918 — 1940). Тарту; СПб., 2001. С. 105.
8 Русский календарь для Эстонии на 1922 г. Ревель, 1921. С. 8.
9 Там же.
10 Eesti Xpetajate Liit. 1938/1939 tegevusaruanne. Tallinn, 1940. Lk. 50.
11 Русская Академическая Группа в Эстонии: Очерк деятельности академической группы за 10 лет (9 декабря 1920 - 1930 гг.). Юрьев, 1931. С. 5.
12 Там же. С. 6.
13 Булатов А. Союз Русск. Проев, и Благ, об-в за 10 лет // Вестник Союза русских просветительных и благотворительных обществ в Эстонии. 1933. № 2-3. С. 21.
14 В составе Министерства народного просвещения Эстонии был Секретариат по защите культурных интересов национальных меньшинств. Интересы каждого из наиболее крупных меньшинств: русского, немецкого, шведского защищал свой национальный секретарь.
15 Исаков С.Г. Союз русских просветительных и благотворительных обществ в Эстонии (1923 — 1940) // Просветители: Сборник к 75-летию Союза русских просветительных и благотворительных обществ в Эстонии. Таллинн, 1998. С. 10 - 11.
16 Вестник Союза русских просветительных и благотворительных обществ в Эстонии. 1940. № 2. С. 18.
17 Юрин П. Берегите родные очаги: К 15-летию Союза русских просветительных и благотворительных обществ // Русский календарь на 1938 год. Таллинн, 1937. С. 7.
18 Булатов А. Указ. соч. С. 25.
19 Булатов А. Указ. соч. С. 26; Юрин П. Указ. соч. С. 9.
20 Булатов А. Указ. соч. С. 28.
21 Там же.
22 Томасов А. 10-летие празднования Дня русского просвещения // Русский календарь на 1934 год. Таллинн, 1933. С. 50.
23 Там же. С. 52.
