CC BY
935
ОБЩЕСТВЕННОЕ ПРИЗРЕНИЕ И БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТЬ: ИЗ ИСТОРИИ ПОНЯТИЙ
Н.А. Соболева
В статье рассматривается история развития понятий «благотворительность» и «общественное призрение» в России до конца XIX в. Институты помощи и взаимопомощи, зародившись на заре человеческой истории, развивались и трансформировались вместе с изменением общественной жизни. В древнерусский период они принимают формы «благотворения», в XVII столетии появляется термин «призрение» - как попытка выделить круг мер государственного регулирования в этой области. На ранних этапах своего существования появившийся социальный институт призрения теснейшим образом связан с институтом благотворительности. Понятие «общественное призрение» появляется лишь в последней четверти XVIII в. и связано с деятельностью территориально-административных органов управления учреждениями государственной помощи - Приказами общественного призрения. До XIX в. данные понятия продолжают дополнять друг друга, и только с XIX столетия тенденция терминологической оппозиции в развитии понятий становится преобладающей.
Ключевые слова: история России, краеведение, история города Твери, богадельни.
Проведение в России комплексных реформ 90-х гг. XX в. привело к значительным изменениям во всех сферах жизни общества. Такие социальные явления, как нищенство, бездомность, голод снова вошли в жизнь россиян. Система помощи нуждающимся, созданная в период советской власти, по причине экономического кризиса, постигшего государство, не могла эффективно работать. Все это привело к необходимости пересмотра политики в области социальной помощи нуждающимся и обращению как к передовому опыту других стран, так и историческому наследию России.
Специальное и целенаправленное изучение социальной работы в России началось с начала XIX в. [1], и уже во второй половине этого столетия наряду с большим количеством трудов, посвященных данной теме [2-8], появляются работы, в которых поднимается проблема необходимости дифференциации семантического значения понятий в области помощи и взаимопомощи [1, 9-11]. Так, описывая историю развития общественного призрения в России, А. Стог [1], В.Ф. Дерюжин-ский [9], Е.Д. Максимов [10], В.О. Ключевский [12] выявляют не только основные этапы развития институтов, но и рассматривают понятийный аппарат данной сферы. В дореволюционной историографии был собран значительный фактический материал, который лег в основу многих исследований в области помощи и взаимопомощи постсоветского периода.
В советский период проблема истории общественного призрения по политическим причинам не изучалась, исторический опыт в этой сфере оказался невостребованным.
Следующий этап в изучении проблем помощи и взаимопомощи в России начался с конца 80-х - начала 90-х гг. XX в. Наряду с изучением различных аспектов данного явления были затронуты вопросы, касающиеся терминологии. Здесь особо следует выделить работы М.В. Фирсова [13-17], А.Р. Соколова [18], Н.В. Фомина [19], Т.Б. Кононовой [2021] и другие [22-29].
Большой вклад в изучение явлений помощи и взаимопомощи внес М.В. Фирсов. Несомненной его заслугой является идея исследовать понятийный аппарат во временном развитии. Обращаясь к истории понятий, автор рассматривает «Общественное призрение» как «организованную систему помощи в XIX веке со стороны государства или общества нуждающемуся населению» [16, с. 186]. Однако, как считает Т.Б. Кононова, определение М.В. Фирсова «неточно отражает истинную семантику дефиниции» [20, с. 14]. Она предлагает следующее: «Общественное призрение - законом установленная организованная помощь нуждающимся, осуществляемая особыми лицами на основе специального законодательства из расчета экономической государственной выгоды» [20, с. 14].
На наш взгляд, определение М.В. Фирсова слишком широкое и не отражает существенных для XIX в. признаков данного понятия, тогда как предложенное Т.Б. Кононо-
вой не может быть полностью применимо к реалиям этого столетия, так как: 1) указание на субъект призрения нуждается в уточнении; 2) характеризуя причину призрения как «расчет экономической государственной выгоды», Т.Б. Кононова не учитывает этические аспекты данной проблемы, которые, несомненно, являются не менее значимыми.
Рассматривая понятие «благотворительность», М.В. Фирсов отмечает, что впервые это слово «встречается у Н.М. Карамзина, однако его активное использование в понятийном пространстве XIX столетия происходит в 70-90-х гг.» [16, с. 109]. Возможно, автор имеет в виду масштабность явления, которое охватило верхние слои российского общества в указанный период. Изучение документов середины 70-х гг. XVIII в. показывает, что понятие «благотворительность» уже в это время активно использовалось, в частности, в делопроизводственной документации.
По нашему мнению, нельзя согласиться и с А.Ю. Горчевой, которая считает, что определение понятия «благотворительность», данное в Законе «О благотворительной деятельности и благотворительных организациях», близко к тому толкованию сущности благотворительной деятельности, которое существовало до 1917 г. [24, с. 7]. Причиной этому служит изменение смыслового значения данного понятия с развитием явлений помощи и взаимопомощи в общественной жизни.
В итоге рассмотренные вопросы до сих пор имеют дискуссионный характер. А.Р. Соколов также отмечает противоречивость в трактовке терминологии данной проблемы [18]. Многочисленные споры вызывают вопросы определения понятий в области помощи и взаимопомощи, в частности, таких как «общественное призрение» и «благотворительность», а также появления и развития данных терминов, их общие черты и различия между ними.
Таким образом, проблема определения понятийного аппарата в области истории помощи и взаимопомощи требует своего дальнейшего изучения. В данной статье сделана попытка проследить историю развития понятий «благотворительность» и «общественное призрение» до конца XIX в. При изучении историографии данной проблемы отмечено,
что авторы обращались в основном к словарному и литературному наследию. На наш взгляд, интересный материал может дать и делопроизводственная документация. За основу взят подход М.В. Фирсова, который предполагает изменение смыслового значения дефиниций «общественное призрение» и «благотворительность» в процессе их исторического и лингвистического развития [15, с. 108]. В работе используется структурный подход, в связи с чем выделяется субъект помощи, ее объект и сущность их взаимоотношений. Проблема рассматривается на материалах законодательства, делопроизводственной документации последней четверти XVIII в. и трудах ученых начала XIX - начала XXI вв.
Понятие «общественное призрение» состоит из двух слов. В «Словаре русского языка XI-XVII вв.» отмечается, что понятие «призрение» появляется в XVII в. и имеет следующие смысловые значения: видение; благосклонное внимание, отношение, покровительство; присмотр, забота, попечение; удобство [28, с. 157].
Что касается понятия «благотворительность», то в XIII-XTV вв. в обиходе было слово «благотворение», которым обозначались добрые дела с указанием на присутствие [29, с. 222], а также «благотворити», что означало - благотворить [29, с. 223]. В XIV-XV вв. фиксируется использование слова «благотворец», обозначающего того, кто делает другим добро, благодетеля [29, с. 223]. С XVII в. употребляется измененная форма последнего - «благотворитель», содержание которого остается прежним [29, с. 223].
Таким образом, понятие, обозначающее явления «благотворения», появляется ранее понятия «призрение» и долгое время включает в себя многие явления помощи и взаимопомощи. Новое понятие «призрение», предполагаем, появляется в связи с необходимостью выделения круга мер государственного регулирования в этой области. Так, Е.Д. Максимов, изучая историю институтов помощи и взаимопомощи, отмечает, что с развитием гражданственности и с увеличением забот о безопасности, благотворительность исключительно ради спасения души начинает терять свое значение, и правители видят в ней уже государственную задачу [10, с. 13]. В итоге, «к концу царского периода
нашей истории зарождается новая мысль, по которой помощь общества в деле призрения должна быть не только добровольной, факультативной, но и обязательной» [10, с. 28]. Одним из существенных моментов в истории призрения Е.Д. Максимов отмечает начало 80-х гг. XVII в., когда под влиянием Земского собора 1681 г. правительство в 1682 г. готовит акт, намечающий ряд существенных мероприятий в области помощи и взаимопомощи [10, с. 19]. Нельзя не согласиться с автором, что в этот период призрение нуждающихся «как отрасль государственного управления не отрицает благотворительность как проявление известного религиозного или морального настроения. Напротив того, признавая законность ея, видит в ней важнейший источник средств для призрения. При этом новое направление в общественном попечении о бедных стремиться урегулировать и направить благотворительность, привести ее в известный порядок и более или менее подчинить ее государственным интересам, однако пока еще без всякого стеснения и насилия над благотворителями» [10, с. 27]. Таким образом, появившийся социальный институт призрения на ранних этапах своего существования теснейшим образом был связан с институтом благотворительности.
С последней четверти XVIII в. в активной лексике начинает употребляться словосочетание «общественное призрение». Это проявилось в учреждении Екатериной II территориально-административных органов
управления учреждениями государственной помощи - Приказов общественного призрения. Е.В. Дуплий в комплексном исследовании Приказов общественного призрения указывает, что направления их деятельности в последней четверти XVIII в. совпадали с системой государственного призрения, созданной в начале XVIII в. [26, с. 109]. Однако, как отмечает А.Б. Каменский, приказы общественного призрения стали первыми в России учреждениями со специально социальными функциями [27, с. 240]. За ними закреплялись следующие направления: образовательное (создание школ), воспитательное (создание сиротских домов), медицинское (основание больниц), призрение инвалидов и престарелых (в богадельнях), помощь в обеспечении работой трудоспособных, социальное
дисциплинирование (создание смирительных домов) [30].
Таким образом, прослеживается разноплановая картина деятельности Приказов общественного призрения. Объектами деятельности данного института являются нуждающиеся в обучении, воспитании, медицинской помощи, пропитании, обеспечении жильем и одеждой в связи со своей нетрудоспособностью, а также обеспечение работой и социальное дисциплинирование. Сущность общественного призрения - это оказание специализированной помощи. Следует обратить внимание, что Приказы общественного призрения удовлетворяли не все потребности нуждающихся, а только определенный на данный момент их деятельности круг.
Несколько сложнее обстоит дело с определением субъекта призрения. Последняя четверть XVIII в. - это тот период, когда государство берет на себя функции регулирования и введения в определенные рамки ряда социальных явлений. Созданные им учреждения в области помощи и взаимопомощи, а также личные примеры деятельности Екатерины II должны были вызвать отклик общества, которому предлагалось «творить благо» в предложенных ему рамках. Необходимо было «приучить» помогать нуждающимся в цивилизованных формах. К оказанию подобной помощи государство могло даже принуждать. Предполагаем, что на этом этапе понятием «призрение» начинает обозначаться область помощи нуждающимся, где государство устанавливает определенные правила оказания таковой. Причем государственная инициатива преподносится обществу не как бремя, а как взывание к «человеколюбию» каждого гражданина государства.
Таким образом, Приказ общественного призрения действовал от имени и по законам государства, однако его функционирование в XVIII столетии предполагало активное участие городского общества. В связи с этим на данном этапе еще не происходит четкого разграничения сфер призрения и благотворительности.
Так, в делопроизводственной документации города Твери последней четверти XVIII в. сохранилось дело, в котором правитель тверского наместничества М.Н. Кречет-ников предлагает местному купечеству и мещанству приступить к «благотворитель-
ному делу порядочным учреждением для неимущих пропитания и увечных богаделен» [31]. Он отмечает, что «призрение преста-ревших кулечных, живущих в городе Твери обоего пола, кои собою пропитания никакого иметь не могут, доставлении им насущного хлеба и тепла, чего требует самое человеколюбие к ближнему, а не меньше должность всех вообще и каждого гражданина, а потому несомненно, я надеяться могу, что сие напоминание долга подвигнет сердца тверских обывателей к скорейшему исполнению требуемого» [31, л. 12л.].
Интересно, что дело, на которое государство отпускает 15 тыс. руб. [30, с. 260], правитель тверского наместничества называет «благотворительным». Изучение документа позволило выявить, что о государственном финансировании данного проекта М.Н. Кре-четников объявляет только после начала строительства богадельни, когда общество, решив «собрать с купечества с капиталов с платежного рубля по десяти копеек, а с мещанства с переписных душ по окладу по десяти же копеек с души» [31, л. 14л.], уже имело в наличии сумму, составляющую 500 руб. Причем он оговаривает, что получение государственной помощи не означает окончание сбора денег с купечества и мещанства на цели призрения [31. л. 55л.].
Данный конкретный случай показывает что, несмотря на государственный характер мероприятий по строительству учреждений призрения, правитель тверского наместничества М.Н. Кречетников стремился построить эти учреждения с максимальным привлечением личных средств городского населения, поэтому и называет строительство богаделен благотворительным мероприятием, т. е. безвозмездным и добровольным. Предполагаем, что в других городах могли наблюдаться подобные явления «принудительной благотворительности». Таким образом, формально разделение смыслового пространства использования понятий продолжается, однако фактически еще не происходит четкого разграничения сфер призрения и благотворительности.
Понятие «общественное призрение» в деятельности Приказа общественного призрения можно охарактеризовать как оказание специализированной помощи со стороны общества и государства нуждающемуся на-
селению через установленные государством органы. Причем подобная помощь Приказами общественного призрения могла осуществляться как на бесплатной, так и на платной основе [26, с. 185]. Использование нового словосочетания, на наш взгляд, связано со стремлением законодательницы даже в названии обозначить приоритет государственного регулирования в этой сфере. Понятие «благотворительность» в конце XVIII в. начинает приобретать характеристики, проявившиеся уже в XIX столетии.
Если определения понятий «общественное призрение» и «благотворительность» в трудах ученых последней четверти XVIII в. не выявлено, то в XIX в. исследователи явлений помощи и взаимопомощи по этому поводу высказываются. Впервые мы встречаем попытку определить термин «общественное призрение» в работе А. Стога, опубликованной в 1818 г. Автор отмечает, что оно «заключает в себе устроение пристанища для бедных, больных, вдов и сирот, доставление им и всем нуждающимся пропитания, покрова, пособия и вообще призрения» [1, с. 1]. Цель призрения А. Стог видит в обеспечении удовлетворения всем перечисленным категориям необходимого минимума их потребностей по поддержанию физического существования. Далее он отмечает, что «обязанность в том народоправителей и народопра-вительств, входя в число первейших их обязанностей, без сомнения, и в самые древние времена не оставалась в России без должного от них внимания» [1, с. 1]. Таким образом, субъектом организации общественного призрения А. Стогу видится государство.
В работе конца XIX в. В.Ф. Дерюжин-ский определяет понятие «призрение» следующим образом: «... призрением бедных разумеют обыкновенно систему мер, имеющих своею задачею организовать возможно лучшую помощь бедным при наличности данных общественных и экономических отношений» [9, с. 5].
На этом этапе развития проблемы помощи и взаимопомощи исследователи разделяют понятия «призрение», которому придают государственный характер, и «благотворительность», находящуюся в сфере частных интересов. Так, В.Ф. Дерюжинский определяет их существенные отличия друг от друга, являющиеся признаками последних: «В уст-
ройстве государственного призрения более преобладает точка зрения государственных интересов, отношения к нужде как явлению общественному, а в частной благотворительности на первый план выступают индивидуальные особенности каждого нуждающегося. В основе государственного призрения лежит принцип его обязательности для всех случаев, подходящих под установленные признаки нужды; в основе же частной благотворительной деятельности лежит начало факультативности, открывающей возможность направлять помощь туда, где она признается почему-либо более необходимой или целесообразной» [9, с. 46].
Е.Д. Максимов, определяя признаки благотворительности, считает, что «помощь бедным была делом отдельных лиц, проникнутых идеями христианской нравственности, а не включалась в круг государственных обязанностей» [10, с. 2]. В.О. Ключевский отмечает принципиальную бескорыстность как одно из существенных свойств данного понятия [32]. Н.В. Исаков определяет благотворительность как «оказание частными лицами материальной помощи (в том числе посредством устроения заведений и пожизненного их обеспечения) бедным» [11, с. 28].
Братья А. и И. Гранаты предлагают определять «благотворительность» как «форму помощи, в отличие от обязательного общественно-государственного призрения, имеющую факультативный характер» [24, с. 6]. По их мнению, это понятие относится к негосударственной сфере и имеет добровольный характер.
Таким образом, в работах ученых XIX в. отмечается, что общественное призрение направлено на бедных, больных, вдов и сирот, т. е. на самые незащищенные в социальном отношении категории населения, которые требуют специальной организованной помощи и не могут самостоятельно решить возникнувшие проблемы. Субъектом призрения является государство, а его сущность заключается в организованной помощи решения определенного государством круга проблем. Благотворительность же носит негосударственный характер, ее отличает бескорыстность, факультативность, объектом выступают нуждающиеся, субъектом - частная инициатива; сущностью данного явления является разнообразная помощь.
В итоге институты помощи и взаимопомощи, зародившись на заре человеческой истории, развивались и трансформировались вместе с изменением общественной жизни. В древнерусский период они принимают формы «благотворения», в XVII столетии появляется термин «призрение» - как попытка выделить круг мер государственного регулирования в этой области. На ранних этапах своего существования появившийся социальный институт призрения теснейшим образом связан с институтом благотворительности.
С последней четверти XVIII в. вводится новое словосочетание «общественное призрение». Оно проявилось в учреждении Екатериной II территориально-административных органов управления учреждениями государственной помощи - Приказов общественного призрения. Сущность общественного призрения - оказание специализированной помощи. Следует обратить внимание, что Приказы общественного призрения удовлетворяли не все потребности нуждающихся, а только определенный на данный момент их деятельности круг. Таким образом, на этом этапе понятием «призрение» начинает обозначаться область помощи нуждающимся, где государство устанавливает определенные правила оказания таковой, причем государственная инициатива преподносится обществу не как бремя, а как взывание к «человеколюбию» каждого гражданина государства. Приказ общественного призрения действовал от имени и по законам государства, однако его функционирование в XVIII столетии предполагало активное участие городского общества. По-видимому, в это время еще не происходит четкого разграничения областей призрения и благотворительности. Использование нового словосочетания, на наш взгляд, связано со стремлением законодательницы уже в названии обозначить приоритет государственного регулирования в данном сегменте социальной сферы.
В XIX столетии развитие институтов помощи и взаимопомощи привело к терминологической оппозиции понятий «общественное призрение» и «благотворительность». Различия между ними определяются в разнице субъектов - это главный признак, а также сопутствующих характерных черт. Так, субъектом призрения является государство, а его сущность заключается в организо-
ванной помощи решения определенного государством круга проблем. Тогда как благотворительность носит негосударственный характер, субъектом становится частная инициатива. Ее отличает бескорыстность и факультативность. Сущностью данного явления является разнообразная помощь. Общим для исследуемых понятий является объект помощи - это нуждающиеся.
Таким образом, если придерживаться предложенных М.В. Фирсовым понятийных моделей: терминологической однородности, терминологического дополнения, терминологической оппозиции [15, с. 110], то до XIX столетия в отношении исследуемых понятий имели место первые две. В дальнейшем тенденция терминологической оппозиции в развитии понятий стала преобладающей. Предполагаем, что это произошло в связи с необходимостью обособления явлений помощи и взаимопомощи как со стороны государственных органов, так и со стороны частной инициативы. Общество переживает так называемый «золотой век благотворительности», когда такие явления приобрели массовый характер. Если в конце XVIII в. именно государственная инициатива стремится выделиться из области помощи и взаимопомощи, то в XIX столетии наблюдается размежевание понятий, что, по нашему мнению, во многом происходит благодаря колоссальному развитию частной инициативы в данной области.
1. Стог А. // Об общественном призрении в России: в 2 ч. СПб., 1818. Ч. 1.
2. Герье В.И. Записка об историческом развитии способов призрения в иностранных государствах и теоретических началах правильной его постановки. СПб., 1897.
3. Вестник благотворительности. 1870.
4. Мушинский К. Устройство общественного призрения в России. СПб., 1862.
5. Ураносов Г.А. Первая городская больница. Историческая записка. М., 1882.
6. Шумигородский Е.С. Ведомство учреждений Императрицы Марии (1797-1897). СПб., 1897.
7. Тарасенков А. Историческое описание больницы странноприимного дома графа Шереметьева в Москве. М., 1859.
8. Сперанский С.В. Рабочие дома в России и за границей. СПб., 1896.
9. Дерюжинский В.Ф. Заметки об общественном призрении. М., 1897.
10. Максимов Е.Д. Историко-статистический очерк благотворительности и общественного призрения в России. СПб., 1894.
11. Исаков Н. Из бумаг Н.В. Исакова по вопросу об отношении государства к общественному призрению. М., 1884. (Приложение к журналу «Детская помощь». 1884. № 6).
12. Ключевский В.О. Добрые люди Древней Руси. М., 1907.
13. Фирсов М.В. Краткий курс истории социальной работы за рубежом и в России. М., 1992.
14. Фирсов М.В. Социальная работа в России: теория, история, практика. М., 1996.
15. Фирсов М.В. Методологические проблемы институционализации социальной работы. М., 2000.
16. Фирсов М.В. Введение в теоретические основы социальной работы. М., 1997.
17. Фирсов М.В., Шапиро Б.Ю. Психология социальной работы. М., 2002.
18. Соколов А.Р. // Отечественная история. 2003. № 6. С. 153.
19. Фомин Э.А. // Благотворительность в России: Социальные и исторические исследования. СПб., 2001. С. 23.
20. Кононова Т.Б. Особенности развития благотворительности в России. М., 2002.
21. Кононова Т.Б. История российской благотворительности и ее связь с государственными структурами социального обеспечения: авто-реф. дис. ... канд. ист. наук. М., 1997.
22. Егошина В.Н., Елфимова Н.В. Из истории призрения и социального обеспечения детей в России. М., 1993.
23. Нувахов Б.Ш. История милосердия и благотворительности в отечественной медицине XVШ-XX веков: автореф. дис. ... д-ра ист. наук. М., 1993.
24. Горчева А.Ю. Нищенство и благотворительность в России. М., 1999.
25. Задворнова Е.Е. Государственно-общественное призрение на Урале (последняя треть XVШ - начало XIX века): дис. ... канд. ист. наук. Курган, 2001.
26. Дуплий Е.В. Становление и развитие приказов общественного призрения в России (17751864): дис. ... канд. ист. наук. М., 2004. С. 109.
27. Каменский А. Российская империя в XVIII веке: традиции и модернизация. М., 1999.
28. Словарь русского языка XI-XVTI вв. М., 1994. Вып. 19.
29. Словарь русского языка XI-XVTI вв. М., 1975. Вып. 1.
30. Российское законодательство X-XX веков: в 9 т. Законодательство периода расцвета абсолютизма. М., 1987. Т. 5. С. 259-260.
31. ГАТО. Ф. 175. Оп. 2. Д. 219. Л. 29 л.
32. Ключевский В.О. Исторические портреты. Деятели исторической мысли. М., 1990. С. 77-94.
Поступила в редакцию 10.10.2007 г.
Soboleva N.A. Public assistance and charity: from the history of notions. In the paper the history of evolution of the notions of charity and public assistance is considered in Russia up to the end of the 19th century. The institutions of assistance and mutual aid appeared at the earliest stage of human history, were developed and transformed in conjunction with differences in social life. At the ancient Russian stage, these notions have taken the forms of «blagot-
vorenie» (philanthropy). At the 17th century the term «pri-zrenie» appeared as an attempt to mark out the range of state regulation measures in this field. At the early stages of its existence public assistance institution was closely connected with the charity one. The notion of social care appeared only in the last quarter of 18th century as a result of the establishment of the territorial administrative organizations - the Departments of Social Care («Prikazy obschest-vennogo prizreniya»). Until the 19th century these notions continued to be mutually complementary. And only in the 19th century the tendency of terminological opposition in the notions development became prevailing.
Key words: history or Russia, study of local lore, history of Tver, alms-houses.
СТАРООБРЯДЧЕСКИЕ ОБЩИНЫ И МЕСТНАЯ ВЛАСТЬ В РОССИЙСКОЙ ПРОВИНЦИИ НАЧАЛА XX в. (НА МАТЕРИАЛАХ ЦЕНТРАЛЬНОГО ЧЕРНОЗЕМЬЯ)1
А.В. Апанасенок
Статья посвящена анализу взаимоотношений старообрядческих общин и провинциальной администрации в России после объявления свободы вероисповедания в 1905 г. Автор обращает внимание на несоответствие вероисповедных норм, установленных верховной властью и политики местных властей в отношении старообрядческого сообщества.
Ключевые слова: старообрядцы, местная администрация, провинция.
В истории русской общественной мысли трудно найти феномен, вызывавший столь крайние эмоции и оценки, как старообрядчество. В староверии представители разных общественных кругов видели и причину российских бед, и панацею от них; единственного хранителя православия и силу, его уничтожающую; спасителей национальных традиций культуры или их разрушителей; черносотенную опору империи или постоянных носителей русского народного бунта. Эти оценки не оставались теорией, именно на них строилась государственная политика: из них исходили, запрещая староверам записываться в гильдейское купечество, получать высшее образование, поступать на государственную службу. В зависимости от эпохи (а то и одновременно) к ним апеллировали и Союз русского народа, и большевики.
В постсоветское время, ознаменовавшееся поиском «национальной идеи», старообрядчество вновь стало привлекать внимание как различных общественных сил, так и уче-
1 Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ. Грант № Q5-Q1-721Q2a/4.
ных. Последними в области изучения этого феномена сделано уже немало: староверие активно исследуется как субъект культурной, социальной, экономической истории2. Тем не менее, огромное количество вопросов еще ждут разработки. Один из них - вопрос об отношении к старообрядцам властных структур, особенно сложный применительно к началу XX в., когда по ряду причин староверие уже не могло быть безоговорочно подавляемой конфессией. До сих пор историки, занимавшиеся прошлым «старой веры», анализировали указанную проблему, обращаясь к законодательным актам Российской империи. Этот метод, однако, имеет слабую сторону - наличие того или иного закона («прогрессивного» или «реакционного») отнюдь не всегда означало его практической реализации и отражало скорее стремление власти к некоему идеалу, нежели его воплощение.
2 Результаты современных исследований истории и традиционной культуры старообрядчества отражены в работах И.В. Поздеевой, Н.Н. Покровского, Н.Д. Золь-никовой, В.В. Керова, Д.И. Раскова, О.П. Ершовой, Е.М. Юхименко, Е.А. Агеевой, И.Н. Юркина, Н.Ю. Бубнова, Е.С. Данилко, К.Ю. Иванова и других ученых.
