CC BY
138
УДК 140.1 Х21
Харсеева Наталия Вячеславовна
кандидат культурологии,
доцент кафедры истории, философии и социальных дисциплин Кубанского социально-экономического института katusja2002@mail.ru
ОБЩЕСТВЕННАЯ И НАУЧНАЯ МЫСЛЬ О РОЛИ МОСКВЫ И ПЕТЕРБУРГА В СТАНОВЛЕНИИ ПРОЦЕССА КАПИТАЛИЗАЦИИ РОССИИ ХІХ В.
Аннотация: Статья посвящена полемике о роли Москвы и Петербурга в истории России, в становлении процесса капитализации, о достоинствах и недостатках как одной, так и другой столицы, вследствие чего происходит персонификация городов, в результате они приобретают свои черты, а также нравственные и бытовые особенности.
Ключевые слова: Москва, Петербург, западники, славянофилы, процесс капитализации, персонификация городов.
В первой половине XIX в. общественная и научная мысль, настойчиво проводившая границу между Москвой и Петербургом, приводит к тому, что эти города оказываются в центре полемических схваток. В итоге Москва стала считаться символом славянофилов, Санкт-Петербург
- западников. Прежде различное восприятие столиц перерастает в их противостояние, которое вылилось затем в широкую полемику о роли каждого из городов в истории России, о достоинствах и недостатках как одной, так и другой столицы. Вместе с тем положительным моментом в сложившейся ситуации можно считать тот факт, согласно которому, благодаря охватившей большие группы людей полемике, происходит персонификация городов, вследствие чего они приобретают свои черты, а также нравственные и бытовые особенности.
Специально заметим, что поскольку собственно философско-историческая проблематика, затрагиваемая в спорах западников и славянофилов, неизбежно вовлекала в дискуссию и вопросы, в равной степени связанные как с онтологией и гносеологией, так и с этикой, и социальной философией, жанр философских произведений претерпевает существенные изменения. Широкий социально-культурный контекст, на фоне которого складываются те или иные концепции, способствовал возникновению жанровой многоплановости, вследствие чего сугубо философские проблемы поднимаются в рамках художественной литературы, эссе, публицистики, писем, записок, очерков и т.п.
Остановимся на конкретных примерах. В 1817 г. Н.М. Карамзин в «Записке о московских достопамятностях» писал о Москве как о торгово-промышленном городе: «Москва будет всегда истинной столицей России. Там средоточие Царства, всех движений торговли, промышленности, ума гражданского. Красивый, великолепный Петербург действует на государство, в смысле Просвещения, слабее Москвы, куда отцы везут детей для воспитания, и люди свободные едут наслаждаться приятностями общежития. Москва непосредственно дает Губерниям и товары, и моды, и образ мыслей» [1, т. 7, с. 280-302].
A.И. Герцен в своем очерке «Москва и Петербург» довольно резко пишет об обеих столицах, отмечая прежде всего отрицательные стороны в их жизни - барской Москвы и бюрократического Петербурга, не отдавая преимущества ни Москве ни Петербургу: «Есть стороны московской жизни, которые можно любить, есть они и в Петербурге, но гораздо более таких, которые заставляют Москву не любить, а Петербург ненавидеть» [2, т. 5, с. 277].
Он считал, что «говорить о настоящем России, значит говорить о Петербурге, об этом городе без истории в ту и другую сторону, о городе настоящего», Москва же, по его мнению, напротив, «хранит воспоминания какой-то прошедшей славы, всегда глядит назад, увлеченная петербургским движением, идет задом наперед и не видит европейских начал оттого, что касается их затылком» [3, с. 278].
B.Г. Белинский в своем очерке «Петербург и Москва» не принимает вывода Герцена о неоригинальности и неисторичности Петербурга. По его мнению, Московское царство было обречено, оно уже не могло больше двигаться «на ржавых колесах своего азиатского устройст-
ва», а народу надо было жить, и именно Петербург должен был сблизить народ с Европой, то есть город выполнял высокую миссию - распространение и утверждение европеизма в русском обществе. Белинский был убежден, что Петербург будет играть важнейшую роль в жизни страны до последних дней ее существования.
Для Белинского Петербург - это европейский город, а Москва - не просто нерусский город, а смесь азиатизма и европеизма. Помимо этого, в отличие от Петербурга Москва, как считает критик, город «домашнего и семейного затворничества». Состав народонаселения двух городов позволяет Белинскому утверждать, что Петербург, скорее, город чиновников, а Москва
- купечества. Понятно, что за подобным разделением очевидно разделение функций Москвы и Петербурга таким образом, что первая предстает сугубо промышленным центром, тогда как второй - центром административным [4, ч. 1, с. 33, 39].
И в заключение очерка Белинский рассуждает над гоголевской фразой: «Москва нужна России; для Петербурга нужна Россия». По его мнению, Петербург так же нужен России, как и Москва, а Россия так же нужна для Москвы, как и для Петербурга: «Если у нас две столицы, и значит, каждая из них необходима». Он впервые сумел посмотреть на соперничество Москвы и Петербурга, как на движущееся противоречие, органический, естественный процесс: «И Петербург и Москва - это две стороны, или лучше сказать, две односторонности, - пишет
В.Г. Белинский, - которые могут со временем образовать своим слиянием прекрасное и гармоничное целое, привив друг другу то, что в них есть лучшего» [5, с. 39].
Кстати, к проблеме взаимосвязанного развития двух российских столиц обращался в 1834 г. и русский утопист В.Ф. Одоевский, предсказывая срастание Москвы и Петербурга (намного позже к этой теме вернулся в конце 1920 г. архитектор Н.А. Ладовский, который предложил проект направленного развития Москвы в сторону Ленинграда. В 90-х гг. с идеей создания «линеарного» города Москволенинграда выступил академик Д.С. Лихачев).
Пушкин в очерке «Путешествие из Москвы в Петербург» удивляется переменам, которые произошли в Москве. Она утратила свой аристократический блеск. Там, где раньше процветало богатое неслужащее боярство и хлебосольное дворянство, теперь появилось и богатеет купечество: «Под вызолоченным гербом торчит вывеска портного», «великолепный бельэтаж нанят мадамой для пансиона», «на всех воротах прибито объявление продается и отдается внаймы» [6, т. 5, с. 216]. «Роговая музыка уже не гремит в рощах Свирлова и Останкина», английские дорожки заросли травой, бедны обеды, убоги балы, а около «китайского дома богатого чудака» во флигеле поселился немец управитель и уже хлопочет об устройстве проволочного завода. С утратой аристократического блеска в Москве «с необыкновенной силой оживилась промышленность». «Упадок Москвы, - замечает Пушкин, - есть неминуемое следствие возвышения Петербурга», ведь именно этот «меркантильный» Петербург и определил в значительной степени московские перемены [7, с. 211]. Более того, дальнейший прогресс России сложится, по мнению поэта, также под влиянием Петербурга.
Особую эмоциональную окрашенность приобретают произведения, в которых столицы показаны в восприятии обывателей, рассказывающих об особенностях жизни городов. Так, в очерке А.А. Григорьева Москва, с точки зрения москвича, «с жадностью бросается на всякую новую истину», а в Санкт-Петербурге на всех «окружающих вас физиономиях написан какой-то заказной восторг, какое-то недоверие к возможности и разумности наслаждения» [8, с. 316].
Так же описывает столицы в своем очерке и Н.Б. Герсеванов: «Нельзя не полюбить Москву за доброту, гостеприимство, в противоположность с этикетом и эгоизмом Петербурга» [9, с. 114]. О том же читаем и у П.И. Сумарокова: в Москве - «простота, радушие, здесь <Петербурге> -утонченность, чиновность» [10, с. 163].
Столкновение этих крайних позиций, наметившееся еще в первой половине XIX в. и проявившееся в традиционном для русской литературы и журналистики противопоставлении «добросердечной», обладающей своей душой, хотя и «застойной» «старушки-Москвы» «динамичному», хотя и «бездушно-холодному» «молодому щеголю» Петербургу, особую остроту приобрело как раз в пореформенную эпоху. Речь идет о становлении процесса бурной капитализации России, когда с легкой руки П.Д. Боборыкина о Москве стали говорить как о купеческой, не барской. При этом отношение к идеологическому статусу столиц как в начале, так и в конце XIX века было схожим.
В 1869 г. в Москве выходит книга Н.Я. Данилевского «Россия и Европа». Автор не дает прямой оценки городам, однако в работе прослеживается его резко критическое отношение к культурной политике Петра, в результате которой, по мнению автора, не выросло ничего: ни своего, ни чужеземного. Данилевский не приемлет новые формы архитектуры, живописи и выражает типично славянофильское неприятие Петербурга, а следовательно, и всего евро-
пейского: славянский мир и Европа - это два культурно-исторических типа, резко отличающихся друг от друга в ценностных основах и общей направленности исторического развития.
Довольно критично относился к Петербургу и московский мыслитель Н.Ф. Федоров. Он считал, что человечество «должно возвратиться» к прошлому. Верность традициям, по его мнению, - это национальная особенность русского народа, а прогресс - примета цивилизации. Отсюда вытекают и различия между Москвой, которую он называл «органом падшей Византии», и Петербургом - «органом прегордого Запада» [11, с. 483].
А.Н. Бенуа в статье, посвященной различиям в художественной жизни Москвы и Петербурга, приводит собственное обобщение, словно подхватывая вековую традицию сопоставления двух российских городов: «Москва богаче нас жизненными силами, она мощнее, красочнее, она будет всегда доставлять русскому искусству лучшие таланты, она способна сложить особые, чисто русские характеры, дать раскинуться смелости русской мысли. Но Москве чужд дух дисциплины...» [12, с. 29], Петербург же «угрюм, молчалив, сдержан и корректен. Он располагает к крайней индивидуализации, к выработке чрезвычайного самоопределения, и в то же время (в особенности в сопоставлении с Москвой) в нем живет какой-то европеизм... Я люблю Петербург именно за то, что чувствую в нем, в его почве, в его воздухе какую-то большую строгую силу, великую предопределенность» - служить России «уздой и рулем» [13, с. 29].
Известный историк русской архитектуры Е.И. Кириченко в своей книге «Москва на рубеже столетий» писал: «Патриотическое одушевление в начале XIX века закрепило за Москвой значение общерусского культурного центра... Авторитет Москвы - символа России - образует своего рода почву, на которой вызревают философия и художественное творчество любомудров, а затем и славянофилов, поглощенных разрешением проблем народности и национальности в общефилософском плане, одушевленных желанием понять существо психического склада русского народа. В этом смысле Москва становится в XIX - начале XX века оплотом идеи народности в той же мере, в какой Петербург был в XVIII веке олицетворением идей государственной гражданственности» [цит. по: 14, с. 60].
Пока западники и славянофилы, а затем и их последователи решали по какому пути развиваться Москве и России в целом, Москва развивалась своим путем. И уже на рубеже XIX-XX вв. многие перестали воспринимать отрицание европейских начал в Москве, символическое отождествление ее с древностью и приписывание ей значения религиозного центра как положительную оценку города. С этого момента, когда Россия стала тесно сотрудничать с Европой, появились новые характеристики столицы. Так, в 1902 г. А. Осипов писал, что, являясь «центром и хранительницей великих основ российского государства», Москва в то же время «быстро движется по пути современной культуры, стараясь не отставать от Европы, а в некоторых отношениях даже опережая ее» [15, с. 1]. Практически о том же пишет и В.В. Назаревский: «Примечательно, что Москва сама приготовила преобразователю России многие элементы его западничества» [16, с. 329].
П.Д. Боборыкин в «Письмах о Москве» изложил свою концепцию развития города, которая сводится к следующему: дворянская Москва «составляет только одну пятую ’’первопрестольной столицы”. Рядом, бок о бок с ней и, так сказать, под ней, развилось другое царство -экономическое. И в этом смысле Москва - первенствующий центр России, да и не для одной России имеет огромное значение. Вот в чем Москва настоящая столица! Не город вообще, а “город” в особом, московском значении, то есть тот, что обнесен, стеной и примыкает, к Кремлю, - центральный орган российской производительности» [17, с. 260-261].
Экономическая функция города, по мнению Боборыкина, состояла прежде всего в том, что «он питает собой и городское хозяйство; но его значение исчерпывается не пределами этого губернского города, а пределами всей империи. Это - громадный мир, приемник многомиллионной производительности, проявивший собой все яркие свойства великорусского ума, сметки, мышечной и нервной энергии... Он-то впоследствии и выльется в особого рода столицу всероссийской промышленности и торговли, как Нью-Йорк стал по этой части столицей Американских Штатов» [18, с. 261] и проницательно заметил, что «...к концу XIX века торговопромышленная Москва сделалась, в одно и то же время, и Манчестером, и Лондоном, и Нью-Йорком» [19, с. 261].
Обобщая изложенное, можно сказать, что с переходом России конца XIX века к индустриальной культуре произошла трансформация образа Москвы - «Третьего Рима» в «Москву купеческую» - сложный социокультурный организм со своим историческим опытом, отличительными чертами быта, отдыха, увлечений, деловыми и культурными традициями, образом жизни и менталитетом. Лидерами, формирующими культурно-хозяйственный облик города, модель жилой предметной среды, приобретающими дорогие потребительские товары, становятся купцы-предприниматели. Все это отражалось на промышленной специализации и организации экономической жизни, сказывалось на особой психологии и менталитете представителей раз-
личных сословий. Эти линии проявились в деятельности профессионалов-градостроителей. Москва предпринимательская является средоточием динамичных трансформаций во всех сферах общественного бытия. Этот, развивающийся опережающими темпами даже в сравнении с Петербургом, город - наглядный прообраз будущего, к которому при определенных условиях могли приблизиться как русские города, так и все Российское государство в целом.
Ссылки:
1. Карамзин Н.М. Записка о московских достопамятностях. Писано в 1817 году для некоторой Особы, ехавшей в Москву // Сочинения Карамзина. М., 1820. С. 280-302.
2. Герцен А.И. Москва и Петербург // Сочинения А.И. Герцена. Geneve, Bale, Lyon, 1878.
3. Там же.
4. Белинский В.Г. Москва и Петербург // Физиология Петербурга, составленная из трудов русских литераторов под редакциею Н. Некрасова. СПб., 1845.
б. Там же.
6. Пушкин А.С. Полн. собр. соч. М., 19б0.
7. Там же.
8. Григорьев А.А. Москва и Петербург: заметки зеваки // Григорьев А. Одиссея последнего романтика: Поэмы. Стихотворения. Драма. Проза. Письма. Воспоминания об Аполлоне Григорьеве. М., 1988.
9. Герсеванов Н.Б. Петербург и Москва. (Взгляд и нечто) // Москва - Петербург: pro et contra: Диалог культур в истории национального самосознания. Антология. СПб., 2000.
10. Сумароков П.И. Старый и новый быт // Москва - Петербург: pro et contra: Диалог культур в истории национального самосознания. Антология. СПб., 2000.
11. Федоров Н.Ф. Сочинения. М., 1982.
12. Бенуа А.Н. Александр Бенуа размышляет: статьи, письма, высказывания. М., 1968.
13. Там же.
14. Левин В.Н. Москва на рубеже столетий // Знание - сила. 1991. № 2. С. б8-66.
1б. Осипов А.И. «Сердце России»: Очерки культурной жизни Москвы. М., 1902. Вып. 1.
16. Назаревский В.В. Из истории Москвы. 1147-1913. Иллюстрированные очерки. М., 1997.
17. Боборыкин П. Д. Письма о Москве // Москва - Петербург: pro et contra: Диалог культур в истории национального самосознания. Антология. СПб., 2000.
18. Там же.
19. Там же.
