CC BY
0
УДК 821.161-192(Башлачев А.) ББК Ш33(2Рос=Рус)64-8,445 Код ВАК 5.9.1. ГРНТИ 17.09.91
В. А. ГАВРИКОВ
Брянск
«ОБЩЕЕ ДЕЛО» В ПОЭЗИИ АЛЕКСАНДРА БАШЛАЧЁВА
Аннотация. Александр Башлачёв в своих поздних песнях постоянно говорит о своей приверженности к «блаженному общему деланию». По его мнению, то, что делается совместно - не только успешно, но и ведёт к глобальному обновлению мира на новых, справедливых началах. Соборность у поэта тесно связана с темой Апокалипсиса («скоро время задуть часы», «нынче скудный день», «я стану хранителем Времени Сбора Камней» и т.д.). Постапокалиптический мир Башлачёв видит, как царство всеобщего единения. С одной стороны, поэт ждёт его, с другой, опасается, называя время, когда все будут хорошими - «страшной вещью».
Ключевые слова: рок-поэзия, русский рок, поэтическое творчество, поэтические жанры, рок-поэты, рок-музыканты, поэтические образы, поэтические тексты, соборность, общее дело, эсхатология, апокалипсис, песни Сведения об авторе: Гавриков Виталий Александрович, доктор филологических наук, профессор кафедры государственного управления и менеджмента Брянского филиала ФГБОУ «Российская академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации».
Контакты: 241050, г. Брянск, ул. Горького, д. 18; yarosvettt@mail.ru.
V. A. GAVRIKOV
Bryansk
«COMMON BUSINESS» IN THE POETRY OF ALEXANDER BASHLACHEV
Abstract. The poet Alexander Bashlachev in many songs sings about the holy common cause that makes people better. According to the poet, any work that is done jointly is not only successful, but also leads to a global renewal of the world on new, fair principles. The catholicity of the poet is closely connected with the theme of the Apocalypse («it will soon be time to blow out the clock», «I will become the keeper of the Time of Gathering Stones», etc.). Bashlachev in his songs shows the world after the apocalypse as a kingdom of universal unity. On the one hand, the poet is waiting for the eschatological renewal of the world, on the other hand, he is afraid of this process. He calls the time when everyone will be good «frightening».
© Гавриков В. А., 2023
Key words: rock poetry, Russian rock, poetic creativity, poetic genres, rock poets, rock musicians, poetic images, poetic texts, conciliarity, common cause, eschatology, apocalypse, songs
About the author: Gavrikov Vitaly Alexandrovich, Doctor of Philology, Professor of the Department of State Administration and Management of the Bryansk branch of the Russian Academy of National Economy and Public Administration under the President of the Russian Federation.
«Общее дело» или «общее делание», которые я вынес в заголовок, можно назвать особой башлачёвской «соборностью». Её пафос таков: то, что делается вместе, делается хорошо, только сообща можно достичь цели. Эта важная черта поздней поэтики Башлачёва уже отмечена в исследованиях: «Подчёркивая принципиальную разницу между "мы вместе" и "мы врозь", Башлачёв указал на путь спасения от "страха жить". Нас спасёт традиционно русское стремление к соборности. Это очень важное национальное качество воспевается во многих произведениях Башлачёва и каждый раз оно имеет новое звучание» [1, с. 231]. Повинуясь этому мотиву, поэт пытается в том числе вписать и зрителей в происходящее, соединить их реальность с художественной реальностью песен. То есть концерт воспринимается как совместное действо - поэт взыскует соучастия. Причём со временем эта стратегия усложняется множеством самых разных приёмов.
Например, на концерте у Речного вокзала (14.01.1988 квартирник у Егора Егорова, Москва) Башлачёв предваряет песню «Новый год» следующей репликой: «Давайте напоследок споём». И это - единственная межпесенная реплика за весь концерт! Обратим внимание на это «споём»: зрители втягиваются в ситуацию хеппенинга, перфоманса, то есть должны ощутить свою причастность к разворачивающемуся действу. В ходе концерта есть несколько штрихов, которые указывают на эту сопричастность. Так, в песне «Осень» Башлачёв поёт кусок, который в других ситуациях нередко опускает. К тому же в более строгой обстановке этот фрагмент не «всплывает», а вот если концерт, скажем так, весёлый, заполнен смехом, шутками, то это семистишие остаётся. Вот оно: «А у нас превращается в квас пиво. / А у вас? / Сонные дамы глядят лениво / Щёлками глаз, / Им теперь незачем нравиться нам, / И прогулявшись сам, / Я насчитал десять небритых дам».
Это семистишие - некий переключатель песни с серьёзной на смехо-вую «валентность». И вот уж странно: почему поэт в записи у Речного вокзала не выбросил этот кусок текста? Зачем «переключил регистр» на смеховой? Такой вариант ну совсем уж не вяжется к «Посошку», «Лиху», «Мельнице» и т.д. Я думаю, причина в той же попытке усилить зрительскую причастность к происходящему. Башлачёв спел: «у нас» - объединив всех, в том числе явно сидящих в зале дам, в некую целостность: «А у нас превращается в квас / Пиво. / Сонные дамы глядят / Лениво». То есть поэт отказывается от традиционного: «А у нас превращается в квас пиво. / А у
вас?» Спеть «у вас» и «у нас» - значит разорвать единство, поделить аудиторию, но Башлачёв не хочет этого.
Таким образом, можно отметить, что его поэзия двигалась от лирического «я» к лирическому «мы». Для того, чтобы это обстоятельно доказать, нужно большое специальное исследование. В настоящей статье я попробую подступиться к данному вопросу, наметить некоторые тенденции, которые, конечно, не исчерпывают тему и требуют дальнейшего движения в этом направлении.
Вот ещё показательный пример. Запись на Коломенской 22.01.1988 содержит интересную версию песни «Спроси, звезда». По сравнению с первоначальным вариантом здесь масса переделок, я остановлюсь лишь на одной из них, Башлачёв поёт: «Мы сгорим на экранах из синего льда. / Мы украсим шлемы из синего льда. / И мы станем скипетром из синего льда». Знатоки помнят, что на множестве ранних фонограмм здесь было следующее: «Мы сгорим на экранах из синего льда. / Мы украсим их шлемы из синего льда. / И мы станем их скипетром из синего льда».
Во второй и третьей строках вначале было местоимение «их». То есть была антитеза: мы (условно, говоря - хорошие) га они (плохие). Лёд в поэтике Башлачёва почти всегда негативен, связан с областью хаоса - то есть дисгармонии, страданий. Поэтому эти «они» звучит как некая инвектива, что опять же выламывается из башлачёвской благой «соборности». Когда поэт снял местоимения - он обезличил эту негативную стихию, сделал её неперсонифицированной.
Ещё пример: в песне «Пляши в огне» на рок-клубовском фестивале (Ленинград, 07.05.1987) Башлачёв спел не привычное: «Раз уж я с собой не в ладу», а соборное: «Раз уж мы с собой не в ладу». Здесь речь идёт о концепции всеобщего наказания, ср. из «Егоркиной былины»: «Там, где до суда все наказаны» (это последний вариант строки, озвученный на квар-тирнике 14.01.1988 в районе Речного вокзала у Егора Егорова (Москва)). То есть наказание - вот оно, если так можно выразиться, происходит здесь и сейчас. И спасение от него, преодоление этого всеобщего проклятия -своеобразное башлачёвское соработничество - общее действие.
Обратим в этой связи внимание и на ещё одну переделку в песне «Пляши в огне» (тот же «рок-клубовский» концерт): вместо обычного «раз уж ты в аду» произнесено: «раз уже в аду». Казалось бы, мелочь, но знаковая мелочь: «уж» не несёт особой смысловой нагрузки, а вот «уже» указывает на протекание действия здесь и сейчас. Кроме того, «уже» метроритмически «съедает» местоимение «ты», то есть избавляет контекст от единственного числа.
Ещё пример. В конце «Мельницы» есть следующие строки: «Преломлю хлеба румяные / да накормлю я всех / тех, кто придёт сюда / тех, кто придёт сюда / тех, кто поможет мне / тех, кто поможет нам / рассеять чёрный дым». По поводу этого фрагмента С. В. Свиридов отмечает: «Зёрна в пустом кармане - знак новой духовности, которую должен этот человек возрастить во имя общего бытия» [3, с. 100]. В изданиях нередко приводят
75
строку «тех, кто поможет мне» два раза. Действительно, на ранних фонограммах Башлачёв так и поёт. Но потом меняет одну из двух строк: например, на «Последнем концерте» поётся именно «нам», да и в 1986 году этот вариант уже в ходу - см., например, декабрьский (точная дата неизвестна) концерт «у Дубика».
Важно здесь отметить, что для Башлачёва «Мельница» - это первая песня из череды «мессианских», связанных с обновлением мира, с ожиданием скорых перемен к лучшему, но что важнее всего для нас - это первое «соборное послание» Башлачёва, первая песня, где звучит пафос жертвенности и преодоления зла путём «общего делания». Вскоре эту тему разовьют такие произведения, как «Верка, Надька, Любка», «Тесто», «Триптих памяти В. С. Высоцкого», «В чистом поле - дожди...» и другие, где уже евангельские императивы жертвенности и добра достигнут, если так можно выразиться, своего пика.
Интересно, что «в угоду» этой позитивной соборности Башлачёв не только корректировал строки, но и выбрасывал целые фрагменты, если они казались ему нарушающими это «блаженное единство всех». Так, песня «Некому берёзу заломати» имеет два, по сути, равноправных текста, более того, я уверен, что существует два разных произведения, называющихся одинаково и с почти одинаковым текстом! Только у первого из них есть второе название «Окна в Европу», второе же такой номинации лишено. Первое звучит постоянно, второе было спето, кажется, лишь раз. По крайней мере, на всех доступных мне фонограммах, за исключением одной, звучит та инкарнация, что вписывается в номинацию «Окна в Европу». А вот в исполнении на уже указанном фестивале Ленинградского рок-клуба (07.06.1987) Башлачёв создал второе произведение за счёт того, что в первой строке (то есть в сильной позиции!) отчётливо спел слово «трупы» вместо «трубы»: «Уберите медные трупы!». Эта песня - развёрнутая антитеза: мир делится на «мы» и «они». «Мы» - терпят всевозможные лишения, «они» - жируют и строят козни. В первом случае речь идёт о противопоставлении России и Запада: «мы» - это русские, вы - европейцы.
Во втором случае демаркация происходит внутри страны. Медные трупы - это памятники вождям (в этом почти нет никакого сомнения), поэтому присутствующая в песне антитеза из плоскости «Россия - Запад» переходит в плоскость «русский народ - советская элита». Такое «диссидентское» звучание песни отнюдь не случайно: рок-искусство конца 80-х переживает контркультурный этап своего существования, который характеризуется декларативной борьбой рок-поэтов с советским политическим строем. Вспомним песни «Поезд в огне» Бориса Гребенщикова, «Мы ждём перемен» Цоя, «Время менять имена» Кинчева и др.
Однако почему же поэт вторую эманацию песни «Некому берёзу за-ломати» спел только раз? Думаю, он сам так бы ответил на этот вопрос: «Да строй - не строй, ты только строй, / А не умеешь строить - пой, / А не поёшь - тогда не плюй!..» («Случай в Сибири»). Соборность победила стремление к хлёсткому словцу, как она в своё время вытеснила из песни
76
«Палата № 6» замечательную шутку-ребус: «Плюю в лицо слуге / По имени "народ". / Мне нравится БГ, / А не наоборот». Не каждый поймёт этот каламбур сразу же. Можно, например, посчитать, что последние две строки «расшифровываются» следующим образом: «Я не нравлюсь БГ, хотя он мне нравится», всё зависит от того, на каком слове сделает акцент исполнитель. А Башлачёв на ряде фонограмм выделяет голосом творческий псевдоним (и одновременно инициалы) Бориса Гребенщикова. Значит, именно аббревиатуру «БГ» нужно «перевернуть», чтобы понять авторский смысл (ГБ). В середине восьмидесятых, когда написана песня, аббревиатура ГБ (госбезопасность) была на слуху - да и сейчас, треть века спустя, она вполне узнаваема. Красиво, да; однако не вписывается в башлачёвскую концепцию соборности, поэтому и выброшено из произведения в поздних исполнениях.
По песням Башлачёва 1985-1986 годов можно сделать вывод, что вскоре люди взойдут на некую новую онтологическую ступень «всей гурьбою»; как поётся в песне «Вишня», «люди станут добрыми». Причём все станут добрыми. Фраза из «Времени колокольчиков» о том, что «большинство», а не все - «честные, хорошие», появилась ещё до мифопо-этической и эсхатологической концепции, она была адаптирована к новому контексту позже. Поэтому и сохранился этот «реликт» - «большинство», в интервью речь уже идёт о спасении всех:
«Но для того, чтобы игра шла, кто-то должен играть белыми, а кто-то - чёрными. Иначе всё перепутается. И поэтому мы виноваты перед тем, кто вынужден быть плохим.
Вот я, допустим, хороший. Да, я считаю себя хорошим, "добрым, честным, умным вроде Кука". Но кто-то ведь должен быть плохим в таком случае. Иначе как, если все будут хорошими? Так будет когда-нибудь, и это довольно страшная вещь» [2, с. 556].
Почему же страшная? Потому что не осталось выбора? Потому что не будет права на «игру»? А, быть может, страшна та цена (страдание), которую надо заплатить за общее счастье? Словом, Башлачёв и ждал глобального обновления, и боялся его.
Тема общего спасения прослеживается и в других произведениях позднего Башлачёва. Сравним последние строки «Вечного поста» и «Имени Имён»: «Небо с общину. / Всё небо с общину» - «Шабаш! Всей гурьбою на башню!». По сути, это одно и то же: всё человечество по вавилонской башне, явно связанной с языком (новым, видимо, истинным, сакральным наречием), восходит на небо - к Богу. Об этом же песня «Когда мы вместе», вообще ключевая композиция в нашем контексте. Здесь, быть может, кроется и причина того страха, что испытывает Башлачёв перед всеобщим обновлением: «Когда мы вместе - нам не страшно умирать». Есть масса примеров в башлачёвском наследии, указывающих на то, что у поэта личная смерть и Апокалипсис смыкаются, решены в единой образной огласовке. Поэтому, видимо, Апокалипсис и страшит, что означает всеобщую смерть? Правда, заканчивается песня на том, что «рано уми-
77
рать» и «очень нужно жить». И тут странное противоречие: ожидание и призывание смерти-Апокалипсиса и одновременное отталкивание.
Приведу ещё одну любопытную фразу, касающуюся «соборности»: «Когда мы вместе - все наши вести в том, что есть». Эта фраза ставит перед нами проблему вести как истины. Башлачёв видит в слове «весть» отголосок слова «есть», таким образом, весть - «то, что есть» на самом деле: «Мне в доброй вести не престало врать» (цитата из той же песни). Получается, что «весть» и «ведать» для поэта этимологически родственные слова (вспомним церковнославянскую форму 3 лица единственного числа от глагола «ведати», сохранившуюся в идиоме «Бог весть» - Бог ведает). Здесь же подключаются башлачёвские образы, связанные с вестью: «Листья воскресения да с весточки весны» («Как ветра осенние»). Сплошная эсхатология в этих шести словах! О них можно очень долго говорить, укажу лишь на столкновение двух больших христианских праздников: Благовещения и Воскресения - и оба праздники весенние.
Этика всеобщего делания - важная составляющая построения вселенской гармонии: «Я, конечно, спою. / Я, конечно, спою. / Но хотелось бы хором. / Хорошо, если хор в верхней ноте подтянет, / подтянется вместе с тобою. / Кто во что, но душевно и в корень, / и корни поладят с душой.» («Триптих памяти В. С. Высоцкого»). Весьма показательный фрагмент! Здесь и соборность, и пение-творчество, и корнесловие (тот же адамов язык?), и душевность. У Башлачёва именно душа есть связующее звено между человеком и Богом, именно душа наделена абсолютным (сакральным) знанием, нужно только уметь её услышать. Эти несколько строк - реализация башлачёвской эсхатологической программы, в которой важное место отдано апокатастасису (идее всеобщего спасения), о чём речь шла выше.
Итак, на разных уровнях поэтики Башлачёв говорит о своей приверженности к «блаженному общему деланию». То, что делается совместно -не только успешно, но и ведёт к глобальному обновлению мира на новых, справедливых началах. Соборность у поэта тесно связана с темой Апокалипсиса («скоро время задуть часы», «нынче скудный день», «я стану хранителем Времени Сбора Камней» и т.д.). Постапокалиптический мир Башлачёв видит как царство всеобщего единения (вероятно, в Боге). С одной стороны, поэт ждёт его, с другой, опасается, называя время, когда все будут хорошими - «страшной вещью».
Литература
1. Меньшиков Т. В. Особенности русского национального сознания в творчестве А. Башлачёва [Текст] / Т. В. Меньшиков // Знание. Понимание. Умение. - 2007. - № 4. - С. 231-233.
2. Наумов Л. Александр Башлачёв: человек поющий. 3-е изд., испр. и доп. [Текст] / Л. Наумов. - М.: Амфора, 2017. - 608 с.
3. Свиридов С. В. Мистическая песнь человека: Эсхатология Александра Башлачёва [Текст] / С. В. Свиридов // Русская рок-поэзия: текст и контекст: Сб. науч. тр. - Тверь, 1998. - С. 94-107.
78
