CC BY
44Н.А. Тадина
Горно-Алтайский государственный университет, г. Горно-Алтайск ОБРЯДОВАЯ СИМВОЛИКА БУРХАНИСТОВ*
У алтайцев сложился определенный набор обрядовой символики, по соблюдению которой не принято говорить, кто бурханист, а кто шаманист. На сегодняшний день в этническом сознании алтайцев выработалось представление о том, что правильное следование обрядовой символики свидетельствует о принадлежности к истинным алтайцам, называемым «су алтай». Этот некий эталон «алтайского» основан на традиционном мировоззрении (Тадина Н.А., 2005, с. 38-44).
Соблюдение символики, наряду со знанием родного языка, выступает очередным этническим маркером алтайцев: тот, кто ее соблюдает, значит, не обрусел и относится к «настоящим» алтайцам. Первоначально к ним относится этническая группа алтай-кижи, живущая в местах распространения бурханизма: в Кан-Ябоганской и Чарышской долинах Усть-Канского р-на и Урсульской и Каракольской долин Онгудайского р-на. В этих районах в 1990-х гг., когда в Республике Алтай усилился период этнического возрождения, запрещенная в советский период бурханистская атрибутика приобрела новое звучание. В бывших местах поклонения бур-ханистов представители алтай-кижи стали устанавливать культовые объекты, а в селах стали появляться приверженцы бурханизма, прозванные еще в советское время ак ja^dy.
Вторичным после этнической идентификации выступает дефиниция: кто придерживается бурханизма, называемого ак jaн~, или шаманизма -кара jaн~. Обычно название шаманизма дословно переводят как «черная вера», а бурханизма - как «белая вера». Известно, что эти слова имеют несколько значений. Слово ]ан~ переводится не только как «вера», но и «власть, порядок», а ак - это не только «белый», но и «священный, чистый, верный, правильный». Слово кара означает не только «черный», а «единственный, крупный, начальный». При учете таких вариантов перевода в определенной степени опровергается распространенное мнение об антагонизме бурханизма как почитающего верхний небесный мир, и шаманизма как особо связанного с подземным миром, в чем якобы и отличает их цвет: бурханизм - «белая вера», шаманизм - «черная вера».
Освещение обрядовой символики позволяет подтвердить, что в начале прошлого века бурханизм сформировался на основе традиционного миро-
Работа выполнена при финансвой поддержке Программы фундаментальных исследований Президиума РАН «Алтайский бурханизм в начале XXI в. (исследование по антропологии нативистического движения)».
229
воззрения и был шагом вперед по сравнению с шаманизмом. В условиях обнищания скотоводов бурханисты «усовершенствовали» церемониал жертвоприношений, в котором вместо забоя скота перешли к кроплению молока. Не случайно бурханизм назывался еще как сут ¡ан~, что означает «молочная вера», исходя из того, что «молоко» - это символ святости и чистоты. В один из полевых сезонов 2004 г. я общалась с Владимиром Яилгаковым (1952 г.р.). Он из сёока котон кыпчак и живет в с. Нижняя Талда Онгудайского р-на и его считают ак ¡ан'ду. Этот информатор сообщил, что первое название бурханизма как Быркан ]ан~ означает не слово «Будда», а произошло от оборота быркырып ¡ан'даар, что означает «разбрызгивать молоко при совершении ритуала».
Другим важным атрибутом бурханизма стал можжевельник, называемый у алтай-кижи «арчын», а у теленгитов - «артыш», используемый при ритуальном окуривании. Приветствуя, было принято обменяться двумя веточками арчына, которые затем клали на кучку пепла, называемую обо кул. При бурханизме через огонь очага посредством кропления молока и окуривания арчыном стал особо почитаться верхний небесный мир, дающий жизнь человеку и благополучие его семье. А так как бурханизм сплачивал народ на уровне духовности и этничности, то при соблюдении символики в повседневной жизни олицетворялось упорядочивание семейно-родственных отношений. До сих пор у алтайцев, относящихся к категории «су алтай», существует устоявшая формулировка их истинности в том, что им почитаемо «сут, арчын ла очок» (молоко, арчын и очаг как символ святости семьи).
Такую фразу я услышала в начале 1990-х гг. при сборе полевого материала в с. Шыргайты от одной из родственниц мужа. Из ее уст это прозвучало как выражение приверженности бурханизму, зарожденному в Онгу-дайском и Усть-Канском районах. А ее село стоит в долине р. Песчаной, называемой Беш-ичи и считавшейся со времен бурханизма, что на ней проживают последователи шаманизма. Их так и прозвали кара ¡ан'ду (черной веры). Об этом в 1989 г. мне сообщила одна из информаторов Яла Кармановна Бадакина (1914 г.р.) из сёока кёгёл майман, жившая в с. Коркобы Онгудайского р-на. Она рассказывала, как в годы юности (в начале 1930-х гг.) ездила на свадьбу в с. Шыргайты и убедилась, что там, в долине р. Беш-ичи, живут не бурханисты, а люди кара ¡ан'ду, и с тех пор старалась не участвовать в свадьбах в тех краях.
Дело в том, что, приехавшая со стороны невесты, Бадакина невольно оказалась участницей ритуальной игры свадьбы, от которой она, как последователь бурханизма, «испытала стыд». Эта ритуальная игра, существовавшая в те годы в долине Беш-ичи, заключалась в следующем. Родственницам жениха и невесты, участвовавшим в обряде заплетения волос невесты, подавали деревянное блюдо (тепши) с жирным бульоном и творожистым сыром (быштак). Обмакивая его в жир, каждая должна пома-
зать каркас аила (сыран), ствола березок, к которым прикреплен занавес новобрачных (кожого), в огонь очага лить жир. Действия с жиром совершались в знак пожелания благополучной жизни новой семье.
Впереди шла, помазав, родственница жениха, следом - родственница невесты. Дядя жениха по матери, называемый «таай», обычно исполнял роль жеребца (айгыр). Он особенно нападал на родственницу невесты, выступавшую в роли кобылицы (бее), подражая при этом поведению жеребца в брачный период. От нападения женщина могла защититься ударами ног, как это делают лошади. Жених и невеста, а также другие участники обряда присутствовали при этом. По окончании ритуальной игры, называемой в народе айгыр ла бее (жеребец и кобылица) или сойкониш (обозначение эротических телодвижений мужчины; здесь в сопровождении «лошадиного ржанья»), с большим почтением угощали участницу игры со стороны невесты, кем оказалась Бадакина.
В этой ритуальной игре налицо эротические моменты, которые отражают древнее происхождение игры. Здесь имеет место представление о тотемистической инкарнации, выраженной в неразрывной связи человека и животных, когда плодовитость последних и их животворящая сила могут магическим путем передаться новобрачным. Необходимо отметить, что эта карпогоническая магия проявляется именно в образе лошадей, относящихся к числу благородного скота, называемого эр]ене мал с «горячим дыханием» (изу тумчукту мал).
Под влиянием бурханизма в ритуальной игре «сойкониш» стали исчезать эротические моменты. Так, в долине р. Урсул, где проживала моя информатор, эта ритуальная игра проводилась следующим образом. В центральном почетном месте, называемом тор, нового свадебного аила ставили наполненный сундук (кайырчак), привезенный в составе приданого невесты. Как будущие хозяева аила, слева от тёр, на женской половине садилась невеста, а справа, на мужской - жених. Игра заключалась в первенстве открытия сундука новобрачными. Если попадет в руки женский предмет (платок, игольник и пр.), то первым ребенком будет девочка, а если мужской (пороховница, ножны и пр.) - значит мальчик (Тадина Н.А., 1995, с. 67-68).
Этот упрощенный вариант ритуальной игры отражает одну из последних стадий развития эротического игрища к составному элементу более позднего свадебного обряда. У тех, кто принял идеи бурханизма, к каким относилась Бадакина, эта игра исчезла еще в начале прошлого века как патриархальный ритуал свадебного обряда. А у людей, сохранивших традиционные устои шаманизма, ритуальная игра «сойкониш» еще существовала до середины прошлого века (Тадина Н.А., 1992, с. 227-242).
Подобные ритуальные игры свадьбы, имевшие эротические элементы, были характерны другим народам. Так, у кыргызов Иссык-Куля и Тянь-Шаня она называлась тоо чечмей (обвязывание верблюда) и заключалась в
нападении мужчины, выполнявшего роль жеребца, на женщину, играющую кобылицу, при обвязывании ею верблюда (Симаков Г.Н., 1984, с. 120). У тувинцев ритуальная игра свадьбы называется тухтеп и означает соединение кос молодых или обряд с бараньей губой (Потапов Л.П., 1969, с. 236; Новик Е.С., 1984, с. 188), у бурят хашарагай улдэлгей - гоньба телки (Галданова Г.Р., 1986, с. 153). У кумандинцев известен ритуал плодородия Коча-Кан, имевший эротические элементы (Сатлаев Н.А., 1971, с. 130-141).
В мировоззрении любого этноса есть своя концепция человеческого бытия и выстроена мировоззренческая картина, определяющая типы отношений человека к природе, другим людям, самому себе. У алтайцев освоенное пространство земного мира как микромир олицетворяет дом, где культура, творимая людьми, осмысливается как «вторая природа». Издавна местом поселения являлся лог (ö3öк), где поселялись три-четыре близкородственные семьи. Жилище, в котором проживала семья, и прилегающие к ней хозяйственные постройки обозначались словом jypm (отсюда слово «юрта»), а само жилище, срубное или войлочное, называлось айыл. В XIX в. стали повсеместно появляться поселки русских переселенцев, в которые переселялись обнищавшие скотоводы после перевода алтайцев на оседлость. Обычно алтайская семья поселялась в избе, построенной по русскому образцу, а айыл устанавливался рядом как временное летнее жилище. Семантическое значение его внутренней планировки сохранялось. В наши дни айыл (далее - юрта) во дворе дома алтайцев является одним из этнических маркеров (Тадина Н.А., 2006, с. 122-126).
Юрта у алтайцев строго ориентирована по сторонам света, причем вход с восточной стороны, что является древней традицией тюркских народов (ср.: у монгольских народов - на южную (Содномпилова М.М., 2005, с. 85)). Восток, где встает солнце, ассоциируется с жизнью и считается благоприятной стороной света. Обычно налево от входа, с мужской стороны жилища, стоит коновязь (чакы) как символ гостеприимства хозяев. Внутри юрты, напротив дверей, находится почетное место (тöр), снаружи эта сторона направлена на запад. Относительно человека, находящегося в юрте и обращенного к дверям, внутреннее пространство делится на правую (он' jаны) и левую стороны (сол jarni) как бы по оси «восток-запад»: от входа через центр к противоположной части юрты правая - это южная сторона, а левая - северная.
Жилище объединяет членов семьи, а его внутреннее пространство разделяет ее. Принцип деления по полу выступает в горизонтальном отношении оппозицией «правый-левый». Традиционно правую половину юрты занимали мужчины, отсюда она называется «мужской» (эр jаны), следовательно, левая - женская сторона (эпши jанъi). В обыденной жизни правая (мужская) сторона оценивалась как наиболее почетная, нежели левая (женская). Деление внутреннего пространства по полу определяло
функционирование пар таких категорий, как «сакральная-мирская», «гостевая-хозяйственная».
Женская половина выполняет хозяйственную функцию, здесь происходит формирование и символическое завершение «нового». Это видно по расположению предметов. Обычно около почетного места «тор», на женской половине, в соответствии с представлениями алтайцев об определяющем значении матери в продолжение рода, находилась кровать, женский вещевой набор. В хозяйственной женской части жилища размещались продукты, утварь, полки, а к выходу - инвентарь, дрова и пр.
В правой мужской половине располагались культовый набор, скотоводческий и охотничий инвентарь, вещи хозяина, постель для детей и гостей. Здесь приобретает актуальность вертикальная структура, чем ближе к почетному месту «тор», тем считается символически выше: мужские вещи ставились ближе к почетной части жилища, т.е. выше, а женские ближе к двери, т.е. ниже. Это ритуальное противопоставление можно объяснить патрилокальностью брака, а также биосоциальной и культурной неравно-стью мужчины и женщины. Этот половозрастной принцип общежития был возведен в закон с введением бурханизма - каждой половине юрты соответствовал определенный набор вещей и их правильное расположение, которое нельзя изменить, иначе это приведет к нарушению порядка в микромире.
В юрте бурханиста внутреннее пространство сохраняло традиционное расположение и имело нововведения. Определенные знаки-символы, выступающие как обереги-хранители, превращали жилище в сакральное пространство. Так, идею противопоставления пространства жилища внешнему миру выражает очаг - семейный центр и наиболее почитаемый объект в юрте. На противоположной от входе стороне очага сооружали кучку пепла (обо кул) для бурханистских обрядов. У бурханистов следовало строго придерживаться этикетных предписаний: не проходить между очагом и сидящим возле него человеком. Запрет наступать на почетное место тор, где находился семейный алтарь jайык, и проходить между ним и очагом был зафиксирован еще в начале XIX в. (Спасский Г., 1823, с. 28-29). Огонь очага - это символ культурного мира, от которого зависит благополучие семьи, поэтому следовало придерживаться следующих запретов. В очаг нельзя лить молоко или воду, бросать мусор, плевать, мешать в нем золу, касаться огня ножом, гасить огонь в очаге, переступать его. Нарушение их могло предвещать падеж скота, распад семьи, вымирание рода и пр.
Очаг как семантический центр юрты организует ее внутреннее пространство по принципу «почетный - менее почетный» согласно антропо-морфизации огня очага. Об этом А.В. Анохин, собиратель алтайской этнографии начала XX в., писал: «В представлении алтайца огонь олицетворен. Он имеет голову, ноги и прочие атрибуты человека как вещественные, так и духовные. Огонь - антропоморфное существо. На этом основании в юрте
огонь в сторону торя имеет голову (оттын~ бажы), а в сторону двери -ноги (оттын' эдеги). Зола (кул) его постель, а пламя (jалкын) его уши (кулак)... Там, где голова огня, нельзя ходить женщине и посторонним людям. Можно пройти только около его ног. Место между сиденьем хозяина и самим очагом - самое высокое и почетное место во всей юрте, потому что тут находится голова огня» (Архив МАЭ. Л. 4-5). В отличие от горизонтального деления жилого пространства на мужскую и женскую стороны, его вертикальное деление определяется по степени почетности: от наиболее почетного места т0р к порогу согласно возрастному принципу.
На почетном месте «тёр» юрты находился традиционный объект поклонения jaübiK, который стал исчезать под влиянием христианства и советской антирелигиозной борьбы. В середине XIX в. он был описан как представляющий собой деревянный обруч с деревянной фигуркой человека, заячьей шкуркой и разноцветными лентами (Радлов В.В., 1898, с. 141). Под влиянием бурханизма этот объект поклонения изменился, как и внутреннее пространство жилища алтай-кижи (Сагалаев А.М., 1984. с. 97). Сообщения информаторов позволяют описать устройство и назначение появившихся объектов поклонения.
Главным из них являлся Ак jaübiK (белый, священный, главный), который находился в центре мужской половины, поэтому его еще называли т0рдын~ jaйыгы. Другой, Сары jaйык (желтый), устанавливали у дверей на женской стороне, поэтому иногда называли эжиктин~ jaйыгы (jайык дверей). Устройство их едино: между двумя срезанными березками, считавшимися священными, была натянута белая веревка из шерсти овцы, признающейся благородным животным с «горячим дыханием». На веревку были переброшены отрезы тканей, называемые илу (от слова илетен - повесить). Эти объекты поклонения также имели по одному мааны (дословно «знамя»), представлявшему собой большой лоскут материи, кроме того, ленты, вышитые золотистыми нитками. При бурханизме жертвенные ленты стали называть кыйра, вместо прежнего - jaлaмa, являющимся традиционным шаманским названием.
Различие Ак jaйык и Сары jaйык зависело от их предназначения. Это выражалось в местонахождении и строгой цветовой характеристике. Ак jaйык не случайно находился на мужской стороне юрты и олицетворял божественную силу Большого Алтая (Jaaн Алтай). Он имел основной цвет - белый и дополнительно синий (к0к) и голубой (чан'кыр). Сары jaйык как олицетворение божественной силы Малого Алтая (Кичинек Алтай), охраняющего данный аил и семью, имел те же дополнительные цвета, но основным был желтый.
Наиболее устойчива и многогранна семантическая пара «белый-черный» (Кононов А.Н., 1978, с. 159-179). Земной мир людей, освещаемый солнцем и луной, обычно называется «ак айас», что означает «белая ясность». Белому цвету, как цвету жизни, отведена сакральная роль. Он
олицетворяет собой счастье, удачу, благополучие, достаток. У бурханистов все, что связано с ритуалом в честь «мира живых», должно быть белого цвета: молоко и молочные напитки, жертвенные ленты, шерстяные нити и войлок, а также серебряная утварь и обереги, масть посвященных животных, которых принято не закалывать, а повязывать на них белые ленты. Согласно гостевому этикету, в качестве первого угощения следует преподносить апагаш, в смысле, беленькое, т.е. молочный напиток. Угощение «черной едой» - чаем, не заправленным молоком, постным мясом и бульоном выражает недоброе отношение. Вообще «черное» выступает символом противоположного - из «того мира». Следует отметить, что в какой-то степени это символ несчастья, нищеты, смерти.
В традиционном сознании алтайцев мир представляется строго упорядоченным и иерархичным. Обычно модель мира принято представлять в виде горизонтального деления на «мир природы» и «мир людей» и вертикального - на три мира по принципу «верхний - нижний»: земной, в котором живут люди, противопоставлен как нижний верхнему - небесному, и как верхний нижнему - подземному. Изучение семантики миров позволило прийти к выводу о том, что при всей троичности модели мира все три «слоя» одновременно не «работают», а в ритуальной практике у алтайцев действует лишь определенная пара миров.
При бурханизме особо почитаем верхний, небесный, мир и этим можно объяснить, что в мировоззрении алтайцев выражена одна из сторон -антропоцентричность картины мира. Она состоит в том, что в центре всей целостной картины мира стоит человек (кижи). Прижизненно важную роль для него играет противопоставление «этого мира» - «тому миру». Двоичная структура алтайской модели мира, ее земной и потусторонний мир, передается посредством чет-нечета. У бурханистов в символике числа понятие о «четных» и «нечетных» числах очень важно. Четное число (эшту) считается «своим», «реальным», «земным». Соответственно, потусторонний мир обозначает нечетное число (сын'ар), определяющееся как «чужое», «потустороннее», «мифологическое». Вся земная жизнь - это пара, несколько пар, одним словом, парное количество - в этом символ ее правильности, определенности, завершенности. Правилу парности, четности принято следовать в количестве ритуальных действий, подношений, участников церемониала и пр., творимых только для «мира живых» (Тадина Н.А., 2004, с. 84-88).
Для человека традиционной культуры весь окружающий мир подразделяется на две части: «мир вещей» и «мир знаков». В ритуалах бурхани-стов, связанных с благопожеланием живущим, активизируются символы двух миров - земного и небесного. Например, береза как создание верхнего божества «участвует» в обрядах жизненного цикла; она как бы сопровождает человека всю его жизнь - от младенчества до старости. Без нее не совершаются обрядовые праздники, такие как «праздник в честь колыбе-
ли» («кабайдын байрамы»), изготовленной новорожденному из березы; «праздник в честь жилища новобрачных» («айыл тудуштын' байрамы»»), у входа которого устанавливается береза, называемая «кыйралу чакы», что дословно означает «столб с ритуальными лентами», а в дымоходе ветви березы как символ создания семьи; «праздник невесты» («той»), занавес которой состоит из березок.
Жизнь (¡урум) человека - это краткий срок, ограниченный временем и пространством, испытание для перехода в иную жизнь. Вся жизнь его регламентирована по луне (ай) и солнцу (кун). В этих небесных светилах заключена тесная взаимосвязь двух категорий картины мира - пространства и времени: если положение на небе солнца было основным пространственным ориентиром, то изменение фаз луны использовалось для членения времени. В мифологическом представлении время воспринималось как повторяющиеся циклы, связанные с неизменным чередованием дня и ночи, лета и зимы (Гуревич А.Я., 1984, с. 47). Их упорядоченность представляет собой важнейшую характеристику земного мира, дуалистическое понимание которого у бурханистов выражается формулой: «Весь мир - это пара».
Традиционно у алтайцев основным временным определителем выступает луна. Периодические изменения фаз луны используются для ритуального членения времени. Одни ее фазы считаются благоприятными для жизни человека, а другие, наоборот, опасными. Человек должен планировать свои жизненно важные дела на время «роста» месяца - от новолуния (айдын~ ¡ан'ызы) до полнолуния (айдын~ толуны). В этот период совершаются жизненно важные обряды и ритуалы, такие как поклонение божеству-Алтаю, проведение родовых праздников, свадьба, наречение ребенка, сватовская поездка, основание дома и прочие массовые мероприятия. В неблагоприятное время, каковым считается ущербный период от полнолуния до старой луны (айдын~ эскизы), наблюдается обратное действие: обрядовая жизнь останавливается и соблюдаются поведенческие запреты -не отправляться в дальний путь, не устраивать праздники, не выходить в ночное время из дома и т.п.
Вторым по значимости небесным светилом выступает солнце, которое является не только временным мерилом, но и пространственным ориентиром. В суточном цикле выделяются восход (тан') и закат (кызыл эн'ир). Все жизнеутверждающее связано со стороной, где рождается солнце, поэтому ритуально значимой считается ориентация на восток (кун чыгыш). К примеру, традиция установления жилища дверями на восток прослеживается с древнетюркских времен (Кляшторный С.Г., 1981, с. 181; Потапов Л.П., 1978, с. 50-65). Само движение солнца с востока на запад приобрело характер «правильного» и направленного в будущее. Вследствие с этим, ритуальные действа посолонь (кун айынча) предназначены для «мира живых», например, подношение во время свадебного пира. Во время поми-
