CC BY
22
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 12. ПОЛИТИЧЕСКИЕ НАУКИ. 2022. № 1
Сергей Игоревич Белов,
кандидат исторических наук, доцент кафедры российской политики факультета политологии МГУ имени М.В. Ломоносова (Ленинские горы, д. 1, 119991, Москва, Россия), e-mail: Belov2006s@yandex.ru
Дмитрий Викторович Суржик,
кандидат исторических наук, доцент Государственного академического университета гуманитарных наук (Мароновский пер., д. 26, 119049, Москва, Россия), старший научный сотрудник Института всеобщей истории РАН (Ленинский просп., д. 32А, 119334, Москва, Россия), e-mail: dimsu@inbox.ru
ОБРАЗЫ СОЛДАТ И ОФИЦЕРОВ КРАСНОЙ АРМИИ В АМЕРИКАНСКОЙ ПРОПАГАНДЕ В 1943-1945 гг.1
В годы войны создание образа союзника или врага могло происходить с помощью самых разных форм и методов: издания брошюр, проведения передвижных выставок и концертов, демонстрации фильмов, чтения лекций, выступлений в СМИ. В данной статье предпринята попытка описать образ солдат и офицеров Красной армии в 1943-1945 гг., сформированный посредством кинематографа и памятки для военнослужащих контингента войск, размещенных в Европе, выпущенной накануне встречи на Эльбе.
В статье авторы приходят к выводам, что символическая политика в США в рассматриваемый период была переориентирована на формирование новых представлений об СССР и советских гражданах. Негативные штампы уступили место положительным образам надежных союзников в борьбе против нацистской Германии. При этом активно использовался принцип отождествления: при позиционировании образа гражданина Советского Союза и образа его жизни акцентировали внимание на сходстве с паттернами американской культуры.
Ключевые слова: СССР, США, Вторая мировая война, пропаганда, образ чужого.
Sergey Igorevich Belov,
Kandidat of History, Associate Professor, Russian Policy Program, Political Science Department, Lomonosov Moscow State University (Leninskie Gory 1, Moscow 119991, Russia), e-mail: Belov2006s@yandex.ru
1 Исследование выполнено в рамках Программы развития Междисциплинарной научно-образовательной школы Московского университета «Сохранение мирового культурно-исторического наследия».
Dmitry Viktorovich Surzhik,
Kandidat of History, Associate Professor, State Academic University for the
Humanities (Maronovskoy per. 26, Moscow 119049, Russia), Senior Researcher,
Institute of World History, Russian Academy of Sciences (Leninsky prospect
32A, Moscow 119334, Russia), e-mail: dimsu@inbox.ru
IMAGES OF SOLDIERS AND OFFICERS OF THE RED ARMY IN AMERICAN PROPAGANDA IN 1943-1945
During the war years, the creation of an image of an ally or enemy could take place through a rich range of forms and methods: publishing pamphlets, holding traveling exhibitions and concerts, showing films, giving lectures, and making media appearances.
This article is an attempt to describe the image of Red Army soldiers and officers in 1943-1945, which was formed by means of cinematography and a memo for soldiers of the contingent of troops stationed in Europe, published on the eve of the meeting on the Elbe.
In the article, the authors come to the conclusion that the symbolic policy in the United States during the period under review was reoriented towards the formation of new ideas about the USSR and Soviet citizens. Negative cliches gave way to positive images of reliable allies in the fight against Nazi Germany. At the same time, the principle of identification was actively used: the citizens of the Soviet Union and their way of life were positioned in terms of focusing on similarities with the patterns of American culture.
Key words: USSR, U.S., World War II, propaganda, image of the alien.
Как было отмечено П. Бурдье, осуществление политической власти неразрывно связано с установлением контроля над пространством смыслов. Решение данной задачи, в свою очередь, предполагает необходимость установления гегемонии над способами оценки социальной реальности, основанными на ее осмыслении и интерпретации2. Базовыми структурными элементами соответствующего процесса являются символы — знаки, представляющие собой форму компактной декларации смыслов и ценностей, обладающие эмоциональным наполнением и потому способные моделировать поведение, восприятие и сознание человека-реципиента3.
2 Бурдье П. Социальное пространство и символическая власть II Бурдье П. Социология социального пространства I Отв. ред. пер. H.A. Шматко. М.; СПб.: Институт экспериментальной социологии: Алетейя, 2007. С. 64-86.
3 MeadG.H. The Social Psychology I Ed. A. Strauss. Chicago: University of Chicago Press, 1956. Р. 177.
Символы позволяют политическим акторам выстраивать мифы современного типа, т.е. упрощенные и непротиворечивые объяснительные модели, позволяющие представителям широких масс населения конвенционально описывать и интерпретировать социальную реальность. Политические мифы в обязательном порядке включают элементы, позволяющие управлять мотивацией и мобилизационными установками целевой аудитории, что неизбежно превращает их в инструменты манипуляции поведением макросоциальных групп. Впрочем, наличие в мифах аффективной составляющей и использование для их распространения методов эмоционального заражения и подражания создают широкий спектр возможностей с точки зрения приобщения к данной системе представлений даже самих ее создателей4.
В качестве поля для организации мифотворчества выступает символическая политика, т.е. деятельность по созданию форм интерпретации социальной реальности, позволяющих упорядочить ее восприятие и определить модели поведения и мышления членов сообщества. За счет этого противоборство внешних и внутренних политических акторов в рамках пространства символов превращается в одну из важнейших составляющих любого международного конфликта5.
При этом ключевое значение приобретает использование в символической политике форм массовой культуры, обеспечивающих акторам максимальный охват целевой аудитории. В период Второй мировой войны в этом качестве выступал в первую очередь кинематограф, однако существенную роль также играли периодическая печать и радио.
Как известно, в годы Второй мировой войны Соединенные Штаты так же, как и другие основные страны-участницы, создали государственное пропагандистское ведомство. Возникшее 13 июня 1942 г. Управление военной информации (УВИ, Office of War Information) было гражданским ведомством. Несмотря на сохранение в стране свободы слова и отсутствие жесткой цензуры, УВИ пыталось проводить пропаганду в русле идей Ф. Рузвельта о «четырех полицейских».
Для достижения пропагандистских целей также была создана сеть представителей в основных политико-административных
4 Edelman M. Myths, Metaphors and Political Conformity // Psychiatry. 1967. Vol. 30. No. 3. P. 217-228.
5 Малинова О.Ю. Символическая политика и конструирование макрополитической идентичности в постсоветской России // Полис. 2010. № 2. С. 93.
центрах и Голливуде. Они должны были словом (через убеждение редакторов ключевых изданий) и делом (размещением статей УВИ на выкупленных для этого рекламных площадях) вести пропаганду идеалов «Атлантической хартии». Основными техническими средствами пропаганды являлись радио, печать и кино.
Однако Голливуд вплоть до середины войны продолжал снимать развлекательные киноленты, которые не помогали мобилизации страны. Значительное место в американском прокате занимали советские и британские кинохроники. Но в отличие от Первой мировой войны, здесь ни у кого не возникало сомнений, являются ли Япония, Германия и их сателлиты противниками США. Более сложной проблемой для пропагандистов из УВИ было создание благоприятного отношения американцев к Советскому Союзу.
В данном случае необходимо отклониться от хронологического принципа в повествовании и обратиться к истории выстраивания отношений между администрацией Ф.Д. Рузвельта и «большой восьмеркой» киностудий Голливуда, монополизировавшей к началу войны как производство фильмов, так и их прокат. Несмотря на то что американские кинематографисты широко сотрудничали с государством (в лице оборонного ведомства), как минимум с 1927 г., когда представители армии обеспечили производство фильма «Крылья», к началу Второй мировой войны отсутствовала какая-либо формализованная система взаимодействия Голливуда и Белого дома. Толчком к ее созданию послужила попытка альянса сенаторов-изоляционистов оказать давление на киноиндустрию. В августе 1941 г. в структуре комиссии по торговле верхней палаты Конгресса был создан подкомитет для расследования причастности Голливуда к ведению провоенной, пробританской и антинемецкой пропаганды в рамках художественных фильмов. Это противостояние закончилось поражением изоляционистов в октябре 1941 г. и ростом популярности президентского курса на международной арене. Вскоре после этого голливудские продюсеры обратились к администрации Ф.Д. Рузвельта с просьбой создать площадку для контактов, в рамках которой представители киноиндустрии могли бы согласовывать политику в отношении позиционирования образа войны. В декабре 1941 г. президент учредил должность правительственного координатора для организации связи между Голливудом и федеральными властями (этот пост занял помощник Ф.Д. Рузвельта Л. Меллетт). Весной 1942 г. был создан офис правительственного координатора, одно из шести отделений которого размещалось в
Голливуде (руководитель — Н. Пойнтер). Летом того же года были сформированы Бюро кинофильмов и Бюро цензуры киноискусства. Первое из упомянутых агентств было призвано наладить бесперебойную передачу информации о ходе боевых действий и рекомендаций правительства по их освещению, проводить консультации с продюсерами относительно выбора освещаемых тем, гарантировать еженедельный охват кинолентами аудитории в пределах не менее 80 млн человек и содействовать экспорту американской кинопродукции за рубеж. Второе агентство должно было непосредственно осуществлять военную цензуру6.
В то же время важно отметить, что Голливуд сохранял значительную автономию. Летом 1942 г., полгода спустя после вступления США во Вторую мировую войну, только 40 % из кинолент с военными сюжетами, которые находились в производстве, были посвящены американским вооруженным силам и боевым действиям, в которых они принимали участие. Менее чем в 20 % был изображен противник (как правило, в виде шпионов и диверсантов, как было в «Маленьком Токио»). Другие темы (Объединенные Нации, американский тыл и пр.) освещались в минимальном объеме. Но в кинолентах война представлялась как детектив, что вызвало особую тревогу у Пойнтера. Боевые действия были задним фоном для мюзиклов и легкомысленных комедий. Трактовка реалий войны присутствовала на зачаточном уровне: Объединенные Нации воевали из-за того, что подверглись нападению, и поэтому победят7.
Вместе с тем некоторые кинокомпании по доброй воле своих владельцев присоединялись к «интервенционалистской» пропаганде Белого дома. Так было, например, с «Уорнер Бразерс», чьи создатели, Гарри и Джек Уорнеры, одними из первых начали действовать в русле рекомендаций Управления военной информации, привлеченные демократическими и общехристианскими идеалами. Однако они, как отмечают современные авторы, столкнулись с реакцией наиболее консервативно настроенной части американского общества и прошли
6 Koppes C.R., Black G.D. Hollywood Goes to War: How Politics, Profits, and Propaganda Shaped World War II Movies. New York: Free Press, 1987. Р. 47-50; Blum J.M.V. Was for Victory: Politics and American Culture during World War II. New York: Harcourt Brace Jovanovich, 1977. Р. 53; Bodnar J.E. The "Good War" in American Memory. Baltimore: Johns Hopkins Univvercity Press, 2012. Р. 71; Rivas J.J. Scripting Memory: Hollywood, the Federal Government, and Public Memory in WWII: A Thesis. URL: https://digital.library.txstate.edu/bitstream/handle/10877/13046/RIVAS-THESIS-2020.pdf?sequence=1&isAllowed=y
7 См.: Суржик Д.В. Развитие центральных государственных информационно-агитационных ведомств США в первой половине ХХ в. М.: ИВИ РАН, 2017. С. 130.
через своеобразное «моральное эмбарго». Более того, сторонники изоляционистов и в целом представители радикальных правых использовали позицию кинематографистов как повод для развертывания антисемитской и антикоммунистической пропаганды (рис. 1)8.
За счет создания системы коммуникации с Голливудом администрация президента США получила возможность напрямую влиять на символическое содержание кинофильмов и в том числе определять способы позиционирования «значимых других» — противников и союзников.
Длительное время Белый дом не мог однозначно позиционировать СССР в позитивном ключе. Республиканцы (как, впрочем, и значительная часть демократов-южан) в Конгрессе последовательно придерживались курса на политическую стигматизацию «большевистской России». Этой тенденции способствовала присущая массовой культуре США склонность к восприятию России (т.е. в том числе в дореволюционный период) как слаборазвитой страны с авторитарной политической культурой, которая не способна противостоять Германии. Поражения Красной армии в первые годы войны способствовали закреплению этих установок, и потому модель позиционирования СССР в первых фильмах военного периода отличала заметная противоречивость.
Образ Советского Союза в американских кинолентах коренным образом поменялся с 1943 г. Этому предшествовали как разгром нацистов под Сталинградом и на Курской дуге, так и роспуск Коминтерна. Несмотря на то что основной темой материалов УВИ была агитация необходимости участия США в войне на европейском театре, уже в первые же месяцы работы управления одной из центральных тем в его внутренних документах была Сталинградская битва. Падение крупнейшей британской крепости —Сингапура, чей гарнизон многократно превосходил силы атакующих, а также поражение в первой битве под Эль-Аламейном (27 мая — 28 июня 1942 г.) тяжело воспринимались американской аудиторией. Надо было поддержать морально-боевой дух американцев. Одним из основных направлений деятельности здесь стало создание Голливудом серии пропагандистских фильмов «Битва за Россию».
В начале 1943 г. зарубежный отдел УВИ обращается с предложением к кинематографическому бюро и Голливуду снять
8 См.: Snow N. Confessions of a Hollywood Propagandist: Harry Warner, FDR and Celluloid Persuasion // Warners' War: Propaganda, Politics and Pop Culture in Wartime Hollywood / Eds. M. Kaplan, J. Blakley. Los Angeles: Norman Lear Center Press, 2004. P. 61-71. Рис. 1 опубликован: Ibid. P. 62.
Рис. 1. Листовка псевдорелигиозного и антисемитского содержания, призывающая американцев к бойкоту кинолент, которые якобы производят евреи-коммунисты, засевшие в Голливуде
документальный фильм о советско-германском фронте9. Режиссером был выбран Фрэнк Капра10. Вышедший на экраны в ноябре 1943 г. в двух частях фильм рассказывал американским зрителям о прошлых неудачных попытках (начиная с XIII века) захватить Россию. Вся вторая часть была посвящена 1941-1942 гг., а завершалась большим сюжетом про Сталинградскую битву. Использование большого количества кадров советской кинохроники, в том числе боевой, создавало хороший визуальный ряд и общую реалистичность картины. А это, в свою очередь, обеспечило не только восторженные отзывы критики, но и создало наглядные образы Сталинграда у американской общественности11.
Таким образом, УВИ формировало у американцев «чувство локтя», показывая, что они не одни ведут войну. Объективные материалы о колоссальной борьбе в излучине Дона формировали положительное отношение и к советскому союзнику, и в целом к внешнеполитическому курсу Ф. Рузвельта — главного проводника сближения с Советами. Пример Сталинграда показывает, как только что созданное (в апреле 1942 г.) УВИ смогло оперативно включиться в работу, хотя и не имело необходимого объема сведений из СССР. Был быстро пройден процесс сбора информации, и к концу битвы на Волге УВИ оказывало воздействие не только на политиков США, но и на общественное мнение — через прессу и кинематограф, формируя образ важнейшей советской победы под Сталинградом.
В 1943 г. по мотивам книги бывшего посла США в СССР Дж. Дэ-виса в Америке был выпущен фильм "Mission to Moscow" («Миссия в Москву»). Этот фильм стал первой голливудской кинолентой, показанной широкой публике в Советском Союзе.
Основой для книги и фильма стали яркие и конкретные (хотя и не слишком глубокие) образы, которые запечатлел в своей памяти Дж. Дэвис. (Критики из Государственного департамента почти сразу переиначили ее название на «Подчинение Москве»). Идею фильма Ф. Рузвельт лично предложил Джеку У. Уорнеру, одному из создателей компании «Уорнер Бразерс». Деньги (2 млн долл.) также были отпущены из государственной казны. В этой исключительно политической киноленте радикальным образом менялся образ Со-
9 Doherty T. Projections of War. Hollywood, American Culture, and World War II. New York: Columbia UP, 1993. P. 142.
10 Capra F. The Name above the Title: An Autobiography. New York: Macmillan, 1971. P. 322-326.
11 Milwaukee Sentinel. 1943. December 11. P. 2; Reno Evening Gazette. 1943. December 11. P. 3.
ветского Союза и его лидера. Если в мемуарах Дэвиса порой можно было встретить редкие сомнения в советском лидере, то в фильме им не было места. Он уже не был тем циничным и кровожадным тираном, подготовившим пакт с Германией и развязавшим войну с Финляндией, каким Сталина представляло американское руководство в 1940 г. Напротив, теперь он был твердым, но милостивым «дядюшкой Джо»12, потягивающим трубку, решительно настроенным против захватчиков. Он возглавил счастливых колхозников и веселых рабочих, чтобы уничтожить вторгнувшихся на Русь гитлеровцев13. Жертвенный образ СССР был подкреплен обвинением Великобритании, Франции и Польши в умиротворении Гитлера и пособничестве ему. Та же тень подозрения легла и на изоляционистов в самих Соединенных Штатах.
Главный акцент отводился миролюбивому характеру Советского Союза. Так, например, в фильме присутствуют сцены, где указывается, что СССР не хочет войны, но готов защищаться. Для этого на промышленных предприятиях станки и оборудование, в отличие от американской практики, не прикручены к бетонному полу. Благодаря этому оборудование можно легко погрузить на поезда и перевезти вглубь страны, чтобы уже там организовать снабжение армии. Конечно, авторы не могли обойти вниманием роль американских инженеров в развитии советской промышленности — именно такие специалисты в 1920-е гг. заложили основы советского экономического чуда. Интересен тот факт, что неудачи во внутренней (взрыв на Харьковском заводе) и внешней политике (наличие шпионов в стране) списываются на пятую колонну. В фильме показан суд над заговорщиками: Н.И. Бухариным, М.Н. Тухачевским, Г.Г. Ягодой и другими.
Образ красноармейца не раскрывается, но при этом мы слышим положительную оценку У. Черчилля в адрес Красной армии и тезис о том, что Советский Союз защищает другие цивилизации. Ответственность за советско-финскую войну 1939-1940 гг. возлагается исключительно на Финляндию и К.Г. Маннергейма. Как видно, фильм формировал положительное отношение к советскому обществу в целом и к советским солдатам в частности. Красноармейцы
12 «Дядя Джо» или «Д. Дж.» для обозначения И.В. Сталина впервые используется в переписке У. Черчилля и Ф. Рузвельта 16 июля 1943 г., но в прессе это обращение звучало и ранее, например весной 1942 г. (Александер Ч.С. «Дядя Джо»: образы Сталина в период наивысшего развития антигитлеровской коалиции // Американский ежегодник. 1989. М.: Наука, 1990. С. 31).
13 Fleming T. The New Dealer's War. New York: Basic Books, 2001. P. 294.
демонстрировались исключительно защитниками Родины, которые своим мужеством, упорством, жизнями оплатили время для перевооружения американской армии.
Следующая знаковая кинолента — фильм "Why We Fight?" («Почему мы воюем?») была выпущена Военным департаментом США в 1943 г. в двух частях в формате видеолекции. Зритель узнавал о том, почему американцы должны помочь победить Красной армии нацистскую Германию. «Жажда власти, охватившая наших врагов, проистекает из их исторического прошлого, так же как любовь к свободе наших союзников уходит корнями в их исторические традиции» — этими титрами начинается подготовка зрителя к восприятию информации, и они же являются ключевым мотивом. В фильме делается серьезный обзор российской истории начиная с 1242 г. — одного из первых нападений немцев на Псков. Авторы картины формируют два образа: первый — это европейцы, которые регулярно пытались покорить Россию, второй — это Советский Союз Социалистических Республик — огромная держава, на чьи богатства претендовали многие.
Таким образом, в американских умах должна была сформироваться картина, что враг (солдаты вермахта) является историческим для России, но в то же время его можно победить. Причем победить должны помочь американцы, ведь в противном случае нацистская Германия сможет захватить природные ресурсы СССР и впоследствии использовать против Америки. Чтобы стало понятно, почему врага нужно победить на чужой территории, в фильме демонстрируются кадры разрушенных городов и деревень. Достаточно много кадров убитых детей. Использование данных сцен не оставляло равнодушным никого: у многих были дети, у кого-то были младшие братья и сестры, кто-то задумывался о создании семьи. Демонстрация убитых советских детей создавала образ врага — «не человека», по которому можно и нужно стрелять, даже несмотря на то, что он внешне похож на человека.
Следует отметить, что образ детей в фильме использовался и для того, чтобы показать сходство двух культур: американской и советской. Так, в фильме подчеркивалось, что советские дети празднуют Рождество у елки. Это не единственная ошибка в фильме, но в данном случае она сделана умышленно—для формирования образа беспощадного врага, который убивает детей, и для формирования образа красноармейца, которого ждут дети дома, как и американские дети ждут своих отцов с фронта.
Советская промышленность представляется в фильме с акцентом на то, что она была сконструирована так же, как и американская 88
промышленность: с ориентиром на мирные и созидательные цели. Данный тезис был призван сформировать у американских солдат дружественные чувства к красноармейцам, которые вынуждены были пересесть с тракторов на танки. Отмечается, что эти танки были построены на мирных тракторных заводах.
Для формирования чувства уважения ко всему советскому народу, а не только к его воинству, в фильме указывается всеобщий характер войны: признается значимая роль партизанского движения и самоотверженный труд рабочих, находящихся в тылу.
Не менее пристальное внимание в фильме уделяется советским солдатам и офицерам. Так, например, регулярно встречается тезис об «успешной стратегии русских генералов», благодаря которой в том числе удалось организовать дорогу жизни в блокадный Ленинград, отстоять Сталинград и взять в плен армию Ф. Паулюса. Русские солдаты и офицеры прекрасно управляют современной боевой техникой — боевыми машинами реактивной артиллерии («Катюши»), средними танками Т-34 и др. Красноармейцы доблестно сражаются «за каждый дом» даже в ходе тактического отступления. Таким образом объяснялась череда их тяжелых поражений в первые годы войны.
Естественно, фильм не мог обойти вниманием высадку войск США в Африке и поставки по ленд-лизу товаров американской и английской промышленности через Иран. Именно эти факторы объясняют успехи русских в боях с солдатами вермахта.
Сформированные в 1943 г. положительные образы СССР и красноармейцев впоследствии сохранились и перешли в американские фильмы "Days of Glory" («Дни славы», 1944) и "Counter-Attack" («Контратака», 1945). Действия первого фильма разворачиваются в 1941 г. На оставленных Красной армией территориях действуют партизанские отряды. К одному из таких боевых соединений присоединяется красивая балерина Нина. Вскоре она становится полноправным членом отряда. Важно подчеркнуть, что действия партизанских отрядов курируют генералы Красной армии. Из данного фильма мы узнаем, что многие бывшие гражданские специалисты встали на борьбу с врагом. Женщины воюют наравне с мужчинами и за это порой отдают свои жизни. В то же время это объясняется тем, что иного выхода у советских граждан нет: чьих-то родителей заживо сожгли в амбаре, кого-то застрелили на спор ради двух марок, а кого-то повесили за отказ от сотрудничества с новой немецкой администрацией. Фильм создавал настолько положительный образ
советских партизан, что после окончания войны данная кинокартина была объявлена в США «коммунистической пропагандой».
Отдельно необходимо подчеркнуть, что при визуализации советских персонажей голливудские режиссеры активно использовали принцип калокагатии, т.е. положительные герои наделялись подчеркнуто привлекательной внешностью, которая символически отражала их принадлежность к «лагерю добра» и моральное совершенство. В качестве конкретного примера в данном случае можно упомянуть приведенную ниже иллюстрацию (рис. 2). Применение калокагатии радикально противоречило довоенной традиции визуализации «русских» и «большевиков» в популярной культуре США, для которой было характерно подчеркнутое огрубление соответствующих образов в целях их дегуманизации. Также данный прием позиционирования позволял выработать у аудитории ассоциации между образами «советского человека» и позитивными представлениями о маскулинности и фемининности, отстраивая соответствующие имиджи от антиобразов, сконструированных в довоенный период.
Рис. 2. Советские партизаны уничтожают нацистские танки. Кадр из фильма "Days of Glory" («Дни славы») 1944 г.
В 1945 г. уже сказывалась усталость от войны, поэтому в фильме «Контратака» красноармейцы показаны опытными и бравыми.
Используя военную хитрость, выдержку, а также американские автоматы и танки, советские солдаты доблестно громят нацистов с минимальными потерями. Они мечтают о мире, который будет справедлив для всех людей: «белых, черных и желтых». При этом важно отметить, что в фильме меняется и образ врага: солдаты вермахта могут предать своих сослуживцев и выдать важную информацию. Режиссер пытается донести мысль, что с противником нужно уметь работать, и тогда это приведет к успехам на уровне стратегии. Конечно, есть в фильме и ряд умышленных искажений, но все они направлены на придание картине динамичности и демонстрации советских солдат в «лучшем виде». Так, например, парашютистами выступают в том числе и бывшие моряки, которые прыгают из самолета вместе со служебной собакой, которая, по легенде, самостоятельно, а не на руках у человека, выбегает из самолета для десантирования.
При этом образы советских солдат дополнительно гуманизируются за счет демонстрации сцен проявления бытовой эмпатии (рис. 3), которые, помимо прочего, облегчают задачу выработки у зрителя эффекта отождествления персонажа с собой и своим социальным окружением.
Рис. 3. Бывший моряк и его служебная собака готовятся к раздельному десантированию. Кадр из фильма "Соип1ег-Лйаск" («Контратака») 1945 г.
Раскроем вкратце также и наиболее знаковые американские публикации о советских усилиях во Второй мировой войне. Несмотря на провозглашенную президентом Ф. Рузвельтом помощь по ленд-лизу, американцы в первые месяцы войны сомневались в том, смогут ли советские граждане умело использовать поставленную им технику и не достанется ли последняя противнику в качестве трофеев. Рассеять эти сомнения должно было интервью А. Гарриман радиокомпании «Си-Би-Эс» 13 октября 1941 г., которое он сделал, вернувшись с первой конференции по ленд-лизу для СССР, проходившей в Москве осенью 1941 г. В интервью спецпредставитель Рузвельта заявил следующее: «.. .мы обнаружили, что многие наши широко распространенные представления о русских далеки от истины. Бивербрук и я имели дело со Сталиным. Ни один человек не смог бы работать так быстро и эффективно, как он. И он был откровенен с нами. Все эксперты говорят в один голос, что последнее поколение русских произвело на свет первоклассных механиков. Лучшей работы я еще нигде не видел. наши военные эксперты утверждают, что никогда еще не видели, цитирую "таких опытных, изобретательных, находчивых и сильных духом людей". "Русские механики могут работать хоть под дождем, хоть под снегом, при любой погоде и круглые сутки". Русские летчики учатся летать на американских самолетах так же быстро и грамотно, как наши собственные или английские пилоты. нам совсем не нужно бояться за то, что случится с нашим оборудованием, самолетами, танками, которые мы туда посылаем. Русские прекрасно знают, какое им найти применение, как использовать с наибольшим эффектом. Духовная сила русского национализма вспыхнула сейчас с огромной силой. Сталина сейчас волнует только одна вещь — это русская нация. Если он говорит о каких-либо нуждах, то это нужды этой нации и ее надежды. Несомненно, все, что он запрашивал от нас, будет поставлено. Мы не знаем, где проходит фронт в настоящую минуту. Мы не знаем, где он будет проходить завтра. Но я убежден, что, получая оборудование и военные материалы, Россия будет сражаться»14.
Яркий, конкретный, основанный на личном опыте образ советских людей предстает в опубликованных в 1943 г. дневниках американского морского представителя в Мурманске и Архангельске Акселя Пирсон в 1942 г.: «На нас сбрасывали бомбы утром, днем и ночью. Мы переживали по 14 бомбежек в день. Я подсчитывал на-
14 Цит. по: Мягков М.Ю. Проблема послевоенного устройства Европы в американо-советских отношениях 1941-1945. М.: ИВИ РАН, 2006. С. 257-259.
леты в течение 38 дней: нас бомбили 168 раз, после этого я бросил записывать... Боже мой, что за народ эти русские? Они суровы, но и дружелюбны. Они добры и выглядят счастливыми. Они абсолютно уверены, что выиграют войну. Женщины, сильные, крупные и суровые, выполняют мужскую работу по 11 часов в смену. Они живут голодно — на черном хлебе и супе. Никогда не жалуются, только выражают негодование в адрес немцев. Мне нравятся русские. Они знают, за что борются.»15.
С 1944 г. была запущена новая инициатива в сфере информирования рядовых американцев. Под эгидой военного руководства и исторической секции Ассоциации американских историков состоялась серия круглых столов. Тематика обсуждений была весьма широкой: от внутриамериканских социальных проблем (таких, например, как военные браки или работающие жены) до попыток создать положительный портрет той или иной страны — победительницы войны (о Китае, СССР, Франции, Британском содружестве и др.) или определить будущее побежденных. Несмотря на нарастание антисоветских настроений в американском политическом и экономическом руководстве, сторонники президента Ф. Рузвельта боролись до последних дней, пытаясь не допустить экспансионизма.
Духом сотрудничества со всеми союзниками стали инструкции для американских офицеров. Одна из них, «Наш советский союзник» ("Our Red Army Ally"16), была выпущена весной 1945 г., накануне встречи на Эльбе, когда нужно было не допустить военных столкновений двух армий в горячке боя. Этот документ известен в отечественной историографии под названием «Пожимайте руки при встречах». Документ не имел грифа секретности и был известен среди американских военных. Его автор не скрывает симпатий к СССР, пытаясь донести до своих читателей восприятие окружающего мира глазами советских людей. Попытка понять через аналогии (например, мобильность — сравнение Миссисипи с Волгой, американских прерий и русских степей) говорит о стремлении понять и наладить сотрудничество с советскими гражданами. Говоря о другом народе, автор не приемлет принципа «от противного». Описанные таким образом, американцы и советские граждане выглядят очень похоже: «Вообще, в своих общественных связях и в своем "будничном" поведении русские стоят где-то между американцами и англичанами,
15 Pearson A.W. Russian Port Adventures Told. Washington: Office of War Information, 1943. P. 5-6.
16 Our Red Army Ally // Internet Archive. 2013. July 31. URL: https://archive.org/ details/PAM21-30/page/n1/mode/2up
но ближе к американцу. Американцы в действительности более сходны с русскими, чем любой другой неславянский народ. Как и американец, русский очень хочет быть дружественным; он не создает из уединенности кумира и не считает личные вопросы запретными».
В документе весьма высоко оцениваются боевые качества советских солдат: «.солдат Красной армии обучен стрелять, когда сомневается кто перед ним: враг или союзник». Поэтому американскому солдату предписывалось «быть узнаваемым» и не пытаться шутить при первой встрече. Такая модель поведения красноармейца обусловливается военной службой: порядки и наказания у часовых и караульных строги, а порой суровы. Будучи на посту или в карауле, красноармеец не пьет, не курит, не поет песен, говорит только по существу вопроса — эта характеристика очень показательна, так как не все армии отличались столь ответственным отношением к воинской службе, и американцы это признавали. Но строгая дисциплина обусловливается еще и тем, что именно Красной армии пришлось пройти с боями от Москвы через всю Восточную Европу. Суровость боев объясняет характер и порядки в советских частях.
Есть в документе и сравнения, призванные «приблизить», дать лучшее понимание советского союзника: «Как и американская армия, Красная армия является многонациональной. В последней можно встретить светловолосых великороссов рядом с кавказцами, чьи волосы темные и волнистые; широколицых с узким разрезом глаз казахов и другие типажи людей, которые проживают на территориях в тысячи миль от западных границ СССР и даже за Уральскими горами». Советские женщины, как и американки, служат врачами, медсестрами, поварами, радистами. Но только в Красной армии женщины могут воевать наравне с мужчинами. Женщины в Красной армии прославились как умелые снайперы, результативные партизаны, а некоторые из них даже стали командирами боевых соединений. Американские солдаты, в соответствии с пособием, не должны были удивляться тому факту, что командиром танка может оказаться "МазИа".
Согласно описанию, красноармейцы неприхотливы и чистоплотны. На марше советские войска занимают жилые и производственные помещения для организации ночлега. Там, где нет построек, войска быстро строят грубые бревенчатые домики. В Красной армии везде есть стандартные душевые. Но уборные не такие благоустроенные, как американские, а туалетная бумага присутствует не всегда, дипломатично отмечают американцы. Красноармейцы, как и солдаты
других армий, проводят много времени за чисткой своего оружия, ремонтом и починкой одежды. Солдаты играют в домино или карты, например, в «Дурака» ("Fool"), но азартные игры, скорее, являются исключением. Многие красноармейцы читают русскую классику: произведения Пушкина, Лермонтова, Тургенева; могут читать газету «Красная звезда» или литературу на общественно-политические темы. Пение и танцы, футбол и волейбол — очень популярны у красноармейцев. Советские солдаты такие же веселые и жизнерадостные, как американские.
Данный комплекс представлений был существенно изменен в годы холодной войны. Причина здесь заключается в том, что уже в августе, после того как Советский Союз вступил в войну против милитаристской Японии, по американским пропагандистским ведомствам (гражданскому — УВИ и военному — соответствующему управлению военного департамента) прокатилась чистка. 31 августа 1945 г., накануне капитуляции Японии, УВИ было расформировано в связи с окончанием Второй мировой войны. Но этот анахронизм никого не смущал в Белом доме. Администрация Гарри Трумэна взяла курс на медленный, но однозначный разворот к конфронтации с Советским Союзом.
Последний всплеск просоветских симпатий в США за годы Второй мировой войны вновь был связан с победами Красной армии, приближением ее к Берлину и именем Ф. Рузвельта17. В одной из последних просоветских статей в июне 1945 г. газета «Нью-Йорк геральд трибьюн» писала: «Красная армия оказалась фактически армией — освободительницей Европы и половины мира в том смысле, что без этой армии и без тех безграничных жертв, которые понес русский народ, освобождение от жестокого ярма нацизма было бы просто невозможно»18.
Одной из самых сложных проблем рузвельтовской дипломатии, напрямую влиявшей на авторитет Белого дома внутри страны, были вопросы взаимодействия с Советским Союзом. Ф. Рузвельт, несмотря на длительное пребывание во власти, так и не смог полностью заполнить государственный аппарат своими союзниками. Президент и его единомышленники составляли узкую группу, которой приходилось действовать в недружественной среде (с преобладанием то изоляционистско-республиканской, то ястребино-демократической
17 Page В., Shapiro R.Y. The Rational Public: Fifty Years of Trends in American Policy Preferences. Chicago: University of Chicago Press, 1992. P. 412.
18 Цит. по: Ржешевский О.А. Война и история: (Буржуазная историография США о Второй мировой войне). М.: Мысль, 1976. С. 249.
партий). Но помимо этой внешней (парламентской) оппозиции «новому курсу» во внешней политике Рузвельта существовало «глухое» внутреннее сопротивление. Многие в армии, ВМС и Государственном департаменте пытались ограничить американскую помощь Советскому Союзу. После смерти Ф. Рузвельта 12 апреля 1945 г сторонники конструктивного взаимодействия с СССР оказались обезглавлены и остались в меньшинстве. И сразу же перешли в наступление антисоветски настроенные «ястребы».
A RED ARMY MAN
TPhift Red Army man wear* a typical Red Army field uniform. He ua private, but ihr «lient uniform characteristic* illustrated are common to field uniform» of all ranlu up to general officer grade. The line-up of decoration» on hia breast «how* how thene important award« appear when worn.
Рис. 4. Образ красноармейца в американской брошюре "Our Red Army Ally",
1945 г.
Антисоветский поворот начался и в либеральных изданиях. Исчезнувшие после вступления США в войну материалы об отношениях между советской властью и религиозными институтами, о деятельности НКВД вновь приобрели былую остроту. «Русские методы зачастую безжалостны: как в фашистских государствах, многие демократические элементы здесь подавлены или уничтожены», — писал журнал «Нейшн» летом 1945 г.19 Другие, хотя и менее резко, но критиковали советский режим, полагая, что лишь
19 Kirchwey F. Russia and the West // Nation. 1945. June 23. Vol. 160. No. 25. P. 686.
сотрудничество с США может лишить его недемократических «перегибов», но Вашингтону предпочтительнее держаться союза с Великобританией. Журнал «Лайф», ранее тесно сотрудничавший с УВИ, писал, что Советский Союз — проблема номер один для Америки в силу потенциальных возможностей бросить вызов американским концепциям свободы, правосудия и благополучия, подчеркивал многогранность самих терминов «демократия» и «свобода». Именно в силу разночтений, в силу «собственных традиций» американцы желают «защищать демократические стандарты во всем мире в
собственной трактовке». Американцам не нравятся российские
" 20 учреждения и российские стандарты демократии20.
Многие негативные черты, ранее характеризовавшие нацистских солдат, стали приписываться красноармейцам. Более того, сценаристы и режиссеры, которые принимали участие в просоветских фильмах, попали в опалу — их регулярно вызывали на допросы в комиссию по расследованию антиамериканской деятельности, пытались обвинить в членстве в Коммунистической партии США.
В целом можно заключить, что попытки модерации общественного мнения США в рамках символической политики Белого дома и тесно аффилированных с ним голливудских киностудий были выстроены в ключе разрушения системы негативных стереотипов, сложившихся ранее в американском обществе в отношении России в целом и СССР в частности. Пропаганда была ориентирована на гуманизацию образа «советского союзника» и формирование представлений о его надежности в плане обеспечения противодействия политике Германии. При этом активно использовался принцип отождествления: граждан Советского Союза и их образ жизни позиционировали в ключе акцентирования внимания на сходстве с паттернами американской культуры.
ЛИТЕРАТУРА
Александер Ч.С. «Дядя Джо»: образы Сталина в период наивысшего развития антигитлеровской коалиции // Американский ежегодник. 1989. М.: Наука, 1990. С. 30-42.
Бурдье П. Социальное пространство и символическая власть // Бурдье П. Социология социального пространства / Отв. ред. пер. Н.А. Шматко. М.; СПб.: Институт экспериментальной социологии: Алетейя, 2007. С. 64-86.
Малинова О.Ю. Символическая политика и конструирование макрополитической идентичности в постсоветской России // Полис. 2010. № 2. С. 90-105.
Мягков М.Ю. Проблема послевоенного устройства Европы в американо-советских отношениях 1941-1945. М.: ИВИ РАН, 2006.
20 America and Russia // Life. 1945. July 30. P. 20.
Ржешевский О.А. Война и история: (Буржуазная историография США о Второй мировой войне). М.: Мысль, 1976.
Суржик Д.В. Развитие центральных государственных информационно-агитационных ведомств США в первой половине ХХ в. М.: ИВИ РАН, 2017.
Blum J.M.V. Was for Victory: Politics and American Culture during World War II. New York: Harcourt Brace Jovanovich, 1977.
Bodnar J.E. The "Good War" in American Memory. Baltimore: Johns Hopkins Univvercity Press, 2012.
Capra F. The Name above the Title: An Autobiography. New York: Macmillan, 1971. Doherty T. Projections of War. Hollywood, American Culture, and World War II. New York: Columbia UP, 1993.
Edelman M. Myths, Metaphors and Political Conformity // Psychiatry. 1967. Vol. 30. No. 3. P. 217-228.
Fleming T. The New Dealer's War. New York: Basic Books, 2001. Kirchwey F. Russia and the West // Nation. 1945. June 23. Vol. 160. No. 25. P. 686. Koppes C.R., Black G.D. Hollywood Goes to War: How Politics, Profits, and Propaganda Shaped World War II Movies. New York: Free Press, 1987.
Mead G.H. The Social Psychology / Ed. A. Strauss. Chicago: University of Chicago Press, 1956.
Page В., Shapiro R.Y. The Rational Public: Fifty Years of Trends in American Policy Preferences. Chicago: University of Chicago Press, 1992.
Pearson A.W. Russian Port Adventures Told. Washington: Office of War Information, 1943.
Rivas J.J. Scripting Memory: Hollywood, the Federal Government, and Public Memory in WWII: A Thesis. URL: https://digital.library.txstate.edu/bitstream/ handle/10877/13046/RIVAS-THESIS-2020.pdf?sequence=1&isAllowed=y
Snow N. Confessions of a Hollywood Propagandist: Harry Warner, FDR and Celluloid Persuasion // Warners' War: Propaganda, Politics and Pop Culture in Wartime Hollywood / Eds. M. Kaplan, J. Blakley. Los Angeles: Norman Lear Center Press, 2004. P. 61-71.
REFERENCES
Alexander, C. " 'Diadia Dzho': obrazy Stalina v period naivysshego razvitiia antigitlerovskoi koalitsii," Amerikanskii ezhegodnik, 1989. Moscow: Nauka, 1990, pp. 30-42.
Blum, J. M. V. Was for Victory: Politics and American Culture during World War II. New York: Harcourt Brace Jovanovich, 1977.
Bodnar, J. E. The "Good War" in American Memory. Baltimore: Johns Hopkins Univvercity Press, 2012.
Bourdieu, P. "Sotsial'noe prostranstvo i simvolicheskaia vlast'," Bourdieu, P. Sotsiologiia sotsial'nogo prostranstva, ed. N. A. Shmatko. Moscow; St. Petersburg: Institut eksperimental'noi sotsiologii: Aleteiia, 2007, pp. 64-86.
Capra, F. The Name above the Title: An Autobiography. New York: Macmillan, 1971. Doherty, T. Projections of War. Hollywood, American Culture, and World War II. New York: Columbia UP, 1993.
Edelman, M. "Myths, Metaphors and Political Conformity," Psychiatry, Vol. 30, No. 3, 1967, pp. 217-228.
Fleming, T. The New Dealer's War. New York: Basic Books, 2001.
Kirchwey, F. "Russia and the West," Nation, June 23, Vol. 160, No. 25, 1945, p. 686.
Koppes, C. R., and Black, G. D. Hollywood Goes to War: How Politics, Profits, and Propaganda Shaped World War II Movies. New York: Free Press, 1987.
Malinova, O. Iu. "Simvolicheskaia politika i konstruirovanie makropoliticheskoi identichnosti v postsovetskoi Rossii," Polis, No. 2, 2010, pp. 90-105.
Mead, G. H. The Social Psychology, ed. A. Strauss. Chicago: University of Chicago Press, 1956.
Miagkov, M. Iu. Problema poslevoennogo ustroistva Evropy v amerikano-sovetskikh otnosheniiakh 1941-1945. Moscow: IVI RAN, 2006.
Page, B., and Shapiro, R. Y. The Rational Public: Fifty Years of Trends in American Policy Preferences. Chicago: University of Chicago Press, 1992.
Pearson, A. W. Russian Port Adventures Told. Washington: Office of War Information, 1943.
Rivas, J. J. Scripting Memory: Hollywood, the Federal Government, and Public Memory in WWII: A Thesis, URL: https://digital.library.txstate.edu/bitstream/ handle/10877/13046/RIVAS-THESIS-2020.pdf?sequence=1&isAllowed=y
Rzheshevskii, O. A. Voina i istoriia: (Burzhuaznaia istoriografiia SShA o Vtoroi mirovoi voine). Moscow: Mysl', 1976.
Snow, N. "Confessions of a Hollywood Propagandist: Harry Warner, FDR and Celluloid Persuasion," Warners' War: Propaganda, Politics and Pop Culture in Wartime Hollywood, eds. M. Kaplan, and J. Blakley. Los Angeles: Norman Lear Center Press, 2004, pp. 61-71.
Surzhik, D. V. Razvitie tsentral'nykh gosudarstvennykh informatsionno-agitatsi-onnykh vedomstv SShA vpervoi polovine 20 veka. Moscow: IVI RAN, 2017.
