CC BY
3УДК 130.2 DOI: Ыйра/Мо1о^Д0Л7673Л^и-рЫИ.2022.2Л3
образование: парадигмальный слом в культуре парадокса
© К.В. Севастов
Республиканский институт высшей школы, Минск, Беларусь
Поступила в редакцию 13.05.2022 Опубликована 01.07.2022
■ Для цитирования: Севастов К.В. Образование: парадигмальный слом в культуре парадокса // Вестник Самарского Государственного Технического Университета. Серия «Философия». 2022. Т. 4. № 2. С. 109-116. ЭО!: https://doi.Org/10.17673/vsgtu-phil.2022.2.13
Аннотация. В статье рассматривается кризис образования как феномена в контексте культуры постмодерна. На примере образования демонстрируется кризисная локальность как составная часть совокупности кризисного состояния культуры постмодерна. Предлагается феноменологический дискурс для отображения парадоксальности постмодерна, поначалу рассматриваемого в виде модернистского этапа самопересмотра, в свою очередь, повлекшего закат эпохи модерна и развертывание нового типа культуры.
Ключевые слова: образование; постмодерн; кризис культуры; принцип ацентризма; бесполярность; разновекторность; антитрадиционность; глобализационность; информати-зационность; культура парадокса.
education: paradigmatic shift in a culture of paradox
© K.V. Sevastov
National Institute for Higher Education, Minsk, Belarus
Original article submitted 13.05.2022 Revision submitted 01.07.2022
■ For citation: Sevastov K.V. Education: paradigmatic shift in a culture of paradox. Vestnik of Samara State Technical University. Series Philosophy. 2022;4(2):109-116. DOI: https://doi.org/10.17673/vsgtu-phiL2022.213
Abstract. The article considers the educational crisis as a phenomenon in the context of postmodern culture. On the example of education, crisis locality is demonstrated as a component of the totality of the crisis state of postmodern culture. A phenomenological discourse is proposed to reflect the paradoxicality of postmodernism, at first considered in the form of a modernist stage of self-revision, which in turn entailed the decline of the era of modernity and the deployment of a new type of culture.
Keywords: education; postmodern; crisis of culture; the principle of acentrism; non-polarity; multivectorness; anti-traditionalism; globalization; informatization; culture of paradox.
введение
Постмодернистская идеология основательно внедрилась как в социальные, так и в культурные области общечеловеческого существования. Данное влияние не обошло стороной и такой феномен культуры и социальный инструмент, как образование, для детального анализа кризисного состояния которого изначально следует очертить возникшие условия для зарождения и формирования нового типа культуры — культуры постмодерна.
Эпоха модерна со свойственной ей безоговорочной приверженностью к концепции абсолютов, не оправдав социальные ожидания относительно стремлений человеческого разума к наивысшей точке для достижения всеобщего блага, была вынуждена прибегнуть к экспектации иного рода — самопересмотру, который привел к новому этапу состояния культуры — постмодерну, который изначально привлек к себе внимание именно как стадия самого модерна — культурный модерн [1].
Тем не менее сомнения в зарождении именно нового состояния культуры развеялись, когда им заинтересовались такие приверженцы марксизма в прошлом и адепты высокого модерна в последующем, как Ж.-Ф. Лиотар и Ю. Ха-бермас [2, с. 60-61].
Так, Ж.-Ф. Лиотар первоначально считал постмодерн не чем иным, как «внутренним развертыванием самого модерна» [2, с. 61]. Затем, описав разворачивающийся и абсолютно не свойственный модерну кризис метанарра-тивов, Ж.-Ф. Лиотар выделяет постмодерн как новое состояние культуры, мягко обозначая его как «недоверие в отношении метарассказов» [3, с. 10], а впоследствии и вовсе нарекает постмодерн «парадоксом предшествующего будущего» [4, с. 32], поясняя, что «...художник и писатель работают без каких бы то ни было правил, работают для того, чтобы установить правила того, что будет создано: еще только будет — но уже созданным» [4, с. 31-32].
Важно отметить, что рассмотрение Ж.-Ф. Лиотаром концептуализации постмодерна именно в альтернативу модерну всесторонне обосновано: сепаративно постмодерн, по причине отсутствия какой-либо самостоятельной производительности, несостоятелен.
Одновременно с тем Ю. Хабермас отрицает трактовку постмодерна как оппозиционного модерну «проекта европейской философии» и проводит новое понятие через призму авангардизма [1; 5]. Однако впоследствии Ю. Хабермас признает наличие перехода от модерна к постмодерну [6], но с трудом может его объяснить, утверждая, что «постмодерн включен в повестку дня, но без интеллектуальной интеграции» [2, с. 61].
В процессе становления постмодерн охарактеризовал себя как, с одной стороны, культурный сдвиг в культурной жизни общества; с другой — как реакция на кризис идей эпохи уходящей. И, что принципиально важно, данный переход от модерна к постмодерну не тенденциозен или, тем более, революционен — он ожидаем и логичен.
Тем не менее призванный исправить фактическую непостижимость моральной идеалистичности, с которой столкнулась эпоха модерна, постмодерн претерпел неудачу, ввергнув состояние культуры в целом в стадию затяжного кризиса. А именно: постмодерн, критикуя концепцию абсолютной истины, тем самым пытаясь ее устранить, ничего не предлагает взамен, за исключением, конечно, использования постоянных интерпретаций, готовых форм и аллюзий, а также общей ироничности, и утверждая, что все в этом мире — вторично.
Следует выделить три основных феномена, свойственных эпохе постмодерна, которые сыграли важную роль не только в современном состоянии культуры, но и общества в целом.
Феномен 1: Антитрадиционность
Постмодернистская диверсификация культурной и социальной ценностей привела к образованию нового типа культуры, который отклонился от значимости роли традиции как таковой, пытаясь создать новый фундамент, основанный на антитрадиционализме.
Так, постмодерн подвергает традицию в целом глобальной критике и, «не найдя сферы для интерпретаций и свободных ассоциаций» [7, с. 84], утверждает категоричный отказ от традиционности во всех проявлениях. Тут и возникает двойной парадокс: с одной стороны, постмодерн не признает категоричность и тотальность в любом проявлении, но в случае отказа от традиционности именно это и произошло; с другой — утверждения постмодерна о всеобъемлющей вторичности окружающего мира не коснулись традиции, которая уже сама по себе вторична. В данном случае также важно подчеркнуть и внутреннюю противоречивость, свойственную постмодернистской установке: с одной стороны, постмодернизмом утверждается всеобъемлющая вторич-ность, но с другой — отвергается традиция, которая по своей сути именно вторична.
Это и привело к одному из базовых внутренних конфликтов постмодерна: экзистенциальная особенность традиции заключается именно в самоинтерпретации, что никак не предусматривалось всякого рода сторонней постмодернистской интерпретативностью.
Феномен 2: Глобализационность
Постмодерн стал своего рода фундаментом для такого процесса, как глобализация, которая затронула все сферы социального и, что парадоксально, не являлась при этом процессом социальным. Глобализация по своей сути ги-персоциальна и одновременно с тем псевдосоциальна, т. к. глобализационные трансформации привели к форсированию социального фактора и дезорганизации его собственной меры, тем самым умаляя индивидуальное как составную социального. Иными словами, социальное становится мнимым, а общество — нечеловекомерным.
Важно отметить, что глобализация в целом основана именно на социальном наследии, что не противоречит «постмодернистской концепции использования готовой формы» [8, с. 134]. Тем не менее парадоксальность заключается в том, что и однозначного прочтения процесса глобализационности постмодерн предложить также не в состоянии, потому как для него феноменологически свойственно именно не классическое, а соответственно и множественное, трактование классической формы.
Феномен 3: Информатизационность
Информатизация — производный продукт глобализации. Если изначально это было связано со стремительным развитием информационных технологий, то в настоящее время она вполне может существовать самостоятельно, переняв и включив в свой инструментарий такие глобализационные процессы, как замещение интеграции массовостью, тиражирование тех или иных достижений, стандартизация социальных и культурных образований и др.
Важно отметить, что изначально обмен информацией был одним из ключевых интеграционных принципов глобализации. Тем не менее, с развитием информационных технологий, а, соответственно, и расширением информационного поля, информатизация приобрела самостоятельность, потому как приоритет информационного обмена в контексте глобализации теряет свою авторитетность в мире, которому в настоящее время свойственна именно массовая информатизированность.
Так, глобальная информатизация существенно трансформирует все сферы социального, создавая новую форму — информатизированное общество [8, с. 133], которое в своей информационной эволюции достигло того уровня, когда ценность владения информацией как таковой перестала быть тем, что имело бы определенную социальную значимость в эпоху информационного переизбытка. Все информационные процессы так или иначе связаны с обществом технологически и, соответственно, элитарность владения информацией упраздняется, что приводит к следующему парадоксу культуры постмодерна. А именно: стремительная динамика общественного технологического развития привела к тому, что информационный прогресс регрессивно повлиял не только на ценность информации как таковой, но и постепенно стер границы между истинной и ошибочной информацией в целом, что в культуре постмодерна, в свою очередь, и привело к такому постмодернистскому утверждению, что истина — переменная величина [9, с. 19].
Таким образом, независимо от того, в какой именно плоскости рассматривать постмодерн, можно определить, что детерминация понятия культура постмодерна приравнивается к понятию культура парадокса.
В свою очередь, парадоксальность, не имея пути для самопреодоления, неизбежно приводит к кризису. Именно в состоянии кризиса в той или иной интенсивности находятся не только отдельные социальные и культурные процессы, но и культура постмодерна в целом.
Важно отметить, что преодоление кризиса в широком смысле возможно лишь при условии комплексности разрешений локальных кризисных состояний.
Так, одним из ярчайших примеров среди локальных кризисных состояний культуры является образование. С одной стороны, образование — социальный инструментарий, цель которого есть социальная адаптация; с другой — совокупность собирательности, экспонирования и трансмиссии культурного опыта [8, с. 132]. Тем не менее постмодернистская реальность задает совершенно иное восприятие как социального, так, культурного в целом, в своих попытках формируя и выстраивая картину мира на базе таких презумпций, как хаотичность вместо статичности (принцип разновекторности), и заменяя реальность иллюзорностью (принцип бесполярности).
Для более точного описания кризисного состояния образования следует прибегнуть к рассмотрению его через призму предложенного феноменологического дискурса.
образование и традиция
Ведомая идеей переосмысления супероснований, постмодернистская дезорганизация направленности педагогической мысли приводит к тотальному пересмотру таких основоположений образования, как:
- авторитетность, паттерность которой, с точки зрения постмодерна, не создает пространства для свободного интерпретирования;
- традиционность, поляризованность понятий которой постмодерн заменяет на принцип ацентризма (бесполярность и разновекторность);
- преемственность, структурированность и системная ступенчатость которой отвергаются постмодерном во имя пересмотра существующих концепций при помощи ассоциативности и постоянных интерпретаций.
Соответственно, в оппозицию традиционной образовательной парадигме с ее системностью и рациональностью постмодерн утверждает дефиниции онтологической плюральности, антирациональности, симметричности образовательной общности и правового паритета [7, с. 82-84].
Тем не менее традиционная парадигма образования в плоскости постмо-дернисткого пересмотра не подвергается тотальной трансформации, потому как постмодерном традиция в целом изначально была прочитана неверно, что и определило ее в категорический отказ — антитрадиционность.
Таким образом, кризис образования — это следствие ограниченной оценки постмодерном фундаментальности традиции «как базиса — упорядоченного набора векторов — для последующих стадий ассоциативности и интерпретации» [7, с. 85].
образование и глобализация
Ж.-Ф. Лиотар акцентирует внимание на единственной функции образования — утилитарной, которая доминирует над такими, казалось бы, значимыми функциями, как воспитательная, гуманистическая и тем более культурная. По мнению Ж.-Ф. Лиотара, всеобщая доступность к образованию не ставит целью формирование элит [3, с. 119]. Другими словами, из плоскости элитарности образование переходит в плоскость массовости, а точнее — в плоскость сферы услуг.
Так, постепенная трансформация культуры привела к росту значимости образованности общества одновременно со стремительным развитием глоба-лизационных процессов. Тем не менее потенциальный рост образованности в итоге привел к своего рода неконтролируемому увеличению псевдообразованности общества и, соответственно, обесцениванию образования как такового.
Одновременно с этим мировоззренческая парадигма изменилась до неузнаваемости и продолжает меняться с катастрофической скоростью, в связи с чем образование не справляется с первоначально заложенной в него функцией передачи культурного опыта, который, в свою очередь, безусловно транслируется, но его актуальность — вопрос риторический [10, с. 43].
Таким образом, в культуре постмодерна образование в классическом понимании воспринимается как нечто необходимое для мнимой статусности, которая зачастую вовсе не предполагает какое-либо последующее применение полученных знаний, умений и навыков, а тем более их ретрансляцию и участие в глобализационных процессах.
образование и информация
Реальность в классическом понимании обладает бинарной природой — предметность мира одновременно обладает и материальными, и нематериальными
свойствами. Соответственно, постмодернистской парадигме бесполярности бинаризм не свойственен.
В свою очередь, информационное поле современности как свойство современной реальности характеризуется постоянной нестабильностью и, несмотря на то, что онтологически информация, как и реальность, двойственна (информация/дезинформация), в эпоху постмодерна она утрачивает свою изначальную полярность. В связи с глобальной информатизированностью грань между двумя составляющими — информацией и дезинформацией — истончается, что приводит к стиранию той самой бинарности и образованию так называемой переходной информационной стадии, которая вполне может указывать, что информация в культуре постмодерна как минимум троична, что безусловно соответствует не только постмодернистской парадигме разновекторности, но и принципу ацентризма в целом.
Важно отметить, что постмодернистская разновекторность никак не противоречит и переходу за пределы информационной троичности, т. к. рост объема информации в современном мире характеризуется исключительной экспоненциальной направленностью.
В то же время общество постмодерна, равно как и общественные системы и подсистемы, характеризуется ментальной деструктуризацией различной степени. Соответственно, такие основополагающие формы сознания социума, как религиозная, философская, научная и др. в современном мире утрачивают свою безусловность и категоричность (принцип ацентризма).
Так, по причине глобальной информационной нестабильности в контексте постмодернистской разновекторности, когда истинность информационного поля — понятие непостоянное, развивающееся мышление нуждается в регулярном информационном пополнении, в так называемом «обновлении информации, возводя ее в разряд актуальной» [10, с. 44].
Тем не менее, если исходить из того, что образование — социальный инструмент, становится обоснованным утверждение, что в современном состоянии культуры образование в классическом понимании не отвечает не только своей критериальной сущности, но и для субъекта «не выступает гарантом социальной адаптивности: существует определенный риск отсутствия соответствия между приобретенными знаниями, умениями и навыками и социальной действительностью» [8, с. 133], для которой и свойственна информационная нестабильность, в то время как образовательная информационная база не способна на подобную информационную реактивность.
Заключение
Таким образом, представленное феноменологическое триединство, свойственное парадоксальности культуры постмодерна, в очередной раз подтверждает не только существование глобального кризисного состояния, но и на примере образования демонстрирует принцип локальной множественности данного кризиса. Безусловно, произошедший внутрисоциальный парадигмаль-ный слом не следует рассматривать категорично регрессивно относительно культуры в целом. Данный регресс — определенная стадия ментального прогресса, которая лишь демонстрирует, что, вероятно, обществу есть что пересмотреть и переосмыслить в стремительно меняющемся мире.
список литературы
1. Хабермас Ю. Модерн — незавершенный проект // Вопросы философии. - М., 1992. -№ 4. - С. 4G-S2.
2. Андерсон П. Истоки постмодерна / Пер. с англ. А. Апполонова. - М.: Территория будущего, 2G11. - 2GG с.
3. Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна / Пер. с фр. Н.А. Шматко. - СПб.: Алетейя, 2G1S. - 1S9 с.
4. Лиотар Ж.-Ф. Постмодерн в изложении для детей. Письма 1982-198S / Пер. с фр. А.В. Гараджи. - М.: Изд-во РГГУ, 2GG8. - 14S с.
5. Кабанова Л.И. Модерн и модернизм: пути и траектории становления в европейской и русской культуре // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. - Тамбов, 2G11. -№ б. - Ч. 3. - С. 8б-89
6. Хабермас Ю. Философский дискурс о модерне / Пер. с нем. М.М. Беляева. - М.: Весь мир, 2GG3. - 41б с.
У. Севастов К.В. Традиционная и постмодернистская стратегии образования: анализ конфликта // II Международное книжное издание стран Содружества Независимых Государств «Лучший молодой ученый - 2G2G» / II международная книжная коллекция научных работ молодых ученых. - Нур-Султан: Бобек, 2G2G. - С. 81-8S.
8. Севастов К.В. Конвергентные процессы в современном образовании: постмодернистский дискурс // Высшая школа: научные исследования: материалы Межвузовского международного конгресса, Москва, 24 дек. 2G2G г. - М.: Инфинити, 2G2G. - Т. 2. -С. 132-Ш.
9. Фуко М. Дискурс и истина / Пер. с англ. А.М. Корбута. - Минск: Пропилеи, 200б. -1S2 с.
1G. Севастов К.В. Образование в культуре постмодерна: кризис результативности // Социально-гуманитарные знания: материалы XVII Респ. науч. конф. молодых ученых и аспирантов, Минск, 2б нояб. 2G2G г. / Республиканский институт высшей школы; ред-кол.: И.В. Титович (пред.) - Минск: РИВШ, 2G2G. - С. 43-4б.
References
1. Habermas Yu. Modern - nezavershennyj proekt. Russian Studies in Philosophy. Moscow, 1992. No. 4. P. 4G-S2.
2. Anderson P. Istoki postmoderna; per. s angl. A. Appolonova. Moscow: Territoriya budushchego, 2G11. 2GG p.
3. Liotar Zh.-F. Sostoyanie postmoderna; per. s fr. N.A. Shmatko. Saint Petersburg: Aletejya, 2G1S. 1S9 p.
4. Liotar Zh.-F. Postmodern v izlozhenii dlya detej. Pis'ma 1982-198S; per. s fr. A.V. Garadzhi. Moscow: Izd-vo RGGU, 2GG8. 14S p.
5. Kabanova L.I. Modern i modernizm: puti i traektorii stanovleniya v evropejskoj i russkoj kul'ture. Istoricheskie, filosofskie, politicheskie iyuridicheskie nauki, kul'turologiya i iskusstvovede-nie. Voprosy teorii i praktiki. Tambov, 2G11. No. б. Ch. 3. P. 8б-89
6. Habermas Yu. Filosofskij diskurs o moderne; per. s nem. M.M. Belyaeva. Moscow.: Ves' mir, 2GG3. 41б p.
У. Sevastov K.V. Tradicionnaya i postmodernistskaya strategii obrazovaniya: analiz konflikta. II Mezhdunarodnoe knizhnoe izdanie stran Sodruzhestva Nezavisimyh Gosudarstv «Luchshij molodoj uchenyj - 2020». II mezhdunarodnaya knizhnaya kollekciya nauchnyh rabot molodyh uchenyh. Nur-Sultan: Bobek, 2G2G. P. 81-8S.
8. Sevastov K.V. Konvergentnye processy v sovremennom obrazovanii: post-modernistskij diskurs. Vysshaya shkola: nauchnye issledo-vaniya: materialy Mezhvuzovskogo mezhdunarodnogo kongressa, 24 dek. 2G2G g. - Moscow : Infiniti, 2G2G. Vol. 2. P. 132-Ш.
9. Fuko M. Diskurs i istina; per. s angl. A.M. Korb uta. Minsk: Propilei, 2006. 1S2 p.
10. Sevastov K.V. Obrazovanie v kul'ture postmoderna: krizis rezul'tativnosti. Social'no-gumanitarnye znaniya: materialy XVII Resp. nauch. konf. molodyh uchenyh i aspirantov, Minsk, 26 noyab. 2020 g. Minsk: RIVSH, 2020. P. 43-46.
Информация об авторе
Кирилл Валерьевич Севастов, магистр искусствоведения, аспирант кафедры философии и методологии университетского образования Государственного учреждения образования «Республиканский институт высшей школы», Минск, Беларусь. E-mail: kirillsevastov@gmail.com
Information about the author
Kirill V. Sevastov, Master of Art History, graduate student of the Department of Philosophy and Methodology of University Education of the State Educational Institution "Republican Institute of Higher Education", Minsk, Belarus. E-mail: kirillsevastov@gmail.com
