CC BY
48ISSN 2078-9823 (Print), ISSN 2587-7879 (Online) DOI: 10.15507/2078-9823.049.020.202001.041-060
УДК 316.356.2
Т. М. Дадаева
Национальный исследовательский Мордовский государственный университет им. Н. П. Огарёва (Саранск, Россия), e-mail: [email protected]
Образование, историческая память и гражданская идентичность: векторы влияния (на примере студенческой молодежи вузов и ссузов Республики Мордовия)
Введение. Впервые представлены результаты исследования влияния образования, исторической памяти на формирование гражданской идентичности современной студенческой молодежи Республики Мордовия. Уточнение и выявление векторов влияния исторической памяти на формирование гражданской идентичности через призму уровня образования молодежи позволяет не только установить существующие проблемные зоны и противоречия, но и определить доминирующие факторы и механизмы (инструменты) формирования исторической памяти молодежи для эффективного их использования с целью усиления патриотического воспитания, активного приобщения подрастающего поколения к значимым социальным событиям в истории России через различные социальные институты такие как образование, наука, искусство, кинематограф, СМИ. Материалы и методы. Был использован социологический опрос - анкетирование студентов вузов и ссузов Республики Мордовия. Применялась квотная выборка по полу, возрасту и уровню образования. Выборочная совокупность составила 586 чел. Обработка данных осуществлялась с помощью пакета статистических программ SPSS Base 21.0. Методами обработки выступили выявление корреляционной зависимости между отдельными показателями, Хи-квадрат Пирсона. Результаты исследования. На основе выявленных векторов взаимовлияния образования, исторической памяти на гражданскую идентичность студенческой молодежи установлена определенная двойственность и противоречивость в восприятии исторических событий прошлого у молодежи. С одной стороны, это высокая оценка достижений советского периода, когда коллективная позитивная память о советском прошлом преобладает, формируя позитивное отношение к данным событиям у молодежи, и служит базой для устойчивой общероссийской идентичности. С другой стороны, события новейшей истории России не являются значимыми в историческом сознании молодежи. Автором установлена значимость уровня образования молодежи при выборе главных событий - «узлов» памяти, событий - сожаления (забвения), источников формирования исторической памяти. Выявлено, что семейная память учащейся молодежи определяет вектор развития их исторической памяти в целом. Обсуждение и заключение. Остается открытым вопрос о влиянии индивидуальной памяти (семейных воспоминаний) на конструирование идентичности студенческой молодежи и сравнения ее с влиянием коллективной исторической памяти, что требует дальнейшего исследования. Полученные результаты расширяют и дополняют знания в области социологии молодежи и memory studies, а также могут быть использованы как научно-методические рекомендации при разработке учебных программ по преподаванию исторического знания в системе школьного, среднего профессионального и высшего образования и в определении приоритетов в системе патриотического воспитания молодежи.
Ключевые слова: историческая память, коллективная память, образование, идентичность, гражданская идентичность, студенческая молодежь, идентификация, конструктивизм, историческое сознание.
© Дадаева Т. М., 2020
Для цитирования: Дадаева Т. М. Образование, историческая память и гражданская идентичность: векторы влияния (на примере студенческой молодежи вузов и ссузов Республики Мордовия) // Гуманитарий : актуальные проблемы гуманитарной науки и образования. - 2020. - Т. 20. - № 1. - С. 41-60. DOI: 10.15507/2078-9823.049.020.202001.041-060.
Благодарность: Исследование выполнено при поддержке Российского фонда фундаментальных исследований (грант N° 18-411-130004 «Роль исторической памяти в конструировании общегражданской идентичности молодежи: региональный аспект»).
Tatyana M. Dadaeva
National Research OgarevMordovia State University (Saransk, Russia), e-mail: [email protected]
Education, historical memory and civil identity: vectors of influence (on the example of students of Republic of Mordovia)
Introduction. The article presents for the first time the results of the study of the influence of education, historical memory on the formation of civil identity of modern students of the Republic of Mordovia. Clarification and identification of the vectors of historical memory influence in the formation of civic identity through the prism of the education level of young people not only allows to set the existing problems and contradictions, but also to determine the dominant factors and mechanisms (tools) the formation of youth historical memory to effectively use them to reinforce patriotic education, active involvement of the younger generation to meaningful social events of the Russian history through various social institutions such as education, science, art, cinema, media. Materials and Methods. In the course of the study was used a sociological survey of students of universities and colleges of the Republic of Mordovia. Quota sampling by sex, age and level of education was applied. The sample amounted to 586 h. data processing was carried out by using the statistical software package SPSS Base 21.0. Processing techniques made identification of correlation between individual parameters, the Pearson's Chi-squared. Results. It is based on the identified vectors of mutual influence of education, the historical memory of the civilian identity of student youth set a certain ambivalence and inconsistency in the perception of the historical events of the past among young people, on the one hand is a high assessment of the achievements of the Soviet period, when the collective positive memory of the Soviet past prevails, forming positive attitude to the event the youth is the foundation for sustainable nationwide identity, on the other hand, the events of the modern history of Russia are not significant in the historical consciousness of young people. The author established the importance of the level of education of young people when choosing the main events - "nodes" of memory, events-regret (oblivion), sources of formation. Discussion and Conclusion The question of the influence of individual memory (family memories) on the construction of students' identity and its comparison with the influence of collective memory remains open, which requires further research. The obtained results expand and supplement knowledge in the field of sociology of youth and memory studies, and can also be used as scientific and methodological recommendations in the development of curricula for teaching historical knowledge in the system of school, secondary vocational and higher education and in priorities determining in the system of youth patriotic education.
Keywords: historical memory, collective memory, education, identity, civil identity, identification, constructivism, historical consciousness, student's youth.
For citation: Dadaeva T. M. Education, historical memory and civic identity: vectors of influence (on the example of students of Republic of Mordovia). Gumanitarian : aktual'nye problemy gumanitarnoi nauki i obrazovaniia = Russian Journal of the Humanities. 2020; 20(1): 41-60 (In Russ.). DOI: 10.15507/20789823.049.020.202001.041-060.
Acknowledgements: This work was supported by the Russian Foundation for Basic Research, project no.18-411-130004.
ГУМАНИТАРИЙ : актуальные проблемы ^ „„^„„„„„^ ~ я Том 20, № 1, 2020
гуманитарной науки и образования ' '
Введение
Общие представления о прошлом являются основанием идентичности членов современного социума. Идентичность «находится в диалектической взаимосвязи с обществом и формируется социальными процессами. Однажды выкристаллизовавшись, она поддерживается, видоизменяется или даже переформируется социальными от-ношениями»1. Обращение к исторической памяти современной молодежи помогает выявить основные формы их групповых идентичностей в начале XXI в. Если для старшего поколения воспоминания о прошлом, их личная память играют определяющую роль в конструировании социальных идентичностей, то для самоидентификации молодежи важен процесс формирования и приобщения к исторической коллективной памяти, ее символической репрезентации.
В эпоху глобализма, активной мобильности и включенности индивида в разные структуры и социальные группы идентичность становится множественной, непостоянной, не последнюю роль в формировании такой идентичности играет и процесс индивидуализации. Как справедливо полагают Н. Л. Антонова и А. Г. Бусыгин, выбор идентичности индивидом, по сути, - это отказ от стратифицированных структур; социальное пространство становится местом преломления идентичностей [1, с. 14].
Глобализация мира и транснационализация человеческой деятельности, расширяющееся практическое применение новых теоретических подходов создают условия для размывания старых идентичностей, становления новых форм исторической памяти, что актуализирует изучение данной проблемы на примере конкретных социаль-
ных групп, в частности, студенческой молодежи.
Цель статьи - определить особенности и противоречия влияния образования, исторической памяти на формирование гражданской идентичности учащейся молодежи. Задачи исследования включали изучение источников и механизмов формирования, элементов инфраструктуры исторической памяти (праздники, события, кинофильмы и т. д.), отношения к основным «узлам» памяти, к патриотизму, исследование самоидентификации и т. д.
Актуальность исследования состоит в том, что выявление особенностей и противоречий влияния исторической памяти на формирование гражданской идентичности через призму уровня образования молодежи позволяет не только установить существующие проблемные зоны, но и определить доминирующие факторы и механизмы формирования исторической памяти молодежи для эффективного их использования с целью усиления патриотического воспитания, активного приобщения подрастающего поколения к значимым социальным событиям в истории России через различные социальные институты, такие как образование, наука, искусство, кинематограф, СМИ, что в итоге способствует формированию устойчивой гражданской идентичности.
Обзор литературы
Один из первых социологов, стоявших у истоков формирования научного направления memory studies, был М. Хальбвакс2 [23]. Ученый, рассматривая связь коллективной (исторической) памяти и идентичности, полагал, что каждая группа формулирует память о собственном прошлом, обосновывая уникальную идентичность группы3.
Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности: Трактат по социологии знания / пер. с
англ. Е. Руткевич. - М. : Academia Центр ; Медиум, 1995. - С. 179.
ХальбваксМ. Социальные рамки памяти / пер. с фр. и вступ. ст. С. Н. Зенкина. - М. : Новое издательство, 2007. - 240 с. Там же. - С. 45.
М. Хальбвакс отмечал, что представления о прошлом и их роль в жизни сообществ можно рассматривать не через призму суммы индивидуальных воспоминаний, а как «общий опыт, пережитый людьми совместно» (в том числе памяти поколений) и более широко - как исторический опыт, отложившийся в памяти человеческой общности»4. Ученый исследовал акт воспоминания и коллективные воспоминания в истории как общественный феномен, необходимый для выживания общества.
Историческая память, с точки зрения ученого, - одно из измерений коллективной/социальной памяти, это память об историческом прошлом или, точнее, его символическая репрезентация, которая располагается вне поля исторической науки. Здесь категория «историческая память» схожа с понятием Э. Дюркгейма «коллективное сознание» и представляет собой единое историческое знание о социальном опыте и практиках прошлого, способствующее солидарности и формированию групповой идентичности членов общества.
Следовательно, рассматривая феномен социальной памяти, М. Хальбвакс отмечал, что прошлое в настоящем вспоминается всегда с какой-либо целью, часто политической и связанной с идентичностью той или
иной группы или легитимацией определенного рода действий5. Подобная методологическая рамка отвечает цели нашего исследования, а именно - как социальная память влияет на конструирование гражданской идентичности студенческой молодежи.
Ученые используют разные понятия в контексте изучения исторической памяти: «коллективная/общественная/социальная память» (Я. Зерубавель [6], J. V. Wertsch [29]), «историческая память» (С. P. Boyd [28], Е. А. Ростовцев, Д. А. Сосницкий [18], Ж. Т. Тощенко [22], J. Winter6 [30]), «культурная память» (А. Ассман7, А. Эткинд8), «историческая политика» (Heisler [27];
A. И. Миллер9 [13-15]), «политика прошлого» (D. Art10), «политика памяти» (Х. Вель-цер11, Twenty Years After Communism12),
B. Н. Сыров, О. В. Головашина, А. А. Лин-ченко [19], G. Mink, L. Neumayer13), «история памяти» (П. Хаттон14). Так, культуролог А. Ассман выделяет четыре вида памяти, одним из которых является культурная память. Это особая для каждой культуры форма создания, передачи и осовременивания культурных смыслов, она социально учреждается и искусственно формируется. Культурная память состоит в том числе из «обосновывающих воспоминаний», которые утверждают законность и оправдан-
ХальбваксМ. Указ. соч. - С. 110. Там же. - С. 213.
Wertsch J. V. Voices of collective remembering. - New York : Cambridge University. Press, 2002. Ассман Я. Культурная память: письмо, память о прошлом и политическая идентичность в высоких культурах древности / пер. с нем. М. М. Сокольской. - М. : Языки славянской культуры, 2004. - С. 125. Эткинд А. Кривое горе: Память о непогребенных. - М. : НЛО, 2016. Миллер А., Липман М. (ред.). Историческая политика в XX веке. - М. : НЛО, 2012. ArtD. The Politics of the Nazi Past in Germany and Austria. - Cambridge : Cambridge University Press, 2006. ВельцерХ. История, память и современность прошлого. Память как арена политической борьбы // Память о войне 60 лет спустя. Россия, Германия, Европа. - М. : Новое литературное обозрение, 2005. - С. 51-64. Twenty Years After Communism: The Politics of Memory and Commemoration / M. Bernhard, J. Kubik (eds.) -Oxford : Oxford University Press, 2014.
History, Memory and Politics in Central and Eastern Europe: Memory Games / G. Mink, L. Neumayer (eds.). -Basingstoke etc. : Palgrave Macmillan, 2014.
Хаттон П. История как искусство памяти / пер. с англ. : В. Ю. Быстрова. - СПб. : Владимир Даль, 2004. - 424 с.
ГУМАНИТАРИЙ : актуальные проблемы
Том 20, № 1, 2020
гуманитарной науки и образования 9 9
4
10
11
12
13
14
ность существующего порядка вещей15. Концепт культурной памяти подразумевает объективацию потока социальной памяти в пространстве и времени: создание текстов, сооружений и т. д. А. Эткинд выделяет две категории культурной памяти - «мягкую» (книги, дискурсы, тексты) и «твердую» (памятники, музеи и т. д.) [23].
В контексте нашего исследования важным является рассуждение А. Ассман о политической/национальной памяти: «Там, где история находится на службе у формирования идентичности, где история осваивается гражданами и где к ней апеллируют политики, там можно говорить о "политической" или "национальной» памяти"16.
Канадский социолог И. Ирвин-Зарецкая использует термин «социально-культурная инфраструктура памяти». По ее мнению, «воспоминание имеет собственную инфраструктуру; часть ее используется постоянно, часть может простаивать в течение долгого времени»17. В качестве элементов инфраструктуры выступают памятники, музеи и мемориальные комплексы, государственные праздники, публичные ритуалы, топонимия пространства, произведения литературы и искусства (кино), знаки, символизирующие солидарность (ленты, цветы и т. д.).
П. Нора вводит понятие «узлы памяти» -это ключевые события прошлого, которым «национальная история» придает особый смысл [16]. Определив подобные события
как «узлы памяти», государство закрепляет их в школьных учебниках истории, тиражирует в СМИ, произведениях искусства, кинематографе, с тем чтобы внедрить в массовое сознание. В связи с этим одной из задач нашего исследования является определение отношения молодежи к основным «узлам» памяти, значимым событиям российской истории и элементам социальной инфраструктуры памяти (праздники, публичные мероприятия, произведения литературы, кино и т. д.).
В memory studies активно используется категория «коммеморации» (John R. Gillis18, K. Hite19, P. Nora [28], T. Ensink, C. Sauer20, M. Bernhard, J. Kubik21, R. Wodak, R. Cillia [31]) как процесс отбора того, что необходимо вспоминать, а что забыть или предать забвению. Процесс отбора всегда является политическим или идеологически нагруженным и связан с настоящим. «Забвению в частности подлежат тогдашние чувства - ненависть, ресентимент, вина, триумф или реванш, наполняющие индивидуальную или коллективную память сильными эмоциями и не оставляющие места для других тем памяти», если они «в настоящее время более не представляются полезными»22.
Х. Вельцер, рассматривая природу и особенности воспоминаний об историческом прошлом, подчеркивал эмоциональную составляющую данного процесса.
15 Ассман Я. Указ. соч. - С. 125.
16 Ассман А. Длинная тень прошлого: Мемориальная культура и историческая политика / пер. с нем. - М. : Н. Л. О., 2014. - С. 20.
17 Irwin-Zarecka I. Frames of Remembrance. The Dynamics of Collective Memory. - New Brunswick etc. : Transaction Pub, 1994. - P. 90.
18 Commemorations. The politics of national identity / John R. Gillis (ed.). - Princeton, New Jersey : Princeton University Press, 1994.
19 Hite K. Politics and the Art of Commemoration: Memorials to Struggle in Latin America and Spain. - L. : Routledge, 2012.
20 The Art of Commemoration: Fifty years after the Warsaw Uprising / T. Ensink, C. Sauer (eds.). - Amsterdam : Ebsco Publishing, 2003.
21 Twenty Years After Communism ...
22 The Art of Commemoration ... - P. 7.
«История и память - две совершенно разные вещи; при усвоении их индивидом они претерпевают специфические смешения и порождают специфические выводы»23. Память о прошлом не всегда содержит в себе объективную, фактологическую информацию, включая вымышленные детали. Как отмечал Жан Ле Гофф, эта память «мифологизированная, искаженная, анахронич-ная»24.
В отечественной науке проблемами разработки категории исторической памяти занимались А. В. Полетаев, И. М. Савельева25, Ж. Т. Тощенко [20], ее взаимосвязи с политическими структурами и властью исследовали Т. А. Булыгина, Т. Н. Кожемяко, В. И. Мажников [3], Л. П. Репина26, аспекты классификации форм исторической памяти отражены в работах И. Н. Горина и В. В. Менщикова [4], процесс коммемора-ции исторических событий и государственные праздники рассматривались О. Ю. Малиновой, В. Н. Ефремовой27. Необходимо выделить сборники коллективных трудов, посвященные различным аспектам изучения исторической памяти: «Исторические исследования в России - III. Пятнадцать лет спустя» (2011)28 (отражает влияние новой идеологии на условия и проблемы изучения прошлого, новые тенденции в развитии современного историознания); «Истори-
ческая память в российском обществе: состояние и проблемы формирования» [12] (представляет анализ социологических данных по проблемам исторического сознания, первое социологическое исследование начато в 1990 г.); «Историческая память и российская идентичность» (2018)29 (раскрыты механизмы и исторические траектории формирования национальной идентичности, уровни и формы коллективных идентичностей (гражданской, этнической, религиозной, регионально-локальной и т. д.).
Так, по мнению Ж. Т. Тощенко, историческая память «является выражением процесса организации, сохранения и воспроизводства прошлого опыта народа, страны, государства для возможного его использования в деятельности людей или для возвращения его влияния в сферу общественного сознания» [20, с. 3].
Поскольку данная работа касается исследования влияния исторической памяти на формирование идентичности, есть необходимость обратиться к понятию «идентичность». Категория «идентичность» рассматривалась в рамках социальной психологии Э. Эриксоном. Ученый выделял индивидуальную и групповую идентичность. Последняя, или «идентичность групп, основывается на географических и исторических
25
23 ВельцерХ. История, память и современность прошлого. Память как арена политической борьбы // Память о войне 60 лет спустя. Россия, Германия, Европа. - М. : Новое литературное обозрение, 2005. - С. 60.
24 Ле Гофф Ж. История и память. - М. : РОССПЭН, 2013. - С.148. Савельева И. М., Полетаев А. В. «Историческая память»: к допросу о границах понятия // Феномен прошлого / отв. ред. И. М. Савельева, А. В. Полетаев. - М. : Изд. дом ГУ ВШЭ, 2005. - С. 170-220. Репина Л. П. Образы прошлого в памяти и в истории // Л. П. Репина (ред.). Образы прошлого и коллективная идентичность в Европе до начала Нового времени. - М. : Кругъ, 2003. - С. 9-18 ; Событие в истории, памяти и нарративах идентичности / под. ред. Л. П. Репиной. - М. : Аквилон, 2017.
Малинова О. Ю., Ефремова В. Н. Коммеморация исторических событий и государственные праздники как инструменты символической политики // Историческая память и российская идентичность / под. ред. В. А. Тишкова, Е. А. Пивневой. - М. : РАН, 2018. - 508 с.
Исторические исследования в России - III. Пятнадцать лет спустя / под ред. Г. А. Бордюгова. - М. : АИРО-XXI, 2011. - 584 с.
Историческая память и российская идентичность / под. ред. В. А. Тишкова, Е. А. Пивневой. - М. : РАН, 2018. - 508 с.
ГУМАНИТАРИЙ : актуальные проблемы
различиях (коллективное пространственно-временное "эго") и на существенных различиях социальных целей и средств (коллективный план жизни)»30.
Концепт идентичности в изменяющемся современном мире исследовался З. Бауманом [2; 24] и Э. Гидденсом31. Идентичность, по мысли З. Баумана, «становится призмой, через которую рассматриваются, оцениваются и изучаются многие важные черты современной жизни. Признанным объектам изучения социальных наук присваиваются новые формулировки и придается новый вид, чтобы они соответствовали дискуссиям, ныне вращающимся вокруг оси "идентичности"»32.
На протяжении предшествующих модерну исторических этапов «идентичность» не была «частным делом», а индивидуальность была лишь продуктом общества и не требовала от человека рефлексивности. В современной ситуации индивиды уже не могут просто вписаться в четкие рамки определенной идентичности, занять свое «место», так как границы идентичностей изменчивы и неопределённы33. Следовательно, изменяющийся современный мир изменяет и природу, и восприятие идентичности.
Идею множественной идентичности рассматривали Г. Тэджфел и Дж. Тернер34, трансформация подходов к исследованию
идентичности в социологической теории освящена Н. Л. Поляковой [17]; кризис идентичности в эпоху постмодерна раскрывает А. М. Шляков [22]; идентичность в условиях виртульного пространства анализируют А. К. Мамедов, Э. Д. Коркия [11]; влияние глобализации на культурную идентичность исследует Ф. Х. Кессиди [7]; теоретические подходы к национальной идентичности изучает А. В. Лукина [8]; взаимодействие и взаимовлияние исторической памяти и идентичности рассматривают D. S. Bell [25], Дж. Джиллис35, M. O. Heisler [27], D. Lowenthal36, П. Нора [16], А. Г. Васильев37, О. Ю. Малинова38 [9-10].
По нашему мнению, гражданская идентичность - это динамический процесс формирования социальной идентичности на макроуровне под влиянием коллективной памяти (под воздействием государства, властных структур и идеологии, которые определяют отбор, доступность и интерпретацию исторической информации о прошлом); на микроуровне - индивидуальной памяти (на уровне повседневного взаимодействия, под влиянием семьи (близкое окружение), личного опыта и опыта близких людей (в качестве основного источника выступают семейные истории и традиции).
30 EriksonE. Identity and life cycle. - N. Y., L., 1980. - P. 20.
31 Гидденс Э. Ускользающий мир. Как глобализация меняет нашу жизнь. - М., 2004. - 120 с. ; Giddens A. Modernity and Self-identity: Self and Society in Late Modern Age. - Cambridge, 1991.
32 Бауман З. Индивидуализированное общество. - М., 2005. - С. 176.
33 Там же. - С. 182.
34 TajfelH, Turner J. The Social Identity Theory of Intergroup Behavior // Psychology of Intergroup Relations / ed. by S. Worchel, W. Austin. - Chicago, 1986. - P. 7-24.
35 Commemorations. The politics of national identity.
36 Lowenthal D. Identity, heritage and history // John R. Gillis (ed.). Commemorations. The politics of national identity ; Лоуэнталь Д. Прошлое - чужая страна / пер. с англ. А. В. Говорунова.- СПб. : Владимир Даль, 2004. - 623 с.
37 Васильев А. Г. Культурная память/забвение и национальная идентичность: теоретические основания анализа // Культурная память в контексте формирования национальной идентичности России в XXI веке / отв. ред. Н. А. Кочеляева. - М. : Совпадение, 2012. - С. 29-57.
38 Малинова О. Ю. Актуальное прошлое: символическая политика властвующей элиты и дилеммы российской идентичности. - М. : Политическая энциклопедия, 2015. - 207 с.
Материалы и методы
Были сформулированы следующие гипотезы.
1. Студенческую молодежь характеризует в целом позитивное восприятие значимых исторических событий, однако в структуре исторического сознания преобладают события советской и постсоветской истории России.
2. «Узлы» и элементы инфраструктуры памяти (события, праздники, мероприятия) составляют базу для формирования устойчивой гражданской российской идентичности. Регионально-локальная идентичность менее выражена, является недостаточно устойчивой.
3. Студенты вузов более критически и негативно относятся и оценивают события российской истории, чем студенты ссузов.
Для изучения влияния образования, исторической памяти на конструирование гражданской идентичности студенческой молодежи были разработаны авторский инструментарий и анкета.
Теоретико-методологическую основу социологического исследования составляют положение социального конструктивизма П. Бергера и Т. Лукмана, концепция социальной инфраструктуры памяти И. Ир-вин-Зарецкой, коммеморативных практик, «узлов» памяти П. Нора.
Для анализа и интерпретации полученных данных применены пакет SPSS 2.0, математико-статистические методы обработки данных.
Анкетный опрос «Историческая память России глазами современной молодежи» проходил в марте-апреле 2019 г. в Саранске, а также в трех районах Республики Мордовия (Ковылкинском, Рузаевском и Крас-нослободском) среди учащейся молодежи республики (студенты вузов и ссузов)39.
39 Статья написана по результатам социологического исследования, проведенного при поддержки гранта
РФФИ № 18-411-130004 «Роль исторической памяти в конструировании общегражданской идентичности
молодежи: региональный аспект».
Применялась квотная выборка по полу, возрасту и уровню образования. Выборка составила 586 чел. (246 юношей (42 %) и 340 девушек (52 %). Возраст респондентов - 18-21 год (51 % ), 22-24 года (49 %); уровень образования - студенты вузов (78 %), студенты ссузов (22 %).
Результаты исследования
Студенты высших учебных заведений в первую очередь считают себя россиянами (50 %), 25 % - в равной степени гражданами России и Республики Мордовия одновременно. Большинство же студентов ссузов в первую очередь считают себя в равной степени гражданами России и Республики Мордовия одновременно (40 %), 33 % - считают себя россиянами. Считают себя гражданами мира 14 % студентов высших учебных заведений и 15 % студентов ссузов. Согласно опросу, общегражданская российская идентичность ярче выражена у студентов вузов.
Большая часть опрошенной студенческой молодежи (54,5 %) считают, что все граждане России, будучи представителями разных национальностей и культур, являются единым российским народом; 17,2 % полагают, что пока нет, но в будущем это возможно; 15,9 % считают, что не являются единым российским народом.
Большинство студентов вузов и ссу-зов полагают: для того, чтобы считаться настоящим россиянином, нужно родиться в России (18 %), необходимо прожить в России большую часть жизни (18 %); чувствовать себя россиянином (17 %); для студентов ссузов - надо родиться в России (24 %), иметь российское гражданство (21 %), прожить в России большую часть жизни (15 %), уважать российский политический строй и законы (12 %) (табл. 1).
ГУМАНИТАРИЙ : актуальные проблемы
Таблица 1
Распределение ответов о том, что в первую очередь важно для того, чтобы считаться настоящим россиянином, в зависимости от уровня образования, %
Table 1
Distribution of answers about what is primarily important in order to be considered a real
Russian, depending on the level of education, %
Вариант ответа / Variant of answer Вуз / High school Ссуз / College
Родиться в России / To be born in Russia 18 24
Прожить в России большую часть своей жизни / To live a long time in Russia 18 15
Чувствовать себя россиянином / To feel yourself as a Russian 17 11
Иметь российское гражданство / To have Russian citizenship 15 21
Говорить по-русски / To speak Russian 12 8
Уважать российский политический строй и законы / To respect Russian state and laws 10 12
Иметь предков, родившихся в России / To have a natives whom were born in Russia 5 6
Быть православным / To be orthodox 4 3
Всего / Total 100 100
Студенты вузов и ссузов согласны с суждением, что в России должно быть государство, которое выражало бы в первую очередь интересы русских (31 % и 40 %); скорее согласны, чем не согласны, 21 % и 25 % соответственно. В целом 52 % студентов вузов и 65 % студентов ссузов имеют националистические настроения. Среди студентов ссузов больше тех, кто придерживается националистических взглядов, чем среди студентов вузов, и среди них меньше тех, кто с этим не согласен (41 % и 22 % соответственно). 90 % студентов вузов и 78 % студентов ссузов так или иначе согласны с суждением, что в России должно быть государство, в котором все народы, проживающие на его территории, имели бы равные права и возможности. Не согласны 8 % студентов вузов и 15 % студентов ссузов.
Большинство студентов вузов и ссузов на вопрос: «С кем из данных групп населения Вы испытываете чувство общности, и в какой степени?» - ответили следующим образом: 48 % опрошенных очень сильно
испытывают чувство общности с людьми, разделяющими их взгляды на жизнь (48 % и 44 %); довольно сильно испытывают чувство общности с людьми своего поколения (44 %), с товарищами по работе, учебе (42 %), с людьми своей профессии, рода занятий (38 %), с людьми, разговаривающими на русском языке (37 %), с россиянами (35 %), с людьми, придерживающимися тех же обычаев и традиций (35 %), с людьми своей национальности (32 %). В контексте данного исследования интересно отметить, что 23 % опрошенных совершенно не чувствуют общности с жителями Мордовии; 16 % - с людьми, живущими в одном городе/селе; 13 % - с людьми, придерживающимися тех же обычаев и традиций, 12 % - с россиянами, 11 % - с людьми, разговаривающими на русском языке. Следовательно, молодежь чаще испытывает чувство общности с людьми своего поколения, общих взглядов, чем своей этничности, т. е. сильнее выражена возрастная и профессиональная идентичность.
По мнению студентов вузов, объединяющими факторами российских граждан разных национальностей, религий и культур, проживающих в разных регионах страны, выступают огромная территория России (14 %) и общие проблемы (14 %), на втором месте - общие праздники, традиции (10 %) и русский язык (10 %), на третьем - любовь к России (9 %), на четвертом - история (8 %). По мнению студентов ссузов, это огромная территория России (16 %), общие праздники, традиции (13 %), общие проблемы (12 %), любовь к России (11 %), русский язык (8 %). С жителями Мордовии студентов вузов и ссузов объединяют территория (29 % и 23 %), родственники (10 % и 10 %), семья (10 % и 10 %), общие проблемы (9 % и 9 %).
На самоидентификацию молодежи влияют общие значимые исторические события, которые объединяют, приобщение к которым имеет глубокий символический смысл и, как результат, преломляется в общности с народом одной истории, этничности, культуры, языка, одной страны и в целом оказывает влияние на гражданскую идентичность. В связи с этим важны ответы на вопрос: «С какого периода, события, начинается история России?». Большинство студентов в качестве такого главного события отметили образование Киевской Руси (60 % студентов вузов, 48 % студентов ссузов). Вторым значимым событием, по мнению студентов вузов, выступает образование Российской империи и Московского государства в XV в. (13 %); по мнению студентов ссузов - образование Российской Федерации (19 %). На третьем месте у студентов вузов образование Российской Федерации (10 %), у студентов ссузов - образование Российской империи (17 %). Образование СССР как значимое событие чаще отмечали студенты ссузов (7 %), чем студенты вузов (4 %). Надо отметить, что образование Российской
Федерации у студентов вузов не вошло в тройку значимых событий. Так оказалось и в целом по массиву (табл. 2).
Интересны ответы респондентов на вопрос: «В какой период российской истории Вы бы хотели жить, если бы у Вас была такая возможность?». Большинство студентов и вузов и ссузов хотели бы жить в настоящем (33 % и 35 %) и в будущем (19 % и 29 % соответственно). Любопытно, что 13 % студентов ссузов отметили 80-90-е гг. XX в. (период перемен); в целом по массиву так отметили 6 % опрошенных. С другой стороны, 16 % студентов вузов выбрали времена СССР, 50-70-е гг. ХХ в. (оттепель, период застоя); почти так же считают и в целом по массиву (15 %). Мы полагаем, что это связано с некоторой романтизацией советского периода, о котором часто с ностальгией рассказывают старшие (родители, учителя) (табл. 3).
Большинство студентов вузов и ссузов отметили в качестве главных исторических событий, вызывающих гордость, Победу в Великой Отечественной войне (16 % и 16 %), первый полет человека в космос (14 % и 11 %), победу в Отечественной войне 1812 г. (11 % и 11 %), отмену крепостного права (7 % студентов вузов) и Крещение Руси (8 % студентов ссузов). Победа в Великой Отечественной войне и первый полет человека в космос отмечались также как наиболее важные события согласно данным исследования, проведенного в 1999 г. (экспериментальное исследование, проведенное Российским независимым институтом социальных и национальных проблем (РНИСНП) совместно с Фондом Эберта: когортный анализ пяти поколений: 16-25, 26-35, 36-45, 46-55, 56-65 лет; выборка -3 000 чел.) [6]. Великая Отечественная война остается самым значимым событием и согласно другим исследованиям40.
Историческая память и российская идентичность... - С. 22, 38.
ГУМАНИТАРИЙ : актуальные проблемы
40
Таблица 2
Распределение ответов о периоде, событии, с которого начинается история России, в зависимости от образования, %
Table 2
Distribution of answers about the period, the event from which the history of Russia begins, depending on education, %
Вариант ответа / Variant of answer Вуз / High school ^уз / College Вся выборка / Whole sample
Образование Киевской Руси / Formation of Kievan Rus 60 48 59
Образование Московского государства в XV в. / Formation of the Moscow state in XV century 13 9 13
Образование Российской империи / Formation of the Russian Empire 13 17 13
Образование СССР / Formation of the USSR 4 7 4
Образование Российской Федерации (1990-е гг.) / Formation of the Russian Federation (1990-years) 10 19 11
Итого / Total 100 100 100
Таблица 3
Распределение ответов о периоде российской истории, в котором хотели бы жить, если бы была такая возможность, в зависимости от уровня образования, %
Table 3
Distribution of answers about the period of the Russian history in which respondents would like to live if there was such opportunity, depending on the level of education, %
Вариант ответа / Variant of answer Вуз / High school ^уз / College Вся выборка / Whole sample
Настоящее / Present 33 35 33
Будущее / Future 19 29 20
Времена СССР, 50-70-е гг. ХХ в. / Soviet times, 50-70 years of the twentieth century 16 4 15
XIX в. / XIX century 7 2 6
80-90-е гг. XX в. / 80-90 years of the twentieth century 5 13 6
XVII-XVin вв. / XVII-XVin centuries 4 4 4
Древние времена / Ancient times 3 5 4
Средние века / Middle ages 3 4 3
Затрудняюсь ответить / Difficult to answer 10 4 9
Итого / Total 100 100 100
Определенные факты или явления прошлого часто исключаются из социально приемлемого исторического нарратива, замалчиваются или предаются забвению. Речь идет о трагических страницах истории, которые не вызывают чувство гордости либо имеют сомнительное значение. Как писал Д. Лоуэнталь, «нации уникальны не только тем, что они стремятся хранить в памяти, но и тем, что они хотят забыть»41. Надо сказать, что процесс забвения часто является политическим процессом, и, как справедливо заметил Ю. Лотман, иногда забвение (амнезия) исторических фактов вызывается процессами деактуализации исторических событий42.
На вопрос: «Какие исторические события заставляют вас сожалеть о том, что Вы являетесь гражданином России?» - большинство студентов вузов отметили убийство царской семьи (14 %); большинство студентов ссузов высказали мнение, что таких событий в России нет (13 %); далее идут сталинские репрессии (13 % и 12 % соответственно), война в Афганистане, распад СССР, раскулачивание, война в Чечне (9 % студентов вузов), убийство царской семьи, распад СССР, война в Чечне (10 % студентов ссузов), раскулачивание (5 % студентов ссузов). Установлено, что история семьи (сопричастность к событию через своих родных) респондентов во многом определяет вектор развития их исторической памяти. Выявлена корреляция между участием членов семьи опрошенных в недавних событиях истории России и оценкой этих событий. Это касается сталинских репрессий, войны в Афганистане, раскулачивания, депортации. Так, из 100 % респондентов, родные которых участвовали в войне в Афганистане, 43 % сказали, что данное собы-
тие заставляет их сожалеть о том, что они являются гражданами России. Показатель участия членов семьи в событии оказался значимым (Хи-квадрат Пирсона 14.974, р- 0,002). Из тех, чьи родные были жертвами политических репрессий, 39,8 % испытывают чувство сожаления (стыда), что они граждане России (Хи-квадрат Пирсона 29,491 р- 0,000). Из тех, чьи родные были раскулачены - 39 % испытывают чувство сожаления (стыда) (Хи-квадрат Пирсона 19,950 р- 0,000). Из тех, у кого в семье были депортированные, 25,4 % испытывают чувство сожаления (стыда) (Хи-квадрат Пирсона 17,308 р- 0,001).
Необходимо отметить, что в качестве как значимых событий из истории России, так и событий, которые заставляют сожалеть, студенты вузов и ссузов в основном назвали события новейшей истории ХХ в.
Постоянно испытывают чувство стыда за представителей своей страны или за свою страну 20 % студентов вузов и 23 % студентов ссузов. Иногда испытывали 48 % студентов вузов и 30 % студентов ссузов. Большинство студентов ссузов (35 %) никогда не испытывали чувство стыда за представителей своей страны или за свою страну (среди студентов вузов таких 23 %), что больше, чем по массиву в целом (24 %).
Большинство студентов вузов и ссузов основную информацию об истории страны получают из интернет-источников (13 % и 13 %) и из уроков истории в школе (вузе, колледже) (13 % и 15 %); третьим по значимости источником как для студентов вузов, так и для студентов ссузов выступают художественные фильмы (11 %) и художественная литература (10 %).
Основным источником информации по истории Мордовии большинство студентов
LowenthalD. Op. cit. - P. 50.
Лотман Ю. М.Семиосфера. Культура и взрыв. Внутри мыслящих миров. - СПб. : Искусство, 2000. - C. 19.
ГУМАНИТАРИЙ : актуальные проблемы 52 - я Том 20, № 1, 2020
гуманитарной науки и образования
41
42
ссузов назвали воспоминания родственников (14 %), интернет (12 %), уроки истории в школе (вузе, колледже), памятники, монументы, мемориальные таблички и т. д., музейные экспозиции, общественные мероприятия (11 %), для студентов вузов в качестве главного источника выступают уроки истории в школе (вузе, колледже) (16 %), далее - памятники, монументы, мемориальные таблички и т. д., интернет, музейные экспозиции (13 %), воспоминания членов семьи, общественные мероприятия (11 %).
На формирование гражданской идентичности влияют такие элементы сознания, как чувство гордости, общие события, общие проблемы. Так, большинство студентов как вузов, так и ссузов отметили, что в первую очередь их объединяет с жителями Мордовии территория (29 % и 23 %), родственники (11 % и 11 %), семья (10 % и 10 %), общие проблемы (9 % студентов вузов), общие праздники (9 % студентов ссу-зов). Любовь к родной земле отметили 7 % студентов ссузов и 6 % студентов вузов.
Основными причинами гордости за Мордовию большинство студентов вузов и ссузов назвали спортивные достижения Республики Мордовия (25 % и 27 %), сохранение культурных традиций коренного населения (21 % и 16 %), многонациональность Республики Мордовия (16 % и 17 %). Если перечисленные достижения, вызывающие чувство гордости, будут являться базой для гражданской идентичности большинства учащейся молодежи, то для ее сохранения и закрепления культурных и спортивных достижений недостаточно, необходимы экономические перспективы, но экономические достижения региона отметили только 5 % студентов вузов и ссузов.
В качестве факторов и явлений, не способствующих чувству гордости за Мордовию, студенты вузов отметили отсутствие работы (23 %), низкий уровень жизни (18 %), отсталое экономическое развитие
региона (17 %), систему кумовства, большую роль личных связей (15 %), слабую социальную защиту населения (7 %). Студенты ссузов отметили отсталое экономическое развитие региона (24 %), отсутствие работы (18 %), низкий уровень жизни (16 %), систему кумовства, большую роль личных связей и низкую культуру населения (9 %), плохую экологическую обстановку (7 %).
Необходимо отметить, что чувство гордости от того, что проживают в России, чаще испытывают студенты ссузов, чем студенты вузов. Так, 54 % студентов ссу-зов против 39 % студентов вузов ответили «определенно да», что испытывают чувство гордости. «Скорее да, чем нет» - 19 % и 34 % соответственно. Скорее не испытывают чувство гордости от того, что проживают в России, 9 % студентов ссузов и 13 % студентов вузов. Определенно не испытывают чувство гордости 7 % и 5 % соответственно. Студенты вузов имеют более критическое отношение к социально-политической и экономической обстановке в России.
Также чаще студенты вузов (12 % -«определенно нет» и 19 % - «скорее нет») отмечали отсутствие гордости от того, что проживают в Мордовии, чем студенты ссузов (13 % - «определенно нет» и 7 % -«скорее нет»). Соответственно среди студентов ссузов больше тех, кто гордится: 38 % - «определенно да» и 29 % - «скорее да» (среди студентов вузов - 19 % «определенно да» и 33 % - «скорее да») (табл. 4).
Являясь элементом инфраструктуры исторической памяти, праздники играют важную роль в формировании гражданской идентичности учащейся молодежи. Согласно нашему исследованию, рейтинг важных празднований оказался схожим у студентов вузов и ссузов. Причем в тройку главных праздников для российской студенческой молодежи вошли общенародные - Новый
Таблица 4
Распределение ответов о том, гордитесь ли Вы тем, что проживаете в Республике Мордовия, в зависимости от уровня образования, %
Table 4
Distribution of answers about whether you are proud to live in the Republic of Mordovia depending on the level of education, %
Вариант ответа / Variant of answer Вуз / High school Ссуз / College Вся выборка / Whole sample
Определенно да / Definitely Yes 19 38 21
Скорее да / Probably yes 33 29 33
Скорее нет / Probably not 19 7 18
Определенно нет / Definitely not 12 13 12
Затрудняюсь ответить / Difficult to answer 17 14 16
Итого/ Total 100 100 100
год (14 % студентов вузов и 14 % студентов ссузов), общегосударственные - День Победы (11 % и 10 %); и религиозные - Пасха (11 % и 10 %); на третьем месте - общегосударственные - Международный женский день (10 % и 9 %) и День защитника Отечества (9 % и 9 %). Локальные праздники, связанные с мордовской этничностью (Раськень Озкс, Велень Озкс, Акша Келу), не получили статистической значимости (табл. 5).
Общенациональные праздники новейшей истории России не заняли высоких позиций в рейтинге студентов вузов и ссузов. Так День России (12 июня) и День народного единства (4 ноября) заняли 6-е и 8-е место. Государство для укрепления общенациональной идентичности часто прибегает к актуализации событий прошлого. Так, при создании новых праздников, в частности Дня народного единства в России 4 ноября, использовались исторические события России XVII в., освобождение Москвы от иноземных захватчиков в 1612 г.
Большинство респондентов (73 %) так или иначе (суммируем ответы «определенно да» и «скорее да, чем нет») гордятся тем, что проживают в России; 54 % - тем, что проживают в Мордовии. Элементами социальной инфраструктуры памяти вы-
ступают праздники, мероприятия, связанные с их празднованием, художественная литература, кино. Так, большинство студенческой молодежи отметили, что всегда посещают праздничные мероприятия, связанные с Днем Победы (56 %), Днем города (34 %), Новым годом (27 %), Днем России (26 %), Масленицей (18%). В качестве книг, которые объединяют россиян (которые все читали и любят), были отмечены «Война и мир» (31 %), «Евгений Онегин» (14 %), «Мастер и Маргарита» (12 %).
Таким образом, существует определенная двойственность и противоречивость в восприятии исторических событий прошлого у молодежи. С одной стороны, это высокая оценка достижений советского периода, когда коллективная позитивная память о советском прошлом преобладает и формирует позитивное отношение к данным событиям у молодежи. С другой стороны, события новейшей истории России не являются в историческом сознании молодежи значимыми. Это можно объяснить и отсутствием объективных глубоких знаний об этом периоде истории в официальном дискурсе, и отрицательным отношением к данному периоду у старшего поколения (пережившего кризис, «шоковую терапию») в повседневном дискурсе, что,
ГУМАНИТАРИЙ : актуальные проблемы ^ „„^„„„„„^ ~ я Том 20, № 1, 2020
гуманитарной науки и образования ' '
Таблица 5
Распределение ответов о праздниках, которые отмечают респонденты вместе со своими друзьями, членами семьи, в зависимости от уровня образования, %
Table 5
Distribution of answers about holidays that respondents celebrate with friends, family members depending on the level of education, %
Вариант ответа / Variant of answer Вуз / High school Ссуз / College
Новый год / New Year 14 14
Пасха / Easter 11 10
День Победы (9 Мая) / Victory day (May 9) 11 10
Международный женский день (8 Марта) / International women's day (8 March) 10 8
День защитника Отечества (23 февраля) / Defender of the Fatherland day (February 23) 9 9
Масленица / Carnival 8 8
Православное Рождество / Orthodox Christmas 8 8
Старый Новый год (14 января) / Old new year (14 January) 5 7
День России (12 июня) / Russia day (June 12) 5 6
День всех влюбленных (14 февраля) / Valentine's day (February 14) 5 4
День труда (1 Мая) / Labor day (May 1) 4 4
День российского студенчества (25 января) / Russian students' day (January 25) 3 3
День народного единства (4 ноября) / National unity day (4 November) 3 3
День космонавтики (12 апреля) / Cosmonautics day (April 12) 1 2
Сабантуй / Sabantuy 1 1
Курбан-байрам / Kurban-bayram 1 1
Раськень Озкс, Велень Озкс / Rasykenj Ozks, Velenj Ozks < 1 1
Акша Келу / Aksha Kelu < 1 1
День славянской письменности и культуры / Clavistik witting and culture day < 1 1
Всего / Total 100 100
конечно, оказывает влияние на восприятие прошлого молодежью.
Обсуждение и заключение Проведенное нами исследование позволило выявить следующие векторы взаимовлияния образования, исторической памяти и гражданской идентичности:
1. С точки зрения самоидентификации студенческая молодежь чаще испытывает чувство общности с людьми общих взглядов, своего поколения, общей учебы и профессии, чем своей этничности, т. е. сильнее выражена возрастная и профессиональная идентичность.
2. На самоидентификацию молодежи влияют общие значимые исторические события, которые объединяют, приобщение к которым имеет глубокий символический смысл, и, как результат, преломляется в общности с народом одной истории, этнич-ности, культуры, языка, одной страны и в целом оказывает влияние на гражданскую идентичность. Объединяющими факторами российских граждан, по мнению студентов вузов и ссузов, выступают огромная территория России, общие проблемы, общие праздники, традиции, русский язык, любовь к России, история. С жителями Мордовии студентов вузов и ссузов объединяют территория, родственники, семья, общие проблемы.
3. Среди студентов ссузов больше тех, кто придерживается националистических взглядов, чем среди студентов вузов, и среди них меньше тех, кто с этим не согласен (41 % и 22 % соответственно).
4. Главными событиями, с которых, по мнению большинства опрошенных студентов вузов и ссузов, начинается история России, выступают образование Киевской Руси, образование Российской империи, Московского государства в XV в., образование Российской Федерации. Образование СССР как значимое событие чаще отмечали студенты ссузов (7 %), чем студенты вузов (4 %). Студенты вузов чаще отмечали в качестве главных события более раннего периода российской истории, чем студенты ссузов. Надо отметить, что образование Российской Федерации у студентов вузов не вошло в тройку значимых событий, как и в целом по массиву.
5. «Узлами» памяти - наиболее выдающимися историческими событиями России, вызывающими гордость, по мнению студентов вузов и ссузов, выступают Победа в Великой Отечественной войне, достижения в области космонавтики, победа в Отечественной войне 1812 г., которые, без-
56
условно, служат базой для формирования общероссийской, гражданской идентичности учащейся молодежи Мордовии.
6. Достижениями Мордовии, вызывающими гордость, по мнению большинства респондентов, выступают спортивные достижения, сохранение культурных традиций коренного населения, многонациональ-ность Республики Мордовия, что также является базой для гражданской идентичности учащейся молодежи. В качестве факторов и явлений, не способствующих чувству гордости за Мордовию, были отмечены отсутствие работы, низкий уровень жизни, отсталое экономическое развитие региона, система кумовства, большая роль личных связей, слабая социальная защита населения, что не способствует закреплению региональной (локальной) идентичности. Около 30 % студентов вузов и 20 % студентов ссузов так или иначе не испытывают гордость от того, что проживают в Мордовии.
7. Необходимо отметить, что студенты ссузов чаще, чем студенты вузов, испытывают чувство гордости от того, что проживают в России (54 % и 39 % соответственно) и в Мордовии (38 % и 19 % соответственно). Студенты вузов имеют более критическое отношение к социально-политической и экономической обстановке в России. Так, 68 % студентов вузов и 53 % студентов ссузов постоянно или иногда испытывали чувство стыда от того, что проживают в России.
8. Установлено, что история семьи респондентов во многом определяет вектор развития их исторической памяти. Выявлена корреляция между участием членов семьи опрошенных в недавних событиях истории России и оценкой этих событий. Среди респондентов, члены семьи которых участвовали в раскулачивании, депортации, сталинских репрессиях, войне в Афганистане, выше процент ответов о сожалении, что
ГУМАНИТАРИЙ : актуальные проблемы
Том 20, № 1, 2020
гуманитарной науки и образования ' '
они граждане России. Большинство студентов вузов отметили убийство царской семьи в качестве события в истории России, о котором приходится сожалеть; большинство студентов ссузов высказали мнение, что таких событий в России нет; далее идут сталинские репрессии, война в Афганистане, распад СССР, раскулачивание, война в Чечне. Студенты вузов и ссузов в качестве событий, о которых приходится сожалеть, чаще отмечали события недавней истории - советского и постсоветского периода.
9. В качестве главных инфраструктурных элементов памяти выступают праздники: Новый год, День Победы, Пасха, являющиеся, по сути, общенародными. Государственные праздники новой истории России не вошли в тройку лидеров, этнические (локальные) праздники не получили значимых результатов. Большинство студентов вузов и ссузов охотно участвуют в мероприятиях по празднованию Дня Победы, Дня города, Нового года, Дня России, Масленицы.
10. Наиболее значимым уровень образования оказался при выборе главных событий - «узлов» памяти, событий - сожаления (забвения), источников формирования исторической памяти.
11. Основными источниками формирования исторической памяти о России у
студенческой молодежи вузов и ссузов выступают интернет, уроки истории в школе (вузе, колледже), художественные фильмы и художественная литература. Однако для студентов вузов главным источником являются уроки истории, а для студентов ссузов - интернет. Среди источников формирования исторической памяти о Мордовии в общественном сознании молодежи доминируют: а) у студентов ссузов - воспоминания родственников, интернет, уроки истории в школе (вузе, колледже), памятники, монументы, мемориальные таблички и т. д., музейные экспозиции, общественные мероприятия; б) у студентов вузов - уроки истории в школе (вузе, колледже), памятники, монументы, мемориальные таблички и т. д., интернет.
12. У студенческой молодежи Мордовии общероссийская гражданская идентичность преобладает над региональной (локальной) и этнической.
Остается открытым вопрос о влиянии индивидуальной памяти (семейных воспоминаний) на конструирование идентичности студенческой молодежи и сравнения ее с влиянием коллективной исторической памяти. Для изучения данного аспекта необходимо в будущем обратиться к качественным методам исследования, а именно к анализу семейных устных историй.
Библиографический список
1. Антонова Н. Л., Бусыгин А. Г. Идентичность как социальный феномен: теоретико-методологические основания социального конструктивизма [Электронный ресурс] // Теория и практика общественного развития. - 2019. - № 2 (132). - С. 12-16. D01:10.24158/tipor.2019.2.1.
2. Бауман З. От паломника к туристу // Социологический журнал. - 1995. - № 4. - С. 133-154.
3. Булыгина Т. А., Кожемяко Т. Н., Мажников В. И. Историческая память и юбилеи в России в XX-XXI вв. // История и историческая память. - 2012. - Т. 6, № 6. - С. 63-76.
4. Горин И. Н., Менщиков В. В. Культурно-исторические символы и историческая память // Историко-педагогические чтения. - 2007. - № 11. - С. 74-78.
5. Горшков М. К., Шереги Ф. Э. Историческое сознание молодежи // Вестник РАН. - 2010. -Т. 80, № 3. - С. 195-203.
6. Зерубавель Я. Динамика коллективной памяти // Историческая память и национальная парадигма // Ab imperio. - 2004. - № 3. - С. 71-90.
7. Кессиди Ф. Х. Глобализация и культурная идентичность // Вопросы философии. - 2003. -№ 1. - С. 76-79.
8. Лукина А. В. Новые подходы к исследованию национальной идентичности // Известия Уральского государственного университета. - 2004. - № 33. - С. 238-246.
9. Малинова О. Ю. Миф как категория символической политики: Анализ теоретических развилок // Полис. Политические исследования. - 2015. - № 4. - С. 12-21.
10. Малинова О. Ю. Официальный исторический нарратив как элемент политики идентичности в России: от 1990-х к 2010-м годам // Полис. Политические исследования. - 2016. - № 6. -С. 139-158. DOI: 10.17976/jpps\2016.06.
11. Мамедов А. К., Коркия Э. Д. Идентичность в виртуальной реальности: новые альтернативы [Электронный ресурс] // Теория и практика общественного развития. - 2017. - № 2. -С. 9-12. DOI: 10.24158/tipor.2017.2.1.
12. Материалы «круглого стола», проведенного по результатам исследования «Историческая память в российском обществе: состояние и проблемы формирования» / В. Э. Бойков, А. Н. Медушевский, Ж. Т. Тощенко [и др.] // Социология власти. - 2010. - № 6. - С. 47-67.
13. Миллер А. И. Политика памяти в России: год разрушенных надежд // Полития. - 2014. - № 4 (75). - С. 49-57.
14. Миллер А. И. Роль экспертных сообществ в политике памяти в России // Полития. - 2013. -№ 4 (71). - С. 114-126.
15. Миллер В. И. Россия: власть и история // Pro et Contra. - 2009. - № 3-4 (46). С. 8-15.
16. Нора П. Расстройство исторической идентичности // Мир истории. - 2010. - № 1.
17. Полякова Н. Л. «Идентичность» в современной социологической теории // Вестник Московского университета. Серия 18 : Социология и политология. - 2016. - № 22 (4). - С. 22-42.
18. Ростовцев Е. А., Сосницкий Д. А. Направления исследований исторической памяти в России // Вестник Санкт-Петербургского университета. - 2014. - Сер. 2. - Вып. 2. - С. 106-126.
19. Сыров В. Н., Головашина О. В., Линченко А. А. Политика памяти в свете теоретико-методологической рефлексии: опыт зарубежных исследований // Вестник Томского университета. - 2016. - № 407. - С. 135-143.
20. Тощенко Ж. Т. Историческое сознание и историческая память: анализ современного состояния // Новая и новейшая история. - 2000. - № 4. - С. 3-14.
21. Хальбвакс М. Коллективная и историческая память // Неприкосновенный запас. - 2005. -№ 2-3 (40-41). - С. 8-27.
22. Шляков А. В. Номадизм постмодерна в свете краха идентичности // Теория и практика общественного развития. - 2015. - № 20. - С. 255-257.
23. Эткинд А. М. Новый историзм, русская версия // Новое литературное обозрение. - 2001. -№ 1 (47). - С. 7-14.
24. Bauman Z. Migration and Identities in the Globalized World // Philosophy & Social Criticism. -2011. - Vol. 37, №. 4. - P. 425-435. DOI: 10.1177/0191453710396809.
25. Bell D. S. A. Mythscapes: memory, mythology, and national identity // British Journal of Sociology. - 2003. - Vol. 54, №. 1. - P. 63-81.
26. Boyd C. P. The Politics of History and Memory in Democratic Spain // The Annals of the American Academy of Political and Social Science. - 2008, №. 617. - P. 133-148.
27. HeislerM. O. The political currency of the past: History, memory, and identity // The Annals of the American Academy of Political and Social Science. - 2008. - Vol. 617, №. 1. - P. 199-213.
28. Nora P. Between memory and history: les lieux de mémoire // Representations. - 1989. - Vol. 26. -P. 7-25.
29. Wertsch J. V. Blank Spots in Collective Memory: A Case Study of Russia // The Annals of the American Academy of Political and Social Science. - 2008, №. 617. - P. 9-22.
30. Winter J. Historical Remembrance in the Twenty-First Century // The Annals of the American Academy of Political and Social Science. - 2008, №. 617. - P. 6-13.
31. Wodak R., Cillia R. Commemorating the Past: the Discursive Construction of Official Narratives about «Rebirth of Second Austrian Republic» // Discourse & Communication. - 2007. - Vol. 1, №. 3. - P. 337-363.
ГУМАНИТАРИЙ : актуальные проблемы
References
1. Antonova N. L., Busygin A. G. Identity as a social phenomenon: theoretical and methodological foundations of social constructivism. Teoriya Ipraktika socialnogo razvitiya = Theory and practice of social development. 2019; 2; 132: 12-16. (In Russ.). DOI: 10.24158/tipor.2019.2.1.
2. Bauman Z. From the pilgrim to the tourist. Sociologicheskiy jurnal = Sociological journal. 1995; 4:133-154. (In Russ.).
3. Bulygina T. A., Kozhemyako T. N. Historical memory and anniversaries in Russia in the XX-XXI centuries. Istoriya i istoricheskaya pamat = History and historical memory. 2012; 6: 63-76. (In Russ.).
4. Gorin I. N., Menschikov V. V. Cultural and historical symbols and historical memory. Istoriko-pedagogicheskiye chteniya = Historical and pedagogical readings. 2007; 11: 74-78. (In Russ.).
5. Gorshkov M. K., Sheregi F. E. Historical consciousness of youth. Vestnik Rossiiskoy Akademii Nauk = Bulletin of the Russian Academy of Sciences. 2010; 80; 3: 195-203. (In Russ.).
6. Zerubavel E. Dynamics of collective memory. Historical memory and national paradigm. Ab imperio. 2004; 3: 71-90. 84. (In Russ.).
7. Kessidi F. H. Globalization and cultural identity. Voprosyfilosofii = Questions of philosophy. 2003; 1: 76-79. (In Russ.).
8. Lukina A.V. New approaches to the study of national identity. Izvestiya Uralskogo Gosudarstvennogo universiteta = Izvestiya of Ural state University. 2004; 33:238-246 (In Russ.).
9. Malinova O.Yu. Myth as a category of symbolic politics: Analysis of theoretical forks. Polis. Politicheskie issledovaniya = Polis. Political Studies. 2015; 4: 12-21. (In Russ.).
10. Malinova O.Yu The official historical narrative as a part of identity policy of the Russian state: from the 1990s to the 2000s. Polis. Politicheskie issledovaniya = Polis. Political Studies. 2016; 6: 139-158. (In Russ.). DOI: 10.17976/jpps\2016.06.
11. Mamedov A. K., Korkiya A. D. Identity in virtual reality: new alternatives. Teoriya i praktika obchestvennogo razvitiya = Theory and practice of social development. 2017; 2: 9-12. (In Russ.). DOI: 10.24158/tipor.2017.2.1.
12. Materials of the "round table" conducted on the results of the study "Historical memory in Russian society: the state and problems of formation". V E. Boykov, A. N. Medushevsky, Zh. T. Toshchenko, etc. Sociologiya vlasti = Sociology of power. 2010; 6: 47-67. (In Russ.).
13. Miller A. Politics of memory in Russia: year of dashed hopes. Jurnal Politicheskoy teorii, Politicheskoy filosofii I Sociologii Politiki = The Journal of Political Theory, Political Philosophy and Sociology of Politics. Politeia. 2014; 75; 4: 49-57. (In Russ.) DOI:10.30570/2078-5089-2014-75-4-49-57.
14. Miller A. Role of Expert Communities in Memory Politics in Russia. Jurnal Politicheskoy teorii, Politicheskoy filosofii I Sociologii Politiki = The Journal of Political Theory, Political Philosophy and Sociology of Politics. Politeia. 2013; 71; 4: 114-126. (In Russ.) DOI: 10.30570/2078-50892013-71-4-114-126
15. Miller A. Russia: power and history.. Pro et Contra. 2009; 3-4; 46: 6-23. (In Russ.).
16. Nora P. Disorder of historical identity. Mir istorii = World of history. 2010; 1. (In Russ.).
17. Polyakova N. L. "Identity" in contemporary sociological theory. Vestnik Moskovskogo Gosydarstvennogo Universiteta = Moscow State University Bulletin. Series 18. Sociology and Political Science. 2016; 22; 4: 22-42. (In Russ.) DOI: 10.24290 /1029 - 3736-2016-22-4-22-42
18. Rostovtcev E. A., Sosnytskiy D. A. Main areas of Russian memorial researches. Vestnik Sankt-Peterburgskogo Universiteta = Bulletin of Saint Petersburg University. History. 2014; 2: 106-126. (In Russ.).
19. Syrov V. N., Linchenko A. A., Golovashina O. V. The politics of memory in the theoretical and methodological reflection: the experience of foreign studies. Jurnal Tomskogo Gosydarstvennogo Universiteta = Tomsk State University Journal. 2016; (407): 135-143. (In Russ.) DOI:10.17223/15617793/407/21
20. Toschenko ZH. T. Historical consciousness and historical memory. Analysis of the current state. Novaya i novejshaya istoriya. = New and the newest history. 2000; 4: 3-15. (In Russ.).
21. Halbwachs M. Collective and historical memory. Neprikosnovennyj zapas = Inviolable reserve. 2005; 2-3; 40-41: 8-28. (In Russ.).
22. Shlyakov A. V. The nomadism of postmodernity in the conteхt of the crisis of identity. Teoriya i practika socialnogo razvitiya = Theory and practice of social development. 2015; 20: 255-257. (In Russ.).
23. Etkind A. M. New historicism, Russian version. Novoe literatyrnoe obozrenie = New literary review. 2001; 1; 47: 7-14. (In Russ.).
24. Bauman Z. Migration and Identities in the Globalized World. Philosophy & Social Criticism. 2011; 37; 4: 425-435. DOI:10.1177/0191453710396809.
25. Bell D. S. A. Mythscapes: memory, mythology, and national identity. British Journal of Sociology. 2003; 54; 1: 63-81.
26. Boyd C. P. The Politics of History and Memory in Democratic Spain. The Annals of the American Academy of Political and Social Science. 2008; 617: 33-148.
27. Heisler M. O. The political currency of the past: History, memory, and identity. The Annals of the American Academy of Political and Social Science. 2008; 617; 1: 199-213.
28. Nora P. Between memory and history: les lieux de mémoire. Representations. 1989; 26: 7-25.
29. Wertsch J. V. Blank Spots in Collective Memory: A Case Study of Russia. The Annals of the American Academy of Political and Social Science. 2008; 617: 9-22.
30. Winter J. Historical Remembrance in the Twenty-First Century. The Annals of the American Academy of Political and Social Science. 2008; 617: 6-13.
31. Wodak R., Cillia R. Commemorating the Past: the Discursive Construction of Official Narratives about «Rebirth of Second Austrian Republic». Discourse & Communication. 2007; 1; 3: 337-363.
Поступила 05.10.2019.
Сведения об авторе
Дадаева Татьяна Михайловна - доктор социологических наук, профессор кафедры социологии ФГБОУ ВПО «Национальный исследовательский Мордовский государственный университет им. Н. П. Огарёва (Саранск, Россия). Сфера научных интересов: история социологии, гендерная социология, социология культуры. Автор более 100 научных и учебно-методических публикаций. ORCID: https://orcid.org/0000-0002-9749-9244.
E-mail: [email protected]
Submitted 05.10.2019.
About the author
Tatyana M. Dadaeva - Doctor of Sociology, Professor, Department of Sociology, Ogarev Mordovia State University. Research interests: history of sociology, sociology of gender, sociology of culture. The author has more than 100 scientific and educational publications. ORCID: https:// orcid.org/0000-0002-9749-9244.
E-mail: [email protected]
ГУМАНИТАРИЙ : актуальные проблемы
