CC BY
45
слово!
предоставляется|
1УДК 37 ББК 74
ОБРАЗОВАНИЕ И ГРАЖДАНСКОЕ ОБЩЕСТВО
М. Н. Кузьмин
Аннотация. Целью статьи является характеристика механизма социодинамики культуры складывающегося в Новое время в Европе гражданского общества, оценка факторов, задающих рост культурного потенциала этого общества и индивида, воспроизведение картины народно-образовательного процесса в Европе и в России на предмет оценки готовности российского общества начала ХХ в. к «социалистическому выбору».
Ключевые слова: всеобщее обучение, гражданское общество, грамотность, культурность, народное образование, цивилизованность.
EDUCATION AND CIVIL SOCIETY M. N. Kuzmin
Abstract. The purpose of the article is to characterize the mechanism of the socio-dynamics of the culture of the civil society emerging in Europe in the modern era, the evaluation of factors that determine the growth of the cultural potential of this society and the individual, the reproduction of the picture of the people's educational process in Europe and in Russia to assess the readiness of Russian society at the beginning of the twentieth century to the „socialist choice".
Keywords: general education, civil society, literacy, culture, public education, civilization.
Модернизация как общеевропейский процесс трансформации традиционного аграрного общества в современное индустриальное, начавшаяся в группе европейских стран на излете Средневековья, выросла из кризиса экстенсивного земледелия, ощутившего в Европе ХУ-ХУИ вв. ограниченность дальнейшего развития за счет пригодного земельного ресурса. Выход был найден в освоении практик интенсивного типа с параллельным переходом от самодостаточного полунатурального хозяйства к товарности и рынку, включающим динамичный механизм активной мотивации деятельности. Эти практики, однако, оказались невозможны при статичности их знаниево-технологической основы и
при «бессубъектном», бесправном и пассивном индивиде. Это обусловило в последующем замену присущего традиционному обществу статичного закрепления социального статуса индивида более свободным, что вызвало процессы социальной мобильности и породило индивидуальную субъектность как самостоятельную социальную категорию. Но такая новая субъектность невозможна без адекватного культурного фундамента, то есть без изменения целей и содержания и увеличения объема социализации. Необходимость перехода общества с экстенсивных на интенсивные источники и факторы хозяйственного роста, таким образом, расширяя границы субъектности индивида, с одной стороны, обусловливает активиза-
цию научного познания, а с другой - через изменение социализации индивида стимулирует эффективность его самоотдачи. Наука (культура) и просвещение выступают как два главных вектора повышения динамизма общественного процесса. Следует, кроме того, обратить особое внимание на факт расширения прикладных функций не только у естественных, но и у общественных наук, у которых помимо объяснительной миссии все более растет значение прогностической и проективно-практической функций. Этот новый характер обществозна-ния отчетливо проявляет себя уже в эпоху Просвещения, когда исходя из новой общей картины мира, нового видения механизмов и закономерностей исторического процесса, источников и факторов прогресса общества историософия Просвещения предлагает ряд продуктивных общественных практик, расширяющих роль знания и просвещенности масс в общественном процессе. Эти практики получают воплощение в политике ряда стран Просвещенного Абсолютизма. В целом же обществознание и в его рамках история движутся по пути снижения роли провиденциальности в объективном мире и постоянного увеличения роли человека-демиурга как главного творца исторических событий.
Марксизм, заявивший о себе в 40-х гг. XIX в., конструируя парадигмально новую картину мира, начинает ее с выработки базовых понятий философской трактовки мира. Определив историю как «деятельность человека, преследующего свои цели», Маркс дополняет затем ее категорией условий деятельности, в которые включает все наработанные производительные силы, материалы и капиталы, а также накопительный механизм их передачи следующим поколениям общества. В итоге Маркс ясно формулирует новую активную миссию обществоз-нания в становящемся индустриальном обществе: философы лишь разным способом интерпретировали мир - задача же состоит в том, чтобы изменить его.
Важнейшим пунктом философии истории Маркса, сформулированной им в 40-е гг. XIX в., был тезис о том, что историческое развитие общества, его производительных сил включает в себя и равнозначное развитие природных способностей и сил самих индивидов. Поэтому
уровень их развития (онтогенез) должен быть адекватен филогенезу - развитию общества и его производительных сил, которые каждому новому поколению индивидов предстоит включить в свой процесс деятельности. Развитие индивида и культурный потенциал населения в целом должны тем самым соответствовать технологическому уровню их хозяйственной деятельности.
В 50-е гг. К. Маркс углубляет и конкретизирует эту картину в ее антропологической части. В «Критике политической экономии» (рукопись 1857-1858), рассматривая отношение «человек и общество», К. Маркс выделяет три последовательные ступени развития человека в истории: отношения личной зависимости (докапиталистические формации); личная независимость, основанная на вещной зависимости (капитализм); свободная индивидуальность, основанная на универсальном развитии индивидов (коммунизм). Вторая ступень - делает Маркс короткое, но чрезвычайно важное замечание, отсекающее все преждевременные желания, -создает условия для третьей.
Построенная на базе научного обобщения опыта промышленно развитых стран Европы как метатеория общества и общественно-исторического процесса, теоретическая система Маркса включала в себя и сценарий такого практического изменения социального мира, превращения его в общество справедливости и благоденствия. Показательно, что, сформулировав к середине XIX в. философские основания новой картины мира в ее самодвижении, марксизм в следующее десятилетие специальным циклом работ на историческом материале и материале революций 1848 г. внимательно анализирует объяснительные способности новой теории, рассматривая специально логику действия классов и ход классовой борьбы. Последняя треть XIX в. характеризуется дальнейшим функциональным расширением марксизма как теории общества и общественно-исторического процесса - появляются и активно развиваются международные и национальные рабочие организации, ставящие целью реализацию концепции марксизма на практике. Одновременно с тем европейские теоретики марксизма - лидеры европейской социал-демократии - вплотную подходят к оценке зрело-
сти социально-экономического и культурного развития западных стран на предмет их практического перехода от капитализма к социалистическому обществу.
В этой точке готовности общества для реорганизации общественного строя особенно важна была система четких критериев, позволяющих убедиться в наличии всех необходимых для этого предпосылок и условий. Но что представляла собой Европа последней трети XIX в., если рассматривать ее с точки зрения культурного уровня ее населения, то есть в народно-образовательном аспекте, что фиксировалось тогда регулярными переписями населения в показателях грамотности/неграмотности?
Имеется ли на самом деле отчетливая связь между индустриальным и народно-образовательным процессами? Историческая картина всеобщей «алфабетизации» населения стран Европы свидетельствует, что в своей первой фазе (реализация всеобщего начального образования - от введения всеобуча и до достижения полной грамотности населения) он отчетливо предстает в виде трех волн, стартующих раздельно. Первая волна - протестантские страны, где всеобщее обучение стараниями обмирщенной церкви организуется уже в XVI в., а позже берется на себя государством (княжества Веймар - 1619, Гота - 1642, Вюртемберг -1649 и т. д.). Сегодня эту группу стран представляют Англия, Германия, Голландия, Дания, Латвия, Норвегия, Финляндия, Швейцария, Швеция, Эстония. На начальных этапах процесса в нее с разной длительностью входили также Франция (Нантский эдикт, 1598-1685), Чехия, Венгрия, Австрия.
Большинство стран этой группы объединяет акватория Северного и Балтийского морей в роли общего внутреннего водоема, способствовавшего в условиях ресурсного кризиса облегчению перехода к рынку.
Культурная поддержка социальных процессов стимулирует общее развитие этих стран -они уходят в отрыв от остального материка традиционных обществ и переходят в другое историческое время. В 80-е гг. XIX в. грамотность охватывает здесь полностью все население, что создает предпосылки для новой ступени их индустриального развития. Оборотная сторона «рывка» первой группы стран - отста-
вание стран традиционной организации и тем самым нарушение геополитического баланса сил, что вызывает рост внешнеполитических напряжений в Европе XVII в., рост рисков в борьбе за ресурсы, страх территориальных потерь, давление внешнего фактора на внутреннее развитие. Отстающие страны оказались перед дилеммой поиска способов более динамичного развития, результатом чего стало появление нового типа процесса - догоняющей модернизации, целью которой прежде всего было снятие рисков агрессии со стороны более динамичных соседей. Исторически эту группу представляет монархия Габсбургов, которая после потери богатой Силезии (1746) проводит в конце XVIII в. радикальные просветительские реформы, введшие всеобуч (1774, 1777). Сегодня это Австрия, Бельгия, Венгрия, Словакия, Словения, Хорватия, Чехия. Полная грамотность здесь была достигнута в основном в межвоенное двадцатилетие.
Наконец, третья волна культурной модернизации - остальные страны Европы, составляющие огромную дугу от Португалии через Балканы до России. Это сегодня Испания, Португалия, Греция, Болгария, Босния с Герцеговиной, Македония, Румыния, Сербия и Черногория. Для этой группы стран главным стимулом создания во второй половине XIX в. всеобщей школы стало давление промышленной революции, характер труда которой (простая механизация) требовал начальной школьной подготовки. Полная грамотность населения здесь была достигнута уже в послевоенные годы.
Типологически относились к этой группе стран и Россия с Албанией, отстававшие по темпам и срокам охвата школой необходимого детского контингента. Здесь реализация начального всеобуча приходится на первую треть XX в., а полная грамотность населения лишь на конец XX в.
Итак, если опираться на эту общую панораму процесса, то 80-е гг. XIX в. будут для Западной Европы четким рубежом, когда страны первой и отчасти второй волны обретают полную грамотность населения и с ним качество цивилизованности и переходят ко всеобщей основной восьмилетней школе, должной подготовить работника к труду в условиях начавшейся комплексной механизации производ-
ства (вторая промышленная революция). Это означало рост уровня культуры средних классов, но особенно рабочего класса. При решении европейской социал-демократией вопроса о зрелости условий для взятия власти данный показатель стал приниматься как исторически адекватный. В целом же на основании западноевропейского конкретно-исторического материала можно говорить о весьма тесной взаимосвязи - взаимодействии экономического, социального и культурного процессов модернизации, о высокой степени их синхронности, о тесной взаимной детерминации технологического уровня производства культурным уровнем населения.
Если же теперь, исходя из тех же критериев, определить на общей шкале координаты России, то выстраиваемая картина будет еще определеннее. Так, согласно первой общероссийской переписи населения 1897 г., грамотность населения составляла чуть более У (27,8%), что говорит о самой начальной фазе процесса. И это была лишь часть разделяющей их дистанции, если учитывать еще и переход на Западе ко всеобщему основному образованию. Общей логикой развития индустриального общества, логикой взаимосцепления процессов модернизации в странах Европы марксистская картина мира в конце XIX в. была спроецирована и на Россию - страну с «очаговым» характером развития капитализма, то есть по существу еще крестьянскую. Леворадикальное крыло российской социал-демократии, однако, в интересах «адаптации» европейской теории к российскими реалиям, а главное, для ускорения достижимости конечной цели в начале XX в. эту картину мира в корне перестраивает.
Исходя из своей картины мира, в которой полагалось, что русская буржуазия мотив революционной борьбы против самодержавия за демократические цели уже исчерпала, обосновывалась идея смены лидера революции - выдвижение в этом качестве вперед пролетариата, который сплотит и возглавит все демократические и социалистические силы, а затем, по мере решения демократических задач, произведет перегруппировку сил и перейдет к решению задач социалистических.
Между тем социокультурная структура российского общества мало этому соответствова-
ла. По данным советской переписи 1920 г., 77% населения страны составляло крестьянство, грамотное на 29%, рабочий класс составлял чуть более 10% населения с грамотностью в 64%; остальные слои - около 13%, общий показатель грамотности - 42%. В медианном исчислении это составляло на душу населения у крестьян 1,2 года обучения, у рабочего класса - 2,6 года, в целом же - не выше 2,1 года.
Тем не менее, Ленин по возвращении в апреле 1917 г. из десятилетней эмиграции ставит задачу подготовки и осуществления социалистической по целям и по движущим силам революции и построения социалистического общества. Отсутствие адекватного индустриальному обществу социокультурного состава населения, что, по Марксу, является предпосылкой, условием решения данной задачи, большевиками как значимый аргумент во внимание не принимается.
Каким бы странным это ни казалось нам сегодня, но большевистский сценарий перехода к социализму, который вынашивался и разрабатывался применительно к России, исходил из «своей» версии теории общества и общественно-исторического процесса. Эта версия игнорировала ряд фундаментальных положений философии истории Маркса и, в частности, последовательно накопительный характер аккумуляции инновационного социального опыта и организации его в системе культуры с целью обеспечения неразрывности взаимосвязи процессов фило- и онтогенетического развития человека в истории.
Публично заявленная Лениным в апреле 1917 г. концепция осуществления в России социалистической революции и создания строя социализма трактовалась им как сценарий, выработанный в рамках марксизма с учетом конкретной специфики российских реалий. Недостаточность ряда условий и предпосылок для социализма не должна быть помехой для взятия власти. Их дефицит может быть восполнен мерами, которые после взятия власти ликвидируют отставание, возникшее по вине «недоразвития» русского капитализма.
Поначалу, будучи уверенным в победе революции в развитых странах Запада, Ленин вообще считал, что недостающие предпосылки можно будет у этих стран «легко заимствовать». (Но
как можно заимствовать грамотное население?) Когда же стало ясно, что этот расчет нереализуем, он выдвинул новую идею, не имеющую отношения к теории Маркса, но единственно возможную при отсутствии иного выхода: строить новое общество с теми людьми, которые достались социализму «со вчера на сегодня».
Понятно, что построенная на подобного рода выкладках и аргументации концепция Ленина вызвала большую ответную волну полемики. Наиболее авторитетной фигурой в лагере оппонентов был Г. В. Плеханов, сразу отреагировавший на Апрельские тезисы Ленина статьей «О тезисах Ленина и о том, почему бред бывает подчас интересен».
Очевидным уязвимым местом доктрины был дисбаланс между заданными обществу целями и наличными средствами. По мнению Плеханова, «русская история еще не смолола той муки, из которой со временем будет выпечен пшеничный пирог социализма» [1, т. 1, с. 218]. Россия, считал Плеханов, и в начале XX в. страдала не столько от капитализма, сколько от недостатка его развития. Ленинскую концепцию Плеханов считал бакунистской, а не марксистской.
Дискуссия, начавшаяся в апреле 1917 г., длилась (что свидетельствует о ее реальной значимости) 6 лет - до марта 1923 г. и закончилась лишь последней статьей Ленина «Лучше меньше, да лучше». Послеоктябрьский опыт не снял проблемы - скорее, высветил ее истинный масштаб.
После смерти Плеханова (май 1918) Ленин продолжал внимательно следить за критикой в свой адрес со стороны отечественных и зарубежных оппонентов. Но пока сохранялся расчет на мировую революцию, критика эта не вызывала беспокойства. Оптимизм первых лет блекнет по мере того, как перспектива преодоления цивилизационной отсталости России в одиночку все более предстает как неизбежная, а плехановская альтернатива становится все более вероятной.
Последние три месяца 1922 г. и первые три месяца 1923 г. проблема эта фокусируется в центре внимания Ленина. В конце сентября 1922 г. он специально знакомится с изданными в Париже письмами В. Г. Короленко А. В. Луначарскому, а в конце декабря заказывает себе
для чтения изданные в Берлине объемные «Записки о революции» Н. Н. Суханова.
Следует обратить специальное внимание на особые обстоятельства и условия появления этих последних работ Ленина, надиктованных им секретарям в январе - феврале 1923 г. Прежде всего, проблема низкого уровня культурности населения занимает здесь абсолютно доминирующее положение. Ленин ищет, но никак не может найти бесспорных аргументов, которые бы безоговорочно подтвердили его историческую правоту. Было ясно, что при % крестьянства в составе населения, причем крестьянства на 70% неграмотного, антропосоцио-культурного ресурса для реализации в России сценария по Марксу явно недостаточно. После уяснения невозможности организации нового строя со старым «человеческим материалом» Ленин в 1921 г. - в русле общего поворота к НЭПу - предлагает теоретически новую идею переходных к социализму социальных и культурных мер демократического содержания, подводящих к тому уровню, который будет необходим для социализма.
К идее опосредующих социальных и культурных мер, призванных вывести из прошлого в будущее (кооперация, дополненная и подкрепленная культурной революцией), мер по своему содержанию, как «недоработки» капитализма, безусловно демократических (а не социалистических), Ленин вплотную приступает в январе 1923 г. Но этот вариант имел свою социокультурную специфику: двухшаговый лаг между социальным и запаздывающим культурным процессами. А это требовало еще 40-50 лет дополнительного времени (парадокс, который был замечен еще Фурье).
При отсутствии подготовленного к индустриальной цивилизации нового человека сфера политики попадала в руки переходного маргинального слоя, не обладающего должной -нужной для управления огромной экономикой и государством - культурой. Понятно, что единственным средством управления, которым этот слой владел и с помощью которого и мог только удержаться у власти, было насилие вплоть до террора. И это не случайность, а оборотная сторона строительства нового общества в стране с населением, имеющим характеристики социума традиционного типа. Иными словами,
это скрытая оборотная сторона культурной революции - плата за нее, ее цена, которая не может быть изъята из окончательного расчета.
Последние работы Ленина января-февраля 1923 г. отличает специфика, заданная их полемическим происхождением. Завершающая часть цикла последних работ Ленина состоит из пяти надиктовок, записанных секретарями в январе (4) и феврале (1) 1923 г. Заметим, что полемический «полуречевой» характер текста требует учета его интонационного строя, поскольку это может радикально менять оттенки смысла. Это относится, в частности, к полемическому приему ответа «вопросом на вопрос», часто затрудняющим выявление действительного смысла текста.
Какие теоретические аргументы использовал Ленин, защищая свою позицию? Таких дискуссионных позиций можно выделить две: кто на самом деле знает, каков тот уровень культуры, с которого можно переходить к социализму? И почему нельзя поменять местами социальный и культурный процессы - сначала взять власть и тем самым осуществить эмансипацию и после этого двинуться догонять другие, в культурном плане более развитые народы?
Действительно, кто может назвать уровень культуры, требуемый для перехода к социализму? И почему нельзя поменять местами такие действия, как взятие власти (свобода) и подъем культуры населения (просвещение)? Разве от перестановки мест слагаемых сумма меняется?
На наш взгляд, оба контраргумента отдают лукавством. Что касается знания должного уровня культурности: едва ли не половину своей зрелой жизни Ленин провел в эмиграции - в странах, где уже полвека всеобщим было основное восьмилетнее образование. Подтверждением его специального знания этого вопроса может также служить факт рекомендации им Горькому в 1916 г. работы Н. К. Крупской «Народное образование и демократия», где дан обстоятельный разбор развития европейской школы в Новое время.
Что касается второго тезиса, то однозначный ответ на него был дан выше, исходя из представлений на сей счет К. Маркса. Помимо того, предлагаемая процедура, меняя местами причины и следствия, ставит следствия впереди причин, делая из органически функциони-
рующей живой социальной системы искусственный набор инертных, лишенных мотивации к действию элементов.
Впрочем, в самой последней работе «Лучше меньше, да лучше» Ленин сделал весьма характерную оговорку, заметив, в частности, что для решения требуемых задач «ничего нельзя поделать нахрапом или натиском, бойкостью или энергией, или каким бы то ни было лучшим человеческим качеством вообще». Для этого нужна «именно культура». Эта реплика без адреса была, по сути, признанием правоты оппонентов.
Таким образом, анализ представлений Ленина по поводу специфики российского переходного процесса, возможностей и путей его коррекции и его условий и детерминант демонстрирует нам существенные расхождения в трактовке механизма общественно-исторического процесса в индустриальном обществе. Объем «издержек», которые сопровождали реализацию большевистской модели (особенно в первое 40-летие советской власти 1917-1956) общеизвестны и лишь подтверждают прозорливость Плеханова, предсказавшего в Открытом письме к петроградским рабочим 28 октября 1917 г. дальнейший ход событий, включая гражданскую войну и диктатуру одной партии.
Получив после октябрьского переворота статус официальной государственной идеологии, единственно разрешенной в новом государстве, достаточно быстро освоив технологию пиара, заявляя себя единственной продолжательницей теории Маркса в новых исторических условиях XX в., большевистская доктрина претендовала на знание ускоренных рецептур социального роста, пригодных для социума любого типа и уровня. Трансформация российского общества в новое общество социализма проводилась социальными инженерами тоталитарного режима без оглядки на цену и с широким применением принудительно-силовых методов, включая репрессии и геноцид в отношении целых народов и классов.
Кризис этого политического режима в конце XX в. продемонстрировал общую неадекватность доктрины реальному развитию общественной системы, что повлекло потерю ею прежнего иммунитета, утрату статуса сакральной зоны, запретной для критики. Последовавшая затем демифологизация и демонополиза-
ция общественного сознания создали предпосылки и породили потребность в независимом критическом переосмыслении прежней картины развития нашего общества в XX в.
Реконструкция целостной объяснительной картины российского общества и российской истории, основанной на современной парадигматике научного знания об обществе и человеке с ее более широкой трактовкой источников и факторов социального и культурного роста, открытых эпохой Нового времени, является бесспорно одной из первоочередных задач, стоящих сегодня перед исторической наукой, социальным и гуманитарным знанием в целом.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Плеханов Г. В. Год на родине: полн. собр. ст. и речей 1917-1918 г. в 2 т. - Т. 1-2. - Париж, 1921.
2. Кузьмин М. Н. Культурность населения Советской России как фактор выбора полити-
ческой модели // Формирование административно-командной системы (20-30-е годы): сб. ст. / Ин-т российской истории РАН. - М.: Наука, 1992. - C. 116-132.
3. Ленин В. И. Полное собрание сочинений. Изд. 5-е.
4. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Изд. 2-е.
REFERENCES
1. Plekhanov G. V. God na rodine: poln. sobr. st. i rechey 1917-1918 g. in 2 vol. Vol. 1-2. Paris, 1921.
2. Kuzmin M. N. Kulturnost naseleniya Sovetskoy Rossii kak faktor vybora politicheskoy modeli.
In: Formirovanie administrativno-komandnoy sistemy (20-30-e gody): coll. of works. Moscow: Nauka, 1992. Pp. 116-132.
3. Lenin V. I. Polnoe sobranie sochineniy. Izd. 5-e.
4. Marx K., Engels F. Sochineniya. Izd. 2-e.
Кузьмин Михаил Николаевич, член-корреспондент Российской академии образования, кандидат исторических наук, заместитель руководителя Центра этнокультурной стратегии образования ФГАО «Федеральный институт развития образования» e-mail: [email protected]
Kuzmin Mikhail N., Corresponding Member, Russian Academy of Education, PhD in History, Deputy Head of the Center for Ethno-Cultural Strategy of Education, Federal Institute of Education Development e-mail: [email protected]
