CC BY
36
Образование для управленцев: Из опыта 1920-1930-х гг.
Education for managers: From the experience of the 1920-1930s.
Аманжолова Д.А.
D.Amanzholova
Автор рассматривает проблемы изучения истории и подготовки кадров национального чиновничества в 1920-1930-е гг. Обращается внимание на особенности политики и практики в деле образования, обеспечения билингвизма в работе государственных служащих, другие формы и результаты повышения общей и политической квалификации этнобюрократии как важного фактора нациестроительства в СССР.
The author considers the problems of studying the history and training of national officials in the 1920-1930s. Attention is drawn to the particularities of politics and practice in the field of education, the provision of bilingualism in the work of public servants, other forms and results of increasing the general and political qualifications of ethnic bureaucracy as an important factor in nation building in the USSR.
Ключевые слова: СССР, образование, управленцы, национальное чиновничество, этнополитика.
Key words: USSR, education, managers, national bureaucracy, ethnopolitics.
Качество управленческого класса всегда прямо связано с его образованием и политической культурой. В условиях становления советских национальных республик заполнение чиновничьих структур национальными кадрами в первую очередь зависело от общих масштабов и качества подготовки специалистов. В 1920 г. И.В. Сталин писал: «Одной из серьезных преград по пути к осуществлению советской автономии является большой недостаток интеллигентных сил местного происхождения на окраинах, ...было бы неразумно, вредно для дела отталкивать от себя ... малочисленные группы местных интеллигентов» [1].
Начавшееся в 1920-е гг. создание полноценной системы образования было тесно увязано с острейшей потребностью в кадрах и с идейно-политической «перекодировкой» программы, содержания обучения, принципов подготовки кадров для всех звеньев школы - от пунктов ликвидации безграмотности до вузов. С учетом низкого уровня общей грамотности, который был характерен тогда для большинства народов СССР, эта задача была крайне сложной. Власть должна была оперативно развернуть сеть учебных
20
заведений - от начальных до высших - для подготовки специалистов всех направлений с одновременной всесторонней модернизацией хозяйства, социальной сферы, инфраструктуры и т.д. Действительно, в Киргизии, например, в 1925 г. из 2950 работников областного и местных органов власти и управления киргизов было 319, прежде всего из-за почти тотальной неграмотности (среди киргизов грамотных было 3,7%), вследствие чего «социально чуждыми элементами» были заполнены 40% должностей на областном уровне [2].
В докладе на XII съезде РКП(б) Сталин обосновал политику формирования национальных кадров управленцев: «Для того чтобы Советская власть стала и для инонационального крестьянства родной, необходимо, чтобы она была понятна для него, чтобы она функционировала на родном языке, чтобы школы и органы власти строились из людей местных, знающих язык нравы, обычаи, быт. Только тогда... Советская власть, до последнего времени являвшаяся властью русской, станет властью... междунациональной, родной для крестьян ранее угнетенных национальностей, когда учреждения и органы власти в республиках этих стран заговорят и заработают на родном языке» [3]. Такая политика получила название коренизации.
Эта грандиозная программа реализовалась в экстремальных условиях (острый дефицит педагогов, финансов, технических средств и методического арсенала), а параллельно формировавшийся управленческий класс по необходимости пополнялся, прежде всего, на основе лояльности власти и большевистской идеологии при минимальной наличной образованности и желательном опыте организаторской и политической деятельности. В формировании этнобюрократии соблюсти данные критерии зачастую было особенно сложно в связи с требованиями пролетарского или бедняцкого крестьянского происхождения.
На Украине важной особенностью, которую пришлось учитывать власти, была двойственная социокультурная ситуации, связанная с преобладанием русских в городах, тогда как украинцы не прошли стадии урбанизации. Свою роль сыграл и внешнеполитический фактор. Ведущая роль в решении национального вопроса в это время принадлежала национал-коммунистам, прежде всего бывшим боротьбистам [4], которые заняли ответственные посты в ЦК КП(б)У и Совнаркоме Украины (А. Шумский, Г. Гринько, В. Блакитный, П. Любченко и др.). Они предлагали привлечь к активному сотрудничеству лояльных власти представителей дореволюционной интеллигенции, ученых, издателей, журналистов, в том числе и находящихся за границей. Это предложение национал-коммунистов Украины вполне согласовывалось с мнением И.В. Сталина, Н.И. Бухарина и других руководителей, которые
21
признавали необходимость сотрудничества коммунистов на местах «с демократическо-революционной частью туземцев в продолжение довольно длительного переходного периода» (Н.И. Бухарин) [5]; говорили о «подборе и привлечении более или менее лояльных элементов местной интеллигенции в советские учреждения» [6]. Шумский и Гринько предлагали украинизировать всю систему народного образования, не ограничиваясь начальной школой, а также реорганизовать государственное издательство, чтобы увеличить тиражи издаваемых на украинском языке книг, газет и журналов. Более того, они были за смену партийно-советских руководителей в Киеве, отстаивая его центральную роль в культурной жизни республики в противовес Харькову. В руководстве Украины между тем, были и другие взгляды [7].
На деле инициативы боротьбистов активно реализовывались руководством республики. Уже 23 мая 1923 г. было принято постановление Комиссии ЦК КП(б)У по национальному вопросу, утвержденное затем Политбюро ЦК КП(б)У. Предлагалось поставить украинский язык «в несколько привилегированное положение», в частности, декретирование обязательного знания обоих языков всеми госслужащими (срок изучения - год), издание законов на двух государственных языках, украинизация в течение года большей части делопроизводства ВУЦИК, СНК и наркоматов, наиболее тесно соприкасающихся с селянской массой, частичная украинизация школы (в т.ч. партийной) [8].
1 июня 1923 г. было принято дополнительное постановление Политбюро ЦК КП(б)У об издании украинского академического словаря, организации в Харькове Государственной украинской драмы, издании преимущественно украинской литературы, о сосредоточении в Харькове всех основных культурных центров. 12 июня 1923 г. Комиссия предложила первоочередные мероприятия по украинизации в самой партии и системе политпросвещения (украинизация части совпартшкол; увеличение часов для украинознавства в совпартшколах и школах политграмоты; перевод предметов украинознавства в школах и Университете им. Артема на украинский язык; организация из марксистски подготовленных лекторов кружков повышенного типа на украинском языке; переиздание марксистской литературы на украинском языке; организация повышенного типа курсов украинознавства для руководящих членов партии; перевод в течение года на украинский язык селянских газет в округах с украинским населением; проведение учета членов партии, владеющих языком, «для использования в украинизирующихся учреждениях»). Сюда же входили проведение агитпропработы на селе на украинском языке и перевод на него в течение года работы в сельских ячейках и парткомах; постановка перед ЦК РКП(б) вопроса о переброске на Украину
22
партийцев, владеющих украинским языком; привлечение губкомами к работе в советских учреждениях украинской интеллигенции [8]. Меж тем на июньском пленуме ЦК КП(б)У 1923 г. при обсуждении проблем украинизации Шумский выступил против поспешности и принудительности в ее проведении, что могло привести к т.н. поверхностной «гетманской украинизации». Он также предлагал создавать новую национальную интеллигенцию не только на селе, но и из рабочей среды. В результате пленум признал необходимым привлечь ее к активной работе в советских учреждениях [9. С. 49]. Одновременно создавалась правовая база для украинизации: 27 июля 1923 г. принят декрет СНК УССР «О мероприятиях в деле украинизации школьно-воспитательных и культурно-образовательных учреждений»; 1 августа 1923 г. - постановление ВУЦИК и СНК УССР «О мерах обеспечения равноправия языков и о помощи развитию украинского языка» [10].
Все это дало результаты: в 1923 г. издательства Украины выпустили более 207 тыс. учебников, в том числе три четверти на украинском языке [11]. В 1924 г. количество газет, выходивших на украинском языке, увеличилось по сравнению с 1923 г. с 10 до 24; журналов - с 3 до 9. Были созданы постоянные комиссии по выпуску литературы о В.И. Ленине и изданию его сочинений на украинском языке. В 1925 г. начал выходить журнал «Бшьшовик Украши» [12]. Если на 1 апреля 1924 г. русскоязычные газеты имели тираж в 445 тыс. экземпляров, а украиноязычные - 90 тыс., то уже к 1 ноября 1925 г. русскоязычные газеты в УССР имели тираж 369 тыс., а украинские достигли 439 тыс. экземпляров, выходило 39 украинских газет [9. С138]. В 1925 г., особенно после того, как в апреле республиканскую парторганизацию возглавил Л.М. Каганович, в деле украинизации в области образования и культуры произошел решительный перелом [13].
Посредством мобилизаций, перебросок и внутренних перемещений, как правило, оперативно ликвидировался дефицит кадров управленцев на конкретных участках преобразований. Так, с марта по август 1921 г. из Казахстана в ЦК партии были направлены 102 работника, из центра в республику - 128. За сентябрь в ЦК поступил 21 работник, из ЦК было направлено 13, за октябрь-ноябрь того же года в центр были направлены 32 чел., в республику из ЦК партии - 8. В декабре 1925 г. на V партконференции крайком партии обязывался «выделить из низовых работников наиболее способных и преданных партии людей и послать их по согласованию с ЦК на годичную практику в партийные, советские и хозяйственные организации и учреждения РСФСР». Такая практика позволяла ознакомить выдвиженцев с конкретной аппаратной работой в других регионах, расширить их общий кругозор и унифицировать навыки управленческой культуры. Но сама
23
организация подготовки кадров была сильно формализована. Для направления 8 чел. на практическую партработу в промышленные районы СССР по разверстке ЦК партии, например, потребовалась переписка на 70 листах и получение с мест 55 телеграмм. Для командировки 7 чел. на кооперативно-колхозные курсы было получено и направлено 45 телеграмм [14].
Для подпитки состава управленцев осуществлялось командирование на учебу и распределение на те или иные должности выпускников краевых учебных заведений. Все студенты - члены партии, оканчивающие вузы за пределами республики, командированные от Казахстана, включались в резерв и распределялись в системе управления. Важную роль играли региональные центры подготовки. К концу 1927 г. среди обучавшихся в вузах казахов было больше именно по направлению подготовки партработников - 70%. На втором месте находилась подготовка сельхозработников - 49%. 70% оканчивающих спецкурсы низовых служащих были казахи (профработники, юристы, военные, почти 100% партработников, финансовые, кооперативные - более 50%). В 1925/26 и 1927/28 гг. в вузах республики обучались соответственно всего 719 и 953чел., из них число казахов выросло со 188 до 289. В том числе в коммунистических вузах и других партийных учебных заведениях число обучавшихся за то же время изменилось с 68 до 83 чел., из них казахов - с 49 до 58. В совпартшколах в 1925/26 г. всего обучались 1246, в т.ч. 800 казахов, в 1927/28 г. - 1445, из них казахов - 1000. Однако, из 100 чел., посылаемых в вузы, говорил Ф.И. Голощекин на VI всеказахской партконференции в ноябре 1927 г., «с трудом выдерживает 15. ...Кончают единицы, и то беспартийные». Стимула учиться у большинства не было, отмечал он, из-за небольшой стипендии. Но поскольку потребность в казахах оставалась большой, принимали на «командную должность по ответственной ставке» и малограмотных, что тоже не стимулировало интерес к образованию [15].
Курсы комсомольцев, 21октября 1928г.
С 1928 г. стали создаваться городские школы, которые работали в стационарных условиях на основе типовых программ; к 1930 г. в них обучалось 2060 чел. Для национальных меньшинств были открыты Украинский педагогический техникум, Восточный национальный техникум; при Алма-Атинском и Каракалпакском педагогических техникумах - отделения для узбеков, при Петропавловском русском и казахском педагогических техникумах - немецкое и татарское отделения. Начали действовать дунганские школы-семилетки. К началу 1930-х гг. в выборных органах власти были представители всех народов республики.
Большую проблему составляло обучение т.н. европейцев казахскому языку. В 1926 г. на разных краткосрочных курсах обучалось 400 казахов и лишь в 1927 г. открыли курсы обучения европейцев казахскому языку. При краевых учреждениях обучалось 740 чел. (Интересно заметить, что за злостное нежелание учиться украинскому языку на Украине в 1925 г. в центральных учреждениях были уволены 263 работника или 3,2% всех служащих). В материалах Оргбюро ЦК ВКП(б) отмечалось, что «восточные республики вопрос об изучении европейскими работниками краеведения обходят. Если не считать вышедшей при размежевании Средней Азии тоненькой брошюры об Узбекистане и выпущенной в 27 г. небольшой книги Рыскулова о Казакстане, то во всех республиках не найдется ни одной книги ни для русских, ни для массового читателя населения основной национальности - по краеведению». КазЦИК 25 августа 1927 г. докладывал, что для европейцев открыты курсы при учреждениях на 1469 чел., но через 2 мес. они закрылись на каникулы, «поэтому результаты неизвестны».
Свою специфику получила практика обучения и образования национальных меньшинств. Они в силу часто дисперсного расселения не только испытывали трудности адаптации к разным условиям, но и быстрее наращивали необходимые для их преодоления интегративные практики. Так, при Московском комитете партии вследствие растущей потребности в оказании разнообразной помощи представителям меньшинств столицы были созданы мордовский, чувашский, киргизский (казахский), китайский подотделы, но ликвидировались англо-американский, югославский, румынский, в частности, связи с тем, что представители этих народов уже выучили русский язык [16. С. 26]. В 1920-е гг. в Москве работали национальные школы, детские дома, детские сады, общеобразовательные курсы, институты, совпартшколы, ликбезы, школы политграмоты, национальные отделения при институтах, культурно-просветительные общества, клубы, театры, издательства и т.д. В столице открылись мордовский клуб, библиотека, общеобразовательные курсы, школа I ступени; работали грузинский дом культуры, туркменский и бухарский дома просвещения, узбекский институт просвещения, узбекская государственная показательная драматическая студия и студия при консерватории [17].
В 1927 г. в Москве действовало 20 ликбезов для татар, где обучалось 500 человек. Особенно важны были для вчерашних крестьян, привыкших к натуральному патриархальному хозяйству, школы профсоюзной грамоты. В них, а также на собраниях, которые велись на родном языке, «рабочим разъясняли, куда они могут обращаться за помощью, какие права они имеют,.. давали им целый ряд практических указаний для разрешения разных конфликтов». Более подготовленные рабочие поступали на общеобразовательные курсы, где в 1927 г. обучалось 86 человек. 45 детей воспитывались в татарском детском саду. В конце 1920-х гг. имелось 18 татарских-библиотечек-передвижек. Вскоре возникла и центральная татарская библиотека, открылись татарский дом просвещения и центральный татарский клуб. Только за лето 1927 г. его силами было поставлено 10 спектаклей. Татарская драматическая труппа действовала и при дворце строителей. На праздновании Сабантуя среди зрителей всегда было много представителей разных национальностей [16. С. 52].
Усилиями Отдела национальностей ВЦИК и подотчетных ему структур удавалось добиться постепенных сдвигов, что видно на примере развития сети культурно-просветительных учреждений для нацменьшинств в Московской области [18].
польские татарские еврейские латышские ассирийские мордовские цыганские корейские молдавские китайские всего
Клубы
Библиотеки
Курсы
Красные
уголки 7 7
Пункты по 3
ликвидации 6 0
неграмотности
Передвижки 0 3
Избы -читаль ни
Итого 40 3 70
Весной 1928 г. Отдел национальностей ВЦИК предложил проект постановления ВЦИК и СНК РСФСР об изучении лицами, состоящими на госслужбе в автономных республиках и областях РСФСР, местных национальных языков. При его согласовании наркоматы торговли, юстиции, здравоохранения РСФСР поддержали эту инициативу. Однако СНК РСФСР 12 июня 1928 г. признал нецелесообразным предложение, сославшись на достаточность постановления ВЦИК от 14 апреля 1924 г. «О мерах к переводу делопроизводства государственных органов в национальных областях и республиках на местные языки» [19].
Создание новых кадров управленцев и интеллигенции подразумевало широкое внедрение советской идеологии и системы ценностей, в т.ч. интернационалистских, в повседневную жизнь всех субъектов федерации. Но повышение квалификации или мобилизация кадров, в частности, с ротацией между регионами с разным этническим составом, не означали их устойчивое закрепление на местах. Крупные партийные и советские работники из северокавказских горцев (впрочем, то же было в Казахстане и Средней Азии), не рвали прочных связей со своими родовыми объединениями даже после вступления в ВКП(б). В итоге давали о себе знать давние клановые зависимости и связи, включая недобросовестную конкуренцию, субъективное распределение ресурсов и т.п., что в значительной степени подрывало доверие местного населения к новой власти. Русские управленцы не могли всерьез влиять на
внутриэтнические противоречия, не рискуя, к примеру, выезжать из Грозного в горные районы Чечено-Ингушетии вплоть до конца 1930-х гг. [20. С. 471-477].
Организованное властью создание полноценной системы образования было тесно увязано с острейшей потребностью в кадрах и с идейно-политической «перекодировкой» программы, содержания обучения, принципов подготовки педагогов для всех звеньев школы - от пунктов ликвидации безграмотности до вузов. Основными способами образования для правящего класса и всей управленческой страты были ускоренная подготовка представителей социальных низов на всевозможных местных и региональных курсах и школах политпросвещения; вовлечение национальных масс в многочисленные общественные организации, прежде всего профсоюзы, кооперативы и комсомол, для скорейшего отбора активистов и выдвижения их на советскую и партийную работу; прикрепление выдвиженцев как практикантов для получения начального управленческого опыта в наркоматы, советские и другие органы; направление выдвиженцев в европейскую часть СССР и наоборот - «европейских» работников в республики; создание сети средних и высших партийных учебных заведений в республиках и направление в Москву и Ленинград проявивших себя наиболее активно на общественной и партийной работе.
В январе-мае 1924 г. комиссия ЦК РКП(б) по проверке выполнения советскими, кооперативными и хозяйственными органами директив XII съезда РКП(б) и IV совещания по национальному вопросу, в частности, постановила: «Добиться максимального укомплектования сов. аппарата в уездах и деревнях (аула и кишлаках) местными низовыми работниками - крестьянами, дехканами (вытесняя оттуда чиновников, аксакалов, волостных управителей, не гоняясь при подборе обязательно за партийностью выдвигаемых, вовлекая и беспартийных, руководствуясь честностью и деловитостью последних». Кроме того, в совпартшколах Туркестана, Казахстана и Азербайджана предлагалось проводить кружковую работу на местных языках, организовать параллельные курсы на языках, в зависимости от наличия лекторов, знающих эти языки; при разверстке в коммунистические университеты и школы соблюдать интересы наиболее отсталых народностей, живущих на территории парторганизаций -туркмен, киргиз, кавказских горцев, азербайджанских и нахичеванских тюрок, аджарцев. Устанавливалось также: «...во всех, без исключения, учебных заведениях нац. республик и областей ввести язык национального большинства, как обязательный предмет преподавания». В государственную сеть включались школы политграмоты. Было решено «максимально сократить в Средней Азии и Украине количество издаваемых и переиздаваемых книг на русском языке», частично на государственный счет принять школы 1 -й ступени и школы-
28
интернаты «на языках народностей» Туркестана, КАССР (а также горских народов Северного Кавказа, Калмыцкой области, Башкирии, Бурято-Монгольской и Якутской областей). Размер госсубсидии определялся в зависимости от состояния республики или области «(голод, басмачество)».
ЦК партии выпустил также циркуляр, по которому в совпартшколы 1 и 2 ступени прием слушателей «восточных национальностей» рекомендовалось проводить «на смягченных условиях в смысле партстажа» [21]. Показательно, что в республиках и краях РСФСР по данным Всесоюзной партийной переписи 1927 г. среди служащих-коммунистов - руководителей учреждений, их заместителей и помощников уровень образования по 5-балльной шкале (5 -высшее образование, 3 - среднее, 1 - низшее и домашнее) оценивался в среднем в 1,76 балла, заведующих отделами учреждений, их заместителей и помощников - 1,83, аналогично по подотделам и другим звеньям учреждений -1,53, инструкторов и инспекторов - 1,71 [22].
Новая элита
Центральные партийные учебные заведения частично способствовали подготовке новой элиты. В конце 1925 г. в Коммунистическом университете трудящихся Востока (КУТВ) им. Сталина около 25% слушателей были беспартийными, 75% имел «непролетарский» социальный статус. В университете обучались представители 72 национальностей, около трети из них были иностранцы из «отсталых стран». Особое внимание уделялось идеологической подготовке кадров через коммунистические вузы, обучавшие в начале 1930-х гг. 6,5 тыс. чел. Но только осенью 1940 г. Политбюро ЦК ВКП(б) вменило в обязанность руководящих партийных и советских работников изучение языка соответствующей союзной или автономной республики [20. С. 563].
По решению Секретариата ЦК ВКП(б) от 11 мая 1930 г. система коммунистических вузов получила еще большую иерархичность и организованность: специальные отделения должны были готовить партийных работников, советских вплоть до уровня крупных сельсоветов, пропагандистов их преподавателей средних советско-партийных школ, организаторов народного образования. Широко внедрялась форма заочного и вечерного обучения. В декабре 1930 г. Оргбюро ЦК ВКП(б) дополнительно к этой системе постановило создать двухгодичные Центральные курсы при Коммунистическом университете трудящихся Востока для переподготовке «работников из националов для руководящей партийной работы в национальных областях». Направление на курсы осуществляли местные партийные организации, и выпускники обязывались вернуться на прежние места. Узбекистану было выделено 25 мест, Казахстану и Туркмении - по 20, Киргизии и Башкирии - по 15, остальным автономиям, имевшим тюркское население, - от 3 до 10 мест. Элиту партийных и научных кадров готовила сеть Институтов красной профессуры. В главном - Московском институте, в частности, работали экономическое, историческое, философское, литературное и естественное отделения. В 1930 г. были созданы аналогичные институты - историко-партийный, мирового хозяйства и мировой политики, философии; советского строительства и права; литературы, искусства и языка; аграрный и экономический [23]. Они работали до 1938 г. и, несмотря на тотальную идеологизацию общественного сознания и социальной практики, не только обеспечивали всеохватный контроль за расстановкой кадров на ключевых направлениях развития, но и заложили почву для создания национальной научной интеллигенции в союзных и автономных республиках.
Но основную нагрузку в обучении управленцев несли республиканские учреждения. 23 ноября 1933 г. Президиум КазЦИК рассмотрел вопрос «О выполнении постановлений Крайкома ВКП(б), КЦИК и СНК о коренизации аппарата Казнаркомпроса». Руководство наркомата должно было применять установленные с 1 сентября 1933 г. льготы для работников - представителей нетитульного этноса за овладение казахским языком, не позднее 1 января 1934 г. организовать постоянные государственные курсы казахского языка «русскими и другими национальными работниками». Бюро Казкрайкома партии 17 декабря 1933 г., в частности, обязало главу Наркомпроса Т. Жургенева к 1 февраля 1934 г. открыть областные и краевые курсы казахского языка, в 2-хмесячный срок закончить утверждение терминов на казахском языке. Преподавание отдельных дисциплин в вузах и техникумах следовало перевести на казахский язык. Повсеместно поощрялось открытие общественных кружков по изучению языка, причем специальным решением
30
краевого комитета коренизации от 20 апреля 1933 г. запрещалась их деятельность в рабочее время. Все наркоматы и ведомства должны были проводить занятия общественных курсов во внеурочное время. Руководители учреждений, секретари партийных ячеек и председатели фабрично-заводских комитетов были обязаны проводить проверку знаний обучающихся. Минимум подготовки предполагал умение «письменно излагать мысли на казакском языке» [24. С. 32-34, 40-43, 47].
Государственные годичные дневные и вечерние курсы изучения казахского языка работниками советского аппарата, хозорганов и общественно-профсоюзных организаций работали с 1 июля по 1 мая, в 2 семестра, на базе имеющихся образовательных учреждений. Занятия продолжались 2 академических часа в день по 45 минут каждый и завершались не позднее 21 часа, домашняя работа должна была отнимать не более получаса. Вводился строгий учет планового вовлечения на курсы работников учреждений, выдвиженцев из рабочих и колхозников. Принимались на них члены профсоюза и их дети с 17 лет, «работающие в аппарате и безработные». Преимущественное право приема предоставлялось работникам, должности которых по плану подлежали коренизации, а также демобилизованные красноармейцы и те, кто успешно прозанимался на общественных курсах или самостоятельно получил рекомендации месткомов и других общественных организаций. Это обеспечивало минимальную базовую подготовленность и политическую грамотность будущих курсантов. Администрация по месту работы не могла отрывать их от учебных занятий, обязывалась освобождать от служебных занятий и дополнительных поручений во внеслужебное время, поощрять успешно занимающихся в материально-бытовом плане и наказывать злостных прогульщиков и лентяев. В учебный план входило также ознакомление с техникой делопроизводства. Показательно, что кроме изучения языка 10 часов отводилось ознакомлению с национальной политикой ВКП(б) и значением коренизации на лекциях, которые организовывали местные парткомы. Окончившие курсы должны были владеть устным и письменным языком, чтобы самостоятельно вести переписку, составлять сводки по материалам, сметы на казахском языке и свободно общаться с населением. Свидетельство выдержавшим испытание констатировало квалификацию коренизированного работника по своей специальности, при этом в тексте перечислялись установленные Наркомтрудом льготы. При заведующем курсами создавался совет из представителей комитета коренизации или исполкома, отделов образования и труда, 1 -3 представителей учащихся, среди курсантов - самоуправление. Педагоги курсов имели нагрузку 480 часов в год -
наравне со штатными преподавателями техникумов, но оплата производилась в полуторном размере [24. С.47-50].
Однако даже общая образованность управленцев, рекрутируемых прежде всего из числа коммунистов, по-прежнему оставляла желать лучшего. Так, в 1933 г. среди членов партии неграмотные составляли 20%, а в некоторых районах - 60-80%. В 1937 г. половина всех партийцев была грамотной, но не имела даже начального образования, а 2,4% были вообще неграмотны. Наряду с уже созданными учебными заведениями для них с 1928 г. начали работать вечерние партшколы, к 1937 г. их число достигло 171 (3524 обучающихся), а также заочные. С 1930 г. при Казкрайкоме ВКП(б) открылся филиал Всесоюзного института массового заочного обучения актива, в т.ч. с радиолекториями (охватывали более 1,5 тыс. чел.) [25. С. 101, 73, 104].
1-я Краснознаменная группа политпросвета, 1935г.
В обучении партийно-советской бюрократии и управленцев в целом для всех сфер деятельности и этажей чиновничьей иерархии, в т.ч. союзных республик и автономий, основное внимание уделялось идеологической подготовке. Она включала изучение марксизма-ленинизма и трактовка национального вопроса в частности, трудов К. Маркса, Ф. Энгельса, В.И. Ленина, И.В. Сталина - труды других видных деятелей социализма и большевизма включались и исключались из программы в соответствии с текущей политической конъюнктурой; истории большевизма, российских революций и рабочего движения, мирового революционного, рабочего и национально-освободительного движения и т.д. Этнокультурная специфика не представлялась важной организаторам обучения чиновничества. Очевидно, это определялось установкой большевиков на приоритет социально-классовых противоречий, снятие которых автоматически обеспечивало бы этнокультурное
равенство и утверждение дружественных межэтнических отношений. В определенном смысле такой подход был оправдан, но его абсолютизация, как и в любом другом случае, существенно обедняла представления общества и власти о самих себе, теоретические и практические результаты и последствия реализуемой политики.
Рост удельного веса националов-выдвиженцев в парторганизациях, советских учреждениях, подготовка квалифицированных кадров для промышленности и сельского хозяйства, науки и культуры наряду с репрессиями и вытеснением дореволюционной интеллигенции создавали новое качество этой важной части этнических общностей. Централизаторский курс, возобладавший в самых жестких формах в 1930-е годы, привел к подавлению «самостийности», репрессиям против ее носителей и укреплению интернационалистских начал в общекультурном пространстве СССР. Региональная номенклатура, образованная и подготовленная в новой системе образования, в итоге стала значимой политической силой в цементировании советской системы. Как указывает О.В. Хлевнюк, «одним из важных факторов, определявших развитие советской и постсоветской истории, было формирование влиятельных региональных элит, трансформация чиновников, перемещения которых в советское время регулировались при помощи политико-бюрократической системы «номенклатуры», в самостоятельную политическую силу» [26].
Литература
1 Сталин И.В. Соч. Т. 4. С. 360-361.
2 См.: Абдрахманов Ю. 1916. Дневники. Письма к Сталину. Фрунзе, 1991. С. 62-63.
3 Двенадцатый съезд РКП(б). 17-25 апреля 1923 года. Стенографический отчет. М., 1968. С. 482.
4 Боротьбисты - левоэсеровская, а затем коммунистическая партия на Украине. Создана на основе левого крыла Украинской партии социалистов-революционеров (УПСР), отколовшегося от нее в мае 1918 г. и принявшего название Украинская партия социалистов-революционеров (боротьбистов)-УПСР(б). С марта по август 1919 г. носила название Украинская партия социалистов-революционеров (коммунистов) -УПСР(к). С 6 августа 1919 г. после объединения с левой группой Украинской социал-демократической рабочей партии («незалежных») стала называться Украинская коммунистическая партия (боротьбистов). Основатели и лидеры боротьбистов: В.М. Эллан-Блакитный, Г.Ф. Гринько, А.Я. Шумский, М.Н. Полоз, П.П. Любченко, И.В. Михайличенко, Л.Б. Ковалев, Н.Л. Шинкарь. Центральный
33
печатный орган - газета «Боротьба» («Борьба») (с 23 февраля 1918 г. по 4 апреля 1920 г.).
5 См.: ЦК РКП(б)-ВКП(б) и национальный вопрос. Кн. 1. 1918-1933 гг. / Сост.: Л.С. Гатагова, Л.П. Кошелева, Л.А. Роговая. М., 2005.С. 115.
6 Из проекта платформы по национальному вопросу к IV совещанию, одобренного Политбюро ЦК. См.: Четвертое совещание ЦК РКП с ответственными работниками национальных республик и областей. Стенографический отчет. М., 1923.
7 «...перед нами на Украйне...стоит два задания». Письмо в комиссию ЦК КП(б)У. 1923 г. // Исторический архив. 2019. № 2. С. 118-131.
8 См.: Нащональш вщносини в Украш у XX ст. Збiрник докуменлв i матерiалiв. Кшв: Наукова думка, 1994. С. 130.
9 «Укра1шзащя» 1920-30-х роюв: передумови, здобутки, уроки. Кшв, 2003. С. 49.
10 См.: Нащональш вщносини в Укра1ш у XX ст. С. 106-109.
11 История Украинской ССР в десяти томах. Т. 7. Украинская ССР в период построения и укрепления социалистического общества (1921-1941 гг.). Киев: Наукова думка, 1984. С. 98.
12 Очерки истории коммунистической партии Украины. Издание 4-е, доп. Киев: Изд-во политической литературы, 1977. С. 355, 368.
13 Борисенок Е.Ю. Феномен советской украинизации. М., 2006. С. 109111.
14 Отчет Орготдела ЦК РКП // Известия ЦК РКП(б). 1921. № 33. С. 14; Отчет ЦК РКП(б) // Там же. № 35. С. 9; № 36. С. 18; Тимофеев Н., Брайнин С. Хозяйственные трудности 1923-1924 гг. и борьба парторганизации Казахстана с троцкистами и национал-уклонистами // Большевик Казахстана. 1938. № 9. С. 59; РГАСПИ. Ф.17. Оп.69. Д.593. Л.16-19.
15 РГАСПИ. Ф.17. Оп.25. Д.7. Л.160-162; Д.6. Л.49.
16 Гончарская С. Работа среди нацменьшинств. Опыт Московской партийной организации. М.,1929.
17 Вся Москва. Адресная и справочная книга. М.: ГИЗ, 1923-1936.
18 ЦГАМО. Ф. 966. Оп. 4. Д. 1069. Л. 2.
19 РГАСПИ. Ф.17. Оп.85. Д.206. Л.9-10, 15-16,20,11,18-19; ГА РФ. Ф. 1235. Оп.122. Д.166.Л.98; Оп.121.Д.161.Л.47.
20 ЦК ВКП(б) и национальный вопрос. Книга 2. М., 2005.
21 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 68. Д. 189. Л. 35-36, 38-39, 41-42; Оп. 60. Д. 719. Л.
4.
22 См.: Коммунисты в составе аппарата госучреждений и общественных организаций. Итоги Всесоюзной партийной переписи 1927 года. М., 1929. С. 12.
34
23 См.: Чеботарева В.Г. Национальная политика Российской Федерации 1925-1938 гг. М., 2008. С. 751-756.
24 О коренизации. Сборник руководящих материалов. Сост. Х.Ш. Амрин, Е.И. Князева. Алма-Ата-М.: Казкрайиздат, 1934. 90 с.
25 Коммунистическая партия Казахстана: организационно-политическое развитие. Справочник. Алма-Ата: Казахстан, 1990. 296 с.
26 Хлевнюк О.В. Система Центр - регионы в 1930-1950-е годы // Cahiers du monde russe. 2003. № 44/2-3. С. 253. См. также: Периферийность «центра» в современных национальных исторических нарративах // Forum AI. Ab Imperio. 2012. № 1.
