CC BY
61
УДК 316.72:8137
А. Д. Палкин
Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики» ул. Мясницкая, 20, Москва, 101000, Россия
p-alexis@yandex.ru
ОБРАЗ ЖИЗНИ В ЯЗЫКОВОМ СОЗНАНИИ РУССКИХ И ЯПОНЦЕВ
На материале ассоциативных экспериментов анализируется отношение представителей русской и японской культур к образу жизни, причем русская культура рассматривается на двух временных срезах: начало 1990-х гг. и начало XXI в. Показано, что японцы склонны к прагматизму, а русские - к идеализму. Постулируются коллективистский уклад современной японской культуры и преобладание индивидуализма в современной русской культуре. Также интересен тот факт, что подчеркнутый оптимизм в ответах русских респондентов обеспечен преимущественно женщинами. Это свидетельствует о способности женщин более уверенно переживать ситуации кризиса по сравнению с мужчинами.
Ключевые слова: жизнь, русские, японцы, культура, реакция, стимул.
Данная статья - продолжение масштабного проекта, целью которого является сопоставление языковых картин мира носителей русской и японской культур. Основное содержание проекта изложено в нашей монографии [Палкин, 2010]. В означенной монографии были рассмотрены различные образы сознания, но образ жизни - знаковый для любой культуры - не получил должного освещения. Этот пробел мы восполняем в данной статье.
Актуальность образа жизни и, соответственно, исследования образа жизни уходит корнями в глубокое прошлое, а ветвями - в далекое будущее: она непреходяща, пока на земле теплится разумная жизнь. Жизнь человека подразумевает постоянное взаимодействие его внутреннего мира с окружающей действительностью.
Претерпев долгую эволюцию, жизнь предстает перед нами в своих разнообразных и изменчивых формах, но на определенном временном срезе возможно зафиксировать текущее состояние жизни и восприятие жизни человеком. Прав А. Бергсон: «Сколь бы фрагментарной ни была до сих пор история эволюции жизни, она уже позволяет нам понять, как в процессе непрерывного развития на линии, восходящей через ряд позвоночных к человеку, возник интеллект. Она показывает нам, что способность понимания дополняет способность к действию, представляя собой все более точное, все более гибкое и усложняющееся приспособление сознания живых существ к данным условиям существования. Этим определено назначение нашего интеллекта в узком смысле слова: он обеспечивает полное включение нашего тела в окружающую среду, создает представления об отношениях внешних друг другу вещей, - словом, он мыслит материю» 1.
1 Бергсон А. Творческая эволюция. URL: http://www.uic.unn.ru/pustyn/lib/bergson.ru.html (дата обращения 16.03.2017).
Палкин А. Д. Образ жизни в языковом сознании русских и японцев // Вестн. Новосиб. гос. ун-та. Серия: Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2017. Т. 15, № 2. С. 91-105.
ISSN 1818-7935
Вестник НГУ. Серия: Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2017. Том 15, № 2 © А. Д. Палкин, 2017
Очевидно, что в разных культурах содержание образа жизни отличается. В чем конкретно проявляются его инвариантные и вариантные элементы? Ответ на этот вопрос дает ассоциативный эксперимент.
Подчеркнем, что образ жизни определяет отношение человека к собственному существованию. Анализируя слова, которые ассоциируются со стимулом «жизнь», мы получаем возможность понять, как человек воспринимает себя, свое место и свою роль в сложной палитре межличностных отношений и индивидуальных устремлений. В зависимости от личностных ориентаций жизнь может восприниматься как счастливая или несчастная, долгая или скоротечная, комфортная или жестокая, и т. д. Знание о том, как воспринимает жизнь отдельно взятый индивид, позволяет прийти к далеко идущим выводам о психологическом состоянии индивида. Однако нашей задачей является исследование коллективного сознания, что обусловливает необходимость массового анкетирования с целью получения репрезентативной выборки.
Выборка, претендующая на анализ массового сознания, считается репрезентативной, если количество испытуемых превышает 100 чел. Это число было получено в результате проведения многочисленных ассоциативных исследований, которые показали, что ядро ассоциативного поля формируется уже на материале первых 100 реакций и при наращивании реакций остается практически неизменным. Данное наблюдение получило математическое обоснование в статье Г. А. Черкасовой [2005], о чем мы уже писали в нашей статье [Палкин, 2008].
Таким образом, выборка, содержащая более 100 реакций на один стимул, может быть экстраполирована на более значительную группу населения вплоть до этноса при условии, что в опросе принимали участие исключительно представители данного этноса.
Нашему рассмотрению подлежат три выборки - две русские и одна японская.
Данные первой русской выборки взяты из «Русского ассоциативного словаря» [РАС, 2002], материал для которого собирался с конца 1980-х гг. по середину 1990-х гг., т. е. можно говорить, что вошедшие в него ассоциативные реакции относятся преимущественно к постперестроечному периоду развития России. В анкетировании по методу свободного ассоциативного эксперимента участвовали респонденты в возрасте от 17 до 25 лет - преимущественно студенты различных вузов страны.
В полном соответствии с процедурой проведения эксперимента, разработанной для «Русского ассоциативного словаря», мы в 2006 г. провели анкетирование студентов различных факультетов Московского педагогического государственного университета, Московского экономико-лингвистического института и филиала Российского государственного социального университета в г. Дедовск Московской области. Возраст студентов варьировался от 17 до 23 лет. Эти собранные в начале XXI в. данные составили вторую русскую выборку.
Аналогичным образом нами был проведен свободный ассоциативный эксперимент в Японии среди студентов различных факультетов Осакского университета в возрасте от 18 до 23 лет. Эти данные, также относящиеся к началу XXI в. (2001-2002 гг.), составили японскую выборку.
Необходимость сравнения двух русских выборок и одной японской обусловлена тем, что в России на рубеже XX-XXI вв. происходили серьезные социальные потрясения. Это давало основания полагать, что за пятнадцатилетний промежуток, прошедший с начала 1990-х гг. до 2006 г., в языковом сознании русских произошли заметные изменения. Это положение подтвердилось и нашло отражение как в указанной выше монографии, так и в многочисленных наших статьях (см., например: [Палкин, 2011; 2013]). В то же время японское общество на рубеже XX-XXI вв. находилось в состоянии относительной стабильности, что предполагает устойчивость существующей языковой картины мира. В связи с этим сопоставление двух русских выборок и одной японской представляется оправданным.
Несколько слов о национальной идентичности испытуемых. При проведении анкетирования уточнялось, нет ли среди опрашиваемых иностранцев. Если таковые обнаруживались, то их анкеты отсеивались. Соответственно в японскую выборку вошли только анкеты японских респондентов. Несколько сложнее обстоят дела с русскими выборками. Россия - многонациональная страна, и вычленить из общей массы респондентов исключительно русских - за-
дача крайне затруднительная. По этой причине, отталкиваясь от рассуждений И. В. Кондакова [2007. С. 66], мы считали русскими всех, являющихся носителями русского языка, входящих в русское культурное пространство и разделяющих общепринятые в русской культуре установки, т. е. к русским мы относили всех представителей «русского суперэтноса», будь то евреи, татары или буряты, поскольку все они разделяют русскую культурную идентичность.
Для анализа образа жизни были выбраны два слова-стимула - «жизнь» и «жить» и их японские эквиваленты seikatsu и ¡Ыгы.
Что касается стимула «жизнь», то первая русская выборка насчитывает 363 реакции. Относительным недостатком выборки является то, что количество женщин среди респондентов примерно вдвое превышает количество мужчин, но эта погрешность не оказывает решающего влияния на валидность эксперимента, так как все испытуемые - носители русской культуры. Означенная погрешность отсутствует в двух других выборках, где количество респондентов равняется 140 при равном количестве мужчин и женщин - по 70. Ситуация со стимулом «жить» аналогична: в первой русской выборке на нее приходятся 332 реакции, при этом женщин примерно вдвое больше мужчин; материал двух других выборок получен от 140 респондентов в каждой при равном количестве мужчин и женщин.
Для анализа ассоциативных полей применялось их разбиение на семантические компоненты. Впервые такая идея была выдвинута в коллективной монографии [Ментальность россиян..., 1997]. В настоящей статье используются следующие компоненты: логико-понятийный (знания, основанные на понятийной обработке чувственных данных), телесно-перцептивный (знания, опирающиеся непосредственно на представления о чувственно-телесной реальности), ценностно-смысловой (знания, связанные с духовными идеалами) и эмоционально-аффективный (знания, возникшие на основе субъективных переживаний).
Традиционно в ходе трактовки ассоциативных полей учитываются только повторяющиеся реакции, так как единичные реакции считаются случайными, однако и единичные реакции следует учитывать в том случае, если они дополняют повторяющиеся реакции. В приводимых ниже сводных таблицах перечислены повторяющиеся реакции в порядке убывания их частотности. Рассмотрению подлежат все реакции или группы реакций, удельный вес которых превышает 1,25 %, или 1,5 % в округленном значении. При расчете удельного веса реакций все значения округлялись до 0,5 %. После разбиения ассоциативных полей на семантические компоненты в сводных таблицах приводится легенда, содержащая все учтенные реакции с указанием их удельного веса. Суммарный удельный вес всех компонентов отдельно взятой выборки
всегда меньше 100 %, так как единичные реакции в таблице практически не отражены.
* * *
Опишем содержание всех ассоциативных полей, начав со стимула «жизнь» и его японского эквивалента seikatsu. В Толковом словаре русского языка С. И. Ожегова и Н. Ю. Шведовой [1999] «жизнь» понимается как: 1. Совокупность явлений, происходящих в организмах, особая форма существования материи. 2. Физиологическое существование человека, животного, всего живого. 3. Время такого существования от его возникновения до конца, а также в какой-н. его период. 4. Деятельность общества и человека в тех или иных ее проявлениях. 5. Реальная действительность. 6. Оживление, проявление деятельности, энергии. В толковом словаре японского языка Раушп, 1995] seikatsu - это: 1. Существование. 2. Деятельность в процессе жизненной активности. 3. Средства к существованию. Мы видим, что семема 1 японской семантемы seikatsu эквивалентна первым трем семемам русской семантемы «жить», семема 4 русской семантемы совпадает со значением 2-й японской семантемы; при этом семемы 5 и 6 русской семантемы не отражены в японской семантеме, а семема 3 японской семантемы не отражена в русской семантеме, что составляет отличие данных семантем в лексикографическом плане.
Сравнение ассоциативных полей «жизнь» и seikatsu показывает их кардинальное различие. Эквивалентных реакций практически не обнаруживается. Единственная параллель - это группа реакций «тяжелая - трудная - нелегкая». Эти реакции фигурируют в японской и первой
русской выборках, причем в процентном отношении японские реакции этой группы явно преобладают. Совпадающие реакции между японской и второй русской выборками встречаются только на уровне единичных, по каковой причине даже не входят в приводимую ниже сводную таблицу.
Самой частотной реакцией в русских выборках является слово «смерть» (10,5 % в первой выборке и 21,5 % во второй). Антонимизация - характерная стратегия ассоциирования, так как антонимы, как правило, расположены рядом в языковом сознании. В японской выборке слово «смерть» не встречается даже среди единичных реакций. Это означает, что японцы не рассматривают стимул seikatsu антонимичным лексеме «смерть». Семантема seikatsu указывает на не обремененную происшествиями повседневную жизнь, в связи с чем не противопоставляется смерти. Следует также отметить, что в Японии смерть является отчасти запретной темой. В результате «страдают» омонимичные слову «смерть» ^Ы) числительные «четыре» ^Ы) и «четырнадцать»: их иногда пропускают при нумерации этажей в больницах, гостиницах, домиках для кемпинга и пр.
Другой отличительной особенностью японской выборки является признание японцами того факта, что жизнь «тяжелая» (6,5 %), «тяжела» (2 %) и т. п. В благополучном и процветающем японском обществе отдельно взятые его члены остро ощущают тяготы, которые сопровождают жизнь. Группа реакций, указывающая на это, оказывается наиболее репрезентативной в выборке. И только на периферии японского ассоциативного поля обнаруживаем реакцию «радостная» (1,5 %). Осознание бремени персональной ответственности - характерная черта самоидентификации индивида в коллективистском обществе. Показательно, что это бремя шаблонно ложится в первую очередь на мужчин: именно они обеспечили высокую частотность реакции «тяжелая» в японской выборке.
Первая русская выборка отличается разноплановостью устремлений испытуемых. В начале 1990-х гг. в российском обществе отсутствовали общие цели и согласие. Кардинально различались умонастроения людей. Для одних жизнь «прекрасна» (6 %), «хороша» (3,5 %) и «долгая» (2,5 %); для других жизнь «тяжелая» (2 %), «трудная» (1 %) и «короткая» (1 %). На недовольство жизнью указывает и реакция «жестянка» (3 %), являющаяся цитатой отрывка Песни водяного из популярного в то время мультфильма «Летучий корабль». Таким образом, русские постперестроечного периода разделились на два лагеря - оптимистов и пессимистов: одни с воодушевлением, другие с разочарованием восприняли происходящие в стране перемены.
В начале XXI в. оптимистов заметно прибавилось: для явного большинства жизнь - это «радость» (5,5 %) и «счастье» (5,5 %), она «хороша» (2 %) и «прекрасна» (6,5 %). Реакции «жестянка», «трудная» и «тяжелая штука» встречаются только среди единичных. В то же время нельзя не отметить радикализацию сознания отдельных представителей русской культуры, что проявляется в использовании обсценной лексики: «дерьмо» (1,5 %), «говно» (0,5 %). В этих реакциях - вызов и неприятие существующих норм.
Перейдем к более подробному анализу ассоциативных полей, разбив их на упомянутые выше смысловые компоненты (табл. 1).
Таблица 1
Разбиение ассоциативных полей «жизнь» и seikatsu по смысловым компонентам
\ Логико-понятийный компонент Телесно-перцептивный компонент Эмоционально-аффективный компонент Ценностно-смысловой компонент
Я 2; 3; 4; 5; 8; 12; 13; 14 (41,5 %) 6; 10 (5 %) 7; 16 (3,5 %) 1; 9; 11; 15; 17 (20,5 %)
Р1 1; 8; 9; 13 (16,5 %) - 7; 10; 11( 7,5 %) 2; 3; 4; 5; 6; 12 (32,5 %)
Р2 1; 5; 6; 7; 8; 10; 11; 12; 13 (40,5 %) - 2; 9 (14,5 %) 3; 4 (13,5 %)
Легенда
Я (реакции японцев) Р1 Р2 (реакции
(реакции русских из РАС) русских 2006 г.)
1: с^^^ /тяжелая + 1: смерть (10,5 %) 1: смерть (21,5 %)
+ А^/тяжело + 2: прекрасна + 2: радость + счастье +
+ ^^¿^/тяжела + + замечательная + + счастливая (5,5 % +
+ /нелегкая + + прекрасна и удивительна + 5,5 % +
+ /трудная (6,5 % + + прекрасная + прекрасно + + 1,5 % = 12,5 %)
+ 3,5 % + 2 % + 1,5 % + 0,5 % + это замечательно (6 % + 3: прекрасна + прекрас-
= + 0,5 % + 0,5 % + 0,5 % + ная
= 14 %) + 0,5 % + 0,5 % = 8,5 %) (6,5 % + 0,5 % = 7 %)
2: А^/жизнь человека + 3: тяжелая + трудная + 4: хорошо + хороша +
+ /жизнь + + нелегкая + трудна + + отличная + хороша,
+ У^У /жизнь + ^/жизнь + + трудно + трудность + лучше всех + хорошая
+ ^/жизнь (5 % + 4,5 % + + тяжела + тяжелый + (3 % + 2 % +
+ 1,5 % + 0,5 % + 0,5 % = + сложная + сложно + + 0,5 % + 0,5 % + 0,5 %
= 12 %) + сложная штука (2 % + 1 % + = 6,5 %)
3: 0Ж/повседневная + + 0,5 % + 0,5 % + 0,5 % + 5: одна (3,5 %)
+ ^0/каждый день + + 0,5 % + 0,5 % + 0,5 % + 6: путь + дорога (2 % +
+ 0^ /ежедневная + + 0,5 % + 0,5 % + 0,5 % = + 1,5 % = 3,5 %)
+ /ежедневная (3,5 % + 7,5 %) 7: существование (3,5 %)
+ 3 % + 1,5 % + 0,5 % = 8,5 %) 4: короткая + коротка + 8: борьба (2 %)
4: ^Ёб /жить + ЩЬ^ /жить + короткое + мимолетна 9: дерьмо + говно (1,5 % +
(5,5 % + 2 % = 7,5 %) (3 % + 2 % + 0,5 % + 0,5 % = + 0,5 % = 2 %)
5: Й^/средства + = 6 %) 10: ребенок (2 %)
+ Ь^/деньги + 5: хороша + неплохо + 11: игра (1,5 %)
+ ^^^/средства к + хорошая штука + хорошо 12: история (1,5 %)
существованию (3 % + 2 % + (3,5 % + 0,5 % + 0,5 % + 0,5 % = 13: разнообразие (1,5 %)
2 % = 7 %) = 5 %)
6: #^£/есть (3 %) 6: долгая + длинная (2,5 % +
7: т^/беспокойство (2 %) + 1,5 % = 4 %)
8: ^М/комната (2 %) 7: жестянка + моя жестянка
9: ЖЕ/семья (2 %) (3 % + 0,5 % = 3,5 %)
10 #^/еда + #/еда + 8: моя + своя (2 % + 0,5 % =
+ М/еда + в/пища (0,5 % + = 2,5 %)
+ 0,5 % + 0,5 % + 0,5 % = 2 %) 9: дорога + путь (1,5 % +
11: /активно (1,5 %) + 0,5 % = 2 %)
12 Ж/дом (1,5 %) 10: прожить не поле
13 /домохозяйка (1,5 %) перейти + не поле перейти
14 /достаток (1,5 %) (1,5 % + 0,5 % = 2 %)
15 ^(£^/много (1,5 %) 11: радость + счастливая +
16 ^^^/радостная (1,5 %) + счастливо + счастье (0,5 % +
17 /ценность жизни + 0,5 % + 0,5 % + 0,5 % = 2 %)
(1,5 %) 12: вечна + вечная + вечный
(0,5 % + 0,5 % + 0,5 % =
=1,5 %)
13: прожить (1,5 %)
В ходе анализа других стимулов реакции, составляющие логико-понятийный компонент, часто превосходили по совокупному удельному весу реакции из других компонентов. В данном случае означенная закономерность сохранилась для японской и второй русской выборок, тогда как первая русская выборка выбивается из этого ряда. Перед нами свидетельство экзальтации респондентов постперестроечного периода, поиска ими смыслов и ценностей жизни в ущерб спокойному размышлению над составляющими жизнь элементами.
Пункт 2 в японской выборке демонстрирует богатую синонимию японского языка: различные лексемы, фигурирующие в данном пункте, указывают на одно и то же понятие «жизнь». Seikatsu представляется японцам как череда однообразных дней, о чем свидельствуют п. 3 и 4 из японской выборки. При этом японцы не забывают о том, что для благополучной жизни необходимы достойные средства к существованию (п. 5). Свою жизнь японцы видят в границах собственного дома. Отсюда реакции «комната», «дом» и «домохозяйка». Благополучие дома -это благополучие рода, для чего необходим «достаток».
В логико-понятийном компоненте первой русской выборки доминирует антоним «смерть». Реакции «моя» и «своя» свидетельствуют об индивидуализме, свойственном современной русской культуре. В нашей монографии [Палкин, 2010] мы показали, что некогда коллективистская русская культура на современном этапе характеризуется преобладанием индивидуализма над коллективизмом, причем окончательный «перелом», по всей видимости, произошел в начале 1990-х гг. Однако виной тому не столько распад СССР, сколько многочисленные «эксперименты», которые ставил советский режим над русским национальным сознанием. Потрясения, сопровождавшие развал советской системы, стали окончательным триггером для смены вектора в пользу индивидуализма. Реакции на стимул «жизнь» со всей очевидностью подтверждают это предположение. Вместе с тем не утратил актуальности образ жизни как пути-дороги, на что указывает п. 10 из первой русской выборки.
Собиравший русские сказания, пословицы и поговорки А. А. Коринфский подчеркивал ранее присущее русскому человеку стремление к семейным родовым отношениям, в поговорке «На людях - и смерть красна!» усматривал родовой общинный дух [1994. С. 532]. Образ мыслей крестьян дореволюционного периода удачно отражен в следующих строках: «Земная жизнь представляется воображению народа-пахаря неоглядной нивою, по которой, сменяя одна другую, проходят толпы сеятелей. Засевают они запаханную предшественниками ниву, а сами все идут и идут вперед, скрываясь с глаз все надвигающихся и надвигающихся новых сеятелей» [Там же. С. 531]. Таков типичный взгляд, пронизывающий коллективистскую культуру. Во времена, когда Коринфский писал эти строки, русская культура была именно такой. На начало XXI в., как следует из полученных нами экспериментальных данных, индивидуализм вышел на первые роли.
Во второй русской выборке с большим отрывом от других реакций на первом месте по частотности расположился антоним «смерть», что закономерно для русского языкового сознания, если иметь в виду исследуемое слово-стимул. Также в логико-понятийный компонент вошли реакции, перекликающиеся с реакциями из первой русской выборки. Это подчеркивающая индивидуалистическую направленность реакция «одна» и выделяющие образ жизни как дороги реакции «путь» и «дорога». Кроме того, русские начала XXI в. прибегают к таким клише, как «существование», «борьба» и «игра». Все эти лексемы описывают различные аспекты жизни: с одной стороны, ее биологический характер; с другой - ее социальный, состязательный характер. Показательна реакция «ребенок», которую упомянули только испытуемые женского пола: ребенок воспринимается как продолжение жизни, прежде всего, русскими женщинами. Гендерные различия во второй русской выборке крайне интересны, чего нельзя сказать о выборке начала 1990-х гг. Тот подчеркнуто позитивный настрой, который характеризует вторую русскую выборку в целом, также обеспечен женщинами: набравшая 5,5 % реакция счастье из эмоционально-аффективного компонента упоминалась только женщинами, реакцию «прекрасна» из ценностно-смыслового компонента упомянули восемь женщин и один мужчина. В свою очередь, отмеченная выше обсценная лексика принадлежит исключительно мужчинам, что свидетельствует не только об их большей агрессивности, но и об их разочаровании
жизнью. Получается, что в современной России представители «сильного пола» в меньшей степени настроены на продолжение рода и в большей степени удручены своей жизнью, чем женщины. Можно говорить о том, что русский мужчина - слабое звено современной русской культуры.
Рассмотрим более подробно ценностно-смысловой компонент.
Для японцев - прежде всего мужчин - жизнь «тяжела». Но японские мужчины готовы переносить все тяготы жизни, работая по «много» часов в день ради процветания «семьи». О том же свидетельствует наречие «активно», отнесенное нами к телесно-перцептивному компоненту. Оно отражает ритм жизни современного японца: когда все вокруг интенсивно работают (или интенсивно отдыхают), сложно самому придерживаться размеренного ритма, возникает желание трудиться не покладая рук.
В первой русской выборке ценностно-смысловой компонент является наиболее весомым в сравнении как с другими выборками, так и с другими компонентами данной выборки. Это лидерство обеспечено, прежде всего, испытуемыми женского пола. Они гораздо чаще мужчин заявляли о том, что жизнь «прекрасна», «короткая» и «долгая». Реакции «короткая» и «долгая», имеющие примерно одинаковый удельный вес, снова демонстрируют полярность оценок, характерную для постперестроечного периода развития России.
В случае со второй русской выборкой мужчины чаще женщин отмечали, что жизнь «хороша». Это свидетельствует о стабилизации эмоционального состояния русских мужчин, которые в начале 1990-х гг. вносили основной вклад в повышение эмоциональной напряженности. Вместе с тем женщины демонстрируют свою позитивную оценку жизни при помощи реакции «прекрасна». Из девяти реакций такого рода только одна принадлежит мужчине. Тем самым женщины обнаруживают эстетическую привлекательность жизни, которая практически ускользает от внимания мужчин. Реакция «прекрасна», таким образом, не лишена телесно-перцептивных черт, но мы посчитали, что ценностный аспект выражен в ней в большей степени. Ярко выраженный оптимизм женщин указывает на важность женского начала в русской куль-
Телесно-перцептивный компонент являет собой подтверждение тезиса об особом чувственном восприятии мира, свойственном японцам. Как справедливо утверждает Д. Г. Главева, японцы познают мир практически-конкретно-чувственно: «Они смотрят очень внимательно и слушают очень внимательно. Взгляд продлевает себя в слухе, обонянии, осязании, вкусе (и здесь, как и в индийской и китайской культурах, все пять чувств состоят в нерасторжимом единстве). Но подробное «обнюхивание», «ощупывание» мира, характерное для системы японского мировосприятия, как раз и являются результатом перцепции «ближнего» пространства». Д. Г. Главева называет японский культурный организм преимущественно «зрячим» [2003. С. 8]. Показательно, что русские выборки в этом компоненте никак не представлены. Что касается реакций японцев, то все они связаны с «едой», которую следует поглощать «активно». Можно сказать, что в современной Японии царит культ еды. Еде посвящена значительная часть рекламы, о еде говорят по поводу и без повода, едой наслаждаются. Для японца слова «есть» и «еда» несут в себе не только телесно-перцептивный, но также логико-понятийный и ценностно-смысловой заряд. Однако мы включили данные реакции в телесно-перцептивный компонент, имея в виду, что еда воспринимается, прежде всего, в силу своих вкусовых качеств. Вкусовые качества в Японии высоко ценятся и являются предметом повседневного обсуждения. Не прав В. В. Овчинников, писавший в своем самом известном произведении о Японии «Ветка сакуры», что «японцы в общем-то равнодушны к пище» [1971. С. 105]. Наши данные показывают, что это определенно не так. Образ еды тесно связан в японском языковом сознании с образом жизни.
В части эмоционально-аффективного компонента вторая русская выборка является полной противоположностью первой: реакция «жестянка» единична, зато реакции «радость» и «счастье» входят в ядро ассоциативного поля. И если из восьми реакций «радость» три принадлежат мужчинам, то из восьми реакций «счастье» все принадлежат женщинам. Это говорит об ослаблении эмоциональной напряженности русских респондентов в целом и о заметно большей
жизнерадостности женщин по сравнению с мужчинами. Некоторые мужчины демонстрируют свою агрессивность и полную неудовлетворенность жизнью (см. п. 9 из второй русской выборки), вновь подтверждая предположение о большей психологической устойчивости женщин.
* * *
Перейдем к рассмотрению стимула «жить» и его японского эквивалента ¡Мш.
Обратившись к толковым словарям, мы обнаруживаем, что русское слово «жить» трактуется следующим образом: 1. Существовать, находиться в процессе жизни, бытия. 2. О мыслях, чувствах: иметься, быть. 3. Проводить жизнь в каком-нибудь месте, среди кого-нибудь, обитать. 4. Поддерживать свое существование чем-нибудь. 5. Быть целиком занятым, поглощенным, увлеченным кем-чем-нибудь. 6. Вести какой-нибудь образ жизни. 7. Быть в каких-нибудь отношениях с кем-нибудь. 8. Работать, проживая в доме нанимателя (устаревшее). 9. Находиться в любовной связи с кем-нибудь (разговорное). В толковом словаре японского языка ¡Ыш трактуется так: 1. Поддерживать существование, существовать. 2. Проживать. 3. Поживать. 4. Черпать жизненную энергию. 5. (об умерших) Жить в памяти. 6. Сохранять свойства. 7. (в игре го о цепочке камней) Обладать не менее двумя точками свободы. 8. (в бейсболе об игроке, покинувшем базу) Оставаться в игре. Как видим, в основных своих семемах рассматриваемые слова совпадают, но менее распространенные семемы обеспечивают культурную вариативность в интерпретации данных слов.
Обратимся к анализу соответствующих ассоциативных полей.
Непосредственным антонимом японского слова-стимула является лексема shinu («умирать»), которая стала явным лидером по частотности в японской выборке (28 %). На втором месте идет группа реакций с общим значением «жизнь», т. е. японцы в данном случае прибегли к субстантивации стимула, что не характерно для русских выборок. Видимо, это связано с особенностями иероглифического написания слов: иероглиф ^Ё, фигурирующий в стимуле, входит составной частью практически во все реакции со значением «жизнь». Затем японцы вновь признают, что жить «тяжело», причем на этот раз об этом заявляют и мужчины, и женщины. Однако примерно такое количество респондентов отвечает, что жизнь приносит «радость». Итак, для японца жизнь нелегка, но она в радость, она проходит здесь и «сейчас» и проникнута «силой». Что касается гендерных различий японской выборки, то исключительно мужчины прибегли к реакции «стараться» и исключительно женщины прибегли к реакциям «есть» и «еда». Здесь снова прослеживается готовность японских мужчин упорно трудиться и склонность женщин к ведению домашнего хозяйства. Вместе с тем «пища» и ее потребление обеспечивают поддержание жизни, с одной стороны, и наслаждение вкусом - с другой.
Русские выборки разительно отличаются от японской. В первой выборке на первом месте по частотности расположилась реакция «хорошо» (10 %). Данная выборка пронизана оптимизмом: русские хотят жить «весело», «дружно» и «счастливо». Реакции негативного толка встречаются только среди единичных. Но кто задает этот позитивный настрой? Вполне ожидаемо это женщины. В подавляющем своем большинстве именно они упоминали слова «дружно», «долго», «счастливо» и «припеваючи». Итак, зашкаливающий оптимизм респондентов первой русской выборки обеспечен представительницами женского пола. Это говорит о том, что в период кризиса именно женщина в русской культуре способна сохранять самообладание и оптимизм, обеспечивая дальнейшее развитие. Также следует отметить связь образов дома и любви с образом жизни. Русские видят свою жизнь в доме, наполненном атмосферой любви. По удачному выражению Н. С. Сергиевой, исследовавшей русское языковое сознание, «дом - "нулевое" пространство человека, своеобразная точка отсчета в его жизненном пути» [2009. С. 28].
Во второй русской выборке на первых местах по частотности расположились образы радости, смерти и любви, при этом о жизни «в радость» опять же говорили преимущественно женщины. Даже в период относительной стабильности начала XXI в. русские женщины отли-
чаются более выраженным оптимизмом и большей жизнерадостностью, чем мужчины. В то же время представители обоих полов отдают должное дихотомии «жить - умереть» и верят в силу любви. Реакция «хорошо» вдвое потеряла в частотности по сравнению с первой русской выборкой, зато возросло количество тех, кто рассчитывает прожить «долго». Жить - это, помимо всего прочего, «творить», «бороться» и «дышать». Как видим, выборка начала XXI в. также пронизана оптимизмом. И в целом между первой и второй русскими выборками обнаруживается большое количество совпадений, среди которых также следует отметить реакции «весело», «существовать» и «не тужить».
Перейдем к анализу семантических компонентов стимулов «жить» и ikiru (табл. 2).
Таблица 2
Разбиение ассоциативных полей «жить» и ikiru по смысловым компонентам
\ Логико-понятийный компонент Телесно-перцептивный компонент Эмоционально-аффективный компонент Ценностно-смысловой компонент
Я 1; 2; 6; 7; 11; 12; 14; 15; 16 (54,5 %) 5; 8; 9; 13 (10 %) 4; 15 (6,5 %) 3; 10; 17 (10,5 %)
Р1 2; 6; 7; 8; 10 (20,5 %) 12; 14 (3,5 %) 3; 4; 5; 9; 11; 13 (22,5 %) 1 (10 %)
Р2 3; 4; 5; 8; 13 (24 %) 9; 11; 12 (4,5 %) 1; 2; 7; 10; 14 (28,5 %) 6 (4,5 %)
Вполне ожидаемо логико-понятийный компонент японской выборки по удельному весу превосходит аналогичные показатели русских выборок, что свидетельствует о свойственном японцам прагматизме. Японские респонденты подчеркивают неизбежную дихотомию «жить -умереть», при помощи различных лексем отсылают нас к образу жизни и заявляют о том, что жить нужно «сейчас». Интересна реакция «дорога», пусть она и набирает только 1,5 %. Эта реакция не представлена в соответствующих русских ассоциативных полях, но в ответ на стимул «жизнь» данная реакция фигурировала, из чего мы сделали вывод о соположенности образов жизни и дороги в русском языковом сознании. Такая соположенность присутствует и в японском языковом сознании, насколько можно судить по полученным данным. Обращает на себя внимание и реакция «фильм». Она показывает, что вымышленная реальность все больше завоевывает жизненное пространство. В то же время традиционная любовь японцев к природе раскрывается в реакции «зелень». Н. Хасэгава связывает появление и развитие традиционных японских искусств с культом почитания природы, который существует в Японии с давних времен [1939. С. 92].
Первая русская выборка перекликается с японской на уровне высокочастотной реакции «умереть». На этом совпадения заканчиваются. Значимым для русских постперестроечного периода оказывается образ дома, где члены дружной семьи живут «вместе» (3,5 %). Показательно, что для русских постперестроечного периода в ядро ассоциативного поля «семья» входит реакция «большая». Русские начала 1990-х гг. мечтали о жизни в большой семье - точно так же, как это делали их далекие предки. Только в отличие от далеких предков русские в большинстве своем уже не могли позволить себе большую семью [Палкин, 2010. С. 275-276]. В начале XXI в. архетип большой семьи не был зафиксирован, то есть потерял актуальность для русского языкового сознания. Идеализм русской души проявляется в реакции «долго», которая пользовалась особым предпочтением у женщин.
Легенда
Я Р1 Р2
(реакции японцев) (реакции русских из РАС) (реакции русских 2006 г.)
1: /умереть + ^/смерть 1: хорошо (10 %) 1: радость + радоваться +
+ /умирать 2: умереть + умирать + или + счастливо + быть
(28 % + 1,5 % + 0,5 % = умереть (4,5 % + 1,5 % + счастливым + в радость + с
= 30 %) + 0,5 % = 6,5 %) радостью (5,5 % + 4,5 % +
2: А^/жизнь человека + 3: весело (5,5 %) + 1,5 % + 0,5 % + 0,5 % +
+ вр /жизнь + ^ЁВ/жизнь + 4: счастливо + радоваться + + 0,5 % = 13 %)
+ £^/жизнъ (6,5 %+ 2 % + + радостно + радуясь + 2: любить + ради любви
+ 1,5 % + 1,5 % = 11,5 %) + счастье (3,5 % + 0,5 % + (8,5 % + 0,5 % = 9 %)
3: А^/тяжело + + 0,5 % + 0,5 % + 0,5 % = 3: умереть + умирать +
+ /нелегко + = 5,5 %) + смерть + (7 % + 2 % +
+ /сложно + 5: дружно + дружить (4 % + + 0,5 % = 9,5 %)
+ /тяжело + + 0,5 % = 4,5 %) 4: долго (5,5 %)
+ ^^ /тяжело (3 % + 6: дома + дом + в доме 5: существовать +
+ 1,5 % + 1,5 % + 0,5 % + (2,5 % + 1 % + 0,5 % = 4 %) + существование (5 % +
+ 0,5 % = 7 %) 7: существовать (4 %) + 0,5 % = 5,5 %)
4: ^^^ /радостный + 8: вместе (3,5 %) 6: хорошо (4,5 %)
+ ^5^^/радость + 9: любить + в любви + и 7: не тужить + не тужить!
+ /радость + любить + любовь (1,5 % + (3 % + 0,5 % = 3,5 %)
+ /радость + + 0,5 % + 0,5 % + 0,5 % = 8: творить (2 %)
+ /счастье (3 % + 0,5 % + = 3 %) 9: бороться (1,5 %)
+ 0,5 % + 0,5 % + 0,5 % = 10: долго (2,5 %) 10: весело (1,5 %)
= 5 %) 11: не тужить (2,5 %) 11: видеть (1,5 %)
5: А/сила + /сильно 12: красиво (2 %) 12: дышать (1,5 %)
(3 % + 1,5 % = 4,5 %) 13: поживать + поживать - 13: надо (1,5 %)
6: ф/сейчас (3 %) добра наживать (1 % + 14: чувства (1,5 %)
7: А/человек +А^/человек + 0,5 % = 1,5 %)
(2 % + 0,5 % = 2,5 %) 14: припеваючи (1,5 %)
8: /есть (2 %)
9: в/пища +
(1,5 % + 0,5 % = 2 %)
10 /стараться (2 %)
11 ♦/дело (1,5 %)
12 Ж/дорога (1,5 %)
13 П?ПД/дыхание (1,5 %)
14 ^/зелень (1,5 %)
15 ¿^'Ш/Мононокэ
Химэ (1,5 %)
16 ^И/фильм (1,5 %)
17 @Й/цель (1,5 %)
Во второй русской выборке дублируются фигурирующие в первой русской выборке слова «умереть» (7 %), «долго» (5,5 %) и «существовать» (5 %). Все эти реакции входят в ядро ассоциативного поля «жизнь». Отличие от первой русской выборки в том, что на этот раз реакцию «долго» упомянули одинаковое количество мужчин и женщин. Вообще в русской выборке начала XXI в. отсутствуют значимые гендерные различия, что свидетельствует об общей нормализации психоэмоционального состояния респондентов, прежде всего мужчин, на фоне отно-
сительной стабилизации обстановки в стране. В то же время реакция «творить», как несложно заключить, указывает на творческое начало респондентов.
Удельный вес ценностно-смыслового компонента в японской выборке значительно ниже, чем в случае с предыдущим компонентом, но реакции, входящие в данный компонент, позволяют нам судить о ценностном отношении японцев к жизни. Как уже отмечалось выше, японцы признают, что жить им «нелегко». На фоне процветающего японского общества такой ответ может показаться неожиданным, но на примере предыдущего стимула мы уже подчеркивали, что в коллективистском обществе на индивида возложена ответственность, которая ощущается как трудная и тяжелая. Успех японского общества во многом обеспечивается его коллективистским укладом вкупе с удачным заимствованием достижений Запада. Как справедливо отметили С. А. Арутюнов и Р. Ш. Джарылгасинова в заключении к работе «Япония: народ и культура», японцы являются единой этнической семьей, говорящей на одном языке [2014]. В современном глобализирующемся мире коллективистские общества имеют конкурентное преимущество в связи с тем, что его члены склонны помогать друг другу. Однако в такого рода обществе потребности отдельно взятой личности второстепенны: приветствуется гомогенность, однородность и готовность пожертвовать своими интересами ради интересов общества. Это благо для общества, но не всегда для отдельно взятого представителя этого общества. И, конечно, ради достижения всеобщего успеха необходимо «стараться» и преследовать некую «цель». Примерно о том же пишет и японский автор Т. Сакаия: «Общество, привыкшее к тому, что никто не может проявить индивидуальности, никто не может мобилизовать свои творческие возможности, что лучше всего следовать правилам и нормам, созданной бюрократией по образцам прошлого и по иностранным образцам, - таково оптимально организованное индустриальное общество, такова японская действительность» [1992. С. 309].
Удельный вес двух русских выборок для этого компонента также невысок. В этот компонент вошло только одно слово - «хорошо» (10 % в первой русской выборке и 4,5 % во второй). В индивидуалистском русском обществе начала 1990-х гг., переживающем одно потрясение за другим, отдельно взятые его представители не теряли оптимизма, веры в успешное будущее. Хорошо себя ощущают и русские начала XXI в. Нельзя сказать, что разница между 10 и 4,5 % существенна, поэтому можно констатировать, что в данном аспекте самоощущение русских на рубеже веков не изменилось.
Что касается телесно-перцептивного компонента, то здесь японская выборка заметно превосходит по удельному весу первую русскую выборку и менее заметно - вторую. Реакции «сила» и «сильно» допускают возможность различных толкований, но в любом случае очевидна связь образов жизни и силы в японском языковом сознании. Это может быть и сила тела, и сила духа, и сила жизни. Первостепенным признаком жизни тела является «дыхание», что подчеркивают предложившие данную реакцию японские респонденты. Особняком стоят реакции «есть», «еда» и «пища». Мы развели глагол и существительные по разным пунктам, так как слово «есть» подразумевает процесс потребления пищи, а еда и пища являются знаковыми для японской культуры артефактами. В то же время все они относятся к телесно-перцептивному компоненту, поскольку предполагают как соматическое наслаждение приемом пищи, так и физический процесс, необходимый для поддержания жизни. И действительно тема еды пользуется в Японии большой популярностью. Когда европейцы не знают, о чем говорить, они говорят о погоде. Когда японцы не знают, о чем говорить, они говорят о еде.
В телесно-перцептивный компонент из первой русской выборки вошли две низкочастотные реакции - «красиво» и «припеваючи». Обе являются цитатами русских клише «жить красиво» и «жить припеваючи» и несут в себе положительный эмоциональный заряд. Несмотря на наличие эмоционально-аффективных характеристик в данных реакциях, мы отнесли их к телесно-перцептивному компоненту, так как в первую очередь указанные реакции отражают зрительное и слуховое восприятие жизни. Образ жизни, таким образом, подсвечивается красивой звукосветовой гаммой.
Вторая русская выборка также отмечена в телесно-перцептивном компоненте низкочастотными реакциями. Наиболее яркой из них является слово «бороться», подразумевающее как физическое противостояние, так и метафорическую борьбу за жизненное счастье. Реакции «видеть» и «дышать» указывают на аспекты жизнедеятельности, имеющие явный соматический контекст.
Гораздо интереснее эмоционально-аффективный компонент. В нем русские выборки наверстывают образовавшееся в других компонентах отставание от японской выборки по удельному весу. Более того, эмоционально-аффективный компонент оказывается самым весомым для обеих русских выборок, что случается достаточно редко. Русские живут ради «радости», «счастья» и «любви», о чем заявляют неоднократно. Как уже отмечалось, такой позитив обеспечивается женщинами, но и некоторые мужчины также упоминали приведенные выше реакции. А если взять реакцию «не тужить», то во второй русской выборке она принадлежит только мужчинам (в первой русской выборке данная реакция упоминается представителями обоих полов). Русским обоих временных отрезков жить «весело», причем в неспокойные 1990-е гг. им жилось заметно веселее (5,5 % против 1,5 % в начале XXI в.). О парадоксах самоощущения личности в индивидуалистском и коллективистском обществах мы уже говорили выше: в русском индивидуалистском обществе, испытывающем масштабные проблемы на фоне глобализации, отдельно взятые его члены не теряют оптимизма и позитивного настроя.
Особого пояснения требуют реакции «поживать» и «поживать - добра наживать» из первой русской выборки. В данном случае мы наблюдаем уход от оценки образа жизни: поговорка «Жить-поживать - добра наживать» никак не раскрывает сути образа, заданного стимулом. Перед нами неготовность оценивать предложенный образ, вызванная эмоциональным потрясением в связи с событиями, происходящими вокруг. По этой причине данная группа реакций - пусть и малочисленная - была отнесена к эмоционально-аффективному компоненту.
Схожих рассуждений мы придерживались, атрибутируя реакцию «Мононокэ Химэ» (1,5 %) из японской выборки к тому же эмоционально-аффективному компоненту. Мононокэ Химэ -популярная героиня анимэ. Предложившие данную реакцию респондентки (именно так), по всей видимости, являются большими любительницами этой сферы японского искусства, находя в фантастическом мире убежище от жизненных тревог. Следовательно, отнесение данной реакции к эмоционально-аффективному компоненту закономерно. Можно добавить, что анимэ в Японии пользуется немалой популярностью, поэтому данная реакция не случайна.
В целом эмоционально-аффективный компонент японской выборки разительно отличается от аналогичного компонента русских выборок по степени выраженности положительных эмоций. Реакция «любовь» не встречается даже среди единичных, а реакции, указывающие на радость и счастье, в совокупности набирают 5 %, что на фоне экзальтированных реакций из русских выборок выглядит бледно. Японцы, таким образом, более реалистично относятся к жизни: демонстрируя присущий им прагматизм, они обращают внимание и на светлые, и на темные ее стороны.
* * *
Итак, мы провели анализ стимулов «жизнь» и «жить» и их японских эквивалентов. Перейдем к обобщающим выводам.
На содержание исследуемых ассоциативных полей существенное влияние оказывают такие элементы культуры, как индивидуализм и коллективизм. Известно, что коллективизм предполагает доминирование общественных интересов над личными, в результате чего выигрывает общество, но ущемляются потребности личности. Индивидуализм, напротив, предполагает доминирование личных интересов над общественными, в результате чего общественный прогресс страдает, но выигрывает личность. Японская культура являет собой образец коллективизма. Успехи японского общества широко известны, но японские испытуемые неоднократно «жалуются» на то, что их жизнь тяжелая и трудная. Успехи русского общества как в начале
1990-х гг., так и в начале XXI в. под большим вопросом, но многие русские испытуемые демонстрируют неподдельный оптимизм и жизнелюбие.
Анализируя другие стимулы [Палкин, 2010], мы констатировали усиление индивидуализма в русской культуре к началу XXI в. Анализ стимулов «жизнь» и «жить» дает аналогичный результат: в ответ на стимул «жизнь» русские постперестроечного периода предложили реакцию «моя», русские XXI в. - реакцию «одна», что свидетельствует об индивидуализме, но в ответ на стимул «жить» в первой русской выборке обнаруживается отсутствующая во второй русской выборке реакция «вместе», подчеркивающая коллективистский настрой респондентов. В начале 1990-х гг., по всей видимости, наметился перелом: общество стремилось к индивидуализму, но наработанные веками коллективистские традиции сдавали свои позиции достаточно медленно. В начале XXI в. мы уже четко фиксируем преобладание индивидуализма над коллективизмом.
Важно понимать, что в эпоху глобализации в выигрыше оказываются коллективистские общества, в частности японское, в силу того, что взаимная поддержка обеспечивает их представителям конкурентное преимущество перед представителями индивидуалистских обществ, которые в основном вынуждены полагаться только на собственные силы. Принадлежность к коллективистскому обществу накладывает на его членов больше ограничений и обязательств, что порождает ощущение сложности жизни, но эти трудности преодолимы и не мешают поступательному развитию всего общества. Члены индивидуалистского общества склонны к гедонизму, у них возникает ощущение личного комфорта, но развитию общества в целом, в том числе демографическому росту общества, это не способствует.
Другим важным выводом является констатация прагматизма японцев и идеализма русских. Чувство прекрасного, стремление к любви и счастью для японцев в контексте образа жизни второстепенны. Для русских означенные ценности тесно увязываются с образом жизни. Тогда как японцы смотрят на жизнь реалистично, отмечая ее тяготы и радости, русские, несмотря на жизненные трудности, переполнены оптимизмом. Этого оптимизма больше у русских начала XXI в., чем у их предшественников начала 1990-х гг., однако следует отметить радикализацию настроений у незначительной, но заметной прослойки русского общества в начале XXI в.
Интересен гендерный аспект. Японские мужчины чаще японских женщин говорят о тяготах жизни. Женщины же, будучи нацелены на ведение домашнего хозяйства, чаще говорят о еде. Русские мужчины говорят о сложности жизни не чаще, чем русские женщины, если не считать «радикальных элементов» начала XXI в., для которых жизнь - «дерьмо», однако русские женщины значительно чаще мужчин отмечают положительные образы, так или иначе связанные с образом жизни. Следовательно, русские женщины обладают более выраженным оптимизмом и большей психологической устойчивостью, чем русские мужчины. В этом свете женщины призваны стать движущей силой развития русской культуры. Смогут ли женщины осознать это - вопрос открытый.
Оставляя в стороне гендерную проблематику, подчеркнем, что японцы проявляют заметно большую сдержанность, чем русские. Последние же, реагируя на образ жизни, переполнены эмоциями - по большей части положительными. Сдержанность и спокойствие характерны для среднестатистического японца, точно так же как для среднестатистического русского характерны яркие эмоциональные всплески.
Подтвердилась гипотеза об особом - телесно-перцептивном - восприятии японцами окружающего мира. В случае с образом жизни в наибольшей степени у них задействована ольфак-торная репрезентативная система, т. е. система, отвечающая за вкусовое восприятие.
Если сравнивать две русские выборки, то недовольство и непонимание жизни чаще выражают респонденты постперестроечного периода, что неудивительно, если учесть, в какой непростой период перемен собирались данные для первой русской выборки. К началу XXI в. у русских прибавилось оптимизма и удовлетворенности жизнью.
Сравнение японской и русских выборок показывает, что образ жизни воспринимается представителями обеих культур в контексте дихотомии «жить - умереть». В остальном взгляд на жизнь у русских и японцев различается. Тогда как японцы настроены «стараться» для до-
стижения некоторой «цели», русские настроены «бороться» - бороться ради жизни, наполненной «весельем» и «любовью».
Список литературы
Арутюнов С. А., ДжарылгасиноваР. Ш. Япония: народ и культура. М.: Директ-Медиа, 2014. 65 с.
Главева Д. Г. Традиционная японская культура: Специфика мировосприятия. М.: Вост. лит., 2003. 264 с.
Кондаков И. В. Культура России: краткий очерк истории и теории. М.: КДУ, 2007. 360 с. Коринфский А. А. Народная Русь: Круглый год сказаний, поверий, обычаев и пословиц русского народа. М.: Моск. рабочий, 1994. 560 с.
Ментальность россиян (Специфика сознания больших групп населения России) / Под ред. И. Г. Дубова. М.: Имидж-контакт, 1997. 478 с.
Овчинников В. В. Ветка сакуры. Рассказ о том, что за люди японцы. М.: Молодая гвардия, 1971. 223 с.
Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка. М.: Азбуковник, 1999. 939 с.
Палкин А. Д. Ассоциативное поле «выпивка» в языковом сознании // Русская речь. 2011. № 6. С. 51-57.
Палкин А. Д. Ассоциативный эксперимент как способ кросскультурного исследования образов сознания // Вопр. психологии. 2008. № 4. С. 81-89.
Палкин А. Д. Почему для современных русских деньги - это зло // Обсерватория культуры. 2013. № 5. С. 37-41.
Палкин А. Д. Россия и Япония: динамика нравов. М.: Наталис, 2010. 432 с. Русский ассоциативный словарь. М.: АСТ, Астрель, 2002. 1776 с. Сакаия Т. Что такое Япония? М.: Партнер Ко Лтд., 1992. 336 с. (пер. с яп.) Сергиева Н. С. Хронотоп жизненного пути в русском языковом сознании: Автореф. дис. ... д-ра филол. наук. М.: ИЯ РАН, 2009. 43 с.
ХасэгаваН. Особенности психологии японца // Вост. обозрение. 1939. № 1. С. 82-92. Черкасова Г. А. Квантитативные исследования ассоциативных словарей // Общение. Языковое сознание. Межкультурная коммуникация / Ред. кол. В. А. Виноградов и др. Калуга, 2005. С. 227-244.
Daijirin. Tokyo: Sanseido, 1995. (In Jap.)
Материал поступил в редколлегию 26.03.2017
Alexey D. Palkin
National Research University Higher School of Economics 20 Myasnitskaya Str., Moscow, 101000, Russian Federation
p-alexis@yandex.ru
IMAGE OF LIFE IN LANGUAGE CONSCIOUSNESS OF RUSSIANS AND THE JAPANESE
In this article attitudes of Russian and Japanese native speakers to the image of life is analysed on the basis of associative experiments. Russian culture is viewed across two time strata: the early 1990s and the early 21st century. It is argued that the Japanese tend to be pragmatic, while Russians tend to be idealistic. It is postulated that modern Japanese culture is collectivistic and modern Russian culture is individualistic. It is also noteworthy that the evident optimism specific for Russian respon-
dents was ensured largely by women. This testifies to the ability of women to cope with stressful situations better than men do.
Keywords: life, Russians, Japanese, culture, reaction, stimulus.
References
Arutiunov S. A., Dzharylgasinova R. Sh. Iaponiia: narod i kul'tura [Japan: People and Culture]. Moscow, Direkt-Media, 2014. (In Russ.)
Cherkasova G. A. Kvantitativnye issledovaniia assotsiativnykh slovarei [Association dictionaries quantitative research]. V. A. Vinogradov et al. (ed. board), Obshchenie. Iazykovoe soznanie. Mezh-kul'turnaia kommunikatsiia [Communication. Language Consciousness. Intercultural Communication]. Kaluga, 2005, p. 227-244. (In Russ.)
Daijirin. Tokyo, Sanseido, 1995. (In Jap.)
Dubov I. G. (ed.). Mental'nost' rossiian (Spetsifika soznaniia bol'shikh grupp naseleniia Rossii) [Mentality of Russians (Specificity of Consciousness of Big Groups of Russia's population)]. Moscow, Imidzh-kontakt, 1997. (In Russ.)
Glaveva D. G. Traditsionnaia iaponskaia kul'tura: Spetsifika mirovospriiatiia [Traditional Japanese Culture: World Perception Specificity]. Moscow, Vostochnaia literature, 2003. (In Russ.)
Khasegava N. Osobennosti psikhologii iapontsa [Peculiarities of psychology of a Japanese]. Vo -stochnoe obozrenie [OrientalReview], 1939, no. 1, p. 82-92. (In Russ.)
Kondakov I. V. Kul'tura Rossii: kratkii ocherk istorii i teorii [Culture of Russia: Brief Overview of History and Theory]. Moscow, KDU Publ., 2007. (In Russ.)
Korinfskii A. A. Narodnaya Rus': Kruglyi god skazanii, poverii, obychaev i poslovic russkogo naroda [Popular Rus: All Year Round of Tales, Legends, Customs, and Proverbs of Russian People]. Moscow, Moskovskii rabochii, 1994, 560 p. (In Russ.)
Ozhegov S. I., Shvedova N. Iu. Tolkovyi slovar' russkogo iazyka [Russian Definition Dictionary]. Moscow, Azbukovnik Publ., 1999. (In Russ.)
Ovchinnikov V. V. Vetka sakury. Rasskaz o tom, chto za liudi iapontsy [Branch of Sakura. Story on What Kind of People the Japanese Are]. Moscow, Molodaia gvardiia, 1971. (In Russ.)
Palkin A. D. Assotsiativnoe pole «vypivka» v iazykovom soznanii [«Vypivka» assotiation field in language consciousness]. Russkaia rech' [Russian Speech], 2011, no. 6, p. 51-57. (In Russ.)
Palkin A. D. Assotsiativnyi eksperiment kak sposob krosskul'turnogo issledovaniia obrazov soznaniia [Association experiment as a means of cross-cultural research of consciousness images]. Voprosypsikhologii. [Problems of Psychology], 2008, no. 4, p. 81-89. (In Russ.)
Palkin A. D. Pochemu dlia sovremennykh russkikh den'gi - eto zlo [Why money is evil for modern Russians]. Observatoriia kul'tury [Observatory of Culture], 2013, no. 5, p. 37-41. (In Russ.)
Palkin A. D. Rossiia i Iaponiia: dinamika nravov [Russia and Japan: Dynamics of Morals]. Moscow, Natalis Publ., 2010. (In Russ.)
Russkii associativnyj slovar. Moscow, AST, Astrel, 2002, 1776 p. (In Russ.)
Sakaiia T. Chto takoe Iaponiia? [What is Japan?]. Moscow, Partner Ko Ltd., 1992.
Sergieva N. S. Khronotop zhiznennogo puti v russkom iazykovom soznanii [Chronotope of Lifeline in Russian Language Consciousness]. Autoabstract of thesis... of Doctor of Philological Sciences. Moscow, IIa RAN, 2009. (In Russ.)
