CC BY
0УДК 94 (47).083.4
DOI: 10.24412/2070-9773-2024-8-138-145
Дата поступления (Submitted) 22.07.2024
Дата принятия к печати (Accepted) 06.08.2024
ИГОРЬ ВЛАДИМИРОВИЧ ЕРМОЛАЕВ
старший научный сотрудник Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи 197101, Санкт-Петербург, Александровский парк, д. 7.
e-mail: ermolaev.spbu@yandex.ru
Образ Японии в пропаганде социалистов-революционеров на страницах газеты «Революционная Россия» (1904-1905 гг.)
Аннотация. Статья посвящена изучению образа Японии на страницах органа Партии социалистов-революционеров - газеты «Революционная Россия» и ситуаций его применения эсерами в своей пропаганде. Рассматриваются такие аспекты, как: взгляды эсеров на ответственность сторон за начало конфликта, применение эсерами образов Японии и японцев в антиправительственной пропаганде, представления эсеров о японском государстве и армии. В течение войны эсеры часто обращались к образу Японии, однако использовали его в первую очередь для дискредитации самодержавия и не обращались к вопросам культуры. В ответ на попытки официальной печати создать образ врага в лице японцев, эсеры стремились показать врагом русского народа царское правительство. Эсеры обращались к таким проблемным темам, как: некомпетентность руководства, низкий уровень обеспечения солдат на фронте, непонимание населением России целей войны. Редакция газеты обвиняла в развязывании войны именно правительство России, поражение России в войне эсерами приветствовалось, так как должно было ослабить самодержавие. При этом японское государство, как и российское, эсеры считали империалистическим, хотя и более прогрессивным, и открыто поддерживали японское антивоенное социалистическое движение.
Ключевые слова: партия социалистов-революционеров, революционная печать, эсеры, пропаганда, русско-японская война, образ Японии, имагология
The Image of Japan in the Propaganda of Socialist Revolutionaries on the Pages of the Newspaper "Revolyutsionnaya
Rossiya" (1904-1905)
IGOR VLADIMIROVICH ERMOLAEV
Senior Researcher, Military Historical Museum of Artillery, Engineers and Signal Corps 197101, St. Petersburg, Alexandrovsky Park, 7.
e-mail: ermolaev.spbu@yandex.ru
Abstract. The article is devoted to the study of the image of Japan on the pages of the organ of the Party of Socialist Revolutionaries - the newspaper "Revolutionary Russia", and the situations of its use by the Socialist Revolutionaries in their propaganda. Aspects such as: the views of the Socialist Revolutionaries on the responsibility of the factions for the start of the conflict, the usage of images of Japan and the Japanese in anti-government propaganda by the Socialist Revolutionaries, the views of the Socialist Revolutionaries on the Japanese state and army are considered. During the war, the Socialist Revolutionaries often appealed to the image of Japan, but they used it primarily to discredit the autocracy, also they did not address cultural issues. In response to attempts by the official press to create the image of an enemy in the Japanese, the Social Revolutionaries sought to show the tsarist government as the enemy of the Russian people. The Social Revolutionaries addressed such problematic topics as: the incompetence of the leadership, the low level of supply for soldiers at the front, and the Russian population's misunderstanding of the goals of the war. The editors of the newspaper blamed the Russian government for starting the war; the defeat of Russia in the war was welcomed by the Socialist Revolutionaries, as it was supposed to weaken the autocracy. At the same time, the Socialist Revolutionaries considered the Japanese state, like the Russian one, imperialist, although more progressive, and openly supported the Japanese anti-war socialist movement.
Keywords: Socialist Revolutionary Party, revolutionary press, Socialist Revolutionaries, propaganda, Russo-Japanese War, image of Japan, imagology
Политическая жизнь России начала ХХ в. была неразрывно связана с рождением, становлением и развитием партии социалистов-революционеров. Образовавшись на рубеже 1901-1902 гг. на основе движения народников, партия прошла сложный путь от разрозненных интеллигентских групп и кружков до самой массовой политической силы страны [1, с. 82]. По мнению исследователей Г.С. Аноприевой и Н.Д. Ерофеева, в 1917 г. «большая часть России была эсеровской, а судьба огромной страны во многом зависела от партии эсеров» [2, с. 157]. Численность партии составляла к этому времени около миллиона человек [3, с. 21].
Важнейшую роль в формировании, развитии и управлении партии эсеров сыграла газета «Революционная Россия». Газета начала издаваться в 1900 г. как издание «Северного союза социалистов-революционеров» под редакцией А. Аргунова. Первые два номера газеты были нелегально выпущены в России неподалеку от Санкт-Петербурга, затем типография переехала в переселенческий пункт под Томском [4, с. 109, 111]. Там эсеры начали печатать третий номер газеты, но в сентябре 1901 г. типография с шестью работавшими в тот момент эсерами была арестована [5, с. 19].
Заново типография была восстановлена за границей, в Женеве. В декабре 1901 г. «Северный союз социалистов-революционеров» и «Партия социалистов-революционеров» объединились в единую организацию под названием «Партия социалистов-революционеров». Газета «Революционная Россия» стала ее центральным партийным органом [6, с. 25]. Редакцию «Революционной России» составили В.М. Чернов, М.Р. Гоц и Л.Э. Шишко [7, с. 20]. В январе 1902 г. вышел третий номер «Революционной России», поместивший краткое сообщение об этом событии за подписью «Партия социалистов-революционеров» на первой полосе [8, с. 1].
На момент появления партия эсеров представляла собой совокупность малочисленных и слабо связанных между собою объединений кружкового типа. Внутрипартийные связи были слабыми и прерывистыми, главным объединяющим центром выступала «Революционная Россия» [6, с. 24]. Переписка с редакцией газеты была основным видом связи функционеров партии с центром [7, с. 20]. Газета зачастую являлась единственным источником информации о деятельности партии в целом и отдельных ее частей в частности. Местные организации черпали сведения о состоянии партийных дел, получали указания о намечаемых и проводимых мероприятиях в России и за рубежом с ее страниц [6, с. 30].
Первые выпуски «Революционной России»
были ежемесячными, затем газета стала издаваться дважды в месяц. Место издания и имена редакторов на страницах газеты не обозначались. Подавляющее большинство статей в газете напечатаны без указания авторства. На страницах газеты публиковались материалы о рабочем и крестьянском движении в России, о стачках и забастовках, об их подавлении властями, обсуждалась политика царского правительства, велась полемика с другими изданиями, как лояльными власти, так и оппозиционными.
Последний номер газеты, № 77, вышел в декабре 1905 г. Прекращение издания «Революционной России» связано со снятием цензурных ограничений после обнародования Манифеста 17 октября и появлением возможности создавать революционную прессу на территории России.
Русско-японская война 1904-1905 гг. стала периодом наиболее активной работы «Революционной России». Почти половина всех номеров газеты, с №40 по №75, вышли именно во время этого конфликта. По оценке исследователей И.Н. Гребенкина и А.С. Романики, главной причиной войны эсеры считали стремление элит к территориальным захватам, которые в итоге приводили к обогащению высших слоев общества ценой многочисленных жертв и разорения крестьянских хозяйств [9, с. 41]. Идеологические установки социалистов-революционеров не позволяли им игнорировать эти события, поэтому в «Революционной России» постоянно освещались политические и военные аспекты русско-японского столкновения, влияние войны на внутреннюю жизнь страны.
Описывая ситуацию на театре войны, эсерам приходилось обращаться не только к военным и дипломатическим аспектам конфликта, но и к образу самой Японии. Стоит отметить, что устойчивая система представлений о Японии и ее народе в российском обществе практически отсутствовала до конца XIX в. Существовавшие представления сформировались опосредованно и были основаны на стереотипах об абстрактном «Востоке», обрывочной информации от путешественников и на информации и моде, воспринятой из Европы. Интерес к Японии со стороны русской общественности вырос после решительной победы Японии в японо-китайской войне 1894-1895 гг., однако широкие слои населения по-прежнему не имели даже базовых знаний об этой стране.
Эсеры не были исключением - на страницах «Революционной России» не найти статей, посвященных изучению японских культурных особенностей. Все статьи, связанные с Японией, направлены либо на развенчание мифов государственной пропаганды, либо на сравнение
политических систем России и Японии. В обоих случаях эсеры используют образ Японии для реализации своей основной политической задачи - борьбы с самодержавием.
Тем не менее, даже через такой утилитарный подход у читателей «Революционной России» появлялись новые знания и представления о Японии и ее населении. Наряду с другими источниками информации, газета эсеров способствовала формированию устойчивого образа Японии в сознании жителей России. Учитывая популярность социалистов-революционеров и их издания, изучение материалов «Революционной России» является необходимым для исследования процесса формирования образа Японии в российском обществе.
Для понимания механизма использования образа Японии на страницах газеты следует для начала рассмотреть методологию пропаганды социалистов-революционеров в период войны. В контексте русско-японского столкновения социалисты-революционеры стремились обратить внимание читателей на обстоятельства начала войны и ее истинные цели.
Начнем с анализа взглядов эсеров на ответственность сторон за начало конфликта. Редакция «Революционной России» обвиняла в развязывании войны именно правительство России, несмотря на то, что Япония напала первой. Эта позиция аргументировалась провалами русской дипломатии, нежеланием самодержавия идти на компромисс, и провокациями, которые, по мнению авторов, стимулировали Японию к агрессивным действиям.
Статьи о захватнических интересах самодержавия на Дальнем Востоке выпускались в «Революционной России» еще до начала войны. Одна из публикаций января 1904 г. описывала Маньчжурию как территорию, захваченную «крепкими когтями самодержавной дипломатии», стремящейся к расширению владений российской монархии. Самодержавие, по мнению автора статьи, было неспособно эффективно управлять своими внутренними делами и стремилось компенсировать «недостаток творчества» новыми завоеваниями [10, с. 8].
Месяц спустя, в феврале того же года, факт одностороннего разрыва дипломатических отношений также рассматривался как доказательство «собственной неспособности [правительства России - И.Е.] что бы то ни было предвидеть, правильно оценить обстоятельства и вовремя отступить» [11, с. 2].
Позднее, в октябре 1904 г., автор одной из статей возвращался к критике дипломатии царского правительства накануне войны, которое сравнивалось с «задорным мальчишкой, бахвалящимся своей силой», неспособным правильно оценить силы противника и провоцирующим его «своим вызывающим поведением» [12, с. 3].
В апреле 1904 г. в статье «Реакционные ил-
люзии "славянства"» дипломатический курс империи при Николае II сравнивался с политикой Николая I. Главной задачей Николая I, по мнению автора, было сохранение самодержавной власти, что привело страну к кровопролитной Крымской войне, а также общему неприятию правительства России со стороны народов Европы [13, с. 3].
В том же месяце, автор статьи «Кто довел до войны?» анализировал дипломатические причины начала войны. Согласно официальной позиции, Россия не желала войны с Японией и прилагала все усилия для мирного урегулирования конфликта, а правительство Японии отвергало все эти мероприятия и стремилось к войне. Автор привел в статье опубликованную японским правительством последнюю ноту Японии, в которой она выдвигает предложение о разделении сфер влияния на Дальнем Востоке. Если бы это предложение было принято, Россия бы сохранила свое влияние в Маньчжурии, но утратила бы его в Корее [14, с. 10]. Российское правительство отвергло это предложение, сообщив затем через «Правительственный Вестник», что оно «при первой же необходимости примет самые решительные меры к защите своих прав и интересов на Дальнем Востоке» [15, с. 1]. Тем самым автор статьи продемонстрировал, что Япония предпринимала попытки договориться, а Россия их проигнорировала.
К 1905 г. в оппозиционной печати сформировалась позиция, согласно которой именно «бе-зобразовская клика»1 виновата в развязывании войны. При проведении агитации в сельской местности эсеры опирались на утверждение о том, что Россия была втянута в войну из-за действий группы людей, которых они описывали как «своекорыстных и жадных проходимцев и развратников, вроде адмирала Алексеева, Бе-зобразова и разных князей-проходимцев...» [16, с. 15]. Эти люди, согласно их утверждению, «бросились в Маньчжурию и Корею, основали русско-китайский банк, построили маньчжурскую жел. дорогу на народные деньги, захватили в Корее лесные разработки.» [16, с. 15].
Такое же мнение можно встретить и после окончания войны: в сентябре 1905 г. конфликт объяснялся желанием отвлечь население от внутренних проблем и «алчными аппетитами гг. Безобразовых, Абаза, Алексеевых и др., алчущих корейских лесов и концессий на р. Ялу.» [17, с. 9]. В обоих случаях упоминаются не только сам А.М. Безобразов, но и связанная с его именем концессия на реке Ялу2, деятельность которой вызывала недовольство правительства Японии накануне войны. Таким образом, эсеры использовали историю с концессией как очередное доказательство экспансионистских намерений России.
Если целью официальной печати было создание «образа врага» в лице японцев, эсеры стре-
мились показать, что врагом русского народа является царское правительство. Они активно противопоставляли народ и самодержавие, указывая на противоположность их интересов. Истинным врагом народа в интерпретации эсеров являлась не какая-либо внешняя сила, а само российское государство.
В начале 1904 г. царское правительство обвинялось в захватнической политике, растрате народных средств, готовности пожертвовать жизнями людей ради своих интересов [18, с. 24]. В период череды поражений русской армии летом 1904 г. появились обвинения в гибели тысяч солдат и развязывании войны [19, с. 11].
В январе 1905 г., в начале Первой русской революции, «Революционная Россия» опубликовала прокламацию Киевского комитета Партии социалистов-революционеров, в которой открыто звучит призыв к миру с Японией, для чего необходимо было поднять восстание против самодержавия. Революционеры призывали народ «перестать быть рабами русского царя» [20, с. 22].
Параллельно со статьями о политике, на страницах газеты «Революционная Россия» отражалось мнение обычных людей о войне в интерпретации эсеров. Редакция стремилась показать, что люди, особенно крестьяне, не разделяли целей войны и не были заинтересованы в ней. Уже в феврале 1904 г. газета опубликовала заметку из Саратова, отражающую общее недовольство и отсутствие патриотического настроения, отмечая, что текущая война не сравнима в этом отношении с русско-турецкой войной 1877-1878 гг. [21, с. 15]. Спустя первые месяцы войны, в мае 1904 г. появляются упоминания, что интерес к войне по-прежнему высокий, но население разочаровано поражениями армии, слухами о некомпетентности командования, затяжным характером войны [22, с. 14].
Также эсеры цитировали выдержки из профсоюзной печати, к примеру, из московского «Вестника Союза Типографских Рабочих» в июле 1904 г. Приводилась следующая цитата из «Вестника»: «леса нужны нашим великим князьям (на сруб), ее лавки - нашим фабрикантам, ее мужики - царю...» [23, с. 15]. Затем редакция «Революционной России» объясняла читателям позицию профсоюза, утверждая, что в войне виноваты не только царизм, но и экономические интересы буржуазии [23, с. 15].
«Революционная Россия» регулярно публиковала материалы своих корреспондентов из сельской местности, чтобы продемонстрировать, что крестьянству эта война не нужна. Они утверждали, что в России не нужны новые территории, так как «и без того много земель помещичьих, государственных, удельных, монастырских и прочих» [16, с. 15], что войну начали царь и его окружение для личной выгоды и «чтобы внимание народа от всех своих безобразий отвлечь»
[24, с. 20]. Одним из основных мотивов являлась некомпетентность самодержавия: «Всякому видно, что царь с чиновниками не могут государством управлять» [24, с. 20]. В сентябре 1905 г. в газете было опубликовано письмо крестьянина, которое ярко демонстрирует позицию самих авторов газеты: «.терпим мы поражения благодаря нашему невежеству по сравнению с Японией» [25, с. 16]. Крестьяне, по мнению автора письма, винили во всем начальство и бюрократию [25, с. 16].
Перейдем к ситуациям прямого обращения эсеров к образу Японии и ее народа. В «Революционной России» регулярно публиковались взгляды на японские армию и флот, уровень подготовки японских военнослужащих. Чаще всего подобные заметки появлялись в контексте сравнения армий Японии и России. Подчеркивалось превосходство японских вооруженных сил над русскими, как в отношении флота: «.японский флот слишком превосходит наш силами» [11, с. 1], так и в отношении армии: «Японцы еще раз блистательно доказали превосходство своей военной подготовки над нашей» [26, с. 16].
Эсеры подчеркивали разрыв между довоенными представлениями населения России о японцах с реальностью. Уже весной 1904 г. начали появляться свидетельства солдат и офицеров о расхождении образа японцев в подаче государственной пропаганды и их действительных боевых качествах.
В одной из статей мая 1904 г. автор обращался к распространенному в правой печати клише: «.японцы оказались вовсе не такими "презренными макаками", которые убоятся одного грозного вида русского оружия, как мы о них думали раньше.» [22, с. 14]. В другой майской статье утверждалось, что «.рухнула и уверенность наших военных, будто японцы никогда не решатся пойти в штыки на русских, так как они слабосильны» [26, с. 16].
В рубрике «Из общественной жизни» того же месяца автор писал об услышанном им диалоге двух солдат, делившихся своими впечатлениями о японцах друг с другом. Один из них вспоминал, что Японию в народе называли «махонькой, но бравой», второй солдат поправлял его, говоря, что Япония не маленькая страна, так как у нее большое население. Солдаты проявляли сочувствие к японцам, рассуждая о тесноте их проживания на островах, а также отмечали их храбрость, вспоминая совместные действия России и Японии при подавлении восстания ихэ-туаней3. Автор статьи дополнил этот диалог комментарием об отсутствии в этих рассуждениях каких-либо намеков на расовую вражду и на негативный образ японцев [22, с. 14].
Также в мае 1904 г. эсеры обращались к позиции генерала А.Н. Куропаткина, информацию о которой, по их словам, они получили от неизвестного офицера из Главного штаба. Куропат-
кин был удивлен «достоинствами японской армии»: «Он думал сначала, что японцы проявят больше смелости, чем стратегического знания и искусства. В настоящее время он поражен точностью и целесообразностью движений японских войск» [26, с. 16].
«Революционная Россия» обращалась к материалам «Frankfurter Zeitung» и приводила характеристику, данную корреспондентом этого издания: «Осторожность, обдуманность и методичность японской тактики заслуживают изумления, как и глубочайший секрет, в котором им удается держать свои действия от противника» [27, с. 11].
После поражения при Ляояне в газете отмечался высокий уровень военной подготовки японцев: их преимущество в артиллерии, компетентность личного состава, отлаженность общей организации [28, с. 15]. Автор статьи «Из итогов войны» объяснял победы Японии летом 1904 г. «превосходством японской народной культуры над российским официальным варварством» [29, с. 4].
В статье «Результаты и отголоски войны» октября 1904 г. автор противопоставлял организацию быта солдат в русской и японской армиях, ссылаясь при этом на материалы легальной печати. В то время как русские солдаты, по переложению автора статьи, ходили «в рваных костюмах, без сапог и фуражек», японцы пользовались качественным, легким и прочным снаряжением: «по сравнению с нашим, японец одет франтом -чистое белье, шерстяная фуфайка». Также отмечалось хорошее питание и общее обеспечение солдат [30, с. 13]. Свои комментарии к материалам легальной прессы автор статьи дополнил рассказом неназванного корреспондента. Этот корреспондент отметил мужество японских солдат, а затем упомянул, что, в попытках объяснить японскую храбрость, в солдатской среде родилась легенда о генерале Куроки, который на самом деле являлся польским повстанцем Куровским, «мстящим за Польшу» [30, с. 14].
В марте 1905 г. автор статьи «Общее положение дел на театре войны» приводил выдержку из письма неназванного офицера о положении дел в дни завершения Мукденского сражения. На фоне общей деморализации русских солдат и офицеров, автор письма отмечал «виртуозность» действий японцев. В качестве демонстрации превосходства японских командующих, автор рассказывал, что в случаях столкновения на близком расстоянии, японские офицеры начинали раздавать команды русским солдатам на русском языке, тем самым заманивая их под удар японских войск. Также офицер упоминал о случаях переодевания японских солдат в русскую форму с той же целью [31, с. 7].
Следующая область применения образа Японии в «Революционной России» - сравнение государственного устройства Японии и России,
темпов развития их экономик, направлений политики. В начале 1904 г. автор статьи «Война или мир» предпринял попытку оценить вероятность начала военного конфликта. Обе страны - Япония и Россия - стремятся в Корею и Маньчжурию под влиянием «молодого капитализма», требующего новых «внешних рынков», но для Японии этот вопрос стоит острее из-за избытка населения [10, с. 8].
Другой публицист в феврале 1904 г. критиковал поворот Японии в сторону милитаризации, утверждая, что «барабанный патриотизм надолго одурманит японские массы». Он отмечал, что до начала войны японцы добились немалых успехов в развитии социалистического движения и что текущие события рискуют задержать это развитие [11, с. 1].
В статье «Две войны» августа 1904 г. Япония описывалась как «обновленная» страна, вовлеченная в международное движение, наполненная тем же творческим энтузиазмом, что вдохновлял революционеров XVIII в. во Франции. Автор выделял Японию как прогрессивную силу и противопоставлял ее самодержавной «татар-ско-византийско-московской империи» [32, с. 1].
Эсеры использовали образы Японии из официальной печати, но применяли их в ироническом ключе. Рассуждая о последствиях поражений русской армии весной 1905 г., автор статьи «"Политика" и социализация земли в нашей программе» использовал выражение «карлик-Япония», заключая его в кавычки: «Потерпев постыдное поражение в поединке с "карликом-Японией", наше правительство будет разбито в последнем своем убежище.» [33, с. 7]. Так автор высмеивал взгляд самодержавия на Японию как на слабого противника
В период мирных переговоров в Портсмуте в августе 1905 г. на страницах газеты появлялись особенно положительные высказывания о Японии. Образ «победоносного японского правительства» [34, с. 1] противопоставлялся проигравшему правительству России: «Япония уже не раз доказала, что ее государственные люди в мудрости и твердости далеко превосходят деятелей нашей правительственной клики» [34, с. 1].
Несмотря на признание Японии прогрессивным государством, эсеры критиковали ее капиталистическое устройство и империалистические устремления. В статье апреля 1904 г. «Кому нужна русско-японская война?» обозначалось, что Япония ведет войну в интересах своей буржуазии за контроль над китайским рынком. По словам автора, своему народу правительство Японии объясняло причины войны следующим образом: товары, ввозимые в Китай, будут производиться силами японского народа, отчего он только выиграет, а Россия хочет вытеснить Японию из Китая, поэтому война с Россией - национальная [35, с. 16].
Автор статьи «Русско-японская война и меж-
дународный социализм» мая 1904 г., считал, что «в корне ложной является сама постановка вопроса, при которой на него может быть дан ответ, да еще социалистом: «я против России, я за Японию» [36, с. 11]. По его мнению, социалисты должны выступать за японский народ, и, как следствие, против японского государства, победа которого в войне только ухудшит положение рабочих Японии. Восторженные реакции европейских товарищей по поводу побед японского оружия он считал «горькой насмешкой над японским рабочим народом» [36, с. 11].
Позиция критики по отношению к руководству Японии сохраняется до конца войны. В августе 1905 г. на страницах газеты японских дипломатов называли «расчетливыми дельцами буржуазного японского мира», которые способны вовремя умерить свое «чувство завоевательной жадности» и предусмотрительно пойти на необходимые уступки [34, с. 2].
В противовес японскому правительству, редакция «Революционной России» активно поддерживала социал-демократическое движение в Японии. В ответе на манифест об объявлении войны в январе 1904 г. эсеры писали о японских социалистах как о немногочисленной, но «сильной духом» группе людей, способных выступить против войны и милитаризма в момент, «когда поток шовинизма властно охватил страну» [18, с. 24].
Эсеры уделили особое внимание Международному социалистическому конгрессу в Амстердаме, организованному летом 1904 г. Конгресс единогласно выступил с осуждением русско-японской войны. Ключевым событием конгресса, по мнению автора статьи, стало рукопожатие делегатов Японии и России «в знаке мира и солидарности» [37, с. 1].
Отражением общей позиции эсеров по отношению к русско-японской войне может послужить их реакция на завершение конфликта. Социалисты-революционеры приветствовали поражение России в войне, так как считали, что оно приведет к обострению социальной обстановки в стране и ослабит царское правительство. Циркуляр ЦК партии «Ко всем комитетам партии социалистов-революционеров» от декабря 1904 г. гласил: «Настоящая война, поставив Примечания
в крайне критическое положение русское самодержавие, создала особо благоприятные условия для борьбы с существующим режимом» [38, с. 166].
Во время мирных переговоров в Портстмуте в августе 1905 г., в «Революционной России» была опубликована статья «Внешний мир и внутренняя война», в которой рассматривались возможные итоги мирной конференции. Автор статьи положительно оценивал проект мирного договора, считая его соответствующим интересам русского народа и неспособным вызвать реваншизма среди населения. Положительными чертами проекта публицист считал отсутствие контрибуции и серьезных территориальных уступок России. Потерю влияния в Маньчжурии автор не рассматривал как проблему, так как считал, что эти территории еще не стали «своими» для русских, в них были заинтересованы только авантюристы вроде Безобразова и его группы, имперские чиновники и церковь [34, с. 2].
На основе изложенного выше можно сделать следующие выводы. Образ Японии эсеры использовали в своей пропаганде часто и в различных контекстах, однако он применялся для достижения конкретных практических задач. К примеру, с его помощью социалисты-революционеры демонстрировали недостатки Российской империи в сравнении с Японией и развенчивали мифов государственной пропаганды о японцах с целью снижения ее общей эффективности. Государство и экономика Японии оценивались эсерами с позиций, близких марксистской политэкономии, попыток обратиться к японской культуре не предпринималось.
Усугубление социально-политической обстановки в стране на фоне русско-японской войны позволило революционерам развернуть широкую антиправительственную агитацию, результатом которой стали события 1905-1907 гг. Важным фактором эффективности деятельности эсеров стала их способность пользоваться неудачами государственной пропаганды. Устойчивый «образ врага» в лице японцев царскому правительству сформировать не удалось. В свою очередь, эсеры смогли создать «образ врага» в лице самодержавия.
1 «Безобразовская клика» - группа придворных, объединившихся вокруг статс-секретаря А.М. Безобразова. Выступали за проведение агрессивной экспансионистской политики на Дальнем Востоке. См. Романов Б.А. Очерки дипломатической истории русско-японской войны (1895-1907 гг.). М.-Л.: Издательство Академии Наук СССР, 1947 г. 496 с.
2 Лесные концессии на реке Ялу на границе между Кореей и Китаем были проданы в 1901 г. «Русскому лесопромышленному товариществу на Дальнем Востоке», связанному с А.М. Безобразовым. Сторонники А.М. Безобразова планировали использовать эти концессии как плацдарм для распространения российского влияния в Корее. См. Романов Б.А. Очерки дипломатической истории русско-японской войны (1895-1907 гг.). М.-Л.: Издательство Академии Наук СССР, 1947 г. 496 с.
3 Восстание ихэтуаней - антиевропейское восстание в Северном Китае в 1899-1901 гг. Также известно как Боксерское восстание. Было подавлено совместной интервенцией европейских держав, США и Японии.
Литература и источники
1. Маньков А.В. К вопросу о генезисе партии эсеров и её террористической тактике // Вестник Военного университета. 2007. № 2 (10). С. 82-88.
2. Аноприева Г.С., Ерофеев Н.Д. Эсеры: между утопиями и реальностью (Из истории российской партии социалистов-революционеров) // Политические исследования. 1993. № 6. С. 157-166.
3. Литвин А.А. В борьбе обретёшь ты право своё! // Наука и жизнь. 1991. № 3. С. 20-27.
4. Аргунов А. Из прошлого партии социалистов-революционеров // Былое. 1907. №10 (22). С. 94-112.
5. Кадиков Э. Р. Эсеровское подполье в Сибири в начале 1900-х гг.: предпосылки формирования и организационное становление // Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2014. № 3 (3). С. 14-24.
6. Леонов М.И. Организация и состав партии эсеров в начале XX в. // Вестник Самарского университета. История, педагогика, филология. 2023. Т. 29. № 3. С. 24-31.
7. Леонов М.И. «Тигр революции» - Г.А. Гершуни // Вестник Самарского университета. История, педагогика, филология. 2020. Т. 26. № 1. С. 17-25.
8. Революционная Россия. Январь 1902 г. №3.
9. Гребенкин И.Н., Романика А.С. Военный вопрос в идеологии и практике социалистов-революционеров на рубеже XIX-XX вв. // Ученые записки Орловского государственного университета. 2018. №4 (81). С. 39-44.
10. Война или мир? // Революционная Россия. 1 января 1904 г. №39.
11. «Отечество в опасности!» // Революционная Россия. 15 февраля 1904 г. №41.
12. Новое министерство // Революционная Россия. 30 октября 1904 г. №54.
13. Реакционные иллюзии «славянства» // Революционная Россия. 1 апреля 1904 г. №44.
14. Война. Кто довел до войны? // Революционная Россия. 15 апреля 1904 г. №45.
15. Правительственное сообщение // Правительственный Вестник. 27 января (9 февраля) 1904 г. №21.
16. Рабочее движение в городах и деревнях. Агитация в деревне // Революционная Россия. 15 марта 1905 г. №61.
17. Речь Гальперина // Революционная Россия. 15 сентября 1905 г. №75.
18. Война объявлена! // Революционная Россия. 15 января 1904 г. №40.
19. Война // Революционная Россия. 1 июля 1904 г. №49.
20. Из партийной деятельности // Революционная Россия. 20 января 1905 г. №58.
21. Война. Саратов. 3 февраля (Ст. Ст.) // Революционная Россия. 15 февраля 1904 г. №41.
22. Из общественной жизни. Москва, 12 апреля // Революционная Россия. 5 мая 1904 г. №46.
23. Рабочее движение в городах и деревнях. Москва // Революционная Россия. 1 июля 1904 г. №49.
24. Рабочее движение в городах и деревнях. Крестьянские съезды // Революционная Россия. 1 августа 1905 г.
25. Рабочее движение в городах и деревнях. Из Екатеринославской губ. (Письмо крестьянина) // Революционная Россия. 15 сентября 1905 г. №75.
26. Занятие Квантуна и обложение Порт-Артура // Революционная Россия. 20 мая 1904 г. №47.
27. Война // Революционная Россия. 15 июня 1904 г. № 48.
28. Война. Поражение под Ляо-Янгом и агония Порт-Артура // Революционная Россия. 25 августа 1904 г. №51.
29. Из итогов войны // Революционная Россия. 15 сентября 1904 г. №52.
30. Война. Результаты и отголоски войны // Революционная Россия. 30 октября 1904 г. №54.
31. Война. Общее положение дел на театре войны // Революционная Россия. 15 марта 1905 г. №61.
32. Две войны // Революционная Россия. 1 августа 1904 г. №50.
33. Онегин Н. «Политика» и социализация земли в нашей программе // Революционная Россия. 15 мая 1905 г. Приложение к №67.
34. Внешний мир и внутренняя война // Революционная Россия. 15 августа 1905 г. №73.
35. Кому нужна русско-японская война? // Революционная Россия. 1 апреля 1904 г. №44.
36. Война. Русско-японская война и международный социализм // Революционная Россия. 5 мая 1904 г. №46.
37. Международный социалистический конгресс в Амстердаме // Революционная Россия. 25 августа 1904 г. №51.
38. Ко всем комитетам партии социалистов-революционеров // Партия социалистов-революционеров. Документы и материалы. 1900-1922 гг. В 3-х т. Т. 1. 1900-1907 гг. М.: РОССПЭН, 1996. 686 с.
References
1. Man'kov A.V. K voprosu o genezise partii eserov i ee terroristicheskoi taktike [On the question of the genesis of the Socialist Revolutionary Party and its terrorist tactics]. Vestnik Voennogo universiteta [Bulletin of the Military University!. 2007, no. 2 (10), pp. 82-88.
2. Anoprieva G.S., Erofeev N.D. Esery: mezhdu utopiyami i real'nost'yu (Iz istorii rossiiskoi partii sotsialistov-revolyutsionerov) [Social Revolutionaries: between utopias and reality (From the history of the Russian Socialist Revolutionary Party)]. Politicheskie issledovani-ya. [Political studies]. 1993, no 6, pp. 157-166.
3. Litvin A.A. V bor'be obretesh' ty pravo svoe! [In the struggle you will find your right!]. Nauka i zhizn' [Science and life]. 1991, no. 3, pp. 20-27.
4. Argunov A. Iz proshlogo partii sotsialistov-revolyutsionerov [From the past of the Socialist Revolutionary Party]. Byloe [Past]. 1907, no. 10 (22), pp. 94-112.
5. Kadikov E. R. Eserovskoe podpol'e v Sibiri v nachale 1900-kh gg.: predposylki formirovaniya i organizatsionnoe stanovlenie [Socialist Revolutionary underground in Siberia in the early 1900s: prerequisites for formation and organizational making]. Vestnik Omskogo universiteta. Seriya «Istoricheskie nauki» [Bulletin of Omsk University. Series "Historical Sciences"]. 2014, no. 3 (3), pp. 14-24.
6. Leonov M.I. Organizatsiya i sostav partii eserov v nachale XX v. [Organization and composition of the Socialist Revolutionary Party at the beginning of the 20th century]. Vestnik Samarskogo universiteta. Istoriya, pedagogika, filologiya [Bulletin of Samara University. History, pedagogy, philology]. 2023, Vol. 29, no. 3, pp. 24-31.
7. Leonov M.I. «Tigr revolyutsii» - G.A. Gershuni ["Tiger of the Revolution" - G.A. Gershuni]. Vestnik Samarskogo universiteta. Istoriya, pedagogika, filologiya [Bulletin of Samara University. History, pedagogy, philology]. 2020, Vol. 26, no. 1, pp. 17-25.
8. Revolyutsionnaya Rossiya [Revolutionary Russia]. January, 1902, No. 3.
9. Grebenkin I.N., Romanika A.S. Voennyi vopros v ideologii i praktike sotsialistov-revolyutsionerov na rubezhe XIX-XX vv. [The military question in the ideology and practice of socialist revolutionaries at the turn of the 19th-20th centuries].// Uchenye zapiski Orlovskogo gosudarstvennogo universiteta [Scientific notes of Oryol State University]. 2018, no. 4 (81), pp. 39-44.
10. Voina ili mir? [War or peace?]. Revolyutsionnaya Rossiya [Revolutionary Russia]. Jan. 1, 1904, No. 39.
11. «Otechestvo v opasnosti!» ["The Fatherland is in danger!"]. Revolyutsionnaya Rossiya [Revolutionary Russia]. Feb. 15, 1904, No. 41.
12. Novoe ministerstvo [New ministry]. Revolyutsionnaya Rossiya [Revolutionary Russia]. Oct. 30, 1904, No. 54.
13. Reaktsionnye illyuzii «slavyanstva» [Reactionary illusions of the "slavyanstvo"]. Revolyutsionnaya Rossiya [Revolutionary Russia]. April 1, 1904, No. 44.
14. Voina. Kto dovel do voiny? [War. Who brought it to war?]. Revolyutsionnaya Rossiya [Revolutionary Russia]. April 15, 1904, No. 45.
15. Pravitel'stvennoe soobshchenie [Government message]. Pravitel'stvennyi Vestnik [Government Bulletin]. Jan. 27 (Feb. 9), 1904, No. 21.
16. Rabochee dvizhenie v gorodakh i derevnyakh. Agitatsiya v derevne. [Labor movement in cities and villages. Campaigning in countryside]. Revolyutsionnaya Rossiya [Revolutionary Russia]. March 15, 1905, No. 61.
17. Rech' Gal'perina [Galperin's speech]. Revolyutsionnaya Rossiya [Revolutionary Russia]. Sept. 15, 1905, No. 75.
18. Voina ob"yavlena! [War has been declared!]. Revolyutsionnaya Rossiya. [Revolutionary Russia]. Jan. 15, 1904, No. 40.
19. Voina [War]. Revolyutsionnaya Rossiya [Revolutionary Russia]. July 1, 1904, No. 49.
20. Iz partiinoi deyatel'nosti [From party activities]. Revolyutsionnaya Rossiya [Revolutionary Russia]. Jan. 20, 1905, No. 58.
21. Voina. Saratov. 3 fevralya (St. St.) [War. Saratov. February 3]. Revolyutsionnaya Rossiya [Revolutionary Russia]. Feb. 15, 1904, No. 41.
22. Iz obshchestvennoi zhizni. Moskva, 12 aprelya. [From public life. Moscow, April 12]. Revolyutsionnaya Rossiya [Revolutionary Russia]. May 5, 1904, No. 46.
23. Rabochee dvizhenie v gorodakh i derevnyakh. Moskva [Labor movement in cities and villages. Moscow]. Revolyutsionnaya Rossiya [Revolutionary Russia]. July 1, 1904, No. 49.
24. Rabochee dvizhenie v gorodakh i derevnyakh. Krest'yanskie s"ezdy [Labor movement in cities and villages. Peasant congresses]. Revolyutsionnaya Rossiya [Revolutionary Russia]. Aug. 1, 1905, No. 72.
25. Rabochee dvizhenie v gorodakh i derevnyakh. Iz Ekaterinoslavskoi gub. (Pis'mo krest'yanina) [Labor movement in cities and villages. From Ekaterinoslav province. (Letter from a peasant)]. Revolyutsionnaya Rossiya [Revolutionary Russia]. Sept. 15, 1905, No. 75.
26. Zanyatie Kvantuna i oblozhenie Port-Artura [Occupation of Kwantung and siege of Port Arthur]. Revolyutsionnaya Rossiya [Revolutionary Russia]. May 20, 1904, No. 47.
27. Voina [War]. Revolyutsionnaya Rossiya [Revolutionary Russia]. June 15, 1904, No. 48.
28. Voina. Porazhenie pod Lyao-Yangom i agoniya Port-Artura [War. Defeat at Liao Yang and the agony of Port Arthur]. Revolyutsionnaya Rossiya [Revolutionary Russia]. Aug. 25, 1904, No. 51.
29. Iz itogov voiny [From the results of the war]. Revolyutsionnaya Rossiya [Revolutionary Russia]. Sept. 15, 1904, No. 52.
30. Voina. Rezul'taty i otgoloski voiny [War. Results and echoes of the war]. Revolyutsionnaya Rossiya [Revolutionary Russia]. Oct. 30, 1904, No. 54.
31. Voina. Obshchee polozhenie del na teatre voiny [War. The general state of affairs in the theater of war]. Revolyutsionnaya Rossiya [Revolutionary Russia]. March 15, 1905, No. 61.
32. Dve voiny [Two wars]. Revolyutsionnaya Rossiya [Revolutionary Russia]. Aug. 1, 1904, No. 50.
33. Onegin N. «Politika» i sotsializatsiya zemli v nashei programme ["Politics" and the socialization of the land in our program]. Revolyutsionnaya Rossiya [Revolutionary Russia]. May 15, 1905, appendix to No. 67.
34. Vneshnii mir i vnutrennyaya voina [External peace and internal war]. Revolyutsionnaya Rossiya [Revolutionary Russia]. Aug. 15, 1905, No. 73.
35. Komu nuzhna russko-yaponskaya voina? [Who needs the Russian-Japanese war?]. Revolyutsionnaya Rossiya [Revolutionary Russia]. April 1, 1904, No. 44.
36. Voina. Russko-yaponskaya voina i mezhdunarodnyi sotsializm [War. The Russo-Japanese War and International Socialism]. Revolyutsionnaya Rossiya [Revolutionary Russia]. May 5, 1904, No. 46.
37. Mezhdunarodnyi sotsialisticheskii kongress v Amsterdame [International Socialist Congress in Amsterdam]. Revolyutsionnaya Rossiya [Revolutionary Russia]. Aug. 25, 1904, No. 51.
38. Ko vsem komitetam partii sotsialistov-revolyutsionerov [To all committees of the Socialist Revolutionary Party]. Partiya sotsialis-tov-revolyutsionerov. Dokumenty i materialy. 1900-1922 gg. V 3-kh t. T. 1. 1900-1907 gg. [Socialist Revolutionary Party. Documents and materials. 1900-1922. In 3 volumes. Vol. 1. 1900-1907]. Moscow: ROSSPEN Publ., 1996. 686 p.
© «Клио», 2024 © Ермолаев И.В., 2024
