CC BY-NC-ND
37
Т.М. Кудрявцева
ОБРАЗ ЯПОНИИ В ГАЗЕТЕ «РУССКИЕ ВЕДОМОСТИ» (1895-1902 гг.)
В статье анализируются представления о Японии, формировавшиеся на страницах газеты «Русские ведомости» с 1985 по 1902 г. Автор приходит к выводу о том, что редакция признавала потенциальную военную угрозу, исходившую от Японии, однако не считала ее врагом России. По мнению авторов газеты «Русские ведомости», действительную опасность Япония представляла только в союзе с Англией и Китаем.
Ключевые слова: история русской журналистики, Дальний Восток, «желтая опасность», Китай, либеральная пресса, «Русские ведомости», Япония.
В конце XIX в. в российской внешней политике особое значение приобрело дальневосточное направление. Тридцать первого мая 1891 г. состоялась закладка Транссибирской магистрали, которая ввела Россию «в сферу международного экономического и политического соперничества в Тихом океане»1; в начале 90-х годов правительство начало проводить целенаправленную переселенческую политику.
Одновременно - после победы Японии над Китаем в 1895 г. -стало очевидно, что на международной арене возникла новая сила, с которой приходилось считаться. До этого момента представления россиян о Японии были смутными. Важную роль в формировании и выражении взглядов образованной общественности играла авторитетная московская либеральная газета «Русские ведомости». В данной ситуации ей предстояло ответить на вопросы: что представляла собой Япония, насколько она была европеизированна, каков был ее военный и экономический потенциал, приоритеты и внешнеполитические ориентиры.
© Кудрявцева Т.М., 2011
Необходимо отметить, что редакция «Русских ведомостей» строго придерживалась ряда принципов. Она стремилась защищать «народные интересы», не упуская из вида «принципов благоразумия и справедливости и избегая увлечения шовинизма»2. В отношении вопросов международной политики редакция декларировала: «Мы, не проводя специальных симпатий или антипатий, старались поддерживать всегда убеждения в необходимости сохранения дружественных отношений ко всем государствам и в великой благотворности мира <...> Но мы вполне признаем, что у каждого государства есть историческая традиция и задачи <...> и что бывают положения, когда выбор невозможен и приходится жертвовать всем для охраны достоинства государства». Исходя из этих положений, редакция пыталась определить свою позицию по отношению к загадочной Японии. Образ Японии, создаваемый на страницах «Русских ведомостей», интересен не только потому, что связан с актуальными политическими процессами конца XIX - начала XX в., но и потому, что впоследствии в значительной степени повлиял на восприятие российским обществом русско-японской войны.
Стоит обратить внимание на типичные для «Русских ведомостей» средства, при помощи которых создавался этот образ. Вследствие строгих цензурных правил редакция не всегда могла декларировать свои взгляды открыто; часто они выражались в расстановке акцентов, в подборе новостей и информационных статей, перепечатке материалов других (в том числе иностранных) изданий.
До 1894-1895 гг. политика России по отношению к Японии была в целом направлена на поддержание добрососедских отношений. Это государство не рассматривалось в Петербурге как серьезная сила3. Ситуация изменилась после войны с Китаем; блестящая победа показала, какой шаг вперед сделала Япония со времен ее открытия европейцами. Она «вдруг повысилась в международном ранге», стала «первой туземной державой в Азии» и обнаружила «такое неожиданное могущество и с таким успехом применила уроки Европы», что, казалось, «не существовало предела тому, что она способна совершить»4. Новое положение дел не могло не волновать редакцию «Русских ведомостей»: рядом с границей России обнаружилось сильное азиатское государство.
Двадцать третьего апреля 1895 г. произошло «тройственное вмешательство»: Россия, Германия и Франция обратились к японскому правительству, потребовав отказа от претензий на принадлежавший Китаю Ляодунский полуостров. «Русские ведомости» одобрительно отнеслись к инициативе Петербурга. В то же время сра-
зу после известия о том, что Япония приняла требования держав, на первой странице «Русских ведомостей» появилась примечательная статья из «Вестника Европы»5. Признавая определенную опасность, исходившую от Японии, автор, однако, утверждал, что в дальнейшем России стоит поддерживать с японцами дружественные отношения, основанные на обоюдной выгоде. Нет никакой нужды «отталкивать от себя полезных и толковых соседей и искусственно превращать их во врагов, под предлогом каких-то фантастических опасностей в будущем».
Таким образом, по итогам войны редакция признавала исходившую от Японии опасность и считала необходимым защищать российские интересы в регионе; в то же время России были выгодны мирные отношения с Японией. Вопрос заключался в том, насколько Япония желала мирных взаимоотношений с Россией. В конце 1895 г. японское правительство приняло десятилетнюю программу развития хозяйства. По существу, это был план милитаризации экономики, предусматривавший создание ряда отраслей тяжелой промышленности, реорганизацию и укрепление вооруженных сил.
Неудивительно, что после японско-китайской войны отношение «Русских ведомостей» к Японии оставалось настороженным. В газете регулярно печатали сведения о внутренней политике Японии; в случае изменения расстановки сил на Дальнем Востоке первым делом обращалось внимание на официальную позицию Японии и настроения японской общественности. К примеру, после тройственного вмешательства редакция сообщала, что, «несмотря на свою финансовую слабость», японское правительство не переставало вооружаться; империя активно занималась реорганизацией армии и флота6. Общество было настроено воинственно, враждебно по отношению к России. «Гордые своей победой над Китаем», японцы были уверены, что ни одна держава не в состоянии остановить их «миссии руководить судьбами Восточной Азии»7.
В декабре 1897 г., когда в печати начали говорить о возможном занятии Россией Порт-Артура, в «Русских ведомостях» была напечатана речь японского посланника в Париже8. Он назвал отношения между Россией и Японией «хорошими» и заявил, что Япония готова «употребить все усилия к тому, чтобы сохранить доброе согласие с Россией». Что касается усиления японских войск, то, по уверению посланника, оно служило оборонительным целям. Заявления такого плана редакция не комментировала, однако, судя по тому, что в газете регулярно появлялись сообщения об усилении японской армии и флота (количество таких сообщений возрастало во время потенциально конфликтных ситуаций), мирные намерения японского правительства подвергались сомнению.
Сразу после появления в печати сведений об аренде Россией принадлежавших Китаю Порт-Артура и Дальнего в «Русских ведомостях» последовал обзор ситуации внутри Японии. Согласно этим сведениям, японское правительство не думало, что дело может дойти до войны, «хотя на всякий случай Япония вооружалась»9. После публикации официального сообщения об аренде «Русские ведомости» отметили, что японский посланник не высказал никаких возражений против русско-китайского соглашения10. После этого заверения редакция привела сравнительный обзор военно-морских сил держав11. Его итоги могли насторожить читателя: японский флот, обладавший опорными базами в Тихом океане, был первым по численности, содержал новейшие, лучшие в мире броненосцы и крейсера и имел недавний опыт ведения морской войны.
В 1900 г. в Китае вспыхнуло «боксерское восстание»; иностранные посланники оказались осаждены в пекинском посольском квартале. Крупнейшие державы организовали совместный поход на Пекин. Во время этого похода была отмечена высокая боеготовность японских войск. Они «являли всем пример блестящей организации»12. Управление японской армией, «храбрость, бодрый дух и интеллигентность» солдат стали «откровением». Японские солдаты были образцовыми: военной выправкой, обмундированием они свидетельствовали о том, что военному делу в Японии было «посвящено немало забот»13. Общее впечатление от описания оружия и экипировки портило замечание о наружности японских солдат: на лицах японцев лежало «застывшее выражение упрямого и вместе с тем злого постоянства»; «так и светился в их черных маленьких глазках твердый характер неприрученного еще зверька, который и сам не будет просить пощады, но и другого не пощадит».
Подобное пристальное внимание, проявляемое во время конфликтных ситуаций к внешнеполитической позиции Японии, ее общественным настроениям и ходу вооружения, говорило о том, что редакция считала Японию потенциальным соперником, представлявшим для России военную опасность.
Гораздо менее опасной представлялась «Русским ведомостям» экономическая конкуренция, несмотря на то что в ходе реформ японская экономика достигла значительных высот. Как утверждал со страниц газеты бывший представитель Германии в Японии и Китае М. Брандт, Япония добилась того качества производства товаров, которое встречалось лишь у «наиболее развитых в промышленном отношении наций»14. Однако немногочисленные сведения такого рода уравновешивались в «Русских ведомостях» сообщениями, согласно которым преувеличивать возможности японской экономики не стоило. Подъем японской экономики после войны с
Китаем был временным: непрерывный рост военных расходов вызывал рост налогов, цен и, соответственно, зарплат; как следствие, сглаживались различия между стоимостью европейских и японских товаров. В описаниях, приводимых редакцией, кризис выглядел явлением фатальным15. Япония «слишком дорогой ценой заплатила за приобщение себя к европейской цивилизации»16, основанной на вооружении; увеличивались старые налоги, появлялись новые. Таким образом, если за японским вооружением «Русские ведомости» не переставали следить, публикуя подробные данные о заказах судов для военного флота, то экономическая конкуренция казалась редакции значительно менее опасной.
Согласно мнению английских газет, приведенному в «Русских ведомостях», средств Японии должно было хватить на войну с Россией17. То, насколько эта опасность могла стать реальной, зависело от внешнеполитической ориентации японского правительства. Пожалуй, наибольшую угрозу представляло взаимодействие Англии и Японии. Англо-японское сближение «вполне определилось во время вмешательства трех держав»18. Размещение в Великобритании военных заказов стало экономической базой для установления тесных отношений между Японией и Англией.
Нужно заметить, что «Русские ведомости» часто оценивали меру опасности державы по степени ее близости с Англией (по мнению редакции, главным противником и истинным врагом России), поэтому редакция внимательно наблюдала за развитием англояпонских отношений.
Политическая ориентация Японии достаточно долго оставалась для редакции неясной; поступавшие известия были противоречивыми. Согласно одним сведениям, все недоразумения, последовавшие после японско-китайской войны, были улажены; в Японии замечалось «сильное движение в пользу прочного союза с Россией»19. Японцы «начали осознавать», что «единственное благополучие» их страны заключалось в «тесной дружбе и союзе с Россией»20. В правительственных сферах и средствах массовой информации «нарождалось сознание», что «истинный вероломный постоянный враг» Японии - Англия21. Согласно другим сведениям, общественное настроение в Японии было «решительно благоприятно» для Англии и враждебно России22. Редакция также привела третью точку зрения, представленную статьей из японской газеты, согласно которой Япония вовсе не собиралась делать выбор, намереваясь играть на противоречиях держав23. Антагонизм России и Англии должен был предоставить Японии «тот пьедестал, с высоты которого она властно будет диктовать свои условия».
Редакция полагала, что Англия делала все для того, чтобы привлечь Японию на свою сторону; Япония также склонялась к проан-глийской ориентации. Сделать подобный вывод позволяли заявления японских официальных лиц24; настроение японской общественности также было благоприятно для Англии25. После занятия Россией Порт-Артура и Дальнего редакция привела любопытные сведения относительно политических взглядов японского общества. По сообщению токийского корреспондента «Times» (приведенному с поправкой на его «англофильскую окраску»26), «наиболее влиятельная фракция» японских журналистов считала английскую политику единственным надежным средством поддержания мира и призывала Японию следовать в фарватере этой политики. Во время похода держав на Пекин специальный корреспондент «Русских ведомостей» в Шанхае сообщал, что Британия стремилась к союзу с Японией, а английская пресса настраивала Японию против России27.
Четкого представления о японской ориентации не было вплоть до 1902 г., когда Англия и Япония заключили союз, направленный в первую очередь против России. Редакция признавала первостепенную опасность объединения этих стран и следила за их взаимодействием.
Еще одну потенциальную опасность представляло собой объединение Японии и Китая. Цитировавшийся в «Русских ведомостях» японский посланник в Париже старался убедить читателей в проевропейской ориентации Японии: «Наши стремления - европейские; Китай же - страна отсталых невежд <...>»28. Другой японский дипломат заявлял, что о союзе Японии с Китаем не могло быть и речи: Япония «как культурная держава» сильнее тяготела к Европе, чем к Китаю; «вопроса о желтой расе для японцев не сущест-вовало»29. Тем не менее именно в этот период в Японии была выдвинута идея создания «Великой Восточной Азии», в которой ей предстояло играть главную роль. Пропаганда паназиатизма велась в Китае через прояпонскую прессу; с этой же целью создавались различные японско-китайские общества. Японцы стремились внедрить советников и военных инструкторов, чтобы оказывать влияние на различные стороны жизни китайского общества.
Негативное отношение к сближению этих стран было вызвано не только стратегическими соображениями, но и «мифом о желтой опасности» - страхом перед объединением азиатских народов с целью порабощения Европы. Вопрос заключался в том, была Япония ближе к Европе или к Азии. Сообщения, появлявшиеся на страницах «Русских ведомостей», часто свидетельствовали о высоком культурном уровне Японии. На Парижской выставке корреспон-
денту «особенно резко» бросились в глаза «крупные успехи», сделанные Японией в области народного образования, искусства, промышленности, социально-экономических отношений30. Япония признавалась «наиболее культурной страной» крайнего Востока31. Именно там ежегодно издавалось наибольшее число книг в мире32. Народное образование составляло предмет «особых забот» со стороны японского правительства; в этой сфере Япония значительно превосходила Россию33. К 1901 г. в Японии насчитывалось около 30 000 начальных школ с 4 млн учащихся, из которых 1/4 составляли девочки34. В области женского образования также были сделаны большие успехи. По инициативе императрицы в Японии был открыт ряд высших женских школ35. Женщины стали допускаться в университеты и приниматься на государственную службу по почтовому и телеграфному ведомствам.
Отмечался также высокий уровень японского искусства. Корреспондент В.И. Сизов уважительно отзывался о японской живописи, восхищался художественной ценностью и оригинальностью бытовых предметов (тканей, вееров, ширм и т. д.)36. По признанию Сизова, в декоративном искусстве японцы были «много выше ев-ропейцев»37. Отличительной чертой восточных мастеров было «обилие вкуса», стремление достичь прекрасного немногими средствами. Мелочи японского производства «поражали внимание изяществом», крупные же вещи из слоновой кости, картины из перламутра, изделия из черепахи, ширмы с вышивками по шелку и атласу могли привести европейца в «действительное восхищение»38.
На высоте в Японии была и культура быта. Корреспондент «Русских ведомостей» В.В. Корсаков отмечал, что «опрятность и чистота» были в Японии повсюду39. Прибыв в Нагасаки, Корсаков был «поражен» «порядком и тем спокойно деловитым характером жизни, который присущ культурному народу»40. Всюду был виден «сознательный и упорный труд». В бухте все было «чудно живописно, картинно, изящно», на набережной стояли «красивые по архитектуре» дома. На этом фоне неприятно выделялись питейные дома; из них доносилась «русская пьяная ругань, заглушаемая разбитной трескотней разбитого фортепьяно»; именно этой «отборной бранью» и «ограничивалось культурное влияние русских».
Особенно благоприятное впечатление производили на российского путешественника железные дороги. В поездах было электрическое освещение, чистота, проезд «поразительно дешев»41, станции удобны, поезда развивали высокую скорость. Среди публики не было «ни той грубости, ни той наглости», которая часто встречалась в российских вагонах. Как утверждал Корсаков, приглядевшись к общественной жизни Японии, можно было понять, почему
страна такими быстрыми шагами шла вперед: основой реформ стало стремление к «удобствам и дешевизне европейской цивилизации при прочных и непоколебимых устоях народной жизни».
Япония сделала «огромные успехи», быстро восприняв европейскую цивилизацию; однако неизвестно было, насколько глубоко пущены ее корни42. По мнению редакции, для ответа на этот вопрос недостаточно было познакомиться с «теми внешними факторами, в которых выразилось уважение Японии к европейской цивилизации»: с ее политическим устройством, техническими успехами и т. д. Надо было исследовать, насколько в действительности было велико «уважение к Западу». Ответ мог быть дан «довольно многочисленными статьями, книгами, воспоминаниями»; однако в обзоре, посвященном этой проблеме, редакция выбрала именно те, в которых был отражен пессимистический взгляд на ситуацию. В подборке подробно цитировалась статья некоего Ж. Бюргара, сообщавшего из Нагасаки о том, что, по сути, японский народ остался таким же, каким был 300 лет назад; японцы не только не восприняли европейских обычаев, но, по утверждению автора, были враждебны всему, что исходило из Европы. Учителя внушали детям, что Европа - край варваров; так же поступали профессора университета в Токио. «Ненависть к иностранцам, протест против всякого внешнего влияния, реакция старых нравов против европейской цивилизации - таковы совершенные проявления японской души». Редакция замечала, что другие наблюдатели, знакомые с Японией, смотрели на нее не так пессимистически (тем не менее обширно цитировалась именно статья Бюргара). Писатель П. Леруа-Болье, например, «очень сочувственно» относился к реформам в Японии, однако и он замечал, что японцам было свойственно враждебное отношение к иностранцам. Другой писатель, Л. Херн, «очень сочувственно отзывался о японцах», но и он «констатировал, что правила, внушаемые воспитанием японцев, не позволяли открывать их истинных мыслей». Стоит обратить внимание на расстановку акцентов: создается впечатление, что автор подборки намеренно искал негативные отзывы о японцах.
Не меньший пессимизм проявился в приведенном редакцией докладе профессора японской словесности Е.Г. Спальвина. Профессор заявлял, что «весь лоск европеизма, которым так гордятся японцы, воспринят ими лишь по внешности, а в действительности самый дух этой культуры и цивилизации остался для них совершенно чуждым»43.
Аналогично В.В. Корсаков утверждал, что «в глубине души японец остается японцем»44. Судить «по наружным признакам об успехах европейской культуры» было ошибочно: народная жизнь шла
по своим законам. Корсаков полагал, что, в силу азиатской сущности, наиболее естественной для Японии была ориентация на Китай45. У Японии было немало поводов для вражды с Европой, и «искренний, хотя и тайный союз ее с Китаем» был для нее неизбежным союзом «на жизнь и смерть в борьбе с Европой за обладание Востоком».
Возможное объединение Японии и Китая, как уже отмечалось, вызывало опасения в России. Увлечение «мифом о желтой опасности» было не слишком характерно для «Русских ведомостей», однако и там появлялись соответствующие материалы. Цитируемая «Kölnische Zeitung» утверждала, что прогресс Японии, разгром Китая - все это указывало на Японию «как на несомненную руководительницу» в борьбе «между белой и желтой расами»46. В статье из «Revue de Paris» анонимный автор предостерегал Европу, утверждая, что японцы желают возвратить себе «былое могущество», вернуть прежние размеры «древнейшей в мире империи, блестящая история которой обнимает эпоху в несколько тысячелетий, а территория измеряется миллионами миль»47. Япония якобы планировала взять под контроль управление Китаем; в таком случае ее экономическое развитие «не будет иметь границ». Как утверждал автор статьи, в итоге Япония собиралась создать под своей эгидой мирную федерацию, а затем - «воинственный союз с боевым кличем: "Азия для азиатцев"». Тогда, якобы по словам японцев, европейцы «будут принуждены принимать наши условия или совсем устраниться с нашего пути. Союз азиатских стран с Японией во главе будет непобедим».
Объединением Китая и Японии могла воспользоваться Англия. Еще в 80-х годах XIX в. «излюбленным мотивом английской печати» была пропаганда сотрудничества Китая и Японии под руководством Англии48. Много раз в «Русских ведомостях» отмечалось, что за действиями японцев в Китае стояли англичане49.
Таким образом, с одной стороны, «Русские ведомости» признавали цивилизованность Японии; с другой - согласно мнению газеты, Япония, по сути, оставалась ближе к Китаю, чем к Европе, и японско-китайский союз был более чем возможен. Этот союз был выгоден стоявшему за ним конкуренту России - Англии; в отдаленной перспективе он угрожал объединением азиатских стран против Европы.
Отношение редакции к политике Японии в Китае ярко проявилось во время конфликтной ситуации в мае 1900 г., когда необходимость военного вмешательства в китайские события признавалась очевидной. От России и Японии, территориально близких к Китаю, ожидались активные действия. Англия и, «если верить английским газетам», Япония противились высадке русских войск,
опасаясь, что Россия возьмет ситуацию под свой контроль50. Лондонский корреспондент «Berliner Tageblatt» даже задавался вопросом, «отважится ли Япония, втайне подстрекаемая Англией», выступить против России. Япония поддерживала с Англией «самые тесные отношения» и, в свою очередь, предлагала подавить восстание исключительно японскими силами.
Редакция «Русских ведомостей» комментировала возможность открытого столкновения с Японией, сославшись на авторитетное мнение «многих иностранных газет»51. По ее сведениям, «слухи» о соперничестве и возможном военном столкновении России и Японии не должны были оправдаться52. «Наиболее влиятельные политики Японии» были сторонниками мирных отношений с Россией и противниками территориальных приобретений. Ввиду этого «иностранные газеты, более трезво и серьезно смотрящие на настоящее международное положение», не видели оснований для беспокойства даже в случае вмешательства Японии в китайские дела. Судя по этим сообщениям, редакция не видела серьезной опасности для российских интересов со стороны Японии и ничего не имела против использования в подавлении восстания японских вооруженных сил, поскольку борьба с народным движением в Китае была задачей «трудной и неблагодарной»53. Редакция выступала, по всей видимости, только против того, чтобы Япония усмиряла Китай в одиночку54; впрочем, если бы за Японией не стояла Англия, то предложение предоставить так называемым желтокожим пруссакам возможность расправиться с Китаем было бы наиболее выгодным55.
Подводя итоги, можно сказать, что «Русские ведомости» в целом проводили достаточно четкую редакционную политику в отношении Японии. Она отражалась как в собственных аналитических статьях, так и в републикациях из российских и иностранных изданий, а также в интервью, корреспонденциях, путевых заметках и даже книжных обзорах. Посредством специфического отбора материалов и расстановки акцентов редакция пыталась сформировать у читателя определенную позицию: на страницах «Русских ведомостей» был создан образ сделавшей большие успехи на пути европеизации, но по сути все еще азиатской страны, которая представляла для России потенциальную военную опасность. При этом редакция не считала Японию принципиальным врагом России. Угроза возникала в случае взаимодействия Японии с Англией, которая играла на русско-японских противоречиях, пытаясь склонить Японию на свою сторону. Опасным представлялось также сближение стран «желтой расы»: в ряде статей указывалось на возможность союза японцев и китайцев, однако и здесь инициатором японской экспансии в Китае считалась Англия.
Примечания
1 Романов Б.А. Россия в Манчжурии (1892-1906). Л.: Изд-во Ленинградского Восточного ин-та им. А.С. Енукидзе, 1928. С. 4.
2 Цит. по: Русские ведомости, 1863-1913: Сб. статей. М.: Тип. «Русских ведомостей», 1913. С. 20-23.
3 Нарочницкий А.Л. Колониальная политика капиталистических держав на Дальнем Востоке. М.: АН СССР, 1956. С. 549-550.
4 Русские ведомости. 1895. № 97. С. 1.
5 Там же. № 120. С. 1.
6 Там же. № 257. С. 3; № 218. С. 2; № 292. С. 1.
7 Там же. № 266. С. 1.
8 Там же. 1897. № 339. С. 4.
9 Там же. 1898. № 61. С. 3.
10 Там же. № 76. С. 2.
11 Там же. № 78. С. 4.
12 Там же. 1900. № 207. С. 2.
13 Там же. 1901. № 46. С. 3-4.
14 Там же. 1895. № 101. С. 3.
15 Там же. 1898. № 81. С. 3-4.
16 Там же. 1902. № 88. С. 3-4.
17 Там же. 1899. № 301. С. 3-4.
18 Нарочницкий А.Л. Указ. соч. С. 661.
19 Русские ведомости. 1895. № 214. С. 1-2.
20 Там же. № 283. С. 1-2.
21 Там же. № 214. С. 1-2.
22 Там же. № 218. С. 2.
23 Там же. 1898. № 88. С. 3.
24 Там же. 1895. № 140. С. 3.
25 Там же. № 96. С. 2.
26 Там же. 1898. № 94. С. 3.
27 Там же. 1900. № 203. С. 1.
28 Там же. 1895. № 113. С. 3.
29 Там же. 1900. № 197. С. 1.
30 Там же. № 171. С. 3.
31 Там же. 1897. № 44. С. 3.
32 Там же. 1898. № 203. С. 4.
33 Там же. 1900. № 254. С. 2-3; 1896. № 200. С. 2-3.
34 Там же. 1901. № 315. С. 4.
35 Там же. 1900. № 338. С. 4.
36 Там же. 1897. № 44. С. 3.
37 Там же. 1901. № 152. С. 3.
38 Там же. 1902. № 88. С. 3-4.
39 Там же. 1900. № 289. С. 3.
40 Там же. № 254. С. 2-3.
41 Там же. 1902. № 45. С. 3.
42 Там же. 1900. № 194. С. 3-4.
43 Там же. № 334. С. 2.
44 Там же. 1902. № 88. С. 3-4.
45 Там же. 1901. № 220. С. 2.
46 Там же. 1895. № 102. С. 2-3.
47 Там же. № 126. С. 3-4.
48 Нарочницкий А.Л. Указ. соч. С. 423.
49 Русские ведомости. 1899. № 303. С. 2; 1898. № 197. С. 1.
50 Там же. 1900. № 152. С. 1.
51 Там же. № 153. С. 1.
52 Там же. № 152. С. 1; № 153. С. 1.
53 Там же. № 203. С. 1.
54 Там же. № 178. С. 1.
55 Там же. № 184. С. 2-3.
