CC BY
384
ИЗВЕСТИЯ вгпу
Н.Е. ТРОПКИНА,
УХАНЬ
(Волгоград)
ОБРАЗ ВОРОНА В КИТАЙСКОЙ И РУССКОЙ ПОЭЗИИ
Анализируется образ ворона в русской и китайской поэзии, рассматриваются его генезис, эволюция смысла, пути художественной актуализации.
Ключевые слова: художественный образ, компаративистика, хронотоп, лирика.
Актуальность сравнительных исследований в современном литературоведении определяется рядом параметров. Отмечается необходимость «разработки новых теоретико-методологических и конкретных методических подходов в этой области» [4, с. 303]. Одним из продуктивных подходов представляется сравнительный анализ образного комплекса в поэзии разных народов, в нашем случае столь различных по языку, культуре народов, как русский и китайский.
Предметом сравнительного анализа в данной статье является один из наиболее частотных и значимых как в русской, так и в китайской поэзии орнитологических образов - образ ворона. Спектр его художественной семантики весьма широк. Анализ семантического спектра орнитонима затруднен тем, что в русском языке существует своего рода лингвистический казус: названия разных птиц - «ворон» (Corvus corax) и «ворона» (Corvus cornix) -обычно интерпретируются как названия самца и самки одной птицы. Ср. в рассказе В. Токаревой «старая собака»:
Изо ржи будто нехотя поднялась черная сытая птица.
— Ворона, — узнала Инна.
— Ворон, — поправил Адам.
—А как вы различаете?
— Вы, наверное, думаете, что ворон -это муж вороны. Нет. Это совсем другие птицы. Они так и называются: ворон [17, с. 22].
Обе птицы относятся к одному семейству врановых, однако различаются по своим биологическим свойствам и имеют различную символику в литературе и искусстве. Предмет рассмотрения в данной статье - образ ворона. Это, как его определяет В.И. Даль, «самая большая в Европе птица вороньего рода,
весь черный, с отливом» [7, с. 244]. В художественной семантике слова «ворон» определение «черный» является особо значимым, в отдельных фольклорных текстах «черный ворон» - устойчивое словосочетание. Знаменательно, что и в китайском языке признак цвета является доминирующим при формировании соответствующего иероглифа. Птица ворон в древнекитайском языке не имела собственного номинанта. Она наряду с другими птицами отряда вороновых (ворон, ворона, галка, грач и др.) обозначалась знаком ^¡Щ. Позднее ворон, как и другие птицы отряда вороновых (ворона, галка, грач и др.), обретает собственное наименование: ЖЩ. Опираясь на оба знака, представляющие эту птицу в китайском языке, знак имеет внутреннюю форму - черный цвет и резкий крик, знак ЖЩ -большой размер и резкий крик. Однако с древних пор по настоящее время знак ^Щ сохраняется в китайской культуре. Обращаясь к образу ворона, китайские поэты всегда используют знак ^Щ.
В глубокой древности ворон являлся в Китае солярным символом. Самое раннее упоминание о солнечном вороне содержится в «Шань хай цзин»: -
- [27, с. 396]
(Здесь находится Вэнь-юань-гу (Долина Теплых источников). В Вэнь-юань-гу растет Фу-сан (гигантская шелковица). Здесь как только одно солнце заходит, другое солнце всходит. Каждое несет на себе воронов) (перевод мой. - УХ.).
с тех пор в Китае ворон ассоциировался с солнцем. В китайской мифологии существует трехлапая ворона, которая носит имя «сань-цзуу» (кит. трад. упр. Н^^, пинь-
инь: sanzйwй) и присутствует во многих мифах. Трехлапая ворона упоминается в трактате «Хуайнаньцзы»:
(В центре солнца живет трехлапый ворон, в центре луны живет жаба) [23, с. 409].
В китайской культуре «солнце» символизирует ян (все светлое, сухое и высокое), «луна» символизирует ин (темное и земное), поэтому «трехлапый ворон», живущий на солнце, — олицетворение ян. В европейской традиции можно отметить отголосок схожей семантики, связанной с превращением Аполлона в ворона, что описано в пятой книге «Метаморфоз» Овидия [14].
Как в русской, так и в китайской поэзии отмечается негативная символика образа во-
© Тропкина Н.Е., Хань У, 2014
АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЯ
рона, что обусловливается некоторыми универсальными свойствами птицы, в частности резким криком и черным цветом. А.В. Гура отмечает: «Хищность, кровожадность и разбой -характерные мотивы в представлениях о вороне и вороне» [6, с. 534].
Ворон питается падалью, кружит над пустынными полями, над полями сражений. В европейской и, в частности, славянской традиции наиболее полно представлен образ ворона как птицы смерти. Связь ворона со смертью и миром мертвых в большой мере определила его семантику в фольклоре, мифопоэти-ке, в классической русской поэзии и в русской лирике первой трети ХХ в. А.В. Гура пишет: «В севернорусских похоронных причитаниях смерть залетает в окно черным вороном. <...> Ворон предчувствует и предсказывает скорую смерть» [Там же, с. 536]. Это значение образа распространено в фольклоре, в русской классической поэзии, актуализировано и в русской поэзии первой трети ХХ в. В стихотворении А. Белого «Возмездие» (сборник «Золото в лазури»), датированном 1901 г. и посвященном Эллису, образ ворона воплощен в традиционно романтическом ключе:
Ах, я знаю - средь образов горных пропадет сиротливой мечтой, лишь умру, - стая воронов черных, что кружилась всю жизнь надо мной
[3, с. 140].
Черные вороны воплощают в нем смерть и содержат семантику зловещего предсказания, о чем будет сказано ниже. В стихотворении А. Белого «Убийство», датированном 1908 г. и входящем в сборник стихов «Пепел», образ ворона поименован наряду с другими птицами отряда врановых - галками и воронами - и связан с фольклорной стилизацией: Осыпаясь прахом, склоны Тихо шелестят; Галки, вороны, вороны Стаей налетят.
Неподвижные, как стекла, Очи расклюют.
Там - вдали, над нивой блеклой, Там - вдали: поют
[Там же, с. 200].
В китайской классической поэзии образ ворона часто входит в поэтический комплекс («пустынное поле», «поле сражения», «сумрак», «уединенный монастырь», «сухие плети» и т.д.). «Ворон» и его поэтический комплекс создают пустынную, печальную картину. Приведем пример - стихотворение «На
пути в столицу застигнут снегом», которое создал Мэн Хаожань — выдающийся поэт династии Тан:
[20, с. 19].
(Зд
есь вдаль протянулась дорога к Циньской столице. Бескрайнее мрачно здесь к вечеру года небо.
И в сумраке зимнем конец луны и начало. Нападавшим снегом закрыты горы и реки.
Усталые гуси пропавшую ищут отмель. Без пищи вороны кричат на пустынном поле.
И гость опечален -напрасно он ждал приюта: Нигде не увидел он дыма людских селений!)
(пер. Л. Эйдлина) [9, с. 116]. Это стихотворение было написано тогда, когда поэт отправился в столицу, чтобы сдать экзамен для поступления на государственную службу. На пути в столицу он чувствовал одиночество. Здесь образ ворона символизирует печаль, пустынность и близок к значению образа смерти, что особенно ярко запечатлено в последних строках.
Устойчивую связь образа ворона с мор-тальным кодом можно подтвердить и множеством других примеров из произведений русских и китайских поэтов. В этом своем значении семантика рассматриваемого орнитонима в русской и китайской поэзии близка.
Еще один смысл образа ворона можно увидеть в русской и китайской поэзии как параллель: ворон относится к разряду хтониче-ских животных, в поисках пищи он копается в земле, он связан с нею; но, как всякая птица, Ворон связан и с небом. Именно поэтому данный орнитологический образ рассматривается и китайцами, и европейцами как посредник между тремя мирами — небом, землей, загробным (подземным или заморским) царством. Эта семантика образа ворона отмечена в работе Е.М. Мелетинского, который напрямую связывает это свойство орнитонима с его биологическими особенностями: «Падаль — уже
известия вгпу
не животная, но и не растительная пища, поэтому Ворон олицетворяет некий компромисс между хищными и травоядными, противопоставление которых друг другу оказывается в конечном итоге смягчением фундаментальной антиномии жизни и смерти. Поэтому Ворон воспринимается как медиатор между жизнью и смертью» [13, с. 245].
В китайской мифологии трехлапые вороны являются посланцами богини фей си Ванму и доставляют ей пищу. В оде «Фу о великом человеке», которую создал сыма сянжу во время династии Хань, упоминается об этом мифе:
[31, с. 94] (Только до сегодняшнего дня я своими глазами увидел Си Ванму с седой головой. Она живет в пещере и имеет в распоряжении трехлапых воронов, которые приносят ей еду) (перевод мой. -У.Х.).
Об этой особенности в европейской традиции пишет Я. Курсите: вороны и вороны являются медиаторами между профанным и сакральным, помогая человеку проникнуть в «иной» мир и овладеть сакральными знаниями: ведьма, колдун нередко появляются или сами в образе вороны/ворона, или ворон/ворона фигурируют в качестве спутников колдуна [11].
В русской поэзии семантика ворона как посредника между мирами может быть воплощена в пространственном континууме образа. Так, в поэме А. Блока «Возмездие» в оппозиции низшего, связанного с погребением мира кладбища и высокого, горнего пространства колокольни образ ворона занимает положение медиатора:
...На кладбище был мир. И впрямь пахнуло чем-то вольным: Кончалась скука похорон, Здесь радостный галдеж ворон Сливался с гулом колокольным...
[3, т. III, с. 167].
Еще одна устойчивая особенность, которой наделен образ ворона как в русской, так и в китайской литературе, - его способность предсказывать будущее: ворон - вещая птица.
В Древнем Китае ворон выступал в качестве основного объекта гадания, это связано с символикой вещего ворона. В «Цзо-чжуань» (памятник исторической прозы Древнего Китая) приводится сюжет:
[28,
с. 152] (Правитель княжества Цзинь Пин-гун начал войну с княжеством Чи, циские войска ночью эвакуировались. Один музыкант сказал Пин-гуну: «Вороны весело кричат над циским лагерем, значит, они отступили (перевод мой. -
У.Х.). Здесь воронам было весело, потому что они получили пустой лагерь.
В славянской традиции птицы семейства врановых относятся к нечистым, дьявольским, проклятым и зловещим [6]. Ворон наделялся определенной магической силой, в том числе и способностью проклинать, карканье ворона чаще всего извещало о плохом. Крик ворона мог означать проклятие, ворон как птица, имеющая отношение к потустороннему миру, мог вещать, ср. в стихотворении Ф. Сологуба: Так надо, так надо,— Мне вещий ваш ворон твердит [15, с. 265] (выделено нами. - Н. Т., УХ.).
В поэзии символизма актуализируются образы пророческого крика черной (ночной) птицы. Например, в стихотворении А. Блока 1909 г. «Какая дивная картина...»:
Здесь дух мой, злобный и упорный, Тревожит смехом тишину; И, откликаясь, ворон черный
Качает мертвую сосну
<...................................>
И в этом гуле вод холодных, В постылом крике воронья, Под рыбьим взором дев бесплодных Тихонько тлеет жизнь моя!
[2, т. III, с. 156].
А. Хансен-Лёве отмечает, что в символизме ворон и ворона «часто выступают в качестве маскулинных олицетворений мудрости и вести о смерти» [18, с. 532]. Эта семантика образа ворона как вещей птицы получила дальнейшее развитие в постсимволизме. Пример тому - стихотворение Ахматовой, где ворон становится воплощением вестника смерти:
О, горе мне! Эти могилы Предсказаны словом моим. Как вороны кружатся, чуя Горячую свежую кровь, Так дикие песни, ликуя, Моя насылала любовь
[1, с. 87].
В китайской поэзии начала XX в. образ ворона наполняется новым смыслом. Ху Ши в своем стихотворении «Ворон» писал так:
ш^тттттяхжткш! амнт^^.мнтхшхто
[22, 49].
Я рано просыпаюсь, На крыше дома сижу, каркаю. Никто не рад меня слышать,
актуальные проблемы литературоведения
Все называют меня дурной приметой.
Но я не могу им льстить
Щебетом и мягкими песнями!
На улице холодно, ветрено,
Мне цепляться не за что.
Весь день летаю,
Холодно, голодно.
Но я не могу нести ножны,
летать вокруг людей.
Никто не может меня привязать
к бамбуковой палке,
Просто для раздачи зерна! (перевод мой. -У.Х.).
Данное стихотворение было написано в 1917 г. В это время в Китае началось «движение за новую культуру». Под лозунгом «Наука и демократия!» это движение объединило наиболее передовую, молодую и образованную часть китайской интеллигенции. Ху Ши является одним из зачинателей и идейных вдохновителей этого движения. «"Движение за новую культуру" видело своего основного идейного врага в конфуцианстве, рассматривая его как главный идейный оплот монархистов и реакционеров. Направляя свою ожесточенную критику против традиционных идеологических догматов, "Движение за новую культуру" вместе с тем целилось в старые политические институты, в сторонников реставрации старых порядков» [10, с. 171]. Составной и важной частью «Движения за новую культуру» являлась так называемая литературная революция, ставившая своей задачей преобразование литературного языка и обновление литературы. Журнал «Синь циннянь» и такие его авторы, как Чэнь Дусю, Ли Дачжао, Лу Синь, Ху Ши, выступали застрельщиками этих преобразований. «Им было свойственно понимание огромного общественного значения замены старого языка классической литературы и официальной переписки (вэньянь), оторванного от устной речи, новым литературным языком, складывавшимся на основе общенародного разговорного языка (байхуа)» [Там же, с. 182]. В этом стихотворении поэт в образе ворона раскрыл внутренний мир китайской интеллигенции того времени. Здесь «ворон» - зачинатель революции, у которого твердая воля. В русской поэзии аналогом этого значения является воплощение в образе ворона идеи свободы, как в стихотворении м. Лермонтова «Желание»:
Зачем я не птица, не ворон степной, Пролетевший сейчас надо мной? Зачем не могу в небесах я парить И одну лишь свободу любить?
[12, с. 88].
Семантика образа ворона в русской и китайской поэзии имеет очевидное сходство. В данной статье мы рассмотрели лишь отдельные грани таких параллелей - их число можно расширить, проанализировав, например, родственные отношения в семействе воронов, интерпретируемые в поэзии России и Китая. Сходство значений образа ворона обусловлено в первую очередь не генетически - едва ли можно говорить о прямом влиянии литературы неродственных народов в ходе формирования смыслового поля орнитонима, но типологически. В.А. Бурнаков в статье «Образ вра-новых птиц в мировоззрении хакасов» пишет: «При символизации образа ворона ярко проявилась многовековая наблюдательность людей» [5, с. 355]. Биологические особенности единого предмета наблюдения - в данном случае птицы семейства врановых - стали основанием для формирования схожей семантики образа в русской и китайской литературе.
литература
1. Ахматова А. Собрание сочинений : в 6 т. М. : Эллис Лак, 1998. Т. 1.
2. Блок А. Собрание сочинений : в 8 т. М. - Л. : Гослитиздат, 1960 - 1963.
3. Белый А. Стихотворения и поэмы. М. ; Л. : Сов. писатель, 1966.
4. Богаткина М.Г. О формировании новой парадигмы в современной компаративистике // Русская и сопоставительная филология: состояние и перспективы : Междунар. науч. конф., посвящ. 200-летию Казан. ун-та (Казань, 4-6 окт. 2004 г.) : труды и материалы / под общ. ред. К.Р. Галиулли-на. Казань : Изд-во Казан. ун-та, 2004. С. 302-304.
5. Бурнаков В.А. Образ врановых птиц в мировоззрении хакасов // Проблемы истории, филологии, культуры. 2010. №4. С. 346.
6. Гура А.В. Символика животных в славянской народной традиции. М. : Индрик, 1997.
7. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. М. : Рус. яз., 1981. Т. 1.
8. Капустина Е.А. Миф о Поэте: орнитологический код (ворон) // Филологический анализ текста. Барнаул, 2004. Вып. 5. С. 62-68.
9. Китайская классическая поэзия. М. : Эксмо, 2004.
10. Кравцова М.Е. История культуры Китая : учеб. пособие для студ. вузов, обуч. по спец. «Культурология». СПб. : Лань, 1999.
11. Курсите Я. Семантика ворона/вороны. По преданиям куршской косы // Современная семиотика в приложении к гуманитарным наукам : Междунар. науч. конф., посвящ. 90-летию со дня рожд. А.Ж. Греймаса и выходу на русском языке книги А.Ж. Греймаса и Ж. Фонтания «Семиотика страстей. От состояния вещей к состоянию души» : тез. М., 2007.
известия вгпу
12. Лермонтов М.Ю. Полное собрание сочинений : в 10 т. М. : Изд-во «Воскресенье», 2000. Т. 1.
13. Мелетинский Е.М. Ворон // Мифы народов мира. М. : Сов. энцикл., 1987. Т. 1.
14. Овидий Публий Назон. Любовные элегии. Метаморфозы. Скорбные элегии / пер. с лат. С.В. Шервинского. М. : Худож. лит., 1983.
15. Сологуб Ф.К. Стихотворения. Л.: Сов. писатель, 1979.
16. Сыма Цянь. Исторические записки. Т. I : Раздел «Основные записи» (Бэнь цзы), гл. 1-4. / пер. и коммент. Р.В. Вяткина и В.С. Таскина ; под общ. ред. Р.В. Вяткина, вступ. ст. М.В. Крюкова. М. : Наука, 1972.
17. Токарева В.С. День без вранья : сб. М. : АСТ, 2008.
18. Хансен-Леве А. Русский символизм. Система поэтических мотивов. Мифопоэтический символизм начала века. Космическая символика. СПб. : Акад. проект, 2003.
19. Цюй Юань. Стихи / переводы А.И. Гито-вича. М. : ГИХЛ, 1954.
20.
2013. (Мэн Хаожань. Сборник. Шан Хай: Изд-во старинных книг, 2013).
21. -
КШ!ШЛ^Ш±,2012. (Ли Шичжэнь. Компендиум лекарственных веществ / ред. Цзы Ту. Сиань : Изд-во Шэньс. пед. ун-та, 2012). 22.
2009 (Ху Ши. Сборник «Опыты». Пекин : Изд-во Хуа Ся, 2009).
23.
2012. (Хуайнаньцзы / под ред. Чэн Гуанчжун. Пекин : Кит. изд-во, 2012).
24.
2013 (Сюй Шэн. Шовэнь цзецзы. Пекин : Кит. изд-во, 2013).
25.
1986. (Сяо Тун. Хрестоматия. Шан Хай: Изд-во старин. книг, 2013).
26. &ВоШМШоШ:№Ът, 2009 (Чуские строфы / под ред. Линь Цзяли. Пекин : Кит. изд-во, 2009).
27.
2012. (Шан Хайцзин / под ред. Сюй Кэ. Сиань : Изд-во Шэньс. пед. ун-та, 2012).
28.
2012. (Цзо-чжуань / под ред. Гуо Дань, Чэн Сяоцин. Пекин : Кит. изд-во, 2012).
29.
2008 (Сыма Цянь. Ши цзи (Исторические записки). Пекин : Кит. изд-во, 2008).
30.
2011 (Сыма сянжу / под ред. Хуан Цыи. Пекин :
Изд-во Цзю Чжоу, 2011).
* * *
1. Ahmatova A. Sobranie sochineniy : v 6 t. M. : Ellis Lak, 1998. T. 1.
2. Blok A. Sobranie sochineniy : v 8 t. M. - L. : Goslitizdat, 1960 - 1963.
3. Belyiy A. Stihotvoreniya i poemyi. M. ; L. : Sov. pisatel, 1966.
4. Bogatkina M.G. O formirovanii novoy paradigmyi v sovremennoy komparativistike // Russkaya i sopostavitelnaya filologiya: sostoyanie i perspektivyi : Mezhdunar. nauch. konf., posvyasch. 200-letiyu Kazan. un-ta (Kazan, 4-6 oktyabrya 2004 g.) : trudyi i materialyi / pod obsch. red. K.R. Galiullina. Kazan : Izd-vo Kazan. un-ta, 2004. C. 302-304.
5. Burnakov V.A. Obraz vranovyih ptits v mirovozzrenii hakasov // Problemyi istorii, filologii, kulturyi. 2010. № 4. S. 346.
6. Gura A.v. Simvolika zhivotnyih v slavyanskoy narodnoy traditsii. M. : Indrik, 1997.
7. Dal V.I. Tolkovyiy slovar zhivogo velikorusskogo yazyika. M. : Rus. yaz., 1981. T. 1.
8. Kapustina E.A. Mif o Poete: ornitologicheskiy kod (voron) // Filologicheskiy analiz teksta. Barnaul, 2004. vyip. 5. S. 62-68.
9. Kitayskaya klassicheskaya poeziya. M. : Eksmo, 2004.
10. Kravtsova M.E. Istoriya kulturyi Kitaya : ucheb. posobie dlya stud. vuzov, obuch. po spets. «Kulturologiya». SPb. : Lan, 1999.
11. Kursite Ya. Semantika vorona/voronyi. Po predaniyam kurshskoy kosyi // Sovremennaya semiotika v prilozhenii k gumanitarnyim naukam : Mezhdunar. nauch. konf., posvyasch. 90-letiyu so dnya rozhdeniya A.Zh. Greymasa i vyihodu na russkom yazyike knigi A.Zh. Greymasa i Zh. Fontaniya «Semiotika strastey. Ot sostoyaniya veschey k sostoyaniyu dushi» : tez. M., 2007.
12. Lermontov M.Yu. Polnoe sobranie sochineniy : v 10 t. M. : Izd-vo «Voskresene», 2000. T. 1.
13. Meletinskiy E.M. Voron // Mifyi narodov mira. M. : Sov. entsikl., 1987. T. 1.
14. Ovidiy Publiy Nazon. Lyubovnyie elegii. Metamorfozyi. Skorbnyie elegii / per. s lat. S.V. Shervinskogo. M. : Hudozh. lit., 1983.
15. Sologub F.K. Stihotvoreniya. L.: Sov. pisatel, 1979.
16. Syima Tsyan. Istoricheskie zapiski. T. I : Razdel «Osnovnyie zapisi» (Ben tszyi), gl. 1-4. / per. i komment. R.V. Vyatkina i V.S. Taskina ; pod obsch. red. R.V. Vyatkina, vstup. st. M.V. Kryukova. M. : Nauka, 1972.
17. Tokareva V.S. Den bez vranya : Sb. M. : AST, 2008.
18. Hansen-Leve A. Russkiy simvolizm. Sistema poeticheskih motivov. Mifopoeticheskiy simvolizm nachala veka. Kosmicheskaya simvolika. SPb. : Akad. proekt, 2003.
19. Tsyuy Yuan. Stihi / perevodyi A.I. Gitovicha. M. : GIHL, 1954.
20. Men Haozhan. Sbornik. Shan Hay: Izd-vo starinnyih knig, 2013.
21. Li Shichzhen. Kompendium lekarstvennyih veschestv / red. Tszyi Tu. Sian : Izd-vo Shens. ped. unta, 2012.
22. Hu Shi. Sbornik «Opyityi». Pekin : Izd-vo Hua Sya, 2009.
- АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМ
23. Huaynantszyi / pod red. Chen Guanchzhun. Pekin : Kit. izd-vo, 2012.
24. Syuy Shen. Shoven tszetszyi. Pekin : Kit. izd-vo, 2013.
25. Syao Tun. Hrestomatiya. Shan Hay: Izd-vo starin. knig, 2013.
26. Chuskie strofyi / pod red. Lin Tszyali. Pekin : Kit. izd-vo, 2009.
27. Shan Haytszin / pod red. Syuy Ke. Sian : Izdatelstvo Shens. pedagogicheskogo universiteta, 2012.
28. Tszo-chzhuan / pod red. Guo Dan, Chen Syaotsin. Pekin : Kit. izd-vo, 2012.
29. Syima Tsyan. Shi tszi (Istoricheskie zapiski). Pekin : Kit. izd-vo, 2008.
30. Syima syanzhu / pod red. Huan Tsyii. Pekin : Izd-vo Tszyu Chzhou, 2011.
Image of a raven in the Chinese and Russian poetry
There is analyzed the image of a raven in the Chinese and Russian poetry, considered its genesis, evolution of sense, ways of artistic actualization.
Key words: artistic image, comparative linguistics, chronotop, lyrics.
(Статья поступила в редакцию 2.07.2014)
с.Н. петренко
(Волгоград)
пирожки и порошки: СЕТЕВАЯ поэзия МЕЖДУ Фольклором и литературой
На материале двух популярных жанров современной сетевой поэзии рассматриваются особенности их текстопорождения и специфика комического дискурса. Выявляются его связи со смеховой фольклорной традицией и поэтикой абсурда и нонсенса в литературе. Обосновывается роль этих жанров как маркеров современных фольклорно-литературных отношений.
Ключевые слова: сетевая литература, интернет-фольклор, пирожки, порошки, однострофные иронические стихи, поэтика абсурда и нонсенса.
сетевая поэзия становится все более заметным фактором современного литературного процесса [2]. Появление литературных сайтов со свободной публикацией, на которых любой желающий может зарегистрировать-
ЛиТЕрАТУроВЕДЕНиЯ -
ся под любым именем и разместить свои тексты, в корне изменило характер взаимоотношений автора и читателей. Первый такой сайт «Стихи. ру», созданный Дмитрием Кравчуком в 1999 г., ныне содержит более 25 млн произведений более чем полумиллиона авторов [22]. Стремясь повысить свой рейтинг на сайте, определяемый количеством обращений читателей к определенному тексту, их рецензий и комментариев, автор «волей-неволей включается в активный процесс литературного общения, взаимного чтения, взаимного рецензирования и так далее, и так далее» [20]. Диалогический характер отношений между автором и читателем типологически родствен процессу текстопорождения частушки, которая, являясь формой песенного диалога, рассчитана на ответ: Я частушку на частушку, / как на ниточку свяжу, / ты досказывай, подружка, / то, что я не расскажу.
Специфика «фольклорности» сетевых произведений резюмируется в научной литературе следующим образом: «Изначально создателем текста в сети может быть один человек или группа людей, но оседает и развивается в сетевой культуре то, что важно для всего сообщества или то, что имеет "понятную основу", каковой являются традиционные жанры (пословицы, поговорка, частушка, анекдот и т.д.). "Фольклорным" в Интернете становится то, что выражает общие интересы сообщества. Авторское произведение, пропущенное через коллективное сознание, через "монолитность общественного сознания" [17], представленного в Интернете, начинает жить и развиваться в обществе по законам фольклорных жанров» [6, с. 300] (см. также: [28]).
В сетевой литературе представлен широкий диапазон поэтических жанров: от классических до авангардных и поставангардных. Однако, в отличие от традиционных печатных изданий, их объединяет специфический формат «экрана», т.е. «количество текста, помещающегося в одну экранную страницу компьютера без прокрутки» [20]. Отсюда следует, что «идеальным жанром художественного литературного произведения для распространения в сети является <...> короткое стихотворение размером в две-три, максимум - четыре строфы. Оно целиком помещается на экран и в то же время является вполне законченным и содержательным текстом со всеми своими эстетическими и прочими достоинствами и недостатками <... > идеальный формат популярного сетевого текста определяется очевидной фор-
© Петренко С.Н., 2014
