CC BY
29
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 12. ПОЛИТИЧЕСКИЕ НАУКИ. 2008. № 3
АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ПОЛИТИЧЕСКОЙ НАУКИ
И.А. Василенко
ОБРАЗ РОССИИ В ВИРТУАЛЬНОМ ДИАЛОГЕ КУЛЬТУР
Современная информационная революция, изменив политическую картину мира, властно диктует новые принципы и правила политических коммуникаций в глобальном диалоге культур. Самой яркой чертой современности является ослабление традиционного политического поля: еще вчера мы рассматривали диалог цивилизаций в конкретно-историческом ракурсе, а уже сегодня невозможно представить современную концепцию межкультурных политических коммуникаций без виртуальных информационных технологий.
Между тем наше политическое зрение так привыкло видеть в политическом диалоге прежде всего интерактивное взаимодействие политических партнеров, что мы испытываем вполне понятное чувство растерянности виртуальными формами взаимодействий, натиском информационной агрессии, стремительно расширяющимся миром символов. Сегодня в центре концепции политических коммуникаций в глобальном мире находится идея трансляции информации в виртуальное политическое поле, где под воздействием информационных технологий стремительно меняются формы и методы политических взаимодействий.
Трагедия и фарс современности — в развитии парадоксальной тенденции информационного общества: чем современнее становится общество, тем большее значение в нем придается не сложившимся политическим институтам и нормам, а виртуальной политической сцене, где властвуют виртуальные образы и имиджи. Используя виртуальное пространство в процессе политических коммуникаций, можно мгновенно перевести новую информацию в сферу политического действия. Поэтому сегодня политические партнеры внимательно следят не столько друг за другом, сколько за информацией о собственном имидже в мировых каналах коммуникаций. Использование информации и информационных технологий для нахождения наиболее эффективных способов их применения в сфере коммуникаций — это и есть современное информационное сопровождение диалога цивилизаций в информационном обществе.
Информационная революция превратила СМИ в виртуальную четвертую ветвь политической власти, которая по силе, оперативности и проникновению своего влияния намного превосходит все три традиционные ветви власти вместе взятые. Современный диалог
культур стал все больше разворачиваться в виртуальном информационном пространстве и приобретать новые, посттрадиционные виртуальные формы. Новым кредо виртуальных информационных полит-технологов стал девиз: "То, что не показали по ТВ, вообще не произошло в политике". Мозаичность событий на виртуальной политической сцене, которую каждый телеканал освещает в разных ракурсах, делает восприятие глобального политического процесса дискретным и стохастичным, что оставляет большие возможности для самых разных, даже альтернативных интерпретаций.
В современной борьбе за мировое общественное мнение пропагандистская техника и политическая реклама имеют уже более важное значение, чем реальные политические шаги политиков, направленные на развитие диалога культур. Поэтому новая информационная парадигма диалога цивилизаций означает, что позитивный образ культуры в мировых каналах коммуникаций играет сегодня определяющую роль в мировой политике. Тем самым вопрос о роли символического капитала культуры в информационном поле, с помощью которого формируется виртуальный образ культуры, приобретает не абстрактно-теоретическое, а практически-политическое значение.
П. Бурдье относит к символическому капиталу культуры коллективную память, общественные цели, проекты, культурные символы, духовную сферу социума1. Символический капитал культуры основан на вере и признании тех миллионов людей, которые считают подобный капитал ценным для себя и для других. В этом смысле капитал культуры обладает реальной властью над умами. Символическая власть культуры наделена качеством "кредита доверия": это власть, которую те, кто ей подчиняется, дают самой культуре (и тем, кто ее олицетворяет). Другими словами, символическая власть культуры существует лишь только потому, что ей подчиняются миллионы людей, которые верят в ее ценности, принципы и традиции. Бурдье сравнивал символический капитал культуры с харизмой политика: и то и другое держится на веровании и послушании и представляет собой "магическое могущество над группой"2.
Развитие сетевых информационных структур и появление виртуального пространства заставили политологов по-новому посмотреть на проблему организации и защиты политического пространства культуры. Если в индустриальную эпоху культурная агрессия рассматривалась как стремление разрушить памятники национальной культуры, то в информационном обществе основным средством контроля над культурным пространством стал контроль над информацией — стремление управлять мировоззрением и картиной мира целых народов.
1 См.: Бурдье П. Практический смысл. СПб., 2001. С. 101 — 103.
2 Он же. Социология полигики. VI.. 1993. С. 209.
Именно потому, что символический капитал культуры является в чистом виде "доверительной ценностью", которая зависит от представления, мнения, верования, он особенно уязвим перед клеветой, подозрениями и обманом. Не случайно в информационном обществе он стал главным объектом информационной агрессии. Сегодня все чаще борьба за культурные ценности разворачивается в информационном поле — именно здесь передовой край постклассической политики. Основная идея информационной культурной агрессии в постклассическую эпоху состоит в том, чтобы навязать другим народам программируемый информационный образ мира, подчинив тем самым всю систему его управления. Еще вчера для политологов особую важность представляли политические институты, уже сегодня в центре их внимания — картография человеческой души, символический капитал культуры, виртуальный мир символов, анализ информационных потоков, среди которых важно своевременно выявлять и разоблачать агрессивные разрушительные информационные фантомы.
Сегодня идея культурного превосходства начинает занимать важное место в постклассических политических теориях. В концепции американского глобального превосходства, сформулированной 3. Бже-зинским, среди четырех имеющих значение областей мировой власти называется также и культура (наряду с военной сферой, экономикой и технологиями). Но сам Бжезинский все время оговаривается: культурное превосходство является недооцененным аспектом американской глобальной мощи. И что бы ни думали "некоторые" о своих эстетических ценностях, американская массовая культура излучает магнитное притяжение, особенно для молодежи всего мира3.
Действительно, в мировых каналах коммуникаций американские телевизионные программы и фильмы занимают почти 3/4 мирового рынка (хотя сам Бжезинский говорит об их "некоторой примитивности"). Американская популярная музыка лидирует на хит-парадах, язык Интернет — английский, наконец, Америка превратилась в Мекку для тех, кто стремится получить современное образование (выпускников американских университетов можно найти на всех континентах, в каждом правительстве). Стиль многих зарубежных демократических политиков все более похож на американский: в конце 90-х годов стремление копировать популистское чувство локтя и тактику отношений с общественностью американских президентов становится "хорошим тоном" для многих политических лидеров "Большой семерки". Все это, делает вывод Бжезинский, и является условием установления "косвенной и на вид консенсуальной американской гегемонии"4.
Так какова же на самом деле роль культурного превосходства в информационном обществе? И что представляет собой символиче-
3 См.: Бжезинский 3. Великая шахматная доска. VI.. 1998. С. 36—38.
4 Там же. С. 39.
ский капитал культуры в информационном пространстве глобального мира?
Политическая история свидетельствует, что удержать пространство мировых империй одной только силой никогда не удавалось. Недаром политологи оперируют понятием "легитимность власти" — идеей добровольного признания большинством граждан существующей системы политического господства. Римская империя обеспечивала свое геополитическое могущество не только с помощью более совершенной, чем у других народов, военной системы, но и с помощью культурной гегемонии. Высокая притягательность римской культуры, высокие стандарты жизни, высокий статус римского гражданина в глазах чужестранцев обеспечивали особую геополитическую миссию империи.
Имперская власть Китая была построена в целом на других идеях и принципах: здесь решающее значение имели эффективный бюрократический аппарат, система единой этнической принадлежности и только потом — система военной организации. Но Китайская империя также укрепляла систему имперского господства за счет сильно развитой идеи культурного превосходства.
В Новое время Британская империя, господствовавшая на морях благодаря могучему флоту и развитию торговли с колониальными странами, опиралась в значительной мере на идею культурного самоутверждения английской нации. Наконец, в Новейшее время СССР, возглавивший мировую систему социализма, в основу своего геополитического контроля над пространством положил идею господства "передовой" марксистской идеологии, впервые отказавшись от идеи прямого культурного превосходства. Возможно, это было одной из главных ошибок советских лидеров: исчерпать запас идеологических аргументов значительно легче, чем исчерпать запас национального культурного творчества. Вероятно, поэтому предыдущие империи существовали веками, а СССР едва достиг 70-летнего рубежа.
Все мировые империи исчезали с политической карты мира, исчерпав свой символический капитал, — утратив идею культурного (идеологического) превосходства. Культурная деградация, культурный гедонизм элиты, больше не способной поддерживать идею духовного превосходства, сильнее подтачивали стены мировых империй, чем полчища варваров или армии неприятелей. Напомним, что СССР пал без единого выстрела со стороны НАТО, добровольно признав идеологическое поражение в "холодной войне".
"Холодная война" стала первым сражением в мировой политической истории, когда в борьбе за пространство доминировали и определили победу не военные, а культурно-информационные технологии, цель которых — лишить противника символического капитала его власти над пространством. Оказалось, что овладеть территорией врага легче всего именно таким путем: достаточно духовно обезоружить элиту, заставить ее отказаться от национальной системы ценностей в
пользу ложной политической идеологии — и элита превратится в "пятую колонну" в тылу собственного народа — начнет сокрушать национальные святыни, высмеивать национальных кумиров, восхищаясь всем иностранным и высокомерно третируя исконно-почвенническую отсталость. И народ будет дезориентирован, духовно сломлен, морально подавлен и сокрушен, а значит, защищать пространство родной цивилизации станет некому.
Вопрос о символическом капитале культуры в информационном обществе — это вопрос о высоком престиже ценностей и принципов, на которых организовано пространство культуры, что заставляет живущий на этом пространстве народ и все окружающие его народы уважать сложившуюся систему политических отношений.
Сегодня очевидно, что с развитием средств массовой коммуникации символический капитал культуры можно уничтожить в виртуальном пространстве, сформировав его негативный имидж в глазах мировой общественности. С помощью информационных технологий ныне формируются представления о "прогрессивных" и "реакционных" политических ценностях и традициях, о "демократических" и "тоталитарных" странах и народах. Поэтому для любой политической культуры так важно утвердить свой позитивный символический капитал в информационном пространстве.
Возникновение информационных технологий, с помощью которых можно управлять массами, минуя территориальные границы, принципиально изменило представления о возможностях политических взаимодействий. Способность к самоуничтожению является обязательным элементом любых сложных информационных систем, к числу которых относятся сам человек, цивилизация и культура. Целенаправленное информационное воздействие запускает механизмы самоуничтожения культуры с помощью генерации скрытых программ, на чем основано действие информационного оружия.
Современное глобальное информационное пространство, в котором царствует Интернет, средства массовой коммуникации, реклама — это мир, управляемый информацией. Невидимые "руки" скрытого информационного воздействия формируют контуры будущего мира. Вот как обозначены новые приоритеты американской политической культуры в XXI в.: "Наш принципиальный подход заключается в следующем. Во-первых, мы должны быть готовы использовать все инструменты национальной мощи для оказания влияния на действия других государств и сил. Во-вторых, нам необходимо иметь волю и возможности для выполнения роли глобального лидера и оставаться желанным партнером для тех, кто разделяет наши ценности... Лидирующая роль США подкрепляется силой демократических идеалов и ценностей. Вырабатывая стратегию, мы исходим из того, что распространение демократии укрепляет американские ценности и повышает нашу безопасность и благосостояние. Следовательно, тенденция к
демократизации и распространению свободных рынков по всему миру способствует продвижению американских интересов"5.
Каналы коммуникаций всего мира становятся виртуальной силовой ареной политической борьбы за утверждение глобальных ценностей, на первый взгляд невидимой и бескровной, но в действительности жестокой и беспощадной. Промежуточные итоги этой глобальной борьбы за пространство становятся зримыми и реальными после очередных "гуманитарных антитеррористических операций", в результате которых на карте мира исчезают целые государства и народы, заклейменные СМИ как "ось зла".
Тот факт, что 85% мировой информации производят сегодня США, на первый взгляд делает исход виртуальной борьбы за пространство предопределенным и неизбежным. Но политическая история всегда была парадоксальной и непредсказуемой, в противном случае она неизменно приносила бы лавры только торжествующей силе. Однако на самом крутом вираже неожиданно раздавались эти роковые слова: "Горе победителям!" — и начинался новый этап мировой истории. Поэтому не стоит придавать решающее значение информационной гегемонии западной политической культуры: в символическом универсуме культур количественное превосходство не является решающим. Здесь возможны сложные инверсии, когда под грубым информационным напором "перегретые" СМИ могут включить механизмы сопротивления внушению (контрсуггестию), и начинается процесс "расколдовывания мира", общество перестает поддаваться внушению надоевших символических образов и слов.
Именно этот процесс разворачивается на наших глазах. Пользуясь технологическим и информационным могуществом, западная культура агрессивно транслирует свои потребительские ценности в информационное пространство глобального мира, стремясь подчинить себе другие культуры, разрушая их традиционные ценности. Согласно данным Международного статистического института ЮНЕСКО, на Великобританию, США и ЕС сегодня приходится более 40% мирового производства товаров культурной сферы (аудиовизуальная продукция, книги, скульптуры и т.д.), в то время как для всех государств Африки и Латинской Америки эта цифра составляет менее 4%6. Процесс глобализации увеличивает с каждым годом технологический разрыв между богатым Севером и бедным Югом: например, к 2000 г. на каждые 10 тыс. жителей стран Африки южнее Сахары приходилось лишь 2,4 человека, которые пользовались Интернет; в арабских странах — всего 0,6 человека, в то время как в странах
3 Цит. по: Зарубежное военное обозрение. 1997. N° 8.
6 Данные доклада Международного статистического института ЮНЕСКО. Париж, 2005 (www.portal.unesco.org).
Северной Америки этот показатель составлял 721, Европы — 72 и Юго-Восточной Азии — 627. Сегодня этот разрыв продолжает увеличиваться.
При этом западная культура использует не только информационные методы воздействия на другие цивилизации, но и силовой фактор давления на локальные культуры. "Гуманитарные интервенции" в Афганистане и Ираке, палестино-израильский конфликт, антииранская кампания сегодня неслучайно воспринимаются как противостояние христианской и мусульманской цивилизаций. В связи с этим бывший Генеральный Секретарь ООН К. Аннан заявил: «В основе идеи столкновения цивилизаций лежат искаженные представления и стереотипы, находясь во власти которых некоторые группы страстно хотят новой войны религий, теперь уже в глобальном масштабе, причем бесчувственное или даже пренебрежительное отношение других к их вере или священным символам помогает им в этом»8.
В этих условиях реабилитация восточных принципов жизне-строения является особенно актуальной. Почва, кровь и вера — эти три сакральных принципа сегодня вновь озвучены в восточных культурах, которые возвращаются к своим истокам. Современная политология должна преодолеть дальтонизм новоевропейского разума, не умеющего читать эти знаки времени, и увидеть за фасадом медленно меняющихся политических институтов бурную лавину возрождающихся национальных традиций в политике.
Сегодня уже очевидно, что процесс глобализации и информационной революции не несет унификации мировых политических культур. Несмотря на усилия западных "глобализаторов", распространяющих так называемую "давосскую культуру" — культуру экономических и политических представителей международного капитала, на активную работу западных научных фондов и неправительственных организаций, на экспансию массовой потребительской культуры и распространение евангелического протестантизма, — унификация не происходит. Американские политологи Л. Бергер и С. Хантингтон вынуждены были признать, что результаты сравнительных исследований культурной глобализации заставили их изменить свой взгляд на глобальные процессы. Компаративные исследования показали, что процесс глобализации не разрушает национальные культуры, а напротив, способствует их более сознательной идентификации в глобальном мире9.
Во Всемирном докладе ЮНЕСКО по культуре (2000 г.) отмечается, что глобальные тенденции в культурной сфере не стоит драма-
7 World Culture Report — Cultural diversity, conflict and pluralism, 2000, UNESCO (www.portal.unesco.org).
8 Выступление Генерального Секретаря ООН К. Аннана в связи с утверждением доклада "Альянс цивилизаций", Стамбул, 13 ноября 2006 г. // Пресс-бюллетень ООН (http://www.un.org/russian conferen/conferensys.htm).
9 Многоликая глобализация. Культурное разнообразие в современном мире / Под ред. П.Л. Бергера, С.П. Хантингтона. VI.. 2004. С. 8.
тизировать: распространение массовой культуры через Интернет идет параллельно с развитием традиционных культур и далеко не всегда приводит к востребованности виртуальных культурных моделей в традиционных источниках литературы, живописи, живой музыки. Напротив, в современном мире наблюдается подъем традиционных культур, что происходит в связи с ростом рыночных потребностей в продукции неевропейских культур на фоне начавшегося пресыщения американо-европейской культурой. Эксперты ЮНЕСКО провели социологическое исследование, согласно которому сегодня с миром в целом или с конкретным континентом себя отождествляют лишь 11% жителей планеты, в то время как со страной — 29, ас городом или провинцией — 57%10.
Приведенные данные убедительно свидетельствуют о необоснованности представлений о возможной унификации мировых культур в процессе глобализации. При этом агрессивное навязывание своих культурных ценностей, например, западных демократических норм, вызывает сегодня все более негативное отношение, появился даже термин "империализм прав человека", непрерывно увеличивается число мировых движений протеста, сторонников "антиглобалистов"11.
Бжезинский с сожалением констатирует, что первоначальная глобальная солидарность с Америкой все больше превращается в ее изоляцию. Современные тенденции свидетельствуют о росте негативных настроений в мире в связи с распространением американской культуры в процессе глобализации: "современный антиамериканизм несет в себе некоторые черты разочарования", даже 50% жителей Великобритании стали критически относиться ко всему американскому и выступают за укрепление своих традиционных устоев12.
Экспансионистский курс США встречает все больше сопротивления в современном мире: националистически настроенные правительства Боливии, Кубы, Венесуэлы, Чили демонстрируют откровенно антиамериканские взгляды. Например, лидеры государств Движения неприсоединения, которое называют "антиамериканской коалицией", высказались за необходимость "формирования более справедливого мирового порядка" ввиду несостоятельности и нежизнеспособности сложившегося однополярного мира. На последнем саммите Движения неприсоединения в Гаване (сентябрь 2006 г.) была выражена убежденность в том, что нежелание американской политической элиты скорректировать свои подходы к международным отноше-
10 Всемирный доклад ЮНЕСКО по культуре: культурное разнообразие, конфликт и плюрализм. Париж, 2000. С. 114.
11 См.: Агитон К. Альтернативный глобализм: новые мировые движения протеста. VI.. 2004. С. 12.
12 См.: Бжезинский 3. Выбор: мировое господство или глобальное лидерство. VI.. 2006. С. 238-239.
ниям представляет главную угрозу межцивилизационному согласию. В связи с этим Движение неприсоединения призвало объединиться небольшие или недостаточно развитые в экономическом плане государства в "самостоятельный мировой центр политической силы, с которым не смогли бы не считаться другие участники международного сообщества"13.
Другими словами, в ответ на глобализацию мир стал более сознательно и бережно относиться к поддержанию своего культурного разнообразия, к сохранению культурной самобытности. Новый лозунг китайских реформ "Китай станет обществом всеобщей гармонии в XXI веке!" отражает уверенность политической элиты страны в том, что китайский путь модернизации принесет стране процветание с помощью укрепления традиционных конфуцианских ценностей. Аналогичный процесс происходит сегодня в Индии, политическая элита которой стала гордиться своей богатой самобытной культурой, что нашло отражение в слогане "Необыкновенная Индия!". Неслучайно эксперты Всемирного банка прогнозируют бурное развитие восточных цивилизаций — китайской, индийской, исламской и буддийской. Так, удельный вес Азии и Северной Африки в мировом ВВП вырос с 16,2% в 1950 г. до 29,9% в 2001 г. В 2015 г. этот показатель может достигнуть 36,5%, т.е. вплотную приблизиться к уровню западных цивилизаций. Лидерство по экономическим показателям развития продолжает уверенно удерживать Китай, удельный вес которого в мировой экономике поднялся с 2,7% в 1970 г. до 10,85% в 2001 г. и по прогнозу Всемирного банка будет продолжать расти до 14,2% в 2015 г.14 Все это свидетельствует в пользу того, что восточные политические культуры создают прочную экономическую базу, позволяющую им активно отстаивать свою самобытность в глобализирующемся мире.
Новую ситуацию пытаются осмыслить политики и общественные деятели западного мира. В своем выступлении в Католической академии Баварии в январе 2004 г. кардинал Й. Ратцингер, будущий Папа Римский Бенедикт XVI, призвал западные страны к необходимости самоограничения. Он также критически высказался относительно проявления "западной гордыни", имея в виду претензии на универсальность "обеих великих культур Запада — культуры христианской веры и культуры светского рационализма", при этом обратил свой взор на восточные религии и выдвинул другой тезис, который отстаивает также Русская православная церковь: "Сегодня концепция прав человека должна быть дополнена учением об обязанностях человека и о его возможностях"15.
13 Независимая газета. 2006. 19 сент. С. 10.
14 Всемирный банк. Отчет о мировом развитии. 2002. VI.. 2002.
13 Цит. по: Лавров C.B. Настоящее и будущее глобальной политики // Россия в глобальной политике. 2007. Т. 5. N° 2. С. 10—11.
Российские политики также активно выступают против попыток раскола мира на так называемое "цивилизованное человечество" и "варварство", поскольку это — путь к глобальной катастрофе16. По инициативе России в ноябре 2001 г. была принята Всеобщая декларация ЮНЕСКО о культурном разнообразии, в которой впервые с высокой трибуны этой международной организации было заявлено о приверженности подавляющего большинства государств культурному плюрализму и выражена готовность защищать равенство всех мировых культур как на национальном, так и международном уровне17. В декларации впервые было предложено рассматривать право на защиту культурного разнообразия как неотъемлемую составную часть базовых прав и свобод человека18. Сегодня в качестве приоритетных направлений программной деятельности ЮНЕСКО на долгосрочную перспективу определены принципы "сохранения культурного разнообразия, поощрения плюрализма и диалога между культурами и ци-вил изациям и"19.
Таким образом, с высокой трибуны этой влиятельной международной организации настойчиво звучат призывы сохранения культурного плюрализма, "цветущей сложности планетарного бытия". Остается надеяться, что данные призывы будут услышаны не только передовой научной и культурной общественностью во всех странах мира, но и политиками, от воли и усилий которых зависит претворение в жизнь этих гуманных целей.
На заре информационной эры один из идеологов "информационной революции", М. Маклюен пророчески писал о том, что "отсталые" страны могут научиться у технически "передовых", как нанести им сокрушительное поражение в виртуальной политической борьбе. Он обратил внимание на то, что в традиционных обществах осталась привычка к пониманию устной пропаганды и убеждения, тогда как в высокоразвитых индустриальных культурах эта привычка давно уже исчезла. "Русским достаточно адаптировать свои традиции восточной иконы и построения образа к новым электрическим средствам коммуникации, чтобы быть агрессивно эффективными в современном мире информации"20, — пророчески предсказывал Маклюен.
К сожалению, мы в России все еще не воспользовались в полной мере этой плодотворной идеей. Существует трагический разрыв
16 Там же. С 10.
17 Гендиректор ЮНЕСКО К. Мацуура, заключительное слово в связи с завершением работы 31-й сессии ГК ЮНЕСКО. Париж, Октябрь. 2001 г. Пресс-служба ЮНЕСКО (www.portal.unesco.org).
18 Всеобщая Декларация ЮНЕСКО о культурном разнообразии. Париж, 2001. Пресс-служба ЮНЕСКО (www.portal.unesco.org).
19 Среднесрочная стратегия ЮНЕСКО на 2002—2007 гг. (принята на 31-й сессии ГК ЮНЕСКО в ноябре 2001 г.) (www.portal.unesco.org).
20 Маклюен М. Понимание медиа: внешние расширения человека. VI.. 2003. С. 394.
между реальным символическим богатством российской политической культуры и ее виртуальным образом в мировых каналах коммуникаций. Российская политическая культура создавалась поколениями ярких политических мыслителей, писателей и философов, оказавших заметное влияние не только на отечественную политическую традицию, но и на мировую политическую мысль. Л. Толстой, Ф. Достоевский, И. Ильин, Г. Флоровский, И. Солоневич, Н. Данилевский, Н. Гумилев, А. Солженицын и другие создавали политический мир России, размышляя о русской идее и русском характере, об особом русском пути и "всечеловеческой миссии России". Именно в русской политической традиции наиболее полно и глубоко разработаны вопросы символического капитала культуры: о духовном излучении культуры, о силе суждения, о "живой основе государства" (Ильин), о духе народа (Солоневич), о духовных символах цивилиза-ционного единства (Данилевский).
Каким же предстает сегодня политический мир России в мировых каналах коммуникаций?
Западные СМИ представляют образ России как авторитарной страны, где нет и не может быть демократической политической культуры, где отсутствует свобода слова, нарушаются права человека, нет гражданского общества. Бжезинский в своем интервью в немецкой газете "НапёекЫаИ" подчеркивает сходство России с итальянским фашизмом Муссолини 30-х годов: авторитарное государство, националистическая риторика, исторические мифы о великом прошлом. Ему вторит Л. Арон — директор российских исследований в Институте американского предпринимательства: "Сегодня власть в России основывается не только на военной силе, но и на нефти... Никогда прежде в российской истории такая немногочисленная группа людей не осуществляла такой жесткий контроль за национальным богатством страны"21.
При этом чем сильнее становится Россия, укрепляя свой экономический и политический потенциал, тем сильнее информационное давление извне. Одним из парадоксов нашего времени является то, что образ современной российской политической культуры проигрывает даже образам советской политической культуры, хотя за два десятилетия Россия значительно продвинулась по пути формирования рыночной экономики, институтов гражданского общества и политической демократии, что в западных странах заняло нескольких столетий.
В свое время Советский Союз был способен создать достойный образ страны и национальной культуры. О достижениях советской космонавтики, индустрии советского спорта и балета знали во всех уголках земного шара. Многие достижения советской эпохи стали культовыми во всем мире: антарктические станции, подводный флот, Алексей Стаханов, космодром Байконур, Юрий Гагарин, Луноход-1,
21 The New York Times. 2007. 25 Oct. (http://inosmi.ru/translation/237741.html).
автомат Калашникова. Этот список можно продолжить. Нельзя не согласиться с В.Н. Ляпоровым: от советской эпохи нам досталась масса символов и привычек, к нам перешли по наследству все те бонусы, на которых сегодня процветает русский глянец в самом широком смысле слова. Сегодня советская эстетика становится модной. Действительно, в наследство от Советского Союза нам перешли не только милитаристские символы, ведь СССР был сильной эстетической и символической системой. Аудиотехника, игры, интерфейсы, архитектура и дизайн — не "советское барахло", от которого предлагалось отказываться, а ультрамодные тенденции в среде гурманов высоких технологий от Токио до Нью-Йорка. Иностранные дизайнеры даже специально приезжают посмотреть на здания эпохи конструктивизма22.
Известно, что в СССР была создана достаточно разветвленная система внешнеполитической информации и пропаганды, которая была почти полностью демонтирована в 1990-е годы. Сегодня российские эксперты видят в этом серьезную ошибку. Одновременно значительно расширилась сеть зарубежных информационных агентств внутри России, ныне зарубежные ресурсы на территории нашей страны на 15—20% превышают национальные. В результате внешнеполитический образ России в начале XXI в. стал значительно проигрывать по сравнению с образом СССР: социологические исследования свидетельствуют, что СССР положительно воспринимали не менее 1/3 зарубежного населения, а в 2001 г. отрицательно относились к России 80% населения развитых стран и 60% населения развивающегося мира23.
В последние годы предпринимаются определенные шаги, чтобы исправить существующее положение, больше внимания уделяется информационным технологиям и государственной информационной политике. Сегодня этими вопросами занимаются три уровня информационных служб: Управление Президента Российской Федерации по внешней политике, Департамент информации и печати МИД, государственные информационные агентства (ИТАР-ТАСС, "Новости" (РИАН), Интерфакс, "Голос России" и др.). В 2005 г. стал вещать англоязычный телеканал "Russia Today", ориентированный на Северную Америку, Азию, Африку и Австралию. С 2006 г. "Российска газетва" начала масштабный проект подготовки специальных российских вкладок Trendline's Russia ("Российские тренды") для ведущих газет мира: американского "Washington Post", британской "Daily Telegraph" и китайской "Жэньминь жибао", в которых печатались статьи об экономической, социальной, культурной и спортивной
22 Цит. по: Ляпоров В.Н. Технологическое наследие Советского Союза // Russian Digital. 2007. Февраль.
23 См.: Кашлев Ю.Б., Панарин И.Н., Галумов Э.А. Информация, массовая коммуникация и международные отношения. VI.. 2005. С. 20, 25.
жизни России. В 2006^2007 гг. в США и Европе были проведены беспрецедентные по своему размаху художественные выставки российского искусства, организованы международные форумы, состоялась международная акция "Russia!" в Нью-Йорке. Появились новые культурные проекты, экспертные форумы — "Валдайский клуб", "Диалог цивилизаций", "Петербургский диалог".
Однако обо всех этих мероприятиях и акциях негативно, язвительно или весьма сдержанно как о государственной пропаганде сообщают мировые каналы коммуникаций, что свидетельствует о низкой эффективности прямолинейных официозных и полуофициозных мероприятий. В результате среди некоторых российских политологов начало формироваться мнение, что проблема состоит не в том, как сформировать привлекательный образ России, а в том, как сделать саму Россию привлекательной24. Но при всей важности этой идеи нельзя не обратить внимание на то, что один из парадоксов развития информационного общества состоит в непрерывно увеличивающемся разрыве между объектами и событиями реального мира и их образами, символами, имиджами в мире виртуальном. Человечество все глубже погружается в мир виртуального зазеркалья, где реальные события уже не играют особой роли, а определяющее значение принадлежит символической коммуникации: имидж и реальный объект все дальше отходят друг от друга. Борьба за общественное мнение — центральный "нерв" современной политики, и в информационной сфере сегодня используются самые современные технологии. Поэтому не только сама Россия должна быть привлекательной, но и символический капитал культуры, транслируемый в мировые каналы коммуникаций, должен создавать достойный образ нашей страны.
Дело не только в отсутствии "имиджевой" стратегии, недостатке средств и системных усилий, на что сетуют отечественные политологи, а прежде всего в содержании тех имиджевых проектов, которые предлагают российские информационные каналы. Сегодня остро ощущается недостаток ярких идей, по-настоящему созвучных с глубокими традициями национальной культуры и потому поддержанных не только отдельными группами творческой или политической элиты, но и большинством российского общества. Символический капитал культуры нельзя искусственно сконструировать, сила его символиче-ского воздействия в том общественном резонансе внутри страны, который транслируется вовне энергетикой национального культурного единства. Именно в этом магическая миссия слова культуры, многократно подхваченного миллионами и сегодня беспрецедентно усиленного массовыми коммуникациями.
Наиболее глубоко к анализу вызовов информационной революции подошел Э. Фромм в своем фундаментальном труде "Анатомия
24 См.: Каноненко В.А. Создать образ России // Россия в глобальной политике. 2006. № 2. С. 121.
человеческой деструктивности". Он обратил внимание на то, что человеку как существу, ищущему смысл, важно опереться на определенную систему нравственных координат, разделить добро и зло, чтобы противостоять внешним обстоятельствам. Когда человек четко идентифицирует себя с определенным обществом, видит себя частью какой-то группы или коллектива, он "обрастает нравственными корнями", поскольку общество предлагает ему ту или иную систему координат, которая помогает коллективно выжить в самых сложных ситуациях.
Неслучайно меньше всего поддаются манипулированию люди с четко выраженной социальной и политической позицией, поскольку манипулятивные воздействия обратно пропорциональны социокультурной идентичности, образованности, групповой солидарности, партийной принадлежности. Именно поэтому в выработке коллективной контрсуггестии (психологический эффект сопротивления информационному внушению) особое значение имеет система воспитания и образования, развивающая гражданские качества, патриотизм, любовь к Родине. Особую роль в развитии коллективной идентичности играет национальная идея — система ценностных установок общества, в которых выражается самосознание народа и задаются цели личного и национального развития в исторической перспективе. Национальная идея и является тем ядром символического капитала культуры, который позволяет в информационном пространстве сформировать яркий внешнеполитический имидж государства.
С этой точки зрения культурной гегемонией обладает та страна, которая выстроит в информационном пространстве и предложит своим гражданам яркий символический проект национальной идеи — систему национальных приоритетов, идей и традиций, которые для большинства окажутся более значимыми, чем любые информационные воздействия и соблазны извне. При этом в глобальном контексте информационного пространства чрезвычайно важно, чтобы провозглашенные национальные цели и приоритеты были признаны остальным сообществом как гуманные. Внешнеполитический имидж страны должен вдохновлять ее граждан и вызывать положительный резонанс в мировом общественном мнении.
Неслучайно одной из главных мишеней разрушения постсоветской России стала система образования и науки, вымывание из школьных программ идей гражданственности и патриотизма вплоть до скандально известного "переписывания" учебников отечественной истории, из которых бесследно исчезали наиболее значимые страницы русских побед. Широко известна также деятельность фонда Сороса в этом направлении.
Поэтому сегодня так актуальны слова Маклюена о преимуществах традиционных обществ в информационной войне. Его алгоритм победы в информационном противоборстве по-прежнему актуален: чтобы быть агрессивно эффективными в современном мире информации,
необходимо активизировать в сознании людей национальную систему приоритетов, создать яркий образ национальной идеи, адаптировать традиции восточной иконы к новым средствам коммуникации. Другими словами, источником победы в информационном противоборстве может быть только символический капитал русской культуры, многократно усиленный современными высокими технологиями.
Сегодня наиболее популярной идеей, глубоко укорененной в архетипах и кодах российской политической культуры, является идеология евразийства, поскольку, согласно многочисленным опросам социологов, большинство россиян (около 74%) по-прежнему считают Россию особой евразийской цивилизацией.
Россия как мост между Европой и Азией, как цивилизация на рубеже культур, обращенная в своем творческом политическом диалоге как к миру Востока, так и к миру Запада, дорога и понятна и самим россиянам, и зарубежной политической аудитории. В этом можно усмотреть и цивилизационную миссию нашей культуры, и позитивный внешнеполитический имидж Российского государства. Политическая активность России в рамках таких международных организаций, как СНГ, ЕврАзЭС, ШОС, может и должна сопровождаться эффективными информационными имиджевыми компаниями, раскрывающими высокую гуманитарную миссию России в политическом диалоге Востока и Запада.
Евразийцы предложили множество ярких и глубоких гуманитарных символов российской политической культуры, о которых сегодня важно помнить, — это живое слово выдающихся национальных политических мыслителей — Н. Гумилева, П. Савицкого, Г. Фло-ровского, Г. Вернадского. Евразийство блестяще проявилось и в художественном творчестве, в литературе и искусстве, что также обладает колоссальным эмоциональным воздействием в информационном пространстве. Само название Россия—Евразия сегодня приобретает смысл сжатой культурно-исторической и геополитической характеристики: существует особый тип евразийской культуры, евразийской идентичности, евразийской политики и геополитики. Оно указывает, что в социокультурное бытие России вошли в соизмеримых между собой долях, перемежаясь и сплавляясь воедино, элементы культур Востока, Запада и Юга, создав особое синтетическое, евразийское геополитическое видение мира.
Напомним, например, что евразийцы высказали предположение о том, что в будущем объединительная миссия России^Евразии должна осуществляться в новых социокультурных формах: "В современный период дело идет о путях культурного творчества, о вдохновении, озарении, сотрудничестве"25. Россия должна попытаться в сфере мировой политики испробовать новые формы социокультурного диа-
25 Савицкий П. Географические и геополитические основы евразийства // Континент Евразия. VI.. 1997. С. 302.
2 ВМУ, политические науки, № 3
17
лога для достижения объединительной миссии. При этом евразийцы неустанно подчеркивали определяющее значение самой идеи единства Евразии в мировой геополитике, в общей геополитической картине мира. Они были убеждены в том, что если устранить этот евразийский центр, то все его остальные части, вся эта система материковых окраин (Европа, Передняя Азия, Иран, Индия, Индокитай, Китай, Япония) превращаются как бы в "рассыпанную храмину"26. Этот мир, лежащий к востоку от границ Европы и к северу от "классической Азии", есть то звено, которое их объединяет. Именно поэтому Россия имеет все основания называться "срединным государством": связующая и объединяющая роль "срединного мира" имеет огромное значение в геополитике.
И сегодня в странах Востока (Индия, Китай, Вьетнам, Япония, Иран, Сирия) российская политическая культура и российская политическая миссия позитивно воспринимаются прежде всего в контексте евразийского диалога. Именно поэтому общественно-политический резонанс в мировых каналах коммуникаций от имиджевых акций России в этом политическом ареале может быть огромным.
Вопрос о символическом капитале российской политической культуры в информационном обществе — это вопрос о высоком престиже ценностей и принципов, на которых организовано пространство власти, что заставляет живущий на этом пространстве российский народ и все окружающие его народы уважать сложившуюся систему геополитических сил. Русские культурные приоритеты со всей определенностью обозначил Флоровский: "Есть бесспорная правда в живом пафосе родной территории, — дорога и священна родимая земля, и не оторваться от нее в памяти и любви. Но не в крови и почве подлинное и вечное родство. И географическое удаление не нарушает его, если сильны и крепки высшие духовные связи"27.
Под русским трехцветным знаменем нельзя победить, пока оно является лишь символом государственной или национальной мощи. Оно неизменно должно стать в глазах народа символом веры. Поэтому такое важное значение в России всегда имела национально-государственная идея, которую создавала интеллигенция. В этом смысле культурное возрождение в России — более насущное национальное дело, чем текущие политические проблемы. Ни экономику, ни государственность, ни нацию, ни позитивный внешнеполитический имидж страны нельзя создать только по рациональному плану, поскольку единственная реальность нации, государства и его символического имиджа — в переживании людей, творящих эти процессы. Именно поэтому эффективные информационные имиджевые кампании должны начинаться с культурного обновления, а не с политиче-
26 Там же. С. 296.
27 Флоровский Г. Евразийский соблазн // Из прошлого русской мысли. VI.. 1998. С. 342.
ского заказа. Напомним, что немцы после поражения в Первой мировой войне усиленно распространяли в армии и в народе сочинения "романтика народного духа" Фихте; они понимали: возродится немецкий дух — возродится и немецкое государство.
Одним из главных условий создания позитивного имиджа России в мировых каналах коммуникаций является возрождение национальной гордости и высокой культурной самооценки: мы должны вновь научиться гордиться русской культурой, русским словом, русским искусством, прежде чем заинтересовать этим всех остальных. Английский журналист А. Ливен, много лет проработавший в России, утверждал, что главная проблема современной России — не недостаток демократии, а недостаток гражданского национализма28. Не стоит забывать о том, что имидж страны в первую очередь создается у себя дома, и сегодня большинство материалов, в той или иной степени дискредитирующих Россию, появляется в российской прессе. Как пишет Ж. Сапир, "нынешний имидж России отражает и двойственные представления о стране, сложившиеся у самих россиян. Вот уже почти два века русский взгляд на Россию колеблется между ханжеской самовлюбленностью и ярой самокритикой. Нередко именно в российской прессе западные коллеги черпают элементы для поддержания мрачного имиджа страны"29.
Именно поэтому культурное возрождение страны является главным условием проведения эффективных имиджевых кампаний. Символический капитал культуры неосязаем и невеществен, но его сила — в мистических межиндивидуальных взаимодействиях, его нити уходят в неведомые тайники народной души. Вот почему духовное самоубийство России равносильно ее политическому самоубийству. В русской культуре "нация есть начало духовное", поэтому "мы можем культурно возродиться и восстать в духе, или Россия уже погибла"30.
А. Тойнби, исследовавший вызовы и ответы в истории цивилизаций, приводившие к их развитию и гибели, справедливо отметил: когда технологии эпохи могущественно подталкивают в одном направлении, мудрость вполне может потребовать уравновешивающего подталкивания в другом направлении. Эффективный ответ на вызов эпохи не может лежать в той же самой плоскости: иначе враждующие системы просто "взорвут" друг друга. Первыми ответ на вызов эпохи всегда находили художники. После появления телевидения они неожиданно почувствовали потребность в личном контакте с аудиторией. Телевидение своей моделью глубокого, но пассивного участия побудило молодых поэтов читать свои стихи в кафе и на площадях,
28 Эксперт. 2005. № 18. С. 86.
29 Сапир Ж. Как избавиться от двойственного образа // Независимая газета. 2005. 1 февр.
30 Флоровский Г. Письмо к П. Струве об евразийстве // Из прошлого русской мысли. С. 126.
поскольку устное слово драматически, а не пассивно захватывает все человеческое существо. В информационном обществе аналогичный эффект имеют трансляции в прямом эфире, "прямой провод" с президентом или мэром.
Информационная эпоха, тиражирующая массовую культуру, высоко ценит харизматические пассионарные личности: неслучайно политтехнологи сегодня большое внимание отводят имиджевым атакам "с помощью личного обаяния" (charm offensive), когда политический лидер находится в центре информационной кампании и с помощью личного обаяния старается улучшить имидж той страны или партии, которую представляет. Этот подход использовал и президент В. Путин: в качестве главы государства он активно общался с представителями мировой политической элиты, стараясь изменить в лучшую сторону отношение к России.
Высокоэффективные информационные технологии рождаются также на пути гибридного смешения или встречи разных коммуникативных систем, которые взаимно усиливают друг друга. Так, соединение технологий шоу-концерта с политическими технологиями способно многократно усилить эффект политических действий, что продемонстрировали "бархатные революции". Современные системные исследования программируют гибридный принцип как метод творческого открытия, что позволяет увидеть в процессе пересечения двух средств коммуникации творческое рождение новой формы. И в сфере имиджевых кампаний этот принцип может привести к позитивному эффекту: неслучайно именно патриотические песни советской эпохи (гибрид технологий шоу-концерта с политическими технологиями) обладали колоссальным мобилизующим эффектом и производили неизгладимое впечатление на иностранцев, достаточно вспомнить знаменитую "Катюшу". А пока на российском телевидении более популярны такие слоганы и программы, как "Наша Раша" и "Дом-2" (ТНТ), которые рисуют весьма сомнительный образ России в информационном пространстве.
В XXI в. в эпоху информационной революции главную роль в политике начинают играть культурно-информационные технологии. Символическая культурная гегемония в информационном обществе приобретает сегодня значение решающего ноосферного оружия: тот, кто способен утвердить ценности символического капитала культуры в информационном пространстве, обладает решающими преимуществами в информационном поле, а значит, и на политической карте мира.
Символический капитал русской культуры наделен огромной притягательной силой. В этом исторический и политический шанс России в эпоху информационной революции.
