CC BY
58Раздел 6
Проблемы коллективной памяти
С. А. Фостова
Образ Кёнигсбергского замка в отечественной художественной литературе после 1945 года1
Представлены результаты контент-анализа сочинений писателей, живших и родившихся на территории Калининградской области. Выявлены особенности образа Кёнигсбергского замка в литературе, рассмотрена его эволюция. Дана оценка значения образа Замка для современных калининградцев.
Кёнигсбергский замок, основанный в 1255 г. и окончательно разрушенный в конце 1960-х гг., сегодня выступает памятным местом для Калининграда, а болезненная история попыток общественности остановить снос его руин связывается с «первыми ростками идентичности» [6, с. 69]. Изображение Замка сопровождает калининградцев от автобусных остановок и вывесок фирм до магазинных полок, где товары украшает его силуэт. Замок занимает важнейшее место в культурной памяти калининградцев, ста-
1 Статья подготовлена при финансовой поддержке РГНФ в рамках научного проекта №15-21-06002а(м) «Политика памяти в российско-польско-литовском пространстве на территории бывшей Восточной Пруссии: Преемственность и изменения культурного ландшафта (1945— 2015 гг.)».
новясь обыденным, но узнаваемым, эстетически привлекательным воплощением многовекового прошлого города.
Между тем значение образа Замка в культурной памяти и общественном сознании калининградцев до сих пор практически не исследовалось. Более того, в научных работах, специально посвященных «калининградскому тексту» [1; 3; 4] как частному случаю «городского текста» (под которым понимается сложная система устных и письменных текстов, городских наименований и вывесок, рекламы и городской мифологии, создающая уникальный языковой облик города [8, с. 87]), Замок практически не упоминается среди главных знаков и символов города, хотя, бесспорно, является таковым.
Художественная литература, будучи частью городского текста и выступая субъективным отражением и транслятором культурной памяти, представляется ценным источником для определения содержания образа Кёнигсбергского замка и его места в сознании горожан. Значительное количество художественных произведений предопределило обращение к методике контент-анализа в его качественном варианте.
В общей сложности было проанализировано 38 произведений (см. приложение), в которых встречается упоминание Замка. Они принадлежат 28 авторам, бывшим уроженцами Калининграда либо какое-то время проживавшим в нем. Как справедливо заметила А.М. Карпенко, сформировавшееся здесь региональное сознание «позволяет стать калининградцем и тому, кто не родился тут, но почувствовал своим и близким этот регион с его особой судьбой» [5, с. 93]. Проанализированные 38 произведений были опубликованы в период с 19511 по 2013 г. на русском языке. Двадцать из них переиздавались, в том числе по три раза романы «Золотая жила» Ф.И. Ведина и «На затонувшем корабле» К.С. Бади-гина, повесть «Три лица Януса» С.С. Гагарина; пять раз романы «Кольцо великого магистра» К.С. Бадигина и «Сокровища Кёниг-сберга» А. Косарева, девять изданий выдержал рассказ «А потом был мир» А.П. Соболева.
1 В 1951 г. был издан роман писателя-фронтовика Ф.И. Ведина «Золотая жила» — первое из обнаруженных автором статьи художественных произведений советских авторов, в котором присутствует образ Кёниг-сбергского замка.
Основными жанрами изученной литературы наряду с рассказами, очерками, миниатюрами и эссе являются повести и романы, поскольку они предоставляют авторам возможность рассказать о множестве событий в широких временных рамках. В названиях преобладает слово «янтарная(ый)», что обусловлено спецификой книг, рассказывающих историю об исчезновении Янтарной комнаты. Общие хронологические рамки сюжетов охватывают обширный временный период с XII до начала XXI в. Тем не менее любопытно, что внимание 63% авторов сконцентрировано на 40— 90-х гг. XX в.
На основе детального анализа произведений, а также изучения историографии был сформирован корпус смысловых единиц, отображающих основные стороны образа Замка: «замок как ориентир» (объект, помогающий автору определить место действия), «развалины», «подземелье», «Янтарная комната», «музей» (табл.).
Частота упоминания смысловых единиц
Категория Общее количество упоминаний
Замок как ориентир 1239
Развалины 89
Подземелье 208
Янтарная комната 211
Музей 97
Система тэгов позволила установить, что абсолютное большинство упоминаний принадлежит категории «замок как ориентир» и включает следующие определения: «королевский», «орденский», «кёнигсбергский», «замок трех королей», «замок прусских королей», «замок Альтштадт1», «замок в Кёнигсберге», а также «крепость», «дворец», «шлосс». Множество названий Кё-нигсбергского замка, с одной стороны, обусловлено художественным характером текстов, который не терпит повторов, а с другой — показывает вызванное неглубоким знанием истории смешение терминов, относящихся к разным эпохам.
1 Название немецкого поселения, возникшего у стен Кёнигсбергского замка в XIII в.
Изучение категории «замок как ориентир» позволило выявить изменение отношения к этому старинному сооружению. С этой целью было проанализировано содержание индикаторов (авторских синонимов и эпитетов), встречающихся в произведениях разных периодов. Так, в 1950—1960-е гг. констатируются результаты войны — преобладают слова «стены», «цитадель», «разрушен». Образ Замка явно наделен чертами «чужого», что подтверждается многочисленными эпитетами и сравнениями, на которые не скупятся авторы, представляя читателям Замок как «старинную крепость, где немцы сопротивлялись особенно упорно», «центр сложной и неясной системы укреплений», «крепкий орешек», «цитадель прусских хищников», «каменную громаду», «свидетеля орденских времен», «средневекового ополченца в тяжелых латах», «главный бриллиант в прусской короне», «проклятую твердыню», «каменную дребедень», «гигантского часового» и т. п.
В 1970—1980-е гг., когда Замок был уже разрушен, в художественных произведениях неоднократно встречаются слова «виден», «башня», «стены», «черные». В 1990—2000-е гг., когда расширяются знания об истории края и происходит ее осмысление, выделяются слова «громада», «тевтонский», «полуразрушенный», «сооружение» и др. Характерно, что Замок упоминается как памятник истории, что указывает на переосмысление его значения в истории города и постепенное превращение «чужого» в «свое». Подобное изменение отношения к образу Замка не является исключительной особенностью этого конкретного сооружения, оно распространяется на всю оставшуюся в городе немецкую архитектуру, ставшую «зримым маркером культурной идентичности» [2, с. 154] немцев, бывших жителей, в противовес культурной идентичности нового, советского населения области. Поэтому не зря исследователь Б. Хоппе называет дискуссию о судьбе руин Замка «апогеем переоценки немецких памятников архитектуры» [9, с. 86].
В большинстве проанализированных нами произведений Кёнигсбергский замок представляется обломком, (по-лу)разрушенной громадой, что, скорее всего, было обусловлено живыми впечатлениями большинства авторов, видевших руины крепости до ее окончательного исчезновения.
В связи с тем что большинство авторов сосредоточивает внимание на послевоенном времени, когда Замок претерпел значительные разрушения, были выделены категории «развалины» и «подземелье», которые, по сути, описывают разные части единого строения. Под «развалинами» понимаются сохранявшиеся до 1968 г. остатки архитектурного ансамбля, преимущественно выгоревшие и заросшие растительностью стены. Под «подземельем» имеется в виду неоднократно исследовавшаяся подвальная система сооружений Замка. Однако очевидно непропорциональное распределение количества упоминаний обеих категорий (см. табл.). Это соотношение объясняется послевоенной значимостью частей Замка, когда надземные строения разрушались, утратив свою функциональность, в то время как подземная часть рассматривалась в качестве потенциального местонахождения янтарных панелей из Екатерининского дворца, привлекая к себе пристальное внимание.
Использование категории «Янтарная комната» для анализа образа Замка обусловлено многократными упоминаниями этого объекта в связи с тем, что сюжет ряда художественных произведений вращается вокруг поисков пропавшего шедевра. Обращает на себя внимание почти равное соотношение частоты упоминания категорий «подземелье» и «Янтарная комната» (см. табл.). Кроме того, когда речь идет о Янтарной комнате в Кёнигсберге, ее местоположение определяется авторами как «музей», что становится территориальным замещением «замка».
Частыми героями, упоминаемыми авторами в связи с историей Кёнигсберского замка, выступают две личности — искусствовед Альфред Роде, которого писатели представляли как своего рода Кощея, чахнущего над янтарными коллекциями музея, и гауляйтер и обер-президент Восточной Пруссии Эрих Кох, изображавшийся жадным коллекционером со всеми качествами, присущими нацистам в традициях советской пропаганды. Интересно, что упоминания русских деятелей в связи с Замком достаточно редки. Исключением может быть только Пётр Первый, не раз бывавший в Кёнигсберге и посещавший Замок. Среди других исторических личностей однократно упоминаются генерал-губернаторы Восточной Пруссии, входившей в годы Семилетней войны в состав Российской империи, писатели А.Т. Болотов и
Н.М. Карамзин, участники заграничного похода 1813—1814 гг., а также советские и партийные работники, решавшие участь Замка в послевоенные годы. Это противоречие можно объяснить многолетним запретом на изучение прошлого новой советской территории, ослабевшим лишь во второй половине 80-х гг. XX в.
В произведениях, опубликованных после Перестройки, авторы касаются темы судьбы Замка. Их роднит общее негодование по поводу подрыва сооружения и глупости чиновников, не сумевших преодолеть идеологические преграды, чтобы заметить, что перед их носом высится в первую очередь памятник культуры, и соорудивших вместо него Дом Советов, средства и труд на постройку которого «ушли в песок, не принеся никому ни счастья, на радости» [7, с. 448].
Таким образом, контент-анализ позволил выявить ряд значимых трансформаций образа Замка. Интерес к нему в калининградской художественной литературе менялся в зависимости от исторических условий, угрозы его разрушения, поисков Янтарной комнаты и степени доступности информации о прошлом, при этом отношение к Замку эволюционировало от негативного к нейтральному, а затем положительному. Будучи квинтэссенцией представлений калининградцев о прошлом города, образ Кёниг-сбергского замка занимает важное место среди символов Калининграда. Судьба Замка не перестает волновать жителей и гостей города. Представляя собой лишь объект археологических раскопок, он является наглядным воплощением совершенной ошибки, негласно задавая калининградцам вектор приверженности традициям и уважения к ним, а также бережного отношения к памятникам культуры во имя будущего Калининграда.
Список литературы
1. Андрейчук Н.В., Гаврилина Л.М. Феномен калининградской региональной субкультуры (социально-философский и культурологический анализ). Калининград, 2011.
2. Белинцева И. Архитектура Калининградской области: «чужое» как «чуждое» и как «свое» // Между Одером и Неманом: проблемы исторической памяти : сб. науч. ст. / под ред. Ю. Костяшова, О. Курило. Калининград, 2012. С. 123—133.
3. Гаврилина Л.М. Калининградский текст в семиотическом пространстве культуры // Вестник Балтийского федерального университета им. И. Канта. 2011. Вып. 6. С. 75—83.
4. Гаврилина Л.М. Символическое ядро «калининградского текста» // Между Одером и Неманом... С. 112—122.
5. Карпенко А.М. Передача символически значимых памятников культурного наследия Калининградской области в собственность РПЦ: социальные и культурные аспекты конфликта // Вестник Российского государственного университета им. И. Канта. 2010. Вып. 12. С. 92—95.
6. Кретинин Г.В. Проблема идентичности калининградцев // Калининградский социум в европейском измерении : сб. науч. тр. / под ред. А.П. Клемешева. Калининград, 2002. С. 50—93.
7. Павловский О. Город мой // Лики родной земли : произведения российских, немецких, польских и литовских авторов. Калининград, 1999. С. 446—455.
8. Позднякова Е. Ю. Городская топонимия и мифология в лингво-культурологическом аспекте (к вопросу о городском хронотопе) // Культура городского пространства: власть, бизнес и гражданское общество в сохранении и приумножении культурных традиций России : матер. Все-рос. науч.-практ. конф. (Омск, 12—13 ноября 2013) / отв. ред. Д. А. Алисов. Омск, 2013. С. 87—90.
9. Хоппе Б. «Злой город» или часть собственной истории? Об отношении к немецкой архитектуре в Калининграде после 1945 г. // Кёниг-сберг — Калининград: город, история : сб. науч. ст. / отв. ред. В.Н. Мас-лов. Калининград, 2005. С. 82—91.
Приложение
Список художественных произведений,
1
использованных в контент-анализе
1. Ведин Ф.И. Золотая жила // Калининград : литературно-художественный и общественно-политический сборник / ред. В.К. Грудинин. Калининград, 1951.
2. Грязева Н. Первый вылет // Калининград: литературно-художественный и общественно-политический сборник / ред. В.К. Гру-динин. Калининград, 1955. Вып. 2.
3. БариновМ.М. Вилла «Эдит». Калининград, 1958.
4. Бутовская С. Город в огне. Калининград, 1961.
5. Дмитриев В.Д., Ерашов В. Тайна Янтарной комнаты. Рига, 1961.
6. Бадигин К.С. На затонувшем корабле. М., 1964.
7. Бадигин К.С. Кольцо великого магистра. М., 1969.
1 В списке указаны первые издания использованных произведений.
8. Соболев А.П. А потом был мир // Смена. 1970. № 19.
9. Зарахович Я.А. Сокровища кардинала. Калининград, 1972.
10. Тихонов Н.С. Самая западная // Балтийская весна / сост. А. Львов, С. Снегов. М., 1974.
11. Карпов В. Взять живым! М., 1974.
12. Дружинин В. Янтарная комната. Л., 1976.
13. Гагарин С.С. Три лица Януса. М., 1981.
14. Воробьев Е.З. Последние выстрелы. М., 1985.
15. Иванов Ю.Н. Пятая версия: исчезнувшие сокровища: поиск, факты и предположения. М., 1991.
16. Бирюков В.Г. Янтарная комната. Мифы и реальность. М., 1992.
17. Боровская Н. Память: оковы или тайное спасение // Запад России. 1992. №2.
18. Иванов Ю.Н. Оглянись в пути // Запад России. 1993. № 4.
19. Павловский О.П. Город мой // Там же.
20. Иванов Ю.Н. Танцы в крематории: 10 эпизодов из кёнигсбергской жизни // Запад России. 1994. №11.
21. Бич Г.П. Калининградский рассказ. Калининград, 1995.
22. Овсянов А.П. Архитектор Арсений Максимов // Запад России. 1995. № 2.
23. Глушкин О.Б. Признание // Запад России. 1997. №1.
24. Зорин В.Н. Кёнигсбергский палач // Запад России. 1997. № 1, 2.
25. Пржездомский А.С. Янтарный призрак. Калининград, 1997.
26. Снегов С.А. Тут камни вопиют // Запад России. 1997. № 1.
27. Зорин В.Н. Корона отступника. Калининград, 1998.
28. Зорин В.Н. Телохранитель королевы. Калининград, 1999.
29. Пржездомский А.С. Секретные объекты "W". Калининград, 1999.
30. Денисов В.В. Шаги памяти // Балтийская миниатюра. Калининград, 2002.
31. Зорин В.Н. Печать великого магистра. Калининград, 2002.
32. Каштанов О.А. Отец // Балтийская миниатюра. Калининград, 2002.
33. Косарев А. Сокровища Кёнигсберга. М., 2002.
34. Глушкин О.Б. Подземный Кёниг // Балтика. 2005. № 3.
35. Глушкин О.Б. Парк живых и мертвых. Калининград, 2008.
36. Сайкин В. Г. Тайны подземного Кёнигсберга. Калининград, 2009.
37. Пржездомский А.С. Янтарная фибула. М., 2012.
38. ПрокошевН.Н. Семь крестов. Калининград, 2013.
1 Первая публикация одной из глав романа; полный текст романа вышел отдельной книгой в Калининграде в 2006 г.
Об авторе
Сюзанна Андреевна Фостова — магистрантка кафедры истории Института гуманитарных наук Балтийского федерального университета им. И. Канта (Калининград), fostsa@gmail.com
Я. А. Лазаренко
Барельефы Германа Брахерта в Калининграде (К 125-летнему юбилею скульптора)1
Представлены сведения о сохранившихся в городском пространстве современного Калининграда барельефах и скульптурах известного немецкого скульптора Германа Брахерта, являвшихся элементами архитектурного убранства зданий. Дана критическая оценка переноса скульптурной композиции «Ткачи» из Калининграда в пос. Отрадное.
После Второй мировой войны в бывшем Кёнигсберге сошлись две разные национальные культуры, взаимодействие которых повлияло на облик города и менталитет его жителей. Сквозь испытания времени, преодолевая идеологические рамки, формировалось особое социокультурное пространство Калининграда. Одновременно со строительством русского города сохранялись фрагменты немецкой городской среды, в том числе здания, сооружения, парки, скульптуры, являвшиеся маркерами культурной идентичности довоенного населения [2, с. 152—155; 4, с. 29—30]. Среди них особое место занимают барельефы, орнаменты, изваяния и скульптурные композиции, которые украшали фасады общественных зданий и жилых домов и относились к характерным чертам кёниг-сбергской архитектуры Нового и Новейшего времени. Сегодня эти архитектурные украшения привлекают внимание, подспудно влияют на сознание калининградцев, становясь своеобразными элементами культурной памяти современных жителей города.
1 Статья подготовлена при финансовой поддержке РГНФ в рамках научного проекта №15-21-06002а(м) «Политика памяти в российско-польско-литовском пространстве на территории бывшей Восточной Пруссии: Преемственность и изменения культурного ландшафта (1945— 2015 гг.)».
