CC BY
71
чить, что образ иностранца в русском языковом сознании не является отрицательным. Как и в любой культуре, одним из наиболее часто высмеиваемых качеств является «отличие», «инакость» иностранцев, невозможность осмыслить особенности сознания и поведения «чужого» человека. Вместе с этим русское сознание, несмотря на способность смеяться как над «своим», так и над «чужим», является открытым и позитивно настроенным по отношению к иной культуре и ее представителям.
Литература
1. Бирих А.К., Мокиенко В.М., Степанова Л.И. Словарь русской фразеологии. Историко-этимологический справочник. СПб.: Фолио-Пресс, 1998. 704 с.
2. Курочкина А.Г. Концептуальная организация малоформатных комических текстов // Когнитивная семантика: материалы Второй Меж-дунар. шк.-семинара по когнитивной лингвистике, 11 - 14 сентября 2000 г.: в 2 ч. Ч. 1 / отв. ред. Н.Н. Болдырев. Тамбов: Изд-во Тамб. ун-та, 2000. С. 125 - 128.
3. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка: 80000 слов и фразеологических выражений / РАН; Рос. фонд культуры. 3-е изд., стер. М.: АЗЪ, 1995. 928 с.
4. Шмелева Е.Я., Шмелев А.Д. Рассказывание анекдота как жанр современной русской речи: проблемы вариативности // Жанры речи: сб. науч. ст. Саратов: Изд-во Гос. учеб.-науч. центра «Колледж», 1999. С. 133 - 156.
5. Фразеологический словарь русского литературного языка: в 2 т. / сост. А.И. Федоров. М.: Цитадель, 1997. Т. 1: А - М. Т. 2: Н - Я.
6. [Электронный ресурс]. URL: http://ma-zan.narod.ru/anekdot/inost/.
7. [Электронный ресурс]. URL: http://wos-wox.narod.ru/1/1600.html.
A foreigner image in the Russian language consciousness (in the modern anecdotes)
The image of a foreigner is regarded in the Russian language consciousness in the comic texts (anecdotes). Topic classification of anecdotes helps to reveal the main types of current stereotypes of a foreigner image. It is not seen as a hostile one in spite of the differences in cultures, realities and mentality.
Key words: anecdote, image of a foreigner, Russian language consciousness.
Ю.С. КОСТЫЛЕВ (Екатеринбург)
ОБРАЗ КОРЕЙЦА В ТЕКСТАХ СОВЕТСКОЙ ЦЕНТРАЛЬНОЙ ПЕЧАТИ ПЕРИОДА ВОЙНЫ В КОРЕЕ 1950 - 1953 гг.
Отражены результаты анализа языковых средств, при помощи которых в советской массовой печати периода войны в Корее 1950-1953 гг. создавался образ корейца.
Выявлены специфические черты образа корейца-врага и корейца-союзника; установлена связь между образом корейца и образами представителей других стран и национальностей в другие исторические периоды.
Ключевые слова: образ врага, этностереотип, военная пропаганда, советская массовая печать, война в Корее 1950 - 1953 гг.
Существует ряд текстов, авторство и очевидная целеустановка которых позволяют определить функцию использования этностереотипа как способ влияния на политические воззрения адресата. Такими текстами можно считать тексты массовой печати советского государства в разные периоды его существования. При этом авторы текстов использовали специфические языковые средства для создания этносте-реотипа. Ранее нами были рассмотрены образы некоторых врагов в советской массовой печати (см.: [1 - 4]).
В данной статье анализу подвергся созданный советской массовой печатью в период войны в Корее 1950 - 1953 гг. образ корейца, специфика которого состоит в том, что и враг, и союзник являются представителями одной национальности. В этой связи особенно интересно, какими специфическими чертами и характеристиками наделялись противоборствующие силы в описываемый исторический период и при помощи каких языковых средств подчеркивались те или иные черты и характеристики корейца-врага. В качестве источника материала взяты публикации газеты «Правда» за период войны в Корее.
Участие в войне «внешних сил» - США и КНР во многом диктует использование определенных средств при характеристике врага. Так, одной из наиболее частотных лексем, характеризующих главу Южной
© Костылев Ю.С., 2009
Кореи, ее правительство и вооруженные силы, стало слово марионетка и производные от него: «[США] выгораживают своих южнокорейских марионеток» (30.06.1950); «С прямыми угрозами против правительства Корейской Народно-Демократической Республики неоднократно выступал и марионетка Ли Сын Ман» (Там же); «Провокационное нападение южнокорейских марионеточных войск на Корейскую Народно-Демократическую Республику было подготовлено заранее» (Там же) и т. п. Подобная характеристика в отношении врага свидетельствует не только о желании представить его действия целиком несамостоятельными (а следовательно - безответственными, поскольку марионетка не способна руководить своими действиями и отвечать за них, ср. марионетка: «перен. Человек, слепо действующий по воле другого (книжн., пренебр.)» [5. Т. 2: 146]), но и о стремлении лишить противника человеческих черт, показать значительную разницу между ним и собой (своими союзниками). Интересно, что отношения Северной Кореи и Китая в советской массовой печати преподносились как союз равных, помогающих друг другу в борьбе против общего врага сторон. В этом случае использовались сложные прилагательные типа корейско-китайский при описании структур, действующих совместно (например: «Сегодня корейско-китайская сторона опубликовала следующее коммюнике...» (02.05.1953); «Глава корейско-китайской делегации на переговорах о перемирии в Корее генерал Нам Ир» (03.05.1953).
На несамостоятельность действий Южной Кореи указывает также постоянное именование США хозяевами: «Американские хозяева Ли Сын Мана, по-видимому, были вполне удовлетворены марионеточными южнокорейскими силами» (29.06.1950), а власти Южной Кореи - их ставленниками, наемниками, пособниками: «Американские империалисты заставили своего презренного наемника Ли Сын Мана начать войну против Корейской Народно-Демократической Республики» (04.07.1950); «Прямое осуществление гнусных планов американских империалистов и их ставленников» (04.07.1950); «Чудовищные злодеяния творят на корейской земле американские интервенты и их лисынмановские пособники» (11.10.1950).
Влияние США может характеризоваться и в более мягких формах, например, они мо-
гут направлять или потворствовать действиям Южной Кореи: «Авантюристической попытке марионеточной клики Ли Сын Мана, направляемой Соединенными Штатами <...>, предшествовали продолжительные и интенсивные приготовления» (29.06.1950); «Американская сторона потворствовала лисынмановской клике» (23.06.1953).
Собственно национальные черты в образе противника значительно ослабляются, ему отказывается в принадлежности к корейской национальности. Это объясняется тем, что Корея становится социалистической, т. е. «нашей» страной, союзником, а тот, кто противостоит этому, просто не может считаться корейцем. Это право переходит к тем, кто поддерживает социалистический строй, и принадлежность именно к корейской «социалистической» нации начинает настойчиво подчеркиваться. Население Северной Кореи получает наименования корейский народ, корейская общественность, корейцы и т. п.: «Участники митингов выражают горячую благодарность руководителям корейского народа и Народной Армии, освободившим их»
(28.06.1953); «Приказ Трумэна о посылке американской авиации и флота для борьбы против корейского народа» (30.06.1950); «Корейская общественность с возмущением встретила сообщение о том, что между США и лисынмановской кликой готовился так называемый «Корейско-американский договор о взаимной обороне» (03.07.1953). Активно используются лозунги с явно «национально окрашенной» основой: «Руки прочь от Кореи. Корея - корейцам» (04.07. 1950); «Корея для корейцев» (04.07.1950). Становится возможным контекстуальное противопоставление корейцев и южных корейцев: «Вывод Ли Сын Маном из лагерей более 25 тысяч корейских военнопленных и вербовка их в южнокорейскую армию»
(05.07.1953). При таком подходе естественным выглядит объявление занятых войсками КНДР населенных пунктов и территорий освобожденными1: «В освобожденных городах и селах население <...> возвращается на родные места» (28.06.1950); «Население встречает воинов-освободите-лей» (Там же); «Ким Ир Сен поздравил
1 Освобождались они вплоть до вступления сил ООН в войну, так что здесь, очевидно, имеется в виду освобождение именно от войск Южной Кореи.
также жителей Сеула с освобождением»
(29.06.1950). Обращает на себя внимание, что даже после «освобождения» представители Южной Кореи называются не корейцами или корейским народом, а жителями или населением.
Только единожды в рассматриваемом материале - еще до начала войны - население Южной Кореи было названо корейским народом: «Корейский народ на Севере и на Юге с нетерпением ждет объединения родины» (10.06.1950), поскольку война еще не началась, поэтому - в надежде на мирное объединение Кореи на социалистических основах - важно было подчеркнуть поддержку и Южной Кореи.
По отношению к вооруженным силам Южной Кореи могло применяться определение южнокорейский: «Американские хозяева Ли Сын Мана, по-видимому, были вполне удовлетворены марионеточными южнокорейскими силами» (29.06.1950); «Вторжение южнокорейских войск в Корейскую Народно-Демократическую республику» (Там же). Эта лексема использовалась сравнительно редко, поскольку все же опосредованно указывала на принадлежность врага к корейцам. При такой стратегии естественным шагом являлось то, что вся ответственность за какие бы то ни было негативные в глазах авторов текстов действия возлагалась не на все население Южной Кореи, а персонально на Ли Сын Мана и небольшую группу представителей власти в Южной Корее. Здесь, с одной стороны, можно отметить исключительно широкое употребление собственного имени Ли Сын Ман и производных от него (лисынмановец, лисынма-новский и т. п.). Сам же Ли Сын Ман систематически именуется предателем. Поскольку невозможно было игнорировать его принадлежность к корейцам, следовало хотя бы лишний раз указать на расхождение интересов народа и его персональных интересов: «Марионеточное реакционное правительство во главе со старым предателем корейского народа, агентом американских империалистов Ли Сын Маном»
(17.07.1950); «Жители Сеула успешно восстанавливают разрушения, произведенные бежавшими лисынмановцами» (Там же).
С другой стороны, авторы текстов обратились к уже оправдавшей себя и многократно испытанной лексеме клика (в том числе в составе словосочетаний лисынма-новская клика, клика Ли Сын Мана и по-
добных, при этом определение предательская становится своего рода устойчивым определением), посредством которой характеризовались власти Южной Кореи. Клика может именоваться также антинародной, марионеточной и т. п.: «Виновниками затяжки мирного объединения Кореи являются американские империалисты и антинародная клика Ли Сын Мана»
(10.06.1950); «Марионеточная клика Ли Сын Мана <...> подчинила американским империалистам всю Южную Корею» (10.06.1950); «Решительный отпор, оказанный предательской клике Ли Сын Мана» (29.06.1950). Ср.: Клика. Небольшая компания, сообщество людей, объединившихся для каких-н. неблаговидных действий [5. Т. 1: 1373]. Тем самым подчеркивается немногочисленность группы, в интересах которой развязана война и действуют американские и южнокорейские силы.
Часто используется лексика, подчеркивающая преступный характер действий противника. Вооруженные силы врага именуются бандой, бандитами, бандитской армией и шайкой, их действия - преступными: «Население, разбежавшееся в результате варварских действий бандитской армии Ли Сын Мана» (27.06.1950); «Южнокорейские марионетки не могут осуществить преступные цели» (30.06.1950); «Трумэн отдал приказ вооруженным силам поддержать предателя Ли Сын Мана и его шайку» (01.07.1950); «Лисынмановские бандиты расстреливают мирных жителей Кореи» (11.10.1953). Именование врага бандой, шайкой в данном случае, как обычно, подчеркивает не только преступный характер, но и слабую организованность его действий. Иногда встречаются контексты, в которых собран целый ряд черт, предельно негативно характеризующих врага в этом аспекте: «Свора предателей, шпионов и уголовников под командованием начальника лисынмановской сеульской полиции Ли Ун Хека» (10.10.1953).
Важным средством характеристики врага становится указание на «ненастоящую» природу его организаций, действий, институтов и т. п. Подчеркивается, что южнокорейские организации могут считаться только пародией на принятые в мире формы организации государства и не обладают какой-либо легитимностью. Тем самым в очередной раз подчеркивается незаконность и бессмысленность действий южнокорейских сил.
Конкретным средством здесь оказываются пунктуационные1 средства. Например, при упоминании властных структур Южной Кореи (как правило, правительства и его представителей) авторы заключают их названия в кавычки: «Национальный комитет коммунистических партий США [потребовал] отказа от американских военных поставок марионеточному “правительству” Ли Сын Мана» (30.06.1950); «“Министр” лисынмановского “правительства”» (02.06.1953); «Лисынмановцы свои “восстановительные” работы начали с ремонта тюрьмы»2 (10.10.1953). Лексически это указание может усиливаться при помощи формул будто бы, так называемый и подобных: «Рано утром войска так называемой национальной обороны марионеточного правительства Южной Кореи начали внезапное наступление на территорию Северной Кореи» (26.06.1950); «Махинации, которые проделывали американские марионетки в кукольном театре, носившем громкое название “национальное собрание Южной Кореи”» (18.07.1953).
Конечно же, авторы текстов не могли обойтись и без многократно использованной, проверенной в прежние периоды оценки действий врага как провокационной. Причем если в первый период войны под провокацией подразумевалось южнокорейское нападение, то в период ведения мирных переговоров 1953 г. провокацией считалось затягивание южнокорейской стороной переговоров: «Провокационное нападение южнокорейских марионеточных войск на Корейскую Народно-Демократическую Республику было подготовлено заранее»
(30.06.1950); «К провокационным действиям лисынмановской клики...» (05.07.1953); «Ли Сын Ман готовит новые провокации»
(08.07.1953). Это давало северокорейской стороне (и Советскому Союзу) моральное право на любые действия по отношению
1 Фактически интонационные, если иметь в виду восприятие газетных текстов на слух при проведении политзанятий и бесед.
2 В данном случае использование кавычек позволяет также обратить внимание на низкие моральные качества, ложь противника, который не называет вещи своими именами (ср. также контексты, демонстрирующие подобные качества врага: «[Робертс] хвастливо заявил, что ему удалось создать из марионеточных сил Южной Кореи весьма “эффективную” армию» (01.07.1950); «Участь так называемой “добровольческой" турецкой бригады в Корее» (08.12.1953).
к противнику в рамках ответа на провокацию и вновь подчеркивало низкие моральные качества врага.
Так же, как и в периоды, предшествующие войне в Корее, действия противника могли именоваться авантюристическими или авантюрой, что указывало на недостижимость и неестественность целей, которые он поставил перед собой: «Авантюристической попытке марионеточной клики Ли Сын Мана <...> предшествовали продолжительные и интенсивные приготовления» (29.06.1953); «[Обращение Дж. Ф. Даллеса] явно было сигналом для авантюры Ли Сын Мана» (Там же).
Режим, установленный Ли Сын Маном, и силы, его поддерживающие, могут характеризоваться как реакционные и террористические, что подчеркивает природную агрессивность Ли Сын Мана, отсталость его режима и подразумевает отсутствие поддержки даже со стороны населения Южной Кореи: «Участники митингов выражали горячую благодарность руководителям корейского народа и Народной Армии, освободившим их от террористического режима клики Ли Сын Мана»
(28.06.1950); «На предательство и террор лисынмановской клики народ Южной Кореи ответил массовым сопротивлением»
(17.07.1950); «Тяжелое положение южнокорейского населения признает и реакционная печать Южной Кореи» (02.06.1953).
Итак, можно выделить следующие языковые средства создания образа врага-ко-рейца в советской массовой печати этого периода:
• активно используются лексемы, подчеркивающие относительную немногочисленность врага: клика, лисынмановец и т. п. Акцентируется слабая подготовленность противника к боевым действиям, выражающаяся в лексемах типа авантюра по отношению к действиям врага, авантюрист и т. п. по отношению к самому врагу. Действия врага объявляются провокационными;
• слова Корея, корейский, кореец получают политическую окраску независимо от контекста - это уже не обозначение страны, национальности, а показатель принадлежности к определенному политическому лагерю. Название национальности при описании врага может выступать только в составе сложного прилагательного южнокорейский. Таким образом, здесь мы имеем дело с вытеснением за рамки сооб-
щества «корейцев» значительной их части - тех, кто относится к враждебному лагерю и является предателем;
• удаляясь из сообщества «корейцев», враг предстает не самостоятельной силой, а марионеткой, пособником более могущественных внешних сил - США и ООН. Можно заметить стремление советской пропаганды и в более ранние периоды связать каждого конкретного врага с прочими врагами. Для этого он объявлялся сообщником наиболее сильного на тот момент противника (Антанты, белого движения, Гитлера), но именно во время войны в Корее мысль о его связи с более мощным врагом и принципиальной несамостоятельности проводится исключительно настойчиво.
Литература
1. Костылев Ю.С. Образ поляка в официально-деловых русских текстах XVII - XX веков // Е1поИп§-тв1ука. 2005. № 17. С. 69 - 99.
2. Костылев Ю.С. Языковые средства создания образа поляка как врага в советской массовой печати периода второй мировой войны // ЕШоИ^швИка. 2008. № 20. С. 257 - 269.
3. Костылев Ю.С. Образ японца в советской массовой печати // Полит. лингвистика. Екатеринбург, 2007. Вып. 21(1). С. 39 - 46.
4. Костылев Ю.С. Языковые способы мифологизации образа финнов в советской массовой печати периода советско-финской войны 1939 - 1940 гг. // Бренное и вечное: социальномифологические и политософские измерения идеологии в «массовых обществах». Великий Новгород, 2007. С. 149 - 154.
5. Ушаков Д.Н. Толковый словарь русского языка: в 4 т. М., 1935 - 1940.
A Korean image in the Soviet mass media press during the Korean War in 1950 - 1953 years.
There is given the analysis of linguistic means used by Soviet mass media press for creating the image of a Korean during the Korean War in 1950 - 1953 years. The specific features of a Korean enemy and Korean friend are described. There is done the connection between a Korean image and the images of other countries representatives and nationalities during other historic periods.
Key words: enemy image, ethnic stereotype, war propaganda, Soviet mass media press,
Korean War in 1950 - 1953 years.
Е.Б. НИКИФОРОВА (Волгоград)
ВЕРБАЛИЗАЦИЯ КОНЦЕПТА «ПЛОХОЙ» В ИСТОРИИ РУССКОГО ЯЗЫКА
Рассмотрено формирование лексикосемантической группы (ЛСГ) качественной оценки объекта в истории русского языка. Особенность этой ЛСГ заключается в том, что она состоит из двух находящихся в оппозиции синонимических рядов лексем (парадигм), вербализующих позитивную и негативную оценку объекту, т. е. представляет собой антонимо-синонимический ряд с доминантами «хороший» и «плохой».
Все лексемы данной группы объединены единой архисемой ‘оценка объекта ’ и противопоставлены по положительному и отрицательному компоненту значения. Показаны лексические средства вербализации негативной оценки объекта.
Ключевые слова: семантика, изменение, синонимический ряд, древнерусский язык.
Цель исследования - рассмотреть формирование лексико-семантической группы качественной оценки объекта в истории русского языка. Особенность этой ЛСГ заключается в том, что она состоит из двух находящихся в оппозиции синонимических рядов лексем (парадигм), вербализующих позитивную и негативную оценку объекта, т. е. представляет собой анто-нимо-синонимический ряд с доминантами «хороший» и «плохой». Все лексемы данной группы объединены единой архи-семой ‘оценка объекта’ и противопоставлены по положительному и отрицательному компоненту значения. В данной статье рассматриваются лексические средства вербализации негативной оценки объекта.
Исконной представляется оппозиция добрыи - худыи, что зафиксировано в древнерусских и старорусских письменных памятниках, в пословицах и поговорках (От худого семени не жди доброго племени; Худой мир лучше доброй ссоры и т. д.). Данное прилагательное зафиксировано во всех славянских языках: укр. Худий ‘худой, тощий’; болг. Худ ’плохой’; серб. Худ ‘плохой’, словен. Hud ‘бедный’; чеш. Chudy
© Никифорова Е.Б., 2009
