CC BY
510
ФИЛОЛОГИЯ И КУЛЬТУРА. PHILOLOGY AND CULTURE. 2016. №4(46)
УДК 39:82-992
ОБРАЗ КИТАЯ И КИТАЙЦЕВ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ РУССКИХ ПУТЕШЕСТВЕННИКОВ XIX - НАЧАЛА XX ВЕКА
© Ши Сяолун
THE IMAGE OF CHINA AND THE CHINESE IN THE WORKS OF RUSSIAN TRAVELLERS IN THE 19th AND EARLY 20th CENTURIES
Shi Xiaolong
The article deals with the image of China and the Chinese in Russian non-fiction works in the context of colonial discourse. The article analyses the works of Russian travellers from the 19th to the early 20th century, mainly travel sketches, diaries, reports, letters, memoirs, political essays etc., and describes the travellers' impressions of China and the Chinese as well as the problems that they discovered in China during the last century of the Qing Empire. At the same time, we reveal the evolution of the image of China and the Chinese as the image of the Other in the works of Russian travellers and their different attitudes to the weakened China and its impoverished people, who fell victim to the expansion and colonization of great powers. At the end of the article, the author makes a conclusion that the evolution of the image of China and the Chinese in Russian travellers' texts, which affected the Russian mentality and literature of that time, is closely related to the complicated and changeable political and social-economic situation in China and the Sino-Russian relations.
Keywords: image of China and the Chinese, non-fiction, Russian travellers of the 19th and early 20th centuries, Qing Empire, colonial discourse, image of the Other.
Данная статья посвящена формированию образа Китая и китайцев в русской документальной литературе в контексте колониального дискурса. Анализируя тексты некоторых русских путешественников XIX - начала XX века: путевые очерки, дневники, отчеты, письма, мемуары, публицистику, - автор описывает, какие впечатления были созданы о Китае и китайцах в их трудах, какие основные проблемы Китая были ими обнаружены в последнее столетие Цинской империи. Вместе с тем раскрывается динамика развития образа Китая и китайцев у русских путешественников XIX - начала XX века как образа Другого, а также их разное отношение к ослабленному Китаю и его беднеющему народу, ставшему жертвой экспансии и колонизации великих держав. В конце статьи автор приходит к выводу о том, что динамика развития образа Китая и китайцев в текстах русских путешественников, оказавших влияние на русский менталитет и художественную литературу соответствующей эпохи, тесно связана со сложной и переменчивой политической и социально-экономической обстановкой в Китае, со взаимоотношениями между Россией и Китаем.
Ключевые слова: образ Китая и китайцев, документальная литература, русские путешественники XIX - начала XX века, Цинская империя, колониальный дискурс, образ Другого.
В XIX - начале XX века наблюдается интенсивное взаимодействие между Цинской империей (1644-1912) и другими державами. Несмотря на относительно стабильное общество и развитую экономику Китая в XVIII веке, из-за многовекового запрета морской торговли и других мер изоляционной политики связь Китая с внешним миром долгое время была ограничена. В первой трети XIX века, пока Поднебесная наслаждалась последним спокойным периодом феодализма, капиталистические державы Европы бурно развивались вследствие научно-технического прогресса и глобальной экспансии. Религиозный, торговый, военный энтузиазм и иные причины привели к
китайскому побережью множество европейцев. Тем временем Российская империя активизировала экспедиционную и торговую деятельность в Средней Азии, Южной Сибири и на Дальнем Востоке. На этом фоне немало русских стучалось в заветные ворота Китая. Они были представителями различных сословий и профессий: государственными деятелями, священниками, купцами, исследователями, военными, журналистами, учеными, писателями и т. п. В результате их путешествий и экспедиций появилось множество произведений документальной литературы: путевых очерков, дневников, отчетов, писем, мемуаров, публицистики.
Некоторые авторы были в Китае недолго и не успели досконально изучить китайское общество и культуру. Другие относительно долго проживали в стране или неоднократно посещали ее и, следовательно, имели возможность длительное время наблюдать за разнообразными реалиями, явлениями, людьми и событиями на этой земле. Кроме идиллических ландшафтов, своеобразной архитектуры, элементов декора, сильно отличающихся от русских и европейских, авторы обращают особое внимание на повседневную жизнь китайцев, на их нравы, обычаи, традиции и менталитет, а также на государственное устройство, политико-экономическую ситуацию, образование и т. д. В отличие от европейцев, чьи интересы в основном были сосредоточены на юго-восточных провинциях и крупных городах, русские интересовались также районами, граничащими с Россией.
Далее мы рассмотрим образ Китая и китайцев, сложившийся в текстах русских путешественников в XIX - начале XX века1.
1 Используемые нами тексты русских путешественников: Крузенштерн И. Ф. Путешествие вокруг света в 1803, 4, 5 и 1806 годах (1806); Лисянский Ю. Ф. Путешествие вокруг света в 1803, 4, 5 и 1806 годах на корабле «Неве» (1812); Тимковский Е. Ф. Путешествие в Китай через Монголию в 1820-1821 годах
(1824); Добель П. В. Путешествия и новейшие наблюдения в Китае, Манилле и Индо-Китайском архипелаге (1833); Бичурин Н. Я. (Иакинф). Китай, его жители, нравы, обычаи, просвещение (1840); Гончаров И. А. Фрегат «Паллада» (1852); Гошкевич И. Хонкон (Из записок русского путешественника) (1857); Кропоткин П. А. Поездка из Забайкалья на Амур через Маньчжурию (1865); Певцов М. В. Путевые очерки Джунгарии (1878); Георгиевский С. М. Принципы жизни Китая (1888); Грумм-Гржимайло Г. Е. Описание путешествия в Западный Китай (1889); Чехов А. П. Остров Сахалин (1890); Чехов А. П. Письма А. С. Суворину от 27 июня и 9 декабря 1890 года (1890); Потанина А. В. Тысяча сто верст в носилках (1893); Семенов В. И. Новый год в Китае. Очерки дальнего плавания (1893); Ухтомский Э. Э. Путешествие на Восток Его Императорского Высочества Государя Наследника Царевича (1893); Надаров И. П. Хунхузы в Южно-Уссурийском крае (1896); Гарин-Михайловский Н. Г. Вокруг света (1898); Гарин-Михайловский Н. Г. По Корее, Маньчжурии и Ляодунскому полуострову (1898); Коростовец И. Я. Китайцы и их цивилизация (1898); Васильев В. П. Китайский прогресс (1900); Ухтомский Э. Э. К событиям в Китае. Об отношениях Запада и России к Востоку (1900); Корсаков В. В. Детский мир в Китае (1901); Корсаков В. В. Верования и суеверия у китайцев. По личным наблюдениям (1902); Янчевецкий Д. У стен недвижного Китая (1903); Гейнце Н. Э. В действующей армии. Письма военного корреспондента (1904);
Такие отличительные этнографические признаки китайцев, как одежда, прическа и украшения, кажутся чрезвычайно экзотичными русским путешественникам. Архимандрит Иакинф (Н. Я. Бичурин) пишет, что в Китае «одеяние в каждом народе - соответственно полам и возрасту - делится на мужское, женское и детское. Это есть видовое разделение: но каждый вид из них еще имеет свои подразделения, определяемые законами, временами года и обычаями» [Бичуринъ, с. 273].
Русские неоднократно описывают некоторые общие особенности, по которым можно идентифицировать китайцев. Далее отрывки о них:
[Мужчины] голову бреют, оставляя волосы только на теме, а заплетают их с подкоском, дабы коса сплетенная простиралась ниже крестца [Там же, с. 280].
<...> только китаянки так уродуют свои ноги, давая развиваться и расти одному только большому пальцу на ноге и сдавливая остальные. Идеал женщины китаянки - это иметь такие маленькие ножки, чтобы не быть в состоянии твердо стоять на ногах и падать при дуновении ветерка [Корсаков, 1904, с. 90].
У многих путешественников создалось такое впечатление, что «китайцы - живой и деятельный народ: без дела почти никого не увидишь» [Гончаров, с. 412]. В китайских деревнях почти нет пустых участков земли - везде выращивают хлеба, овощи, фрукты и чай, занимаются шелководством, скотоводством и рыбоводством. Города обычно людны: везде шумные лавки и ярмарки, где торгуют всем, чем угодно. По улицам ходят бродячие торговцы продуктами, закусками, напитками и «всякой дребеденью2», ждут клиентов ремесленники, циркачи и рикши. Как замечает П. В. Добель, «в трудолюбии, деятельности и неутомимости китайцы подобны пчелам» [Добель, с. 147]. Он и многие другие русские считают, что Китай славится природными и экономическими ресурсами и китайцы способны развивать самые разнообразные промыслы - все это необходимые условия для процветания их цивилизации:
Корсаков В. В. В старом Пекине. Очерки из жизни в Китае (1904); Кравченко Н. И. В Китай! Путевые наброски художника (1904); Алексеев В. М. В старом Китае. Дневники путешествия 1907 года (1907); Ма-ковкин А. Е. 1-й Нерчинский полк Забайкальского казачьего войска. 1898-1906 гг. Исторический очерк (1907); Матвеев Н. П. Китайцы на карийских промыслах (1911); Коростовец И. Я. Россия на Дальнем Востоке (1922).
2 Выражение А. П. Чехова в его письме А. С. Суворину от 9 декабря 1890 года.
Китай содержит в себе огромные источники драгоценных произведений, коих нигде в других местах в таком количестве найти нельзя, и кои привлекают к себе покупщиков со всех концов света. Там земледелие, без сомнения, процветает, однако ж и мануфактуры не забыты. Внутренняя торговля столь обширна, что едва ли в другом народе можно найти подобную и, несмотря на то, что Государство сие только полуобразовано, ни одна отрасль промышленности не забыта [Добель, с. 147].
Кроме того, русские наблюдали китайские диаспоры и в других странах, в том числе в России. Эти мигранты покинули свою родину по разным причинам: некоторые из-за стихийных бедствий и войн, некоторые стали жертвами торговли людьми, а некоторые самовольно уехали ради более прибыльного бизнеса. И. А. Гончаров так комментирует это в книге «Фрегат „Палла-да"»:
Народонаселение лезет из Китая врозь, как горох из переполненного мешка, и распространяется во все стороны, на все окрестные и дальние острова. <...> Китайцев везде много: они и купцы, и отличные мастеровые, и рабочие [Гончаров, с. 397].
Как казалось иностранцам, китайцы, несмотря ни на что, могли привыкнуть к любым условиям жизни ради выживания, умели находить источники обогащения. По мнению И. А. Гончаро -ва, «этому народу суждено играть большую роль в торговле, а может быть и не в одной торговле» [Гончаров, с. 397].
Что касается китайского характера, то русские путешественники особенно высоко ценят такие качества китайцев, как честность, простота, скромность, добросовестность, трудолюбие, бережливость, терпеливость и неутомимость.
Даже если китаец становится богатым, эти качества не утрачиваются:
Самый богатый китайский купец [в Гонконге] весьма умерен в жизни: несколько чашек рису составляют главную его пищу, платье из каленкору (sic! - Ш. С.), или из холста - не разорительно, квартира незатейлива; а потому и при продаже вещей он довольствуется небольшими процентами; даже европейские вещи у него дешевле, нежели у европейца, которому нужен лишний процент и на стол, и на платье, и на квартиру [Гошкевичъ, с. 400].
А. П. Чехов в переписке с А. С. Сувориным упомянул о случайной встрече с представителем «добродушного и неглупого народа» в Благовещенске:
Когда я одного китайца позвал в буфет, чтобы угостить его водкой, то он, прежде чем выпить, протяги-
вал рюмку мне, буфетчику, лакеям и говорил: кусай! (sic! - Ш. С.) Это китайские церемонии. Пил он не сразу, как мы, а глоточками, закусывая после каждого глотка, и потом, чтобы поблагодарить меня, дал мне несколько китайских монет. Ужасно вежливый народ. Одеваются бедно, но красиво, едят вкусно, с церемониями [Чехов, 1913, с. 129].
Однако плохие качества китайцев тоже не остались незамеченными - это нечистоплотность, равнодушие, трусость, корыстолюбие, зависимость от азартных игр и т. п. Последнее было замечено даже у китайских кули в США:
Когда погода хорошая, китайцы группами сидят на палубе и в большинстве случаев играют в какую-то, вроде костей, игру3. Так же азартно играют они и здесь, как везде [Гарин-Михайловский, с. 403].
В глазах русских путешественников китайцы отличаются от европейцев не только по внешности и характеру, их духовный мир тоже чрезвычайно своеобразен. В Китае нередко встречаются храмы Конфуция, буддийские и даосские храмы, монастыри и кумирни. Помимо того, сохраняются другие менее влиятельные вероисповедания. Хотя многие китайцы не столько религиозны, сколько практичны. Религия для них скорее не конфессия, а система ценностей, в соответствии с которой должен вести себя человек. Так что культ предков, сыновняя почтительность, благоговейно трепетное отношение к природе и духам, вера в карму, предпочтение гармонии вокруг и внутри себя, гадание судьбы, недеяние и т. п. -все может быть в духовном мире у одного китайца. Но для европейцев такое смешение может казаться непостижимым. Журналист и врач В. В. Корсаков делает замечательный вывод по данному вопросу в статье «Детский мир в Китае»:
Одной мерой мерить духовную природу китайца и европейца - нельзя. Жизнь китайца тысячелетиями шла и идет до сего дня по своему пути, совершенно не схожему с жизнью европейца. У китайца все свое: и детство, и отрочество, и старчество. У китайца - свое мышление и свое чувствование, совершенно самобытное. Чтобы понять дух китайского народа, уяснить его мышление, проникнуть в его душу, - нужно много лет прожить с ним и изучить весь его быт, долго наблюдать его жизнь [Корсаков, 1901, с. 217-218].
Жизнь китайцев украшают разные виды развлечения и искусства, такие как кулинария, чае-
3 Скорее всего, это маджонг (или мацзян, кит. Й^)
либо пайцзю (кит. ЙА) - популярные азартные игры в Китае с использованием игральных костей.
питие, живопись, каллиграфия, литература, театр, цирк, декоративно-прикладное искусство и архитектура. Русские путешественники проявляли интерес как к изысканной культуре, так и к массовой культуре Китая. Примером может служить фрагмент из дневника китаиста В. М. Алексеева о печатных народных картинках из местечка Янлюцин около Пекина:
Содержание этих картин чрезвычайно разносторонне, и, я, право, не знаю ни одного народа на свете, который сумел бы себя выразить на бесхитростной простой картине с такою полнотой, как народ китайский. Здесь и весь сложный живописный быт, и чудесный мир, сказки, побасенки, легенды, и моральные поучения, сатиры, карикатуры, заклинательные символы, благожелательные ребусы, изображения празднества Нового года со всевозможными украшениями, чествованиями духов и божеств и т. д. <. > В самом деле, на этих картинках перед нами в самом прихотливом разнообразии проходит китайская живая старина, все то, что, питаясь древними родниками духовной культуры, истории, литературы, преданий, претворилось в форму, доступную уму китайского простого человека, и обогатило его, связав его ежедневное убогое прозябание с жизнью тысячелетий [Алексеев, с. 3637].
Немногим более ста лет до свержения Цин-ской династии русские пришельцы не только записывали всевозможные сведения о китайском обществе и культуре, но и свидетельствовали о ряде исторических событий, изменявших судьбу Срединной Империи. Благодаря тщательному наблюдению, авторы выявляют, какие основные социальные проблемы существовали в Китае и каковы были отношения между китайцами и иностранцами.
Например, объясняя причину популярности народных картин, В. М. Алексеев делает такое заключение:
Нетрудно видеть, что главной предпосылкой распространения подобных картин, изображающих в красках и рисунках все то житейское благо, которое мерещится голодной фантазии бедняка, является безысходная нищета народных масс. Только живя в Китае, понимаешь, как могут возникнуть эти сны наяву, эти мелкобуржуазные наивные мечты [Алексеев, с. 41].
Кроме нищеты и стихийных бедствий, в Китае издавна существовали неравенство, бандитизм, бюрократия, коррупция и иные социальные проблемы. С 1840-х годов в Китае обострились противоречия не только между народом и маньчжурскими правителями, но и между народом и
«заморскими дьяволами»4. В этот период, наряду с внутренними социальными проблемами, Китай сталкивался с западной оккупацией и колонизацией, в результате чего происходили многочисленные конфликты, восстания и войны. Вслед за военными победами над Китаем империалистические державы заставляли Цинское правительство уступать огромные территории, платить колоссальную контрибуцию, соблюдать политику открытых дверей в торговле, разрешать иностранцам создать концессии, строить железные дороги, заниматься миссионерством без каких-либо препятствий, держать гарнизоны в столице и стратегически значимых местах и т. д. Цинская империя полностью потеряла свой престиж предыдущего века, когда еще могла сравняться с мировыми державами, и в итоге превратилась в объект западной эксплуатации.
В эту смутную эпоху в Европе и в России часто печатались вести об их победах на Востоке, а также очерки, публицистика, карикатуры и прочие произведения о беднеющем, ослабленном и варварском Китае. Авторы многих источников, как правило, являются очевидцами ряда ключе -вых событий и перемен политической обстановки в Китае. Что касается русских путешественников, то во время первого кругосветного плавания с заходом в Макао и Кантон в 1805 году мореплаватели уже зафиксировали антиправительственные движения тайных обществ Тиен-ти-Гое и Пелиу-Каио5. Подобные организации «Союза малых мечей», Триада и Гэлао-хуэй6 тоже были упомянуты в записках русских. О более масштабных Тайпинском, Ихэтуаньском (Боксерском) восстаниях и Синьхайской революции русские писали еще больше.
В течение нескольких десятилетий после двух Опиумных войн (1840-1842, 1856-1860) под влиянием Запада проводились реформы и модернизация во многих сферах жизни в Китае, в том числе в науке, политике, образовании, промышленности и образе жизни. Например, традиционными видами транспорта были паланкины, кибитки и лодки, а к концу Цинской эпохи появились велосипеды, пароходы, поезда, трамваи, автомобили и самолеты. Однако громадный импорт иностранных товаров нанес удар по эконо-
4 Или «заморские черти» - китайское уничижительное слово, обозначающее иностранцев.
5 Т. е. Тяньдихуэй (кит. ^ШШ, 'Союз Неба и Земли') и Байляньцзяо (кит. 'Учение белого лотоса'). См.: [Крузенштерн, с. 347-348].
6 Или Гэлао-хэй (кит. Ш^Ш, 'Общество Старших братьев').
мике Китая. Особенно опасным был ввоз опиума англичанами, оказавшего тлетворное влияние на здоровье и дух народа. Во второй половине XIX века в связи с резким взлетом спроса на опиум, его начали сажать по всему Китаю. Об этом свидетельствует синолог В. П. Васильев:
Прежде курили немногие и то только в некоторых приморских городах, ныне не только курят во всем Китае, но даже в Монголии и Маньчжурии; прежде курили тайком, ныне гостю вместо обычной чашки чаю предлагают опиумную трубку. Прежде курили опиум, продаваемый одними англичанами, ныне разводят его не только по всем провинциям, начиная от Бирмана до полуострова Шаньдуна, но и за великой стеной. Когда нельзя подкупить начальство, которому предписывается истреблять опиумные посевы, то сеют, чтоб не заметили, между другими хлебами [Ва-сильевъ, с. 163-164].
Последний Посол России в Цинском Китае И. Я. Коростовец в своих мемуарах вспоминает безвыходное положение Срединной империи как во внутренних, так и во внешней делах на рубеже XIX-XX веков:
Возникновение и быстрые успехи боксеризма объясняются слабостью и неспособностью правительства и гнетом провинциальных властей, в связи с хроническим злом Китая - голодом. Накоплявшееся в народе раздражение против иностранцев, поддерживаемое, главным образом, деятельностью миссионеров, еще усилилось к концу прошлого века (XIX века - Ш. С.), благодаря захватной политике некоторых держав, особенно России в Маньчжурии и Германии в Шандуне (т. е. Шаньдун - Ш. С.). Под предлогом стратегических и политических соображений и компенсаций, иностранцы заняли китайские порты и целые территории в форме концессий и аренд, совершенно не считаясь с суверенными правами Китая [Коростовецъ, 1922, с. 1].
За упадком Китая неизбежно следует ухудшение отношения к нему и его народу. По сравнению с предыдущим этапом на рубеже XIX-XX веков в печатных изданиях Запада и России намного чаще встречаются отрицательные мнения иностранцев о китайцах, что привело к формированию негативного этностереотипа о китайцах. Одной из важных причин этой тенденции является китайская миграция, которая напрямую на чужбине сталкивается с другими народами. К примеру, можно взять записанные Н. Г. Гариным-Михайловским слова американского собеседника и заметку журналиста Н. П. Матвеева о китайских трудовых мигрантах в Забайкалье:
Китайцев множество, - все они переселяются в Сан-Франциско; весь Китай переселился бы, если бы
не запрещение со стороны Америки7, не выдержавшей конкуренции дешевых рабочих. ... Для капиталистов было бы выгодно допустить китайских рабочих: они так некультурны, потребности их так ограниченны, что они могут работать в десять раз дешевле американца. Но это поставило бы американского рабочего в безвыходное положение, понизило бы всю культуру страны [Гарин-Михайловский, с. 403].
Оборванные, грязные, голодные, пугливые, озирающиеся, гонимые из своей родины какой-то лихой бедой, они производили удручающее впечатление [Матвеев, с. 31].
В колониальном дискурсе второй половины XIX - начала XX века неоднократно фиксировались недружелюбные действия в отношении выходцев из Китая. В России зафиксированы нападения на китайцев, даже убийства. В. М. Алексеев в Петербурге в Летнем саду своими глазами «видел, как китайцев дергали за косу» [Алексеев, с. 62]. В Николаевске-на-Амуре «не грех подстрелить в лесу китайца-бродягу, как собаку» [Чехов, 1978, с. 43]. А на карийских промыслах Забайкалья:
Обобрать, ограбить «ходю»8 среди бела дня, «укокошить» его считалось делом пустяковым, совсем безгрешным, все равно что зарезать барашка, и всякий ответ за него казался сущей бессмыслицей. И если «добрые люди» находили где-нибудь на дороге труп китайца, то просто за ноги стаскивали его в сторону и спускали в шурф; тем все дело и кончалось. Ни разборами, ни протоколами, ни всякими там следствиями никто себя не беспокоил. Есть из-за кого... [Матвеев, с. 30]
В это время в самом Китае тоже наблюдалось дискриминационное отношение иностранцев к китайцам. Например, в 1893 году у ворот одного сада на набережной в Шанхае русский путешественник В. И. Семенов увидел объявление от муниципалитета Шанхайского международного сеттльмента9: «Вход матросам, чернорабочим и китайцам запрещается» [Семенов, с. 208].
7 В США в 1882 г. был принят «Акт об исключении китайцев» (англ. Chinese Exclusion Act).
8 Ходя - (устар.) китаец. Этимология неизвестна. По одной из версий происходит от китайского слова
^¡tt, что обозначает 'приказчик (лавки)' или 'приятель'. Слово в современной китайской речи является стилистически нейтральным или иногда фамильярным, но в русском языке приобрело пренебрежительный оттенок в некоторых случаях.
9 Историческая территория в центре Шанхая, находившаяся под управлением европейских держав с 1842 по 1943 г. Был создан в результате открытия порта Шанхая для внешней торговли в соответствии с положениями «Нанкинского договора», заключенного
Действительно, под конец XIX века в Европе была выдвинута расистская теория «желтой опасности», направленная на потенциальную угрозу из Японии и с Востока в целом. Этот образ впервые на публике использовал германский император Вильгельм II в 1895 году. Этой фразой он охарактеризовал картину, которую подарил Николаю II10 [Rupert, с. 9]. Теория «желтой опасности», в частности «китайская угроза», пользовалась популярностью не только на Западе, но и в России11, особенно в начале XX века на Дальнем Востоке из-за Боксерского восстания, китайской трудовой миграции и хунхузов12. Среди авторов документальной литературы, в том числе путешественников, также были приверженцы данной теории, способствующей пропаганде синофобии и провозглашающей правоту колонизаторской деятельности Российской империи в Цинском Китае (см., напр.: [Хвостов], [Иностранное обозрение] о полемике по маньчжурскому вопросу, [Маковкин]).
С другой стороны, многие русские странники, особенно интеллигенты, воспринимали тяготы и страдания китайцев не просто как поверхностные впечатления социальных явлений, но как отражение коренных проблем и противоречий в китайском обществе. Судьба китайского народа, ставшего жертвой своей эпохи, вызывала у них глубокую симпатию к Китаю и презрение к высокомерию эксплуататоров. Приведем, например, фрагмент о Гонконге из письма А. П. Чехова А. С. Суворину:
Бухта чудная, движение на море такое, какого я никогда не видел даже на картинках; прекрасные дороги, конки, железная дорога на гору, музеи, ботанические сады; куда ни взглянешь, всюду видишь самую нежную заботливость англичан о своих
после поражения Китая в Первой опиумной войне с Великобританией в 1842 году.
10 На картине под крестом изображен Архангел Михаил перед вооруженными представителями европейских держав, наблюдающими вдали Будду и дракона как знаки Востока. Ее другое название - «Народы Европы, защитите свои святыни» (нем. Völker Europas, wahrt eure heiligsten Güter).
11 В России до заимствования понятия «желтая опасность» уже рассматривалась подобная идея «панмон-голизм» В. С. Соловьева. На пороге XX века еще возникла идея «Желтороссия», согласно которой Северо-Восток Китая превращается в колонию Российской империи и русифицируется.
12 Хунхузы (кит. &ISJ?, 'красная борода') - организованные преступные группировки, действовавшие на
Дальнем Востоке со второй половины XIX века вплоть до середины XX века, членами которых в основном были китайские бандиты.
служащих; есть даже клуб для матросов. Ездил я на дженерихче13, т. е. на людях, покупал у китайцев всякую дребедень и возмущался, слушая, как мои спутники-россияне бранят англичан за эксплоатацию (sic! - Ш. С.) инородцев. Я думал: да, англичанин эксплоатирует китайцев, сипаев, индусов, но зато дает им дороги, водопроводы, музеи, христианство, вы тоже эксплоатируете, но что Вы даете? [Чехов, 1913, с. 145].
Как единственная европейская держава, действующая во Внутренней Азии, Россия имела особый статус в Маньчжурской империи. С 1720-х годов Россия обладала рынком для китайско-российской частной торговли, в которой обе стороны общались на условиях равенства. Такие условия приобрели Британия и другие западные державы на китайском побережье лишь в 1840-е годы [Fairbank, с. 318]. Но многолетняя торговая связь далеко не значит, что правители и народы двух стран достаточно хорошо знали друг друга. В XVIII веке в России сведений о Китае все-таки было мало, притом они были собраны в основном членами Российской духовной миссии в Пекине, дипломатами и участниками торговли и не были широко распространены в стране. Если в это время Китай был лишь малоизвестным далеким соседом, то с XIX века он уже стал актуальным объектом для России как в геополитике, так и в общественной жизни. С каждым десятилетием выходило в свет все больше текстов документальной литературы на русском языке о Поднебесной, особенно в 1890-1900-е годы в связи с усилением политического влияния и укреплением военного присутствия России на Севере Китая, с учащенными сношениями двух народов. В этом процессе не только расширялся спектр интересов авторов, но и углублялись их познания о китайской культуре и обществе.
Вообще говоря, к рубежу XIX-XX веков обозначается резкое снижение образа Китая у русских путешественников - от экзотического края и могучего богдыханства к «Спящему льву», «Больному человеку Восточной Азии» и очагу «желтой опасности». Тем временем образ китайцев тоже сильно изменился - кто-то из них стал беженцем и покорился своей участи, кто-то попал в разбойники, кто-то встал на путь антимонархической и антиимпериалистической борьбы. На страницах произведений русских путешественников мы видим пробуждение китайского национального сознания под влиянием инициативы новой интеллигенции, закат Цинской империи, умирающей от долголетних внутренних и внеш-
13 Т. е. жэньличэ (кит. АЛЖ, 'рикша').
них неурядиц, рассвет новорожденного Китая. Такая динамика развития образа Китая и китайцев как образа Другого, безусловно, тесно связана со сложной и переменчивой политической и социально-экономической обстановкой страны, а также с взаимоотношениями между Россией и Китаем [Лукин].
Будучи материалами из первых рук о Китае и китайцах, произведения путешественников во многом отвечали интересам русских читателей, давали им возможность подробно ознакомиться с далеким соседом, изменяли их представление и обогащали их мировоззрение, хотя не все записанные ими сведения были достоверными. С этой точки зрения работы путешественников, безусловно, оказывали воздействие на общественное мнение.
Важно отметить, что многие писатели тоже попали под это влияние. В XIX - начале XX века, когда существенно возрастает количество художественных произведений, посвященных китайской теме, писатели приобретают информацию и вдохновение из этих первичных материалов, творчески их перерабатывают. Некоторые авторы, например И. А. Гончаров, А. П. Чехов, сочинили художественные тексты с китайскими элементами, а действие некоторых произведений В. М. Дорошевича даже происходит в Китае, и его герои - китайцы14. Все они были написаны под непосредственным влиянием усвоенных знаний писателями о китайской культуре, с которой они познакомились во время путешествия на Восток.
Итак, можно сказать, что всеобъемлющие тексты русских путешественников представляют собой совокупность хроник и энциклопедий о Поднебесной. Сформированный в них образ Китая и китайцев не только вызывал огромный интерес у современников к восточному соседу, но и оказывал значительное влияние на русскую художественную литературу и тогдашнее общественное мнение. Благодаря документальной и художественной литературе по китайской теме у читателей обновляется представление о Китае и китайцах, что в конечном счете оказывает определенное влияние на менталитет русских. Даже на сегодняшний день эти драгоценные исторические документы актуальны как для китаеведения, так и для изучения источников русской художе -ственной литературы.
14 См., например, «Обломов» и «Обрыв» И. А. Гончарова, «Попрыгунья» А. П. Чехова, «Му-Сян» и китайские сказки, пьесы В. М. Дорошевича.
Список литературы
Алексеев В. М. В старом Китае. Дневники путешествия 1907 года. М.: Изд-во Восточной Литературы, 1958. 310 с.
Бичуринъ Н. Я. (¡акинвъ). Китай, его жители, нравы, обычаи, просвЬщеше. СПб.: Въ типографш Императорской Академш наукъ, 1840. 444 с.
Васильевъ В. П. Открыпе Китая и др. ст. академика В. П. Васильева. СПб.: Издаше журнала „ВЬстникь всемiрной исторш", 1900. 164 с.
Гарин-Михайловский Н. Г. Собрание сочинений в пяти томах. Т. 5. М.: ГИХЛ, 1958. 720 с.
Гончаров И. А. Полное собрание сочинений и писем в двадцати томах. Т. 2. СПб.: Наука, 1997. 747 с.
Гошкевичъ И. Хонконь (Изь записокь русскаго путешественника) // Труды членовь Россшской духовной миссш вь ПекинЬ. Т. III. СПб.: Вь типографш Главна-го Штаба Его Императорскаго Величества по Военно-учебнымъ заведешямь, 1857. С. 393-409.
Добель П. В. Путешествiя и новЬйшгя наблюдешя вь КитаЬ, МаниллЬ и Индо-китайскомъ архипелагЬ, бывшаго Россшскаго Генеральнаго Консула на Фи-липпинскихь островахь, Коллежскаго совЬтника Петра Добеля. Ч. 2. СПб.: Вь типографш Н. Греча, 1833. 272 с.
Иностранное обозрение // Вестник Европы. 1903. № 6. С. 764-775.
Коростовецъ И. Я. Китайцы и ихь цивилиза^. СПб.: Издаше книжнаго склада Н. Аскарханова, 1898. 629 с.
Коростовецъ И. Я. Рос^ на Дальнемь ВостокЬ. Пекинь: Т-во «Восточное просвЬщеше», 1922. 157 с.
Корсаковъ В. В. Вь старомь ПекинЬ. Очерки изь жизни вь КитаЬ. СПб.: Типографiя СПб. Т-ва Печатн. и Издат. ДЬла «Трудь», 1904. 360 с.
Корсаковъ В. В. ДЬтскш мiръ вь КитаЬ // ВЬст-никь Европы. 1901. Т. III. С. 217-226.
Крузенштернъ И. в. Путешесгае вокругь свЬта вь 1803, 4, 5, и 1806 годахь. Ч. 2. СПб.: Вь Морской Типографш, 1810. 473 с.
Лукин А. В. Медведь наблюдает за драконом. Образ Китая в России в XVII-XXI веках. М.: Восток-Запад, АСТ, 2007. С. 33-162.
Маковкин А. Е. 1-й Нерчинский полк Забайкальского казачьего войска. 1898-1906 гг. Исторический очерк. СПб.: Т-во Р. Голике и А. Вильборг, 1907.
Матвтевъ Н. П. Китайцы на Каршскихь промыс-лахь // Русское богатство. 1911. № 12. С. 29-43.
Семеновъ В. И. Новый годь вь КитаЬ. Очерки дальняго плавашя // Русскш вЬстникь. 1893. № 6. С. 203-222.
Хвостов А. Русский Китай. Наша первая колония на Дальнем Востоке // Вестник Европы. 1902. № 10. С. 653-696, № 11. С. 181-208.
Чеховъ А. П. Письма А. П. Чехова. Т. III. (18901891). М.: Издаше М. П. Чеховой, 1913. 361 с.
Чехов А. П. Полное собрание сочинений и писем в тридцати томах. Т. 14-15. М.: Наука, 1978. 928 с.
Fairbank J. K. The Cambridge history of China. Volume 10. Late Ch'ing, 1800-1911, Part I. Cambridge: Cambridge University Press, 1978. 684 p.
Rupert G. G. The yellow peril, or the Orient vs. the Occident as viewed by modern statesmen and ancient prophets. Britton: Union Publishing Co., 1911. 542 p.
References
Alekseev, V. M. (1958). V starom Kitae. Dnevniki puteshestviia 1907 goda. [In Old China. Travel Diaries of 1907]. 310 p. Moscow, Izd-vo Vostochnoi Literatury. (In Russian)
Bichurin, N. Ia. (Iakinf). (1840). Kitai, ego zhiteli, nravy, obychai, prosveshchenie. [China, Its People, Manners, Customs and Education]. 444 p. St. Petersburg, V ti-pografii Imperatorskoi Akademii nauk. (In Russian)
Chekhov, A. P. (1913). Pis'ma A. P. Chekhova. T. III. (1890-1891). [Letters of A. P. Chekhov. V. III. (18901891)]. 361 p. Moscow, Izdanie M. P. Chekhovoi. (In Russian)
Chekhov, A. P. (1978). Polnoe sobranie sochinenii i pisem v tridtsati tomakh. T. 14-15. [Complete Works and Letters in Thirty Volumes. V 14-15]. 928 p. Moscow, Nauka. (In Russian)
Dobel', P. V. (1833). Puteshestviia i noveishie nab-liudeniia v Kitae, Manille i Indo-kitaiskom arkhipelage, byvshego Rossiiskogo General'nogo Konsula na Filippin-skikh ostrovakh, Kollezhskogo sovetnika Petra Dobelia. Ch. 2. [Journeys and Latest Observations in China, Manila and Indo-Chinese Archipelago of the Former Russian Consul General in the Philippines, Collegiate Councillor Pyotr Dobel. Part 2]. 272 p. St. Petersburg, V tipografii N. Grecha. (In Russian)
Fairbank J. K. (1978). The Cambridge History of China. Volume 10. Late Ch'ing, 1800-1911, Part I. 684 p. Cambridge, Cambridge University Press. (In English)
Garin-Mikhailovskii, N. G. (1958). Sobranie sochinenii v piati tomakh. T. 5. [Collected Works in Five Volumes. V. 5]. 720 p. Moscow, GIKhL. (In Russian)
Goncharov, I. A. (1997). Polnoe sobranie sochinenii i pisem v dvadtsati tomakh. T. 2. [Complete Works and Letters in Twenty Volumes. V. 2.]. 747 p. St. Petersburg, Nauka. (In Russian)
Goshkevich, I. (1857). Khonkon (Iz zapisok russkogo puteshestvennika) [Hong Kong (From a Russian Traveller's Notes)]. Trudy chlenov Rossiiskoi dukhovnoi missii v Pekine. T. III. [Works of the Members of the Russian Orthodox Mission in Beijing. V III]. (pp. 393-409). St. Petersburg, V tipografii Glavnogo Shtaba Ego Imperator-skogo Velichestva po Voenno-uchebnym zavedeniiam. (In Russian)
Ши Сяолун,
аспирант,
Уральский федеральный университет, 620083, Россия, Екатеринбург, пр. Ленина, 51. [email protected]
Inostrannoe obozrenie [Foreign Review]. (1903). Vestnik Evropy. No.6, pp. 764-775. (In Russian)
Khvostov, A. (1902). Russkii Kitai. Nasha pervaia koloniia na Dal'nem Vostoke [Russian China. Our First Colony in the Far East] .Vestnik Evropy. No.10, pp. 653696. No.11, pp. 181-208. (In Russian)
Korostovets, I. Ia. (1898). Kitaitsy i ikh tsivilizatsiia. [The Chinese and Their Civilisation]. 629 p. St. Petersburg, Izdanie knizhnogo sklada N. Askarkhanova. (In Russian)
Korostovets, I. Ia. (1922). Rossiia na Dal'nem Vostoke. [Russia in the Far East]. 157 p. Beijing, Vostoch-noe prosveshchenie. (In Russian)
Korsakov, V. V. (1901). Detskii mir v Kitae. [Children's World in China]. Vestnik Evropy, No. 3, pp. 217226. (In Russian)
Korsakov V. V. (1904). V starom Pekine. Ocherki iz zhizni v Kitae. [In Old Beijing. Sketches of Life in China]. 360 p. St. Petersburg, Tipografiia SPb. T-va Pechatn. i Iz-dat. Dela "Trud". (In Russian)
Kruzenshtern, I. F. (1809). Puteshestvie vokrug sveta v 1803, 4, 5 i 1806 godakh. Ch. 2 [Travel around the World in the Years of 1804, 1805 and 1806. Part 2]. 473 p. St. Petersburg, V Morskoi Tipografii. (In Russian)
Lukin A. V. (2007). Medved' nabliudaet za drako-nom. Ob-raz Kitaia v Rossii v XVII-XXI vekakh [The Bear is Watching the Dragon. The Image of China in Russia in the 17th -21st Centuries. Pp. 33-162. Moscow: Vostok-Zapad, AST. (In Russian)
Makovkin A. E. (1907). 1-i Nerchinskii polk Zabai-kal'skogo kazach'ego voiska [The First Nerchinsk Regiment of Trans-Baikal Cossack Troops]. 1898-1906 gg. Is-toricheskii ocherk. St.Petersburg: T-vo R. Golike i A. Vil'borg. (In Russian)
Matveev N. P. (1911). Kitaitsy na Kariiskikh promys-lakh. [Chinese in the Mines of Kara]. Russkoe bogatstvo, 1911. No. 12. pp. 29-43. (In Russian)
Rupert G. G. (1911). The Yellow Peril, or the Orient vs. the Occident as Viewed by Modern Statesmen and Ancient Prophets. 542 p. Britton, Union Publishing Co. (In English)
Semenov V I. (1893). Novyi god v Kitae. Ocherki dal'nego plavaniia [New Year in China. Sketches of a Long Voyage]. Russkii vestnik, No. 6, pp. 203-222. (In Russian)
Vasil'ev, V. P. (1900). Otkrytie Kitaia i dr. st. akade-mika V. P. Vasil'eva ["Discovering China" and Other Articles by Academician V. P. Vasil'ev]. 164 p. St. Petersburg, Izdanie zhurnala "Vestnik vsemirnoi istorii". (In Russian)
The article was submitted on 06.11.2016 Поступила в редакцию 06.11.2016
Shi Xiaolong,
graduate student, Ural Federal University, 51 Lenin Prospect,
Ekaterinburg, 620083, Russian Federation. [email protected]
