CC BY
169
Вестник ПСТГУ III: Филология 2006. Вып. Í. С. 54-73
Образ Грааля в средневековом романе XII - XIII веков
Е.М. Королёва
Аспирантка кафедры истории зарубежной литературы МГУ
В статье рассматриваются некоторые аспекты одного из самых популярных сюжетов средневекового западноевропейского романа (поиски Грааля) и устойчивые, а также вариативные черты романного образа сакрального сосуда, позаимствованного авторами XII — XIII вв. из средневековых легенд. Анализируются религиозные и фольклорно-мифологические истоки данного символа, особенности его функционирования в художественном контексте.
Поиски Грааля — один из самых популярных сюжетов средневековья. Расцвет «романов о Граале» приходится на конец XII — первую половину XIII веков. В нашей статье трансформация образа Грааля рассматривается на материале различных текстов. Это романы Кретьена де Труа (XII в., «Персеваль, или Повесть о Граале» и «Ланселот, или Рыцарь Телеги»), Робера де Борона (так называемый «Дидот-Персеваль», нач. XIII в.), французские прозаические романы XIII в.: «Perlesvaus» (датировка точно не установлена) и «Вульгата» (цикл «Lancelot — Graal», ок. 1220 — 1230 гг.), а также немецкие версии: «Parzival» Вольфрама фон Эшенбаха (1204 г.), «Diu Crone» («Венец приключений») Генриха фон дем Тюрлина (ок. 1220 г.) и «Der Jüngere Titurel» («Младший Титурель») Альбрехта фон Шарфенберга (ок. 1260 г.). Нас будет особенно интересовать связь Грааля с женскими персонажами, их роль в развитии сюжета и концептуальное значение в романах. Цель статьи — выявить эту связь и на этом основании попытаться проникнуть в смысл образа Грааля, каким он предстаёт в данных романах.
Прежде всего надо сказать, что в романах о Граале присутствуют реликты матриархата, где родословная ведётся по женской линии, а сыновей воспитывает не отец, а брат матери. Начиная с «Персеваля» Кретьена де Труа, герой принадлежит к роду Грааля по материнской линии. У Кретьена и у Вольфрама la Veuve Dame/ Герцелойда — сестра Короля-Рыбака, в замке которого хранится Грааль. В произведении
Генриха, где главный герой — Гаван, племянник Артура, в других романах лишь противопоставленный покорителю Грааля, Король-Рыбак называет Гавана «милым племянником»1, что дало У. Виссу основание предположить, что в замке Грааля правит сам Артур2. На наш взгляд, однако, это обращение — всего лишь дань литературной традиции, в которой покоритель Грааля является племянником Короля-Рыбака.
Единственный роман, где герой связан с родом Грааля через отца — прозаический «Дидот-Персеваль», но это легко объяснимо, если учесть, что автор — возможно, не сам Робер, а его продолжатель (Псевдо-Робер) — опирался на «Роман о святом Граале», где Грааль получает Иосиф Аримафейский. Следующим хранителем должен стать сын сестры Иосифа, Алейн. Тем самым, сохраняется версия Кретьена — герой принадлежит к роду Грааля через мать. Что касается третьего хранителя Грааля, в «Романе о святом Граале» дан противоречивый ответ: с одной стороны, Алейн, желая сохранить целомудрие, не хочет жениться3, с другой — у него должен родиться сын4. В результате продолжатель Робера делает Персеваля сыном Алейна, что, в любом случае, составляет исключение в ряду романов о Граале.
Автор «Перлесво» позаимствовал имя отца Персеваля из произведения Робера — Julain le Gros. Несмотря на это, герой здесь вновь связан с Граалем по линии матери Иглес5. В «Queste» мать Галахада, избранного героя, — Элейна, дочь короля Пеллеса. Хотя отец его — Ланселот — уже принадлежит к знатному роду, восходящему к царю Давиду, автор предпочёл сделать его членом семьи Грааля через мать.
Какова же роль фигуры матери? У Кретьена мать умирает от горя, когда сын уезжает ко двору Артура, причём Персеваль видит, как она упала, но продолжает путь6. Пройдя рыцарское обучение у Горнеманта и куртуазное — у Бланшефлор, Персеваль, движимый мыслью о матери, попадает в замок Грааля7, и именно грех по отношению к ней — герой фактически виноват в её гибели — становится причиной рокового молчания в замке Грааля. С другой стороны,
1 Heinrich von dem Türlin. Die Crone. Stuttgart, 1852. 29468.
2 Mentzel-Reuters A. Vröude: Artusbild, Fortuna und Gralkonzeption in der «Crone» des Heinrichs von dem Türlin als Verteidigung des höfischen Lebensideal. Lang, 1989. S. 286.
3 Robert de Boron. Le Roman de l’Estoire dou Gracil, éd. par Nitze W. A. P. Champion, 1927. 2788 — 2796.
4 Там же. 3361 — 3374.
5 Perlesvaus, éd. by Nitze W. A. Vol. 1 — 2. Chicago, 1937. P. 24.
6 Lancelot du Lac. T. l — 2. Librairie générale Française, 1991 — 1993. P. 620-627.
7 Chrétien de Troyes. Oeuvres complètes. P., 1994. 2928 — 2930.
второй герой, Гавейн, прежде чем стать обладателем волшебного копья, на поиски которого он отправился, также должен преодолеть «материнский» этап: он освобождает из замка, в котором находится опасная Кровать Чудес, мать Артура, свою мать и сестру Клариссанц. Таким образом, оба героя, прежде чем совершить свой «главный» подвиг, должны исполнить долг перед матерью.
У Вольфрама герой не видит, как падает замертво Герцелойда8 — и это во многом снимает с него вину. Грех по отношению к матери всё же играет свою роль в романе, хотя теперь он становится лишь одной из провинностей Парцифаля наряду с убийством Красного рыцаря, тамплиера, охраняющего Грааль и т. п.
Подробно разработан «материнский» сюжет у Генриха: в приключениях Гавана совмещаются сюжетные линии двух героев Кретьена. С одной стороны, именно Гавану предстоит узнать тайны Грааля, с другой — для этого герою надо сначала освободить свою мать Оркаду (а с ней, как и у Кретьена, мать Артура и свою сестру9.
В «Дидот-Персевале» мать Персеваля так же, как в романе Кретьена, умирает, узнав об отъезде сына и испугавшись, что его съедят дикие звери10. Грех по отношению к матери и здесь имеет немаловажное значение. О нём сообщает Персевалю его сестра («sai bien que lipecie de ma mere l’a encombre»11), и герой также должен раскаяться12. Но у Кретьена Персеваль узнаёт о своём грехе после посещения замка Грааля и раскаивается только после пяти лет скитаний. У Робера Персеваль сразу получает прощение, но здесь раскаяние является необходимым, но не исчерпывающим условием: даже после пребывания у отшельника герой не смог задать вопрос в замке Короля-Рыбака. Причину называет плачущая дева, которую герой встречает в лесу: Персеваль потерпел неудачу, так как ещё недостаточно преуспел на рыцарском поприще13.
В «Перлесво» мать героя Иглес не умирает, однако основная функция персонажа остаётся прежней: без неё герой не может достичь Грааля. В данном случае, он должен защитить её от врагов. Персевалю предстоит освободить захваченные после смерти Короля-Рыбака земли Грааля, и герой рассматривает эту проблему в «семейном», а точнее, в «материнском» аспекте: так как его мать — следующая по старшинству после Короля-Рыбака, то она и должна владеть
8 Wolfram von Eschenbach. Parzival. Stuttgart, 1990. P. 128, 15-30.
9 Heinrich von dem Türlin. Указ. соч. 20268 — 21094.
10 Didot-Perceval // Weston J. The legend of Sir Perceval. l 2. Geneve, 1975. P. 14.
11 Там же. P. 38.
12 Там же. P. 40-41.
13 Там же. P. 62.
замком, а не младший брат, le Roi du Chastel Mortel14. Таким образом, герой, защищая Грааль, одновременно защищает честь матери, что ещё прочнее связывает этот персонаж с образом Грааля.
Кроме того, с матерью связан первый этап инициации героя, его интеграция в мир. У Кретьена мать напутствует Персеваля, дав ему на прощание несколько основополагающих советов, а именно: служить дамам и помогать им15; беседовать с благородными людьми, прислушаться к их мнению; и главное — молиться Богу16. Подобный комплекс указаний даёт сыну и Герцелойда у Вольфрама17.
В «Lancelot-Graal» происходит своеобразное «раздвоение» образа матери. Биологическая мать Ланселота — Элейна, воспитательница — фея Вивиана, в её уста вложены советы Вдовой дамы / Герцелойды18. В чём причина «дублирования»? Озеро Вивианы, в которое попадает герой, — один из вариантов Другого мира (Элейна оплакивает пропавшего сына как мёртвого), а значит, этап инициации, которую должен пройти герой, «воскреснув» из мира мёртвых. Кроме того, так как всё куртуазное осуждается в свете христианской концепции «Вульгаты», то рыцарское обучение Ланселота, поездка ко двору Артура, благославление любви к Гиниевре — всё это передано «фее», пришедшей из кельтских сказаний и сохранившей языческую окраску, на что указывает в том числе и история озера Вивианы, хозяйкой которого во времена Вергилия считалась сама Диана, богиня охоты и плодородия19. Мать героя, Элейна, «очищена» от всего, что могло бы быть поставлено ей в вину: ведь именно куртуазное воспитание подготовило Ланселота к любви, которая закрыла ему путь к Граалю.
«Раздвоение» матери присутствует и в других романах. В «Перлесво» приёмные родители есть у Гавейна20. У Генриха мать Артура Иджерна после смерти Утера выходит замуж за волшебника Гансгутера, а Артура воспитывает Фрау Зельде (Saelde, Госпожа Фортуна). Она, как и Вивиана, обучает Артура рыцарскому веже-ству21. Среди достоинств, приписываемых Артуру, — «Saelden kraft»22, Артура даже называют сыном Зельде23.
14 Perlesvaus... P. 261.
15 Chrétien de Troyes. Указ. соч. 500-501; 505-506.
16 Там же. 567-569.
17 Wolfram von Eschenbach. Указ. соч. 127,15 — 30.
18 Lancelot du Lac. T. I. P. 399-499.
19 The Vulgate version of the arthurian romance, éd. by Sommer O. Vol. 1 — 7. Washington, 1908 - 1913. V. 3. P. 8.
20 Perlesvaus... P. 307-308.
21 Heinrich von dem Türlin. Указ. соч. 412-420.
22 Там же. 437.
23 Там же. 2349 - 2350; 5028.
К.-Г. Юнг пишет о «втором рождении»: «Одна из матерей — ... биологическая мать, вторая — символическая; её отличает божественность, сверхъестественность. Тот, кто ведёт своё происхождение от двух матерей, — герой: первое рождение делает его человеком, второе — бессмертным полубогом»24. В случае с Ланселотом в «Вульгате» и Артуром в «Crone» это действительно так: Вивиана и Зельде — сверхъестественные персонажи. Если Вивиана изначально быта персонажем валлийских преданий, то истоки образа Фортуны совсем иные — это античная литература. Однако, окружение, в котором предстаёт Зельде у Генриха, взято из кельтских фейри, причём наблюдаются параллели с образом Вивианы.
Дворец Зельде расположен на острове25, что вновь отсышает нас к кельтскому Другому миру. Зельде появляется перед Гаваном наполовину юной и красивой, наполовину старой и уродливой26, подобно тому, как Demoiselle hideuse (Кундри) / носительница Грааля у Кретьена и Вольфрама воплощают две стороны Оуверенности Ирландии27. На то, что Зельде воплощает суверенность, указывает и волшебное кольцо — её подарок Гавану, который должен обеспечить вечное процветание артуровскому королевству28. В одинаковых выражениях описаны стенания при дворе Артура после похищения кольца Зельде и королевы Гиниевры:
Гиниевра, 11525 — 11528: Кольцо, 25571 — 25574:
Knappen und meide Als nu in disem leide
Warn mit disem leide Ritter, vrowen und meide
Gar seneliche bevangen Ganz und gar warn bevangen,
Ir vroude was zergangen Und ir vroude was zergangen.
А. Менцель-Ройтерз выщеляет в романе две части, состоящие из цепочек сопоставимых друг с другом авантюр, организованных по принципу чередования периодов «vroude», радости, и «truren», страданий, в артуровском королевстве29. Параллельными оказываются в том числе и эпизоды похищения Гиниевры и кольца Фрау Зельде. И кольцо (а значит, и его дарительница Фортуна), и королева обеспечи-
24 Jung K. G. Symbols of transformation. London, 1986. P. 322.
25 Heinrich von dem Türlin. Указ. соч. 15655.
26 Там же. 15853.
27 Frappier J. Chrétien de Troyes et le mythe du Graal. Paris, 1972. P. 143-144.
28 Heinrich von dem Türlin. Указ. соч. 15911f.
29 Mentzel-Reuters A. Vröude: Artusbild, Fortuna und Gralkonzeption in der «Crone» des Heinrichs von dem Türlin als Verteidigung des höfischen Lebensideal. Lang, 1989. S. 51.
вают суверенность государства, поэтому их исчезновение и вызывает такой ужас.
Вивиана также вручает Ланселоту волшебное кольцо30: с его помощью он вызволяет рыцарей из заколдованной Морганой «долины без возврата»31, одного из вариантов Другого мира. Кольцо помогает и в эпизоде с Мостом меча, который нужно пересечь, чтобы спасти Гиниевру. На другом берегу Ланселота поджидают львы, которых он не может ранить. Благодаря кольцу Вивианы действие магии рассеивается, и львы исчезают32. Кроме того, Вивиана, как и Зельде, покровительствует также королю Артуру: она вручает ему Экскалибур, предупреждает, чтобы он не касался отравленного плаща, посланного Морганой, помогает королю в поединке с Акколоном и т. п. Наконец, как и фрау Зельде, фея Вивиана связана с Гиниеврой: «Две выдающиеся женщины сформировали этого юношу [Ланселота], Владычица Озера — в плане рыцарского воспитания, королева — в том, что касается воспитания чувств; и та, и другая необходимы для его полного расцвета»33. Вивиана буквально «передаёт» Ланселота заботам Гиниевры: «& si vous pri que vous le retenes & gardes & ames sur totes rien celui qui sor tot rien vous aime»34.
Эта пара — мать и возлюбленная — формирует не только Ланселота в «Вульгате», но также Персеваля (Veuve Dame / Blanchefleur) и Парци-фаля (Герцелойда / Кондвирамур). Возлюбленная играет важнейшую роль и в жизни Гавана в «Crone» и Ланселота в «Перлесво». Встреча с ней — второй этап инициации героя. В частности, в романах Кретьена и Вольфрама посещение замка Бланшефлор / Кондвирамур становится испытанием, предвосхищающим события в замке Грааля. Во-первых, оба замка расположены в «пустынной земле» («terre gaste»35), и, по словам Сюара, «Борпэр, как и замок Грааля, является частью Другого мира, и подвиги Персеваля, представляют собой мистическое приключение, прообраз другого приключения36, которое назначено ему судьбой»37. Хозяйка замка, блистающая красотой (несмотря
30 The Vulgate... V 3. P. 123.
31 Там же. V 4. P. 117.
32 Там же. V. 4. P. 200-201.
33 Micha A. De la chanson de geste au roman. Genève, 1976. P. 255-256.
34 The Vulgate... V 3. P. 418-419.
35 Chrétien de Troyes. Указ. соч. 1709,1750.
36 Под «другим приключением» имеется в виду приключение в замке Грааля.
37 Suard F. Place et signification de l’épisode Blanchefleur dans le «Conte du Graal» de Chrétien de Troyes // Mélanges de langue et de littérature médiévale à P. Le Gentil. S. E. D. E. S., 1973. P. 808.
на то, что в стране голод и ей нечего есть), обладает характерными чертами кельтской «феи».
Вольфрам, в основном, следует в этой части тексту Кретьена, но причастность Кондвирамур Иному миру не так очевидна из-за того, что и замок возлюбленной, и замок Грааля изображены в более «реалистичной» манере. Дорогу к замку Кондвирамур также преграждает бурный поток, однако автор объясняет это тем, что в реке поднялась вода38. В описании замка отражены средневековые реалии: охра-на39, железные ворота с дверным кольцом и др. Однако связь возлюбленной с Граалем подкреплена тем, что Парцифаль женится на Кондвирамур ещё до посещения замка Грааля (чего нет у Кретьена), а в конце романа перевозит туда её и их детей.
У Генриха чётко проведены параллели между замком Амурфины, «amie» Гавана, и замком Грааля. Для утверждения авторитета будущего супруга Амурфина приказывает внести в тронный зал чашу, «ein schuzzel von golde»40, на которой представлена победа Гавана над её отцом. «За этим сосудом закреплены признаки, которые принадлежат процессии Грааля в трактовке самого Генриха и в интерпретации Вольфрама и Кретьена»41. Во-первых, чаша Амурфины названа «tobliere»42 — это слово употреблено также для обозначения сосуда, в который во время церемонии Грааля стекает кровь с копья43. Во-вторых, у Вольфрама до Грааля появляются «zwei mezzer snidende als ein grat»44, и у Генриха наряду с чашей также говорится о ножах. Наконец, как у Кретьена и Вольфрама в процессии Грааля, чашу Амурфины проносят мимо гостей, сидящих за столом. Итак, Грааль у Генриха тесно связан с «amie».
В «Перлесво» и «Вульгате» ситуация не так очевидна из-за новой, догматической христианской концепции романов. Количество главных персонажей, ищущих Грааль, увеличилось, а роль влюблённого передана Ланселоту. История его любви заимствуется из «Рыцаря Телеги» Кретьена, и, соответственно, в роли «прекрасной дамы» появляется Гиниевра. Увеличение количества персонажей связано, с одной стороны, с новой, прозаической, формой романа и его циклизацией: автор конструирует историю целого мира, действие развивается параллельно по нескольким линиям, в каждой из которых - свой
38 Wolfram von Eschenbach. Parzival. Stuttgart, 1990. 180,29 — 181,5
39 Там же. 181,11 — 13.
40 Heinrich von dem Türlin. Указ. соч. 8847.
41 Schmid E. Familiengeschichten und Heilsmythologie. Tübingen, 1986. S. 217.
42 Heinrich von dem Türlin. Указ. соч. 8891.
43 Там же. 29368ff.
44 Wolfram von Eschenbach. Указ. соч. 234, 18.
герой. У Кретьена противопоставлялось чаще всего два персонажа: Ивейн / Ланселот / Персеваль — Гавейну, причём Гавейн остаётся одним из лучших рыцарей Круглого Стола, несмотря на то, что ему не удалось совершить «главного» подвига, предназначенного основному герою. Теперь же героев трое (Персеваль, Ланселот и Гавейн в «Перлесво»), а в «Queste» даже пятеро, из которых трое достигают Грааля (Галахад, Богорт, Персеваль).
С другой стороны, увеличение количества персонажей связано с иным отношением к плотской любви: теперь она осуждается, а идеальный герой должен оставаться девственником. Поэтому роль влюблённого отдана Ланселоту, а Грааль предназначен для «чистых» героев. Но, несмотря на это, именно Ланселот выбран отцом «небесного рыцаря» Галахада, а также неоднократно подчёркивается, что именно любовь к Гиниевре сделала Ланселота достойным такой чести. Сам герой произносит страстную речь о том, что только благодаря королеве он стал самым совершенным земным рыцарем: «Dame... Sachiez que ie ne fuisse iu venus a si grant hautesce comme ie sui se vous ne fussiez- [■■■] loi ne fuisse ia venus en la grant proece ou iou sui se par vous ne fust» 45. В «Перлесво» Ланселот в разговоре с отшельником не желает раскаиваться в своей любви46; королева, по словам Ланселота, учит его всем добродетелям47.
По выражению Д. Бюшинжер, «королева для Ланселота — одна из метаморфоз Грааля»48. «Se vos fussiez en si grant desirier longuement de voer le Graal conme vos estes de la roine, vos l’eussiez veu», — говорит герою Король-Отшельник49. Та же картина — в «Вульгате»: «Грааль стал, в глазах Ланселота и по его желанию, символом королевы, и наоборот.»50. Итак, в «Перлесво» и «Вульгате» покоритель Грааля и влюблённый не совмещены в одном герое, как это было у Кретьена, Вольфрама и Генриха, а возлюбленная и Грааль находятся в отношениях дополнительной дистрибуции.
Немаловажным для понимания концепции романов представляется мотив похищения, «задействованный» во всех упомянутых произведениях. В «Персевале» показательна история с кубком: прибытие героя ко двору Артура ознаменовывается конфликтом с Красным рыцарем, который оскорбил королеву и украл принадлежащий ей кубок
45 The Vulgate... V 5. P. 193.
46 Perlesvaus... P. 167.
47 Там же. P. 175.
48 Scènes du Graal. Editions Stock, 1987.
49 Perlesvaus... P. 175.
50 Leupin A. Le Graal et la littérature. Lausanne, 1982. P. 141.
(Грааль?). Исследователи51 видят в этом предвосхищение событий в замке Грааля и предсказание грядущей победы Персеваля: он побеждает Красного рыцаря и восстанавливает суверенность артуровского государства, воплощаемую Гиниеврой.
Главная сюжетная линия «Ланселота, или Рыцаря Телеги» — похищение Гиниевры Мелеагантом, мотив, на котором построены многие мифологические и литературные тексты. В «Персевале», по мнению Келлермана, он отражён в осаде замка Бланшефлор Клаудасом и освобождении его Персевалем52. Этот мотив разворачивается и в «га-вейновской» части романа (уже упомянутое освобождение Гавейном матери и сестры). Те же эпизоды воспроизведены у Вольфрама: Кондвирамур добивается король Кламид (книга IV), а волшебник Клингзор похищает четырёх королев (мать и сестру Артура, мать и двух сестер Гаваны), а вместе с ними — четыреста дам53. Последний фрагмент заимствован Альбрехтом54, а также — в приближенном к Кретьену варианте — Генрихом55. Похищение Гиниевры есть не только в «Рыцаре Телеги», но и в цикле «Lancelot-Graal», и в «Crone», и у Альбрехта, хотя в «Младшем Титуреле» эпизод не развёрнут: после турнира у Короля Марокко56 один из его участников, язычник Мелианц, требует у Артура в награду десять княжеств и королеву Гиниевру, однако спор решается мирным путём.
Ближайший прототип истории — кельтское сказание об Этайне, похищенной у короля Эохайда её первым супругом, богом Мидером57. «Скелет» мифа — похищение жены/сестры правителя сверхъестественным существом и её спасение супругом или его вассалом, являющимся любовником королевы58. Причём похищенная героиня сама обладает сверхъестественным происхождением, это богиня, имеющая плодородные функции. Один из самых известных примеров — Елена Троянская. Одна из версий мифа связывает две истории о похищениях: Тезей, похититель Елены, вместе с Пирифоем, царём лапифов, пытается спасти Персефону, похищенную Аидом59. Персефона — дочь богини плодородия Деметры; пребывание Персефоны в продолжении
51 Nitze W. A. Perceval and the Holy Grail. Los Ang., 1949. P. 317 — 318
52 Suard F. Указ. соч. P. 807.
53 Wolfram von Eschenbach. Указ. соч. 318, 16f; 334, 4f.
54 Albrecht von Scharfenberg. Der Jüngere Titurel. hrsg. von Wolf W. Bd. l-2. Berlin, 1955-1968. 2450 — 2465, 2490.
55 Lancelot du Lac. 20268- 21094.
56 Albrecht von Scharfenberg. Указ. соч. 2298 — 2449.
57 Marx J. Nouvelles recherches sur la littérature arthurienne. Paris, 1965. P. 260.
58 Cross T. P., Nitze W. A. Lancelot and Guenevere. Chicago, 1930. P. 31-32.
59 Мифологический словарь. M., 1992. С. 27.
трети года в царстве мёртвых, а двух третей года — на земле — символизирует ежегодное умирание и возрождение природы. Сама Елена, прежде чем стать героиней эпоса, являлась богиней растительности, её культ был распространён в Спарте, в Кафиях и на Родосе, где её чтили под именем «древесная» (там же). Подобный миф существует и в индийском эпосе, «Рамаяне»: Сита, жена царя Рамы, похищена демоном Раваном. «Сита» на древнеиндийском означает «борозда», и первоначально она была богиней пашни; в «Рамаяне» Сита рождается из борозды на вспаханном поле60.
Итак, богиня плодородия похищена и увезена в Другой мир. Для Кросса и Ница Другой мир кельтов не является страной мёртвых, это мир богов, не имеющий отношения к хтоническим существам61. Краппе справедливо критикует эту точку зрения, утверждая изначально хтонический характер «других миров» у древних греков, скандинавов, кельтов. Он считает, что позднее загробный мир был идеализирован, в результате чего сложился образ острова нимфы Калипсо, Вальгаллы, Авалона, где герои не знают тоски и предаются удоволь-ствиям62. Вопрос о позднейшем наложении спорный, но, безусловно, можно говорить о двойственном характере «другого мира»: смерть, с одной стороны, — несчастье, которого всеми силами стараются избежать, если только возможно бегство из «страны без возврата», но, с другой стороны, в подземном мире может быть и не так плохо, а смерть напоминает зачарованный, прекрасный сон. Важно, однако, отметить, что природа похищаемых богинь и роль, которую они играют, также не имеют однозначно «положительного» характера. По мнению Краппе, они олицетворяют «дневной» аспект божественности и являются «жертвами хтонических сил», персонифицированных в боге подземного царства63. Между тем, природа этих богинь многопланова: первопричина всякой жизни, дающие силу и процветание, они также могут нести смерть и разрушение. Так, греческая Деметра предстаёт и в образе «гневающейся и мстящей» Деметры-Эринии64. Функции богини-матери и божества войны сочетают ирландские Дану, Маха, Морриган; аккадская Иштар (эпитеты к её имени — «яростная львица», «Иштар-воительница», с ней связан мотив мщения65. Ацтеки
60 Мифологический словарь. С. 503; Krappe A. H. Lancelot et Guinièvre // Revue celtique. 48 (1931). P. 103.
61 Cross T. P., Nitze W. A. Указ. соч. С. 71.
62 Krappe A. H. Указ. соч. P. 106-111.
63 Там же. P. 114.
64 Мифы народов мира. М., 1987. Т. 1. С. 365.
65 Мифологический словарь. С. 155, 263.
почитали Оиуакоатль, богиню войны66, которая повелевала духами женщин, умерших во время родов, и олицетворяла землю, питающуюся мёртвыми, чтобы накормить живых67.
К. Г. Юнг определил архетип матери формулой «любящая и страшная мать»68. У Генриха подобное «двойничество» свойственно Амурфине, а также Фрау Минне (Любовь), её покровительнице. Менцель-Ройтерз говорит о «демонических чертах любви»69, подчёркнутых метафорами болезни и любовных ран: «ungeheilet»70, «cranc»71, «wunt» и «arzat»72, «wunden»73. Но, по верному замечанию Эбенбауэра74, «любовь не только разрушительна и опасна», но и даёт радость75, и поэт желает самому себе быть счастливым в любви76. О положительных чертах любви говорит и красота Амурфины77, она — «залог того, что путь Гавана вовсе не ошибочен, что у него есть высшая цель»78. Однако Амурфина, безусловно, проявляет и свою «демоническую» натуру: при помощи напитка, поданного, кстати, в «goltvaz»79, она «околдовывает» Гавана, пытаясь заставить его забыть о данных ранее обязательствах и сражаться против её сестры Огоидамур, которую она несправедливо лишила власти80.
Именно с двумя аспектами образа «любящей и страшной матери» связана двусмысленная роль, которую играет Гиниевра в артуров-ских произведениях. Ж. Маркс полагает, что королева — изначально отрицательный персонаж, «облагороженный» лишь в куртуазной версии Кретьена81. Но, учитывая сказанное выше, речь скорее идёт о двойственном характере образа, что, кстати, можно различить и в сюжете «Ланселота» (королева отвергает Ланселота за то, что он се-
66 Мифологический словарь. О. 503.
67 Трессидер Д. М. Оловарь символов. М., 2001. О. 110.
68 Jung K. G. The archetypes and the collective unconscious. London, Routledge, 1991. P. 82.
69 Mentzel-Reuters A. Указ. соч. S. 167.
70 Heinrich von dem Türlin. Указ. соч. 8111.
71 Там же. 8350.
72 Там же. 8543f.
73 Там же. 8839.
74 Mentzel-Reuters A. Указ. соч. S. 172.
75 Heinrich von dem Türlin. Указ. соч. 8112f, 8427.
76 Там же. 8429.
77 Там же. 8154 - 8215.
78 Mentzel-Reuters A. Указ. соч. S. 172.
79 Heinrich von dem Türlin. Указ. соч. 8642f.
80 Там же. 7925 - 7963; 8504 - 8635.
81 Loomis R. S. The Grail: from Celtic myth to Christian symbol. N.Y, 1963. P. 264, 268 - 269.
кунду сомневался, сесть ли ему в телегу, и чуть не приводит героя к гибели своей жестокостью). Подтверждением того же факта является и появление в «Lancelot propre» «двойника» Гиниевры, её сводной сестры, злой чародейки, которая обманом убедила Артура, что она и есть истинная королева, и заставила его бросить настоящую Гиниевру в тюрьму.
Такого же рода амбивалентность мы наблюдаем в образе Грааля. Во-первых, ярко выражена его «плодородная» функция. Уже сама форма Грааля говорит об этом — в большинстве версий это блюдо/ чаша, то есть некоторая ёмкость для еды или напитков; предполагаемая этимология слова: от греч. crater — чаша — и лат. garale — сосуд для рыбного соуса (garum)82; по другим версиям, от валл. criol — ларец королевы Медб83 или же от cratis — корзина84. Грааль у Кретьена — изначально имя нарицательное, это столовый прибор: «Un graal entre ses deux mains/ Une dameisele tenoit...»85. Функции Грааля в эпизоде в замке Короля-Рыбака не разъясняются, однако Кретьен указывает на форму Грааля в сцене с отшельником86: Ne ne cuide pas que il ait/ Luz ne lamproie ne salmon... У Кретьена Грааль — блюдо для рыбы; вместо рыбы в нём содержится гостия, которую, возможно, порождает сам Грааль.
У французских авторов, начиная с Робера, Грааль-блюдо трансформировался в Грааль-чашу. Это обусловлено актуализацией евхаристической функции Грааля. В любом случае, сохранено значение Грааля как ёмкости. В «Перлесво» во время последнего появления Грааль пять раз меняет облик, последний из которых и единственный названный из пяти — это galice81, чаша.
Вольфрам превратил Грааль в камень — загадочный «lapsit exillis»88. Это выражение заимствовано Альбрехтом в «Младшем Титуреле»: «Iaspis und silix ist er genennet»89. Однако в немецких версиях после Вольфрама можно наблюдать попытку соединить два варианта формы Грааля. «Щекотливую проблему внешнего вида Грааля он [Альбрехт] решил совершенно удивительным образом: Грааль — это французская чаша, вырезанная из камня Вольфрама»90. Впрочем, и Генрих, за не-
82 Frappier J. Указ. соч. P. 12.
83 Nitze W. Указ. соч. P. 320.
84 Frappier J. Указ. соч. P. 12.
85 Chrétien de Troyes. Указ. соч. 3155.
86 Там же. 6346 - 6350.
81 Perlesvaus... P. 304.
88 Wolfram von Eschenbach. Указ. соч. 469, 1.
89 Albrecht von Scharfenberg. Der Jüngere Titurel. hrsg. von Hahn K. A. Quedlinburg. Leipzig, 1842. 6114.
90 Wolfram-Studien, VIII, hrsg. von Schröder W. Berlin, 1984. S. 30.
сколько десятков лет до Альбрехта, решил этот вопрос точно таким же «удивительным» способом: «Gestein was ez und goldes rich, / Einer kefsen was es glich...»91. Форма чаши оказалась более устойчивой: немецкие авторы, несмотря на авторитет Вольфрама, учитывают при написании своих романов французские версии.
Независимо от формы, Грааль даёт тем, кто допущен к его трапезе, изысканные яства — яркое проявление «плодородной» функции. Уже у Кретьена отмечается одновременность между прохождением Грааля и появлением еды92, хотя нет прямых указаний на причинноследственную связь, которую сделали очевидной последующие авторы. У Вольфрама Грааль даёт каждому такую еду, какая ему нравит-ся93, то же свойство приписывается Граалю в «Queste»94. У Альбрехта также присутствует мотив трапезы Грааля: «Zem grale ir vil gespiset wart mit dirre pfrunde, / darnach der edel priset...»95. В «Perlesvaus» отмечается, как знак греховности Ланселота, отсутствие Грааля во время еды96. В «Crone» Король-Рыбак пьёт из хрустального Грааля кровь, которая поддерживает его силы91.
Однако Грааль может быть и «жестоким»: в «Дид от-Персевале» погибает Моисей, осмелившийся занять Погибельное сиденье — место за столом Грааля, где сидел Иуда98; не допущены к Граалю грешники, он сам отбирает достойных («il departi les buens des mauvais»99, так как «il ne poroit en sa compagnie soufrir pecie»100. Как пишет Ж.-Ш. Пэйен, «искупление, которое воспевает Робер, — это, скорее, искупление праведных, а не грешных. Опасение «заблудших овец», не допущенных к трапезе вокруг Овятого Грааля, не интересует Робера.»101. Если у Вольфрама язычники ещё получают доступ к Граалю (Фейрефиц обращается в христианство и видит Грааль), то у Альбрехта война с неверующими — основная деятельность тамплиеров, охраняющих Грааль. Кроме того, обязательным условием становится половое воздержание: раны целомудренных рыцарей быстро излечиваются Граалем, и на
91 Heinrich von dem Türlin. Указ. соч. 29384 — 29385.
92 Frappier J. P. 185.
93 Wolfram von Eschenbach. Указ. соч. 238, 21.
94 La Queste du Saint Graal, publ. par Pauphilet A. Paris, 1999. P. 15.
95 Albrecht von Scharfenberg. Указ. соч. 629, l — 2.
96 Perlesvaus. P. 111.
91 Heinrich von dem Türlin. Указ. соч. 14156f; 14116f.
98 Didot-Perceval... P. 12.
99 Там же. P. 11.
100 Там же. P. 82.
101 Payen J.-Ch. Le motif du repentir dans la littérature française médiévale. Genève, 1961. P. 419.
восьмой день они уже могут вновь пойти в бой102; тот же, кто совершил плотский грех, «не может ни о чём просить» Грааль, более того, в тот же день он будет тяжело ранен, если не убит103.
Уже у Вольфрама только избранный может достичь Грааля. По словам Сигуны, найти замок Короля-Рыбака может лишь тот, кому он предназначен, и только «невольно»104. На Граале появляются имена призванных служить ему105. В «Queste» Грааль фактически становится причиной угасания артуровского королевства: на поиски отправились все рыцари Круглого стола, и, как понимает король, никто не вернётся обратно. Поэтому появление Грааля вызывает не столько радость, сколько горе, которому предаются Артур, бароны и придворные дамы106.
Грааль, как и женские персонажи, связан с миром мёртвых. Прообраз Грааля — чудесные сосуды из кельтских преданий: «кубки, блюда, корзины, котелки изобилия, обладающие, магическим свойством производить напитки и пищу. Эти предметы. составляют часть сокровищ. Другого мира»107. В Ином мире расположен замок Грааля108. У Кретьена он возникает словно из ниоткуда109: «Lors vit devant lui an un val / Le chief d’un tor qui parut...». На то, что замок не существует, указывает и кузина Персеваля, которую он встречает после отъезда из замка110. Дорогу к нему преграждает бурная река111: «l’eve roide et parfonde»), символизирующая недоступность того, что находится в замке. Персеваль надеется найти на другом берегу свою мать, которая, как мы узнаем позже, мертва — ещё один знак того, что мы пересекаем границу Другого мира.
Вольфрам заимствовал этот эпизод из «Персеваля», но мистическое ощущение несколько стирается, так как необычайным событиям он даёт жизненную мотивировку. Нет внезапного появления замка; у Вольфрама он более близок средневековым реалиям, чем у Кретьена (укреплённость замка, который мог бы выдержать тридцатилетнюю осаду, описание двора). Кроме того, присутствует «тенденция сделать
102 Albrecht von Scharfenberg. Der Jüngere Titurel. hrsg. von Wolf W. Bd. l-2. Berlin, 1955-1968. 646.
103 Там же. 647.
104 Wolfram von Eschenbach. 250, 27.
105 Там же. 470, 21 — 26.
106 La Queste du Saint Graal. P. 16, 17, 21.
107 Frappier J. Указ. соч. P. 182.
108 Там же. P. 191-192; Nitze W. Указ. соч. P. 317.
109 Chrétien de Troyes. Указ. соч. 3050 — 3051.
110 Там же. 3050 — 3051.
111 Там же. 2988.
акцент на роскоши и величии обстановки замка Короля-Рыбака»112. Это торжественность, впрочем, не просто светского характера, она призвана оттенить сакральность происходящего.
В «Перлесво» автор следует мистической трактовке Кретьена, что вновь делает очевидной причастность замка к Другому миру. Дорогу преграждают три реки (а не одна), описанные в тех же выражениях, что и у Кретьена («l’eue grant etparfonde et rade»113. Через реки перекинуты три моста: «trois ponz molt granz et molt orribles a passer»114. Интересно, что здесь «Перлесво» повторяет описание замка Мелеаганта в «Ланселоте» Кретьена — замка, где держат в плену похищенную Гиниевру. Ланселоту надо преодолеть мост в форме меча — Pont de l’Epee; мост в «Перлесво» кажется Гавейну очень узким115, а его название — Pont del Aguille.116 В обоих случаях героев в конце моста поджидают львы117 и действует «enchantement», волшебство: львы у Кретьена — лишь мираж118; когда Гавейн въезжает на мост, он на самом деле оказывается широким119.
В «Вульгате» замок короля Пеллеса, Корбеник, во многом теряет свою роль как резиденции Грааля, поскольку Грааль отныне может появляться там, где угодно Богу и не привязан к конкретному месту. Так, в начале «Queste» Грааль возникает при дворе Артура, путешествует вместе с избранными героями в Оаррас и т. п. Это обусловлено божественной благодатью, «la grace dou Saint Esperit»120. Итак, в версии «Queste», созданной в духе цистерцианской мысли, стирается кельтский образ замка Другого мира, хотя, как отмечалось, сам Грааль сохраняет свою «плодородную» функцию.
Замок Грааля у Генриха изображён в духе Кретьена и также представлен как часть Иного мира: он связан с водой, так как расположен на озере121; мосты опускаются сами по себе, когда Гаван приближается к ним122. К тому же все обитатели замка Грааля мертвы, о чём Король-Рыбак говорит Гавану во второй сцене Грааля: «Ich bin tot, swie
112 Loomis R. S. The Grail: from Celtic myth to Christian symbol. N.Y, 1963. P. 204.
113 Perlesvaus... P. 113.
114 Там же.
115 Там же.
116 Там же. P 114.
117 Chrétien de Troyes. Указ. соч. 3035 — 3037; Perlesvaus. P. 169.
118 Chrétien de Troyes. Указ. соч. 3112f.
119 Perlesvaus... P. 114.
120 La Queste du Saint Graal. P. 15.
121 Heinrich von dem Türlin. Указ. соч. 14574 — 14575.
122 Там же. 14595ff.
wol ich niht tot schin; / Und daz gesinde min: / Daz ist ouch tot mit mir»123. Пожалуй, Генрих наиболее отчётливо выражает принадлежность замка Грааля к Иному миру, населяя его мертвецами.
О Граалем связан также мотив света. В «Персевале» Кретьена о са-кральности говорит не только «материал» Грааля — золото и камни124, но и свет, который от него исходит125. Это знак «второго дна», скрытой магической природы Грааля. В «Перлесво» свет при появлении Грааля затмевает сияние свечей: «mes l’autre clarte qui la dedenz aparoit oscurissoit la lor»126 — заимствование кретьеновского мотива. У Вольфрама свет исходит не только от Грааля121, но и от членов семьи Грааля, в частности, Парцифаля («...alt und junge wânden/daz von im ander tag erschine.»128 и Репанс де Шой, носительницы Грааля («nâch den kom diu künegon. / ir antlütze gap den schon, / si wânden alle ez wolde tagen».129 У Генриха зал Грааля освещают свечи, но и здесь их сияние необычно: в покоях так светло, что невозможно понять, день сейчас или ночь («Das machte den sal also lieht, /Daz man mohte vervahen nieht, / Ob ez tacod naht waere».130
Магический свет, связанный с Граалем, приводит человека в оцепенение, появление Грааля лишает зрения, слуха, способности говорить, двигаться. Подобная реакция опжана, например, в «Queste»: «...il n’avoit laienz home qui poist parler ne dire mot de sa bouche: si furent tuit amui grant et petit. ...il orent grant piece demore en tel maniere que nus d’aux n’avoit pooir de parler, ainz s’entresgardoient autresi come bestes mues»131. После исчезновения Грааля рыцари вновь обретают способность говорить (там же). В «Перлесво» Гавейн, заворожённый процессией Грааля и зрелищем кровоточащего копья, теряет дар речи и не слышит воинов, призывающих задать спасительный вопрос132. Герой определяется прилагательным «pensis»133, которое отсылает к любовному чувству. Так, в «Дидот-Персевале» герой, погружённый в мысли о возлюбленной, не видит рыцаря, который хочет похитить его сестру: «estoit si pensis a son afaire qu’il ne pensoit rien a cou que cil cevaliers li escrioit. [...]... tantpensoit a son afaire et a le demisele qui son braket li avoit baillie, qu’il ne se dounait garde del chevalier. »134.
123 Lancelot du Lac. 29532 — 29534.
124 Chrétien de Troyes. Указ. соч. 3236 — 3231.
125 Там же. 3221.
126 Perlesvaus... P. 119.
121 Wolfram von Eschenbach. Указ. соч. 236, 1.
128 Там же. 228, 1-5.
129 Там же. 235, 15-П.
130 Didot-Perceval. 29284 — 29286.
131 La Queste du Saint Graal... О. 15.
132 Там же.
133 Perlesvaus. О. 119.
134 Didot-Perceval... О. 43.
Первоисточник подобных эпизодов — «Рыцарь Телеги» Кретьена: Ланселот, размышляя о Гиниевре, теряет ощущение реальности135. Рыцарь, охраняющий брод, трижды окликает его, но не получает ответа136. Только падение в воду заставляет Ланселота очнуться131. Этот эпизод связан со сценой трёх капель крови на снегу в «Персевале» Кретьена, которые напомнили герою «la fresche color. qui est en la face s’amie»138. Трижды подъезжают к нему рыцари, но только Гавейну удаётся оторвать Персеваля от созерцания, которое и здесь обозначено как «panser»139. Напомним, что в «Перлесво» Гавейн во время процессии Грааля также заворожён зрелищем трёх капель крови («Missire Gavains ne pot oster ses ieuz des IIIgotes del sanc... »140.
Оцена из «Ланселота» Кретьена воспроизведена и в «Вульгате»: Ланселот при встрече с королевой погружён в транс, он «esbahis» и «pansis»141, теряет дар речи и, как у Кретьена от прикосновения воды, так в «Вульгате» от прикосновения руки Гиниевры герой приходит в себя: «Quant cil sant l’eve, si tressaut... ausi come cil qui s’esvoille»142 // «si tressaut tout autresi com s’il s’esveillast»143. По словам Э. Бомгартнер, перед Гиниеврой «Ланселот остаётся нем, также как позднее перед Граалем»144.
Итак, возлюбленная и Грааль производят одинаковое действие на героя: свет ослепляет его, он теряет дар речи, слух, зрение, ощущение реальности. Но, с другой стороны, и Грааль, и возлюбленная дают силы и излечивают героя. У Кретьена и Вольфрама Грааль сохраняет жизнь Увечному Королю / Титурелю. У Робера созерцанием Грааля поддерживает существование в темнице Иосиф Аримафейский, этот же эпизод есть в «Queste», где Галахад, Персеваль и Богорт попадают в темницу к язычнику Эскоранту и питаются от Грааля145. Даже грешник Гавейн излечивается от ран, нанесённых, кстати, в замке Грааля горящим копьём146. У Альбрехта «Грааль в состоянии компенсировать
135 Chrétien de Troyes. Указ. соч. 111 — 124.
136 Там же. 130f.
131 Там же. 161 — 169.
138 Там же. 4134 — 4135.
139 Там же. 4136, 4196, 4362.
140 Perlesvaus... С. 119.
141 La Queste du Saint Graal. T.1. О. 438; 818.
142 Chrétien de Troyes. Указ. соч. 161 — 169.
143 Lancelot du Lac... T. l, 438
144 Baumgartner E. De l’histoire de Troie au livre du Graal. Paradigme, 1994. О. 304.
145 La Queste du Saint Graal О. 216.
146 The Vulgate. T. 4. О. 341.
любую потерю», даже смерть147: од приносит утешение Титурелю148 и Артуру, потерявшему сына149.
В «Ланселоте» Кретьена присутствие Гидиевры при битве с Мекеагантом даёт Ланселоту силы сражаться.150 Причём здесь так же, как и в случае с Граалем, задействовано именно зрение: Ланселоту нужно видеть королеву, чтобы продолжать биться. В «Crone» есть параллель к этой сцене — сражение Гавана с Фимбеусом151. Генрих описывает почти магическое «преображение» Фимбеуса (« Von wibes guete und wibe/Ime diu wandelunge kam,..»152), который поднимается и вновь бьётся с Гаваном после появления жены Гирамфиль. Здесь же помещает Генрих хвалебное слово женщинам, которые «излечивают»153, приносят радость и делают рыцаря мужественным154. В «Вульгате» и «Перлесво», как показано, возлюбленная также вдохновляет героя на все его победы.
В заключение, целесообразно обратиться к тексту, который не является отдельным романом о Граале, но где присутствует рассмотренный комплекс мотивов, связанных с Граалем. Речь идёт о «Разьяснении» («Elucidation») — псевдо-прологе к «Персевалю» Кретьена (нач. XIII в.). Своё условное название пролог получил потому, что в нём разъясняется, как пришло в упадок королевство Артура: раньше оно процветало благодаря девам из колодцев, хранительницам золотых чаш, из которых они поили рыцарей. Но однажды некий король Амангон украл одну из дев колодца, а вместе с ней похитил и её чашу. Тогда хранительницы источников ушли из Логра, и государство пришло в упадок. «Теперь, когда утеряны золотые чаши, невозможно отыскать замок. Богатого Рыбака»155. Рыцари Круглого стола призваны восстановить обычай. В прологе содержатся выделенные нами мотивы: женские персонажи, связанные с кельтскими «феями», олицетворяют суверенность земли, являются хранительницами чаш — двойников Грааля, да и прямо
147 Wiss U. Den Jüngeren Titurel lesen // Germanistik in Erlangen. Erlangen, 1983. S. 95-114.С. 102.
148 Albrecht von Scharfenberg. Der Jüngere Titurel. hrsg. von Wolf W. Bd. l-2. Berlin, 1955-1968. 604, 1.
149 Там же. 1511 - 1512.
150 Chrétien de Troyes. Указ. соч. 3749 -3755.
151 Heinrich von dem Türlin. Указ. соч. 28071 — 28153.
152 Там же. 28124- 28125.
153 Там же. 28132.
154 Там же. 28144 — 28146.
155 Энциклопедия короля Артура и рыцарей Круглого стола. М., 2001. С. 345.
связаны с замком Короля-Рыбака. Здесь же присутствует мотив похищения женщины — а вместе с ней и чаши, и благоденствия государства. «Разъяснение» тесно связано с мифом о плодородии; оно также повествует о «нарушенном и восстановленном процветании земли»156. А.В. Томпсон считает, что история о хранительницах источников не имела первоначально отношения к легенде о Граале. «.Генетическое родство существовало, однако, между двумя повествованиями, что и почувствовал. автор «Elucidation». Очень примечательно, что в начале XIII в. этот неизвестный повествователь., далёкий предшественник Д. Фрезера и Д. Уэстон, прибегнул к подобной «природной» («naturaliste») интерпретации.»157. Видимо, в легенде имплицитно существовали предпосылки для такого толкования.
Итак, сюжет романов о Граале тесно связан с сюжетами о потере и восстановлении плодородия земли и её суверенности, а их воплощением для артуровского государства выступает королева Гиниевра. Грааль с самого начала своей литературной истории тесно связан с женскими персонажами. Герой принадлежит к роду Грааля по материнской линии, Грааль невозможно покорить, не искупив грех перед матерью (Кретьен, Робер), не освободив её из Другого мира (Генрих), не защитив её от врагов («Перлесво»). Встреча с возлюбленной — второй важнейший этап инциации героя, её замок — прообраз замка Грааля. Любовь возвышает героя, подготавливает его к восприятию Грааля. Таким образом, женские персонажи играют связующую, посредническую роль между артуровским миром и миром Грааля. Овойства Грааля указывают на его женскую природу: он обладает плодородными функциями (снабжает едой и напитками). По форме Грааль — блюдо (Кретьен) / кубок (Робер, «Перлесво», «Ланселот-Грааль»). Если у Вольфрама Грааль — камень, то Генрих и Альбрехт возвращаются к французской версии (Грааль — чаша, сделанная из камня). Чаша — изначально женский символ, один из атрибутов Богинь-Матерей, с которыми генетически связаны женские персонажи романов о Граале. И женские персонажи, и Грааль связаны не только с идеей плодородия, но и с Другим миром, где расположен замок Грааля. Оам Грааль смертоносен для тех, кто недостоин его (грешники/язычники), поиски Грааля фактически становятся причиной гибели артуровского ко-
156 Frappier J. P. 42.
157 Там же. О. 43.
ролевства («Ланселот-Грааль»). Женщины в романах о Граале несут не только радость и процветание, но и ведут рыцаря (а с ним иногда и всю землю) к гибели. Таким образом, образ Грааля и фигура женщины амбивалентны.
The image of Holy Grail in medieval romance of 12-13th century
E.M. Koroleva
The article is analyzing certain aspects of one of the most popular motifs of medieval Westem-European romance (the search for Holy Grail) and permanent as well as variable features of the holy vessel’s image, that 12-13th century authors borrowed from medieval legends. The author examines religious, folklore and mythical beginnings of the symbol, as well as peculiarities of its functioning in the literary context.
