CC BY
6Выделенные признаки плюрицентризма в русском языке дают основание говорить об открытости вопроса распространения и развития русского языка как в пределах исконного ареала, так и особенно - за его пределами. Особую роль при решении этого вопроса играет, на наш взгляд, метод моделирования, способный обеспечить инновационный подход к изучению и описанию русского языка как плюри-центрического.
Литература
1. Плюрицентрический язык. - Википедия. -[Электронный ресурс] - Режим доступа. - URL: https:// ru.wikipedia.org/wiki/Плюрицентрический язык (дата обращения 30.08.2016).
2. Протасова Е.Ю. Об изменении статуса русского языка как моноцентрического // Плюрицентрические языки: справочно-аналитические материалы. - Алматы: издательство «¥лагат» КазНПУ им. Абая, 2016. - 244 с.
3. Шайбакова Д., Мейрамова С. Плюрицентрические языки: справочно-аналитические материалы. - Алматы: издательство «¥лагат» КазНПУ им. Абая, 2016. - 244 с.
4. Белоусов, К.И. Филологические модели: теоретические и прикладные аспекты филологических исследо-
ваний: учебное пособие / К.И. Белоусов, Н.Л. Зелянская. Saarbrucken: LAP Lambert Academic Publishing, 2011. - 224 с.
5. Арефьев А. Сжимающееся русскоязычие // Демо-скоп Weekly, №2 571 - 572. - 14-31 октября 2013. - [Электронный ресурс] - Режим доступа. - URL: http://demoscope.ru/ weekly/2013/0571/tema02.php (дата обращения 05.09.2016).
6. Шайбакова Д. Типологические признаки плюри-центрических языков // Плюрицентрические языки: спра-вочно-аналитические материалы. - Алматы: издательство «¥лагат» КазНПУ им. Абая, 2016. - 244 с.
7. Русский язык. - Википедия. - [Электронный ресурс] - Режим доступа. - URL: https://ru.wikipedia.org/wiki/ Русский язык (дата обращения 05.09.2016).
8. Распространение русского языка в ближнем зарубежье // Взгляд. Деловая газета. - [Электронный ресурс] - Режим доступа. - URL: http://vz.ru/infographics/2010/8/23/427336. html (дата обращения 05.09.2016).
9. Шайбакова Д.Д. Русификация или дерусификация: языковая политика постсоветских стран // Плюрицентриче-ские языки: справочно-аналитические материалы. - Алматы: издательство «¥лагат» КазНПУ им. Абая, 2016. - 244 с.
ОБРАЗ АВТОРА В РОМАНЕ НЕМЕЦКОГО ПИСАТЕЛЯ Й. БОБРОВСКОГО «ЛИТОВСКИЕ КЛАВИРЫ»: ЭПИЧЕСКАЯ И ЛИРИЧЕСКАЯ ФОРМЫ
ПОВЕСТВОВАНИЯ
Мельникова И.М.
Самарский государственный Технический университет, канд. филол. наук, доцент кафедры «Иностранные языки»
Самара
THE IMAGE OF THE AUTHOR IN THE NOVEL BY THE GERMAN WRITER J. BOBROWSKY «LITHUANIAN CLAVIERS»: EPIC AND LYRIC FORMS OF NARRATION
Melnikova I.M., State Technical University of Samara, Candidate of Philological Sciences, associate Professor of foreign languages, Samara
АННОТАЦИЯ
В статье анализируются повествовательные формы в романе Йоганнеса Бобровского «Литовские клавиры» - эпическая и лирическая - в структуре образа автора. Анализ в таком аспекте позволяет полнее понять нравственно-философскую позицию писателя и его эстетический вклад в мировую литературу. ABSTRACT
In the paper the narrative forms (epic and lyric) in the novel of Johannes Bobrowsky "Lithuanian claviers" are researched in the Sructure of the image of the author. The analysis from this point of view allows us to underhand the moral-philosophical position of the writer and his ae^hetic contribution to world literature.
Ключевые слова: Йоганнес Бобровский, «Литовские клавиры», эпическая и лирическая формы повествования, образ автора.
Keywords: Johannes Bobrowsky, "Lithuanian claviers", epic and lyric narrative forms, the image of the author.
Творчество Йоганнеса Бобровского (1917 1961), одного из замечательнейших немецкоязычных поэтов и писателей шестидесятых годов представляет яркое, вместе с тем сложное явление в литературе. Однако можно утверждать, что до настоящего времени остаётся малоизученным. Большинство интересных работ, как в зарубежном, так и в отечественном литературоведении, посвящено тематическому своеобразию его наследия: Г. Вольф [5, с. 21-22], Д.Я. Калныня [11, с. 270], Г. Ратгауз [16, с. 123]. Исследователями отмечается гуманистическая направленность творчества Бобровского и стилистическое своеобразие писателя: В. Гирнус [10, с. 222225], С. Львов [12, с. 9], С. Штреллер [4, с. 117], А. Березина [3]. Отрадно отметить, что творчество Й. Бобровского про-
должает привлекать к себе внимание отечественных исследователей, о чём свидетельствуют интересные работы Г.Т. Гильфановой [7], [8].
Однако, хотя сделан целый ряд интересных отдельных замечаний и наблюдений, повествовательная форма романа не подверглась системному литературоведческому анализу. Именно этот аспект представляется наиболее важным, так как исследование повествовательной формы даёт возможность изучить особенности образа автора, в структуре которого проявляется философско-эстетическая позиция писателя, что, в свою очередь, позволяет полнее понять нравственно-эстетическую ценность его творчества.
Целью предлагаемой статьи является анализ эпической и лирической форм в последнем романе Йоганнеса Бобровского «Литовские клавиры» (1965). Его жизнь и творчество пришлись на бурный ХХ век, отмеченный целой чередой социальных катаклизмов и катастроф, ломки этических норм и идеалов, привычных стереотипов мышления. Перед искусством ХХ века встали грандиозные задачи: преодоление хаоса бытия, установление нового контакта с жизнью, поиска нравственной опоры своего бытия в мире отчуждения и распада старой системы ценностей, осмысление бытия в его целостности, воссоздания нарушенного единства мира. Решение задач - под силу только эпосу. Однако традиционные формы романа уже были не в состоянии справиться с возникшими проблемами. Творчески перерабатывая опыт модернистов, отразивших кризис и распад старого личностного идеала, романисты ХХ века создают новую эпическую структуру, вступающую в диалог с трагическим опытом ХХ столетия и спорящую со скептической позицией модернизма. Так, форма повествования, внешне сходная с джой-совской, в романе А. Дёблина «Берлин. Александерплац» выполняет иную функцию. Задача потока сознания здесь: воплотить живое единство человека и внешнего мира [17, с. 50], просветлить действительность, в противовес модернистам, которые её затемняли.
Тема «не преодолённого прошлого», намеченная В. Бор-хертом, продолженная в творчестве В. Кёппена, Г. Бёлля, П. Шаллюка, оказывается центральной и в творчестве Й. Бобровского. Й. Бобровский внёс большой вклад в разработку этой темы, а также в развитие эпической формы. Его концепция «вины» предполагает сознание неразрывного единства с народом, историей, вместе с тем чувство личной ответственности за ход истории, за судьбы людей. Такое понимание требует активной творческой позиции человека в мире. Знать и помнить о прошлом имеет смысл для человека, действующего и сознательно строящего будущее. Это обуславливает необходимость создания новой эпической концепции человека и мира.
Неразрывная органическая связь человека со своим народом и историей становится центральной идеей всего художественного мира Бобровского, определяя структуру образа автора в романе. Эпическая позиция автора обнаруживается в его органической причастности людям, вещам, обстановке, природе, быту. Автор принимает этот мир, с любовью созерцая родные ландшафты, он воспевает каждый холмик, каждое деревце, каждую травинку. Но красота была бы мёртвой без людей, его соотечественников, с которыми он неразрывно связан в едином пространстве. Близость автора к героям обнаруживает местоимение «мы». Автор приближается к своим героям, сливаясь ними так, что их речь окрашивается авторскими интонациями. Вместе с тем обнаруживается и другая форма, когда речь героя, «чужое» слово проникает в речь автора. Несобственно-прямая речь переходит в речь повествователя. Так, проникновение «чужих» слов в интонацию автора воссоздаёт многоголосую атмосферу субботнего базара. Однако слияние героя с автором не делает героя лирическим: его сознание не становится исходным пунктом изображения [17, с. 62]. Автор, примеряя чужие точки зрения, свободно меняет их, то приближаясь к герою, то дистанцируясь. Автор ищет ту гуманистическую субстанцию, на которую можно опереться, которая даст силы выстоять и противостоять надвигающейся опасности возрождения варварских обычаев его далёких предков. Та-
кую опору он видит в своих героях - горшечнике, Фойгте, Гавене. Вместе с тем позиция автора намного шире: она выявляется всей субъектной организацией текста. Одной из форм авторского овладения миром является приобщение читателя к действию. Автор сознательно выступает на передний план, демонстрируя свою близость народу и этому миру. Такая позиция берёт свои истоки в традициях устного рассказывания [15, с. 29]. Однако у Бобровского автор эпически персонален. Из эпического единства его выделяет глубоко личное чувств, ответственности за ход истории, за судьбы людей.
Осваивая эпический мир, автор подчиняет его себе. Так же происходит и с художественным временем. Время: прошлое - настоящее - будущее автор воссоздаёт как исторический континуум. На события дня нынешнего автор смотрит, оглядываясь в далёкое прошлое и с тревогой всматриваясь в будущее. Прошлое неизменно присутствует в романе. В прошлом автор находит объяснение настоящему. В деяниях германского Рыцарского ордена, осуществившего насильственную колонизацию литовских земель, он видит корни нынешней (1936 года) политики фашиствующих кругов. В истории всё взаимосвязано. Нельзя забывать об уроках истории, иначе зловещее прошлое может повториться. Не случайно убийство Юзупайта происходит на том месте, где стояла крепость Рыцарского ордена.
Обращение к прошлому имеет глубоко нравственный смысл: найти в прошлом те ядовитые зёрна, которые теперь дают свои зловещие всходы. Однако в прошлом автор находит и нравственную опору. Простая жизнь большого гуманиста, литовского поэта Кристинаса Донелайтиса питает надежду автора на будущее без страха.
При всей своей органической целостности мир Бобровского не предстаёт однородным. Его раздирают внутренние противоречия. Уже в первой главе происходит драка в трактире. Эта драка в художественной системе Бобровского становится символом распада единства мира. Граница, разделяющая литовскую и немецкую деревни, не только территориальная. Она проходит через сознание, обычаи, сердца людей. Две силы действуют в мире Бобровского, два противоположных полюса. На одном полюсе там, где во главе стоит местный фюрер Нейман, углубляют эти границы, пытаясь разжечь национальную вражду. На другом - в это время работают над устранением границ: немцы Фойгт и Гавен и литовец Пошка создают оперу о литовском поэте Кристинасе Донелайтисе, жившем двести лет назад.
Фойгт и Гавен продолжают гуманистические традиции, заложенные Гердером и Гёте. Они живут в органическом единстве с миром, в котором не существует разделяющих границ. Это - герои «пути» [14, с. 10]: значительную часть сюжетного времени они находятся в дороге. Фойгт и Гавен едут к Пошке в литовскую деревню, чтобы вместе работать над оперой о народном литовском поэте, деревенском пасторе и мыслителе. Фойгта вдохновляет скромная жизнь деревенского пастора, его неиссякаемая вера в лучшие времена. Поэма Донелайтиса, написанная на литовском языке для литовского народа во времена жестокого феодального гнёта, сама по себе являлась патриотическим подвигом [9, с. 7]. Донелайтис не знал границ, он мечтал о единении народов, но без национального господства, боролся за чистоту нравов, которая нарушалась проникновением немцев, но не был врагом немцев. Его творчество, пережив века, перешагнуло через временные и национальные границы. Фигура
поэта - образец, по которому Фойгт, Гавен и Пошка творят свою жизнь, повторяя его подвиг. Они ясно осознают приближающуюся опасность, но смело смотрят ей навстречу, не прячась от жизни в раковины отвлечённых литературных рассуждений. Они смотрят вдаль, в будущее, и опорой в их подвижничестве становится сама жизнь. Веру Фойгта в поступательное движение истории питает его эпическое единство с жизнью.
Столкновение двух миров, двух позиций находит своё воплощение в праздниках, которые совпадают не только во времени, но и в пространстве: «луг метров в двести». Совпадение позволяет острее обнаружить отличие. Оба праздника опираются на национальные традиции. Однако цели у них разные. Нейман, играя на национальных чувствах, раздувая их, пытается довести до национальной вражды и ненависти. Ему удаётся спровоцировать драку между немцами и литовцами, в ходе которой литовец Антанас, защищаясь, убивает немца Варшокса. Из столкновения двух противоборствующих миров сегодня победителями выходят приспешники Неймана. Но в поэтическом мире Бобровского есть силы, способные противостоять угару шовинизма. Духовной опорой оказывается изначальная гуманность, заложенная в поэме Донелайтиса, олицетворением которой является сам поэт. Для автора такой духовной субстанцией становится вся гуманистическая культура, уходящая корнями в восемнадцатый век и Античность. Несмотря на поражение, автор и его герои не теряют присутствие духа. Фойгт, Гавен и Пошка продолжают работать над оперой.
Мудрое эпическое спокойствие, которое создаётся у человека после большого горя и катастроф [13, с. 165], переживает и автор, несмотря на то, что тень угрозы уничтожения культурных ценностей нависает всё гуще. Автор и его герои не теряют надежду на время без страха. Эпическое спокойствие коренится в их нравственной позиции: в их вере в мир, людей, историю, прогресс. Так реализуется «принцип надежды», сформулированный ещё Ф. Гёльдерлином и воплощающий веру поэта в светлое будущее, в котором осуществится его идеал свободы и равенства людей. Обнадёживающая перспектива в художественном мире Гёльдер-лина находится в вечности, в природе, единой и общей для всех, с законами, которые для всех равно действительны [6, с. 55]. В художественном мире Бобровского обнадёживающая перспектива - в самой жизни, и нужно только осознать это. Художник наполняет действительность нравственным содержанием, оживляет её личным творческим участием.
Автор в поэтическом мире Бобровского - субъект активного нравственного переживания действительности, открывающего её гуманистический потенциал. Это обусловливает роль лирического элемента в структуре образа автора. Автор строит мир как эпическое самостоятельное целое, развивающееся по своим внутренним законам. Но автор здесь не просто эпический повествователь. Он наполняет мир своим личным отношением, своей причастностью этому миру. Так в структуре образа автора реализуется его нравственная позиция. Само решение проблемы «вины» требует нравственной самостоятельности. Эпическая связь автора с миром, с людьми получает лирический аспект, который реализуется в структуре образа автора. Исходным пунктом изображения становится сознание автора. Автор выступает как лирический субъект. Он деформирует, членит действительность и организует в соответствии со своим восприятием и пониманием.
Прозе Бобровского присуща внутренняя органичность, поэтичность, музыкальность, подобно стиховой. Здесь причудливо сочетаются мотивы литовских народных песен с ритмами Гёльдерлина. Сходство в способе речевого лирического членения свидетельствует о близости лирических субъектов по духу и мировосприятию. Для поэзии Гёльдерлина характерно движение жизни вперёд, «вся его поэзия обращена к будущему», - отмечал Н.Я. Берковский [6, с. 57]. На такой вере в будущее строится общая мелодия поэзии Бобровского. В ней слышится противоборство двух тем: «тьмы» и «света». Несмотря на то, что лирический мир автора окрашен в мрачные тона, которые связаны в сознании лирического субъекта с позорным и трагическим прошлым далёких предков, здесь много света и светотеней. Свет находится в динамике: geht, verändert sich, kommt, fährt (идёт, изменяется, приходит, едет), и воспринимается как сама жизнь, вечная, непреходящая. Свет и тьма становятся образом внутреннего состояния автора: осознание автором трагизма жизни и, несмотря на это, глубокая вера и надежда на время без страха.
Но мрак не рассеется сам собой с наступлением дня. Отсюда в мироощущении лирического субъекта - озабоченность и тревога. В его сознании детали наполняются личным нравственным содержанием. «Расчленённая предметность выступает в качестве строительного материала для создания картины, образа внутреннего мира субъекта» [17, с. 66]. Автор нигде не рассуждает о жизни, о своих переживаниях. Ёмкий образ того времени создаётся через предельно редуцированную деталь. Так, в трактире, когда Эли-зат запел литовскую песню, Ленувайт ударил его кружкой по голове, когда старик упал, стал говорить над ним речь, «такую, как это теперь принято». В этой детали не только указания на действия Ленувайта, но и характеристика духовной ситуации того времени. Нормой становится агрессивное проявление нетерпимости к представителям другой культуры. Деталь, указывающая на то, что Ленувайт «уже три года носил сапоги» выступает маркером напряжённого предвоенного времени. Случайные детали, выхваченные заинтересованным взглядом лирического субъекта, передают его внутреннее состояние глубокой тревоги за национальную культуру.
Необходимо осмыслить прошлое, чтобы понять, когда это началось. Память лирического субъекта обращается к прошлому. Тени французов, появившиеся на военной дороге прошлых лет, - и напоминание, и предостережение. Не случайно Юзупайта убивают на том месте, где раньше стояла крепость Рыцарского ордена. Суть действий новоявленных фюреров и германских рыцарей одна и та же - преступление против человечества. Мрачное прошлое вернётся, если забыть о нём. Образ истории становится у Бобровского нравственной проблемой, которую каждый должен решить для себя сам.
Бобровский создаёт новую форму лирического членения, задача которого заключается не в утверждении внутренней суверенности личности, противостоящей внешнему миру, как в романах А.Дёблина и В.Кёппена. Лирический субъект Бобровского - часть этого мира, он в изначальном единстве с этим миром. Он и его герои осознают свою личную ответственность за мир, в котором живут. Однако осознание своей вины ещё не означает её искупление. Мир требует активного творческого участия. Автор наполняет мир домами,
улицами, садами, вещами и, конечно, людьми, без которых этот мир мёртв (мотив пустой комнаты).
Особое место занимает в романе образ Пошки, в активной творческой позиции которого автор находит свой идеал, он сливается с его позицией, растворяясь в нём. Подобно тому, как автор силой своего воображения помещает Пош-ку на Тригонометрическую вышку, наблюдательный пункт, который реально существует, Пошка оживляет поэтический мир Донелайтиса. Герои его поэмы обретают свои лица и голоса. Пошка переживает с Донелайтисом его последний день. Донелайтис до последнего дыхания мысленно со своими клавирами, в которые он вложил свою душу и любовь. В своём поэтическом наследии он продолжает жить.
Но Пошка не может остаться в прошлом. Настоящее требовательно входит в его сознание. Полностью раствориться в образе пастора и поэта, и значит, уйти из настоящего Пош-ке не позволяет тревожный звук тяжёлых и торопливых шагов за спиной. Вот уже слышится чьё-то дыхание, кто-то ощупью взбирается по лестнице к нему на Тригонометрическую вышку. Рёв, похожий на рычанье, заглушает тихий голос умирающего поэта и возвращает Пошку в суровую действительность. «Горлопан» из шайки Неймана сбрасывает его вниз, сопровождая падение издевательскими пожеланиями. Пошка понимает, что нельзя уходить в прошлое, нужно жить настоящим. Зло слишком активно, с ним нужно бороться здесь, в настоящем. Звать людей сюда, в наше настоящее. Здесь тьма и мрак, но там вдали (это видно Пошке и автору) сквозь темноту брезжит свет. Свет, поддерживаемый всей структурой образа автора, виден и читателю.В заключение отметим, что исследование художественного произведения в аспекте анализа повествовательных форм может оказаться плодотворным, поскольку позволяет представить произведение не только как результат деятельности художника, но и как становящийся смысл, вырабатываемый художником в его диалоге с миром, полнее понять нравственно-эстетическую направленность его искусства, его гуманный смысл.
Литература
1. Bobrowski J. Litauische Claviere. Roman. Leipzig: Reclam Verlag, 1993. - 119 S.
2. Bobrowski, J. Selb^zeugnisse und Beiträge über sein Werk. Berlin: Union Verlag, 1966. - 255 S.
3. Beresina A. Johannes Bobrowskis Roman «Litauische Claviere». Weimarer Beiträge. Berlin-Weimar. 1974. Jg. 20. № 5.
4. Streller S. Zeit und Verantwortung. Selb^zeugnisse und Beiträge. Berlin. 1974. - S. 113-127.
5. Wolf G. Johannes Bobrowski: Leben und Werk. Berlin, 1967. - 123 S.
6. Берковский Н.Я. Ф. Гёльдерлин. // История немецкой литературы. Т. 3. М., 1966.
7. Гильфанова Г. Т. «Литовские клавиры» и немецко-литовский национальный конфликт: художественная проблематика романа. Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2016. № 7-1 (61). С. 20-23.
8. Гильфанова Г.Т. И.Бобровский: литературная и общественная деятельность немецкого писателя в контексте двух культур (Западной и Восточной) объединённой Германии. Современные исследования социальных проблем (электронный научный журнал). 2015. № 9 (53). С. 323-335.
9. Гинейтис Л. Кристинас Донелайтис его поэма «Времена года». Вильнюс, 1956.
10. Гирнус В. Красные розы Йоганнесу Бобровскому. // Иностранная литература. 1969, № 2. С. 222-226.
11. Калныня Д.Я. Знакомство с писателем - знакомство с критиком. // Иностранная литература. 1972, № 10. С. 270272.
12. Львов С. Последняя книга Й. Бобровского // Иностранная литература. 1969, № 4. С. 8-11.
13. Лосев А.Ф. Гомер. М., 1960.
14. Лотман Ю.М. Проблемы художественного пространства в прозе Гоголя. // «Учёные записки Тартуского госуниверситета». 1968, вып. 209.
15. Мущенко Е.Г., Скобелев В.П., Кройчик. Поэтика сказа. Воронеж, 1978. - 217 с.
16. Ратгауз Г. Время надежды. // Вопросы литературы. 1966, № 11. С. 120-124.
17. Рымарь Н.Т. Современный западный роман. Проблемы эпической и лирической формы. Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1978. - 127 с.
