CC BY
32
УДК 408.7
Пляскина Елена Ивановна Elena Plyaskina
ОБРАЩЕНИЯ КАК ЭТИКЕТНЫЕ ЗНАКИ В КАЗАЧЬЕЙ СРЕДЕ (НА МАТЕРИАЛЕ РОМАНА К.Ф. СЕДЫХ «ДАУРИЯ»)
TREATMENT AS SIGNS OF ETIQUETTE IN COSSACK ENVIRONMENT (BASED ON THE NOVEL BY K.F. SEDYKH «DAURIYA»)
Рассматриваются обращения в романе К.Ф. Седых «Даурия», которые входят в тематическую группу неофициальных обращений, а именно подгруппы нейтральных, уважительных, почтительных, ласковых и иронических обращений. Анализируемые лексические единицы отражают традиции речевого этикета забайкальских казаков начала XX в. (например, наиболее частотное обращение паря; почтительное обращение господа старики), их отношение друг к другу (например, уважительные обращения отец, молодец), их говор, который в основе своей является севернорусским и относится к старожильческим говорам Сибири. Рассмотренные обращения имеют общерусский характер (например, преобладание общерусских лексических единиц, использование терминов родства при обращении к неродственникам и к незнакомым людям, употребление ласковых обращений по отношению к незнакомым и др.), но отличаются и региональным своеобразием, которое заключается в использовании диалектных лексических единиц, таких как посёльщики, низовские, брательник, паря, полчанин и др.
We consider treatments which occur in the novel written by K.F. Sedykh «Dauriya» that consist a part of a thematic group of informal complaints, namely sub-neutral, respectful, respectful, gentle and ironic references. Analyzed lexical items reflect the tradition of speech etiquette of Transbaikal Cossacks at the beginning of the XX century. (For example, the most frequency conversion soaring; honorific elderly gentlemen), their relationship to each other (e.g, respectful treatment - father, attaboy), their dialect, which is basically a northern Russian and refers to the old-dialects of Siberia. The above references have an all-Russian character (for example, the prevalence of all-Russian lexical units, the use of kinship terms when referring to non-relatives and strangers, the use of endearment toward strangers, etc.), but they differ in regionality and originality, which is the use of dialect lexical units such as poselschiky, nizovskie, bratelnik, parya, pol-chanin, etc
Ключевые слова: обращение, общение, этикет, Key words: treatment, communication, etiquette,
тематические группы, говор забайкальских ка- focus groups, talk of Transbaikal Cossacks, dialect
заков, диалектные (территориально ограничен- (geographically limited) and General Russian (not
ные) и общерусские (территориально не ограни- territorially limited) lexical items dialecticisms ченные) лексические единицы, диалектизмы
Обращения, как известно, — самые употребительные этикетные знаки, функциями которых являются установление контакта с адресатом речи (призыв) и регулирование отношений коммуникан-
тов в процессе общения. Выполняя первую функцию, обращения называют собеседника, выделяют его, то есть обозначают адресат речи; выполняя вторую функцию, они задают рамку общения, при этом могут
демонстрировать статус (социальную роль) адресата, степень равенства и близости коммуникантов, их отношение друг к другу (связи между ними: служебные, родственные и т.д.), а также могут придавать общению определённую тональность (уважительную, почтительную, ласковую, фамильярную и т.д.). Суть обращения, по мнению Н.И. Формановской, составляют языковые формы установления контакта с собеседником при демонстрации взаимных социальных и личностных отношений [11, С. 84].
Эти языковые формы, характеризующие общение забайкальских казаков в начале XX в., и являются предметом статьи. Они зафиксированы в романе известного забайкальского писателя К.Ф. Седых «Да-урия», полностью опубликованном в 1948 г. и отмеченном Государственной премией в 1950 г. Как пишет литературовед Е. Макарова в статье «Константин Седых», — роман «даёт широкое полотно жизни всего забайкальского казачества в предреволюционные годы и в первые годы после революции»; его обаяние заключается «в необычайной правдивости, простоте и горячей взволнованности» [8, с. 431]. В центре повествования — казачий посёлок Мунгаловс-кий, входящий в Орловскую станицу, расположенную на юго-востоке Забайкалья (в ХУН—ХУШ вв. эта земля называлась Дау-рией), и несколько семей, жизнь которых является своеобразным отражением жизни России того времени в целом.
Кроме различных форм личных имён, сочетаний их полной формы с отчеством, автор романа часто использует обращения, выраженные нарицательными существительными, которые показывают всё многообразие отношений персонажей друг к другу, эмоции, испытываемые в различных ситуациях общения, традиции речевого этикета казачьей среды. Все их можно разделить на три тематические группы:
1) официальные обращения;
2) неофициальные обращения;
3) обращения, отражающие родственные отношения.
Критериями объединения слов являются функция обращения и сфера исполь-
зования: официальная, регламентируемая табелью о рангах, неофициальная, регламентируемая неписаными нравственными законами общества, и родственная.
Метод описания языкового материала по тематическим группам (ТГ) является одним из распространённых среди разнообразных методов и приёмов исследования лексико-семантической системы языка как в литературном варианте, так и в региональном. По мнению Ф.П. Филина, обосновавшего системный подход к изучению лексики русских говоров, «рассмотрение лексики в тематическом аспекте имеет то преимущество, что оно позволяет полно и всесторонне установить связь между словами и обозначаемыми ими явлениями, выяснить объём значений слов, их употребления...» [10, С. 106]. Действительно, только анализируя ТГ, можно увидеть семантическое своеобразие входящих в неё лексических единиц, поскольку семантика каждой их них отражает нечто вне языка, в реальной действительности.
Поскольку ядром лексико-семанти-ческой системы любого говора является лексика общерусская, то правомерно в ТГ включать не только территориально ограниченные лексические единицы (ЛЕ), но и территориально не ограниченные. По мнению диалектологов, объектом изучения должно являться каждое слово, живущее в говорах, тем более что, объединяясь в ТГ, они и передают своеобразие говора и своеобразие непосредственной картины мира диалектоносителей (картины, «получаемой в результате прямого познания сознанием окружающей действительности» [6, С. 51].
Забайкальские русские говоры, говоры вторичного образования, вызывают особый интерес, так как сложились в результате длительного междиалектного и межъязыкового контактирования. Они неоднородны: одна часть говоров имеет севернорусскую основу ( старожильческие говоры) , другая — южнорусскую (говоры семейских, или старообрядцев) [7; 5] Говор казаков, живших на юго-востоке Забайкалья в начале XX в., быт которых описан в романе К.Ф. Седых, относится к старожильческим
говорам, то есть в основе своей он севернорусский, хотя и испытал влияние среднерусских и южнорусских говоров ( а также языков аборигенов края (бурятского и эвенкийского) , что ярче всего проявилось в тематических группах названий домашних и диких животных, кушаний, одежды и немного — в других ТГ [1]. В качестве обращения в романе встретилось одно диалектное заимствованное слово гуран (бурятское гура/н/ — «самец косули» [2, С. 160]), которое стало и наименованием казаков-старожилов Забайкалья (а в наше время — и их потомков). В эпизоде разбивки сенокосных угодий мунгаловцев на паи поселковый атаман Елисей Каргин с писарем и двумя казаками наткнулись на жителя деревни Мостовки, который «косил мунгаловский острец». Не успев ускакать, мужик, защищаясь, схватил косу.
— Брось литовку, брось, тебе говорю! — надсаживался Платон, не зная, на что решиться, и всё ещё надеясь взять мужика испугом. Но тот понял, что казак стрелять трусит, и пошёл прямо на него. В одной руке у него была литовка, другой он грозил Платону и кричал:
— На, гад, убивай!.. Убивай, гуран проклятый [8, С. 134].
Словосочетание гуран проклятый является уничижительным бранным обращением, передающим негативные чувства ( вплоть до ненависти) мостовца к мунга-ловцу, вызванные тем, что у казаков была привилегия на землю: угодья мунгаловцев подходили почти вплотную к деревне Мос-товке).
Внутри ТГ выделяются подгруппы обращений на основании выражения ими общей эмоции ( уважения, почтения, ласки, фамильярности, иронии, неодобрения, презрения, уничижения, ненависти) или её отсутствия. Наибольшей по объёму входящих в неё лексических единиц (ЛЕ) является ТГ неофициальных обращений (более 100), и в связи с этим она представляется наиболее интересной.
ТГ «Неофициальные обращения» распадаются на несколько подгрупп:
1) нейтральные;
2) уважительные;
3) почтительные;
4) ласковые;
5) иронические;
6) шутливые и фамильярные;
7) неодобрительные;
8) презрительные;
9) уничижительные и бранные.
В рамках одной статьи мы ограничимся рассмотрением нейтральных, уважительных, почтительных, ласковых и иронических обращений.
К нейтральным обращениям, на наш взгляд, относятся такие, которые устанавливают контакт с собеседником, называя его; при этом они не передают эмоций, но задают рамку общения: показывают, что оно происходит между достаточно близкими ( представителями какой-либо общности: сословия, станицы, села, части села; мужчин; людей одного уровня достатка и т.д.) и в связи с этим равными людьми: посёльщики, мунгаловцы, станичники, казаки, народ, низовские, низ, соседи, граждане, ребята, полчанин, брат, брательник, парень, паря, молодой человек, старик, дед, дядя, девка, няня. Они отражают отношение (связи) казаков друг к другу: вхождение в какой-либо круг людей (общность), при этом совершенно естественной является дифференциация по полу и возрасту. Среди них есть, по классификации В.Е. Гольдина, обращения-индексы, которые обозначают адресата и являются также наименованиями людей, и обращения-регулятивы (брат, брательник, паря), для которых основной стала этикетная функция: регулирование отношений между коммуникантами [3, с. 80].
В подгруппу нейтральных обращений, встречающихся в романе, входят как общерусские, так и диалектные ЛЕ, среди которых есть лексические ( слова, распространённые в каком-либо говоре или говорах и не известные литературному языку), семантические ( слова, имеющее в говоре значение, отличное от значений слова в литературном языке) и другие диалектизмы. К лексическим относятся следующие: посёльщики (обычно во мн. ч.) — «одно-
сельчане», низовские (обычно во мн. ч.)
— «жители нижней части села», полчанин
— «однополчанин», паря — «парень». Семантическими диалектизмами являются слова низ в метонимическом значении «жители нижней части села» (в прямом значении низ — «нижняя часть села») и ребята
— «мужчины не только молодого, но среднего и пожилого возраста». (Критерием разграничения общерусских ( литературных и просторечных) и территориально ограниченных (диалектных) слов является наличие — отсутствие их в толковых словарях русского языка, а именно в Словаре русского языка [9]: диалектное слово или отсутствует в словаре, или дано с пометой обл. (областное).
В качестве обращений к группе людей забайкальские казаки использовали ЛЕ посёльщики, станичники (жители одной станицы), казаки ( указание на сословную принадлежность), народ, мунгалов-цы (жители с. Мунгаловское), низовские, низ (жители нижней части села), которые являются также и словами-наименованиями, кроме ЛЕ низ. При обращении к ним (к казакам) представителями других сословий употреблены ЛЕ соседи, граждане, а также ЛЕ казак (как к незнакомому человеку, так и к знакомому). Далее представлены отрывки из романа, иллюстрирующие использование этих обращений для установления контакта в общении со своими земляками: односельчанами и станичниками — и представителями других сословий в различных ситуациях (в текстах некоторых из них в скобках автором статьи даны поясняющие слова и скобками же обозначен пропуск текста).
Посёльщики
Скрипнув сапогами, обратился он (поселковый атаман Каргин) к караулу, сказал не своим, умоляющим, голосом:
— Ну, посёльщики, держись. Не подкачай, посёльщики... [8, с. 60].
— Не трусь, Герасим! Всем миром поддержим, — горланил ещё до обедни изрядно подвыпивший Никула Лопатин и совал Герасиму замусоленную пятёрку. — На, держи, брат! ( ) Посёльщики! Помогайте
Гараське, тут дело верное. Я то уж толк в бегунцах знаю. [8, С. 330].
Станичники
У распахнутых настежь ворот поскотины встречал кадровцев на сером коне войсковой старшина Беломестных. Наигранным басом он зычно здоровался:
— Здорово, станичники! [8, С. 71].
Казаки, казак
— Вы это что, казаки? — спросил Каргин. — Вы с ума посходили? Над бабой издеваться вздумали. Герои, умники! Да отпусти ты её, Платон, а не то. — Каргин взмахнул над головой клинком [8, С. 338].
— Поехать и раскатать весь совдеп по брёвнышку за такие штуки, — сказал подвыпивший на поминках Платон. — Садись, казаки, на коней да айда в станицу наводить порядок [8, С. 343].
Дочитав до конца, он (Платон) весело сказал:
— Ну, казаки, дождались мы праздника. Теперь краснопузым крышка...[8, С. 368].
Тогда Лукашка хлопнул об пол свою папаху и прокричал:
— Нет, не бывать этому! Кулаками и зубами драться будем, а в неволю ни к японцам, ни к американцам не пойдём! Верно я говорю, казаки? [8, С. 377].
Когда орудие благополучно перекочевало с платформы на землю, всё тот же круглолицый матрос угостил Федота папироской из портсигара ( ) и беззлобно пошутил:
— Нанимайся, казак, нашу пушку возить. Ты один двух битюгов заменишь. И где вы такие родитесь? [8, С. 385].
— Догоняйте, — откозырял ему Лазо и поехал навстречу артиллеристам, среди которых заприметил знакомую фигуру Федота Муратова.
— Ну, казак, ужился с матросами? [8, С. 397].
Народ
— Народ, — закричал Никула, — посторонись, кому куда любо. Этот призовой стрелок заместо журавля в момент ухлопает [8, С. 30].
Никула Лопатин, яростно настёгивая пегую кобылёнку, вёз в санях кучу подгулявших баб и всё время кричал:
— Посторонись, народ! Старух на свалку везу [8, с. 227].
Мунгаловцы
Завидев посёльщиков, Федот закричал во всю глотку:
— Здорово, мунгаловцы! [8, С. 426].
Низовские
— Не бойтесь, шилохвостки, драки не будет. Низовские, правильно говорю я? [8, С. 34].
Низ
Семён Забережный, ухитрившийся ловким рывком сбросить с седла в снег Ни-кифора Чепалова, громко ободрял своих:
— Держись, низ! Смелее. [8, С. 229].
Члены делегации крестьян из соседней
деревни Мостовки, прибывшей в Мунга-ловское весной 1917 г., обращаясь к сходке казаков, кроме слова соседи, использовали обращение граждане, свидетельствующее о равенстве коммуникантов, так как незадолго до этого в Чите состоялся съезд трудящих-
Г) о о /"•' о
ся Забайкальской области, который «постановил упразднить казачье звание и уравнять казаков со всеми прочими» [8, С. 325].
— Приехали мы к вам, соседи, с большим делом. ( ) Сдавили нас со всех сторон казачьи покосы и пашни. Живём мы от этого не в пример вам худо. При старом царском прижиме мирились мы с этим, хоть и плакали. А теперь больше терпеть оно не к чему. От своего казачьего звания, дай вам бог здоровья, вы отказались и порешили быть такими же крестьянами, как и мы.
— ( )
— Приехали мы к вам, граждане, с покорнейшей просьбой. Просим вас поделиться с нами землёй. Всё, что было у вас за Ильдиканским хребтом, пусть уж будет теперь нашим [8, С. 327].
При обращении к группе людей мужского пола, необязательно молодым, часто употребляется ЛЕ ребята.
— Ладно, ребята, ладно. Не нам их судить. Не будем в чужой монастырь со своим уставом соваться, — поспешил переменить разговор Никула [8, С. 27].
Северьян покосился на бутылку, обхватил колени руками и сказал со вздохом (надзирателям):
— Эх, ребята, ребята... Сладко едите и вволю пьёте, а не завидую я вам [8, С. 39].
— Что же это вы, ребята, делаете? Как не стыдно вам! — закричал Семён, спрыгнув с коня. Он думал, что ему удастся тихо и мирно уговорить артельщиков [8, С. 118].
Состроив лицо добродушного простака, искренне удручённого произошедшим, Каргин тронул коня, скомандовал понятым:
— Айда, ребята, по домам! Нечего нам здесь делать. Свобода! — и про себя добавил: «мать её в душу» [8, с. 310].
— Ладно, ребята, не горячитесь. Оружие мы вам вернём. Думаю, теперь без дела вы им махать не будете, — сказал Кушаве-ров (председатель станичного совдепа) [8, С. 378].
Обращаясь к одному человеку мужского пола, казаки использовали ЛЕ диалектного характера полчанин (лексический диалектизм) в том случае, если служили с этим человеком в одном полку; термины родства брат и брательник ( словообразовательный диалектизм, отличающийся от литературного слова морфемной структурой), подчёркивая близкие и равные отношения, обусловленные не только симпатией, но и уровнем достатка, ЛЕ парень и паря как к молодому, так и немолодому. Все ЛЕ, кроме последней ( паря), являются также и наименованиями мужчины, причём ЛЕ парень в этом качестве имеет такую особенность: в форме мн. ч. (парни) она относится только к молодым мужчинам. Наиболее частотной из этих обращений является ЛЕ паря, которая в некоторых ситуациях общения сочетается с именем и которая до сих пор активно употребляется во многих забайкальских говорах.
Полчанин
Гнавший по улице коней на водопой Платон Волокитин поравнялся с Епифа-ном, поздоровался:
— Здоровенько, полчанин [8, С. 84].
Брат (братья)
— Давно ли так рассуждать стал? — повернулся к нему (Северьяну) Прокоп.— Я всегда так думал.
— Ну, не ври, брат. Раньше, глядишь, по-другому толковал, пока Василий не сел в тюрьму [8, С. 42].
Епифан увидел в северьяновом кармане залитую сургучом головку бутылки, махнул рукой.
— А ну тебя к дьяволу с атаманом. Рвёт моё сердце. Люди в глаза тычут, насмехаются, по улице пройти совестно.
— Давай-ка лучше выпьем, да и забудем про всё, — извлёк Северьян бутылку. — Несподручно нам, брат, врагами жить [8, С. 86].
В воззвании атамана Семёнова: «Братья казаки и крестьяне Забайкалья!» [8, с. 353].
Это обращение употреблено и к незнакомому казаку, например, на базаре при покупке строевого коня: позволяла принадлежность к одному сословию.
Когда он ( Герасим) закончил осмотр ( коня) , караулец ( караульский казак) с видом превосходства осведомился:
— Ну как, хорош?
— Хорош воду возить.
— Ты, брат, оказывается, шутник, — захохотал караулец и замахнулся на Герасима бичом.— Давай уходи, пока я тебя через всю спину не вытянул [8, С. 290].
Брательник
Я ведь нынче в станицу ездил. Подъезжаю к поскотине, а с другой стороны к ней партия каторжан подходит. ( ) .идёт по дороге ваш Василий, кандалами названивает и, глядя на меня, посмеивается. ( ) Отвечаю ему: «Узнал, брательник, узнал». Тут-то на меня конвойный начальник и рявкнул: «Не смей, такой-сякой, разговаривать! Проезжай давай! [8, С. 10].
Парень
И притупилась, ослабела память у Елисея Каргина, поселкового атамана, сам он научился помыкать чужим достоинством, втаптывать его в грязь, приговаривая при этом:
— Терпи, парень, терпи. Из терпения ничего, кроме пользы не будет. Нас самих так учили. [8, С. 91].
Надев на коня улыбинский недоуздок, хозяин передал его повод Роману, прослезился и сказал:
— Бери, парень, владей. Ни в жизнь бы я с ним не расстался, да нужда пристигла. А конь такой, что ты мне не раз спасибо скажешь [8, С. 292].
Это обращение используют также и старик-каторжник, крестьянин из Костромской губернии, и сиделка в больнице в большом посёлке Нерчинский Завод.
Закурив, старик удовлетворённо крякнул и спросил:
— Ты, парень, из казаков, что ли?.. С чего тебя сюда затолкали? [8, С. 103].
Сиделка, услыхав, что он шевелится, подошла к нему и, видя его намерение встать, строго сказала:
— А вставать-то не полагается. Лежи, парень, лежи [8, С. 264].
Паря
На фашинном гребне мельничной плотины в подсученных выше колен штанах стоял Никула Лопатин, низкого роста, скуластый и гололицый, любивший поговорить казак. Роман поздоровался с ним. ( )
— А какая тебе неволя мёрзнуть?
— Э, паря, не знаешь ты моей Лукерьи! Захотела рыбки — вынь да положь [8, С. 15].
— Это ещё что за амбар? Чего ты выдумываешь? Ты, паря, наговоришь, — оборвал он (Никула) Данилку и попросил у парней:
— Дали бы вы мне, ребята, лучше закурить [8, С. 24].
— Привык, паря, к ней, беда как привык. Другую (трубку) мне лучше и не давай [8, С. 24].
— А ты знаешь, паря Иннокентий, кого я недавно в Шаманке встретил [8, С. 25].
— Нет, паря Тимоха, ты так не рассуждай, — возразил ему Семён, - ( ) [8, С. 347].
Артамошка наклонился к нему (Роману) , зачастил приглушённой скороговоркой:
— Да тут, паря, верховские беда как заедаются. Однако драться полезут [8, С. 32].
Он (Северьян) почесал свой жёлтый ус, сказал:
— Зря ты, паря, к тюрьме прильнул. На такой службе ни за грош ни за копейку голову потеряешь. Бросай её к едрёне матери, послушай моего совета.
Прокоп бросил окурок папиросы в огонь и захохотал, показывая обкуренные зубы:
— Ишь ты, враз все мои дела рассудил. — И добавил задумчиво: — Службу, паря, бросить не трудно, да ведь есть-пить надо, а другая не вдруг подвернётся [8, С. 39].
Поравнявшись, белоусый, невысокого роста, крепыш Лелеков (станичный атаман) прыгнул из тарантаса. Рысцой подбежал к Чепаловым, поздоровался за руку.
— Куда это гонишь? — полюбопытствовал Сергей Ильич.
— К вам, паря, в Мунгаловский. Гости нынче у вас будут. Надо насчёт ужина и квартиры покумекать [8, С. 59].
И не желая больше продолжать разговор, (Данилка) закончил:
— Спать, паря, хочется, я эту ночь почти не спал [8, С. 80].
— Они какой-то беды, паря, наделали, — сказал Семён Забережный Северья-ну, прислушиваясь к крикам Никулы [8, С. 255].
Как ни вглядывался Каргин, заслоняясь от солнца рукой, но определить не мог (что вьётся над всадником).
— А ведь, кажись, откосились, паря, — донёсся до него неузнаваемо изменившийся голос Платона [8, С. 271] .
Когда Семён поздоровался с дядей Гришей, снова заговорил Андрей Григорьевич. Он кивнул в сторону дяди Гриши и сказал:
— Вот зашёл, паря, не побрезговал [8, С. 319].
— Не совестно? — спросил Балябин (командир полка) усатого (рядового казака).
— Какое уж, паря, не совестно. Легче провалиться на этом самом месте [8, С. 420].
Обращение молодой человек не использовалось в казачьей среде; оно употреблено доктором в отношении действительно молодого человека и не предполагает равенства в общении.
Несколько раз он ( Роман) спрашивал об этом доктора Сидоркина, который извлёк из его плеча свинцовую мятую пулю, но Сидоркин всякий раз говорил ему:
— Не торопись, молодой человек. Придёт время — не задержим [8, С. 265].
Наименование старик (старики) активно употребляется в качестве обращения и к старым, и к пожилым мужчинам, причём форма ед. ч. использована представителями других сословий по отношению к незнакомому человеку — казаки в той же ситуации общения предпочитали ЛЕ отец.
Редкое полено не валилось у него (Андрея Григорьевича) из рук. Приёмщик беззлобно пошутил над ним:
— Эх, старик, старик! Погнала же тебя нелёгкая с дровами. Тебе на печи лежать надо, а ты торговать пустился [8, С. 11].
Толстый заспанный фельдшер, потирая ладонью круглую бритую голову, встретил Северьяна на крылечке лагерного околотка. Сладко зевнул, лениво спросил:
— Ну, с чем пожаловал, старик? [8, С. 261].
. снова перебил его Мурзин и, обращаясь ко всем, сказал:
— Никиту я не одобряю, старики. Нализался он и наделал беды [8, С. 339].
Тимофей прорвался сквозь толпу к крыльцу, легко поднялся на ступеньки:
— Старики, вы сдурели, что ли? [8, с. 340].
Термины родства дед (деды) и дядя тоже часто используются в качестве обращений к старым и среднего возраста мужчинам, и к знакомым, и к незнакомым, и в казачьей среде, и в крестьянской.
Надзиратель сжалобился:
— Иди, дед, к огню, погрейся, а я пока с другими займусь. [8, С. 12].
Семён успел заметить на ближнем простенке высыпавших из щелей клопов и вскрикнул:
— Мать моя, клопов-то!.. Жарко нам, дед, нынче будет [8, С. 105].
Утром за стариком явился сторож. Он был при шашке и револьвере.
— Пойдём, дед, по этапу. ( ), так мне приказано тебя сдать конвойному начальнику [8, С. 106].
— Прочь с дороги, старорежимцы проклятые! — рявкнул тогда солдат на стоявших в дверях казаков и скомандовал своим: — Пошли отсюда, деды [8, С. 328].
Дядя
Мужика окружили, но подступиться к нему боялись. Платон попробовал вступить с ним в переговоры:
— Сдавайся, дядя. Покуражился, помахал литовкой и будет. Штраф всё равно платить придётся.
— ( )
— Экой ты, дядя, вредный. Ведь нас четверо, распалишь нас, тогда плохо тебе придётся [8, С. 134].
Окровавленный, перемазанный бурой глиной, плача от злобы и бешенства, поднялся кривой (беглый каторжник) на ноги.
— Эх, дядя! Креста у тебя на вороте нет, — узнав Никифора, крикнул он плачущим голосом [8, С. 53].
При обращении к девушкам обычным у казаков было слово девка (девки), которое в романе используется и как наименование.
Девки перестали плясать. Испуганно сгрудившись у церковной ограды, стали шептаться. Федотка направился к ним.
— Ну, девки, чего каши в рот набрали? [8, С. 34].
Аграфена развела руками:
— И кто это тебе, девка, голову закрутил? Да по-моему, никого в посёлке лучше Алёшки нет [8, С. 173].
Но тут ей (Дашутке) преградил дорогу Данилка Мирсанов и, показывая на Романа, спросил с ухмылкой:
— Ты чего, девка, старых знакомых не узнаёшь? Загордилась?.. [8, с. 211].
ЛЕ няня, являющаяся и наименованием женщины по профессии, употребляется в романе как специфическое обращение в медицинской сфере (ср. доктор, сестра).
На третье койке кто-то заворочался, застонал, потом плаксивым тонким голосом стал требовать:
— Утку. Няня, утку. [8, С. 264].
Кроме конкретных обращений, установить контакт помогают и отвлечённые, выраженные сочетанием существительного в косвенном падеже с междометием эй — «возгласом, которым окликают, подзывают, обращаются к кому-либо» [9, т. 4, С. 746] или придаточным предложением.
Когда до каторжников осталось шагов
пятьдесят, он (надзиратель) снова крикнул:
— Эй, на болоте!.. В последний раз предлагаем сдаться [8, С. 56].
Горяча коня, Каргин выехал вперёд, окинул взглядом защитников городка:
— Эй, в городе! Готовы? [8, С. 227].
Платон, надеясь на своего коня, подпустил их (крестьян деревни Мостовки) поближе и закричал:
— А ну, подъезжай, кому жизнь надоела! В момент на тот свет отправлю [8, С. 125].
Следующая подгруппа обращений, кроме называния собеседника мужского пола, выражает уважительное ( уважение
— чувство, основанное на признании чьих-либо достоинств, заслуг, качеств [9, т. 4, С. 447]) отношение к нему: отец, молодец, папаша, дружище. Это обращения-регу-лятивы ( как и остальные, рассмотренные в статье), которые регулируют отношения между коммуникантами в рамках этикета.
Термин родства отец, являющийся и наименованием мужчины, имеющего детей, использовался при обращении и к пожилым людям, и к старым, и к знакомым, и к незнакомым.
Старик, сидя на нарах, попивал из жестяного смятого котелка чай.
— Здорово, отец! — поклонился ему Семён [8, С. 103].
— Сказал! По-твоему, выходит — раз казак, то богач. А у нас, отец, тоже не всем сладко живётся. Одни ходят в сукне да в шёлке, а у другого — зубы на полке [8, С. 103].
— Усидит, — подтвердил Герасим ( сосед) и обратился к Андрею Григорьевичу:
— А ты, отец, как думаешь? [8, С. 223].
При обращении к молодому казаку пожилой употребил ЛЕ молодец, подчеркнув
его красоту, силу и стать ( молодец — молодой человек, достигший расцвета сил, крепкий и статный [9, т. 2, С. 291]) и проявив таким образом уважение к нему.
В это время в горнице появился невысокого роста казак с частой сединой в бороде, расчёсанной надвое. На нём были штаны с лампасами и лакированные сапоги. Он принялся здороваться со всеми парнями и девками за руку. Дойдя до Романа, протянув ему руку, сказал:
— Этого что-то не признаю. Откуда будешь, молодец? [8, С. 200].
Обращения, проиллюстрированные ниже, адресованы казакам представителями других сословий: солдатом, фельдшером и бывшим политическим ( заключённым) , возвращающимся с каторги домой в начале весны 1917 года.
ЛЕ папаша использована в таких ситуациях общения, когда речь идёт о сыне.
— Арестант тебе не родня случаем? Недаром, однако, ты рукав сжёг?
— Сын он мне, — с решимостью отчаяния Андреё Григорьевич и пошёл на солдата, выпятив свою квадратную нестариковскую грудь. — Стреляй меня, коли, если рука подымется!
Солдат испуганно отшатнулся, побледнел и, понизив голос, сказал: — Ладно, папаша... Ты ничего не говорил, я ничего не видел. Только уходи скорее. Вон разводящий идёт [8, С. 13].
— Сына у меня в лесу ранили. ( ) Век благодарить буду, спасите только.
— Что могу — сделаю, папаша. Лысу-хин! — крикнул он (фельдшер) [8, С. 262].
Дружище
— Эх, хоть бы раз поговорить с таким человеком и узнать, как нам с кривдой разделаться, нужде и горю по загривку дать, — сказал с загоревшимися глазами Семён.
— Многое, дружище, можно узнать из ленинских книг. ( )[8, С. 322].
Почтительные обращения, передающие глубокое уважение к адресату (почтение — глубокое уважение [9, т. 3, С. 345]), встретившиеся в романе, были обычными в казачьей среде: господа старики, дорогие посёльщики, дорогой хозяин (дорогие хо-
зяин с хозяюшкой), дорогие гости, почтенные.
Господа старики
После всех подошёл с братом и соседями поселковый атаман Елисей Каргин, широкоплечий и широколицый усач с упругой походкой. Поздоровался. Опираясь на берданку, спросил:
— Ну, господа старики, откуда, по-вашему, начинать будем? Решайте. Да, пожалуй, пора и трогаться [8, С. 23].
Сход открыл брат Иннокентия Кусто-ва, Архип ( ) и, оглядев толпу заплаканными глазами, закричал:
— Так вот, господа старики!.. [8, С. 339].
Дорогие посёльщики
— .Мы, дорогие посёльщики, не меньше вашего жалеем, что пролилась напрасно кровь [8, С. 341].
Дорогой хозяин
— Ничего, ничего, дорогой хозяин. Надеюсь, мы это исправим, — перебил Шестакова наказный (атаман). [8, С. 7]
— Сухая ложка рот дерёт, трезвому разговор на ум не идёт. Давайте, дорогие хозяин с хозяюшкой, выпьем, а потом и потолкуем [8, С. 171].
Дорогие гости; почтенные
На прощанье Беломестных поиграл темляком серебряной шашки и сказал захмелевшим, чванливым гостям:
— Прошу не обессудить, дорогие гости. Чем богаты, тем и рады. Надеюсь, господа старики, что жить мы с вами будем дружно. ( ) Если вам будет угодно, в сенокос и в страду наши люди могут изредка помогать вам. Имейте это, почтенные, в виду. А пока, — приложил он руку к козырьку, — разрешите откланяться. [8, С. 72].
Ласковые ( ласковый — проявляющий ласку, нежность, ласка — доброжелательное, приветливое отношение [9, т. 2, С. 165], нежность — нежное чувство, ласковость, мягкость в отношении к кому-либо [там же, С. 443]) обращения, которые казаки использовали при установлении контакта, задавали рамку особенно доброжелательного, нежного общения: дедушка,
хозяюшка, чёртушка, девонька, дяденька, сынок, братец, голуба, голубчик, ягодка, родимый, отец родной, мил человек. ЛЕ дедушка, хозяюшка, чёртушка, девонька, дяденька, сынок, братец имеют в своём составе ласкательные суффиксы; ЛЕ голубчик и голуба специально используются в роли обращения для ласкового называния людей [9, т. 1, С. 328-329]; ЛЕ ягодка использована в переносном метафорическом ласкательном значении; в значении диалектного словосочетания мил человек главным является значение слова мил(ый) — «располагающий к себе, славный, хороший» [9, т. 2, С. 270]. ЛЕ родимый ( в значении существительного) употреблялась и в среде казаков, и была адресована казаку беглым каторжником, как и ЛЕ отец родной.
Дедушка
Однажды, когда горевал Андрей Григорьевич на лавочке у ворот, подошёл к нему сосед Герасим Косых. Не успев поздороваться, сказал:
— Нынче я, дедушка, вашего Васюху видел. На каторгу его гонят [8, С. 10].
Сынок
— Дедушка, куда же это у вас народ девался? — спросил его командир полка Фрол Балябин.
— Убегли, сынок [8, С. 417].
Хозяюшка
Алёна принялась было зажигать лампу, но он (кузнец Нагорный) сказал ей:
— Вы, хозяюшка, сначала ставни закройте, а потом зажигайте свет. Нечего прохожим видеть, кто у вас в гостях [8, С. 128].
Дяденька
Впереди меня стоял здоровенный казачина, я ему как раз до кушака была. Начала я его кулаками по спине бубнить да упрашивать: «Дяденька, вытащи меня». ( ) В этом месте Феня расхохоталась и лукаво спросила:
— А знаешь, кто тот дяденька был?
— Уж не я ли?
—Ты, дяденька, ты! — закатилась раскатистым смехом Феня и, поднявшись на ноги, подала Тимофею руку. — Ну, дяденька, прощай до завтра [8, С. 366-367].
Братец (братцы)
Сергей Ильич глубоко и шумно вздохнул, поглядел на площадь, на ясный и тёплый закат, весело сказал:
— Ну, братцы мои, полегчало на сердце. Может, оно и опять по-старому заживём. ( ) [8, С. 356].
После Балябина стал говорить Куша-веров. Поправив чёрную повязку, ( ), он спросил:
— Ну, братцы, слышали, куда жизнь поворачивает? [8, С. 377].
Чёртушка
— Хозяева ваши на заимке? — спросил Семён.
— Арсений тут. Вон он за леском под овёс пашет, — показал работник обкуренным пальцем на дальний березняк. ( )
— Да ты остановись, чёртушка. Поговорить надо [8, С. 260].
Девонька (девоньки)
— Какое, девоньки, веселье, если половины народу нет, — охотно подхватила Да-шутка. — И с какой стати нам, девкам-то, делиться? [8, С. 174].
Вдруг Клавка спохватилась:
— Ой, девоньки, я телят отлучить забыла. Побегу я. А ты, Рома, проводи Ленку [8, С. 194].
Голуба
Он (Роман) с силой рванул её (Дашут-ку) к себе, так что треснула на ней сарпинковая кофта, нагнулся, обхватил поперёк и кинул в своё седло.
— Попалась, голуба! Теперь я тебя купать буду [8, С. 18].
Голубчик
Аграфена загородила ему (мужу) дорогу.
— Епифан, голубчик. Да не трожь ты её (дочь Дашутку). [8, С. 82].
Ягодка
— Сегодня я плясать хочу.Дашутка, ягодка, что ты на меня, как туча глядишь? Пойдём с тобой кадриль плясать [8, С. 34].
Родимый
— Ну я. — недружелюбно протянул Роман и осёкся: человек (дядя Василий Андреевич Улыбин) шёл к нему с протянутыми руками и взволнованно говорил:
— Здравствуй, Роман, здравствуй, родимый! [8, С. 428]
Никифор придержал иноходца. Густые черёмуховые кусты никли над светлой водой, осыпанные пахучим цветом. В них нельзя было ничего разглядеть.
— Экая чертовщина. Померещилось, что ли? — Никифор выругался вслух и тронул коня. Из кустов крикнули снова:
— Дай хлебца, родимый [8, С. 50].
Отец родной
Когда подъехал к Драгоценке, из буйно цветущих кустов черёмухи его (Никифора Чепалова) окликнули. Голос был робкий и звонкий:
— Отец родной, не дай погибнуть[8, С. 50].
— Куда путь держишь?
— В Костромскую губернию. Оттуда я. Охота, отец родной, на детишек перед смертью взглянуть.
— Ну, так жди. Ребятишки зараз тебе ковригу принесут.
— И сольцы бы, отец родной, щепотку [8, С. 51].
Мил человек
Сделав две-три затяжки, старик заметно повеселел, придвинулся поближе к Семёну:
— ( ) Только я тебе, парень, вот что скажу. Не серчай на меня. Я ведь, мил человек, понимаю, что казак казаку — рознь, да только себя мне побороть трудно. ( ) [8, с. 104].
Роман спросил у Луки:
— Отчего они (китаянки) так ходят?
— А как же им, мил человек, ходить, ежели у них вместо ног культяпки. Несчастные они, эти китайские мадамы [8, С. 196].
Некоторые из ласковых обращений, а также и другие использованы в романе в значении, противоположном тому, которое они имеют в языке, то есть эти ЛЕ передают иронию адресанта. Ирония — тонкая, скрытая насмешка, а также слово или фраза, в которых преднамеренно утверждается противоположное тому, что думают о лице или предмете [9, т. 1, С. 675]. В качестве иронических обращений казаками упот-
реблены ЛЕ голубь, любезный, голубчик, голубушка, орёл, жених, последние две из которых являются и наименованиями человека.
В ситуации общения между станичным атаманом и Семёном Забережным, распахавшим залежь богача Сергея Ильича Чепалова и за это вызванным в станичное правление, атаман обращается к Семёну, называя его как будто ласково голубь, голубчик, любезный, но при этом не сдерживая негативные эмоции (раздражения, злости, злорадства) и не пытаясь разобраться в произошедшем в посёлке и в его причинах. В этом случае ласковые обращения становятся насмешкой.
— Откуда? — рявкнул, повернувшись к Семёну, Лелеков (станичный атаман) и, узнав его, зло рассмеялся:
— Ага, это ты, голубь?.. Ну, ну, давай рассказывай, что ты там наделал.
— Ничего я не делал.
— Ты казанскую сироту из себя не строй, любезный. Ты мне лучше скажи, по какому праву чужие залежи пашешь?
—Тут, господин атаман, такое дело вышло. — принялся объяснять Семён, но Ле-леков, топнув ногой, оборвал его:
— Знаю, что за дело. Всё мне, голубчик, ясно. За самовольный захват чепалов-ской залежи пойдёшь на отсидку в каталажку [8, С. 101].
В ситуации сватовства, когда Епифан Козулин хотел спросить дочь, а она убежала из дома и пришла только после отъезда сватов, таким образом ослушавшись его, он обращается к ней, используя ласковое слово голубушка, но испытывает в это время к ней совсем не добрые чувства (только его опьянение спасло дочь от побоев).
Она (Дашутка) думала, что отец сразу примется её бить, но он посмотрел на неё осоловелыми глазами и спокойно спросил:
— Ты это где шаталась, голубушка?
— Ягнят убирала, — соврала она и покраснела.
— Ты эти фокусы брось. Убежала, а нас с матерью под стыд подвела [8, С. 172].
ЛЕ орёл имеет переносное метафорическое значение: «о человеке, отлича-
ющемся мужественной красотой или удалью, отвагой, смелостью» [9, т. 2, С. 638] и может быть использована как обращение к такому человеку; но в обращении к арестантам ( старику, шестой раз убежавшему с каторги, и казаку Семёну Забережному, наказанному за распашку чужой залежи) то есть людям, нарушившим закон, эта ЛЕ приобретает противоположный смысл и звучит насмешливо.
Пришёл хромой казак-сторож и, не входя, прокричал с порога:
— Ну, орлы, идите довольствие получать! [8, С. 104].
Насмешка звучит и в обращении жених к молодому казаку, который три года ездил вместе с матерью «по всей Орловской станице, по всем тринадцати её посёлкам в поисках подходящей девушки» и с которым во время сватовства случались различные казусы: в Золотоношском его выкупали в проруби, в Байкинском — «оттузили как следует», в Со-лонечном — у обоих коней отрезали хвосты.
А разошедшийся Никула, завидев стоявшего поодаль Гордея Меньшагина, белобрысого, туповатого парня, сорвал с головы шапку и раскланялся с ним.
— Моё почтение, жених.
Был знаменит этот Гордей тем, что, задумав жениться, не мог найти невесты [8, С. 75-76].
Подобное обращение заслужил и Роман Улыбин после того, как измазал дёгтем ворота, калитку и заплот (ограда из брёвен, положенных одно на другое) Козулиным, обидевшись на Дашутку. В обоих случаях это несостоявшиеся женихи, то есть адресант подразумевает противоположное тому, что говорит.
Приводил его (Романа) в себя голос матери, которая, поравнявшись с ним, весело говорила:
— Ну-ну, шевелись, жених, а то пятки обрежу [8, С. 139].
Рассмотренные подгруппы обращений включают 52 ЛЕ, из них 9 выступают только в этой функции: ( низ, паря, голубь, голубчик, голубушка, голуба, ягодка, мил человек, дружище) , другие являются и наименованиями людей; 9 ЛЕ (17 %) имеют диалектный характер ( посёльщики, дорогие посёльщики, низовские, низ, ребята, полчанин, брательник, паря, мил человек), ЛЕ дружище — разговорный, ЛЕ отец (в качестве обращения), отец родной, папаша, голуба — просторечный; ЛЕ почтенный (в качестве обращения) является устаревшей в современном русском языке, как и ЛЕ родимый, которая имеет ещё и народно-поэтический характер [9]. Активно используются в качестве обращений к неродственникам термины родства — 11 ЛЕ ( брат, брательник, братец, дед, дедушка, дядя, дяденька, отец, отец родной, папаша, сынок) , что характерно для русских людей [3, С. 89; 7, С. 101102]. При обращении к незнакомым людям употреблены 16 ЛЕ: брат, парень, паря, молодой человек, старик, дед, дядя, отец, отец родной, молодец, папаша, дедушка, чёртушка, дяденька, сынок, родимый — многие из этих обращений широко (не локально) используются и в наше время. ЛЕ женского рода всего 7: девка, девонька, голубушка, голуба, ягодка, хозяюшка, няня, что, очевидно, связано с менее активной социальной ролью женщин.
Таким образом, рассмотренные обращения в романе «Даурия» отражают региональное своеобразие речевого этикета забайкальских казаков, однако в целом имеют общерусский характер.
Литература_
1. Абросимова О.Л., Пляскина Е.И. Лексика коренного населения в русских говорах Читинской области // Проблемы лингвистического краеведения. Пермь, 2004. С. 7-12.
2. Бурятско-русский словарь. Сост. К.М. Черемисов. М., 1973. 750 с.
3. Гольдин В.Е. Этикет и речь. М., 2009. 116 с.
4. Макарова Е. Константин Седых // Седых К.Ф. Даурия. Иркутск, 1975. С. 429-431.
5. Пляскина Е.И. Бытовая лексика говора сёл Борзинского района Читинской области: автореф. дис. .канд. филол. наук. М., 2001. 16 с.
6. Попова З.Д., Стернин И.А. Когнитивная лингвистика. М., 2007. 314 с.
7. Селищев А.М. Диалектологический очерк Сибири // Избр. тр. М., 1968. С. 223-427.
8. Седых К.Ф. Даурия. Иркутск, 1975. 431 с.
9. Словарь русского языка в 4-х томах. М.: «Русский язык», 1981. Т.1-4. 696 с.
10. Филин Ф.П. О лексикализованных фоне-тико-морфологических вариантах слов в русских говорах // Очерки по теории языкознания. М.: Наука, 1982. С. 318-327.
11. Формановская Н.И. Речевой этикет и культура общения. М.: Высшая школа, 1989. 159 с.
_References
1. Abrosimova O.L., Plyaskina E.I. Problemy lingvisticheskogo kraevedeniya (Linguistic problems of local lore). Perm, 2004. P. 7-12.
2. Buryatsko-russkij slovar [Buryat-Russian dictionary]. Comp. KM Cheremisov. Moscow, 1973. 750 p.
3. Goldin V.E. Jetiket i rech [Etiquette and speech]. Moscow, 2009. 116 p.
4. Makarova E. Konstantin Sedyh [Konstantin Sedykh] (Sedykh K.F. Daura). Irkutsk, 1975. P. 429431.
5. Plyaskina E.I. Household dialect vocabulary of Borzinsky district of the Chita region [Bytovaya lek-sika govora sjol Borzinskogo rayona Chitinskoy oblas-ti]: abstract dis. ... Candidate. Philological Sciences. Moscow, 2001. 16 p.
6. Popova Z.D., Sternin I.A. Kognitivnaya lingvistika [Cognitive Linguistics]. M., 2007. 314 p.
7. Selishhev A.M. Dialektologicheskij ocherk Sibiri [Dialectological essay of Siberia] (Fav. works) Moscow, 1968. P. 223-427.
8. Sedykh K.F. Dauriya [Dauriya]. Irkutsk, 1975.431 p.
9. Slovar russkogo yazyka v 4-h tomah [Russian dictionary in 4 volumes]. M.: «Russian Language», 1981. Vol. 1-4. 696 p.
10. Filin F.P. O leksikalizovannyh fonetiko-morfologicheskih variantah slov v russkih govorah [About lexicalized phonetic and morphological variants of words in Russian dialects] (Essays on the Theory of Linguistics). Moscow: Nauka, 1982. P. 318-327.
11. Formanovskaya N.I. Rechevoy jetiket i kul-tura obshheniya [Speech etiquette and culture of communication]. Moscow: Higher School, 1989. 159 p.
Коротко об авторе
Briefly about the author
Пляскина Е.И., канд. филол. наук, доцент, За- E. Plyaskina, candidate of philological sciences,
байкальский государственный университет, г. Чита, Transbaikal State University, Chita, Russia Россия
Научные интересы: история русского языка, Scientific interests: history of Russian language, dia-
диалектная лексикология lect lexicology
