CC BY
71
ББК 81.001.6
Е. Н. Горбачева Астраханский государственный университет
ОБОЗНАЧЕНИЕ И ВЫРАЖЕНИЕ ЛИНГВОКУЛЬТУРНОГО КОНЦЕПТА «СПОР»
В РУССКОМ И БРИТАНСКОМ ПОЛИТИЧЕСКОМ ДИСКУРСЕ
Лингвокультурный концепт «спор», т. е. первичное культурное образование, в структуре которого выделяют понятийную, образную и ценностную стороны [1], относится к разряду сложных концептов. Сложность его обусловлена тем, что он может транслироваться в разные виды дискурса, при этом его содержание подвергается модифицированию (например, при трансляции в институциональный дискурс происходит его институционализация); кроме того, коммуникативное действие «спор», посредством которого осуществляется реализация соответствующего концепта в дискурсе, приобретает форму речевого жанра.
Спор, на наш взгляд, является одним из ключевых концептов политического дискурса, поскольку в нем происходит, во-первых, частое обозначение данного концепта, или апелляция к нему, а во-вторых, его выражение в виде речевых жанров полемического характера - парламентских и телевизионных дебатов. Целью данного исследования является анализ жанра парламентских дебатов на материале стенограмм заседаний Государственной Думы Российской Федерации и Британского парламента.
Жанр парламентских дебатов является прототипным жанром политического дискурса с точки зрения центрального места, которое он занимает в полевой структуре данного дискурса [2]. Для исследуемого жанра характерны признаки официально-делового стиля: официальность высказывания, широкое использование терминологии (преимущественно юридической), наличие многочисленных речевых клише («на основании», «в силу», «в отношении» и т. п.). С другой стороны, по мнению А. В. Дмитриева, В. В. Латынова и А. Т. Хлопьева, парламентские дебаты находятся на стыке между официальной и неофициальной коммуникацией, т. к. обращены они непосредственно к оппоненту (приватное общение), а их результаты могут быть достоянием СМИ [3].
Парламентские дебаты - сложное речевое событие, которому свойственны общественный характер, официальность, публичность, предсказуемость (предварительное планирование), строгая регламентированность, наличие макродиалога, т. е. преимущественно диалогической формы общения (речь в прениях, вопросы к докладчику), сочетающейся, однако, с монологической формой (доклад).
Глобальная цель парламентских дебатов - принятие решения по обсуждаемому вопросу. По словам Т. А. ван Дейка, парламентские дебаты символизируют обсуждение и принятие решений в обществе, обществом
и во имя общества [4]. Глобальной цели дебатов подчинена цель каждого субъекта парламентских выступлений: убедить адресата в правоте своего мнения. Статусно-индексальное общение в парламентских дебатах осуществляется на уровне «политик - политик». Субъект выступлений в дебатах -политик, не обязательно являющийся членом парламента, - направляет свою речь коллективному адресату, т. е. всем членам парламента и другим общественным деятелям.
Парламентские дебаты, будучи, по мнению Е. И. Шейгал [2], календарным событием, отличаются большой степенью ритуализованности, что отражено прежде всего в композиционном построении жанра парламентских дебатов. Ощущение ритуальности складывается также благодаря формульным фразам председателя: формулам адресации («уважаемые господа депутаты», «уважаемые коллеги»; "honorable Members, "honorable gentlemen") и протокольным формулам («ставлю на голосование», «пожалуйста, включите микрофон господину...», «слово предоставляется...»; "I beg to move", "I will look into the matter", "With this we may discuss Lords amendments N...").
Мы определяем главную жанровую особенность парламентских дебатов как создание аргументативных текстов и обмен аргументами посредством выражения несогласия с мнениями предыдущих участников. Мы выявили шесть основных способов выражения несогласия в парламентских дебатах:
1) прямое возражение, выраженное с помощью глаголов согласия в отрицательной форме: «Мы не согласны, внесли альтернативный проект и предлагаем: давайте выйдем к народу и выясним отношения, в передаче «К барьеру!» хотя бы» [5, 27 октября 2004 г.].
2) возражение-опровержение, выраженное посредством отрицательных предложений либо слов с семой отрицания: "The hon. Gentleman is wrong: 50,000 beds have not been lost in the care home sector" [6, Deb. for 10 Apr 2001: Col 846].
3) возражение-замечание, синтаксически оформленное в виде предложения с противительным союзом: «В пояснительной записке к законопроекту есть ссылка на мировые стандарты. Да, это имеет место, но есть и другие примеры, данная практика все-таки не имеет повсеместного распространения» [5, 24 марта 2006 г.];
4) возражение-сомнение, синтаксически оформленное в виде вопросительного предложения, причем вопрос может быть риторическим: "My Lords, I agree that this is a very important stream of funding for universities. But is the Minister aware that the extra income yielded by the imposition of tuition fees resulted in no net increase of resources to universities because of cuts elsewhere?" [6, Deb. for 10 Apr 2001: Col. 846];
5) имплицитное возражение-критика: «Это второй важнейший законопроект сегодня. Днём мы обсуждали законопроект о земле и приняли в том варианте, что землю никто не получит и все собственники будут долго оформлять и умирать. И я уже называл причину. Причина одна: чтобы быстрее из жизни ушли носители советской идеологии. Вот в чём
причина. Вот так они уйдут быстрее. Как их убрать? Вот уже разгромили государство, расчленили, а люди живут. Они носители той идеологии, которая противна Западу, заказчик там, в Лондоне. Поэтому и предлагаются законы, которые вроде бы хорошие, но невыполнимые и направлены против наших бедных граждан. То же самое и здесь. Там у нас хлеб - хлеб не давать! - а здесь зрелища: а зрелища давайте дадим!» [5, 24 марта 2006 г.]. Критикуя законопроект о государственном регулировании деятельности по организации азартных игр, В. В. Жириновский проводит аналогию с другим ранее обсуждавшимся законом, который он также не одобряет -законом о земле. В. В. Жириновский обвиняет создателей данных законов в антинародных действиях. Крайнюю эмоциональность тексту придают вопросительные и восклицательные предложения иронического характера, аллюзия на Б. Березовского как главного создателя антинародных проектов («.заказчик там, в Лондоне»), словосочетание с эпитетом («бедных граждан»), глаголы со значением разрушения («разгромили», «расчленили»);
6) имплицитное возражение, выражающееся как согласие с «третьим лицом», уже выразившим свое несогласие с предыдущим оратором: "I want to support my noble friend Lady Byford on the issue of fallen stock, which was raised also by my noble friends Lord Plumb and Lord MacGregor of Pulham Market. Article 5 cannot be allowed to stand" [6, Deb. for 4 Apr 2003: Col. 1605].
Важной отличительной чертой британских парламентариев является то, что они очень корректно, осторожно выражают несогласие, чтобы «сохранить лицо» оппонента, не обидеть его. Вежливость британских политиков по отношению друг к другу позволяет снизить категоричность и эмоциональность высказывания и в целом создает впечатление сдержанности ораторского выступления.
Аргументация в парламентских дебатах весьма разнообразна. Ссылаясь на теорию голландских ученых Ф. ван Еемерена и Р. Гроотендорста [7], классифицировавших аргументативные тексты с точки зрения их структуры, мы выявили, что аргументация, представленная в политических дебатах, может состоять из одного главного аргумента (единичная аргументация), из двух или более главных аргументов, каждый из которых достаточен для обоснования выраженного мнения (множественная аргументация), из двух или более главных аргументов, которые являются достаточными для обоснования только в сочетании (сочинительная составная аргументация), из одного или более главных аргументов и одного или более подчинительных аргументов (подчинительная составная аргументация).
В то же время, рассматривая аргументацию как тактическую сферу дебатов, мы, опираясь на теорию, изложенную Г. Каппель, Р. Ратмар и Н. Диль-Желонкиной в [8], выделяем в русском и английском политическом дискурсе следующие виды аргументации: квазилогическую аргументацию, где упор делается на логику аргументов, презентирующую аргументацию (в виде интересной истории) и аргументацию по аналогии. Выбор оптимальной аргументации состоит в правильном распределении аргументов для достижения максимального перлокутивного эффекта, т. е. для убеждения, в чем заключается, как мы отметили ранее, локальная цель выступления каждого политика в ходе парламентских слушаний.
Квазилогическая аргументация представлена как рассуждение либо описание. Аргументы квазилогического типа вводятся с помощью союзов и союзных слов «потому что», «так как», «ведь», «поскольку», «так», «во-первых», «во-вторых», «наконец» и т. д., в английском политическом дискурсе - "because", "as", "first", "secondly", "finally", "after all" и т. д.; иллокутивные маркеры аргументов могут быть опущены, но легко восстанавливаются логически: «(выраженное мнение 1) Это говорит о том, что назрела необходимость быстрее принять поправки в Закон «О средствах массовой информации», (аргумент 1 = выраженное мнение 2) потому что смотреть телевизор невозможно: (аргумент 2) с утра до вечера только фильмы, связанные с жестокостью» [5, 27 окт. 2004]; "Adoption legislation is vital to our society because children get only one chance to grow up" [6, Deb. for 10 Mar 2001: Col. 698]. В примере из русского политического дискурса приводится подчинительная аргументация-рассуждение, где первый аргумент - ассертив-утверждение, а второй - ассертив-констатив. В аргументации-размышлении из британского дискурса единичный аргумент представляет собой ассертив-утверждение.
Русские и британские парламентарии часто приводят аргументы презентирующего типа в виде повествования - конкретного, обобщенного и информационного: «Уважаемая Светлана Евгеньевна, вы знаете, я был одним из авторов аналогичного законопроекта, который тоже был успешно завален. И я несколько не согласен с вами в плане того, что такой закон будет размывать государственную монополию. Я вам привожу в пример конкретный случай. Вот у меня в округе есть вертолетный завод. Он поставил вертолеты, и теперь для того, чтобы поставить запчасти к вертолетам, он должен нести колоссальные накладные расходы и срывать контракт, понимаете, именно из-за того, что у него отняли права» [5, 12 февр. 2003 г.]; "Could the noble Baroness publish a list of knackers, giving their location? That would be of some benefit to farmers, who are in a desperate position. There are particular problems with incineration. Farmers may club together and buy an incinerator <...>, they are expensive - but they cannot take dead stock from one farm to another." [6, Deb. for 4 Apr 2003: Col. 1604]. В примере из русского парламентского дискурса аргументация представлена в виде конкретного повествования, которое слагают ассертивы-нарративы, в британском дискурсе - в виде информационного повествования, состоящего из ассертивов-констативов. Аргументацию в обоих примерах мы расцениваем как единичную.
Аргументация по аналогии весьма часто встречается в речи политиков, как русских, так и британских, возможно, благодаря своей образности (если осуществляется аналогия с прецедентными текстами или ситуациями) и достоверности (если приводятся статистические данные): «Уважаемый Вячеслав Викторович, мне кажется, вы напрасно называете свое постановление жестким. Мне оно скорее напоминает о персонаже «Обыкновенного чуда" Шварца. Помните, первый министр, взбунтовавшись против своего короля, называет его не величеством, а превосходительством?» [5, 12 февр. 2003 г.]. В британском парламентском дискурсе чаще приводятся
статистические данные в качестве аргументации по аналогии: "At any one time, local councils look after almost 58,000 young people, seven in 10 of whom leave care at 16 without an educational qualification of any sort. Almost four in 10 male prisoners under the age of 21 have been looked after at some stage in their lives and 25 per cent of the people sleeping rough on the streets of London have also been in care" [6, Deb. for 26 Mar 2001: Col. 698].
Таким образом, жанр парламентских дебатов является одним из основных способов выражения концепта «спор/arguing» в политическом дискурсе. Кроме того, в ходе парламентских слушаний происходит апелляция к данному концепту посредством лексем, отражающих следующие конститутивные признаки спора: 1) процесс взаимодействия - «спорить», «дискуссия», «полемика», «прения»; "argue", "discussion", "debate", "quarrel", "negotiations"; 2) мотив взаимодействия - «не соглашаться», «возражать», «противоречить», «выступать против»; "not to agree", "reject", "controversial", "to oppose", "to be wrong"; 3) участники - «оппозиция»; "opposition"; 4) предмет взаимодействия - «законопроект», «вопрос»; "a matter", "an issue", "a view", "a problem", "a question", "amendments"; 5) средство взаимодействия - «аргумент», «статистические данные»; "an assessment", "a fact"; 6) функции аргумента - «обосновывать», «в защиту»; "to ensure", "to reason", «to convince", "to explain"; 7) результат - «соглашаться», «согласие», «соглашение», «солидарный», «решение»; "a decision", "to agree", "to accept", "to be reassured", "to receive a full support", "a consensus" и др.
Итак, жанр парламентских дебатов представляет собой институциональный вид общения с такими признаками институциональности, как общественность, публичность, формальность, ритуализованность, регламентированность. Основное отличие русского и британского дискурса парламентских слушаний нам видится в стилевых характеристиках, а именно в выражении речевого акта возражения и некоторых аспектах аргументации. В ходе парламентских дебатов происходит обозначение концепта «спор/arguing», а сами дебаты являются одним из основных способов выражения данного концепта в политическом дискурсе.
СПИСОК ЛИТЕРА ТУРЫ
1. Карасик В. И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. - Волгоград: Перемена, 2002. - 477 с.
2. Шейгал Е. И. Семиотика политического дискурса. - М.: ИТДГК «Гнозис», 2004. - 327 c.
3. Дмитриев А. В., Латынов В. В., Хлопьев А. Т. Неформальная политическая
коммуникация. - М.: Рос. полит. энцикл., 1997. - C. 7.
4. Wodak R., Dijk T. A. van. Racism at the top: Parlimentary discourses on ethnic is-
sues in six European states. - Wien, 2000. - 391 c.
5. http://www.duma.gov.ru.
6. http://www.publications.parliament.uk.
7. Еемерен Ф. Х. ван, Гроотендорст Р. Речевые акты в аргументативных дискуссиях. - СПб., 1994. - C. 105-108.
8. Каппель Г., Ратмар Р., Диль-Желонкина Н. Как вести переговоры с русскими: стратегии для деловой практики // РЖ «Языкознание». - 1995. - № 3. - С. 41-44.
Получено 29.08.2006
WAYS OF DENOTING AND EXPRESSING THE LINGUOCULTURAL CONCEPT "ARGUING"
IN THE RUSSIAN AND BRITISH POLITICAL DISCOURSE
E. N. Gorbachyova
The linguocultural concept "arguing" is one of the key concepts of the political discourse because it is frequently referred to and functions in the form of speech genres of parliamentary and TV debates. The genre of parliamentary debates is a primary one of the political discourse and is characterized by the basic features of the official style in combination with some attributes of the non-official communication. The genre under analysis is a means of institutional communication. The main genre indicator of parliamentary debates is producing argumentative texts and exchanging arguments with the help of expressing disagreement. The principle difference between the Russian parliamentary discourse and the British one is observed in the stylistic characteristics of expressing the speech act of objection and some aspects of argumentation.
