CC BY
40УДК 343.33
Дяченко Андрей Владиславович Сибирский федеральный университет Юридический институт Россия, Красноярск EnrikoPato@yandex. ru Dyachenko Andrey Vladislavovich Siberian Federal University Law Institute Russia, Krasnoyarsk
ОБОСНОВАННОСТЬ КРИМИНАЛИЗАЦИИ РЕАБИЛИТАЦИИ НАЦИЗМА В СВЕТЕ ОГРАНИЧЕНИЯ ПРАВА НА СВОБОДУ СЛОВА Аннотация: статья посвящена исследованию проблемы ограничения права на свободу слова в связи с введением уголовной ответственности за реабилитацию нацизма. На основании норм Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод и Конституции РФ выделяются основания, позволяющие законодательно ограничивать право на свободу слова. Путём уголовно-правового анализа ч. 1 ст. 354.1 УК РФ, примеров из международной и отечественной судебной практики устанавливается обоснованность криминализации реабилитации нацизма применительно к наличию в перечисленных деяниях признака общественной опасности преступления и относительно тех ограничений прав человека, которые допускает Европейская конвенция и Конституция РФ.
Ключевые слова: реабилитация нацизма, свобода слова, общественная опасность, Международный военный трибунал, Вторая мировая война.
JUSTIFICATION OF THE CRIMINALIZATION OF THE REHABILITATION OF NAZISM IN THE LIGHT OF RESTRICTIONS ON THE RIGHT TO FREEDOM OF SPEECH
£ Ш
Annotation: the article is devoted to the study of the problem of restriction of the right to freedom of speech in connection with the introduction of criminal liability for the rehabilitation of Nazism. Based on the norms of the European Convention for the protection of human rights and fundamental freedoms and the Constitution of the Russian Federation, there are grounds for legally restricting the right to freedom of speech. By criminal law analysis of part 1 of art. 354.1 criminal code of the Russian Federation, examples from international and domestic judicial practice established the validity of criminalizing rehabilitation of Nazism in relation to the presence of these acts of the characteristic of public danger of the crime and with respect to the constraints of human rights, which allows the European Convention and the Constitution.
Key words: rehabilitation of Nazism, freedom of speech, public danger, international military Tribunal, World War II.
С момента включения в Уголовный кодекс РФ ст. 354.1 «Реабилитация нацизма» в исследовательской среде то и дело высказывались сомнения относительно обоснованности криминализации описанных в диспозиции деяний [1], поскольку возникало много вопросов, например, как обусловлено ли законодательное наделение перечисленных в новой статье действий той общественной опасностью, что присуща преступным деяниям? Если и обусловлено, то правильно ли законодатель определил место этой статьи в Особенной части УК РФ, исходя из того, на какие отношения направлено данное посягательство? Одним из вопросов был и остается в настоящее время вопрос о том, не ограничивают ли запреты, установленные в ст. 354.1 УК РФ, конституционное право на свободу слова с учетом неоднозначного подхода к оценке исторических событий как профессиональными историками, исследовавшими данные вопросы, так и обычными людьми, получающими из различных источников многообразную информацию об исторических событиях.
В этой связи стоит отметить, что свобода слова является одной из
фундаментальных основ любого демократического государства и одним из 873
i ш
базовых прав человека и гражданина. В настоящее время гарантии данного права установлены как на международном, так и на национальном уровне, в частности статьей 10 Европейской конвенции по правам человека [2] и статьей 29 Конституции РФ [3].
Произвольное ограничение свободы слова, как и любого другого права, недопустимо, и имеет место лишь с целью защиты каких-либо иных охраняемых законом интересов. Европейской конвенцией по правам человека установлены следующие условия ограничения свободы слова: 1) такие ограничения предусмотрены национальным законом и 2) необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия. Схожие основания установлены и ст. 55 Конституции РФ, согласно которой подобные ограничения прав допустимы в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства.
В свою очередь, реабилитации нацизма, исходя из изложения диспозиций норм ст. 354.1 УК РФ, может проявляться в следующих деяниях:
1) отрицание фактов, установленных приговором Международного военного трибунала для суда и наказания главных военных преступников европейских стран оси;
2) одобрение преступлений, установленных указанным приговором;
3) распространение заведомо ложных сведений о деятельности СССР в годы Второй мировой войны.
Первый альтернативный вариант деяния, представляющего собой реабилитацию нацизма, а именно отрицание фактов, установленных приговором Международного военного трибунала для суда и наказания главных военных
преступников европейских стран оси, вызвал в научной среде большой шквал критики.
Для начала отметим, какие именно факты были установлены приговором Международного военного трибунала в Нюрнберге для суда, отрицание которых в настоящее время влекут за собой уголовную ответственность, как и одобрение преступлений, указанных в этом приговоре.
Во - первых, был установлен факт заговора нацистского руководства с целью развязывания и ведения агрессивной войны. Агрессии нацистской Германии подверглись Австрия, Чехословакия, Польша, Дания, Норвегия, Люксембург, Бельгия, Нидерланды, Франция, Великобритания, Югославия, Греция, Советский Союз и Соединенные Штаты Америки. Был установлен факт ведения агрессивной войны в нарушение международных договоров в отношении 12 государств, то есть в отношении всех вышеперечисленных кроме Австрии и Чехословакии, которые были насильственно, но без ведения военных действий, присоединены к Германии в течение 1938 - 1939 годов [4, а 579]. Было установлено нарушение Германией Гаагской конвенции 1899 года, Версальского мирного договора 1919 года, заключенных Германией в 1925 году договоров о взаимных гарантиях, арбитраже и ненападении с Францией, Бельгией, Италией, Польшей, Чехословакией и Великобританией, а также Пакта Бриана - Келлога [4, а 605].
Во - вторых, был установлен факт совершения нацистами военных преступлений и преступлений против человечности: убийство военнопленных и жестокое обращение с ними, убийство лиц из гражданского населения и жестокое обращение с ним, разграбление общественной и частной собственности, политика рабского труда, преследование евреев [4, а 614].
В - третьих, преступными были признаны ряд организаций: НСДАП, гестапо, СД и СС. Такие организации как СА, кабинет министров Германии, генеральный штаб и Верховное командование Вермахта (ОКВ) не были признаны преступными [4, а 639].
В - четвертых, была установлена индивидуальная вина, в совершенных нацистским режимом преступлениях, должностных лиц [4, а 662]. Были признаны виновными в развязывании и ведении агрессивной войны, преступлениях против мира, военных преступлениях и преступлениях против человечности (первого, второго, третьего и четвертого разделов обвинительного заключения соответственно) Г. Геринг, И. фон Риббентроп, В. Кейтель, А. Розенберг, А. Йодль, К. фон Нейрат. Виновным по первому и второму разделам был признан Р. Гесс, по разделам третьему и четвертому - Э. Кальтенбруннер, Г. Франк, Ф. Заукель, А. Шпеер, М. Борман. По разделам второму, третьему и четвертому - В. Фрик, В. Функ, А. Зейсс - Инкварт, по разделу четвертому - Ю. Штрейхер, Б. фон Ширах. По разделам первому, второму и третьему - Э. Редер, второму и третьему - К. Дёниц. Ф. фон Папен, Я. Шахт и Г. Фриче были оправданы.
Следует отметить, что история - это наука, в которой невозможно установить единый подход к изучаемым явлениям в силу их ретроспективности. Ретроспективный характер событий позволяет рассматривать их с использованием большого спектра источников, которые между собой могут значительно варьироваться в силу различных факторов - исторического и политического контекста, субъективности восприятия и воспроизведения сведений со стороны их носителя и многого другого. Установить же абсолютную истину в событиях прошлого с таким разбросом неоднородных источников, зачастую содержащих диаметрально противоположную информацию, вряд ли представляется возможным, и именно поэтому современные подходы к историческим событиям предполагают плюрализм взглядов на них.
Если учитывать вышесказанное и исходить из буквального толкования формулировки «отрицание установленных приговором фактов», то любая публично высказанная точка зрения, основанная на альтернативных источниках информации и отрицающая существование того или иного указанного выше факта, установленного приговором Международного военного трибунала,
способна повлечь за собой привлечение лица, её выразившего публично, к
876
£ Ш
уголовной ответственности. Неоправданность такого варианта событий заключается в том, что как таковое отрицание того или иного исторического факта на деле может и не являть собой реабилитацию нацизма как идеологии в буквальном смысле и героизацию его сторонников, а лишь «проливать свет» на общую картину событий прошлого, подвергать её критическому анализу, но в целом же без умысла сформировать положительный образ нацизма в целом.
Видится, что введенная законодателем конструкция влечет за собой запрет на дискуссию в области Второй мировой войны и изучение её истории, являясь, по сути, попыткой запугивания исследователей и отказом от критического анализа прошлого [5]. Тем не менее, не все исследователи столь негативно оценивают указанную норму.
Так, по мнению А. Ю. Иванова следует разграничивать отрицание по смыслу ст. 354.1 УК РФ как «однозначно выраженное несогласие с любой из фактических позиций, отраженных в приговоре Нюрнбергского трибунала» и высказывание частного мнения, в том числе в научной дискуссии. Второе явление ученым рассматривается в качестве «сомнения», которое подразумевает другую трактовку факта, а не его отрицание [6, а 10].
Н. А. Егорова считает, что поводов для беспокойства относительно фактического запрета на исторические научные исследования, в которых приводятся не идентичные Нюрнбергскому приговору данные о тех или иных событиях Второй мировой войны, нет. По её мнению, под отрицанием по смыслу ч. 1 ст. 354.1 УК РФ следует понимать трактовку из словаря Ожегова, а именно «отвержение существования чего-нибудь [7]». В таком видении рассматриваемое деяние является уголовно наказуемым только если оно представляет собой «пропаганду, не имеющую достоверной научной основы (т.е. публичное, категоричное, ничем не аргументированное или основанное на заведомо сомнительных источниках опровержение указанных фактов), а не подлинную историческую науку [8]».
Приведенные аргументы достаточно спорны, хотя бы потому, что разграничение между научной дискуссией и пропагандой проводится Н. А.
877
Ш
Егоровой весьма искусственно. Вряд ли правоприменитель в каждом конкретном случае будет устанавливать, имеются ли у лица достаточно веские основания предполагать, что тот или иной факт, установленный приговором Нюрнбергского трибунала, в действительности не существовал, т. к. для констатации объективной стороны в данном случае будет достаточно лишь установления деяния в форме отрицания этих самых фактов, аргументы же субъекта, пусть и основанные на ранее не известных исторических документах, значения не имеют, поэтому не влекут за собой отсутствие состава преступления. К тому же в полномочия суда по разрешению уголовного дела не входит оценка того или иного события, описанного в приговоре Нюрнбергского трибунала, с точки зрения его исторической достоверности в силу своеобразной преюдиции фактов из этого приговора как не подлежащих оспариванию. Неоднозначным представляется и точка зрения Н. А. Егоровой о том, что отрицание событий преступлений нацистов фактически означает их одобрение. Утверждая подобное, исследователь противоречит ею же используемому пониманию отрицания, которое по своей природе не обязательно связано с положительной оценкой отрицаемого, ведь само событие преступного деяния вполне может оцениваться как однозначно негативное, но при этом будет отрицаться сам факт его совершения в событиях прошлого.
Соответственно, первая разновидность реабилитации нацизма не
выдерживает никакой критики. Привлекать лицо к уголовной ответственности
за отрицание исторических фактов, установленных более полувека назад,
фактически значит лишать его возможности высказать свою точку зрения по
данному вопросу. Абсурдно то, что в данном проявлении реабилитации нацизма
заложен спор по поводу конкретных событий, которые не всегда напрямую
связаны с преступлениями, совершенными последователями национал-
социализма. Речь идёт лишь об иной точке зрения по поводу самого
существования того или иного события в прошлом, каким бы бесчеловечным и
аморальным оно ни было. Вдобавок ко всему, период Второй мировой войны и
по сей день имеет определенные прорехи и множественность точек зрения на 878
одни и те же события, что связано с целой совокупностью факторов, от засекреченности ряда важных документов до политической ситуации в конкретном государстве и на международной арене. Именно поэтому самая кровопролитная война в истории человечества не может оцениваться лишь с позиции фактов, установленных приговором Нюрнбергского трибунала, - она была и остаётся предметом научных дискуссий и полемик, позволяющих пролить свет на самые тёмные и спорные места в событиях прошлого века и в итоге сформировать максимально объективную историческую картину. Запрет же на отрицание тех или иных фактов Второй мировой войны становится непреодолимым препятствием в достижении ранее названых целей, позволяя государству беспрепятственно чинить препоны лицам, имеющим иное мнение по поводу явлений той войны, в возможности это мнение донести до других, что, конечно же, не может являться преступлением.
Вместе с тем, уместно привести практику международных судебных органов. 13 июля 1990 года парламент Франции принял так называемый Закон Гейссо, в котором, в частности, установлен запрет на отрицание преступлений против человечности, совершенных нацистскими преступниками и установленными приговором Нюрнбергского трибунала [9, а 88]. Органами обжалования случаев применения данного закона выступали Комитет по правам человека ООН и Европейский суд по правам человека. Первое прецедентное решение было принято Комитетом, в 1993 году, по делу «Faurisson против Франции». Роберт Форрисон жаловался на нарушение Францией его прав. Согласно материалам дела, он отрицал использование газовых камер нацистами для умерщвления заключенных в концентрационных лагерях Аушвиц (Освенцим) и некоторых других. Он приводил доводы о том, что Закон Гейссо, устанавливающий ответственность за подобные высказывания, препятствует ему в свободном выражении своего мнения, свободном проведении научных исследований и, по - его мнению, Закон направлен лично против него. Французским судом, был вынесен приговор, по которому он был осужден за отрицание Холокоста. Анализируя материалы дела, Комитет пришел к выводу,
879
Ш
что своими высказываниями Роберт Форрисон нарушил права других лиц, а его свободе выражать свое мнение государство не препятствовало, решение же суда направлено не на нарушение его прав, а на защиту прав других лиц. К тому же, Комитет посчитал, что если сам закон и допускает ограничение его свободы, то это допустимо, поскольку ограничение каких - либо свобод должно быть направлено на защиту других лиц или же всего общества [10]. Таким образом, КПЧ заявил о правомерности принятия законов, направленных против отрицания Холокоста или же реабилитации нацизма. Но необходимо отметить тот важный факт, что Комитет указал, что применение подобного закона в иных обстоятельствах чем, те, что имели место в деле, может создать угрозу нарушения прав и свобод, предусмотренных Пактом 1966 года [11].
Соответственно, несмотря на принятое решение, Комитет отметил, что свобода слова может быть нарушена установлением ответственности за отрицание некоторых фактов, установленных приговором Международного военного трибунала.
Следующим альтернативным действием объективной стороны состава
преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 354.1 УК РФ является одобрение
преступлений, установленных приговором Нюрнбергского трибунала. С точки
зрения русского языка «одобрение» означает «признание хорошим, правильным,
допустимым [7]». Некоторые авторы видят целесообразным трактовку
одобрения через родовое понятие «оправдание». В частности, указывается, что
одобрением преступлений, установленных приговором Нюрнбергского
трибунала, является выраженное в любой форме оправдание совершения любого
из преступлений, непосредственно перечисленных в названном Приговоре [6, а
10]. В литературе анализируемое действие определяется еще и как признание
правильности совершения установленных в ходе Нюрнбергского процесса
преступлений [12], либо как признание их совершения в качестве
положительного и допустимого [13]. В целом же все представленные дефиниции
во многом сходны и сводятся фактически к тому, что субъект выражает свою
положительную оценку общественно опасным деяниям, которые были 880
I-
установлены приговором Нюрнбергского трибунала. В этой связи небезосновательным полагается мнение о том, что «одобрение» является понятием оценочным, поэтому риск правоприменительного произвола значительно увеличивается.
Представляется, что законодательная формулировка рассматриваемого альтернативного действия наиболее точно соотносится с содержанием конструкции «реабилитация нацизма» в её буквальном понимании, за счёт чего более логично вписывается в объективную сторону данной нормы. К тому же, преступность установленных специально созданным судебным органом деяний нацистов с точки зрения норм международного права сомнению не подвергается, в отличие от установленных этим же трибуналом в описательно-мотивировочной части приговора исторических фактов, которые всё же для научных исследований могут оставаться дискуссионными.
Таким образом, одобрение преступлений, установленных приговором Нюрнбергского трибунала, в наибольшей мере соответствует конструкции «реабилитация нацизма» в сравнении с иными альтернативными действиями ст. 354.1 УК РФ. Но, несмотря на это, отсутствие в данном проявлении объективной стороны указаний на цели или мотивы совершаемого действия, позволяет непроизвольно широко его толковать и применять при квалификации. Фактически такая широта не имеет ограничений и влечет за собой возможность вменения ч. 1 ст. 354.1 УК РФ лишь за высказанное субъективное мнение, которое, безусловно, является аморальным и безнравственным, если вспомнить содеянное нацистами. Видится, что одобрение общественно опасных деяний, установленных приговором Нюрнбергского трибунала, без каких-либо сопутствующих целей и мотивов, как, например, в случае с преступлениями экстремистской направленности, лежит за пределами правового поля, в связи с чем и вопрос противодействия таким неоднозначным точкам зрения не должен находиться в правовой плоскости. В первую очередь распространение подобных взглядов должно пресекаться за счёт повышения уровня образования, культуры
и жизни населения в целом, а не путём установления уголовной ответственности за своё мнение со всеми вытекающими последствиями.
В правоприменительной практике отрицание фактов, установленных приговором Нюрнбергского трибунала и одобрение преступлений, установленных данным приговором, при квалификации содеянного указываются вместе.
Так, соответствующие проявления реабилитации нацизма были установлены в действиях Любшина И. В. приговором Калужского областного суда от 16 ноября 2017 г. по делу № 2-14/2017 [14]. Из обстоятельств дела следует, что подсудимый на свой личной странице в социальной сети «ВКонтакте» размещал различного рода фотографии, имеющие отношение к Третьему Рейху, с текстовым сопровождением на них. Отрицание и одобрение преступлений, установленных приговором Нюрнбергского трибунала, суд усмотрел в публикации двух материалов о латышской дивизии СС и дивизии СС Галичина. По мнению суда, в размещенных Любшиным изображениях и текстах содержались высказывания о непризнании действий подразделений СС преступными и положительном отношении к ним, поскольку речь в публикациях шла о том, что в планы СС и Вермахта в целом входило освобождение населения России от большевиков. Подсудимый с такой оценкой его действий согласен не был, и утверждал, что негативно оценивает деятельность руководителей Третьего Рейха и его основных структур, но, с его точки зрения, посыл публикаций был в том, что сталинизм для России являлся злом если не большим, то не меньшим, чем нацизм. Все размещенные материалы носили сугубо исторический характер, и публиковались с целью выяснить мнения пользователей социальной сети. Таким образом, из показаний самого подсудимого следовало, что в его действиях заключалась негативная оценка советского режима в годы Великой отечественной войны, а не одобрение действий СС и признание их непреступными, но, тем не менее, суд счел его виновным в реабилитации нацизма по ч. 1 ст. 354.1 УК.
Фактически дело Любшина демонстрирует, что привлечение к уголовной ответственности за реабилитацию нацизма следует понимать как привлечение к уголовной ответственности за выражение собственной точки зрения на события прошлого, отличной от общепринятой. При всей неоднозначности взглядов данного гражданина весьма проблематично установить общественную опасность его деяния и то, в чем было выражено причинение вреда общественным отношениям и каким именно. В текущей конструкции ст. 354.1 УК и правоприменительной практике скорее усматривается необоснованное ограничение гарантируемых конституцией прав и свобод, чем защита иных охраняемых законом интересов.
Ещё одним заслуживающим внимания прецедентом можно считать приговор Верховного суда Республики Крым от 30 октября 2015 г. по делу № 125/2015 [15]. И вновь обстоятельства дела связаны с социальной сетью «ВКонтакте» - подсудимый Сюзев П. Н. разместил на своей странице несколько изображений, связанных с подразделениями «СС», а также текстовые материалы, в одном из которых содержались 15 боевых правил «СС», а в другом - количественные показатели числа лиц русской национальности, воевавших на стороне Германии, которые виновный сопроводил своеобразной «благодарностью». Сам Сюзев пояснил, что публикация им данных материалов имела целью продемонстрировать иной взгляд на деятельность нацистских вооруженных формирований, в том числе и потому, что традиционно она освещается достаточно однобоко как однозначно негативная, а он же, разделяя некоторые идеи фашизма, придерживается другой точки зрения. Таким образом, можно установить, что деяние подсудимого выразилось в публикации ряда документов, носящих исторический характер (боевые правила «СС» и статистические данные об их этническом составе), которые он сопроводил своим авторским мнением длиною буквально в одно предложение. Именно такие действия на данный момент могут расцениваться в качестве преступных и уголовно наказуемых. Этот факт особенно вызывает недоумение, если
вспомнить, что ст. 354.1 УК РФ находится в той же главе, что и акт международного терроризма, геноцид, наёмничество и другие.
Заключительным вариантом объективной стороны деяния, описанного в ст. 354.1 УК РФ, является распространение заведомо ложных сведений о деятельности СССР в годы Второй мировой войны.
И вновь не обошлось без критических замечаний со стороны юристов, ведь даже без специальных познаний в области права в этой норме невооруженным взглядом усматривается политическая подоплека, вызванная, по всей видимости, антикоммунистическими настроениями в ряде постсоветских государств и идеологическим противостоянием на международной арене, которое проявляется в попытках преуменьшить вклад Советского Союза в победу над фашистской Германией с параллельным акцентированием внимания на не самых однозначных действиях СССР в ходе Второй мировой войны, а также в предшествующих и последующих событиях. Такая мотивация законодателя вновь заставляет усомниться в обоснованности ограничения конституционного права на свободу слова и в необходимости криминализации соответствующих деяний, объединенных словосочетанием «реабилитация нацизма».
Остается открытым вопрос, касающийся сведений о деятельности СССР в годы Второй мировой войны, так как в отличие от двух других альтернативных действий ч. 1 ст. 354.1 УК РФ, в данном случае источник сведений не указан.
Такой пробел влечет за собой закономерную проблему - какие же сведения считать истинными? Особенно остро данная проблема стоит потому, что речь в очередной раз идёт о событиях прошлого, которые до сих пор в научной среде бурно обсуждаются и не имеют общепринятой точки зрения, как и вообще любой исторический факт, в том числе и в силу засекреченности ряда документов военного времени. По всей видимости, предполагалось, что истиной в последней инстанции являются лишь те сведения, которые составляют достаточно туманную официальную историческую позицию государства, подменяющую собой всю массу научных исследований, исторических споров и документов, касающихся вопроса деятельности СССР во Второй мировой войне.
884
Ш
Необоснованность этого подхода, в первую очередь, нарушает принцип правовой определенности, о котором не один раз говорил Конституционный Суд РФ [16], что имманентно влечет и произвольное ограничение права граждан на свободу мнения и его выражение.
Необходимость ограничительного толкования рассматриваемого деяния отмечается в научной литературе. В частности, предлагается распространять действие нормы лишь на распространение информации о деятельности СССР, нашедшей отражение в приговоре Нюрнбергского трибунала, по аналогии с другими альтернативными признаками объективной стороны реабилитации нацизма по ч. 1 ст. 354.1 УК РФ. Как отмечает А.Ю. Иванов, видится, что сведения в данном приговоре являются своеобразным «каноном» исторической достоверности, не подлежащим какой-либо переоценке [6, а 21-22].
Есть и более нейтральные толкования, развеивающие опасения о необоснованном обвинении в распространении заведомо ложных сведений о деятельности СССР во Второй мировой войне. Например, указывается, что действующая редакция ст. 354.1 УК РФ не даёт оснований для привлечения к ответственности за сугубо оценочные суждения, в которых, в частности, деятельность СССР и её органов в ходе Второй мировой войны оценивается столь же негативно, как и соответствующая деятельность органов Третьего Рейха и самой нацисткой Германии. Так же не квалифицируется в качестве преступного распространение сведений о деятельности СССР, оценка которых не может быть однозначно негативной или позитивной. Как итог - никакая критика или оценка деятельности СССР в годы в годы Второй мировой войны не образует состава преступления без публичного распространения заведомо не соответствующих действительности сведений о такой деятельности [8].
Положительные прогнозы Е. А. Егоровой не сбылись, так как дело первого же осужденного за реабилитацию нацизма свидетельствует о неоправданно широком толковании судами и следственными органами ложных сведений о деятельности СССР в ходе Второй Мировой войны. Деяние, в котором правоприменители усмотрели состав преступления, состояло в следующем:
885
житель Перми Владимир Лузгин разместил на своей странице в социальной сети статью неизвестного автора, в которой утверждалось, что «коммунисты и Германия совместно напали на Польшу», развязав тем самым 1 сентября 1939 года Вторую мировую войну, а также что «коммунизм и нацизм тесно сотрудничали [17]». Именно эти формулировки и легли в основу обвинения, защиту против которого в Верховном суде РФ взял на себя вице-президент Федеральной палаты адвокатов РФ Г. М. Резник. Прославленный адвокат ссылался на то, что заключение пакта Риббентропа-Молотова и секретного протокола о разделе сфер влияния в Восточной Европе между СССР и Германией является достоверно установленным историческим фактом. Более того, защита настаивала: договоренность между Советским Союзом и Третьим Рейхом упоминается и в приговоре Нюрнбергского трибунала, причём из системного анализа текста приговора следует, что эта договоренность расценивалась в качестве «подходящего момента» для начала войны [18]. Тем не менее, даже столь веские аргументы не повлияли на решение суда оставить обвинительный приговор без изменения [19].
Подводя итог вышеизложенному анализу деяний, указанных в ч. 1 ст. 354.1
УК РФ, и научных исследований по данным вопросам, следует разделить
опасения большей части юридического сообщества относительно возможности
неоправданного широкого толкования и применения указанных норм на
практике. В первую очередь уголовная ответственность за реабилитацию
нацизма по смыслу УК РФ фактически вторгается в область научных
исследований и дискуссий по истории Второй мировой войны, препятствуя их
дальнейшему развитию в сторону всестороннего изучения. При создании
изучаемых норм, законодатель, действующий в соответствии с официальной
позицией Российской Федерации относительно Второй мировой войны, её
итогов и вклада СССР в победу над нацистской Германией, руководствовался не
объективными причинами, которые бы объясняли общественную опасность
криминализируемых деяний, а по большей части политическими и
идеологическими аспектами. 886
Безусловно, проявления реабилитации нацизма в контексте УК РФ, зачастую являются действиями аморальными, оскорбляющими историческую память народов, участвовавших в войне против нацистской Германии. Но не менее аморальным видится невозможность публичного выражения иной, расходящейся с общепринятой точки зрения, которая вполне может быть основана на каких-либо заслуживающих доверия источниках, ранее не известных. В связи с этим, хотелось бы отметить фразу, сказанную Г. М. Резником на судебном заседании по делу первого осужденного в России за реабилитацию нацизма касательно неоднозначно оцениваемого пакта Молотова-Риббентропа: «Искажение истории - как раз в замалчивании таких фактов, и никакой реабилитации нацизма в действиях Лузгина нет [19]».
Уголовно-правовой анализ ч. 1 ст. 354.1 УК РФ и некоторых примеров из судебной практики позволяет сделать вывод, что реабилитация нацизма в том виде, в котором она на данный момент закреплена в Уголовном кодексе, не обладает общественной опасностью как обязательным признаком преступления. Возможно, определенный вред общественным отношениям перечисленные в вышеуказанной норме деяния и наносят, но если они не имеют, например, цели возбуждения ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы, то такой вред не является настолько существенным, чтобы пресекаться уголовно-правовым запретом.
Если же отрицание фактов или одобрение преступлений, установленных приговором Международного военного трибунала выступают в качестве действий, направленных на возбуждение ненависти или вражды, то такие действия полностью охватываются диспозицией ч. 1 ст. 282 УК РФ.
Установление же уголовной ответственности за высказывание точки
зрения, имеющей в себе признаки состава преступления ч. 1 ст. 354.1 УК РФ,
явно необоснованно ограничивает конституционное право на свободу слова,
поскольку возможность публичного освещения мнения о событиях Второй
мировой войны, пусть зачастую и радикального или не выдерживающего
критики, не может посягать на те объекты, для защиты которых согласно 887
Ш
Европейской конвенции и Конституции устанавливаются ограничения прав граждан. Данная проблема влечет за собой более узкую - установление фактического запрета на исторические исследования и научные дискуссии, в которых бы относительно фактов Второй мировой войны выражались мнения, расходящиеся с общепризнанными.
Исходя из представленных выводов, хотелось бы подвести определенный логический итог. Видится, что те формы реабилитации нацизма, которые предусмотрел законодатель, не имеют какого-либо правового обоснования, а уголовная ответственность за них в конечном счёте становится своеобразным механизмом наказания за инакомыслие и его публичное выражение. Поэтому, ст. 354.1 должна быть исключена из УК РФ.
Список литературы:
1. Уголовный кодекс Российской Федерации [Электронный ресурс] : федер. закон от 13.06.1996 № 63-ФЗ ред. от 07.04.2020 // Режим доступа: http: //www. consultant.ru/document/cons_doc_LAW_10699.
2. Конвенция о защите прав человека и основных свобод от 04.11.1950 [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_29160.
3. Конституция Российской Федерации [Электронный ресурс] :принята всенародным голосованием 12.12.1993 (с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30.12.2008 № 6-ФКЗ, от 30.12.2008 № 7-ФКЗ, от 05.02.2014 № 2-ФКЗ, от 21.07.2014 № 11-ФКЗ) // Режим доступа: http: //www. consultant.ru/document/cons_doc_LAW_28399.
4. Приговор Международного военного трибунала в Нюрнберге / Нюрнбергский процесс: сб. материалов. В 8 т. Т. 8. - Москва : Юридическая литература, 1987. - С. 579.
5. Турышев, А. А. Реабилитация нацизма в УК РФ [Электронный ресурс] /
А. А. Турышев // Правовые технологии. - 2014. - № 1. - Режим доступа :
http: //www.lawtech.ru/journal/articles/15692. 888
£ Ш
6. Иванов, А. Ю. Уголовная ответственность за реабилитацию нацизма : автореф. дис. ... канд. юр. наук. : 12.00.08 / Иванов Алексей Юрьевич. -Краснодар, 2018. - 32 с.
7. Ожегов, С. И. Словарь русского языка [Электронный ресурс] / С. И. Ожегов. - Москва : Мир и Образование, 2008. - 1200 с. // Режим доступа: https: //slovarozhegova.ru.
8. Егорова, Н. А. Реабилитация нацизма: уголовно-правовой анализ [Электронный ресурс] / Н. А. Егорова // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. - 2015. - Т. 9. -№ 3. - Режим доступа: http://base.garant.ru/34772526.
9. Додонов, В. Н. Уголовно-правовая охрана исторической правды: зарубежный опыт и развитие российского законодательства / В. Н. Додонов // Вестник Академии Генеральной Прокуратуры Российской Федерации - 2014. -№ 3. - С. 88.
10. Международный пакт о гражданских и политических правах (принят 16.12.1966 на 1496-ом пленарном заседании Генеральной Ассамблеи ООН) [Электронный ресурс] // Справочно - правовая система «Консультант Плюс». -Режим доступа: http://www.consultant.ru.
11. Сообщение Комитета по правам человека Организации Объединенных наций № 550/1993 о мнении по делу «Faurisson против Франции» [Электронный ресурс] // Управление Верховного комиссара ООН по правам человека. - Режим доступа: http: //j uris. ohchr. org/ru.
12. Левандовская, М. Г. Реабилитация нацизма как преступление [Электронный ресурс] / М. Г. Левандовская // Вестник университета имени О. Е. Кутафина. - 2018. - № 12. - Режим доступа: http://publishing-vak.ru/file/archive-law-2018-7/17-levandovskaya.pdf.
13. Розенко, С. В. Реабилитация нацизма: новые основания уголовной ответственности [Электронный ресурс] / С. В. Розенко // Юридическая наука и правоохранительная практика. - 2014. - № 3. - Режим доступа:
Ь11р8://суЬег1еп1пка.ги/аг11с1е/п/геаЬШ1а181уа-па1817ша-поууе-08поуап1уа-и§о1оупоу-о1уе181уепдов11.
14. Приговор Калужского областного суда от 16.11.2017 по делу № 2 -14/2017 [Электронный ресурс] // Режим доступа: ШрБ: //8иёас1ги/ге§и1аг/ёос/71 JyiOCqwZшJ.
15. Приговор Верховного суда Республики Крым от 30.10.2015 по делу № 1-25/2015 [Электронный ресурс] // Режим доступа: Шр8://виёас1ги/ге§и1агМос/0872§ВСш9гК.
16. Постановление Конституционного Суда РФ от 05.02.2007 № 2-П [Электронный ресурс] // Режим доступа: https://legalacts.ru/doc/postanovlenie-кош1:йи18юппо§о-8иёа-г1-о1-05022007-п.
17. Приговор Пермского краевого суда от 30.06.2016 по делу № 2-17-16 [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://new.prpc.ru/news/predlа§аеш-уа8Ьети-ушташуи-та1епа1у-ёе1а-1и7§та.Ыш1.
18. Горшенина, К. П. Нюрнбергский процесс. Том 2 [Электронный ресурс] / К. П. Горшенина. - Москва : Государственное Издательство юридической литературы, 1955. - 1155 с. // Режим доступа: Шр://Ы81опс.ги/Ьоок8/йеш/ГО0/в00/7000002Ш048.8Ь1ш1.
19. Где, кого, за что [Электронный ресурс] // Режим доступа: https://noуayagazeta.гu/aгtic1es/2016/09/05/69750-gde-kogo-za-chto.
