CC BY
26
Раздел 4. Уголовно-процессуальное обозрение
МИЩЕНКО Е.В., доктор юридических наук, доцент, Map_1234@mail.ru Юридический факультет; Оренбургский государственный университет,
460018, г. Оренбург, просп. Победы, 13
MISHCHENKO E.V., Doctor of Legal Sciences, associate professor, Map_1234@mail.ru Law Faculty;
Orenburg State University, Pobedy Ave. 13, Orenburg, 460018, Russian Federation
КОРНАКОВА С.В., кандидат юридических наук, доцент, Svetlana-kornakova@yandex.ru Кафедра правового обеспечения национальной безопасности; Байкальский государственный университет, 664003, г. Иркутск, ул. Ленина, 11
KORNAKOVA S.V.,
Gandidate of Legal Sciences,
associate professor,
Svetlana-kornakova@yandex.ru
Chair of legal support of national security;
Baikal State University,
Lenina St. 11, Irkutsk, 664003,
Russian Federation
МИШИН В.В., Spiro 94@yandex.ru Заозерский гарнизонный военный суд, 184310, г. Заозерск, ул. Флотская, 2
MISHIN V.V.,
Spiro 94@yandex.ru
Zaozersk Garrison Military Court,
Flotskaya St. 2, Zaozersk, 184310,
Russian Federation
ОБОСНОВАННОСТЬ И МОТИВИРОВАННОСТЬ ПРИМЕНЕНИЯ ОСОБОГО ПОРЯДКА ПРИНЯТИЯ СУДЕБНОГО РЕШЕНИЯ ПРИ ЗАКЛЮЧЕНИИ ДОСУДЕБНОГО СОГЛАШЕНИЯ О СОТРУДНИЧЕСТВЕ
Аннотация. Статья посвящена анализу содержания положений главы 40.1 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в контексте обоснованности и мотивированности решений о применении установленных ею процедур. Выявлены некоторые их недостатки: во-первых, положения части 3 статьи 317.1 кодекса, наделяющие следователя полномочиями, превышающими его процессуальный статус; во-вторых, содержание досудебного соглашения о сотрудничестве, отраженное в статье 317.3, которое должно предполагать предъявление обвинения до его заключения; в-третьих, отсутствие в перечне оснований принятия судом решения о рассмотрении дела в особом порядке ходатайства обвиняемого, выражающего согласие на такой порядок. Делается вывод о том, что применение главы 40.1 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации представляет собой сочетание двух самостоятельных процедур: 1) согласие сторон обвинения и защиты на заключение досудебного соглашения о сотрудничестве и 2) обоюдное согласие сторон на применение особого порядка судебного разбирательства. Каждая из процедур, по мнению авторов, должна предполагать вынесение уполномоченным лицом самостоятельных процессуальных актов.
Ключевые слова: уголовное судопроизводство; согласительные процедуры; досудебное соглашение о сотрудничестве; особый порядок судебного разбирательства.
Для цитирования: Мищенко Е.В., Корнакова С.В., Мишин В.В. Обоснованность и мотивированность применения особого порядка принятия судебного решения при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве // Юридическая наука и правоохранительная практика. 2021. N 2 (56). С. 44-52.
VALIDITY AND MOTIVATION OF THE APPLICATION OF A SPECIAL PROCEDURE FOR MAKING A COURT DECISION WHEN CONCLUDING A PRE-TRIAL COOPERATION AGREEMENT
Annotation. The article is devoted to the analysis of the content of the provisions of Chapter 40.1 of the Criminal Procedure Code of the Russian Federation in the context of the validity and motivation of the decisions concerning the application of the procedures established by it. Some of their shortcomings have been revealed by the authors of the article: firstly, the provisions of part 3 of Article 317.1 of the Code give investigator the powers exceeding his procedural status; secondly, the content of the pre-trial cooperation agreement, as reflected in Article 317.3, which should involve bringing charges before concluding the agreement; thirdly, the absence of the petition of the accused expressing his consent to such procedure in the list of the grounds for the court's decision to consider the case by using a special procedure. It is concluded that the application of Chapter 40.1 of the Criminal Procedure Code of the Russian Federation is a combination of two independent procedures: 1) the consent of the counsels for the prosecution and the defense to conclude a pre-trial cooperation agreement; 2 the mutual consent of the parties to the application of a special procedure for a trial. According to the authors' opinion, each of the procedures should involve issuing of independent procedural acts by the authorized person.
Keywords: criminal proceedings; conciliation procedures; pre-trial cooperation agreement; special procedure for judicial proceedings.
For citation: Mishchenko E.V., Kornakova S.V., Mishin V.V. Validity and motivation of the application of a special procedure for making a court decision when concluding a pre-trial cooperation agreement // Legal Science and Law Enforcement Practice. 2021. No 2 (56). P. 44-52.
В качестве основы главы 40.1, введенной в УПК РФ в 2009 году, рассматривается идея разумного компромисса между государством в лице прокурора как представителя стороны обвинения и стороной защиты в лице обвиняемого, проявляющегося в конструктивном сотрудничестве последнего со следствием. При этом заинтересованность государства в подобном компромиссе заключается в возможности выявления и доказывания обстоятельств особо опасных для общества преступлений, что нередко затруднительно или невозможно без получения информации от соучастников таких преступлений. Без подобной информированности, по справедливому мнению ряда ученых, деятельность правоохранительных органов, несмотря на все предпринимаемые усилия, может не быть достаточно эффективной [1].
Содержание понятия «досудебное соглашение о сотрудничестве» раскрыто в ст. 5 УПК РФ - это «соглашение между сторонами обвинения и защиты, в котором указанные стороны согласовывают условия ответственности подозреваемого или обвиняемого в зависимости от его действий после возбуждения уголовного дела или предъявления обвинения» (п. 61). Из этого следует, что определяю-
щим условием заключения соглашения являются определенные обязательства, взятые на себя подозреваемым или обвиняемым, выполнение которых связано с оказанием активной помощи в раскрытии и расследовании совершенного ими преступления. При этом содействие подозреваемого или обвиняемого органам предварительного расследования, как отмечает Б.Т. Безлепкин, должно характеризоваться такими признаками, как активность, заинтересованность и добросовестность. Именно в этом, по справедливому мнению исследователя, заключается законная цель соглашения [2, с. 397]. Взамен стороне защиты гарантируется значительное снижение наказания, а также, как следствие, возможность применения особого порядка судебного разбирательства.
В юридической литературе отмечается сходство рассматриваемого института с деятельным раскаянием, предполагающим явку с повинной и содействие следствию. При этом в качестве принципиальных и существенных отличий досудебного соглашения рассматриваются:
- во-первых, его процессуальная детальность (письменное оформление с четким законодательно определенным содержанием);
- во-вторых, подробная регламентация в отдельной главе УПК РФ;
- в-третьих, цель его заключения -изобличение в преступной деятельности не только самого себя, но и иных соучастников преступления [3, с. 20].
Последний из указанных аспектов также является существенным признаком, отличающим анализируемый институт от института, предусмотренного главой 40 УПК РФ, поскольку в случае реализации обвиняемым содействия следствию лишь посредством сообщения изобличающих сведений о собственной преступной деятельности глава 40.1 УПК РФ не может быть применима.
В отличие от оснований применения главы 40 УПК РФ, представляющей собой упрощенную форму рассмотрения уголовных дел, в которых между сторонами нет спора относительно содержания и объема предъявленного обвинения, в данном случае подозреваемый или обвиняемый не просто соглашается с предъявленным ему обвинением, но и активно взаимодействует с органами предварительного следствия и правосудия. Другими словами, досудебное соглашение о сотрудничестве по определению предполагает более активный для стороны защиты и значимый для обеих сторон характер их взаимодействия.
В научных источниках имеются утверждения о необходимости объединения институтов, предусмотренных главами 40 и 40.1 УПК РФ, поскольку якобы институт, предусмотренный первой из названных глав, не имеет смысла без второго, второй же, в свою очередь, не действует без первого [4, с. 62]. Обоснованность подобных суждений вызывает сомнения.
Во-первых, особый порядок принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением существовал, причем весьма вос-требованно, и до введения в УПК РФ в 2009 году института досудебного соглашения о сотрудничестве. Думается, что семилетний период существования первого института до появления второго убедительно демонстрирует несостоятельность утверждения об отсутствии смысла в его наличии в уголовно-процессуальном законе.
Во-вторых, так же несостоятельно утверждение о том, что без особого порядка
судебного разбирательства не действует институт сотрудничества со следствием. Как справедливо в связи с этим отмечают В.А. Лазарева и Ю.В. Кувалдина, отсутствие согласия заключившего соглашение о сотрудничестве и выполнившего его условия лица на такой порядок не может служить основанием для отказа в назначении в его отношении наказания по предусмотренным чч. 2 и 4 ст. 62 УК РФ правилам [5, с. 137]. Необходимость именно такого подхода, по мнению указанных авторов, косвенно подтверждается содержанием п. 25 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 28 июня 2012 г. N 16, из которого следует, что при «соблюдении всех условий и выполнении всех обязательств, предусмотренных в досудебном соглашении о сотрудничестве,.. при судебном разбирательстве в общем порядке суду следует назначать подсудимому наказание по правилам части 2 или части 4 статьи 62 УК РФ»*.
В связи с этим, на наш взгляд, правомерным представляется вывод о возможной самостоятельности и относительной независимости двух согласительных процедур, составляющих содержание таких институтов, как особый порядок судебного разбирательства и досудебное соглашение о сотрудничестве. Оба института могут быть применимы независимо друг от друга. В частности, если для обвиняемого (подозреваемого) мотивирующим фактором заключения соглашения о сотрудничестве является получение минимального наказания, а для стороны обвинения таким фактором является получение наиболее полной информации относительно преступных деяний, о которых ранее не было известно, то очевидно, что в случае выполнения условий соглашения обвиняемым (подозреваемым) цели обеих сторон можно считать достигнутыми вне зависимости от того, в каком порядке - общем или особом - в последующем будет осуществлено судебное разбирательство.
* О практике применения судами особого порядка судебного разбирательства уголовных дел при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве: постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 28 июня 2012 г. N 16 // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2012. N 9.
И, наконец, исходя из того, что процедура судебного разбирательства по уголовным делам в отношении лиц, с которыми заключено досудебное соглашение о сотрудничестве, должна соответствовать порядку, предусмотренному ст. 316 УПК РФ, именно данная процедура уже объединяет оба рассматриваемых института, поэтому вести речь о необходимости их объединения нелогично.
Изложенным подтверждается правомерность разделяемой нами позиции ученых, согласно которой при применении главы 40.1 УПК РФ необходимо строго разграничивать два самостоятельных процессуальных акта, первый из которых должен отражать решение о заключении досудебного соглашения о сотрудничестве, а второй - решение о применении особого порядка судебного разбирательства [5, с. 137; 6, с. 1030].
В связи с этим представляется необходимым проанализировать основания, при наличии которых процессуальное решение о применении указанных процедур будет являться обоснованным и мотивированным.
Безусловно, обвиняемый (подозреваемый) располагает исключительным правом заявления ходатайства о заключении соглашения о сотрудничестве, тем не менее право принятия решения по этому поводу законом предоставлено прокурору. Следует подчеркнуть при этом, что обоснованным и мотивированным соответствующее решение прокурора будет лишь в случае наличия определенных данных, которые могут служить достаточным основанием для принятия этого решения. К таковым, по справедливому мнению некоторых авторов, относятся следующие:
1) убеждение в том, что иным способом реализовать цели уголовного судопроизводства сложно или невозможно;
2) положительная оценка реальности намерений обвиняемого (подозреваемого) по оказанию содействия правоохранительным органам в раскрытии и расследовании преступления;
3) уступки, на которые должна пойти сторона обвинения в результате сотрудничества с обвиняемым (подозреваемым), не должны искажать сути правосудия [7, с. 59].
Следует отметить, что учеными подвергаются справедливой, на наш взгляд, критике положения ч. 3 ст. 317.1 УПК РФ в части наделения следователя превышающими его процессуальный статус полномочиями. Так, не должна вызывать сомнений правомерность утверждения ученых по поводу того, что если заключение рассматриваемого соглашения для обвиняемого является правом, полностью зависящим от его волеизъявления, то для следователя это должно быть обязанностью. При этом к недостаткам регулирования механизма реализации этой обязанности учеными относится то обстоятельство, что законом не предусмотрены четкие основания для того, чтобы отказ следователя в удовлетворении ходатайства носил законный характер [8, с. 11; 9, с. 71]. Более того, для такого отказа, в отличие от положительного решения, не требуется его предварительного согласования с вышестоящим лицом - руководителем следственного органа.
Между тем, исходя из соображений здравого смысла, базирующихся на посылке о том, что именно прокурор является главой обвинительной власти и только его функции, будучи сквозными, осуществляются на всех стадиях судопроизводства, многие исследователи настаивают на том, что именно прокурор должен быть наделен исключительным правом определения стратегии по достижению целей правосудия, в том числе и по поводу взаимодействия в этом отношении со стороной защиты при заключении соглашения о сотрудничестве.
В связи с этим позиция законодателя, которым при конструировании рассматриваемого института следователь наделен правом отказа в удовлетворении ходатайства стороны защиты о заключении соглашения о сотрудничестве, расценивается как явно нелогичная, поскольку наличие такого права у следователя, по сути, является присвоением полномочий стоящего выше в иерархии обвинительной власти лица [5, с. 131]. Если законом прокурор определен как единственный властный субъект уголовного судопроизводства, имеющий право заключать соглашение о сотрудничестве, то только он и должен рассматривать и удовлетворять (или не удовлетворять) соответствующее
ходатайство. Задачей же следователя является определение процессуальной ценности информации, предоставление которой намеревается осуществить подозреваемый (обвиняемый), а также общей перспективности сотрудничества с этим лицом, что должно найти отражение в его постановлении. По этой причине следователь должен быть наделен правом выразить в мотивированном постановлении согласованную с руководителем следственного органа позицию о возможности (или невозможности) заключения соглашения, которое в любом случае вместе с ходатайством обвиняемого (подозреваемого) в установленный законом срок должно быть направлено прокурору.
Отметим, что именно такой порядок регулирования отношений, возникающих в связи с реализацией рассматриваемого института, избран в уголовно-процессуальном законодательстве Республики Казахстан. В частности, следователю, в производстве которого находится уголовное дело, при получении ходатайства о заключении соглашения о сотрудничестве предписывается в течение суток (а не трех, как это имеет место в УПК РФ) направить его прокурору (ч. 3 ст. 619 УПК Республики Казахстан)*. Представляется, что ч. 3 ст. 317.1 российского уголовно-процессуального закона следует подвергнуть соответствующей корректировке.
Кроме этого, как отмечает А.В. Попова, причина отказа в удовлетворении ходатайства о заключении досудебного соглашения о сотрудничестве на практике наиболее часто объясняется отсутствием конкретики в обосновывающих ходатайство обвиняемого доводах [10, с. 65]. Между тем законом не предусматривается такая обязанность обвиняемого или подозреваемого, как приведение именно в ходатайстве конкретных сведений, благодаря которым может быть оказано содействие расследованию. Более того, как подчеркивается учеными, такие данные являются предметом отнюдь не ходатайства, а собственно соглашения, и значением первого
* Уголовно-процессуальный кодекс Республики Казахстан от 4 июля 2014 г. N 231-У (с изм. и доп. по состоянию на 25.05.2020 г.) // Информационная система «Параграф»: сайт. 11К1_: https://online.zakon.kz
из них является лишь выражение воли и готовности стороны защиты к соглашению, до заключения которого у следователя не может быть права требовать от стороны защиты предоставления исчерпывающих данных [11, с. 9].
Таким образом, основанием для принятия решения о возможности применения рассматриваемой согласительной процедуры - возможности заключения досудебного соглашения о сотрудничестве - является обусловленное утилитарными соображениями взаимное согласие на это обеих сторон уголовного судопроизводства. И если для стороны защиты такими соображениями выступают личные интересы, то для стороны обвинения - интересы публичные, поскольку для удовлетворения ходатайства, в первую очередь, имеет значение целесообразность сотрудничества с обвиняемым (подозреваемым).
Следует также напомнить, что, как любое соглашение, досудебное соглашение о сотрудничестве по определению не может быть результатом волеизъявления лишь одной стороны уголовного судопроизводства. Отсутствие публичного интереса в заключении соглашения для стороны обвинения способно полностью нивелировать волеизъявление обвиняемого (подозреваемого).
Важно отметить, что уже на момент заключения досудебного соглашения сам факт совершения преступления лицом, выразившим согласие на заключение такого соглашения, должен быть несомненным, то есть подтвержденным совокупностью доказательств. В связи с этим авторами статьи разделяется точка зрения ученых, считающих, что если возможность заявления ходатайства о заключении досудебного соглашения о сотрудничестве не должна зависеть от статуса заявителя, будь то обвиняемый или подозреваемый, то заключению самого соглашения должно предшествовать предъявление обвинения, предполагающее однозначное отношение к нему со стороны защиты, выражающееся не только в согласии с ним, но и в даче признательных показаний. По справедливому мнению Г.В. Абшилавы, именно предъявление обвинения должно служить правовой основой заключения соглашения о сотрудничестве [12, с. 14-18].
Кроме этого, учеными отмечается, что в отличие от условий применения главы 40 УПК РФ, согласно которым обвиняемый в полной мере осведомлен о содержании предъявленного ему обвинения, при применении главы 40.1 УПК РФ ситуация иная. В частности, заключение досудебного соглашения о сотрудничестве не предполагает со стороны обвинения (в лице следователя или прокурора) такой обязанности, как ознакомление обвиняемого (подозреваемого) со всеми доказательствами, имеющимися в материалах уголовного дела. Подобное положение А.В. Смирнов точно оценивает как «ситуацию легенды», проявляющуюся в формировании у обвиняемого (подозреваемого) преувеличенного представления о доказательственной базе обвинения, в действительности, может быть, и отсутствующей [8, с. 12]. Как следствие, предполагая наличие против него серьезных изобличающих доказательств, обвиняемый (подозреваемый) выражает согласие на сотрудничество, которого при иных обстоятельствах, возможно, и не было бы.
Следует отметить также наличие в научных источниках критических высказываний по поводу отраженного в ч. 2 ст. 317.3 УПК РФ содержания соглашения о сотрудничестве, справедливость которых не вызывает сомнения. В частности, Б.Т. Безлепкин полагает необходимым исключить из указанной нормы пункты 4 и 5, поскольку описание в соглашении предусмотренных нормой обстоятельств может быть, во-первых, невозможным, в случае заключения соглашения на начальных этапах производства по делу, и, во-вторых, излишним [2, с. 399]. Суть соглашения о сотрудничестве определяется отнюдь не данными обстоятельствами, а потенциальными намерениями обвиняемого (подозреваемого) и готовностью к активному сотрудничеству со следствием.
На наш взгляд, заключение соглашения о сотрудничестве только после предъявления обвинения в большей мере соответствовало бы требованиям уголовно-процессуального закона, предъявляемым к содержанию соглашения. В частности, п. 4 ч. 2 ст. 317.3 УПК РФ предписывает отражать в соглашении «описание преступления с указанием времени, места его
совершения, а также других обстоятельств, подлежащих доказыванию в соответствии с пп. 1-4 ч. 1 ст. 73 УПК РФ», которые по сути представляют собой не что иное, как существо обвинения, а содержание п. 5 ч. 2 ст. 317.3 УПК РФ, в свою очередь, - не что иное, как формулу обвинения.
Думается, что предписываемое законодательством содержание досудебного соглашения о сотрудничестве, отраженное в комментируемой норме, было бы оправданным лишь в том случае, если бы предполагалось предъявление обвинения до заключения соглашения. Именно подобный способ регламентации возникающих в связи с заключением досудебного соглашения о сотрудничестве отношений позволил бы лишить оснований критические оценки его содержания.
Действия уполномоченных лиц после заключения досудебного соглашения и выполнения его условий регламентируются ч. 1 ст. 317.5 УПК РФ, согласно которой прокурор рассматривает поступившее от следователя уголовное дело, а также материалы, подтверждающие соблюдение обвиняемым условий и выполнение обязательств, предусмотренных соглашением, и при согласии обвиняемого с предъявленным обвинением в случае утверждения обвинительного заключения выносит представление об особом порядке проведения судебного заседания и вынесения судебного решения по данному уголовному делу.
Статья 317.6 УПК РФ, в свою очередь, закрепляет основания применения особого порядка проведения судебного заседания и вынесения судебного решения по уголовному делу в отношении обвиняемого, с которым заключено досудебное соглашение о сотрудничестве. Согласно ч. 1 указанной нормы одним из таких оснований является уголовное дело, поступившее в суд с представлением прокурора, указанным в ст. 317.5 УПК РФ. При этом очевидно, что основанием принятия судом решения о рассмотрении дела в особом порядке является не само уголовное дело и представление прокурора, а их содержание. Верховным Судом Российской Федерации конкретизированы требования, которым должен соответствовать перечень входящих в содержание уголовного
дела материалов. Исходя из предписаний суда высшей инстанции (п. 8 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 28 июня 2012 г. N 16) в обязательном порядке суд должен удостовериться в наличии в материалах уголовного дела следующих документов:
1) ходатайства обвиняемого (подозреваемого) о заключении досудебного соглашения о сотрудничестве;
2) постановления следователя о возбуждении перед прокурором ходатайства о заключении с обвиняемым (подозреваемым) данного соглашения;
3) постановления прокурора об удовлетворении данного ходатайства;
4) соглашения о сотрудничестве;
5) документально подтвержденного факта вручения стороне защиты копии представления прокурора об особом порядке судебного разбирательства и вынесения судебного решения.
Вызывает недоумение отсутствие в представленном перечне ходатайства обвиняемого, выражающего согласие на особый порядок судебного разбирательства. Закономерной предпосылкой данного вопроса является установленное законодателем требование об учете волеизъявления лица, в отношении которого осуществляется уголовное преследование, на такой порядок. Исходя из предложенного Верховным Судом Российской Федерации перечня, может сложиться впечатление, что выбор порядка судебного разбирательства зависит исключительно от волеизъявления прокурора. Между тем представляется, что без учета воли обвиняемого такое решение принято быть не может. Только сам обвиняемый (но не прокурор посредством вынесения представления, подтверждающего факт выполнения обвиняемым условий соглашения) может принять решение об отказе от полноценного судебного следствия. При этом дополнение в 2016 году ч. 1 ст. 317.5 УПК РФ условием об обязательности согласия обвиняемого с предъявленным обвинением, на наш взгляд, имело своей целью приведение в соответствие оснований применения особого порядка судебного разбирательства, предусмотренных главами 40 и 40.1 УПК рФ. Однако отраженное в материалах уголовного дела согласие лица, выполнившего условия до-
судебного соглашения, с предъявленным ему обвинением - это далеко не то же самое, что его согласие на особый порядок судебного разбирательства. Как уже отмечалось, без ходатайства лица о рассмотрении его дела в особом порядке немыслима сама постановка вопроса о его применении. Тем не менее и в уголовно-процессуальном законе, и в разъяснениях Верховного Суда Российской Федерации отсутствует упоминание о таком ходатайстве в перечне документов, необходимых для применения предусмотренной ст. 317.7 УПК РФ процедуры. Отсутствие в законе при применении главы 40.1 УПК РФ такого положения, как необходимость получения согласия обвиняемого на особый порядок рассмотрения его уголовного дела, является существенным упущением законодателя, требующим восполнения.
Вместе с тем в рассуждении Ю.В. Ку-валдиной, утверждающей, что основанием или причиной, по которой дело может быть рассмотрено в особом порядке, как при применении главы 40 УПК РФ, так и при применении главы 40.1 УПК РФ, следует считать только волеизъявление обвиняемого, выраженное в его ходатайстве, а все иные указанные в главе 40 УПК РФ обстоятельства необходимо рассматривать лишь в качестве условий применения особого порядка [13, с. 129-131], на наш взгляд, содержится внутреннее противоречие. В частности, если исходить из того, что под причиной понимается то, что с необходимостью и неизбежностью порождает что-либо, становится очевидным, что для применения особого порядка волеизъявление обвиняемого единственно необходимым основанием являться не может уже потому, что понятие «основание» в ст. 317.6 УПК РФ употреблено законодателем во множественном числе.
Так, согласно п. 1 ч. 2 ст. 317.6 УПК РФ одним из необходимых оснований применения особого порядка проведения судебного заседания и вынесения судебного решения по уголовному делу в отношении лица, с которым заключено досудебное соглашение, является подтверждение государственным обвинителем того, что «активное содействие обвиняемого следствию в раскрытии и расследовании преступления» имело место. Повторим, что
любое соглашение представляет собой согласование не менее двух воль, поэтому, несмотря на то, что инициация рассмотрения уголовного дела в особом порядке, безусловно, принадлежит обвиняемому, но она должна быть согласована прокурором, а окончательное решение вопроса о возможности реализации такого порядка - прерогатива суда.
Также вызывает возражения содержание ч. 2 ст. 317.6 УПК РФ, закрепляющей основания для особого порядка проведения судебного заседания и вынесения судебного решения. Представляется, что исходя из временной последовательности процедур, предусмотренных главой 40.1 УПК РФ, в первую очередь суд должен удостовериться в добровольности заключения подсудимым досудебного соглашения о сотрудничестве и участии при этом защитника (п. 2 ч. 2 ст. 317.6 УПК РФ), и лишь затем в подтверждении выполнения его условий государственным обвинителем (п. 1 ч. 2 ст. 317.6 УПК РФ). Поскольку при установлении недобровольности заключения соглашения вообще утрачивает смысл выяснение выполнения его условий, постольку представляется необходимым изменение очередности подлежащих удостоверению судом оснований в указанной норме.
Кроме того, в связи с тем, что рассмотрение уголовного дела в особом порядке не предполагает исследование доказательств и судья должен удостовериться в обоснованности обвинения до назначения судебного заседания, считаем необходимым дополнить ч. 2 ст. 317.6 УПК РФ пунктом третьим следующего содержания:
«3) обвинение, с которым согласился подсудимый, обоснованно, подтверждается доказательствами, собранными по уголовному делу».
Значимость убеждения суда в наличии данного основания для принятия решения о рассмотрении дела в особом порядке подтверждается позицией Пленума Верховного Суда Российской Федерации, которым в этом отношении указано, что «суд постановляет обвинительный приговор и назначает подсудимому наказание, только если придет к выводу, что обви-
нение, с которым согласился подсудимый, является обоснованным и подтверждается доказательствами, собранными по делу» (п. 22 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 28 июня 2012 г. N 16).
Следует отметить, что в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 25 июня 2019 г. N 19 впервые отражено положение, согласно которому «по уголовным делам, рассмотренным в особом порядке судебного разбирательства (гл.гл. 40, 40.1 УПК РФ), наряду с доводами жалобы, представления, проверке подлежит соблюдение судом требований ч. 7 ст. 316 УПК РФ» (п. 18)*.
Таким образом, применение главы 40.1 УПК РФ представляет собой сочетание двух согласительных процедур: во-первых, согласия сторон обвинения и защиты на заключение досудебного соглашения о сотрудничестве и, во-вторых, обоюдного согласия сторон на применение особого порядка судебного разбирательства. Каждая из этих процедур предполагает вынесение уполномоченным должностным лицом самостоятельных процессуальных актов. В первом случае - это постановление прокурора об удовлетворении ходатайства (п. 1 ч. 1 ст. 317.2 УПК РФ), во втором - представление прокурора об особом порядке проведения судебного заседания в случае соблюдения обвиняемым условий и выполнения обязательств, предусмотренных заключенным с ним досудебным соглашением о сотрудничестве (ч. 1 ст. 317.5 УПК РФ).
Думается, что учет высказанных рекомендаций будет способствовать тому, чтобы требованиям обоснованности и мотивированности в должной мере отвечали как указанные процессуальные акты, так и решение суда о наличии оснований для применения особого порядка судебного разбирательства в порядке главы 40.1 УПК РФ.
* О применении норм главы 47.1 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регулирующих производство в суде кассационной инстанции: постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 25 июня 2019 г. N 19 // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2019. N 9.
Список литературы
1. Пурс А.Г., Иванов С.В. Досудебное соглашение о сотрудничестве: перспективы совершенствования // Известия Иркутской государственной экономической академии. 2014. N 5. URL: http://izvestia.bgu.ru
2. Безлепкин Б.Т. Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации (постатейный). 13-е изд., перераб. и доп. М.: Проспект, 2016. 576 с.
3. Костенко Н.С. Досудебное соглашение о сотрудничестве в уголовном процессе: правовые и организационные вопросы заключения и реализации: автореф. дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.09. Волгоград, 2013. 27 с.
4. Погодин С.Б. Некоторые актуальные проблемы применения особого порядка судебного разбирательства в состязательном уголовном процессе // Российская юстиция. 2009. N 9. С. 61-64.
5. Лазарева В.А., Кувалдина Ю.В. Применение института досудебного соглашения о сотрудничестве в свете разъяснений Пленума Верховного Суда РФ // Библиотека криминалиста. 2014. N 6 (17). С. 129-141.
6. Артамонова Е.А. Волеизъявление обвиняемого (подозреваемого) как уголовно-процессуальная категория // Всероссийский криминологический журнал. 2019. Т. 13. N 6. С. 1025-1034.
7. Колесник В.В. Основание, условия, порядок заключения досудебного соглашения о сотрудничестве с подозреваемым, обвиняемым // Наука. Мысль. 2015. N 10. С. 58-79. URL: http://wwenews.esrae.ru
8. Смирнов А.В. Особый порядок принятия судебного решения при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве // Уголовный процесс. 2009. N 10. С. 5-14.
9. Редькина Е.А. Некоторые проблемы уголовно-процессуальной регламентации института досудебного соглашения о сотрудничестве // Всероссийский криминологический журнал. 2010. N 1. С. 69-74.
10. Попова А.В. Досудебное соглашение о сотрудничестве: полномочия прокурора и судебный контроль // Уголовный процесс. 2017. N 7. С. 62-67.
11. Александров А.С., Александрова И.А. Соглашение о досудебном сотрудничестве со следствием: правовая сущность и вопросы толкования норм, входящих в главу 40.1 УПК РФ // Уголовный процесс. 2009. N 8 (56). С. 3-11.
12. Абшилава Г.В. Согласительные процедуры в уголовном судопроизводстве Российской Федерации: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук: 12.00.09. М., 2012. 56 с.
13. Кувалдина Ю.В. Компромисс как способ разрешения уголовно-правовых конфликтов в России. М.: РУСАЙНС, 2014. 251 с.
References
1. Purs A.G., Ivanov S.V. Pre-trial agreement on cooperation: prospects for improvement. Bulletin of the Irkutsk State Economic Academy, 2014, no. 5. Available at: http://izvestia.bgu.ru (In Russ.).
2. Bezlepkin B.T. Commentary to the Criminal Procedure Code of the Russian Federation (article by article). Moscow, Prospekt Publ., 2016. 576 p. (In Russ.).
3. Kostenko N.S. Pre-trial agreement on cooperation in criminal proceedings: legal and organizational issues of conclusion and implementation. Autoabstract Cand. Diss. Volgograd, 2013. 27 p. (In Russ.).
4. Pogodin S.B. Some actual problems of application of a special procedure of judicial proceedings in adversarial criminal proceedings. Russian justice, 2009, no. 9, pp. 61-64. (In Russ.).
5. Lazareva V.A., Kuvaldina Yu.V. Application of the Institute of Pre-trial Cooperation Agreement in the Light of the Explanations of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation. The forensic library, 2014, no. 6 (17), pp. 129-141. (In Russ.).
6. Artamonova E.A. Expression of the will of the accused (suspect) as a criminal procedure category. All-Russian criminological journal, 2019, vol. 13, no. 6, pp. 1025-1034. (In Russ.).
7. Kolesnik V.V. The basis, conditions, and procedure for concluding a pre-trial agreement on cooperation with a suspect or accused. The science. Think, 2015, no. 10, pp. 58-79. Available at: http://wwenews.esrae.ru (In Russ.).
8. Smirnov A.V. Special procedure for making a court decision when concluding a pre-trial cooperation agreement. Criminal proceedings, 2009, no. 10, pp. 5-14. (In Russ.).
9. Red'kina E.A. Some problems of the criminal procedure regulation of the institute of pre-trial cooperation agreement. All-Russian criminological journal, 2010, no. 1, pp. 69-74. (In Russ.).
10. Popova A.V. Pre-trial cooperation agreement: powers of the prosecutor and judicial control Criminal proceedings, 2017, no. 7, pp. 62-67. (In Russ.).
11. Aleksandrov A.S., Aleksandrova I.A. Agreement on pre-trial cooperation with the investigation: the legal essence and issues of interpretation of the norms included in Chapter 40.1 of the Criminal Procedure Code of the Russian Federation. Criminal proceedings, 2009, no. 8 (56), pp. 3-11. (In Russ.).
12. Abshilava G.V. Conciliation procedures in criminal proceedings of the Russian Federation: Autoabstract Doct. Diss. Moscow, 2012. 56 p. (In Russ.).
13. Kuvaldina Yu.V. Compromise as a way of resolving criminal legal conflicts in Russia. Moscow, RUSAYNS Publ., 2014. 251 p. (In Russ.).
