CC BY
130
ПРОБЛЕМЫ МОДЕРНИЗАЦИИ И ПЕРЕХОДА К ИННОВАЦИОННОЙ ЭКОНОМИКЕ
10 В контексте рационального использования земли следует заметить, что в настоящее время в России 1 576 млн га земель находится в государственной и муниципальной собственности (См.: Миронов С.М. Наука должна стать ближе к земле // Землеустройство, кадастр и мониторинг земель. — 2010. — №4. — С.9), при этом единого органа государственного управления этими земельными ресурсами и организации рационального использования земли нет, а функция управления земельными ресурсами выполняется 6 федеральными министерствами и 11 ведомствами (как гласит народная мудрость «У семи нянек дитя без глаз»).
11 Удельный вес указанных сделок в общем объеме сделок, составляет по количеству сделок - 28,6% и по площади - 82,9% (См.: Государственный (национальный) доклад «О состоянии и использовании земель в Российской Федерации в 2008 году. — М.,2009. — С.189). По данным Татарстанстата в РТ из 1983948,9 га государственных земель сельскохозяйственного назначения более 55% переданы в аренду, в том числе, 17,85 % переданы в аренду сроком до 1 года, 37,5% сроком долее года.
12 Особой проблемой является обеспечение сельхозмашинами. Для России она является острой из-за изношенности основных фондов в отрасли сельхозмашиностроения и отсутствия внутренних источников модернизации. Обсуждению этой проломы посвящен Московский экономический форум, где ведется поиск путей ее решения, в том числе и путем коррекции модели экономического развития России. Пути эффективного решения проблемы поддержки предприятий с/х машиностроения не найдены, но обсуждения ведутся и за пределами форума. То же самое можно сказать и о производстве удобрений. Представляется, что эти проблемы следует решать комплексно в рамках АПК. К сожалению, единой и эффективной программы развития АПК нет и не ставится задача ее разработки на уровне государства. Назрела необходимость выработки современной и перспективной программы развития АПК с учетом современных реалий продовольственной и национальной безопасности.
13 В Республике Казахстан действует программа «Болашак», по которой за государственный счет на основе залога имущества родители могут отправлять своих детей на учебу в зарубежные университеты с обязательством возвращения после учебы и отработки на родине 5 лет. Ежегодно в каждом вузе проходит конкурсный отбор по номинации «лучшие преподаватели» с получением грантов на стажировки. Строятся новые университеты выделяются научные гранты.
ОБНОВЛЕНИЕ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ РОССИИ: НЕОБХОДИМ ОТКАЗ
от «рыночного фундаментализма»
А.В. Бузгалин,
профессор Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова,
доктор экономических наук buzgalin@mail.ru
В статье дается критика неолиберальных теоретиков, до сих пор утверждающих, что активное государственное регулирование, социальная справедливость, ограничение рынка и частной собственности — наследие СССР. Автор статьи утверждает, что ныне «невидимая рука рынка» указывает не в ту сторону. В качестве альтернативы предлагается комплекс мер по развитию программирования и селективного регулирования экономики с целью обеспечения приоритетного развития человеческих качеств на базе высокотехнологичного материального производства.
Ключевые слова: Российская экономическая система, селективное регулирование экономики, промышленная политика, рыночный фундаментализм,
УДК 330.34 ББК 65.01+ 65.013+65.9(3)
Необходимость существенно иного вектора, нежели сложившийся в настоящее время, вектора развития системы социально-экономических отношений России — вопрос, который автор и мои товарищи поднимают вот уже третье десятилетие.
Об этом вновь заговорили, открывая на страницах журнала «Экономическое возрождение России» дискуссию по проблемам обновления экономической системы России, профессора
С.Д. Бодрунов и В.Т. Рязанов1.
И на протяжении всего этого времени в кругах нынешних претендующих на либеральный дискурс авторов стало хорошим тоном все, что не совпадает с их апологией свободных финансовых спекуляций, считать пропагандой ГУЛАГов. Такого рода авторы, не удосужившись вникнуть в существо проблемы, цепляются за увиденную картинку или образ и далее приписывают оппонентам все то, чего они боятся и по поводу чего у них сложились стойкие комплексы.
Обращу внимание в этом контексте на весьма символичную критику докладов, представленных на Втором Московском экономическом форуме (Москва, МГУ им. М.В. Ломоносова, март 2014 г.) в газете «Московский комсомолец». Интересно, что едва ли не самым широко обсуждаемым символом стал позиционированный в докладе Людмилы Булавки «Красный трактор» — символ энтузиазма советской эпохи, который она, впрочем, раскрыла как то, что сработало тогда, но требует радикального обновления сейчас.
Сейчас мы можем и должны идти по пути снятия (есть такая умная категория, означающая шаг в будущее с отрицанием и
53
одновременно наследованием прошлого) «красного трактора», рождения нового большого проекта.
Вопрос — какого?
На протяжении всех постсоветских десятилетий нас убеждают, что государственное регулирование, социальная справедливость, ограничение рынка и частной собственности — наследие СССР. В качестве альтернативы сталинщине выдвигается исключительно модель экономического праволиберального толка, символ веры которой — невидимая рука рынка, которая якобы все сама расставит по своим местам, даст каждому инициативному человеку простор для инноваций, частных собственников сделает эффективными, а экономику — интенсивно развивающейся. Эта, даже не идеология, психология «рыночного фундаментализма» (термин миллиардера Джорджа Сороса) уже давно устарела и на практике мало где используется2, но в нашем Отечестве, питающемся старыми зарубежными теориями, до сих пор жива.
Она, по сути дела, господствует на протяжении и последнего десятилетия, ибо экономический блок правительства и «основное течение» российских теоретиков от экономики так или иначе, более или менее рьяно, повторяют все одни и те же заклинания: финансовая сбалансированность, свобода конкуренции, гарантии частной собственности.
Между тем, мы все больше убеждаемся в том, что «свободная рука рынка» указывает не в ту сторону.
Почему?
Оставим пока развитые страны. О них — позже. В нашей с вами стране под предлогом развития рынка расползается се-
а
ПРОБЛЕМЫ МОДЕРНИЗАЦИИ И ПЕРЕХОДА К ИННОВАЦИОННОЙ ЭКОНОМИКЕ
рая мгла: отсутствие сильных общегосударственных программ оборачивается засильем теневого государственного регулирования и «ручного управления», проповедь эффективности любого частного бизнеса — паразитированием оного на общегосударственных ресурсах (сырьевых, бюджетных) и стремлении извлекать административную и сырьевую ренту, проповедуя на практике философию «попила-отката».
Идеология «свободного рынка» оказывается идеальной дымовой завесой для такого «бизнеса по понятиям» (термин А. Олейника).
Для того, чтобы сделать и государственное, и частное производство (а не некий абстрактный «бизнес») другим, нацелив его на развитие человеческих качеств и новых технологий, нужна не формальная свобода конкуренции, а реальное стратегическое общественное регулирование экономики, в которой бизнес производителен, прозрачен, социально ответственен и развивается в отведенных для него коридорах, конкурируя в этих пространствах по правилам, принятым в условиях развитой рыночной экономики XXI, а не XIX века. Последние же, напомню, утверждают: «Собственность обязывает!» (Конституция ФРГ).
Современная экономика обязательно включает государственное регулирование. С этим ныне согласится подавляющее большинство и теоретиков, и практиков от экономики, в том числе и сторонники неолиберальной доктрины.
Более того, практически все экономисты, исследующие реальные проблемы развития, признают, что есть принципиальная разница между селективным регулированием и программированием в смешанной рыночной экономике и централизованным бюрократическим планированием в экономике дефицита. Современные либерально ориентированные экономические системы (прежде всего — США), не говоря уже об обновленных социал-демократических проектах, успешно реализуемых не только в развитых странах, но и в Бразилии, Чили и т.п., — это отнюдь не внедрение ГУЛАГов и бюрократического централизма. Это де-факто применяемая повсеместно в большем или меньшем масштабе практика селективного регулирования и планирования в рыночной экономике. Так что спор не о том, что лучше: ГУЛАГ или капитализм XIX века с 12-часовым рабочим днем и массовой нищетой. Это спор о методах и механизмах снятия провалов и рынка, и государства.
Реперные точки стратегии социально-экономического возрождения
И здесь уместно вспомнить о Втором московском экономическом форуме, проходившем в МГУ им. М. В. Ломоносова. О нем уже много написано: и хулы, и похвал, и серьезных аналитических текстов. Он собрал более двух тысяч человек со всех континентов (кроме разве что Антарктиды), предложив спектр разнообразных решений, лежащих в рамках достаточно четко обозначенного пространства социально-экономической стратегии, альтернативной нынешнему мутно-серому дрейфу.
Ключевые параметры такой стратегии предлагаются и обсуждаются уже не первый год конструктивной оппозицией.
Это, во-первых, акцент на приоритетном развитии материального производства (прежде всего — современных высокотехнологичных производств в несырьевом секторе3). И здесь символ «Красный трактор» был позиционирован не как призыв к восстановлению старой промышленности, а как пример большого стратегического проекта, предложившего качественный скачок от старого, аграрного уклада производства и жизни к новому, тогдашней России казавшемуся фантастическим, индустриальному.
Здесь требуется короткое отступление: уже упоминавшийся автор доклада, представившего этот образ, Людмила Булавка специально заострила внимание на необходимости массового социального творчества, а не тоталитарного принуждения для реализации аналогичного проекта перехода от нынешних индустриальных технологий к новому — «посттракторному» качеству материального производства. Последний акцент, впрочем, на форуме звучал не всегда. Будем честны: ностальгия по трактору довольно часто звучала в рамках дискуссий, равно
как и термин «реиндустриализация», который, действительно, дает возможность его истолкования в старомодном ключе: как призыв к восстановлению старой промышленности.
Но эти терминологические нюансы в данном споре не столь важны, хотя я действительно считаю возможным найти другое имя для этого проекта. Более того, автору и его коллеге А.И. Колганову уже приходилось писать о наших согласиях и разногласиях с теоретиками реиндустриализации4.
В отличие от иных критиков я могу четко сказать: России сейчас нужно не столько восстанавливать старую промышленность (хотя, по сравнению с нынешней «серой мутью», порожденной философией «распила» сырьевой и административной ренты, даже это было бы прогрессом), сколько реализовать программу радикального технологического перевооружения материального производства. Программу не только новых тракторов, но и качественных технологических и социальных изменений.
Во-вторых, форум недвусмысленно подчеркнул, что развитие материального производства должно работать на прогресс человека, его личностных качеств, здоровья, творческого и трудового потенциала, на развитие народа нашей страны как целого, а не просто совокупности более-менее цивилизованных потребителей. Об этом мы говорим уже давно, начиная с 1990-х годов, выдвигая задачу развития модели, которую мы так и назвали: «Экономика для человека...»5. А для этого нужны хорошо известные меры: общедоступные, преимущественно бесплатные для потребителя, здравоохранение, культура, образование, осуществляющиеся в рамках прозрачности и общественного контроля и нацеленные прежде всего на формирование Человека и Гражданина, а не только производство рыночных услуг, удовлетворяющих платежеспособный спрос.
В-третьих, нами уже давно был предложен спектр конкретных решений, показывающих средства реализации названных целей. Среди основных — программы развития ключевых сфер экономики и активная промышленная политика. Последнее означает отказ от нынешней практики теневого государственного регулирования и »ручного управления» и переход к твердым и последовательно реализуемым правилам игры, когда и частный, и государственный бизнес знают: если вы работаете в рамках программы (скажем, развития высоких технологий), то у вашего бизнеса будут низкие налоги, дешевые кредиты, хорошие возможности государственно-частного партнерства в рамках больших и долгосрочных инвестиционных проектов, институциональная поддержка; если же вы выкачиваете и продаете сырье или заняты исключительно разливкой какой-нибудь колы — у вас налоги будут большими, кредиты — дорогими и т.п.
В том, что касается системы отношений координации, то она наряду с рыночным саморегулированием в рамках переходной модели может включать как минимум следующие параметры (их выделение опирается на критическое осмысление опыта Новой экономической политики в СССР и практику современного регулирования и программирования экономики в Скандинавских странах, Китае, ряде стран Латинской Америки):
• систему отношений селективного регулирования и государственного, и частного секторов при помощи дифференцированных налогов, кредитов, государственных закупок, инвестиций и др. (то, что принято называть промышленной политикой);
• индикативные параметры ожидаемого развития («контрольные цифры»);
• программы экономического развития, главными из которых в настоящее время должны стать программы (1) качественного обновления сфер, обеспечивающих общедоступность и приоритетное развитие человеческих качеств (образование, включая воспитание, здравоохранение и массовый спорт, культура) и (2) научно-технического рывка и технологического перевооружения ключевых сфер реального сектора.
Среди других средств развития, акцентированных на форуме, — стимулирование эффективного, творческого труда. В частности, повышение заработной платы, в первую очередь в сферах, обеспечивающих развитие производства, науки,
54
ПРОБЛЕМЫ МОДЕРНИЗАЦИИ И ПЕРЕХОДА К ИННОВАЦИОННОЙ ЭКОНОМИКЕ
а
образования, здравоохранения, при высоком прогрессивном налогообложении высшей управленческой бюрократии (как государственных, так и частных корпораций, высшего чиновничества), посредников, финансовых спекулянтов, рантье и т. д.
Наконец, важнейшим акцентом нашей программы является преодоление «провалов государства»: бюрократизма, коррупции, волюнтаризма чиновников. И здесь мы во многом согласны с требованиями классического политического либерализма: защита прав человека, многопартийность и честные, прозрачные выборы, независимость судей и т. п. Особый акцент нами делается на развитие институтов гражданского общества. Именно им в первую очередь адресуем мы свои посылы (кстати, на Московских экономических форумах и 2013-го, и 2014-го гг. ряд конференций и семинаров были организованы совместно с независимыми профсоюзами, экологами, движением «Образование для всех», Конгрессом работников образования, науки, культуры и инженерных специальностей и другими).
Реализм невозможен без больших проектов
Подчеркнем: эта программа сугубо реалистична (более того, с точки зрения автора это не более, чем некоторая «программа-минимум»). Но реализм сегодня предполагает не только практичность, но и обращенность в будущее. Кстати, все названные выше «реперные точки» предлагаемой экономической стратегии суть не только результат теоретических разработок, но и критическое обобщение опыта многих успешных стран Европы, Азии и Америки. Такая модель развития с разными национальными, политическими и подобными особенностями реализуется в широком спектре экономик: от Австрии и Финляндии до Бразилии и Чили.
И последнее: наши предложения были и остаются полем серьезных дискуссий. На поле сторонников активной промышленной политики представлены позиции экономистов, ориентированных на возрождение индустрии, сторонников приоритетного развития прежде всего несырьевого сектора материального производства, тех, кто акцентировал прежде 1
всего прогресс человеческих качеств и др. Среди критиков «рыночного фундаментализма» можно найти и сторонников критического консерватизма, акцентирующих русофильскую линию, и тех, кто подчеркивает дискурс будущего и необходимость критического использования мирового опыта. Эта программа открывает пространство и тем, для кого социал-демократия — предельно допустимый левый спектр, и тем, кто предлагал алый проект.
P.S. Устремленность в будущее: алый проект
О последнем особо: я отношу себя к кругу авторов-футурис-тов, тех, для кого будущее — это мир, в котором есть не только программирование экономики и социальная защита. Для нас это мир викиномики, краудсорсинга, копилефта и других современных форм пострыночной и посткапиталистической организации социально-экономической жизни; мир, где главная сфера жизнедеятельности человека — творческая деятельность воспитателя детского сада, учителя, профессора, врача, эколога, социального работника, инженера, ученого; где именно эти люди составляют 80 процентов занятых; где трата денег на приобретение дли-и-и-инных яхт, миллионодолларовых часов и других симулякров человеческого достоинства — удел неталантливых, отставших от жизни и достойных брезгливого сожаления людей; где принято спрашивать: «Если Ты такой умный, то зачем Ты столько денег тратишь на обманки сбрэндившего рынка?», а вопрос «Если Ты такой умный, то почему Ты такой бедный» почитают свидетельством того, что Ты — вне тренда.
Подчеркну: этот — алый — тренд пока представлен не большинством, но активной частью молодых интеллектуалов и социальных нонконформистов, их старших товарищей и учителей (как легко догадается читатель, автор сих строк принадлежит к кругу последних).
Большинство же из нас, повторю, предлагает «всего лишь» программу социально ориентированного, программируемого развития рыночной экономики, для которой базовые приоритеты — современное материальное производство и прогресс человеческих качеств.
1 См.: Бодрунов С.Д. Российская экономическая система: будущее высокотехнологичного материального производства // Экономическое возрождение России. 2014. № 2; Рязанов В.Т. Новая индустриализация России: стратегические цели и текущие приоритеты // Экономическое возрождение России. 2014. № 2. Следует подчеркнуть, что в этом журнале тема обновления экономической политики и реиндустриализации обсуждается уже ряд лет.
2 Это положение убедительно раскрыто, в частности, в ряде публикаций Р.С. Гринберга, А.А. Пороховского, К.А. Хубиева и др. (см.: Гринберг Р.С. Свобода и справедливость. Российские соблазны ложного выбора. — М.: Магистр, ИНФРА-М, 2012; Пороховский А.А. Политическая экономия: современные вызовы и перспективы // Экономист. — 2011. — № 1; Хубиев К.А., Пороховский А.А.., Черковец В.Н. Формирование экономической системы России в координатах мирового развития / Под ред. К.А Хубиева. — М.: ТЕИС, 2001; Хубиев К.А. Неоиндустриальная парадигма и альтернативные подходы к ней // Экономист. — 2013. — № 4.
3 Этот приоритет акцентирован и аргументирован, в частности, в упомянутых выше статьях С.Д. Бодрунова и В.Т. Рязанова, работах многих экспертов Московского экономического форума.
4 См.: Колганов А.И., Бузгалин А.В. Реиндустриализация как ностальгия? // Социс. — 2014. — № 1, 3.
5 См.: Бузгалин А.В., Колганов А.И., Ракитская Г.Я. Экономика для человека (Антикризисная программа Демократических левых). М.: Экономическая демократия, 1992; Бузгалин А.В. Экономика для человека. Экономическая политика и политическая экономия в 2013 году // Валовой внутренний продукт. — 2013. — № 1-2; «Экономика для человека»: социально-ориентированное развитие на основе прогресса реального сектора. Материалы Московского экономического форума / Под ред. Р.С. Гринберга, К.А. Бабкина, А.В. Бузгали-на. — М.: Культурная революция, 2014.
55
