CC BY
21DOI: 10.31249/metod/2020.10.20
Т.Дж. Беннетт 1
ОБНОВЛЕНИЕ БИОСЕМИОТИКИ В МОСКВЕ (ОЧЕНЬ СУБЪЕКТИВНЫЕ ЗАМЕТКИ АСПИРАНТА ИЗ ТАРТУ)
Аннотация. Эссе посвящено впечатлениям и размышлениям, связанным с двумя научными мероприятиями в Москве, в которых я принимал участие в 2019 г. Первое из них -это XIX Биосемиотический слет, а второе - конференция «Эволюция способностей людей к познанию и действию». Оба мероприятия продемонстрировали прорывные, революционные сдвиги, намечающиеся в биосемиотике.
Ключевые слова: семиотика; биосемиотика; социальная семиотика; Gatherings in Biosemiotics; Evolution of Human Capacities to Know and to Act.
Для цитирования: Беннетт Т.Дж. Обновление биосемиотики в Москве (очень субъективные заметки аспиранта из Тарту) // МЕТОД: Московский ежегодник трудов из обществоведческих дисциплин: сб. науч. тр. / РАН. ИНИОН. Центр перспект. методологий социал. и гуманит. исслед.; ред. кол.: М.В. Ильин (гл. ред.) и др. - М., 2020. - Вып. 10: Вслед за Декартом. Идеальная чистота и материальная основа мышления, познания и научных методов. - С. 443-454. - Режим доступа: http://www.doi.org/10.31249/metod/2020.10.20
В течение 2019 г. мне довелось дважды побывать в Москве и принять участие в двух замечательных научных событиях. Оба продемонстрировали прорывные, можно сказать, революционные сдвиги в биосемиотике, динамично развивающемся междисциплинарном направлении научных исследований. Речь идет о так называемом «Биосемиотическом слете» (Gathering in Biosemiotics) и о международной конференции по эволюционной когнити-вистике. 1-5 июля 2019 года в МГУ им. М.В. Ломоносова проводился уже 19-й по счету ежегодный слет биосемиотиков. Международная конференция называлась «Эволюция способностей людей познавать и действовать» с вопросом в виде подзаголовка «Как превращать свои знания в могущество?» и проходила в ноябре 2019 г. в НИУ ВШЭ.
Мне нужно представиться. Я аспирант, изучающий семиотику в Тартуском университете. Мой интерес к Москве вполне понятен, если
1 Беннетт Тайлер Джеймс, аспирант Тартуского университета, e-mail: tyler.bennett1984@gmail.com. © Беннетт Т.Дж., 2020
443
вспомнить о традициях так называемой тартуско-московской семиотической школы. И я должен сказать, что мои ожидания оправдались. В Москве я бывал и до этого, правда, всего один раз. Тогда университет подготовил все необходимые документы, а я получил двухнедельную визу с правом однократного въезда, которая обошлась примерно в 150 евро. В этот раз я узнал, что правила изменились. Появилась возможность получить трехгодичную визу без ограничения числа въездов и выездов из России. Я подал документы и уже через месяц получил визу. Это стало первой, но не последней приятной неожиданностью. Я прилетел прямым рейсом из Таллинна в Шереметьево, погода была прекрасная. Многое, конечно, изменилось. Прежде всего, похорошела и стала более удобной Москва. Чтобы сориентироваться, оказалось достаточно запустить карты Google, а Uber и Airbnb все сделают за тебя. Несмотря на это я все же чувствовал, что эта поездка в Москву будет особенной. Другой приметой времени стали меры безопасности - например, рамки металлодетекторов и места для личного досмотра на входе в крупные учреждения и транспортные узлы. Иностранец, скорее всего, представляет, что в России это в порядке вещей. Но все это оказалось не так уж важно на фоне транспортных возможностей, которые есть в Москве. Я жил в нескольких километрах от кампуса и каждое утро добирался до места на такси. Все было удобно и быстро, а поездка стоила около 270 рублей.
Теперь о двух уже упомянутых мероприятиях. Что привело меня в Москву, помимо давних традиций семиотической школы Москвы и Тарту? Изначально я занимался философией и английской литературой. У меня не было теоретического интереса к биосемиотике. Когда я открыл для себя это направление, меня особенно подкупило то, что в этой сфере существует большое количество увлеченных работой исследователей, а их встречи всегда проходят в атмосфере сотрудничества. Это то, чего мне не хватало в других академических ситуациях.
На этот раз атмосфера июльской встречи была особенно сердечной. Да и научное ее значение оказалось крайне велико. Наше «семиотическое сборище» развило успех мероприятия предыдущего года, которое состоялось в Калифорнийском университете в Беркли. Тогда ее организатором выступил известный биолог и антрополог Терренс Дикон, автор книг «Символический вид. Коэволюция языка и мозга» и «Неполнота природы. Как разум возник из материи». И московское мероприятие стало шагом вперед. Оно в чем-то даже превзошло мои ожидания. В Москве получили развитие некоторые теоретические положения, намеченные в ходе встречи в Беркли, в том числе идея о возможности применения биосемиотического подхода в экономике и социальной теории. Чтобы приступить к этой, вероятно, не самой легкой теме, необходимо сначала рассмотреть основные сюжеты, ставшие темами обсуждения в Москве, а также сформулировать некоторые проблемы так, чтобы они стали понятны исследователям вне
444
биосемиотической области. В завершение этого эссе я расскажу, чему будут посвящены предстоящие международные конференции по семиотике.
В определенной мере мое впечатление о гостеприимстве биосемиотического сообщества проистекает из моих впечатлений от уникального стиля общения и языка этого сообщества. Специалисты в самых разных областях легко находят взаимопонимание при обсуждении самых сложных вопросов. И среди них - фундаментальный вопрос: является ли биосемиотика наукой? На него трудно ответить определенно. Однако ответ попытался дать Джон Шуман из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, который выступил с докладом на тему «Семиотическая теория Уокера Перси и проблема не-материального». Шуман предложил не считать биосемиотику наукой в том смысле, в котором наука понимается в рамках модели ньютоновской физики, а на первый план выходят причинно-следственные связи. Шуман отметил, что область, в которой разворачивается биосемиотическое исследование, радикально отличается от сферы приложения традиционно понимаемой науки. Несмотря на то что я минут на 15 опоздал на его выступление, мне удалось ухватить основную мысль. Шуман сказал, что как лингвист он работает с большим количеством эмпирического материала и использует сложную методологию, однако заметил, что никогда не назовет то, чем он занимается, наукой. По его словам, среди его коллег растут «зависть к физикам» и поклонение перед количественными методами, которые, по его мнению, не подходят для решения многих проблем. Очевидно, именно подобными вопросами занимается биосемиотика. Биосемиотика сохраняет глубокую связь с наукой, но, будучи семиотикой, она в то же время остается критикой науки. Так я мог бы подытожить точку зрения Шумана.
Аран Гар из Университета Суинберн в Мельбурне высказал похожую мысль, но с одним важным отличием. По его словам, необходимо расширить понимание науки, включив в него семиотические исследования, вместо того чтобы разделять эти области. В его докладе, озаглавленном «Биосемиозис и причинность: определение биосемиотики в терминах теоретической биологии Розена», речь шла о вызове, брошенном семиотикой Пирса наследию ньютоновской науки, и в этом смысле его позиция была близка к точке зрения Шумана. В то же время Гар определил этот ход как защиту «научных оснований биосемиотики», а не точку, в которой семиотика и наука расходятся. Его мысль развивалась в контексте немецкого идеализма в духе Гегеля, Фихте и Шеллинга с более глубоким заходом в немецкую социальную теорию. Для Шумана и Гара не так важен ответ на вопрос о научном статусе биосемиотики, сколько проблема рациональности научных инструментов и сциентизма как такового. Можно говорить о науке в узком смысле - как о том, что исключает семиотику, -либо расширить представление о науке. Но надо понимать, что многое из того, что мы подразумеваем под словом «наука», ничего общего с семиотикой не имеет, а подчас и вовсе ей противоположно. К таким моментам
445
можно отнести унификацию академических критериев и инструментов оценки, сужение исследовательской перспективы под воздействием статистических и количественных методов абстракции, подчинение исследовательской задачи (неоклассическим) экономическим интересам, и как результат - резкое сокращение роли и ценности гуманитарного знания. По мнению Гара, семиотика позволяет предвидеть эти изменения отчасти благодаря связи с объективным идеализмом Гегеля и более поздней критической теорией, разработанной немецкими авторами. Позиция же Шумана по отношению к семиотике аналогична подходу Гара, за исключением обращения к Гегелю и Марксу. Его наказ исследователю-семиотику гласит: избегайте соблазна «обнаучивания» - даже из желания получить хороший грант на свои исследования или из стремления справиться со смутным ощущением собственной неполноценности.
Природе биосемиотики был посвящен и мой собственный доклад. В нем шла речь, с одной стороны, о связи между протознаками и минимальной знаковой активностью, с другой - о культурном измерении биосемиотики. Я отталкивался от идей, представленных в книге Пола Кобли «Культурное измерение биосемиотики» (Cultural Implications of Biosemiotics), вышедшей в 2016 г. Кобли утверждает, что, несмотря на последствия когнитивного поворота в семиотике, совершенного Пирсом, необходимо противостоять тенденции отделять «старую» семиотику от структурной семиологии, поскольку такие тенденции противоречат некоторым нормативным биосемиотическим идеям. Биосемиотический подход подразумевает, что человек не является центром вселенной, в этом смысле биосемиотика выступает как теоретическое оформление сложной неантропоцентричной системы, применимой для описания форм жизни на всех ступенях эволюции. Эта идея, однако, характерна не только для биосемиотики. Кобли справедливо замечает, что семиотическая критика антропоцентризма уходит корнями в структурную семиологию, а не в семиотическую модель Пирса. Объектами ее исследования никогда не были модели низкого уровня, она занимается дискурсивными тотальностями и их культурно-символическим распространением, что согласуется с самим ее исследовательским инструментарием. С точки зрения Кобли, главной задачей этих двух исследовательских школ должна стать выработка взаимодополняющих подходов к решению совокупности проблем, которые занимают всех нас. В книге Коб-ли биологический подход с его восходящим анализом дополняется структурной семиологической детотализацией, идущей от сложного к простому. Таким образом, возникают контуры пусть и незавершенной, но дисциплинарно единой структуры, построенной на принципе взаимного дополнения.
Свое выступление я начал с мысли о том, что для того чтобы понять потенциал семиотики для описания социоэкономических изменений, необходимо поразмышлять над предпосылкой (которая сейчас уже не кажется неоспоримой) о том, что для решения современных проблем нам нужно больше информации. В самом общем смысле семиотика помогает
446
организовать и упорядочить данные в зависимости от их различия, отсутствия идентичности и несовместимости. Этот момент вкупе с описательным характером подобной стратегии важен для метатеоретической критики природы знака и ее минимально необходимых условий. Также важно понимание того, что статус знака не имеет ничего общего с проблемой количества. Именно его неквантификационная природа и определяет знак как эвристический инструмент, определяет его объяснительную силу в эпоху больших данных (big data).
Произошедшее в семиотике смещение внимания со структурной семиологии, ориентированной на тексты и культурные образования (в духе де Соссюра), на более эмпирически ориентированные стратегии био- и когнитивной семиотики (под влиянием Пирса) оставляет очень мало места для применения семиотики в политических и экономических областях. В последнее время исследования, однако, показали, что натуралистский поворот расширяет описательный потенциал классического подхода, когда оба эти направления грамотно редуцируются и инструментализуются с опорой на единые принципы. Эта взаимодополняемость прослеживалась и в более ранних работах.
Работа Лотмана «Культура и взрыв» - наиболее яркое приложение ключевых идей семиотики - в том числе идеи о минимальной несовместимости и рекурсивной многослойности - к проблемам социального развития. Известность получило описание Лотманом момента общественного «взрыва» как открытия пространства для множества вариантов будущего в ответ на геополитические сдвиги. То есть в сжатом виде представлены все возможные исходы развития ситуации, но реализуется только один из них. Лотман подчеркивает, что, несмотря на их несовместимость, все эти варианты присутствуют в настоящем. Когда пройдена точка выбора, один из возможных сценариев задним числом определяется как необходимый либо неизбежный и перестает считаться просто одним из множества вариантов. То, какой именно вариант становится реальностью, зависит по большей части от акта ретроспективной трансформации, при котором коллективный дескриптивный процесс настолько сужает пространство неопределенности будущего, что история как будто продолжает свой естественный, линейный ход. Семиотический момент здесь обнаруживается в одновременной выраженности и множественной реализуемости тех сценариев, которые в ином случае считались бы исключающими друг друга. В этот момент проявляется несовместимость сама по себе. Столкновение с непредсказуемостью в таком управляемом виде приостанавливает символическое смыкание, необходимое и неизбежное, которое, однако, может воспрепятствовать существованию нескольких вариантов дальнейшего развития, если случается раньше положенного момента. Эта отсрочка играет важнейшую роль, для того чтобы максимизировать число возможных сценариев получения взаимной выгоды в рамках всех семиотических взаимодействий,
447
чтобы достичь большей интеграции и в итоге обеспечить более высокий уровень социокультурного развития.
С момента появления модели Лотмана прошло уже более трех десятилетий, и она по-прежнему укоренена в текстуализме, который воспринимается как пережиток уже неактуальной структурной семиологии, тогда как семиотика все отчетливее совершает «когнитивный», «материальный» или «схематический» поворот от текстуализма, при этом оставаясь актуальной в мире, в котором считается, что даже исследования в области гуманитарного знания будут подтверждены проверенными данными, математическими моделями и эмпирическими наблюдениями. Этот переход можно проиллюстрировать поворотом в сторону семиотической модели Пирса. Его подход основывался на глубоких знаниях в области математики, химии и логики и потому был открыт для быстрой интеграции с эмпирическими и математическими методами исследования.
Био- и когнитивная семиотика, появившиеся в 1990-е годы, во многом наследуют семиотическую традицию Пирса, а не ее аналоги в структурной семиологии, и некоторые ее сторонники уверены, что проблемы культуры необходимо дистанцировать от семиотики. Их внимание все более смещается в сторону исследования минимальной знаковой активности (например, на уровне коммуникации животных, коммуникации в генетике и в рамках эволюции). Наиболее глубокие исследования, однако, подтверждают, что старая и новая семиотика дополняют друг друга.
На конференции Калеви Кулль и Клаудио Родригес вернулись к обсуждению категорий, разработкой которых они занимались на протяжении нескольких лет, - понятиям «минимального моделирования» и «нижнего семиотического порога» [Кулль, Родригес, 2017]. Они отошли от утверждения Умберто Эко о том, что культурная традиция создает благоприятные условия для знаковой активности. Снижение семиотического порога -одно из ключевых достижений биосемиотического подхода. Этот подход предполагает выработку радикально неантропоцентричной модели знака. Для обозначения подвижной границы между семиотическим и внесемио-тическим в последнее время стал активно использоваться термин «прото-знак». О нем подробно говорили в своих московских выступлениях Томми Викаваара и Алексей Шаров. Они обратились к своей совместной публикации «Протосемиозис: агентивность со сниженной способностью к репрезентации», в которой термин «протознак», введенный с подачи Джорджо Проди, зазвучал в новом контексте.
На фоне растущего исследовательского интереса к минимальным условиям и случаям знаковой активности был выработан ряд этических положений, например, вдохновленных предположением о том, что знаковая активность наблюдается повсеместно между всеми видами живых существ. Вопросы о том, можно ли рассматривать подобные нормативные трактовки как соответствующие духу семиотики, или о том, является ли структурная семиология исключительно антропоцентричной, еще обсуж-
448
даются. Но для описания социоэкономических изменений важно то, что исследование базовых условий семиозиса привело к формулировке ряда положений, касающихся изменений и непредсказуемости вообще, и эти положения можно перенести на уровень культуры и социальной жизни.
Кулль, Хоффмайер, Эммеке и другие исследователи подчеркивают, что присущая знаку многослойность и рекурсивность, а также сама идея семиозиса заключаются не в отнесенности знака к некой внешней реальности, а в несовместимости его элементов и кодов. Делая упор на описание минимальных условий функционирования знака - начиная с простейших организмов - и перенося эти условия на уровень культурных образований, -исследователь, наоборот, выявляет случаи, в которых на уровне культуры сам по себе семиозис сталкивается с ограничениям. В модели Лотмана пространство возможных сценариев будущего изобилует знаками, но ретроспективная трансформация в результате взрыва возвращает нас к линейному ходу истории, семиотическое пространство схлопывается, и в семиотической активности наступает серьезный спад. Более масштабные культурные коды и дискурсивные образования иногда действуют так, чтобы снизить семиотический потенциал. В таком виде инструментарий биосемиотического подхода может с определенной целью быть использован в политической теории и критике идеологии - через метатеоретическую настройку либо подхода, разработанного в рамках тартуско-московской школы культурно-семиотических исследований, либо критической теории и дискурс-анализа.
Любое применение семиотического подхода к описанию социоэко-номических изменений должно подразумевать обращение к подобного рода разрозненным и запутанным теоретическим ходам. В конце этой статьи будет сделана попытка метатеоретизации, основанная на совмещении Ум-берто Эко, семиотики Пирса и Луи Ельмслева. Это необходимо для обоснования более ограниченного, но в то же время более единообразного подхода, в рамках которого описание динамики и разграничений на уровне социоэкономических изменений дополняется применением более точного понятийного аппарата биосемиотики, включая такие термины, как несовместимость и дуальность кода (code-duality). Из всего многообразия доступной сегодня информации исследователь в рамках отдельной дисциплины старается вычленить референт, т.е. то самое совпадение, определенно указывающее на не зависимую от дискурса реальность. Семиотический подход заключается в том, что референт можно определить только через несовпадение знака и объекта. Так, можно сказать, что весь массив данных обрабатывается задним числом. Применение семиотического подхода к критической теории и дискурс-анализу также помогает определить некоторые действующие условия для этого скорее прагматического проекта - в том, что касается операционализации, инструментали-зации, а также наукообразности и интеграции количественных методик и моделей, построенных на анализе больших массивов данных.
449
На еще более высоком теоретическом уровне статус биосемиотики как науки также затрагивает вопрос места объекта-референта в модели знака. Ориентация на эмпирическое, которой придерживаются некоторые сторонники биосемиотики в духе Пирса, предполагает, что объект, на который указывает знак, может и правда иметь причинное или референци-альное отношение к экстрасемиотической реальности, а не быть всегда конвенционально определяемым. Эта точка зрения по-разному высказывается в работах, например, Стьернфельта, Дикона и Себеока. Представители структурной семиологии и тартуско-московской школы избегают рассуждений об индексном аспекте знака и скептически относятся к возможности описать не зависимый от дискурса объект-референт. Однако вопрос о месте референта в модели знака ведет к более серьезным противоречиям на уровне междисциплинарной теоретизации.
Знаки с отсутствующим объектом Томми Викаваара и Алексей Шаров как раз и называют «протознаками». В своем выступлении на конференции в Москве финский исследователь затронул тему дебатов вокруг объекта-референта в терминах смешения двух перспектив - от первого и от третьего лица - в исследовании мыслительных процессов и коммуникации у животных и других живых организмов. По его словам, логическая теория знака Пирса имеет куда более ограниченное применение, чем кажется некоторым из перечисленных выше исследователей. Некоторые находят знаки в окружающем мире, другие видят их только в рамках описательной системы как таковой. Разница для методологии семиотического анализа должна иметь отношение к распространенности условий системы и многообразию внутритекстуальных выборов, которые делаются в рамках описания. Когда я слушал эти крайне теоретизированные заявления, я не мог до конца уловить их смысл. Только сейчас, когда я думаю о том, что происходило на конференции, мне удается вникнуть в некоторые из крайне запутанных формулировок, услышанных мною.
Одна из ключевых проблем для определения статуса биосемиотики -это место лингвистики. По традиции лингвистика считается теоретическим основанием семиотики. Структуралисты заимствуют концепты из лингвистики де Соссюра, в том числе такие, как «язык», «речь», «синхрония», «диахрония», «парадигма» и «синтагма», и равным образом используют их для описания нелингвистических объектов вроде визуального искусства, а вторичные системы моделирования рассматриваются через язык как базис, на котором они строятся. Когнитивный и материалистический повороты в лингвистике и социальной теории поставили под сомнение структуралистский подход, в некоторой степени изменив положение лингвистики в рамках семиотики. Биосемиотика преимущественно отдаляется от структурной семиологии, поскольку более ранние семиотические подходы отмечены не актуальным сейчас антропоцентризмом и сфокусированностью на языке. Теория знака Пирса, особенно учитывая понятие индексного знака и возможность неконвенционального семиозиса, для
450
многих является краеугольным камнем семиотического реализма, который преодолевает более старые точки зрения. На московской конференции не все участники поддержали эту точку зрения.
С некоторых точек зрения за лингвистикой можно сохранить место теоретического фундамента семиотики без наложения антропоцентричной перспективы. Структурная семиология может оставаться действенной в рамках биосемиотики, если для этого создать определенные условия. О таких условиях, в частности, на встрече в Москве говорил Михаил Ильин. В своем докладе он не остановился на том, что можно было бы назвать обывательским представлением о языке, но рассказал о «высокофункциональной лингвистической дихотомии», которая носит более общий характер, чем язык сам по себе. Очевидно, что если конкретным объектом лингвистики выступает всего-навсего субстанция фонетической речи, то лингвистика не может считаться прочным основанием для описания коммуникации и мыслительных процессов других существ, кроме человека. Но каков же этот объект лингвистики? Этот спор занимает умы самых выдающихся исследователей-семиотиков. Сам де Соссюр утверждал, что означающее - это не фонетическая реальность, однако его подход был привязан к ситуации алфавитного языка и лингвистической идентичности говорящего. Луи Ельмслев в дальнейшем развел знак и фонетическую реальность устного языка. Эко и Деррида заявляли о существовании «глубинной артикуляционной матрицы», которая возникает прежде любого языка и присуща всем языкам - как алфавитным, так и идеографическим, - а также доступна (хотя бы в зачаточной форме) для всех видов живых организмов. Разделение на язык и речь не заложено в «речевую деятельность», как мы ее себе представляем, а выступает в качестве предусловия. С этой точки зрения описание генетических феноменов сходным образом будет не просто метафорой. Так, Ильин предложил использовать лингвистические понятия для описания биологических процессов. На эту проблему есть и другие точки зрения. Но по мере того как эта мысль повторялась в выступлении Михаила и в докладах его коллег Сурена Золяна, Сергея Чеба-нова и Ивана Фомина, у меня снова возникло ощущение синхронии, как будто, сам того не замечая, я оказался в нужное время в нужном месте. Это ощущение возникает у меня практически на любой конференции по биосемиотике. Что касается встречи в Москве, то она положила начало еще более захватывающим проектам в области семиотики.
Первым таким проектом стала конференция, прошедшая в октябре в стенах Высшей школы экономики, озаглавленная «Evolution of Human Capacities to Know and to Act, or: How to Convert Knowledge into Power». Конференция проходила под отсылающим к «Новому органону» девизом
451
«Sciencia potencia est»1 и была посвящена изучению когнитивных и аген-тивных способностей человека в рамках различных дисциплин - биологии, социологии, политологии, лингвистики и, конечно, семиотики.
Конференция открылась пленарным докладом одного из основоположников социальной семиотики Боба Ходжа на тему «Знание, власть и сложность». Также на открытии выступили с докладами Михаил Ильин и Сурен Золян, которые рассказывали о своих исследовательских проектах. Михаил Ильин представлял проект «Трансфер знаний и конвергенция методологических традиций: опыт междисциплинарной интеграции политических, биологических и лингвистических исследований», Сурен Золян рассказывал о проекте «Механизмы смыслообразования и текстуализации в социальных нарративных и перформативных дискурсах и практиках».
Первая тематическая сессия конференции была о механизмах научения и знания. Представленные на ней доклады были посвящены инновационным концептуальным и методологическим решениям, которые позволяют объединить науки о жизни с науками об обществе и коммуникации. Одним из центральных сюжетов при этом, разумеется, были возможности, которые в этом плане дает семиотика. С докладами на этой секции выступили Ма-хиель Кеестра, Елена Князева, Марк Фэроу, Михаил Ильин, Антон Сухо-верхов и Александр Спиров. Еще более выраженный семиотический акцент был у следующей секции - «Значение и мышление в трансдисциплинарной перспективе». На этой секции выступили Лукаш Замечник, Сурен Золян, Михаил Сущин и Сергей Чебанов. Здесь же свои доклады представили и мои коллеги из Тарту Анти Рандвийр и Пеэтер Тороп. Я сам тоже выступал именно на этой секции. В своем докладе я попробовал порассуждать о том, в каком смысле семиотика остается частью лингвистики. Завершающая секция конференции была посвящена социальной и политической семиотике, логономическим системам и дискурс-анализу. В ней с докладами выступали Кирилл Фокин, Александр Алексеев и Иван Фомин.
Помимо удовольствия, которое я получил от изучения новых мест в Москве (мероприятие проходило в районе Китай-город) и прекрасной погоды, я получил и важный новый опыт: по завершении конференции у меня не осталось сомнений в том, что ключ к решению проблемы междисциплинарных отношений между социологией, биологией, политической наукой и лингвистикой лежит в рамках семиотики. В продолжение запланированы еще три мероприятия. Первое из них снова пройдет на базе НИУ ВШЭ. Оно называется «XXI Апрельская международная научная конференция по проблемам развития экономики и общества». В рамках этой конференции запланировано проведение специальной тематической сессии по семиотике. Вторая конференция, озаглавленная «Социальная
1 Девиз конференции был вдохновлен фразой Бэкона: «Scientia et Potentia humana in idem coincidunt, quia ignoratio causae destituit effectum. Natura enim non nisi parendo vincitur: Et quod in Contemplatione instar causas est; id in Operatione instar Regulae est». - Прим. науч. ред.
452
семиотика: точки роста», состоится в Санкт-Петербургском государственном университете 14-15 мая. Еще одно мероприятие - это XX ежегодная конференция по биосемиотике, которая в этом году пройдет в Оломоуц-ком университете в Чехии. Но будущее семиотики в России и в других странах, как всегда, остается неизвестным!
Vive la révolution! Vive la sémiotique!
Перевод с английского А.Д. Борисова1, под научной редакцией
М.В. Ильина2 и И.В. Фомина3.
Библиография
Bacon F. Novum Organum // Wikisource. - 2020. - Режим доступа: https://la.wikisource.org/ w/index.php?title=Novum_Organum/Liber_Primus&oldid=130492 (дата обращения: 01.01.2020).
Lotman J. Culture and Explosion / trans. by Wilma Clark; ed. by M. Grishakova. - Berlin; New York: Mouton de Gruyter, 2009. - 195 p.
Cobley P. Cultural Implications of Biosemiotics. - Dordrecht: Springer, 2016. - 139 p.
Hoffmeyer J., Emmeche C. Code-duality and the semiotics of nature // On Semiotic Modeling / ed. by M. Anderson, F. Merrell. - Berlin; Boston: De Gruyter, 1991. - P. 117-166.
Kotov K., Kull K. Semiosphere Is the Relational Biosphere // Towards a Semiotic Biology. - London: Imperial College Press, 2011. - P. 179-194.
Kull K. Semiosis stems from logical incompatibility in organic nature: Why biophysics does not see meaning, while biosemiotics does // Progress in Biophysics and Molecular Biology. - 2015. -Vol. 119, N 3. - P. 616-621.
Monticelli D. Wholeness and its remainders: theoretical procedures of totalization and detotaliza-tion in semiotics, philosophy and politics. - Tartu: Tartu Univ. Press, 2008. - 327 p.
Rodríguez Higuera C.J., Kull K. The Biosemiotic Glossary Project: The Semiotic Threshold // Biosemiotics. - 2017. - Vol. 10, N 1. - P. 109-126.
Sharov A.A., Vehkavaara T. Protosemiosis: Agency with Reduced Representation Capacity // Biosemiotics. - 2015. - Vol. 8, N 1. - P. 103-123.
1 Борисов Артём Дмитриевич, эксперт Дирекции программы развития Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» (Москва, Россия), e-mail: borisov.artem.d@gmail.com.
2 Ильин Михаил Васильевич, доктор политических наук, профессор, руководитель Центра перспективных методологий социально-гуманитарных исследований ИНИОН РАН, e-mail: milhaililyin48@gmail.com.
3 Фомин Иван Владленович, кандидат политических наук, доцент Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», научный сотрудник ИНИОН РАН (Москва, Россия), e-mail: fomin.i@gmail.com.
453
Tyler James Bennett 1 REVOLUTIONARY BIOSEMIOTICS IN MOSCOW (VERY SUBJECTIVE NOTES FROM A TARTU GRADUATE STUDENT)
Abstract. This essay is dedicated to my impressions and reflections on the two conferences in Moscow in which I participated in 2019. The first of them is the 19th Gathering in Bio-semiotics. The second conference was called «Evolution of Human Capacities to Know and to Act». Both events demonstrated groundbreaking, revolutionary shifts emerging in biosemiotics.
Keywords: semiotics; biosemiotics; social semiotics; Gatherings in Biosemiotics; Evolution of Human Capacities to Know and to Act.
Translator: A.D. Borisov2.
Science editor: M.V. Ilyin3, I.V. Fomin4.
For citation: Bennett, T.J. (2020). Revolutionary Biosemiotics in Moscow (Very Subjective Notes From a Tartu Graduate Student). METHOD: Moscow Yearbook of Social Studies, 10, P. 443-454. http://www.doi.org/10.31249/metod/2020.10.20
1 Tyler James Bennett, University of Tartu (Tartu, Estonia), e-mail: tyler.bennettl984@gmail.com.
2 Artem Borisov, National Research University Higher School of Economics (Moscow, Russia), e-mail: borisov.artem.d@gmail.com.
3 Mikhail Ilyin, Institute of Scientific Information for Social Sciences of the Russian Academy of Sciences (Moscow, Russia), e-mail: mikhaililyin48@gmail.com.
4 Ivan Fomin, National Research University Higher School of Economics; Institute of Scientific Information for Social Sciences of the Russian Academy of Sciences (Moscow, Russia), e-mail: fomin.i@gmail.com.
454
