CC BY
25
Вестник ПСТГУ Серия III: Филология.
Арутюнова-Фиданян Виада Артуровна, д-р ист. наук, Институт мировой истории РАН, Российская Федерация, 119334, г. Москва, Ленинский проспект, д. 32А aramfidanyan@yandex.ru
2020. Вып. 65. С. 11-21
Б01: 10.15382МигШ202065.11-21
ОИСГО: 0000-0003-4900-1736
Обмен идеологемами в межцивилизационном диалоге: армяно-византийская контактная зона
В. А. Арутюнова-Фиданян
Аннотация: Контактные зоны, возникающие между цивилизациями, — это уникальный геополитический и историко-культурный феномен с четкими концептуальными и понятийными характеристиками, они существуют на пересечении реального и ментального пространств. Сближение Армении и Византии проходило в два этапа; первый может быть обозначен как незавершенная модель контактной зоны У—УН вв., в которой идеологическая составляющая не играла значительной роли; второй — как синтезная контактная зона Х—Х1 вв., появление которой было подготовлено с сер. X в. активным обменом идеологемами контактирующих сторон. Комплекс идеологических представлений, сформированных к Х—Х1 вв. в Византии, оказал серьезное влияние на общественно-политическую теорию армян: признание «семьи правителей и народов» во главе с византийским императором, концепция «порядка», политическая ортодоксия — симфония Церкви и государства, корреляция Царств небесного и земного, а также комплекс идейно-политических представлений (Константинополь — второй Рим, Романия — Восточно-Римская империя, ромеи — ее граждане). При этом в ткань повествования византийских историографов были введены армянские идеологемы: аксиома первенствующего положения Багратидов Ширака среди кавказских владетелей, признание сюзеренитета Византии и ее образ великой христианской державы — естественной союзницы Армении в борьбе с мусульманским миром. В период цивилизационного сближения произошло интегрирование династической идеи в систему верховной власти Византии, т. е. «семья» нашла изначально непредусмотренное для нее место в политической системе империи. Армянская знать, принадлежавшая к обществу династическому и вначале входившая в «комниновский клан», способствовала утверждению роли «семьи» в управлении империей.
Ключевые слова: армяно-византийская контактная зона (Х—Х1 вв.), обмен византийскими и армянскими идеологемами, концепция «политической ортодоксии», корреляция небесного и земного царств, этно-политические представления Византии, империя — союзница христианской Армении, аристократиза-ция общественной мысли Византии в XI в., идеал царя-рыцаря, династический принцип, династия Комнинов.
Синтезные контактные зоны, возникающие между цивилизациями, — это уникальный геополитический и историко-культурный феномен с четкими концептуальными и понятийными характеристиками. История Армении с ее многовековыми тесными взаимодействиями с иранским, а позднее с греко-римским, византийским миром предоставляет исследователю широкие возможности для анализа условий генезиса, функционирования и крушения контактных зон и их роли в эволюционном развитии цивилизаций.
Главным условием возникновения контактных зон служит историко-геогра-фическая близость, однако далеко не всегда между пространственно близкими цивилизациями может возникнуть контактная зона, в особенности при непреодолимой дистанцированности — ментальной, культурной, социально-экономической и конфессиональной — контактирующих сторон (так и не сложилась русско-монгольская, арабо-византийская, арабо-армянская, турковизантий-ская и др. контактные зоны).
Предложенная мною концепция основополагающих характеристик модели интерпространства включает: 1) общую территорию; 2) общую государственность; 3) взаимодействие этносов; 4) культурные взаимовлияния.
Процесс генезиса контактной зоны требует, как минимум, нескольких десятилетий (или столетий), т. е. временной фактор оказывается конституирующим для возникновения контактной зоны как органичной структуры со своими за-конами1.
По мнению А. Тойнби, «фундаментальный закон взаимоотношений между цивилизациями — невозможность выборочного заимствования того или иного элемента иной культуры без того, чтобы не оказаться в зависимости от этой культуры»2.
В процесс цивилизационного поворота Армении от Ирана к Византии, который занял более трех столетий, вошли как главные составляющие:
1) христианизация Армении;
2) создание письменности;
3) деятельность эллинофильской школы;
4) появление национальной историографии3.
Идентичность армянского народа основывалась на общности происхождения, языка, территории, преемственности государственных образований (с до-эллинистических времен), культурных традициях, обычаях, исторической памяти, а с начала IV в. — и на христианской религии, и с начала V в. — на письменной традиции. При этом такие составляющие идентичности армян, как возникновение, с одной стороны, государственности, а с другой — христианской религии и письменности, разделены почти тысячелетием.
После изобретения алфавита в начале V в. возникает армянская литература — это, по преимуществу, переводы с сирийского и греческого языков
1 Арутюнова-Фиданян В. А. Армяно-византийская контактная зона (X—XI вв.): Результаты взаимодействия культур. М., 1994. С. 153—154.
2 Тойнби А. Вызовы и ответы. М., 2016. С. 142.
3 Арутюнова-Фиданян В. А. Христианизация на цивилизационном пути Армении // Вестник ПСТГУ. Сер. III: Филология. 2016. Вып. 4 (49). С. 9-23.
церковно-богословских сочинений, направлявших богословскую и литургическую жизнь церкви и обеспечивавших религиозное образование. Позднее появляются переводы догматических, риторических и философских трудов4. Первые переводчики в то же время являлись и основоположниками армянской оригинальной литературы, главным образом, богословско-философской и историографической5.
Грекофилы, владевшие армянским и греческим языками, переводили памятники античной науки, философии и литературы, разрабатывая одновременно собственную научную и философскую терминологию6 и успешно участвуя в богословских и философских диспутах Христианского Востока. В Армении появляется ряд историографов, писателей, ученых, зодчих и живописцев. Феномен «эллинофильской школы» свидетельствует о зрелом синтезе культур — условии расцвета армянской историографии «золотого века» (V—VI вв.)7.
В доарабской Армении появляется модель армяно-византийской контактной зоны: возникают синтезные феномены в области вероисповедания и культуры (в лингвистике, науке, живописи, архитектуре). На этом этапе армяно-византийских контактов не зафиксированы сближения экономических укладов, социальных и административных систем контактирующих сторон.
Первый этап контактной зоны остался незавершенным, но не забытым. Историография «серебряного века» (X—XI вв.) возродила светлый образ Византийской империи — союзного христианского государства, пришедший из «века золотого».
В начале VIII в. арабы на два века прервали интенсивные связи Византии и Армении. Арабское завоевание, а также государственно-политический и конфессиональный разрыв с Византией в начале VIII в. как будто сделали невозможным генезис армяно-византийской контактной зоны, и, тем не менее, после крушения арабского кордона (в конце IX в.) и успехов армяно-византийской реконкисты в Малой Азии (X в.), в конце X—XI в. произошло возрождение расширенной общественной модели в армяно-византийских лимитрофах как «син-тезной контактной зоны».
Византийские источники X—XI вв., в особенности труды Константина Багрянородного и Кекавмена, предоставляют исследователю уникальные данные, которые позволяют увидеть и проанализировать сближение и живую взаимосвязь цивилизационных типов, механизмы, сформировавшие новую обществен-
4 В англосаксонских королевствах, Польше, Чехии, Венгрии, на Руси письменная культура была, в основном, заимствована извне вместе с христианством, церковными институтами и государственностью (см.: Гимон Г. В. К проблеме зарождения историописания в Древней Руси // Древнейшие государства Восточной Европы, 2013 г. М., 2016. С. 781—782).
5 Thomson R. W. The Formation of the Armenian Literary Tradition // East of Byzantium: Syria and Armenia in the Formative Period: [Dumbarton Oaks Symposium 1980]. Washington, 1982. P. 136-150.
6 Мирумян К. Культурная самобытность в контексте национального бытия. Ереван, 1994. С. 58-60.
7 Арутюнова-Фиданян В. А. «Повествование о делах армянских» (VII в.): Источник и время. М., 2004. С. 99-101.
ную модель, как результат встречи и глубокого взаимодействия двух цивилизаций и, в числе прочего, обмен идеологемами8.
Армянские цари и князья были введены в систему «духовных» родственных связей, «семью правителей и народов» во главе с василевсом. Армянских «сыновей», «братьев» и «друзей» император жаловал дарами и высокими титулами империи. «Кавказское досье» Константина VII, по меткому определению Дж. Ховард-Джонстона, отражает технические детали византийского «client-management»9. Сведения о духовном родстве армянских владетелей с византийскими императорами становится топосом армянской историографии X—XI вв.10
Сущность византийской политической идеологии заключается в том, что правильность приоритетов предполагает упорядоченность социального устройства. Tâ^iç (порядок) — ключевое и наиболее устойчивое понятие в византийской системе ценностей — было, в определенной степени, воспринято армянской общественной мыслью в период становления контактной зоны (X—XI вв.) и нашло отражение во взглядах армянских историографов на роль византийской администрации в армяно-византийских лимитрофах и в осуждении мятежей против законных императоров ромеев.
В послании Иоанна Драсханакертци Константину VII Багрянородному император Византии — второй после Бога. Католикос предвидит и надеется, что «народ наш армянский будет kazmeal сначала Богом, а затем волей Божией и вами»11. Глагол kazmel значит «созидать, строить, приводить в порядок» и т. п.12 и точный перевод этого пассажа: «народ армянский будет устроен вами»13, Иоанн объявляет Константина VII «истым миротворцем всех сущих», а византийская политическая мысль считала миротворчество предпосылкой связи между царством земным и небесным. Корреляция земной и небесной монархий — самый общий и наиболее консервативный элемент византийской политической мыс-ли14, запечатлен в молитве Иоанна за византийского самодержца (с. 190).
8 Constantino Porfirogenito. De Thematibus / A. Pertusi, introd., testo critico, comment. Vatican, 1952; Constantine Porphyrogenitus. De administrando imperio / F. Dvornik, R. J. H. Jenkins, B. Lewes, G. Moravcsik, D. Obolensky, St. Runciman, comment., R. J. H. Jenkins, ed. L., 1962. Vol. 2; Idem. De administrando imperio / G. Moravcsik, R. J. H. Jenkins, ed. Washington, 1967. Vol. 1; Idem. De ceremoniis aulae byzantinae I—II / J. Reiskii, ed. Bonnae, 1829—1830; Кекавмен. Советы и рассказы: Поучение византийского полководца XI в. / ред. Г. Г. Литаврин. СПб., 2003.
9 Howard-Jonston J. The "De administrando imperio": A Reexamination of the Text and a Reevaluation about the Rus // Actes du Colloque International tenu au College de France en octobre 1997. P., 2000. P. 318.
10 См.: Арутюнова-Фиданян В. А. Истоки генезиса армяно-византийской контактной зоны X—XI вв.: «Кавказское досье» Константина Багрянородного // Византийский временник. 2014. Т. 73 (98). С. 17-19.
11 Иованнес Драсханакертци. История Армении / Предисл., пер., коммент. М. О. Дарби-нян-Меликян. Ереван, 1986. С. 195.
12 Худобашев А. Армяно-русский словарь. М., 1838. С. 550.
13 М. О. Дарбинян-Меликян переводит kazmel как «приобретать», ее перевод: «народ армянский будет приобретён сперва Господом, а затем... и вами». Однако это толкование глагола kazmel не соответствует пафосу мольбы Иоанна (Иованнес Драсханакертци. Указ. соч. С. 195).
14 Ahrweiler H. L'idéologie politique de l'Empire byzantin. P., 1975. P. 129 sq.; Хвостова К. В. Византийская цивилизация как историческая парадигма. СПб., 2009. С. 69-72.
В армянской историографии до X в. редки случаи именования Константинополя вторым Римом, и наряду с «Константинополем» с определенным преимуществом в частоте упоминания существовал «Византий». А для Иоанна столица и духовный центр империи ромеев — Константинополь (всего один раз упоминается у него Византий). Ромеи католикоса Иоанна в этническом отношении — греки. Во «Всеобщей истории» Степаноса Таронеци Византий почти исчезает, и Константинополь прочно занимает место политического и духовного центра империи ромеев (греков). К X—XII вв. относятся произведения авторов, которые связаны с владетельным домом Васпуракана — Товма Арцруни (X в.), Аноним Арцруни (XI в.), Псевдо-Шапух Багратуни («История анонимного повествователя», часть I — IX—X вв., часть II — около XII в.). У Товмы Арцруни упоминается Рим и Римская империя, а столица Византии, в основном — Константинополь. Товма Арцруни и, в особенности, Аноним Арцруни знают чаще всего не императора ромеев, а «царя греков» в богохранимом городе Константинополе — столице «страны греков».
В более поздней «Истории анонимного повествователя» ни Византия, ни Византии нет совсем, столица Восточно-Римской империи — Константинополь, а «ромеи» как этноним ее жителей теснит «греков». Почти такие же наблюдения можно сделать и над текстами авторов XI—XII вв. — Аристакеса Ласти-вертци, Акоба Санаинци и Маттеоса Урхаеци (у последнего «ромеи» и «греки» встречаются иногда параллельно в одной и той же строке).
Константинополь — эмблема Восточно-Римской христианской империи — окончательно заменяет традиционный античный Византий в армянской историографии после появления контактной зоны15.
Эволюция в восприятии символов византийской государственности зависела, очевидно, от изменений в собственной государственно-политической теории армян, тесно связанной с их внешне- и внутриполитической практикой. Недаром Константинополь признается Римом — «столицей августовой» — в VII в. (в период отсутствия армянской государственности) и полностью вытесняет Византий в эпоху падения власти Анийских Багратидов и закрепления армяно-византийской контактной зоны.
Комплекс идейно-политических представлений, сформированных в Византии, оказал в X—XI вв. серьезное влияние на общественно-политическую теорию армян [концепция «политической ортодоксии» (единение государства и Церкви), корреляция небесного и земного царств, а также византийские эт-но-политические представления (Константинополь — второй Рим, Романия — Восточно-Римская империя, ромеи — ее граждане) и т. п.]. Усвоение и принятие византийских идеологем16 сопровождало генезис византийско-армянской контактной зоны.
В свою очередь, в ткань повествования трактатов Константина Багрянородного, и в особенности в «De administrando imperio» (DAI), введены не только армянские реалии, но и идеологемы: легенда о происхождении Багратидов, аксиома первенствующего положения Багратидов Ширака среди кавказских вла-
15 Арутюнова-Фиданян В. А. Армяно-византийская контактная зона... С. 145—150.
16 Там же. С. 141-150, 192-196.
детелей, признание Византии естественной союзницей в борьбе армян с восточными соседями (император Ираклий и первые войны за Крест и т. д.).
Титулованные дипломатические агенты, представители армяно-халки-донитской аристократии именуются в DAI «переводчиками из армян», некоторые из них были одинаково близки и к императорскому дому Византии, и к княжеским фамилиям Армении. Они осуществляли translatio в самом широком смысле этого слова как «перевод» или «перенос» культур17.
Развитие общественной мысли Византии в XI в., связанное с утверждением социальной идеологии военной аристократии, отражено в трудах Никифора Вриенния и Анны Комнины, где закреплена феодально-аристократическая кастовость. Аристократизация византийского общества X—XI вв. изживала «вертикальную социальную подвижность», обретая значение идейного постулата, и закреплялась в политической доктрине. В эпоху Алексея I Комнина (1081—1118) «род», наконец, органично встроился в государственную власть. Алексей поставил у кормила государства членов своей разветвленной и многочисленной семьи, а также стремился породниться с влиятельными и могущественными фамилиями империи18. Он не только отличал, но и богато одаривал своих родственников и, по свидетельству Анны Комнины, не видел большой разницы между государственной казной и средствами семьи19. Иными словами, происходило интегрирование династической идеи в систему верховной власти Византии, т. е. «семья» нашла изначально не предусмотренное для нее место в политической системе империи. Армянская знать, принадлежавшая к обществу династическому и вначале входившая в «комниновский клан», очевидно, способствовала утверждению роли «семьи» в управлении империей.
Идеал царя-рыцаря в Византии (с набором присущих ему достоинств: не только мужество и благочестие, но и ученость, мудрость, справедливость, красноречие, защита Церкви, покровительство слабым и т. д.) окончательно оформляется как парадигма только в эпоху Комнинов. В армянских же источниках этот идеал засвидетельствован уже в V в. и сохраняется в эпоху Багратидов. Kaiseridee византийского императора, возможно, изменялась под определенным влиянием армянской парадигмы монарха-воина, во всяком случае, близость Кекавмена, Скилицы и его Продолжателя к армяно-халкидонитским кругам не вызывает сомнений, Атталиат также происходил из Малой Азии, а именно в их трудах начал формироваться новый идеал императора-воина20.
Скилица сообщает об армянских государствах X—XI вв., об их подчинении Византии, о борьбе кавказских народов против турецкого вторжения и, кроме того, в «Обозрении истории» мы найдем известия о высоком положении армян в государственном аппарате империи. А. П. Каждан убедительно доказывает близость автора к византийским армянам-халкидонитам, так как именно Катака-
17 Она же. Истоки генезиса армяно-византийской контактной зоны... С. 30—37.
18 Дагрон Ж. Император и священник: Этюд о византийском «цезарепапизме». СПб., 2010. С. 52-56, 313.
19 Анна Комнина. Алексиада / Предисл, перев., коммент., послесл. Я. Н. Любарский. М., 1996. С. 10-11.
20 Арутюнова-Фиданян В. А. Армяно-византийская контактная зона... С. 142-143.
лон Кекавмен — герой последних разделов «Обозрения», и вполне вероятно, что Скилица жил и писал, находясь в окружении почитателей или родственников Кекавмена, армян-халкидонитов из знатных родов21.
Скилица и Атталиат, свидетели инкорпорации армянских земель, рассматривают армянских владетелей как вассалов византийских императоров. Эта позиция византийских историков нашла отражение в пассажах о передаче армянскими владетелями своих земель в Византии в обмен на земли империи.
В Византии не было наследственного права на престол (хотя был введен институт соправителей), и только с конца XI в. появилась династия Ком-нинов, а окончательно принцип наследственности укрепился при Палеологах (2-я пол. XIII в.)22.
Армения и Византия много столетий находились в общем культурном пространстве, и задолго до начала движения империи на армянские территории возникают главные составляющие новой общественной модели: политические, правовые и, прежде всего, идеологические. Византийские императоры вводят армянских владетелей в систему «духовных» и «семейных» связей — «сыновья» и «друзья» византийского императора. А стремление армянских историографов видеть армянские земли в орбите византийского политического влияния логично сочетается с включением византийских идеологических ценностей в общественно-политическую теорию армянского народа, при этом возникает образ Византии — великого христианского государства, естественного союзника в борьбе с мусульманским миром и законного сюзерена Армянского царства23.
Армяно-византийские лимитрофы X—XI вв. — это общая территория и государственность, где магистральные социокультурные процессы определяются синтезом армянских и византийских институтов и форм идеологии. Новая структура — это синтезная контактная зона, результат взаимопроникновения культур (хора).
Становление синтезной контактной зоны — длительный и многоэтапный исторический процесс со своими механизмами воспроизводства, постоянно углубляющими содержание и значение этой модели, которая в определенной мере играла роль локомотива в межцивилизационных отношениях.
Для армянских средневековых историков в начале X в. было приемлемым, а в конце X и в начале XI в. — естественным и привычным существование армянских земель в составе «греческой страны». Историки демонстрируют даже некоторую терпимость к имперской ортодоксии. Комплекс идейно-политических представлений, сформированных к X в. в Византии, оказывает в этот период серьезное влияние на общественно-политическую теорию армян.
21 Каждан А. П. Рецензия на кн. Joannis ВсуШзае Synopsis historiarum / I. Thum, red. Bero-lini et Novi Eboraci, 1973 // Историко-филологический журнал АН Армянской ССР. 1975. № 1. С. 207—208; Арутюнова-Фиданян В. А. Армяно-византийская контактная зона... С. 193. Ком-мент. 9. С. 207-208.
22 Каждан А. П. Византийская культура (X-XII вв.). М., 1968. С. 84; О наследии и правопреемстве см.: Дагрон Ж. Указ. соч. С. 25-73.
23 Арутюнова-Фиданян В. А. Армяно-халкидонитская аристократия на службе империи: полководцы и дипломатические агенты Константина VII Багрянородного // Вестник ПСТГУ. Сер. III: Филология. 2012. Вып. 3 (29). С. 15-16.
В период разрушения армяно-византийской контактной зоны под ударами сельджуков армянское общественное сознание высвобождается от влияния византийских идеологических ценностей, Византия начинает отчуждаться от армянского мира, а ее образ ощутимо блекнет. И совершенно негативным образ Византии (во всех его аспектах: государство, этнос, конфессия, идеология) становится с конца XI — начала XII в., после окончательного крушения контактной зоны. Эта негативная модификация образа Византийской империи переходит из средневековой в новую и новейшую армянскую историографию. Крушение армяно-византийской контактной зоны повлекло за собой не только разочарование в мощи Византийского государства, но изменения в менталитете армянского общества. Кардинальные перемены в реалиях и идеологемах обусловили постепенный уход Армении за пределы центрированного на Византию культурного пространства.
Список литературы
Анна Комнина. Алексиада / Предисл, пер., коммент., послесл. Я. Н. Любарский. М., 1996.
Арутюнова-Фиданян В. А. Армяно-византийская контактная зона (X—XI вв.): Результаты взаимодействия культур. М., 1994. Арутюнова-Фиданян В. А. Армяно-халкидонитская аристократия на службе империи: полководцы и дипломатические агенты Константина VII Багрянородного // Вестник ПСТГУ. Сер. III: Филология. 2012. Вып. 3 (29). С. 7-17. Арутюнова-Фиданян В. А. Истоки генезиса армяно-византийской контактной зоны X-XI вв.: «Кавказское досье» Константина Багрянородного // Византийский временник. 2014. Т. 73 (98). С. 13-52. Арутюнова-Фиданян В. А. «Повествование о делах армянских» (VII в.): Источник и время. М., 2004.
Арутюнова-Фиданян В. А. Христианизация на цивилизационном пути Армении // Вестник ПСТГУ. Сер. III: Филология. 2016. Вып. 4 (49). С. 9-23. Гимон Г. В. К проблеме зарождения историописания в Древней Руси // Древнейшие государства Восточной Европы, 2013 г. М., 2016. С. 748-800. Дагрон Ж. Император и священник: Этюд о византийском «цезарепапизме». СПб., 2010.
Иованнес Драсханакертци. История Армении / Предисл., пер., коммент. М. О. Дарби-
нян-Меликян. Ереван, 1986. Каждан А. П. Византийская культура (X-XII вв.). М., 1968.
Каждан А. П. Рецензия на кн. Joannis ВсуШае Synopsis historiarum / I. Thum, red. Berolini et Novi Eboraci, 1973 // Историко-филологический журнал АН Армянской ССР. 1975. № 1. С. 207-208.
Кекавмен. Советы и рассказы: Поучение византийского полководца XI в. / Ред. Г. Г. Ли-таврин. СПб., 2003.
Мирумян К. Культурная самобытность в контексте национального бытия. Ереван, 1994. Тойнби А. Вызовы и ответы. М., 2016.
Хвостова К. В. Византийская цивилизация как историческая парадигма. СПб., 2009. Худобашев А. Армяно-русский словарь. М., 1838. Ahrweiler H. L'idéologie politique del'Empire byzantin. P., 1975.
Constantine Porphyrogenitus. De administrando imperio / F. Dvornik, R. J. H. Jenkins, B. Lewes, G. Moravcsik, D. Obolensky, St. Runciman, comment., R. J. H. Jenkins, ed. L., 1962. Vol. 2.
Constantine Porphyrogenitus. De administrando imperio / G. Moravcsik, R. J. H. Jenkins, eds. Washington, 1967. Vol. 1.
Constantine Porphyrogenitus. De ceremoniisaulaebyzantinae libri duo / J. Reiskii, ed. Bonnae, 1829-1830. 2 t.
Constantino Porfirogenito. De Thematibus / A. Partusi, introd., testo critico, comment. Vatican, 1952.
Howard-Jonston J. The "De administrando imperio": A Reexamination of the Text and a Reevaluation about the Rus // Actes du Colloque International tenu au Collège de France en octobre 1997. P., 2000. P. 301-336.
Thomson R. W. The Formation of the Armenian Literary Tradition // East of Byzantium: Syria and Armenia in the Formative Period: [Dumbarton Oaks Symposium 1980]. Washington, 1982. P. 136-150.
Vestnik Pravoslavnogo Sviato-Tikhonovskogo
gumanitarnogo universiteta.
Seriia III: Filologiia.
2020. Vol. 65. P. 11-21
DOI: 10.15382/sturIII202065.11-21
Viada Arutyunova-Fidanyan, Doctor of Sciences in History, Institute of World History Russian Academy of Sciences 32A Leninskiy prospect, Moscow, 119334, Russian Federation aramfidanyan@yandex.ru ORCID: 0000-0003-4900-1736
Exchange of Ideologemes
in an Intercivilisational Dialogue!
Armeno-Byzantine Contact Zone V. Arutyunova-Fidanyan
Abstract: Contact zones emerging between civilisations are a distinctive geopolitical, historical and cultural phenomenon with explicit conceptual and discourse-related characteristics. They occur at an intersection of real-life and mental dimensions. Between Armenia and Byzantium, there were two stages of proximity. The first can be defined as an incomplete model of a contact zone of the 6th — 7th centuries, in which the ideological component did not play a prominent role. The second is a fusional zone of the 10th — 11th centuries, the emergence of which had been prepared since the mid-10th century through an active exchange of ideologemes of the contacting parts. The array of ideological notions that had developed by the 10th — 11th centuries in Byzantium, had a significant impact on the social and political theory of Armenians, namely the acknowledgment of the "family of rulers and nations", the political orthodoxy, i. e. a symphony ofthe church and the state, the correlation between the earthly and heavenly kingdoms, as well as a set of ideological and political beliefs (Constantinople as the Second Rome, Romania as the East Roman Empire, the Rhomaioi as its citizens).
It should be noted that Armenian ideologemes came to be incorporated in the narrative of Byzantine historiographers, i.e. the axiom of preeminent position of Shirak's Bagratides among Caucasian rulers, acknowledgment of Byzantine sovereignty and of Byzantium's image as a great Christian state which is a natural ally to Armenia in its struggle against the Muslim world. During the period of civilisational alignment, there took place an integration of the dynastic idea into the system of the supreme power of Byzantium, i.e. the "family" found a place in the political system of the empire that had not initially been provided for it. The Armenian nobility that belonged to a dynastic type of society and was included in the "Komnenoi's clan" benefited the establishment of the role of the "family" in ruling the empire.
Keywords: Armeno-Byzantine contact zone (10th — 11th centuries), exchange of Byzantine and Armenian ideologemes, concept of "political orthodoxy", correlation between earthly and heavenly kingdoms, ethno-political ideas of Byzantium, empire as an alley of Christian Armenia, aristocratisation of Byzantine social thought in 11th century, image of a knight-king, dynastic principle, dynasty of Komnenoi.
References
Ahrweiler H. (1975) L'idéologie politique de l'Empire byzantin. Paris.
Arutyunova-Fidanyan V. (1994) Armiano-vizantiiskaia kontaktnaia zona (X—XI vv.): Rezul'taty vzaimodeistviia kul'tur [Armenian-Byzantine contact zone (10th — 11th centuries): results of an interaction of cultures]. Moscow (in Russian).
Arutyunova-Fidanyan V. (2004) "Povestvovanie o delakh armianskih" (VIIv.): Istochnik i vremia [The "Narrative of the Armenian Matters" (7th century): its source and time]. Moscow (in Russian).
Arutyunova-Fidanyan V. (2012) "Armiano-khalkidonitskaia aristokratiia na sluzhbe impe-rii: polkovodtsy i diplomaticheskie agenty Konstantina VII Bagrianorodnogo" [Armeno-Chalcedonian aristocracy at the service of the empire: military leaders and diplomatic agents of Constantine VII Porphyrogenitus]. Vestnik PSTGU. Seriia III: Filologiia, 3 (29), p. 7—17 (in Russian).
Arutyunova-Fidanyan V. (2014) "Istoki genezisa armiano-vizantiiskoi kontaktnoi zony X—XI vv.: "Kavkazskoe dos'ie" Konstantina Bagrianorodnogo" [Origins of the Armeno-Byzantine Contact Zone in the 10th — 11th centuries: Constantine's Porphyrogenitus 'Caucasian Dossier'"]. Vizantiiskii vremenik, 73 (98), p. 13—52 (in Russian).
Arutyunova-Fidanyan V. (2016) "Khristianizatsiia na tsivilizatsionnom puti Armenii" [Christianisation in the civilisational path of Armenia]. Vestnik PSTGU. Seriia III: Filologiia, 4 (49), p. 9-23 (in Russian).
Dagron G. (1986) Imperator i sviashchennik: Etiud o vizantiiskom "tsezarepapizme" [The emperor and the priest. A sketch of the Byzantine "Caesaropapacy"]. St. Petersburg (in Russian).
Darbinyan-Melikyan M. (ed.) (1986) Iovannes Draskhanakertci. Istoriia Armenii [History or Armenia]. Yerevan (in Russian).
Dvornik F. et al. (eds) (1962) Constantine Porphyrogenitus. De administrando imperio, vol. 2. London.
Gimon G. (2016) "K probleme zarozhdeniia istoriopisaniia v Drevnei Rusi" [On the origin of writing history in Ancient Rus'], in Drevneishie gosudarstva Vostochnoi Evropy, 2013 [Earliest states of Eastern Europe 2013]. Moscow. P. 748-800 (in Russian).
Howard-Jonston J. (2000) "The 'De administrando imperio': A reexamination of the text and a re-evaluation about the Rus". Actes du Colloque International tenu au Collège de France en octobre 1997, p. 301-336.
Khvostova K. (2009) Vizantiiskaia tsivilizatsiia kak istoricheskaia paradigma [The Byzantine civilisation as an historical paradigm]. St. Petersburg (in Russian).
Kazhdan А. (1968) Vizantiiskaia kul'tura (X—XIIvv.) [The Byzantine culture (10th — 12th centuries)]. Moscow (in Russian).
Kazhdan А. (1975) Rev. of: Joannis Scylitzae Synopsis historiarum. I. Thurn (red.). Berolini et Novi Eboraci, 1973. Istoriko-filologicheskii zhurnal AN Armianskoi SSR, 1, p. 207-208 (in Russian).
Litavrin G. (ed.) (2003) Kekavmen. Sovety i rasskazy: Pouchenie vizantiiskogo polkovodtsa XI v. [Advice and narrations: Teachings of a Byzantine military leader of the 11th century]. St. Petersburg (in Russian).
Liubarskii Ia. (ed.) (1996) Anna Komnena. Aleksiada. Moscow (in Russian).
Mirumyan K. (2016) Kul'turnaia samobytnost' v kontekste natsional'nogo bytiia [Cultural identity in the context of national existence]. Yerevan (in Russian).
Moravcsik G., Jenkins R. J. H. (eds) (1967) Constantine Porphyrogenitus. De administrando imperio, vol. 1. Washington.
Pertusi A. (ed.) (1952) Constantino Porfirogénito de Thematibus. Vatican.
Thomson R. W. (1982) "The formation ofthe Armenian literary tradition", in East of Byzantium: Syria and Armenia in the formative period (Dumbarton Oaks Symposium 1980). Washington. P. 136-150.
Toynbee A. (2016) Vyzovy i otvety [Challenges and responses]. Moscow (Russian translation).
