CC BY
21
9. СУДЕБНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ; ПРОКУРОРСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ; ПРАВОЗАЩИТНАЯ И ПРАВООХРАНИТЕЛЬНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ (СПЕЦИАЛЬНОСТЬ 12.00.11)
9.1. ОБЕСПЕЧЕНИЕ ПРАВИЛЬНОГО ВЫБОРА ПРАВОВОЙ ТЕРМИНОЛОГИИ: ПРЕДЕЛЫ ПОЛНОМОЧИЙ ПРОКУРОРА
Маматов Максим Владимирович, канд. юрид. наук. Должность: заведующий отделом. Место работы: НИИ Академии Генеральной прокуратуры Российской Федерации. Подразделение: отдел проблем участия прокурора в гражданском, арбитражном и административном процессе. E-mail: maximus-de-miridi@yandex.ru
Кремнева Елена Владимировна. Должность: старший научный сотрудник. Место работы: НИИ Академии Генеральной прокуратуры Российской Федерации. Подразделение: отдел проблем участия прокурора в гражданском, арбитражном и административном процессе.
Аннотация: В статье дана экспертная оценка ситуации, когда прокуроры в актах реагирования обращают внимание поднадзорных органов на необходимость правильного выбора правовой терминологии на примере определения соотношения понятий «малолетний» и «несовершеннолетний».
Ключевые слова: законы, прокурор, малолетние, несовершеннолетние.
ENSURING THE CORRECT CHOICE OF LEGAL TERMINOLOGY BY MEANS OF PROSECUTORIAL SUPERVISION
Mamatov Maxim Vladimirovich, PhD at law. Position: Head of Department. Place of employment: Research Institute of the Academy of the Prosecutor General's Office of the Russian Federation. Department: Prosecutor's participation in civil, arbitration and administrative proceedings. E-mail: maximus-de-miridi@yandex.ru
Kremneva Elena Vladimirovna. Position: senior scientific worker. Place of employment: Research Institute of the Academy of the Prosecutor Generals Office of the Russian Federation. Department: Prosecutor's participation in civil, arbitration and administrative proceedings.
Annotation: The paper presents the expert assessment of the situation, when the Prosecutor acts in response I draw the attention of the supervised bodies on the need for a correct choice of legal terminology on the example of determining the ratio of the terms "minor" and "minors". Keywords: law, attorney, juvenile, minor.
Предупреждение, выявление и пресечение нарушений закона, а также установление и обеспечение устранения обстоятельств (причин и условий), способствующих этим нарушениям, - таков основной состав тех первоочередных задач, которые реализуются повседневно в ходе прокурорского надзора. Указанные грани профиля прокуратуры являются наиболее привычными в представлении окружающих, включая поднадзорные органы, имеют необходимое правовое и научное обоснование.
Однако проверяя законность правовых актов, прокуроры могут обнаруживать в них также технические ошибки и погрешности1, причем весьма широкого спектра: несоблюдение принятых в русском языке правил пунктуации и орфографии, неточности в употреблении специальной терминологии, игнорирование других элементов юридической техники.
Практика свидетельствует, что прокуроры не оставляют без реагирования случаи, расцениваемые как прямое нарушение Федерального закона от 01.06.2005 № 53-Ф3 «О государственном языке Российской Федерации»2, которым закреплено, что «при использовании русского языка как государственного языка Российской Федерации не допускается использования слов и выражений, не соответствующих нормам современного русского литературного языка (в том числе нецензурной брани), за исключением иностранных слов, не имеющих общеупотребительных аналогов в русском языке» (ч. 6 ст. 1). Так, на необходимость пресечения прокурорами фактов использования в процессуальных документах органов предварительного расследования ненормативной лексики обращалось внимание в информационных письмах заместителей Генерального прокурора Российской Федерации от 06.04.2012 № 12/16329-11 и от 03.03.2014 № 12/349614.
Между тем, применительно к случаям несоблюдения правил юридической техники вопрос о надзорной компетенции прокуратуры законодательно не уточнен, и потому незаинтересованные в этом лица часто демонстрируют непонимание пределов правового мандата прокуроров, ставя под сомнение правомерность соответствующих требований, содержащихся в актах прокурорского реагирования. Дезориентированы могут быть и некоторые прокуроры, ибо, будучи призванными всемерно содействовать утверждению духа законности, они должны как противодействовать проявлениям правовой безграмотности в работе поднадзорных органов, так и не допускать незаконного вмешательства в их деятельность, а также формализма в своей работе3.
1 Иногда подобные промашки обнаруживаются и у прокуроров. Например, в информационном письме заместителя прокурора г. Москвы от 29.05.2015 № 7/71-4-3-2015/72804 «О недостатках при подготовке актов прокурорского реагирования и организации надлежащего контроля за их рассмотрением» указано на случаи недопустимого сокращения при подготовке актов прокурорского реагирования названий федеральных законов, как например: Федерального закона от 17.01.1992 № 2202-1 «О прокуратуре Российской Федерации» до «О прокуратуре РФ». В данной части прокурорам разъяснено, что «поскольку указанный законодательный акт используется в документах один раз, приводить его следует полностью..., в этом заключается уважение к названию структуры, в которой работает прокурор, а также, что более важно, к наименованию государства, от имени которого осуществляется надзорная деятельности».
2 Собрание законодательства Российской Федерации. 2005. № 23. Ст. 2199.
3 См.: п. 1.6, подп. 2.1.2. и 2.1.8 Кодекса этики прокурорского работника Российской Федерации (утвержден и введен в действие приказом Генерального прокурора Российской Федерации от 17.03.2010 № 114) (См.: Законность. 2010. № 6).
В последнее время стали известны факты, когда в актах прокурорского реагирования, внесенных по вопросам деятельности органов опеки и попечительства, наряду с выявленными нарушениями прокурорами одновременно указывалось на неправильное определение правового статуса лиц, не достигших 14 лет, -причина в том, что в муниципальных правовых актах о даче разрешения на отчуждение жилого помещения, о даче разрешения на изменение фамилии и др. эти лица были идентифицированы как «несовершеннолетние». По мнению же прокуроров согласно ст. 28 Гражданского кодекса Российской Федерации4 (далее - ГК РФ) их требовалось именовать «несовершеннолетние в возрасте до 14 лет» или «малолетние».
Справедливо ли такое уточнение в терминологии и как это согласуется с компетенцией прокуратуры? Для ответа на данный вопрос необходим системный анализ положений законодательства с учетом того обстоятельства, аргументированно доказанного профессором А.Ю. Винокуровым, что знания нормотворческой техники и точность использования понятийного аппарата являются элементом компетенции прокурорского работника5.
Рассматривая в целом вопрос об использовании понятий «ребенок», «несовершеннолетний» и «малолетний», следует обратить внимание, что эти термины используются во многих действующих нормативных правовых актах как смежные понятия для обозначения социальной группы лиц, не достигших 18-летнего возраста.
В ст. 1 Федерального закона от 24.07.1998 № 124-ФЗ «Об основных гарантиях прав ребенка в Российской Федерации»6 определено, что «ребенок - лицо до достижения им возраста 18 лет (совершеннолетия)», а в ст. 1 Федерального закона от 24.06.1999 № 120-ФЗ «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних»7 указано, что «несовершеннолетний - лицо, не достигшее возраста восемнадцати лет».
Действующий Семейный кодекс Российской Федера-ции8 (далее - СК РФ) оперирует категориями «ребенок», «дети», «несовершеннолетние дети», «несовершеннолетний» и производными от них словосочетаниями. При этом в п. 1 ст. 54 СК РФ определено, что ребенком признается лицо, не достигшее возраста 18 лет (совершеннолетия)9, а истолкование других вышеперечисленных категорий в указанном кодексе не приводится.
В различном сочетании и без дополнительных пояснений эти термины употребляются во многих других законодательных актах.
4 Собрание законодательства Российской Федерации. 1994. № 32. Ст. 3301.
5 Винокуров А.Ю. Знание нормотворческой техники как элемент компетенции прокурорского работника // Вестник Академии Генеральной прокуратуры Российской Федерации. 2016. № 1 (51). С. 54 - 65; Он же. Точность использования понятийного аппарата как элемент компетенции прокурорского работника // Вестник Академии Генеральной прокуратуры Российской Федерации. 2016. № 2 (52). С. 28 - 33.
6 Собрание законодательства Российской Федерации. 1998. № 31. Ст. 3802.
7 Собрание законодательства Российской Федерации. 1999. № 26. Ст. 3177.
8 Собрание законодательства Российской Федерации. 1996. № 1. Ст. 16.
9 В соответствии со ст. 1 Конвенции о правах ребенка, ребен-
ком является каждое человеческое существо до достижения во-
семнадцатилетнего возраста, если по закону, применимому к
данному ребенку, он не достигает совершеннолетия ранее.
Например, часть четвертая ст. 261 Трудового кодекса Российской Федерации10, определяющей гарантии беременным женщинам и лицам с семейными обязанностями при расторжении трудового договора, содержит словосочетания «ребенок в возрасте до трех лет», «ребенок-инвалид в возрасте до восемнадцати лет», «малолетний ребенок - ребенок в возрасте до четырнадцати лет», «малолетние дети».
В определенной мере отсутствует единый подход в использовании соответствующей терминологии также и в уголовно-процессуальном и уголовном законодательстве.
Так, в Уголовно-процессуальном кодексе Российской Федерации11 (далее - УПК РФ) используется термин «несовершеннолетний» применительно ко всем лицам до 18 лет (наиболее четко это прослеживается в ст. 280, определяющей особенности допроса несовершеннолетнего потерпевшего и свидетеля), но в ряде случаев специально уточняется - «несовершеннолетний, не достигший возраста четырнадцати лет» (ч. 6 ст. 113, ч. 3 ст. 161, п. 3.1 ст. 196, п. 2 ч. 1 ст. 398, п. 4.1 ч. 1 ст. 399). Между тем, в действующей редакции Уголовного кодекса Российской Федерации12 (далее - УК РФ) наряду с употреблением словосочетания «несовершеннолетний, не достигший возраста четырнадцати лет» (ч. 1 ст. 57, п. «а» ч. 1 ст. 73 и примечание к этой статье, п. «д» ч. 3 и ч. 4.1 ст. 79, ч. 2 и 4 ст. 80, ч. 1 ст. 82, п. «д» ч. 1 ст. 97), иногда соответствующая категория лиц именуется «малолетние» (п. «г» ч. 1 ст. 61, п. «з» ч. 1 ст. 63, п. «в» ч. 2 ст. 105, п. «б» ч. 2 ст. 111, п. «в» ч. 2 ст. 112, ч. 1 ст. 245).
На наш взгляд, подобная вариативность терминологии во многом объективно необходима, позволяя в конкретном языковом контексте использовать в соответствующих правовых нормах слова-носители определенного лексического значения или смысла с учетом характера соответствующих правоотношений и норм, которые их регулируют. Однако обусловленная этим множественность накладывает на правоприменителя известные «обременения», поскольку в юриспруденции точность и правильность словоупотребления - это не только обязательное условие успешной коммуникации в профессиональной среде, одно из отличительных качеств юриста высокой квалификации (свидетельство уровня его внимательности, грамотности и культуры), но зачастую - прямое предписание закона (например, согласно п. 4 ч. 1 ст. 220 УПК РФ в обвинительном заключении следователь должен изложить формулировку предъявленного обвинения с указанием пункта, части, статьи УК РФ, предусматривающих ответственность за инкриминируемое преступление). Именно поэтому современные правоведы призывают к точности законодательного стиля и, по возможности, к единообразию способов изложения однотипных фор-мулировок13, а правоприменители (включая прокуро-
10 Собрание законодательства Российской Федерации. 2002. № 1 (ч. 1). Ст. 3.
11 Собрание законодательства Российской Федерации. 2001. № 52 (ч. I). Ст. 4921.
12 Собрание законодательства Российской Федерации. 1996. № 25. Ст. 2954.
13 См.: Власенко Н.А. Основы законодательной техники. - Иркутск, 1995; Тихомиров Ю.А. Законодательная техника: понятие и элементы // Законодательная техника: науч.-практ. пособие / под ред. Ю.А. Тихомирова. - М., 2000; Хижняк С.П. Юридическая терминология: формирование и состав. - Саратов, 1997; Юридическая техника: учебник / Т.В. Кашанина. - М.: Норма; ИНФРА-М, 2011; Язык закона / под ред. А.С. Пиголкина. - М., 1990 и др.
ров) в свою очередь - к реализации законоположений в строгом соответствии с духом и буквой закона.
В таких условиях каждый случай следует анализировать через сопоставление конкретных формулировок актов прокурорского реагирования и непосредственно содержания тех правовых норм, которые регулируют затрагиваемые правоотношения.
Если вопросы возникли при реализации лицом права на изменение имени, логично обратить внимание, что в нормах Федерального закона от 15.11.1997 № 143-ФЗ «Об актах гражданского состояния»14 (далее - Закон об АГС) употребляются слова «дети» (в том числе «дети, не достигшие совершеннолетия»), «ребенок» (в том числе «ребенок, не достигший возраста четырнадцати лет»), «несовершеннолетний» без определения их понятий. Причем в главе VII этого законодательного акта, которая определяет порядок государственной регистрации перемены имени, используются словосочетания «лицо, не достигшее совершеннолетия», «лицо, не достигшее возраста четырнадцати лет», «дети заявителя, не достигшие совершеннолетия» и слово «ребенок» с уточнением «не достигший возраста четырнадцати лет», «достигший совершеннолетия» и «не достигший совершеннолетия». Например, в п. 4 ст. 58 Закона об АГС указано, что «перемена имени лицу, не достигшему возраста четырнадцати лет, а также изменение присвоенной ему фамилии на фамилию другого родителя производится на основании решения органа опеки и попечительства в порядке, установленном статьей 59 Семейного кодекса Российской Федерации».
Важно учитывать, что в СК РФ провозглашено право ребенка на имя, отчество и фамилию (ст. 58), а также определен порядок изменения имени и фамилии ребенка (ст. 59), однако в соответствующих законоположениях используется только слово «ребенок» и другие синонимичные формы не употребляются.
Очевидно, что в рассматриваемом случае при документальном оформлении соответствующего юридического факта для сохранения благозвучности текста и обеспечения экономного расходования языковых средств органу опеки и попечительства взамен слова «ребенок» необходимо будет заимствовать другую правовую терминологию чтобы идентифицировать правовой статус конкретного лица. На наш взгляд, соответствующие терминологические конструкции предпочтительнее заимствовать напрямую из гражданского законодательства (порой это находит отражение в надзорной практике прокуратур на местах), поскольку характеристика ребенка как субъекта права, в том числе и семейного, осуществляется при помощи нескольких правовых конструкций: правоспособности, дееспособности и правового статуса (соотносятся между собой как общее, специальное и индивидуальное)15.
Предварительно следует оговорить, что понятие «правовой статус ребенка (несовершеннолетнего, малолетнего)» в законодательстве не определено. В сфере доктринальных исследований под правовым статусом принято понимать юридически закрепленное положение субъекта в обществе, которое выражается в совокупности конституционно признанных и конкре-
14 Собрание законодательства Российской Федерации. 1997. № 47. Ст. 5340.
15 Тарусина Н.Н. Семейное право: очерки из классики и модерна. Ярославль, 2009. С. 280.
тизированных в законодательстве прав и обязанностей субъектов, а также полномочий государственных органов и должностных лиц, с помощью которых они выполняют свои социальные роли16. Именно права и обязанности составляют ядро правового статуса.
Непосредственно в ГК РФ термин «несовершеннолетний» используется в контексте раскрытия дееспособности гражданина (физического лица) не достигшего совершеннолетия, то есть 18-летнего возраста (ст. 21 ГК РФ).
Статус ребенка, которым он обладает до достижения 18-летнего возраста, является категорией динамично меняющейся, поскольку правовое положение ребенка существенно различается в зависимости от его возраста, а также социального положения, состава семьи и пр. В нормах ГК РФ гражданско-правовой статус ребенка дифференцируется в зависимости от возраста таких лиц и наличия других юридически значимых обстоятельств (вступление в брак, эмансипация), которые обуславливают объем гражданской дееспособности.
Гражданское законодательство разграничивает статус несовершеннолетнего в возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет (ст. 26 ГК РФ) и малолетнего (ст. 28 ГК РФ). Теоретическая необходимость и практическая целесообразность такого разделения обусловлены тем, что законодатель по-разному определяет правовые последствия как имущественного, так и неимущественного характера (например, право на имя) в отношении ребенка с учетом его возраста. При этом надо учитывать системообразующую роль гражданского права, как основной, базовой отрасли, предназначенной для регулирования отношений, входящих в предмет частного права (включая семейное)1 . Тогда как нормы семейного права не используются для восполнения пробелов гражданско-правового регулиро-
18
вания ни при каких условиях , в том числе по вопросам касающимся правоспособности и дееспособности граждан.
Несовершеннолетние, не достигшие 14 лет, в ст. 28 ГК РФ именуются малолетними. Данная категория лиц обладает ограниченным объемом гражданской дееспособности, а именно:
1) сделки от их имени могут совершать только их родители, усыновители или опекуны (малолетние в возрасте от шести до четырнадцати лет вправе самостоятельно совершать лишь мелкие бытовые сделки, сделки, направленные на безвозмездное получение выгоды, не требующие нотариального удостоверения либо государственной регистрации, сделки по распоряжению средствами, предоставленными законным представителем или с согласия последнего третьим лицом для определенной цели или для свободного распоряжения);
2) имущественную ответственность по сделкам малолетнего, в том числе по сделкам, совершенным им самостоятельно, несут его родители, усыновители или опекуны, если не докажут, что обязательство было нарушено не по их вине;
16Теория государства и права: учебник / отв. ред. А.В. Малько. -М., 2008. С. 102.
17 Гражданское право: в 4 т.: учебник / отв. ред. Е.А. Суханов. -3-е изд., перераб и доп. - М.: Волтерс Клувер, 2007. Т. 1 «Общая часть». С. 31.
18 Там же.
3) за вред, причиненный малолетними, отвечают в соответствии с законом их родители, усыновители или опекуны.
Таким образом, применительно к объему реализации прав ребенка в зависимости от возраста можно говорить о правовом статусе малолетнего.
Специфичное правовое положение малолетних, вовлеченных в различные виды гражданских и иных правоотношений, обуславливает необходимость особого внимания к ним и даже определенного терминологического обособления их от других несовершеннолетних лиц, в том числе в правовых актах индивидуального характера. В этом смысле понятен призыв Н.В. Ле-товой к предпочтительно узконаправленному пониманию правового статуса, особенно правового статуса ребенка19.
В рамках семейных правоотношений проявляется лишь специфика правового положения несовершеннолетних. Так, ребенок может выражать свое мнение при решении в семье любого вопроса, затрагивающего его интересы, а учет мнения ребенка, достигшего возраста 10 лет, обязателен, если это не противоречит его интересам (ст. 57 СК РФ).
Поскольку такие категории, как «правоспособность», «дееспособность», «несовершеннолетние в возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет», «малолетние» разработаны правом гражданским, то их правовое регулирование осуществляется посредством именно этих норм20. Данный вывод подтверждается и тем, что в СК РФ законодатель, оперируя категориями «дети», «несовершеннолетние дети», «несовершеннолетний» и производными от них терминами, не приводит их истолкование и какую-либо градацию между ними. Правовым основанием для непосредственного применения к семейным отношениям гражданского законодательства является ст. 4 СК РФ, согласно которой к «имущественным и личным неимущественным отношениям между членами семьи, не урегулированным семейным законодательством..., применяется гражданское законодательство постольку, поскольку это не противоречит существу семейных отношений» (примечательно, что п. 3 ст. 45, п. 2 ст. 46, п. 3 и 5 ст. 60 СК РФ даже напрямую отсылают к положениям ГК РФ).
Поэтому прокуроры обоснованно, на наш взгляд, указывают на необходимость использования для определения правового статуса детей терминологии из ГК РФ. Между тем употребление понятия «несовершеннолетний» вместо «малолетний», по мнению авторов, не может категорично расцениваться как неправильное определение правового статуса лица, не достигшего 14-летнего возраста. Впрочем, современная практика осложнена отсутствием в гражданском законодательстве конкретных правовых оснований, определяющих обязательность и правила применения синонимичных понятий.
В целом акцентирование в актах прокурорского реагирования, вносимых по результатам проверок законности правовых актов, внимания поднадзорных органов на конкретных нарушениях закона и одновременно на необходимости устранения технических ошибок и погрешностей из-за несоблюдения правил юридиче-
19 Летова Н.В. Правовое положение детей по законодательству Российской Федерации. - М.: Институт государства и права РАН, 2011. С. 11.
20 См.: Комментарий к Семейному кодексу Российской Федерации (постатейный) / З.А. Ахметьянова, Е.Ю. Ковалькова, О.Н. Ни-замиева и др.; отв. ред. О.Н. Низамиева. М.: Проспект, 2010.
ской техники представляется допустимым и полностью соответствующим задачам прокуратуры.
Разумеется, авторы не претендуют на бесспорность своей позиции. Полагаем, только развитие судебной практики позволит поставить точку в дискуссии по данному вопросу.
Список литературы:
1. Винокуров А.Ю. Знание нормотворческой техники как элемент компетенции прокурорского работника // Вестник Академии Генеральной прокуратуры Российской Федерации. 2016. № 1 (51). С. 54 - 65.
2. Винокуров А.Ю. Точность использования понятийного аппарата как элемент компетенции прокурорского работника // Вестник Академии Генеральной прокуратуры Российской Федерации. 2016. № 2 (52). С. 28 -33.
3. Власенко Н.А. Основы законодательной техники. -Иркутск, 1995.
4. Гражданское право: в 4 т.: учебник / отв. ред. Е.А. Суханов. - 3-е изд., перераб и доп. - М.: Волтерс Клу-вер, 2007. Т. 1 «Общая часть».
5. Комментарий к Семейному кодексу Российской Федерации (постатейный) / З.А. Ахметьянова, Е.Ю. Ковалькова, О.Н. Низамиева и др.; отв. ред. О.Н. Низамиева. М.: Проспект, 2010.
6. Летова Н.В. Правовое положение детей по законодательству Российской Федерации. - М.: Институт государства и права РАН, 2011.
7. Тарусина Н.Н. Семейное право: очерки из классики и модерна. Ярославль, 2009.
8. Теория государства и права: учебник / отв. ред. А.В. Малько. - М., 2008.
9. Тихомиров Ю.А. Законодательная техника: понятие и элементы // Законодательная техника: науч.-практ. пособие / под ред. Ю.А. Тихомирова. - М., 2000.
10. Хижняк С.П. Юридическая терминология: формирование и состав. - Саратов, 1997.
11. Юридическая техника: учебник / Т.В. Кашанина. -М.: Норма; ИНФРА-М, 2011.
12. Язык закона / под ред. А.С. Пиголкина. - М., 1990.
Рецензия
на статью М.В. Маматова и Е.В. Кремневой «Обеспечение правильного выбора правовой терминологии: пределы полномочий прокурора»
Подготовленная М.В. Маматовым и Е.В. Кремневой статья посвящена важной теме - установлению пределов полномочий прокурора в вопросе обеспечения правильного выбора правовой терминологии. В основе статьи - реальные факты, когда прокуроры в актах реагирования указывали органам опеки и попечительства на необходимость более точного определения правового статуса лиц, не достигших 14-летнего возраста, т.е. именования таких лиц в муниципальных правовых актах не просто «несовершеннолетние», а «малолетние».
В статье исследуются термины «малолетний» и «несовершеннолетний» через призму анализа законодательных норм и позиций ученых. Установлено, что в действующем законодательстве отсутствует единообразный подход в применении указанных понятий. Основываясь на системном толковании норм права во взаимосвязи с положениями гражданского законодательства, иногда прокуроры обосновано пытаются внести некоторую упорядоченность и ясность. Однако в части несоблюдения правил юридической техники вопрос о надзорной компетенции прокуратуры в на-
стоящее время законодательно не уточнен, что позволяет заинтересованным лицам ставить под сомнение соответствующие требования прокуроров.
Авторами высказана собственная позиция по рассматриваемому вопросу, которая не оценивается ими как бесспорная, поскольку, по их мнению, лишь развитие судебной практики позволит поставить точку в дискуссии по данной проблеме. С авторами можно не во всем соглашаться, однако правовая позиция, предложенная ими, должна рассматриваться с научной точки зрения.
Структура статьи представляется удачной и позволяет в пределах соответствующего объема достаточно полно отразить важные аспекты затронутой проблематики. Написана она интересно и содержательно, хорошо воспринимается при чтении.
На основании вышеизложенного полагаю, что подготовленная М.В. Маматовым и Е.В. Кремневой статья «Обеспечение правильного выбора правовой терминологии: пределы полномочий прокурора» полностью отвечает требованиям, предъявляемым к подобного рода научным работам, и может быть рекомендована к опубликованию.
Кандидат юридических наук Ю.Г. Насонов
