CC BY
195
УДК 343
С. В. Романов
ОБЕСПЕЧЕНИЕ ПОЛНОТЫ СУДЕБНОЙ ВЛАСТИ В УГОЛОВНОМ СУДОПРОИЗВОДСТВЕ: ПОСТАНОВКА ПРОБЛЕМЫ
Рассматриваются основные положения концепции полноты судебной власти в уголовном судопроизводстве, выявляются основные проблемы уголовного процесса в свете этой концепции.
К л ю ч е в ы е с л о в а: независимость судебной власти, полнота судебной власти, уголовное судопроизводство, разделение властей.
AUTHORITY OF JUDICIARY IN CRIMINAL CASES:
THE ESSENCE
The article deals with the essence and key issues of the authority of judiciary concept in criminal procedure.
K e y w o r d s: independence of judiciary, authority of judiciary, criminal procedure, separation of powers.
Поступила в редакцию 12 января 2018 г.
Первостепенная роль судебной власти в современном уголовном процессе не вызывает сомнений и отражается в наименовании данного вида деятельности также уголовным судопроизводством. Причиной, по которой именно суду вверяется обязанность разрешения основного вопроса уголовного дела о виновности и возможном наказании подсудимого, является независимость суда, т. е. его подчинение только закону.
Гарантии независимости судебной власти находятся в центре внимания процессуальной науки со времен Судебной реформы 1864 г. Одним из аспектов обеспечения независимости судебной власти во второй половине XIX в. считалась ее полнота.
Полнота судебной власти - термин доктринальный. Единой трактовки данного понятия не сложилось. Так, Г. С. Фельдштейн и Н. Н. Розин понимали под полнотой судебной власти обеспечение равенства всех перед законом и судом (полнота судебной власти над всеми субъектами права в равной мере)1.
Более соответствующим целям судебной реформы представляется понимание полноты судебной власти, подробно рассмотренное в курсах уголовного судопроизводства И. Я. Фойницкого и В. К. Случевского2. Полнота судебной власти для этих ученых означала, что «в руках судебной власти должны быть сосредоточены все мероприятия, обеспечивающие возможность судебного разбирательства и действительное осуществление судебных решений»3.
1 См.: Розин Н. Н. Уголовное судопроизводство : пособие к лекциям. СПб., 1914. С. 84 ; Фельдштейн Г. С. Лекции по уголовному судопроизводству. М., 1915. С. 89.
2 См.: Случевский В. К. Учебник русского уголовного процесса. Судоустройство - судопроизводство. СПб., 1913. С. 92-94. Другие учебные курсы (И. С. Викторского, М. В. Духовского, С. В. Познышева, Д. Г. Тальберга), описывая элементы полноты судебной власти, не делают обобщений того уровня, который содержится в курсах И. Я. Фойницкого и В. К. Случевского.
3 Фойницкий И. Я. Курс уголовного судопроизводства : в 2 т. М., 1996. Т. 1. С. 189. © Романов С. В., 2018
До Судебной реформы 1864 г. суд не имел влияния на полицейских «следователей», стряпчих - «адвокатов» и прокуроров. Положение, при котором реализация полномочий суда зависела от ряда органов, не подконтрольных судебной власти, реформаторы посчитали несовместимым с началом ее независимости. Они попытались разработать систему гарантий полноты судебной власти как в области судоустройства, так и судопроизводства4. В последнем аспекте полнота судебной власти обеспечивалась такой организацией уголовного процесса, при которой все производство по делу находилось под контролем судебной власти в лице суда и (или) его вспомогательных органов. К числу таких вспомогательных органов относились судебные следователи, прокуроры, присяжные поверенные, нотариусы и судебные приставы. Важно, что основы правового статуса этих органов были заложены в едином документе - Учреждении судебных установлений 1864 г.
В современной доктрине о полноте судебной власти либо вообще не говорится, либо полнота судебной власти сводится к общеобязательности судебных решений5 или обеспечению права на судебную защиту6. Исключением является «Курс уголовного процесса», подготовленный на юридическом факультете МГУ7.
Определяя значение концепции полноты судебной власти в теории уголовного процесса, следует признать, что размежевание полиции (в широком смысле) и юстиции как следствие разделения исполнительной и судебной власти (последнее провозглашено еще деятелями Великой французской революции8) ко второй половине XIX в. уже не являлось предметом дискуссии. С необходимостью такого размежевания сталкивается и любая современная уголовно-процессуальная система, при этом единого подхода к обеспечению полноты судебной власти в ситуации сосуществования и конкуренции состязательной и смешанной форм уголовного процесса ожидать не приходится.
Таким образом, в сравнительно-правовом аспекте анализ обеспечения полноты судебной власти в уголовном судопроизводстве предполагает изучение полномочий судебной власти по контролю над ходом процесса в основных разно-
и / I и V \ V / V V
видностях смешанной (французской и немецкой) и состязательной (английской, американской) его форм. При этом ожидаемым результатом исследования может стать не только вывод о расширении полноты судебной власти в уголовном процессе. Некоторые новейшие тенденции развития уголовного судопроизводства, в частности ориентация на заключение «сделок о признании» в уголовном процессе США, не могут не противоречить усилению роли суда при рассмотрении уголовных дел9.
4 Об этих гарантиях см.: Романов С. В. Обеспечение полноты судебной власти в уголовном судопроизводстве // Великая реформа : к 150-летию Судебных уставов : в 2 т. Т. 2 : Устав уголовного судопроизводства / под ред. Л. В. Головко. М., 2014. С. 169-189.
5 См.: Дмитриев Ю. А., Шапкин М. А. Правоохранительные органы Российской Федерации : учеб. для вузов. 3-е изд., изм. и доп. М., 2006. С. 112 ; Конституция Российской Федерации : док-тринальный комментарий (постатейный) / под ред. Ю. А. Дмитриева. Доступ из справ.-информ. системы «Гарант».
6 См.: Михайловская И. Б. Суд и судьи : независимость и управляемость. М., 2010. С. 10-11.
7 См.: Курс уголовного процесса / под ред. Л. В. Головко. 2-е изд. М., 2017. С. 40-43.
8 «Общество, где не обеспечена гарантия прав и нет разделения властей, не имеет Конституции» - говорится в ст. 16 Декларации прав человека и гражданина 1789 г. (см.: Французская Республика : Конституция и законодательные акты. М., 1989. С. 26-29).
9 См.: Курс уголовного процесса / под ред. Л. В. Головко. С. 1030-1034.
В историко-правовом аспекте изучение полноты судебной власти в российском уголовном процессе должно учитывать, во-первых, невозможность прямо провести традиционное для западной теории положение о разделении полиции и юстиции как в период Судебной реформы 1864 г., когда абсолютная монархия как форма правления не предвещала такой задаче успех, так и в советский период, когда на уровне идеологии теория разделения властей отрицалась. Опыт Судебной реформы показал, что анализ концепции полноты судебной власти возможен применительно к разделению властей не только как политическому принципу, неизбежно подверженному разнообразным деформациям, но и как техническому принципу распределения функций государственной власти между различными органами государства10.
Во-вторых, следует учитывать «демонтаж» вспомогательных органов суда, происшедший в России в конце 20-х гг. прошлого века. В 1928 г. следователи, ранее состоявшие при судах, были переподчинены прокуратуре11. В 1933 г. учреждена прокуратура СССР, а прокуратура Верховного Суда СССР упразднена12. В 1936 г. органы прокуратуры и следствия выделены из народных комиссариатов юстиции союзных республик с подчинением непосредственно прокурору СССР13. Прокуроры и следователи перестали быть судебными деятелями, превратившись в чиновников14.
Данная реформа имеет ключевое значение для оценки состояния российского уголовного процесса с точки зрения полноты судебной власти. Спецификой реформы стало то, что преобразования в области судоустройства не сопровождались необходимыми изменениями в судопроизводстве. Такая «асинхронность» привела к тому, что следователь, перестав быть судьей, до настоящего времени сохраняет ряд судебных полномочий (в частности, избрание мер пресечения, прекращение производства по делу) наряду с полномочиями, которыми следователь как потенциально беспристрастный исследователь обстоятельств дела наделен быть не может (например, возбуждение уголовного дела). Уместно сказать, что в процессуальной фигуре следователя, как в фокусе, сошлись основные противоречия современного российского уголовного процесса.
При анализе общих положений уголовного судопроизводства с точки зрения полноты судебной власти особое внимание следует обратить на доказательственное право. В дореволюционной науке уголовного процесса разделялись понятия логического (доказательство в широком смысле) и судебного доказательства. Доказательствами в широком смысле признавались все факты, с помощью которых устанавливались обстоятельства, имеющие значение для дела. Понятие судебного доказательства было уже по содержанию. Судебными считались доказательства, представленные суду с соблюдением установленных за-
10 Подробнее о разделении властей см.: Абашмадзе В. В. Учение о разделении государственной власти и его критика. Тбилиси, 1972.
11 Об изменении положения о судоустройстве РСФСР : постановление ВЦИК и СНК РСФСР от 3 сентября 1928 г. // СУ. 1928. № 117. Ст. 733.
12 Об учреждении прокуратуры Союза ССР : постановление ЦИК и СНК СССР от 20 июня 1933 г. // СЗ. 1933. № 40. Ст. 239.
13 Об образовании Народного комиссариата юстиции Союза ССР : постановление ЦИК и СНК СССР от 20 июля 1936 г. // СЗ. 1936. № 40. Ст. 338.
14 Подробнее об этой реформе см.: Кудрявцев В., Трусов А. Политическая юстиция в СССР. М., 2000. С. 221-232.
коном правил15. Приговор суда мог быть основан лишь на судебных доказательствах. Таким образом, доказывание попадало под полный контроль судебной власти. Однако уже в УПК РСФСР 1922 г. законодатель отказывается от судебного характера доказывания: «полиция» (органы дознания) получают право собирать доказательства, по юридической силе равные судебным16. Это обстоятельство указывает на недопустимое смешение полиции и юстиции, умаляет полноту судебной власти. Тем не менее такое положение дел сохраняется и поныне (ст. 74, 86 УПК РФ)17.
Необходимо также проанализировать исключительность полномочий судебной власти по применению мер процессуального принуждения (кроме полицейского задержания), так как традиционно именно судебная власть выступает хранительницей личной свободы граждан.
Переходя к уголовному процессу в динамике, заметим, что анализ вопросов полноты судебной власти в уголовном судопроизводстве применительно к каждой его стадии привел бы к излишней детализации. Общность задач отдельных стадий процесса позволяет объединить их в более крупные этапы уголовного процесса - производства по уголовному делу, система которых может быть выстроена следующим образом:
1) предварительное производство, создающее предпосылки для достижения цели уголовного процесса в судебном разбирательстве и включающее стадии возбуждения уголовного дела, предварительного расследования и подготовки к судебному заседанию;
2) окончательное производство, в котором формально обозначается достижение цели уголовного процесса, включающее стадию судебного разбирательства;
3) проверочное производство, в котором проверяется достижение цели уголовного процесса, включающее стадии апелляционного, кассационного, надзорного производства, а также возобновления производства ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств;
4) исполнительное производство, в котором обеспечивается исполнение итогового судебного решения, включающее стадию исполнения приговора18.
Гарантии полноты судебной власти в предварительном производстве по уголовному делу зависят, прежде всего, от моделей предварительного расследования и предания суду, принятых в уголовном процессе конкретного государства. Применительно к современному российскому уголовному судопроизводству рассмотрению подлежат, в частности, такие вопросы, как принадлежность следовате-
15 См.: Случевский В. К. Указ. соч. С. 376 ; Познышев С. В. Элементарный учебник русского уголовного процесса. М., 1913. С. 172-173 ; Тальберг Д. Г. Русское уголовное судопроизводство. Киев, 1890. Т. 2. С. 27-28 ; Спасович В. Д. О теории судебно-уголовных доказательств в связи с судоустройством и судопроизводством // Избранные речи и труды / сост. И. В. Потапчук. Тула, 2000. С. 17 ; Владимиров Л. Е. Учение об уголовных доказательствах. Тула, 2000. С. 133-135.
16 См.: Чельцов М. А. Советский уголовный процесс. М., 1951. С. 233.
17 См.: Курс уголовного процесса / под ред. Л. В. Головко. С. 442-444.
18 Данная классификация использовалась еще в дореволюционном уголовном процессе (см.: Фойницкий И. Я. Указ. соч. С. 352-353 ; Розин Н. Н. Указ. соч. С. 596-597). Обоснование этой классификации в предложенном виде см.: Романов С. В. Понятие, система и взаимодействие процессуальных функций в российском уголовном судопроизводстве // Труды юридического факультета. М., 2009. Кн. 11. С. 63-65.
лю полномочий по возбуждению уголовного дела и его прекращению; роль суда в реализации указанных полномочий, а также в целом в контроле над законностью предварительного расследования; зависимость полномочий следователя и прокурора от принадлежности следователя к исполнительной либо судебной власти.
Каждый из этих вопросов сам по себе сложен и дискуссионен. Говоря об ограничении полномочий суда, обратим внимание лишь на то, что в настоящее время ключевой вопрос о достаточности доказательств для судебного рассмотрения обвинения определяется единолично прокурором при утверждении обвинительного заключения (акта, постановления) (ст. 221, 226, 226.8 УПК РФ)19, т. е. на завершающем этапе стадии предварительного расследования.
У суда нет полномочий по исследованию вопроса о достаточности доказательств для судебного рассмотрения обвинения. Такой вывод обусловлен содержанием вопросов, подлежащих выяснению судом по поступившему уголовному делу (ст. 228 УПК РФ), отсутствием у суда права в ходе подготовки к судебному заседанию вернуть уголовное дело прокурору в связи с недостаточностью доказательств для рассмотрения дела (ч. 1 ст. 237 УПК РФ) либо прекратить его по одному из реабилитирующих оснований (ст. 239 УПК РФ). Суд проверяет лишь отсутствие формальных препятствий для рассмотрения дела.
Хотя в науке уголовного процесса нет единой, общепризнанной модели предания суду, предание суду преимущественно решением прокурора есть наименее удовлетворительная его форма20. Она умаляет полноту судебной власти, так как суд не может не согласиться со сделанной прокурором оценкой собранных по делу доказательств как достаточных для судебного рассмотрения обвинения. Устранение суда от оценки достаточности доказательств для судебного рассмотрения обвинения уничтожает значение стадии предания суду как гарантии прав обвиняемого, препятствия для направления в суд неполно расследованных дел и появления на скамье подсудимых без достаточных на то оснований21.
Анализ полномочий суда в аспекте обеспечения полноты судебной власти не может вестись вне формы, в которую облекается выдвинутое перед судом обвинение, т. е. вне формы уголовного иска.
«Понятию иска в гражданском процессе соответствует понятие обвинения в процессе уголовном. Под ним разумеется требование судебного признания принадлежащего государству права наказания в данном случае»22.
«Уголовный иск может быть определен как обвинение определенного лица перед уголовным судом в преступлении, имеющее своею целью наказание обвиняемого (признание, а затем и осуществление права государства на наказание), а своим юридическим последствием (при отсутствии особых, законом указанных, препятствий) судебную проверку объективной достоверности обвинения»23.
19 Данный вывод сделан на основе ст. 220, 225, 226.7 УПК РФ, обязывающих приводить в обвинительном заключении (акте, постановлении) доказательства, подтверждающие обвинение. Вместе с тем в УПК РФ отсутствует положение, аналогичное п. 4 ч. 1 ст. 213 УПК РСФСР 1960 г., обязывавшее прокурора проверить по поступившему к нему уголовному делу обоснованность предъявленного обвинения имеющимися доказательствами.
20 Ее критику см.: Перлов И. Д. Предание суду в советском уголовном процессе. М., 1948. С. 9-20.
21 См. об этом: Предание суду // Строгович М. С. Избранные труды : в 3 т. Т. 2 : Гарантии прав личности в уголовном судопроизводстве. М., 1992. С. 13-16.
22 Фойницкий И. Я. Курс уголовного судопроизводства. СПб., 1996. Т. 2. С. 3.
23 Полянский Н. Н. Очерки общей теории уголовного процесса. М., 1927. С. 116.
Вопрос об уголовном иске относится к числу интереснейших и запутанных проблем российской уголовно-процессуальной теории, чему способствовали как столетия господства инквизиционного процесса, не знавшего состязательности, так и дискуссии советского периода о «буржуазной» природе теории уголовного иска24 (которая опять-таки сочеталась с не менее «буржуазным» по своей сути принципом состязательности).
Между тем обращение к структуре розыскного процесса показывает, что уголовный иск обнаруживается и в нем, что для предъявления иска не обязательно полностью или частично состязательное построение процесса. Само деление предварительного расследования розыскного процесса на предварительное и формальное следствие, различавшиеся в России наличием фигуры обвиняемого25, и представляло собой механизм предъявления уголовного иска «в силу закона», а не иждивением обвинителя26.
Наличие уголовного иска и в розыскном процессе, а также классические междисциплинарные процессуальные исследования27 приводят к выводу, что исковая форма есть единственно возможная форма обращения к суду в любом виде процесса, где речь идет об устранении неопределенности в праве. Исключать уголовный процесс из перечня классических видов процесса нет оснований.
Сложность анализа концепции иска в уголовном процессе проявляется в том, что не всегда на момент предъявления уголовного иска известен «ответчик», т. е. обвиняемый. Такая ситуация характерна для смешанного уголовного процесса с судебным предварительным следствием, в рамках которого уголовный иск не может не быть деперсонифицированным28. Если же в уголовном процессе судебного предварительного следствия нет, то иск будет всегда персонифицирован, т. е. направлен против конкретного лица, обвиняемого в совершении преступления.
Принятием иска к своему производству суд превращает обвиняемого в подсудимого, а процесс переходит в окончательное производство. Рассматривая гарантии полноты судебной власти в этом производстве, необходимо обратить внимание на полномочия суда по участию в собирании доказательств, изменению обвинения, последствиях отказа обвинителя от обвинения.
Известно, что от активной роли суда в судебном разбирательстве современный законодатель счел возможным отказаться. Суд не определяет порядок исследования доказательств (ст. 274), не вправе по собственной инициативе огласить показания подсудимого, данные в ходе производства предварительного расследования или в суде (ч. 1 ст. 276), нет указаний на право суда по собственной инициативе вызывать свидетелей (ч. 3 ст. 278) и осматривать вещественные доказательства (ч. 1 ст. 284), ограничены возможности суда огласить показания
24 Об этой дискуссии см.: Проблемы судебного права / Н. Н. Полянский [и др.]. М., 1983. С. 92-108.
25 В других странах различий было больше. Особенно показателен анализ французского розыскного процесса, в котором формальное следствие велось судьями и фактически сливалось с судебным разбирательством (см. подробнее: Чельцов-Бебутов М. А. Положение личности в уголовном процессе. Ч. 1 : Происхождение и развитие розыскного процесса во Франции. М., 1948 ; Головко Л. В. Дознание и предварительное следствие в уголовном процессе Франции. М., 1995. С. 57).
26 См.: Фойницкий И. Я. Указ. соч. С. 3-4 ; Полянский Н. Н. Указ. соч. С. 112.
27 См.: Рязановский В. А. Единство процесса. Харбин, 1924 ; М., 2005.
28 См. подробнее: Жидкова Е. И. Формирование пределов производства по делу в досудебных стадиях уголовного процесса. М., 2014. С. 6-53.
свидетеля и потерпевшего, данные в ходе производства предварительного расследования или в суде (ч. 2 ст. 281). Возможность отмены приговора суда в апелляционном порядке в связи с односторонностью или неполнотой судебного следствия исключена (ст. 389.15).
Как видно, суд не имеет достаточных процессуальных инструментов для восполнения пробелов, допущенных сторонами в доказывании29. Несмотря на указанные выше полномочия суда по собиранию доказательств, следует учитывать, что ряд следственных действий осуществимы лишь на стадии предварительного расследования, а возвращение судом по собственной инициативе уголовного дела прокурору для дополнительного собирания доказательств не допускается30.
С большим трудом и только в результате активной позиции Конституционного Суда РФ удалось вернуть суду возможность корректировать пределы судебного разбирательства путем возвращения дела прокурору по мотивам, связанным с изменением обвинения в сторону ухудшения из-за неверной квалификации либо появления новых обстоятельств, отягчающих ответственность31.
Остается дискуссионным вопрос и о последствиях отказа прокурора от обвинения. По Уставу уголовного судопроизводства 1864 г. (далее - УУС), если предъявленное подсудимому обвинение не подтверждалось судебным следствием, то прокурор был обязан «заявить о том суду по совести». Данное заявление не рассматривалось как отказ от обвинения, поскольку право распоряжения обвинением признавалось принадлежащим судебной власти. Поэтому от обвинения отказаться прокурор попросту не мог. Основываясь на внутреннем убеждении, прокурор был полномочен отказаться от поддержания обвинения, что вполне закономерно не освобождало суд от продолжения разбирательства и принятия решения по существу дела (ст. 740 УУС).
Заметим, что отказ от поддержания обвинения заявлялся прокурором лишь на этапе прений сторон. Поэтому о возложении на суд осуществления уголовного преследования в данном случае не может быть и речи: исследование доказательств уже окончено и состоялось с участием прокурора, а полномочий по вы-
29 См.: Головко Л. В. Истоки и перспективы института дополнительного расследования уголовных дел на постсоветском пространстве // Государство и право. 2009. № 11.
30 По делу о проверке конституционности положений пунктов 1 и 3 части первой статьи 232, части четвертой статьи 248 и части первой статьи 258 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с запросами Иркутского районного суда Иркутской области и Советского районного суда города Нижний Новгород : постановление Конституционного Суда РФ от 20 апреля 1999 г. № 7-П // Собр. законодательства Рос. Федерации. 1999. № 17. Ст. 2205 ; По делу о проверке конституционности положений статей 125, 219, 227, 229, 236, 237, 239, 246, 254, 271, 378, 405 и 408, а также глав 35 и 39 Уголовно-процессуального кодекса РФ в связи с запросами судов общей юрисдикции и жалобами граждан : постановление Конституционного Суда РФ от 8 декабря 2003 г. № 18-П // Там же. 2003. № 51. Ст. 5026.
31 См. ст. 237 УПК РФ в редакции Федерального закона от 4 марта 2013 г. № 23-ФЗ «О внесении изменений в статьи 62 и 303 Уголовного кодекса Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации» // Там же. 2013. № 9. Ст. 875, а также постановление Конституционного Суда РФ от 16 мая 2007 г. № 6-П «По делу о проверке конституционности положений статей 237, 413 и 418 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом президиума Курганского областного суда» // Там же. 2007. № 22. Ст. 2686 ; По делу о проверке конституционности положений части первой статьи 237 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина Республики Узбекистан Б. Т. Гадаева и запросом Курганского областного суда : постановление Конституционного Суда РФ от 2 июля 2013 г. № 16-П // Там же. 2013. № 28. Ст. 3881.
ступлению в прениях сторон у суда никогда не было. Поэтому обязанность суда продолжить разбирательство дела при отказе прокурора от обвинения на этапе прений сторон не противоречила принципу состязательности.
В современном уголовном процессе если в ходе судебного разбирательства государственный обвинитель придет к убеждению, что предоставленные доказательства не подтверждают предъявленное подсудимому обвинение, то он отказывается от обвинения и излагает суду мотивы отказа. Полный или частичный отказ государственного обвинителя от обвинения в ходе судебного разбирательства влечет за собой обязательное прекращение уголовного дела или уголовного преследования полностью или в соответствующей его части за отсутствием события или состава преступления либо в связи с непричастностью подсудимого к его совершению (ч. 7 ст. 246 УПК РФ)32.
Связанность суда отказом прокурора от обвинения умаляет полноту судебной власти и ставит под сомнение принцип независимости судей и, в целом, статус суда как органа правосудия. Конституционный суд указал, что рассмотрение судом находящихся в его производстве дел предполагает наличие у него возможности выбора решения исходя из действующего законодательства, обстоятельств конкретного дела, позиций участников судопроизводства и их обоснования. Иное решение вопроса, т. е. безальтернативность поведения суда, что имеет место в ситуации отказа прокурора от обвинения, ограничивает права суда как органа правосудия и нарушает право граждан на судебную защиту33.
Итак, в судебном разбирательстве уголовный иск разрешается судом. Необходимость проверки правильности вынесенных судом решений, а также учета обстоятельств, которых суд не мог и не должен был знать, вызывает к жизни систему проверочных производств. В них полнота судебной власти связана с действием ревизионного начала, основаниями отмены или изменения приговора, пределами прав суда при пересмотре приговоров и иных судебных решений (в частности, reformatio in pejus).
Проверенное и вступившее в законную силу судебное решение нуждается в исполнении. Исполнительное производство с точки зрения полноты судебной власти должно включать в компетенцию суда решение всех вопросов, связанных с приведением приговора в соответствие с изменяющимися обстоятельствами, а также наделять суд достаточными полномочиями по установлению и исследованию этих обстоятельств.
Особое внимание в проверочном и исполнительном производствах должно быть уделено анализу положения прокурора, который, поскольку уголовный иск уже разрешен в суде первой инстанции, утрачивает статус стороны обвинения и становится блюстителем законности, помощником суда в выявлении и
32 См.: Головко Л. В. Институты отказа прокурора от обвинения и изменения обвинения в суде : постсоветские перспективы в условиях теоретических заблуждений // Государство и право. 2012. № 2.
33 По делу о проверке конституционности части второй статьи 10 УК РФ, части второй статьи 3 Федерального закона «О введении в действие УК РФ», Федерального закона «О внесении изменений и дополнений в УК РФ» и ряда положений УПК РФ, касающихся порядка приведения судебных решений в соответствие с новым уголовным законом, устраняющим или смягчающим ответственность за преступление, в связи с жалобами граждан А. К. Айжанова, Ю. Н. Александрова и других : постановление Конституционного Суда РФ от 20 апреля 2006 г. № 4-П // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2006. № 18. Ст. 2058.
устранении нарушений закона. Необходимость в таком помощнике обусловлена принципом независимости судей и состязательным построением судебных стадий процесса, исключающими возможность пересмотра судебных решений по инициативе самого суда (частный случай принципа nemo judex sine actore). Отсюда проистекает обязанность прокурора обжаловать любой незаконный и необоснованный приговор (п. 1 ст. 36 Федерального закона «О прокуратуре Российской Федерации»). Не менее важна здесь и роль прокурора как бывшего вспомогательного органа суда, осуществляющего надзор за исполнением наказаний.
В данной статье предпринята попытка показать комплекс вопросов, которые могут быть поставлены и решены в рамках концепции полноты судебной власти в уголовном судопроизводстве. Как видно, наделение суда теми или иными полномочиями не должно быть произвольным. Научная разработка и возможная реализация в законодательстве концепции полноты судебной власти позволит устранить многочисленные противоречия в нормативном регулировании уголовного процесса, что положительно скажется на эффективности защиты правопорядка и прав граждан.
Московский государственный университет имени М. В. Ломоносова
Романов С. В., кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного процесса, правосудия и прокурорского надзора
Moscow State University named after M. V. Lomonosov
Romanov S. V., Candidate of Legal Sciences, Associate Professor of the Criminal Process, Justice and Prosecutorial Oversight Department
E-mail: s_romanov@law.msu.ru
