CC BY
309
Е. А. Бородавкина E. A. Borodavkina
Объективная модальность как инструмент
манипулятивного воздействия в политическом дискурсе
Objective modality as a device of manipulative influence in the political discourse
В статье модальность политического дискурса рассматривается как идеологический аспект, моделирующий особую реальность. Центральное место занимает объективная модальность, которая влияет на её субъективную реализацию в речи оратора. Объективная модальность рассматривается как инструмент манипулятивного воздействия на сознание членов политической общности с целью формирования новой политической реальности.
The article deals with the study of modality of the political discourse as ideological aspect modeling specific reality. The central place belongs to objective modality which influences its subjective realization in speech. Objective modality is described as a device of manipulative influence on the minds of the political unity aiming at the creation of the new political reality.
Ключевые слова: политический дискурс, политическая реальность, воздействие, картина мира, объективная модальность, субъективная модальность.
Key words: political discourse, political reality, picture of the world, objective modality, subjective modality.
Одной из важнейших функций политической коммуникации является регулирование человеческого поведения, воздействие партнеров по общению друг на друга с целью достижения запланированного адресантом результата. «Общественное предназначение политического дискурса состоит в том, чтобы внушить адресатам - гражданам сообщества - необходимость «политически правильных» действий и/или оценок. Иначе говоря, цель политического дискурса - не описать (то есть, не референция), а убедить,
© Бородавкина Е.А., 2012
пробудив в адресате намерения, дать почву для убеждения и побудить к действию» [4, с. 32].
Установка на воздействие в принципе присуща любому тексту. В рамках когнитивно-прагматического подхода язык рассматривается как средство осуществления определённых типов действия и воздействия на партнёров по коммуникации [1, с. 325]. Анализируя особенности использования языка ораторами в текстах политических выступлений, «мы обнаруживаем не просто лингвистические особенности речи (текстов речей докладчиков), но целый своеобразный ментальный мир с особенностями его идеологии» [7, с. 20]. В языке этот особый мир - «возможный (альтернативный) мир» [11, с. 38] - реализуется через категорию модальности, которая «в сущности есть категория, управляющая процессом интерпретации высказывания, то есть процессом определения места мира интерпретации в структуре множества возможных миров» [5, с. 226].
Модальность политического дискурса - это идеологический аспект, моделирующий особую реальность. Функциональным назначением модальности, как одной из коммуникативных категорий, по определению Н.А. Кобриной, является «выражение субъективного начала при выражении объективной реальности» [6, с. 90-100]. А употребление данной категории в политическом дискурсе наряду с другими модусными категориями является «результатом окказиональной, продуманной тактики, такие как политическая корректность, этикетность, ориентированность на возраст и социальное положение, а так же приукрашивание, упрощение и др.» [там же].
Рассматривая категорию модальности с точки зрения когнитивной лингвистики, можно сделать вывод о том, что объективная и субъективная модальности не противопоставляются, а предполагают и обуславливают друг друга. Мир не даётся человеку непосредственно, он созидается и интерпретируется им. Я - это инструмент интерпретации. В результате интерпретации создаётся определённая картина мира, в том числе, и политической реальности, которая внедряется в сознание членов политической общности.
Способность языка создавать иллюзии и конструировать особую реальность обусловлена объективными и субъективными факторами. «Проблема не в исключении одного из этих
противоположно направленных движений мысли, а в их уравновешивании, в таком сочетании объективации и субъективации мысли, которое требуется исторически конкретными условиями человеческого существования» [12, с. 835-836].
«Объективная причина заключается в относительном характере нашего знания о мире < ... >Наивное познание, закреплённое словесными суррогатами, создаёт картину мира, не вполне соответствующую реальности < ... >Субъективный фактор связан с сознательным искажением реальности» [13, с. 40]. Объективная модальность является средством воздействия на реципиента для достижения запрограммированной в конкретном речевом сообщении цели посредством создания эффекта объективности выраженной точки зрения автора и, как следствие, получение в результате одобрения и поддержки действий политического лидера по удержанию или завоеванию власти. «Во взаимодействии языкового текста и языкового сознания его интерпретаторов, опосредованном интерпретационной деятельностью, кроется, как кажется, динамика процесса становления культурных ценностей и норм - явление в высшей степени значимое с точки зрения социальных изменений». [10, с. 35].
Необходимо подчеркнуть зависимость субъективного от объективного и решающее значение объективного для понимания субъективного. Поэтому можно говорить о субъективно-объективной модальности политического дискурса.
Как уже отмечалось, формирование картины мира обусловлено как субъективными, так и объективными факторами. А модальность является инструментом формирования картины мира. Поскольку модальность устанавливает отношение действительность - субъект - высказывание, объективность присутствует в отношении действительность - субъект, а субъективность определяет отношение субъект - высказывание. Это можно представить в виде следующей схемы:
Данная схема демонстрирует, что процесс формирования нового когнитивного состояния реципиента обусловлено, с одной стороны, тем воздействием, которое оказывает автор высказывания, а с другой стороны, объективной реальностью.
Для политического дискурса характерно использование различных средств выражения модальности. Модальность политического дискурса - это действенный инструмент воздействия на аудиторию.
Основными концептами, которые активизируются модальными модификаторами в политическом дискурсе, являются «воля» - volition, «долг» - obligation, «способность» - ability, «необходимость» -necessity, «prediction» - предсказание. На периферии находятся «возможность» - possibility, «вероятность» - probability.
Концепты «воля» и «долг» смыкаются с базовым концептом политического дискурса «власть». Власть - «способность и возможность оказывать определяющее воздействие на деятельность, поведение людей с помощью каких-либо средств - воли, авторитета, права, насилия» [2]. Г. Ласвелл отмечает, что «Слова и власть тесно связаны между собой, поскольку показатели власти во многом носят вербальный характер...» [8, с. 264-279]. Следовательно, язык политики - это язык власти. «Наиболее сильным орудием управления язык становится тогда, когда он используется с позиций власти» [3, с. 42]. В речи отражаются общественные отношения. Разница во взглядах, в статусе требует различных средств выражения. Если оратор считает, что аудитория встретит сообщение с пониманием, он придаст сообщению соответствующую модальную окраску, а именно, во главу угла будет поставлено указание на необходимость каких-либо действий, будет звучать призыв к реализации
этой необходимости, что определяет лейтмотив такой речи, который выражается в использовании модальности долженствования.
В политическом дискурсе употребление модальных модификаторов со значением долженствования имеет свою специфику. Демократические процессы в обществе требуют иных языковых средств выражения долженствования: от прямого давления к воздействию на реципиента на рациональном, эмоциональном и чувственном уровне.
Анализ средств выражения субъективной и объективной модальности в текстах выступления Тони Блэра, посвящённых борьбе с терроризмом, подтверждает гипотезу об использовании модальных модификаторов для объективизации точки зрения автора. Объективная модальность выражена модальными глаголами must, have to, should, need to.
What we are confronting here is an evil ideology.
It is not a clash of civilizations - all civilized people, Muslim or other, feel revulsion at it. But it is a global struggle and it is a battle of ideas, hearts and minds, both within Islam and outside it.
This is the battle that must be won, a battle not just about the terrorist methods but their views. Not just their barbaric acts, but their barbaric ideas. (Конференция Лейбористской партии 16 июля 2005 года)
Как отмечает оратор, борьба с терроризмом - это задача всего человечества: ‘all civilized people’, ‘a global struggle’. Глагол must в сочетании с пассивным инфинитивом указывает на объективную природу необходимости действия.
Показательно употребление в качестве подлежащего местоимения we: оратор не принуждает слушателей поступать определённым образом, а разделяет с ними бремя ответственности. Употребление в качестве подлежащего собирательных существительных или деперсонализация агенса действия также является эффективным приёмом воздействия на аудиторию: необходимость действий обусловлена не интересами отдельного политика, а продиктована внешними факторами, то есть объективной реальностью.
Далее, говоря о необходимости принятия жёстких мер внутри страны, Тони Блэр употребляет модальный глагол must в значении долженствования. В качестве подлежащего вновь выступает местоимение we: этот призыв к нации имеет лозунговый характер.
С одной стороны, употребление модального глагола побудительного значения способствует активизации роли адресата, а с другой стороны, подчёркивается единство интересов всей нации. Эта борьба также необходима в рамках всего мирового сообщества, но для выражения этой необходимости оратор употребляет should, то есть в смягчённой форме выражает целесообразность действий.
We must pull this up by its roots. Within Britain, we must join up with our Muslims community to take on the extremists. Worldwide, we should confront it everywhere it exists.
Употребляя need to в заключительной части своего выступления, премьер-министр указывает на то, что предпринимаемые меры борьбы с террористами отвечают интересам всех людей, организаций, стран.
Round the world, there are conferences already being held, numerous interfaith dialogues in place but we need to bring all of these activities together and give them focus.
Таким образом, значение необходимости и долженствования в политическом дискурсе связано не столько с выражением собственного отношения говорящего к действию, сколько неким независимым от говорящего, но включающим субъект предложения источником необходимости. Роль оратора сводится, в основном, к описанию такого положения вещей, которое вынуждает субъекта поступать так, а не иначе. Можно говорить об убеждённости говорящего в достоверности своего высказывания по признаку «объективность», что, несомненно, предполагает направленность на реализацию объективной модальности.
Особое значение в политическом дискурсе имеет система взглядов, убеждений, мнений, знаний реципиента. «Если поступающая информация создаёт для слушающего ситуацию когнитивного дискомфорта, противоречит его ценностным установкам, она может восприниматься как имеющая невысокий эпистемический статус (в конце концов, это только его мнение, он, скорее всего, ошибается), либо вообще отторгается как заведомо ложная (не может быть, ни за что не поверю и т. п.)» [9, с. 107]. Поэтому особую роль приобретает стратегия изложения. Говорящий разграничивает утверждения знания и мнения: сначала факты, затем выводы, интерпретация. Целью оратора будет убедить, привести доказатель-
ства позитивного или негативного развития ситуации. В таком случае слушающему легче делать выводы: «факты убедительные -оценка правильная».
Существование действительного мира является объективной реальностью, то есть действительный мир выступает в качестве критерия истинности пропозиции [5, с. 220]. Истинность или ложность индикативного высказывания определяется комплексом представлений адресата о действительном мире и его коммуникативной готовностью согласиться с говорящим. Поэтому если адресат обладает знанием, противоречащим высказанной пропозиции, то истинность высказывания может подвергнуться сомнению. Именно этот момент является значимым для политического дискурса. Эффективность ораторского выступления, очевидно, будет также определяться, исходя из того, какие факты приводит говорящий для подтверждения своей точки зрения, и насколько истинной является содержащаяся в выступлении информация.
В текстах политических речей ораторы широко используют как сообщения с констатацией общих истин, так и сообщения, содержащие частную информацию.
В своём выступлении 8 апреля 2004 перед Комиссией по расследованию терактов 11 сентября госсекретарь США Кондолиза Райс многократно обращается к фактам истории, чтобы убедить аудиторию в том, что США не являются воинствующей державой, а вынуждены давать отпор террористам. Оратор упоминает как недавние события, свидетелями которых стали все американцы, так и события начала и середины XX века, что служит дополнительным подтверждением правильности действий США.
The terrorist threat to our nation did not emerge on September 11th, 2001. Long before that day, radical, freedom-hating terrorists declared war on America and on the civilized world: the attack on the Marine barracks in Lebanon in 1983; the hijacking of the Achille Lauro in 1985; the rise of al-Qaida and the bombing of the World Trade Center in 1993; the attacks on American installations in Saudi Arabia in 1995 and 1996; the East Africa (embassy) bombing of 1998; the attack on the USS Cole in 2000. These and other atrocities were part of a sustained, systematic campaign to spread devastation and chaos to murder innocent Americans.
Данная информация является истинной и, соответственно,
адекватно воспринимается аудиторией. Оратор подкрепляет идею
своего высказывания субъективной оценочной лексикой: террори-
143
сты и их действия характеризуются словами atrocities, devastation and chaos, to murder; американцы - innocent Americans.
Госсекретарь отмечает, что Америка на протяжении новой истории придерживалась политики ненасилия (this country simply was not on war footing), а предпринятые военные операции были продиктованы внешними обстоятельствами:
The terrorists were at war with us, but we were not yet at war with them. For more than 20 years, the terrorist threat gathered, and America’s response across several Administrations of both parties was insufficient. < ... > Despite the sinking of the Lusitania in 1915 and continued German harassment of American shipping, the United States did not enter the First World War until two years later. Despite Nazi Germany’s repeated violations of the Versailles Treaty and provocations throughout the mid-1930s, the Western democracies did not take action until 1939. The U. S. government did not act against the growing threat from Imperial Japan until it became all too evident at Pearl Harbor. And, tragically, for all the language of war spoken before September 11th, this country simply was not on war footing.
Факты, излагаемые оратором, могут быть противоречивыми. Но и в этом случае выступающий настаивает на своей правоте и старается убедить аудиторию.
It is true that Saddam Hussein had a history of pursuing and using weapons of mass destruction. It is true that he systematically concealed those programs, and blocked the work of U.N. weapons inspectors. It is true that many nations believed that Saddam had weapons of mass destruction. But much of the intelligence turned out to be wrong. As your President, I am responsible for the decision to go into Iraq. Yet it was right to remove Saddam Hussein from power.
(George W. Bush: Address to Nation on Iraq War Progress 18 December 2005)
Употребляя It is true, оратор не оставляет слушателям возможности дать собственную оценку ситуации, а настаивает на единственной собственной интерпретации. И хотя Президент публично признаёт, что многие данные о наличии оружия массового уничтожения в Ираке оказались ложными, он утверждает правильность начала военных действий в Ираке. Президент берёт на себя ответственность за вторжение в Ирак - I am responsible,что, с одной стороны, является выражением субъективной модальность, а, с другой стороны, употребление в качестве агенса местоимения it и глагола-сказуемого в индикативе придаёт всему высказыванию объективность.
Как уже отмечалось, ссылки на авторитетные источники, цитирование слов известных и пользующихся уважением личностей, как
исторических, так и современников, являются эффективным средством воздействия на слушателей на рациональном и эмоциональном уровне.
В своём выступлении в Каире 4 июня 2009 года Барак Обама неоднократно обращается к тексту Корана, священной книге для каждого мусульманина, убеждая тем самым аудиторию, что курс нового американского правительства не противоречит ценностям исламского мира, а наоборот, видит в нём соратника в борьбе с терроризмом.
As the Holy Koran tells us, “Be conscious of God and speak always the truth. ” That is what I will try to do - to speak the truth as best I can, humbled by the task before us, and firm in my belief that the interests we share as human beings are far more powerful than the forces that drive us apart.
Президент берёт на себя обязательство следовать правилу, изложенному в Коране, выражая своё намерение при помощи I will, и подкрепляя его выражением со значением очевидности firm in my belief. При этом подчёркиваются общие интересы Америки и мусульманского мира - the interests we share as human beings.
Оратор также приводит слова второго Президента Америки, которые подтверждают отсутствие враждебности Американской нации по отношению к мусульманам.
I know, too, that Islam has always been a part of America’s story. The first nation to recognize my country was Morocco. In signing the Treaty of Tripoly in 1796, our second President John Adams wrote, “The United States has in itself no character of enmity against the laws, religion or tranquility of Muslims. ”
Далее оратор говорит о вкладе представителей мусульманского мира в развитие Америки, называя наиболее значимые ценности для каждого американца: гражданские права, вопросы бизнеса, спорт и др. Завершая эту часть выступления, выступающий упоминает наиболее авторитетного человека в истории этой страны - Томаса Джефферсона. У слушателей, в данном случае мусульманских студентов, создаётся впечатление преемственности американской политики в отношении Исламского мира.
And since our founding, American Muslims have enriched the United States. They have fought in our wars, served in government, stood for civil rights, started business, taught at our Universities, excelled in our sports arenas, won Nobel Prizes, built our tallest building, and lit the Olympic Torch. And when the first Muslim-American was recently elected to Congress, he took the oath to defend our Consti-
tution using the same Holy Koran that one of our Founding Fathers - Thomas Jefferson - kept in his personal library.
Всего Барак Обама в этом выступлении трижды ссылается на Коран, один раз на Талмуд, один раз на Библию, тем самым воздействуя на эмоциональную сферу слушателей. Трёхкратное упоминание президентов (дважды - Томаса Джефферсона) призвано повлиять на рациональное восприятие его речи. Обращение к общим истинам также подтверждает основную мысль выступления: Америка и мусульмане не враги.
We are shaped by every culture, drawn from every end of the Earth, and dedicated to a simple concept: E pluribus unum: ”Out of many, one.”
There is also one rule that lies at the heart of every religion - that we do unto others as we would have them do unto us.
Если оратору необходимо высказать собственное мнение, это также будет сделано, исходя из перлокутивной силы высказывания: мнение будет излагаться с подчёркнуто максимальной уверенностью в пропозиции содержания, либо будет завуалировано при помощи модальных модификаторов, выражающих проблематическую возможность существования связи между объектом и его признаком.
В политическом дискурсе глагол will занимает ведущее положение среди модальных модификаторов. Это объясняется прагматикой политического дискурса: оратор говорит о будущем нации, страны, мира и берёт на себя обязательства относительно этого будущего. Так осуществляется воздействие на аудиторию и привлечение её на свою сторону: народ хочет знать, что его ожидает в будущем и кто приведёт его к этому будущему (или предотвратит негативные последствия). В речи Д. Буша 18 декабря 2005 года по поводу первых демократических выборов в Ираке оратор многократно использует will: 21 раз из 45 случаев использования модальных глаголов. Возникает некоторая «перегруженность» данным глаголом, что отвечает прагматической установке речи: внушить аудитории правильность своих действий в Ираке. Употребление данной лексемы в параллельных конструкциях усиливает эффект воздействия.
The success of free government in Iraq is vital for many reasons. A free Iraq is vital because 25 million Iraqis have as much right to live in freedom as we do. A free Iraq will stand as an example to reformers across the Middle East. A free Iraq will
show that America is on the side of Muslims who wish to live in peace, as we have already shown in Kuwait and Kosovo, Bosnia and Afghanistan. A free Iraq will confirm to a watching world that America’s word, once given, can be relied upon, even in the toughest times.
Употребление ‘A free Iraq’ в качестве подлежащего призвано создать убеждение, что военные действия США в Ираке были в интересах иракцев. Оратор также упоминает другие «горячие точки», где США принимали участие во внутренних конфликтах, при этом умалчивая тот факт, что эти территории так и не стали мирными и безопасными.
Предсказываемое развитие ситуации может иметь позитивный эффект для реципиента - в этом случае will имеет оттенок обещания; если предсказываются негативные последствия - will приобретает оттенок угрозы.
Over the last several decades, we’ve seen that any concession or retreat on our part will only embolden this enemy and invite more bloodshed.
Оратор указывает на прямую угрозу дальнейшего кровопролития, если американские войска покинут Ирак. То есть, военные действия, проводимые американской стороной, избавляют иракцев от этой угрозы. Одновременно, звучит обещание демократических преобразований, которые ожидают страну. Эти преобразования неотделимы от деятельности Америки в этой стране.
The United States, and all the nations of our coalition, will establish normal diplomatic relations with the Iraqi government. An American embassy will open, and an American ambassador will be posted.
According to the schedule already approved by the Governing Council, Iraq will hold elections for a national assembly no later than next January. That assembly will draft a new, permanent constitution which will be presented to the Iraqi people in a national referendum held in October of next year. Iraqis will then elect a permanent government by December 15, 2005 - an event that will mark the completion of Iraq’s transition from dictatorship to freedom.
В следующем абзаце выступления выступающий употребляет will для выражения не гипотетичности, а знания:
We’re approaching a new year, and there are certain things all Americans can expect to see. We will see more sacrifice - from our military, their families, and the Iraqi people. We will see a concerted effort to improve Iraqi police forces and fight corruption. We will see the Iraqi military gaining strength and confidence, and the democratic process moving forward. As these achievements come, it should require
fewer American troops to accomplish our mission. I will make decisions on troop levels based on the progress we see on the ground and the advice of our military leaders - not based on artificial timetables set by politicians in Washington. Our forces in Iraq are on the road to victory - and that is the road that will take them home.
С одной стороны, конструкция ‘We will see’ характеризуется субъективностью, поскольку выражает прогноз со стороны говорящего (эпистемическая модальность). С другой стороны, это прогнозирование основано на объективной закономерности: при
определённых условиях (первые демократические выборы в Ираке) события будут развиваться именно так (становление и укрепление государственности). Кроме того, употребление местоимения ‘we’ также создаёт эффект объективности: эти события являются значимыми для всех, американцев и иракцев. И вновь президент берёт на себя ответственность за действия американских войск в Ираке: ‘I will make decisions’.
Таким образом, эффективность политического дискурса зависит от того, насколько убедительным был оратор, сумел ли он внушить аудитории необходимость определённых действий и оценок, побудил ли слушателей к решениям и действиям в интересах данной политической силы. Текстовая модальность присуща целому тексту, а отдельные высказывания модально-окрашены с тем, чтобы реципиент был подготовлен к восприятию субъективномодального значения целого текста. Центральное место занимает объективная модальность, которая влияет на её субъективную реализацию в речи оратора. Формируется модель убеждения, во главе которой - концепт объективности.
В условиях возможного когнитивного дефицита политик моделирует реакцию людей, как на знакомые, так и на новые, непонятные социально-политические ситуации. С этой целью оратор прибегает к приёму «объективации высказывания», то есть личностная оценка преподносится как объективно-существующее, необходимое, возможное или желательное состояние дел. Поэтому объективную модальность можно определить как инструмент мани-пулятивного воздействия на сознание людей.
Список литературы
1. Базылев В.Н. Политический дискурс: когнитивное моделирование // Концептуальное пространство языка. Тамбов, 2005. - 492 с.
2. Большой энциклопедический словарь [электронный ресурс http://www.vedu.ru/BigEncDic/11491] (дата обращения16/11/2011)
3. Быкова О.Н. Опыт классификации приёмов речевого манипулирования в текстах СМИ // Речевое общение. Вестник Российской риторической ассоциации. Вып. 1(9). Красноярск, 2000. - С. 42-52.
4. Демьянков В. З. Политический дискурс как предмет политологической филологии // Политическая наука. Политический дискурс: История и современные исследования. - М.: 2002, № 3. - С. 32-43.
5. Зеленщиков А. В. Пропозиция и модальность. - СПб., СПбГУ, 1997. - 244 с.
6. Кобрина О.А. Модусные категории как способы выражения субъективного отношения человека к высказыванию//Вопросы когнитивной лингвистики. -№2. 2006. - С. 90-100.
7. Кожина М. Н. Дискурсный анализ и функциональная стилистика с рече-ведческих позиций // Текст - Дискурс - Стиль: Сборник научных статей. - СПб.: СПбГУЭФ, 2004. - С. 9-33.
8. Лассвелл Г. Язык власти//Политическая лингвистика. - Вып. 20. - Екатеринбург, 2006. - С. 264-279.
9. Методология исследований политического дискурса. Актуальные проблемы содержательного анализа общественно-политических текстов / под ред. И.Ф. Ухванова-Шмыгова. - Минск: БГУ. Вып. 1. - 1998. - 283 с.
10.Дридзе Т.М. Логика рассуждений и логика изложений в организации текста (на материале ораторской речи) // Смысловое восприятие речевого сообщения» (в условиях массовой коммуникации) АН СССР Институт языкознания, отв. редакторы Т.М. Дридзе, А.А. Леонтьев. - М.: Наука, 1976. - 263 с.
11. Степанов Ю. С. Альтернативный мир. Факт и принцип. Причинности // Язык и наука конца XX века. Рос. АН, Ин-т языкознания РАН, Рос. Гос. гуманит. ин-т, - М.: РГГУ, 1995. - 420 с.
12. Философия. Энциклопедический словарь / под ред. Ивина А. А. - М.: Гардарики. 2006. - 1072 с.
13. Шейгал Е. И. Семиотика политического дискурса. - М.: Перемена, 2000. - 367 с.
Источники
14. In speech in Cairo, Barack Obama seeks 'common ground' with Islam. 6/4/2009. -URL: www.politico.com/news/stories/0609/23334.html (дата обращения 12.07.2011).
15. The New York Times / Politics. April 8, 2004. - URL:
www.nytimes.com/2004/04/08/politics/08RICE-TEXT.html (дата обращения 12.07.2010).
16. The New York Times / Politics December 18, 2005. - URL:
www.nytimes.com/2005/12/18/politics/18bush.html (дата обращения 26.04.2010).
17. The New York Times / Politics. July 16, 2005 www.nytimes.com/2005/07/16/ international/europe/17text-blair.html (дата обращения 26.04.2009).
