CC BY
63
Проведенный анализ лексемы позволил более отчетливо представить историю развития отдельных слов и связанных с ними фонетических явлений, характер изменений семантики лексем, в частности образования новых значений (лексико-семантических вариантов), а также проиллюстрировать процесс активизации функциональной нагрузки словарного состава в истории монгольских языков.
Исследование фрагмента среднемон-гольской модели мира на материале лексемы как имени концепта, результата процессов концептуализации и категоризации предполагает дальнейшее детальное изучение средневековой картины мира и ее лексической объективации.
Фронтальный сбор и анализ среднемон-гольской лексики определенных тематических классов и лексико-семантических групп, ее систематизация и классификация, выявление принципов номинации будут способствовать созданию целостного представления
об уникальности языка, на котором говорили члены интересующего нас этнокультурного сообщества, и использованию выявленного материала в изучении истории монгольских языков, а также в исследованиях этногенеза, этнографии, культуры, религии их носителей. Выработанный в статье подход к анализу лексики МА поможет продвинуться вперед в ее постижении, даст новые возможности для более глубокого понимания средневековой картины мира монголов и послужат стимулом для дальнейшего изучения языка памятника.
ЛИТЕРАТУРА
1. Поппе Н.Н. Монгольский словарь Мукаддимат ал-адаб: В 2 ч. Ч. 2. М.; Л.: Наука, 1938. 452 с.
2. Saito Y. The Mongolian words in the Muqaddimat al-Adab: romanized text and word index. Tokyo, 2008.
3. Рыкин П.О. Монгольская средневековая концепция общества: некоторые ключевые понятия (По материалам "Тайной истории монголов" и других среднемонгольских текстов): Дис. ... канд. ист. наук. СПб., 2004. 130 с.
УДК 811.512.37
ОБ УСТАРЕВШЕЙ ЛЕКСИКЕ КАЛМЫЦКОГО ЯЗЫКА
А. Б. Лиджиев
Актуальным аспектом исследования лингвистики является анализ лексических единиц как элементов системы. Язык дает возможность изучения лексики не только с лингвистической точки зрения, она представляет значительный интерес для лингвоэтнографических и линг-вокультурологических исследований. Лексика отражает фрагменты социального опыта, обусловленного хозяйственной деятельностью народа, а бытование соответствующих лексических единиц объясняется практическими потребностями. Она представляет собой подвижный уровень языка, поскольку некоторые предметы и явления, а вместе с ними и слова выходят из употребления, тогда как другие актуализируются, что связано с общественны-
Лиджиев Александр Борлаевич - кандидат филологических наук, старший научный сотрудник отдела языкознания Калмыцкого института гуманитарных исследований РАН, 358000, г. Элиста, ул. Илишкина, 8, e-mail: alli.pm@mail.ru, т. 8(84722)35536.
ми потребностями. Эти процессы постоянны и никогда не прекращаются. Язык, как живой организм, под влиянием различных факторов меняется и находится в постоянном развитии, в результате чего его словарный состав, с одной стороны, пополняется новыми словами, а с другой - лишается лексем с неактуальными понятиями.
Анализ лексического материала калмыцкого языка по данным различных письменных источников, фольклорных и художественных произведений, лексикографических работ позволяет говорить о наличии большого и тематически разнообразного круга слов, которые либо совершенно вышли из употребления, либо живут в пассивном лексическом запасе носителей языка старшего поколения.
Alexander Lidzhiev - Ph. D. of philpology, senior scientist of Language Department at the Kalmyk Institute for Humanitarian Studies of the Russian Academy of Sciences, 8 Ilishkina Street, Elista, 358000, e-mail: alli.pm@mail.ru, ph. +7(84722)35536.
Исследование устаревшей лексики калмыцкого языка представляет интерес, так как монографические работы, посвященные данной проблематике, отсутствуют, а имеющиеся носят рамочный характер статей. В этом отношении необходимо отметить книгу А.Ш. Кичикова '^гин туск Yr" (Слово о словах) [1], где рассмотрена устаревшая лексика калмыцкого языка, точнее, слова, встретившиеся в эпосе "Джангар". Работа посвящена лексике, которая в настоящее время трудно поддается семантической этимологизации. В словарных статьях не только приводятся слова с переводом и примерами, но и трактуется возможное историческое развитие и происхождение данных слов.
Также несомненный интерес представляет "Хальмгудын зацшалта бээцин тээлвр толь" (Толковый словарь традиционного быта калмыков), составленный Г.Ц. Пюрбеевым [2], где слова даются по тематическим категориям. В качестве иллюстраций широко используются примеры из эпоса, пословицы, поговорки и др.
Несколько иное содержание имеет работа Ц.-Д. Номинханова "Материалы к изучению истории калмыцкого языка" [3], которая также может служить важным источником по рассматриваемой проблематике. В своей работе автор приводит значительное количество лексики, сравнивая калмыцкий и тюркские языки. Лексика классифицирована по тематическим группам, где в большом количестве встречаются слова, вышедшие из употребления и в настоящее время являющиеся устаревшими.
Исследования по семантике устаревших слов значительно облегчаются тем, что имеется достаточно лексикографических работ, написанных до второй половины XX в. В этом отношении необходимо выделить словари Г.И. Рамстедта "Kalmükisches Wörterbuch" [4] и А. Позднеева "Калмыцко-русский словарь" [5], которые позволяют отследить динамику использования лексики калмыцкого языка в сравнении с современным состоянием. При сравнении словарей разных времен или даже эпох можно представить характер изменений в жизни народа. Поэтому особенно пристального внимания заслуживает исчезающая лексика, отражающая эволюцию языка, дающая дополнительную информацию о прежней эпохе.
Лексика характеризует все изменения в жизни социума, так как словарный состав
языка каждой эпохи отражает реалии жизни народа определенного периода. В калмыцком языке имеется большой слой лексики, являющейся в настоящее время устаревшей. В качестве архаизмов можно привести следующие примеры:
калм. songgina 'лук' П.; soqgina 'lauch (бот. лук); zwiebel (лук, луковица)' R.; монг. сонгино 'лук репчатый'. В современном калмыцком языке для обозначения лука используется слово мэцгрсн, тогда как в других монгольских и в прежнее время в калмыцком языке это слово использовалось для обозначения дикого лука: калм. mäqgrsn; 'wide zwiebel (дикий лук)' R.; maqgirsun 'лук репчатый, луковица' П.; ср. монг. мангир 'дикий лук'; бур. мангир 'лук (дикий)'. Для обозначения дикого лука в калмыцком языке используется слово ж;аЬамул, ср. zayamal 'зеленый лук' П.; dzayäml 'knoblauch (чеснок); grüne zwiebelstengel (зеленый лук)' R.; ср. монг. загалмай 'марь, лебеда'; бур. загалмай 'лебеда';
амдач (стилистически сниженное, разговорное) устар. 'переводчик, толмач'; amtaci толмач П.; данное слово является разговорным. Обычно амдач становился переводчиком или посредником для калмыков, не знавших русского языка на ярмарках, базарах, или при решении административных вопросов. Например: "ас", "мэ" гисн Yг меддго улст амдач гисн ик медрлтэ ^н бол^ тоолгдна 'среди людей, не знавших ни одного слова, переводчик прослыл знающим человеком' [6]. Это слово заменило устаревшее талмшч 'толмач, переводчик'; tolmatsi 'das Verständnis der fremden spräche (понимающий иностранную речь)' R.; talmas 'толмач' П.; талмаш 'толмач; переводчик' [7, с. 352]; Элчи Менгке Темер зайигийин хазаг Баслай талмаш дерберлэн 'посланник Менко Темир, уральский казак, Василий, толмач с четырьмя сопровождающими' [7, с. 352]; слово talmac, вероятно, является родственным tanma 'иностранный полк' [8, с. 574]; tanmacin 'баскак, командир иностранного полка'; tanma 'иностранный полк' [8, с. 604]. В современном калмыцком языке имеется литературное - орчулач 'переводчик'; орчулх 'переводить'; orCiulaci 'переводчик' П.; ortsülyan 'die Übersetzung (перевод)' R.; монг. орчуулагч 'переводчик'; бур. оршуулгаша(н) 'переводчик'.
Среди многочисленных групп историзмов необходимо выделить лексику, обозначающую жилище калмыков и связанные
с ним понятия. Эта лексико-семантическая группа практически полностью вышла из употребления, например: деглэ 'юрта, кибитка (без верхнего круга и дымника)'; терм 'стенная решетка (войлочной юрты, кибитки)'; тоон 'круг верхнего отверстия юрты, дымника юрты'; уньн 'унина, жердь (которой поддерживается верхний круг юрты)'; харач 'деревянный круг, матица (юрты)'; цаЬрг 'перекладина-крестовина, поперечина дымника юрты'; багц 'место соединения, стык решетчатых стен юрты' и др.
В значительной мере это относится и к лексике, связанной с названиями одежды, головных уборов, например: берз 'верхнее женское платье (впереди открытое с длинными рукавами)', бииз 'верхнее платье (с выемкой под мышками и разрезными рукавами, носимое обычно девушками, а в старину и юношами)', бYшмYД 'бешмет (калмыцкий мужской халат)', улв 'короткое платье (стеганое, с ватной подкладкой, надеваемое под панцирь или щит)', занч 'бурка (из войлока, кошмы)'; бYCлэч 'нарядный женский головной убор (из меха ценных пушных зверьков, с черной шелковой лентой-опояской и четырехугольным верхом)', томаш ~ тумаш 'томаш, четырехугольная шапка с богатым узором (головной убор девушек и молодых женщину, тумрлг 'женская шапка с меховой опушкой', тоорцг 'круглая с плоским верхом шапка из черной мерлушки (женская и мужская)', хавчг 'женский головной убор с вышитым узором и сплющенным верхом', ха^лЬ 'четырехугольная мерлушковая шапка (головной убор пожилых калмычек)' и т.д. Сюда же можно добавить и многие атрибуты одежды, актуальные в недалеком прошлом: кемнг 'накидка из войлока, бурка из кошмы'; токуг 'серебряные подвески, токуг (украшения для кос замужних женщин)', шиврлг 'чехол, футляр для кос (у замужней женщины-калмычки)', ханцвч 'муфта' и т.п.
К устаревшей и вышедшей из употребления также относится лексика, связанная с бытом и родом занятий, деятельностью человека: ^в 'большой деревянный сосуд для кумыса', тонх 'небольшой бурдюк для кумыса из кожи', утхур 'кожаное ведро', уут 'кожаный мешок', кетвч 'кисет для огнива, кресала и трута'; термч 'мастер по изготовлению стенных решеток юрты', тоонч 'мастер по изготовлению верхнего круга, дымника юрты', темэч 'тот, кто вьет веревки и занимается кручением арканов'.
В связи с неактуальностью невостребованной стала лексика военного прошлого калмыков. Лексика данной тематической группы вышла из употребления вместе с обозначаемыми ею предметами и реалиями, перешла в пассивный пласт лексики, когда значение в большинстве случаев известно, но слова эти не употребляются в повседневной речи. Например: Yлд 'меч, сабля', лувц 'панцирь, кольчуга', киивц 'оперенная стрела' и др.
Все перечисленные тематические группы и лексемы устарели по экстралингвистическим причинам. Они являются историзмами, поскольку вышли из употребления. Например, в связи со сменой типа жилья кочевые разборные кибитки были заменены стационарными домами. Со сменой образа жизни невостребованными стали многие предметы быта и интерьера; традиционную одежду сменила современная - европейского образца; на смену мечам, лукам и копьям уже давно пришла военная техника и вооружение, которые технологически превосходят средневековое оружие. Забываются и обозначающие эти явления слова.
При изучении устаревшей лексики необходимо учитывать содержательный план слова, который закрепляется за лексической единицей и отражает знания и представления, которыми обладает носитель языка. Информативность устаревшей лексики калмыцкого языка является важной составляющей истории и культуры народа. Поэтому для участия в коммуникативном процессе знание сопутствующей информации, или фоновых знаний, оказывается важным для адекватного восприятия смысла. Фоновые знания сопровождают семантику слова, а это требует знания истории и традиций калмыцкого народа.
Слова, приведенные ниже, видимо, чаще всего свидетельствуют о бедности, материальном неблагополучии. Например:
^олм 'юрта без жердей и кошмы', подробное описание которой приводит П. Смирнов: "Джолоном называется небольшая юрта, из двух-трех десятков унин (палок, поддерживающих крышу кибиток) с харачиною вверху и цагрыками (дугами над большим деревянным кругом, в который втыкаются верхние оконечности унин), обтянутая двумя старыми полукруглыми кошмами, называемыми деэбюр. Словом, если с калмыцкой кибитки снять одну крышу и поставить на землю, это будет джолом" [9, с. 127].
Данная конструкция могла служить жилищем для бедных слоев населения, например: терм уньн, харачинь аралжна гелм керсн хурмш гер бээхлэ сэн, эс гиж нам хойрхн дееврэр дарулсн жолм харшм 'хорошо если была юрта из старого войлока, связанная решетками, унинами и харачинами как паутина паука, в противном случае джолм-шалаш, прикрытый только двумя войлочными покрывалами' [10, с. 9]. Также данная конструкция могла служить для укрытия от зноя или дождя: "... другие стараются укрыться от действия лучей палящего солнца в тени под арбами или экипажами. Для начальствующих лиц расставляют джолоны, в которых они располагаются" [9, с. 108];
боршмг ~ буршмг 'сыромятные лапти; разновидность лаптей, сшитых из тонкой, сыромятной кожи; поршни'; Келднь дальжн болв чигн Ьосн бээхлэ сэн, эс гиж жирилЬэд Yдсн, жирн нYKтэ, жилвкэд оддг жиргр шар - идэлсн арсар кесн буршмг 'Хорошо, если на ногах имеются хотя бы стоптанные сапоги, или же рядами прошитые с шестьюдесятью дырочками, мелькающие ровными рядами поршни из выделанной желтой кожи' [10, с. 9]. Данное слово представляет собой результат языковых контактов с соседями и, очевидно, является заимствованием из русского 'поршни'.
Подобная лексика обнаруживается не только в калмыцком языке, но и в его говорах. Достаточно интересная и информативная в этом плане диалектная лексема дерб. амбу 'ношение ребенка на спине или на шее': амбу кеЬэд йовдг билэ 'шел, посадив ребенка на спину', наар-наар, амбу сууж ав 'иди, иди сюда, забирайся на спину' [ПМА 1]. Маленьких детей обычно бабушки носили на спине, отсюда и фамилии Амбушев, Ам-буев и пр.
Лексика калмыцкого языка, будучи продуктом исторического развития, подвергается существенным изменениям как собственно языкового, так и экстралингвистического характера. Материалы современных словарей в сопоставлении с письменными источниками, фольклором, лексикографическими работами дают возможность рассматривать динамику развития лексики калмыцкого языка.
Важно также отметить, что при составлении современных калмыцких словарей не было учтено и не вошло в их состав большое количество слов, бывших некогда
употребительными. Интересно, что часть этой лексики встречается в калмыцкой литературе, фольклоре и живой речи и в настоящее время. Ниже приводятся слова, не вошедшие в современные калмыцкие словари. Например:
танхм палата, зал; хаана танхм тал орулад оркв 'ввели в ханские палаты' [10, c. 128]; параллель имеется в монгольском языке, где слово сохранилось и обозначает современные понятия: монг. танхим уст. зал, палата; лекторий; аудитория, класс;
елц, вероятно, означает цвет или масть 'светлый, белый; сивый, сизый'; елцгэс елц цаЬан туула Ьарч ирнэ 'из зеленой травы выбежал навстречу сизый заяц' [ПМ Меняева]. Данное слово имеет параллели в монгольских языках: п.-монг. ölö morin сивопегая лошадь; бур. Yлэн сивый, сизый; в этом же предложении встречается омоним: елц 'осока обыкновенная, трава мурава' [11]; осока, пырей [3], также имеются параллели в монгольских языках: п.-монг. ölön 'мурава' [ 8, с. 571]; монг. елен осока; бур. Yлэн бот. бескильница тонкоцветная; Yлэн Yбhэн осока;
tölgöci 'авгур, знаток примет, прорицатель'; tölgöcin üzelgecin bügüdeyigi cuylulzi 'собрали всех авгуров и знахарей' ("Джангар") П.; tölg'tsi (töl8ktsi) zeichendeuter (гадатель по знакам), wahrsager (предсказатель, вещун) R.; tülgeci авгур, прорицатель [9, c. 147]; ср. монг. телгеч гадальщик, гадатель, предсказатель, ворожей;
arag 'korb (корзин(к)а, короб;); ge-flochtenesgefass (плетеный сосуд, посудина)' R.; ойр. араг 'корзина из прутьев для сбора кизяка'; монг. араг 'плетеная корзина из прутьев (для сбора кизяка).
сулжэ 'плетенка, корзина' [12, c. 11]; süldze 'flechtwerk (плетеное изделие); das flechten (плетение), die art zu flechten (способ плетения)' R.; ойр. сулжээн 'плетение, плетеное изделие'; монг. сулжгэнэ 'плетенка'; а также ср. калм. шулзэ 'цепочка';
эсн 'здоровье' [1, с. 23-24]; esn 'gesund (здоровый, крепкий)' R.; данное слово имеет параллели: п.-монг. esen 'здоровый, здравствующий'; монг. эсэн 'здоровый'. Вероятно, является заимствованием из тюркских языков, например, тюрк. есан 'здоровый' [13, с. 108];
тунг 'застежка' [1, с. 38]; туцг 'ножка пуговицы' [ПМА 2]; tüqgü 'eiserne krampe (железная скоба, дверной крючок), klammer (скоба, зажим, прищепка); schlinge (петля,
аркан, силок); fessel (кандалы, путы для лошади)' R.; tüqge 'пришивная петля на платье, пробой, скоба' П.; ср. монг. tyh^ 'ремешки для подвязывания голенищ сапог'; бур. tyh^ 'ремешки для подвязывания голенищ сапог';
xormsx 'futteral (футляр), tasche für den schiessbogen (nomn) (сумка для лука)' R.; ср. п.-монг. qoromsaya 'влагалище, футляр для лука'; монг. хоромсого 'колчан'. Встречается также в сочетаниях: sayaday un qoromsaya 'футляр для хранения лука'; qoromsayan u yaraq 'кольцо, при поясе у колчана, в которое втыкают саблю', где yaraq-a 'кольцо в ушах у женщин'; yariqa 'кольцо, колечко в ушах'; монг. гархи(н) кольцо; серьги в виде кольца; гархин хуяг панцирь из мелких металлических колец;
эркэвч 'наперсток, кольцо на большом пальце'; erkeptsi 'daumenring (wurde früher beim bogenschiessen angewenden); däumling (des handschuhs) (кольцо на большом пальце, раньше использовавшееся для стрельбы из лука)' R.; ср. п.-монг. erekebci 'роговое кольцо на большом пальце, употребляемое при натягивании лука'; монг. эрхийвч 'наперсток для большого пальца (надеваемый при стрельбе из лука)'.
Для обозначения ножа в калмыцком языке имеется большое количество слов, самое обиходное - утх 'нож', остальные делятся на разновидности: балг 'широкий плоский нож', Kep4YP 'резак, секач (для мяса); большой столовый нож', тоцЬрг 'складной перочинный нож', шорнч 'нож (остроконечный короткий острый)', атльг 'кривой топор, тесак полукруглой формы'. Однако в калмыцком фольклоре нередко встречается слово, не отмеченное в словарях: шоЬнч 'нож с тонким сточенным лезвием'. Обычно это старый нож, сточенный от постоянной заточки, который мужчина всегда носил с собой, и, очевидно, "старевший" вместе с хозяином [ПМА 3]. Например: бичкн шоЬнч утхарн нег ик ypha модна йозур эргулэд малтад сууна 'сидит, копая маленьким сточенным ножом вокруг корня одного большого дерева' [14, с. 17]; шоЬнч утхарн худг эргулэд малтв 'маленьким сточенным ножом начал копать вокруг колодца' [14, с. 18].
Таким образом, резюмируя, можно сказать, что устаревшая лексика отражает эволюцию языка и изменения в жизни социума, а также проливает свет на жизнь, культуру и
быт народа, исправляя и дополняя информативность словарного состава каждой эпохи.
С о к р а щ е н и я бур. - бурятский дерб. - дербетский калм. - калмыцкий монг. - монгольский ойр. - ойратский
п.-монг. - письменный монгольский
ср. - сравни
тюрк. - тюркские
П - Позднеев
ПМ - полевой материал
ПМА - полевой материал автора
ССМ - Сокровенное сказание монголов
ХТ - Хальмг туулс (калмыцкие сказки)
R - Ramstedt
ЛИТЕРАТУРА
1. Кичиков А.Ш. Yгин туск Yr. Элист: Хальмг дегтр ИарИач, 1979. 102 с.
2. Пюрбеев Г.Ц. Хальмгудын зацшалта бээцин тээлвр толь. Элиста: Калм. кн. изд-во, 1996. 176 с.
3. Номинханова Ц.-Д. Материалы к изучению истории калмыцкого языка. М.: Вост. лит., 1975. 328 с.
4. Ramstedt G.I. Kalmükisches Wörterbuch. Helsinki: Suomalais-Ugrilainen Seura, 1976. 592 s.
5. Позднеев А. Калмыцко-русский словарь: в пособие к изучению русского языка в калмыцких начальных школах. СПб.: Типография Императорской академии наук, 1911. 312 с.
6. Дорщин Басц. Мини YЙин улс. Элист: Хальмг дегтр hарhач, 1967. 158 с. С. 81.
7. Сусеева Д.А. Письма хана Аюки и его современников (1714-1724 гг.): опыт лингвосоциологическо-го исследования. Элиста: ЗАОр «НПП "Джангар"», 2003. 456 с.
8. Козин С.А. Сокровенное сказание. Монгольская хроника 1240 г. под названием Mongyol-un Niyuca tobciyan. Юань Чао Би Ши. Монгольский обыденный изборник. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1941. Т. 1. 622 c.
9. Смирнов П. Путевые записки по калмыцким степям Астраханской губернии. Элиста: Калм. кн. изд-во, 1999. 248 с.
10. Дорщин Басц. Мини оток. Элист: Хальмг дегтр hарhач, 1968. 148 х.
11. Манджикова Б.Б. Хальмг-орс терминологическ толь (урhмлмудын бонл мал-адусна нерэдлhн). Калмыцко-русский терминологический словарь (флоры и фауны). Элиста: Изд-во КИГИ РАН, 2007. 98 с. С. 25.
12. Олядыкова Л.Б. Калмыцкие слова в русском языке (этимология отдельных заимствований) // Русский язык в условиях двуязычия: Межвузов. науч. сб. Элиста: Калм. гос. ун-т, 1978. С. 11-15.
13. Владимирцов Б.Я. Турецкий народец хотоны // Работы по истории и этнографии монгольских народов. М.: Вост. лит., 2002. С. 99-125.
14. Тавн те сахлта нег те евгн // Хальмг туулс. Элист: Хальмг дегтр ИарИач, 1961. 220 с. С. 17-19.
П о л е в о й м а т е р и а л Материал предоставлен Б.В. Меняевым: сказка "Шарада Шар Мерген", записанная у Манджиевой Харгчин Дорджиевны, 1923 г. р., уроженки Хоше-утовского аймака Икицохуровского улуса.
И н ф о р м а н т ы:
1. Лиджиева Валентина Санджиевна, 1935 г.р., уроженка п. Бага-Чонос Маныческого улуса.
2. Убушаев Николай Надбитович, 1936 г.р., уроженец п. Хавтхрин-Омрун Уланхольского улуса.
3. Боктаев Шаня Васильевич, 1933 г.р., уроженец хотона Нимгня Ковя Хошуд Икицохуровского улуса.
Работа выполнена при поддержке гранта РГНФ № 10-04-36402 а/Ю.
УДК 81'373.46
О КЛАССИФИКАЦИИ РЫБОЛОВНОЙ ТЕРМИНОЛОГИИ В МОНГОЛЬСКИХ ЯЗЫКАХ
С.Е. Бачаева
В монгольских языках наряду с развитой животноводческой (скотоводческой) терминологией существует и рыболовная терминология, которая неоднократно привлекала внимание исследователей.
В терминологическом словаре В.Э. Очир-Горяева термины даны в алфавитном порядке. В словарь включены названия рыб, лодок, блюд, приготавливаемых из рыбы. Интерес вызывают названия составных частей рыболовного крючка еох: еохин гилг "затылок рыболовного крючка", еохин иш "цевье рыболовного крючка", еохин кузун "шейка рыболовного крючка"; названия ветров: ар еазаеин салькн "норд-вест", ар дотаеин салькн "норд-ост", ар узгин салькн "норд", дорд гмн узгин салькн "юго-восточный ветер" и т.д. [1].
Материалом для анализа послужили "Калмыцко-русский словарь" [2], "Русско-калмыцкий словарь" [3], "Орос-монгол толь" [4], "Большой академический монгольско-русский словарь" [5], "Словарь языка ойратов Синьцзя-на" [6], а также выборка из публицистических текстов газеты "Хальмг унн" ("Калмыцкая правда"), "Гнггдгр" ("Сегодня"), "Монголын мэдээ" ("Вести Монголии"), сказки, пословицы и поговорки.
Как пишет Д.Г. Дамдинов, многие названия рыб и снастей совпадают в бурят-
Бачаева Саглар Егоровна - кандидат филологических наук, научный сотрудник отдела языкознания Калмыцкого института гуманитарных исследований РАН, 35800, г. Элиста, ул. Илишкина, 8, e-mail: basaeg@mail. ru, 8(84722)35536.
ском, монгольском и калмыцком языках. В то же время в названиях обнаруживаются отдельные несоответствия, что приходится в основном на калмыцкий язык. Здесь, видимо, сказалось различное географическое расположение носителей этих языков: калмыки живут изолированно от других монгольских народов, у них сложилась своя терминология. При этом нужно учесть, что рыбы, обитающие в Байкальском озере, могут не быть в Каспийском море, и наоборот [7, с. 104].
Рыболовную терминологию в монгольских языках можно разбить на следующие подгруппы:
1) названия хищных рыб и обитателей воды: калм. авре заесн, маесг заесн "акула", матр "крокодил", монг. аварга загас "акула", туйлын аварга загас "полярная акула";
2) названия промысловых рыб: калм. хорв "белуга", бекр "осетр", башаъе "вобла (мелкая)", ботаха "судак", бгрг "карп", нуурин бгрг "язь (пресноводная рыба из семейства карпов)", л>аал, лаалг "сом", цордг "горбуша", шгрг "ерш", кет балг, бара, баар "карась", улан заесн "красная рыба", цуув "лещ", ларе "лосось", ¡мт1хн уснд бйдг заесн "пресноводная рыба", арат заесн "морская лисица", шугрлт "стерлядь", манллда "красноперка", яреа заесн "семга (из семейства лососевых)", чокан, цевн "белорыбица", укрдг "линь",
Saglar Bachaeva - Ph.D. of philology, research worker at the Kalmyk Institute for Humanitarian Studies of the Russian Academy of Sciences, 8 Ilishkin Street, Elista, 358000, e-mail: basaeg@mail.ru, ph. +7(84722)35536.
